Аннотация: с иронией о милиции и милицейской жизни
Из огня да в полынь.
Из приемника льётся приятная медленная мелодия. Портит общее впечатление то, что в задней правой колонки звук то появляется, то исчезает. Это немного раздражает.
-Михалыч! Ну, сделай что-нибудь. - Не выдерживает Петька.
-А что я могу сделать? Да плюнь ты на неё, мы уже приехали.
- Не могу. Меня это бесит!
-Тогда кинь что-нибудь на заднюю полку. - Советую я.
-А поможет? - С сомнением спрашивает Петька.
-Трудно сказать, хотя раньше помогало. - Пожимаю я плечами.
Петька шариться под ногами, но нечего не находит.
-А что кинуть? - В конце концов, спрашивает он.
-Откуда я знаю! Всё что могло летать, я уже давно швырнул в колонку.
Почесав затылок, Петька кидает на заднюю полку свой ежедневник. Гармония восстановлена, звук льётся из обеих колонок равномерно.
-Михалыч, а колонку можно починить?
-Не знаю, не разу не пребывал.
Вывернув руль, я останавливаю машину у входа в морг.
-Ты пойдёшь?- Спрашиваю Петьку.
-Нет, я попробую починить твой репродуктор, надеюсь, отвёртка у тебя есть?
-Поищи в багажнике. - Кидаю ему ключи от машины.
В регистратуре морга мне преподносят неожиданную радость. Ирония судьбы, получить радость в месте, где всё окутано унынием и скорбью. С профессионально кислым лицом дежурная администраторша морга сообщает мне что труп, который вызывал у нас большую тревогу, признаков насильственной смерти не имеет.
- Очень хорошо! Просто здорово! А дайте я вас поцелую!
- А марш Мендельсона включить не надо?
- А зачем нам марш Мендельсона?- Насторожился я.
- А зачем меня целовать? Если у меня в башке все мухи на месте то здесь траурный зал, а не зал бракосочетаний.
- А что? Разве у Вас здесь не целуются?
- Ну почему, целуются, конечно, но в основном в лоб. Вас поцеловать?
- А давайте!
Администраторша чмокает меня в лоб, оставляя на нём кровава - алый отпечаток своих губ.
Отирая губную помаду со лба, я возвращаюсь к машине.
- Ну что починил? - Спрашиваю Петьку.
- Спрашиваешь! Для человека, у которого рук расту из того места, откуда надо, не решаемых проблем не бывает! - Гордо произносит он.
- Ну-ну!
Мы садимся в машину. Но стоит нам тронуться с места, звук в колонки начинает "плавать" как и прежде.
- Значит, говоришь для человека, у которого рук расту из того места, откуда надо, нет, не решаемых проблем?
- По крайней мере, я попробовал. - Оправдывается Петька, швыряя свой ежедневник на заднюю полку, после чего звук приобретает нормальное звучание.
- Что у нас с клиентом? - Уводит Петька разговор в сторону. Лишая меня возможности, развить тему - "подо что у него, все-таки заточены руки".
- Ушёл в нирвану и потерял ключи от выхода.
- Говённое дело - передоз, а сказал красиво. - Подлизываться Петька.- Михалыч, мы сейчас куда едем?
- Заскочим в больницу к Волкову, что-то не вяжется в его рассказе о неизвестных воткнувших ему нож в задницу.
- Слушай, давай по дороге остановись где-нибудь у зоомагазина.
- Хочешь купить корм для тараканов, будешь вести селекционную работу среди своей живности?
- Нет, надо купить корм для попугая.
- Откуда у тебя взялся попугай? Кто тебе такую подлянку подкинул?
- Мать. Она в отпуск улетела, попросила приглядеть за её птенцом.
- Даже страшно подумать чему он у тебя научиться.
- Сам в ужасе, лишнее слово при нем сказать боюсь, я даже материться дома перестал, и спать ложусь вовремя и один.
Однако купить корм для птицы, занимающейся Петькиным воспитанием, у нас не получилось. У Петьки в кармане "забумерил" сотовый телефон.
- Слушаю... Очень рад Вас слышать Марина Евграфова... Да что Вы говорите... Конечно, уже едим, держите нас в курсе если что-то измениться.
- Погнали Михалыч! Яблоков появился дом. Соседка звонила, видела, как он курил на балконе.
- А она ничего не перепутала?
- Нет. Она его так ненавидит, что узнает его ночью из-за угла, со спины, с закрытыми глазами и связанными руками.
- Хорошо коли так. Звони Егору и Максу, пусть едут к нам!
До дома разыскиваемого Яблокова мы добираемся минут за десять. У дома в позе спаниеля взявшего след вальдшнепа, то есть согнувшись в три погибели и держась рукой за поясницу, нас встречает Марина Евграфова.
-Удивительно, но Вы не опоздали молодые люди, он всё ещё дома. - Проскрипела старуха.
Когда старуха, отдав рапорт, отходит с поля планируемого боя, спрашиваю у Петьки.
- Смотри как её сколдобило! Ты уверен, что из такой позы она могла разглядеть Яблокова.
- Легко! Она его выслеживала из квартиры расположенной этажом выше, прям над Яблоковыми хоромами. А для такой диспозиции её поза более чем пригодная.
Я поднимаю голову к окнам квартиры Яблокова, расположенной на третьем этаже, и успеваю заметить, как на балконе с верёвки медленно сползают и исчезают внутри квартиры красные спортивные штаны.
-Петь, ты иди к двери и попробуй убедить жену Яблокова открыть дверь, а я покараулю здесь. Сдается мне, не ошиблась Марина Евграфова.
Петька убегает в подъезд. Спустя минут пять он появляется в окне подъезда.
- Не открывают! Может дома, ни кого нет? - Орёт он.
Что и требовалось доказать.
- Оставайся там, будем ждать остальных.
Дверь нам ломать ни кто не даст, а ждать приходиться довольно долго, я начинаю терять терпение, а тут ещё начал накрапывать дождь.
Позади меня останавливается мусоровоз, такой здоровый, из тех, что сам себе на спину забрасывает контейнер. Глядя на него, мне в голову приходит бредовая идея.
-Слушай дружище! - Говорю водителю, предъявив удостоверение. - Насколько у твоёй машины эта фигня вытягивается?
- На четыре метра.
- А знаешь что... - Я объясняю водителю, что удумал мой воспалённый мозг.
- Да ты майор дурак, что ли! А если сорвешься, кто отвечать будет?
- Это ты точно подметил, я не просто дурак, я клинический дурак! И если ты сейчас не сделаешь, что я тебя прошу я тебе все колёса попростреливаю!
Вытряхнув очередной контейнер, шофер, не ставит его на землю, а разворачивает машину и сигналит мне. Я подхожу и, преодолевая брезгливость, забираюсь внутрь контейнера.
-Поехали! - Кричит водитель и, покрутив пальцем у виска, начинает поднимать контейнер вместе со мной к балкону Яблокова.
- Здравствуйте! А чего это мы дверь, дорогим гостям открывать не хочим? - Спрашиваю у жены Яблокова, перелезая через перила балкона. - Вы откройте дверь, люди устали ждать. - Говорю ошарашенной женщине, а сам интенсивно трясу ногой, стараясь стряхнуть со штанины зацепившуюся дохлую крысу.
- Михалыч! Ты как тут очутился? - Спрашивает Петька, потирая глаза.
- Вознёсся Петя, вознесся!
Быстро обежав однокомнатную квартиру, Яблокова Петька ни где не находит.
-Ну, нет, так нет! Сейчас возьмём объяснение и поедим. - Я усаживаюсь на диван. - Петь принеси папку из машины.
Когда Петька приносит папку я, достав лист бумаги долго-долго и подробно, беру объяснение. Проходит не менее часа, прежде чем я заканчиваю писать.
Петька откровенно зевает.
- Долго ещё? - Нервно спрашивает жена Яблокова.
- Уже заканчиваю, вот здесь напишите "с моих слов записано, верно, мною прочитано", и распишитесь.
- Всё? - Отложив ручку, спрашивает Яблокова.
- А что даже чаю не предложите?
- Другой раз, я на работу опаздываю.
- Ну, тогда всё. - Я поднимись с дивана, но вместо того чтобы направиться к выходу я забираюсь на диван и начинаю на нём прыгать.
Петька и Яблокова смотрят на меня глазами полными ужаса.
- Вы что делаете?!- Орёт Яблокова.
- Михалыч! Ты и впрямь, того! - Бормочет Петька.
- Да Вы не обращайте на меня внимания, я скоро закончу. Хороший у Вас диван, пружинистый.
Проходит примерно ещё минута, прежде чем диван начинает издавать жалобные поскуливание. Я спрыгиваю с дивана и поднимаю сидение, под которым в ящике для белья, в красных спортивных штанах, в полуобморочном состоянии лежит Яблоков.
- Вот видите, а Вы говорите, что не знаете где он! Чтоб Вы без милиции делали? Что гражданин Яблоков сладок воздух неволи? Признайся, ты чертовски рад меня видеть? - Спрашиваю я, надевая на него наручники.
- Михалыч! А я подумал, у тебя крыша поехала! - Признаётся Петька по дороги в РУВД.
Ожидая следователя, ведем житейские беседы с задержанным, вина его в совершенном преступлении полностью доказана, да и он не особенно запирается, всё больше интересуется перспективами своей безрадостной судьбинушки. Когда с шумом раскрывается дверь и в кабинет влетают люди с автоматами и в масках. На наши головы и другие не менее не защищенные части организма сыплется град ударов и через минуту я, Петька и Яблоков сидим в наручниках. У Петьки посинело ухо, у меня разбиты губы, у Яблокова бежит кровь из носа. В кабинет входят двое хорошо одетых мужчин.
-Майор Орлов, управление борьбы с организованной преступностью.- Представляется один.
-Майор Соколов, управление собственной безопасности ГУВД. - Представляется другой.
-Достойные птицы у вас в стае. - Говорит Петька, и получает прикладом автомата в ухо, и теперь его оба уха становиться одинаково синими.
- Кто из Вас Савранский? - Спрашивает Орлов. Но я не успеваю признаться, в кабинет входит зам начальника СКМ Яровлев, следом за ним в кабинет врывается зам начальника ОУР Семечкин, и больно пнув меня ногой под дых, радостно орёт.
- Что Савранский! Допрыгался!
- Взять его! - Командует Соколов. Люди в масках напяливают мне на голову мешок и волокут через весь РУВД к своей машине.
Едим мы не долго, минут двадцать. Меня ведут по каким-то коридорам, хлопают железные двери.
- Стоять! - Командует сопровождающий меня. Я останавливаюсь, с меня снимают мешок и расстегивают на моих руках наручники, но Божий свет я не увидел, потому что меня заталкивают в камеру. А в камере не о каком Божьем свете и речи быть не может, слава Богу, есть зарешеченная лампочка "Ильича" где-то под потолком. Я оглядываю своё новое пристанище. В камере я один, это хорошо ни кто не будет мешать думать. Я снимаю с себя куртку и, свернув её как подушку кладу под голову вытягиваясь на нарах. Очень хочется курить, но сигареты у меня забрали. И всё же интересно за что мне такие почести? День за днём я начинаю просматривать события последних дней, недель, месяцев но не нахожу ничего что бы могло привести меня в это грустное место. Вспоминая свою жизнь, я вспомнил много хорошего. Чёрт возьми! А у меня хорошая жизнь и я ничего не хочу в ней менять! Интересно когда меня начнут бить, стремясь получить искренние и правдивые показания? Не плохо бы было знать, в чём меня обвиняют!
- Встать! - Орёт кто-то над моим ухом. Ни когда бы не поверил, что смогу уснуть в таком месте. Я поднимаюсь с нар.
- Вперёд! - Командует мой провожающий.
Вместе мы поднимаемся на третий этаж. Здание мне знакомо, это управление по борьбе с организованной преступностью.
- Стоять! - Командует сопровождающий. Мы останавливаемся возле кабинета, видимо настало время мне узнать, зачем я здесь нахожусь.
В кабинете сидит молодой человек в форме старшего лейтенанта юстиции.
- Вы Савранский? - Спрашивает он у меня.
- Я почти в этом уверен.
- Сейчас будет проведено следственное действие опознание, вам предлагается занять любое место среди вон тех граждан. - Указывает он мне на места среди подставных. Я сажусь на свободный стул.
- Понятые, опознаваемому Савранскому было предложено любое место на выбор, он занял место крайнее слева. Распишитесь в протоколе.
Я оглядываю кабинет, всё по правилам, понятые, подставные, здесь же Орлов с Соколовым.
- Кто-нибудь объяснит, в чём меня обвиняют?
- А сам ты не догадываешься? - Ехидно спрашивает Соколов.
- Я бы на твоём месте попросил лист бумаги и написал явку с повинной. - Советует мне Орлов.
- Ничего не имею против, садись на моё место и кайся в чём душа пожелает, а я пока обожду.
- Ну-ну! Посмотрим, что ты запоёшь после опознания. - Ухмыляется Соколов.
- Пригласите потерпевшую. - Просит понятого следователь.
В кабинет входит незнакомая мне женщина лет сорока.
- Посмотрите внимательно на сидящих здесь людей и скажите, знаете ли Вы кого-нибудь из них.
Женщина внимательно осматривает меня и подставных.
Может быть, им надо встать повернуться, что-нибудь сказать?
- Пусть встанут. - Просит женщина.
Я с подставными встаем со своих мест.
- Нет, ни кого из этих людей я не знаю. - Наконец говорит женщина.
- А вот этот! Вот этот! - Подбегает ко мне Соколов и хватает меня за волосы.
- Нет, этого мужчину я никогда раньше не видела.
- Может быть, Вы его боитесь! Так ни надо бояться, он Вам ничего не сможет сделать. - Почти орёт Соколов, тряся мою голову за волосы.
- Отпусти сука! Иначе я тебе сейчас морду разобью. - Шепчу я ему.
Отпустив мои волосы Соколов, отскакивает в сторону.
- Зовите следующего!
Но и последующие три опознания ни к чему не привели. В одном случае опознали подставного, но не разу не опознали меня.
- Вы свободны Владимир Михайлович, приносим Вам свои извинения. На днях мы встретимся, мне надо будет Вас допросить. - Говорит следователь.
- Хорошо то, что хорошо кончается! Верните мне вещи, и может быть кто-то, подбросит меня в контору. Да и с начальством моим было бы не плохо объясниться, что бы не было косых взглядов и недомолвок.
- Я отвезу.- Говорит Орлов. - И с начальством твоим поговорю.
- Я то же поеду.- Говорит Соколов.
Уже сидя в машине, я с удовольствием закуриваю и спрашиваю:
- Так что же всё-таки стряслось, в чём меня обвиняли?
- Мошенничество с квартирами, два случая похищения людей и подозрение в совершении убийства. - Говорит Соколов.
- Ого! - Говорю я. - Не слабо.
- Кто-то представляется твоим именем и должностью, совершая преступления. - Продолжает Соколов. - Не знаешь, кто тебя так не любит?
- Проще перечислить, тех, кто меня любит. Разве сразу сообразишь, подумать надо.
- Кстати я предлагал подумать, хотя бы для начала, провести опознание по фотографии, но разве УСБшникам можно что-то в башку втемяшить.
- А что УСБшники. - Нас то же начальство давит: "Езжайте! Берите! Потом разберёмся"! - Извиняясь, говорит Орлов.
- Вот и схватили. - Вздыхает Соколов. - Не хорошо получилось.
- Не хорошо бы получилось, если бы до опознания Вам пришло в головы выколотить из меня явку с повинной, а я по слабости своего здоровья "раскололся". Вот это было бы действительно не хорошо. Да и УСБшников понять можно, план по "оборотням в погонах не выполняют", вот и решили наверстать. - Смеюсь я разбитым ртом.
В кабинете царит уныние. Петька с синими обвислыми ушами разливает и пьёт с Яблоковым водку. Макс режет сало. Он всегда, когда нервничает, жрёт сало без хлеба, а потом дрищет, это он так своеобразно снимает стресс. Егор с Лёхой и Валькой с бутылками пива в руках тупо уставились в телевизор.
- Надеюсь, вы ни кого не хороните? А просто так своеобразно готовитесь встретить свой профессиональный праздник 5 октября?
- Ты как всегда прав. - Кивает Петька. - Мы готовимся и весьма основательно. Я вот, например, освободил немного места спереди и даже местами выбрил грудь, для свежих орденов и медалей.- А ты, судя по всему, старый пёс опять выкрутился!
- Не выкрутился, а отпущен на волю, в виду полной невиновности.
- Значит, он про тебя ничего не знают. - Резюмирует Петька.
- И это Петя, меня чрезвычайно радует!
Другие мои сослуживцы не мене скупы в проявлении своих чувств.
- Михалыч! Обормот, ты этакий! Тебя отпустили!
- Яти Вашу мать! А вы чего ждали?
Если кто-то думает что мои друзья не рады моему возвращению, то это не правда! Просто по-другому они не умеют выражать свою радость. Хотя нет, Егор достал из сейфа бутылку коньяку, которую пять лет он хранил для "особого случая". Что это за "особый случай" Егор и сам не знал, ну, по крайней мере, до моего возвращения, а с моим возвращением он видимо и наступил этот самый "особый случай".
В разгар пьянства и алкоголизма в кабинет вошёл Яровлев и, разделив с нами незавидный удел алкоголиков, сказал, что за перенесённые страдания и нечеловеческий стресс мне положены внеочередные два, нет три отгула! Поначалу я хотел отказаться, но когда распахнулась дверь кабинета, и на пороге нарисовался мой старинный друг Арик, которого я не видел уже пару лет, я понял, что трёх дней будет мало, и выпросил ещё два дня, в счёт отпуска, чтобы получилась неделя. Как показали дальнейшие развития событий, это было совсем не лишним.
На фестиваль я поехал почти добровольно. Последнее что я помню из событий предыдущего дня это то, что мы отмечали приезд Арика на неисторическую Родину. Наутро я пришел в себя, на заднем сидении, раздолбанной "восьмёрки", стиснутый между двумя бородатыми мужиками с гитарами. Ничего более странного представить я себе не мог, нет, конечно, со мной приключались разные истории, и просыпаться мне случалось в разных местах, но чтоб вот так....
-Где я?
-Гляди оклемался! А вы его оставить хотели! - Оживился один из бородачей.
-То что вы меня не оставили это конечно плюс, и возможно это, говорит о вас как о порядочных людях, по крайней мере, я на это надеюсь. И всё же где я, и куда везут мою больную голову, с не менее больным организмом?
-Михалыч! Да ты чё?! Всё забыл?! - Обернулся с переднего сидения Арик.
-А что я должен помнить?
- Ну, как же! Мы же на "Грушу" вчера договорились ехать!
-А что поближе девку для групповухи было найти нельзя? - Спросил я, глядя на мелькающие за окном машины сосны.
-Не-е-е-е! "Груша" это фестиваль авторской песни. Туда со всей страны барды съезжаются.
-Это конечно здорово только в толк ни как не возьму, а я тут причём?
-Ты вчера вечером так здорово пел, что мы решили тебя взять с собой.
-И я согласился?
-Ну, по крайне мере не возражал.
-А я мог?
-В принципе мог, если бы собрал всю волю в кулак.
-То есть, ты находишь, что согласился и мог согласиться, это одно и тоже? Ну, во-первых, я пьяный всегда пою, а во-вторых, хорошо, что я вчера вечером не танцевал, а то бы по утру, вы меня на чемпионат мира по бальным танцам спулили?
Задав ещё пару уточняющих вопросов типа: "Давно ли мы в пути и далеко ли мы уехали от дома?" Я понял, что изменить уже ничего нельзя и, приняв из рук Арика протянутую мне бутылку пива, обречённо вздохнул и смирился со своей участью.
Обиталище съехавшихся со всей страны бардов, представляло собой раскинувшийся на берегу озера огромный палаточный городок. И пока Арик с кем-то договаривался по поводу нашего размещения, я с интересом наблюдал за обитателями этого стойбища одухотворенных - дикарей. Не смотря на развешенные повсюду плакаты о строгом запрещении распития спиртных напитков, трезвых лиц я не увидел. И это хорошо! Значит я среди своих. Кстати о плакатах, один из них был приколочен к сосне в сантиметрах 30 от земли. По началу я не мог сообразить для чего. За то когда я сумел постичь всю глубину вложенного в это философского смысла, я ржал минут десять. По всей видимости, плакат был прибит так низко от земли, для того чтобы перемещающийся на карачках укушавшийся бард уперевшись в него мозгом, мог осознать всю глубину своего падения и сгореть от стыда, не сходя с места. Однако, оглядевшись окрест, обугленных костей я ни где не увидел. "Или они не напиваются до такого состояния или они просто не грамотные",- решил я.
Не менее занимательной мне представилась картина, когда у крохотной, двухместной палатки я насчитал семь с половиной пар обуви. Да, да я не ошибся именно семь с половиной пар, видеться мне вечер у людей удался на славу. От такого изобилия набившихся в палатку ценителей авторского творчества, вид её больше напоминал кошку на снастях. В общем, мне начало здесь нравиться. Правда, смущало только то, что от каждой палатки нёслись аккорды сомнительных бардовских шедевров, которые из разрозненных ручейков сливались где-то высоко над соснами в единый могучий поток, бьющий по ушам не подготовленному слушателю. Видимо таким образом они поддерживали связь с "космосом". Кстати, если во время исполнения своего "нетленного шедевра", какому-нибудь "певцу" приспичит по нужде или ему поднесут стакан водки, от благодарных слушателей, так вот что бы не выбиваться из общей какофонии он на время своего отсутствия в эфире погромче врубал магнитофон со своими загодя напетыми "шедеврами".
-А звери в этом лесу есть? - Задал я глупый вопрос одному из бородачей.
-Ты про ментов что ли? Есть не много, за порядком приглядывают но, в общем, жить не мешают.
Явился Арик, припёр на себе две палатки. Сопровождал его сумрачного вида мужик с табличкой "Администратор" на впалой груди. Руководитель стойбища диких певцов записал наши фамилии и выдал каждому по три бирочки на веревки.
На одной была записана фамилия, номер участка и номер палатки.
- Эта для навигации, если вдруг потеряешься.
В двух других было уложено по презервативу.
- Это если вдруг кого подцепишь что бы опосля о том не жалеть.
Я было уже открыл рот, но один из бородачей успел задать крутившийся у меня на языке вопрос.
- А зачем два?
Администратор смерил его взглядом с ног до головы.
-А это мы о тебе хорошо подумали. - И обращаясь ко мне. - А ты что хотел спросить?
- А если не хватит, то где ещё взять? - Выкрутился я.
- Возьмёшь у Бороды. Ещё вопросы есть.
Вопросов больше не было, и администратор удалился.
На то, как мы ставим палатки, собралось поглазеть половина населения палаточного городка. Видимо других развлечений в этом зачаточном очаге культуры было не много. Рассевшись вокруг нас кружком, и передавая из рук в руки бутылки с водкой и пивом, они заключали пари, подбадривали нас, давали разные бестолковые советы. Не смотря на простоту конструкции, устанавливаться палатка ни как не хотела. Мы с Ариком порядком взмокли и даже крепко поругались. Нельзя сказать, что бородачи продвинулись дальше нас, если не считать того, что пока мы с Ариком переругивались они, не тратили силы на словоблудия, а подрались между собой. Не знаю, чем бы это всё закончилось, если бы не появился Администратор в сопровождении шустрого мужичка с табличкой на груди "Инструктор", который как он сказал "из жалости", собрал с нас по полтинничку с рыла, и с неразрешимой для нас задачей справился за считанные минуты. Отсчитав "Администратору" положенную мзду и пожелав нам "больших творческих успехов" мужик испарился. Толпа зевак разочарованная так быстро закончившемуся зрелищу не охотно расползлась по своим палаткам.
Перетащив из машины всё самое необходимое: надувные матрацы, одеяла, гитары два ящика пива, ящик водки и топор. Выяснилось что последний нам не к чему, так как жарить на костре нам нечего потому как коробки с едой остались дома. Выпив "мировую" мы отправились по соседям в надежде поменять водку на еду, но наше предложения у аборигенов вызывало только дикий смех и я всерьёз начал опасаться, а туда ли мы попали и не слет ли это секты каннибалов.
-Может вечером вместо праздничного концерта нас ждёт ритуальный костёр с закланием жертвенных агнцев (в нашем лице)? - Высказал я вслух предположение.
-Да не бойся ты! Я тут вроде был в прошлом, нет в позапрошлом году, и как видишь, остался жив!- Попытался успокоить меня один из бородачей.
-Это не о чём не говорит. Во-первых, ты покрепче меня и, наверное, смог отбиться, а через год сюда приперся, так как уже не можешь прожить не вкусив человечины. А во-вторых, объясни, зачем меня в полуобморочном состоянии притащили сюда. Я больше пить не буду, и дайте мне топор я всерьёз опасаюсь за свою жизнь!
Как, оказалось, умереть голодной смертью ни кто из нас не готов, и потому забрав бородачей, Арик куда-то исчез. Предварительно взяв с меня обещанию наколоть дров. В поиске таковых я отправился в лес. Но повсюду в лесу я натыкался на таблички, предостерегающие меня от несанкционированной порубки леса с последующим немедленным возмездием и карой в виде штрафа. В конце концов, плюнув на условности, но, предварительно оглядевшись по сторонам, я размахнулся топором на приглянувшуюся мне сосёнку.
- Иль не грамотен ты мил человек? Али чё?
От неожиданности я вздрогнул, и топор выпал из моих рук. Оглянувшись, я увидел давешнего шустрого мужичонку, помогавшего нам ставить палатки, но теперь вместо таблички "Инструктор" у него на груди красовалась табличка "Лесник" и для убедительности он поигрывал в руках двустволкой, направленной в мою сторону.
-А как быть?
-Полтинник вязанка, доставка моя.
Решив не скупится, я отдал этому "доброму" человеку 500 рублей, Мужик оказался человеком слова и через полчаса у наших палаток было аккуратно складировано не меньше полутора кубометров дров. Такого количества дров вполне могло бы хватить не только на жарку еды, но и при случае вполне могло бы было хватить на костёр "священной" инквизиции для сжигания одной из "ведьм" в изобилии шастающих по лагерю. В отсутствии должного ухода и беспорядочного образа жизни, эти существа мало походили на женщин. Запалив костёр я улёгся спать, а часа через полтора явился Арик с бородачами, которые перли на себе ящик куриных окороков мешок с хлебом и всякой снедью. С видом Наполеона Арик шёл по тропинки, поигрывая прутиком. Остальным обитателям дикого очага массовой культуры, было за что его ненавидеть. Глотая большими глотками голодную слюну от такого изобилия еды, аборигены готовы были его убить.
- Где взял? - Спросил я его.
- Забыл, как меня звать? - Спросил Арик.
- И впрямь чего это я.
Жарка окорочков приобрела почт ритуальный характер. Плывущий от нашего костра запах будоражил умы местного населения. Более десятка раз нам предлагали за еду водку, тёплые вещи и даже гитару.
- Вы бы ещё стеклянные бусы мне предложили! - Возмутился Арик. И сделал предложение которое должно было оскорбить аборигенов и отпугнуть их от нашего очага. - Меняю жареных кур на ваших женщин!
Аборигены возмущённо ропща разбрелись по своим палаткам, но не прошло и десяти минут как возле нашей палатки начали образовываться подозрительные личности готовые обсудить предложение Арика.
- Да они что здесь, озверели что ли? - Возмутился Арик.
Обильно пресытившись нажаренными на костре окорочками и изрядно сдобрив трапезу водкой, мы завалились спать, готовясь к вечернему празднику песни.
Пробудившись от о сна долго не мог понять, где я нахожусь. Сильно испугался, замкнутого пространства. Почти готов был бросить пить. Арик был убедителен и сумел отговорить от этого необдуманного шага уверив меня, что это не белая горячка, а всего-навсего палатка и стенки качаются не от пьянки, а от ветра.
Выбравшись из палатки, мы обнаружили, что остатки нашего пиршества безвозвратно исчезли. Мужик из соседней палатки, обгладывая куриный оторочек, пояснил, что оставленную без присмотра пищу растащили лесные звери и всякие другие собаки. Последнее сомнения не вызывало но пока бить, доброго человека, не стали что бы не портить грядущий праздник.
- Надо было брать у них тёплые вещи. - Сокрушался Арик.
- Зачем они тебе?
- Да не зачем! Просто было бы не так обидно.
От огорчения Арик предложил немедленно опохмелиться но бородачи угрожающи возражали, потому смурные побрели на берег озера где сколоченная в форме гитары эстрада возвышалась над водной гладью.
В "зрительном зале", ни каких кресел и в помине не было, понятное дело не "Большой" театр, потому разлеглись на траве. Вездесущий Арик откуда-то вынул и раздал всем маленькие, но подзорные трубы.
- Мы начинаем галла концерт, венчающий наш ежегодный праздник авторской песни. Сегодня на ваш суд будет представлено всё самое лучшее из того, что наши самодеятельные авторы приготовили за год. И так встречайте! Наш старый друг из Воронежа! Владимир Н...
На эстраду вскарабкался здоровенный детина с пузом размерами не меньше чем рюкзак альпиниста в начале похода. Уложив поуютнее гитару на пузо, он закатил глаза в экстазе от своего исполнения и необыкновенно тонким фальцетом выдал что-то о берёзах шумящих в глухой тайге.
- Слышь Арик, а этот "бесявый", о туризме похоже знает только из "Клуба кинопутешественников" и только то что за сорок минут ему успел втереть Сенкевич.
- Деревня! Это же метафора!
- Матерь Божья! Кто бы мог подумать! Давай выпьем за его здоровье?
- Давай. - Согласился Арик.
Следующая выступала смешная толстая тётка которая кривляясь, детским голоском что-то весело втюхивала аудитории про летящий зелёный шарик.
-Да они что их по весу, что ли подбирают? Прикинь Арик, как эта гора эмоций несётся с зелёным шариком в руках. Если она не растопчет кого-нибудь насмерть, то она через пару шагов грохнется замертво от приступа отдышки.
Опровергая мои пессимистические предположения, тетка сграбастала микрофон и начала нарезать круги по эстраде. Эстрада оказалась установленной на понтонах, но от тёткиной суеты эстрада начала угрожающи, раскачиваться и скрипеть. Устроители праздника подбежал к эстраде и, размахивая руками, старались привлечь внимание тётки. Однако на эстраду влезать поостереглись. Но их слабые потуги предотвратить неизбежное на "взбесившуюся" тётку не произвели ровным счётом ни какого впечатления.
- Не дадим испортить праздник людям! - Гаркнул я что есть мочи и начал хлопать в ладоши, стараясь подбодрить страстную исполнительницу. Как не странно, но зрители меня поддержали, и воодушевлённая поддержкой публики тетка продолжила нарезать круги по подиуму, пока ей не выключили микрофон.
Не успели улечься страсти, как возле нас как из-под земли выросли два местных блюстителя порядка.
- Обидеть менестреля может каждый? - Обижено пробурчал Арик.
- Ты с базаром поаккуратнее? - Предостерегающе рыкнул один из ментов.
- Сань менструэль это певец такой! - Проявил чудеса эрудиции второй мент.
- Смотрите у меня тут, а то живо в отдел свезу! Менструэли хреновы.
Не успели простыть следы от ментов, как к нам подрулил всё тот же шустрый мужичёшка, что давеча помогал нам ставить палатку и не дал мне наколоть дров. Теперь у него на груди красовалась вывеска "Распорядитель".
- Водка кончилась? Нуждаетесь?
- Нет, многостаночник, водки дополна, что ещё предложить можешь?
- Ганджубасу отведать не желаете?
- Отчего же не желаем, когда желаем и даже весьма! Гонжубас надеюсь не местный? - Воодушевился Арик.