Весь этот мир - как на ладони предо мною,
а я лечу, я улетаю в Занебесье, 
где, говорят, и ангелы, и бесы
блуждают с переметною сумою...

Со мною увязался любопытный
районного масштаба олигарх,
на заливных вознесшийся лугах,
воспитанный на деревенских сбитнях...

Там ангелы и правда, словно тени,
и бродят бесы - вышние ревнивцы, 
и им уж никогда не приземлиться,
не порадеть о благости цветений

сердец и душ, а так же об ущербе
занозливого эго. И пожалуй
не соскрести помета со скрижалей...
И не понять им, бедным, суть вещей бы,

когда б не я. И вот я вопрошаю:
"О чем печали, братие, о чем?
Ни кознями, ни миром, ни мечом
не совладать уж с земью обветшалой".

"Но свечи в храмах истово горят, -
вскричал кудрявый ангел, - храмы целы!". -
"Горят, - я так ответил, - как на сцене
лампад макеты выстроились в ряд"...

"Но в силе я!", - махнул хвостом урод.
И я ответил: - "Бесишься напрасно.
Слабы костры и адских башен прясла -
твое искусство очень уж старо!".

Но вдаль глядевший мрачный Абадонна
заметил грозно: "Не спеши, речистый!
Случилось, что должно было случиться:
ни шарма, ни понятий, ни бонтона -

вот человек!.. Но, к счастью - не силен!
Он парвеню, бездарно и убого
присвоивший себе обличье Бога...
И замысел высокий посрамлён. 

Он слишком резво лупит по газам!", -
зловеще молвил демон смертоносный
и руку стал неотвратимо-просто
вздымать к своим зашторенным глазам.

Тут спутник мой сказал: "Чё гонишь?! Стоп!
Ты хто, ваще? - так мой дружок спросил. -
Такого я не видел на Руси.
Мне жутко интересно, в чем же cтёб?". 

И олигарх протер свои очки,
такие - поляроиды от блеска, 
и вперился в разгневанного беса,
как во врага народного чекист.

Его глаза не ведали печали -
и... замертво свалился адский рыцарь,
и побледнели ангельские лица...
А олигарх... он лишь пожал плечами...

И крест поправив на версачьих латах,
и деловито космос оглядев -
ни казино! ни сауны! ни дев! - 
достал из кейса черный калькулятор...