Балдоржиев Виктор :
другие произведения.
1997 год. Осенние
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Оставить комментарий
© Copyright
Балдоржиев Виктор
(
imalka@mail.ru
)
Размещен: 09/09/2007, изменен: 31/08/2010. 21k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Поэзия
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
ХУДОЖНИК В ПРОВИНЦИАЛЬНОМ ГОРОДЕ
Художник чистил пистолет,
Сходя от гордости с ума,
Взводил курок он много лет.
А за окном была зима.
(Он пил вино, одеколон,
Какой-то мерзкий самогон.
Но тьма пронизывала свет.
Тогда достал он пистолет!
Он ненавидел столько лиц,
Светил из солнечных столиц!
И от него ушла жена,
И оглушала тишина...)
А за окном плыла зима -
Метели, вьюги, кутерьма,
Качались мрачные дома,
И свет пронизывала тьма!
Он ненавидел эту тьму,
И мастерскую - как тюрьму!
Уж лучше посох и сума...
Он много лет сходил с ума.
Когда наметился рассвет,
В окно он бросил пистолет!
Летела в снег, летела в даль,
Никелированная сталь...
Он взял и посох, и суму,
Покинул тюрьмы и тюрьму,
Он дверь отважно распахнул
И замять снежную шагнул!
В сугроб редеющей ночи
Он кинул звонкие ключи.
И долго крепкие умы
Терзали дверь его тюрьмы...
1 августа 1997 г.
ХУДОЖНИК НА ОЗЕРЕ ЗУН ТОРЕЙ
Звенел в синеве жаворонок
Серебряно-желтой пыльцой,
И степь встрепенулась спросонок,
Сверкнула ковыльной волной.
И солнце, вставая, ласкало
Вершин голубую гряду.
Но озеро вновь задремало
В лазурном и сладком бреду.
Дана золотая планета
Нам всем как божественный дар.
Вот скачут чабанские дети,
У всех шоколадный загар!
И сопки, качнувшись, поплыли,
И все обволакивал зной,
И солнце палило из пыли
Сухой и горячей струей.
Но знойная степь не преграда
Вернуть неотвязчивый сон:
Прохладный паркет Петрограда
И модный Московский салон.
Где люди белы, как поганки,
Раскрашены, как мухомор!
Зачем на чабанской стоянке
Об этом ведем разговор?
Здесь лучше слышнее мотивы,
Здесь мысли едины, не врозь,
Отсюда видней Перспектива,
С латыни - увидеть насквозь!
Увидеть насквозь свои годы,
И совесть увидеть в упор,
И - дивные краски природы
Без всяких преград или шор...
Но снова, уйдя на подмостки,
Ты сквозь суету и угар,
Увидишь улыбку подростка,
Его шоколадный загар...
Июль-август 1997 года.
"Я видел долины и реки..."
Я видел долины и реки,
И шел, одинокий, туда,
Где деянья нет человека
И девственны степь и вода.
Любуясь травою и лесом,
Молчал под лучами звезды.
Но был для природы я бесом
И призраком первой беды!
Ведь так называемый высший
За счет тех, кто ниже живет,
Среди разноцветья он нищий
Взамен только беды дает!
Так негры научены белым,
А память ничто не убьет.
И был инородным я телом,
Который, вторгаясь, берет...
Как воды текли мои годы,
Пока не, рассеялась тьма,
Я стал благороден природе
За все, что давала сама.
И знаю как блудного сына
Меня привечает она,
Что разум без Бога - личина,
Которой прикрыт сатана.
16 августа.
КАКОЙ МНЕ УВИДЕТЬ СТАРОСТЬ
(Аритмия ритма. Верлибр)
Темень. Глухо. Ни слуха, ни духа. Разруха?
Корявость? Трухлявость? Труха?.. Ха-ха-ха!
И сразу старуха косая с косой.
Попадет ли она в проруху?
Хохотали - хомут истлевает, он больше не нужен.
Гоготали - храпите! И вечный покой.
Кто при покое храпит? Храпят живые, молодые.
Разруха! Характер был кремень,
а ныне - трухой... Неужели такой есть характер?
Вот вечер костлявый, корявый приплелся с клюкой,
Вот с ночью с обнимку шатается косая с косой.
Но только зачем ей разруха с трухой?
Подай ей другого, молодого, двадцатидвухлетнего!
Двадцатидвухлетний, которому завтра восемьдесят,
Встанет с рассветом, как раньше - всю жизнь!
И сахаром крупным он будет хрустеть, чай попивая
до пота. Потом будет привычно хомут обминать.
Вздохнет, улыбнется, впряжется. Прочь косая! Пора пахать!
Пройдет по разрухе он плугом упругим,
распашет трухлявость, развеет по ветру труху.
Посадит роскошный картофель. Толстой - не Гоголь!
И умницу лошадь отправив на луг, чтоб присмотрела
За внуками, а луг уже ждет лошадей и детей,
Он просушит на солнце хомут...
И вот его ждет мастерская... Светло!
И холст, холодея от сладкого страха, обтянет
струною подрамник. И кисть, прикоснувшись к олифе,
задумается перед первым мазком,
услышав далекую музыку и ритмы звуков...
Где-то ходит старуха косая с косой.
Пусть ищет разруху с трухой... Ха-ха-ха!
19 августа.
"За самоваром муха-цокотуха..."
За самоваром муха-цокотуха,
Вокруг уселись важно пауки,
И каждый навостряет востро ухо,
И каждый просит сердца и руки.
Никто не добивается успеха,
Хватают муху лапы пауков.
Но маленький комарик без доспехов
Бросается отважно на врагов...
"А старуха у разбитого корыта..."
А старуха у разбитого корыта
Старика опять тиранит у крыльца.
Ничего не впрок ей, все давно забыто!
Потому у этой сказки нет конца...
Не было и нет у рыбки слуха,
Только снова повторяется урок.
Неужели эта подлая старуха
Не услышит оглушительный намек?
ПРИБЛИЖЕНИЕ ОСЕНИ
Это птица ночная шуршит
Над опавшим от зноя овсом,
Это плачут опять камыши
Под прохладным шумящим дождем.
Что случилось, откуда тоска,
Что за тяжесть идет от земли?
С частым гулом плывут облака
И. клубясь, исчезают вдали.
19 августа.
СОН
И снится сон: картофель расцветает,
Идут по полю бабы, мужики,
Озлобленно картофель вырывают,
Любовно оставляют сорняки...
"Закрыв глаза, замру в моленье сладком..."
Закрыв глаза, замру в моленье сладком:
"Не торопись, о, сердце, потерпи...
Смотри, летит, стремглав, какой-то всадник
по знойно-золотеющей степи!
Ты знаешь, сердце, это мне не снится,
Что снова степь со мною говорит!"
Подрагивают слезы сквозь ресницы,
И не смолкает дробный стук копыт...
24 августа.
МОЛЧАНИЕ В ИЮЛЕ
По ночам ко мне приходят кони,
Бродим мы по светлым ковылям,
На степные, лунные, ладони
Лебеди садятся по ночам...
Теплыми июльскими ночами
В тишине задумчиво молчим.
С первыми рассветными лучами
По делам расходимся своим.
СУЕТА НАСКАЛЬНОГО РИСУНКА
Суета наскального рисунка
Оживает снова предо мной:
Пробегают гибкие фигуры,
Дышат запалено, горячо!
Обжигает жаркий пот ресницы,
Но кидаю точное копье.
Долго догонял я антилопу,
Раненую другом поутру!
Вот уходит стадо круторогих
За далекий хмурый горизонт.
Но никто об этом не жалеет -
Все же мы добыли одного...