Она уже спит, когда я возвращаюсь с задания и растерянный стою у её кровати, пытаясь понять, что мне делать: лечь с ней и попытаться разбудить или уйти и не мешать. Мало в мире есть вещей способных заставить меня растерять всю свою шестисотлетнюю уверенность и наглость, но моя хозяйка одна из них. По сути единственная. Она одна способна ругать меня последними словами, а в следующую минуту уже целовать так страстно, что у меня, давно забывшего обо всех человеческих реакциях, кружится голова.
На белоснежных простынях её смуглое тело кажется лишь четким отпечатком человека, будто она вовсе не лежит сейчас передо мной. Она словно ускользает от меня. Подобное ощущение рождается во мне не впервые. Иногда я резко подскакиваю на кровати, потому что мне приснился сон, в котором она лежит в гробу, а вокруг стоят люди в черном, потом крышка закрывается и мою хозяйку закапывают в землю. И я знаю, что больше она уже не встанет оттуда. После такого я просыпаюсь и начинаю шарить рукой вокруг, если её нет рядом, то бегу искать Интегру по всему дому. Не могу успокоиться пока не обниму её. Ей такие мои "задвиги" не нравятся, она, вообще старается не афишировать наши отношения (пусть все вокруг и так догадываются). И в то же время она так любит дразнить меня, когда мы стоим перед строем солдат. Иногда просто смотрит из-под чуть опущенных век или кладет руку мне на плечо и проводит ею чуть вниз. Прикосновение не кажется чем-то из ряда вон выходящим, но я сразу ощущаю по нажиму её пальцев: она хочет меня.
Только Интегра способна превратить пальцы в универсальное оружие. Ими она может сделать что угодно. Иногда они напряженно сжимают ручку, которой хозяйка остервенело пишет что-то, порой они не дрогнув нажимают на курок её любимого пистолета и глядя на неё во время задания сложно поверить, что эти пальцы могут нежно касаться и трепетать становясь похожими на легкий ветер. Я служу ей именно потому, что она умеет больше чем показывает. Я хочу раскрыть всё её возможности, докопаться до самого дна, но очень боюсь, что длины человеческой жизни для этого не хватит.
Как много умеет моя хозяйка! Окружающим она кажется замкнутой и холодной, и только один я знаю насколько бесстыдной она может быть. Когда мы наедине она возникает на моем теле в самых неожиданных местах, быстро, коротко и так мучительно, заставляя меня чувствовать себя...а точнее не чувствовать себя самого. Я словно превращаюсь из тела без души в душу без тела. Порой мне обидно, что Интегра взялась командовать мной даже в постели - на территории, которая известна мне гораздо лучше, чем ей. И тогда она, будто ощущая моё состояние, позволяет своему вампиру много вольностей. К своему стыду я не могу достигнуть ощущения власти над ней без каких-либо визуальных подтверждений: привязывания и всего остального в таком же духе. Она часто смеется над моими "оригинальными" выдумками, а мне остается только превращать её смех в стоны. Только в те короткие моменты, когда в груди Интегры зарождаются волшебные звуки удовлетворения, мне удается ощутить это: да, она моя, моя и больше ничья! И она понимает, как я упиваюсь своей маленькой властью, поэтому мстит мне, как только подворачивается случай. Часто она заводит разговор о замужестве в моем присутствии или ещё хуже прямо спрашивает, какого из претендентов я считаю наиболее подходящим. А когда я привел в "Хеллсинг" Викторию, Уолтер нашептал Интегре, что после испития крови девственницы вампир на некоторое время приобретает возможность зачать ребенка.
- И сколько длится это "некоторое время"? - спросила она.
- От двух до трех недель, но это всего лишь легенда, - тут же вставил Шинигами, понимая степень моего отчаяния и злости.
- Я не хочу рисковать, - И ведь терпела. Сама уже явно была переполнена желанием, но терпела ровно три недели. Да, она умеет резать без ножа и стрелять без пистолета, моя хозяйка. Но когда она где-то подо мной или надо мной, смотрит своими синими глазами, которые во время секса темнеют, становясь похожими на самый глубокий океан, или лежит у камина совершенно обнаженная и перебирает бумаги (это её способ совмещать приятно с полезным), я могу простить ей что угодно, хоть какую жестокость лишь бы всего несколько мгновений чувствовать: она рядом. К тому же мне понятно, что какому бы мужчине она не подарила себя, я всё равно останусь первым, я буду тем с кем она будет сравнивать остальных, а вряд ли их у неё будет много. Я по крайней мере надеюсь на это. Неизвестно что сдерживает её сейчас: правила приличия, этикет, работа или может быть...я. Всего лишь хмурый, местами занудный, долговязый, похотливый, павший жертвой собственных амбиций - я.
Хозяйка бормочет что-то, переворачивается, и одеяло вдруг соскальзывает на пол. Тут же я вижу, что на ней совсем ничего нет. Значит, она ждала меня. Почему? Почему такая удивительная сильная женщина выбрала меня, в то время когда могла уже иметь мужа и с десяток любовников. Работа тут не при чем. Не так уж её много, если подумать.
- В чем же дело? - ложась рядом и накрывая нас одеялом, спрашиваю я, прильнув губами к её смуглому ушку.
- Я люблю тебя, - отвечает она, прижимаясь ко мне. Побыв счастливым несколько секунд, я понимаю, что моя хозяйка крепко спит и видит сон, в который мне не суждено проникнуть.