Я не помню ничего, что связано с моим детством. Не помню, кто я, откуда, как появилась на улицах Аркиса. Не помню своих родных, не знаю, были ли у меня друзья, скучает ли кто-нибудь по мне. Так случилось, что в один прекрасный момент я просто пришла в себя посреди огромной рыночной площади, заполненной гомонящим, толкающимся, снующим туда-сюда людом. В нос ударила резкая мешанина запахов. Пахло потом, конским навозом, гарью, тухлой рыбой и еще невесть чем. Изредка, приносимый откуда-то порывами ветра, моего носа касался восхитительный запах свежей выпечки. Несколько минут я стояла, не двигаясь с места, и оторопело взирала на невесть откуда взявшиеся торговые ряды, горы товаров, горластых торговцев, суетливых покупателей, после чего, осыпаемая градом бесконечных толчков и бранью, вынуждена была сдвинуться с места и влиться в непрекращающийся людской поток, растекающийся по рынку. Двигаясь вдоль рядов, без конца крутила головой и вглядывалась в прохожих в надежде увидеть знакомое лицо или место, пока наконец с ужасом не осознала, что не могу вспомнить ни где я, ни как здесь очутилась. Решила вернуться назад, но лишь окончательно заблудилась среди лотков. Не знаю, сколько времени я так бродила, боясь обратиться за помощью и размазывая по лицу слезы отчаяния, как вдруг краем глаза уловила силуэт мужчины, показавшийся знакомым. Не раздумывая ни мгновения, бросилась вслед за ним, расталкивая всех оказавшихся на пути, пока толстуха в цветастом платье не остановила меня, грубо схватив за руку.
- Ты что себе позволяешь? - прошипела она мне в лицо, больно впиваясь ногтями в кожу. - Ты, маленькая, невоспитанная дрянь! Кто позволил тебе толкать почтенную женщину?
Боясь упустить из виду быстро удаляющуюся спину мужчины, я проговорила, пытаясь вырвать руку из мертвой хватки:
- Прошу меня простить, госпожа, я сделала это не нарочно. Я всего лишь пытаюсь догнать того человека...
Толстуха обернулась, проследив за моим взглядом и наблюдая, как скрывается за углом указанный мной представитель мужского пола. Растянув губы в злорадной ухмылке, процедила:
- Ах, какая жалость, кажется он уже ушел... Но я не могу позволить, чтобы такая маленькая девочка бродила одна по рынку... Как тебя зовут, дитя? Где твои родители? - забросала она меня вопросами.
Я... я не помню, госпожа... Кажется, я заблудилась... - пролепетала я.
- Эй, братец! - рявкнула она куда-то себе за спину. - Смотри, какая милая девочка потерялась! Кажется, мы должны ей помочь...
Тучный, как две капли воды похожий на толстуху мужчина тяжело поднялся со скамьи и, обойдя вокруг прилавка, подошел к нам. Ухватил меня за другую руку.
- Какая хорошая девочка... - протянул он, пристально меня разглядывая, - кажется я уже знаю, как тебе помочь... Сестрица, присмотри за товаром, - обратился он к женщине, - я навещу дорогого друга Захира...
- Деньги пополам, братец - гаркнула она нам вслед,- не забывай, это я ее нашла...
Толстяк повел меня сквозь рыночную площадь, крепко сжимая плечо и подталкивая в спину, когда ему казалось, что я иду недостаточно быстро. Я поглядывала по сторонам, раздумывая, не лучше будет ли убежать от него, вернуться на рынок и попробовать вновь поискать место, от которого я начала свои блуждания. Однако чувство полнейшей неуверенности в том, что смогу найти его самостоятельно (и даже в случае, если мне повезет, и я найду это место, кто сказал, что меня там кто-то ждет?), ну, и еще рука моего конвоира, которой он крепко вцепился в мое плечо, останавливали от немедленного побега. Поэтому, я решила посмотреть, что будет дальше, выждать подходящего момента и дать деру.
День уже перевалил за середину. Желудок периодически жалобно урчал, намекая, что неплохо было бы перекусить. Но, видимо, кормить меня не входило в планы моего сопровождающего, он лишь в очередной раз подтолкнул меня, подгоняя.
- Пошевеливайся! Скоро придём, - сказал он, гаденько улыбаясь, - там тебя и накормят, и развлекут, и даже...
Я скосила на него глаза, не понимая, чем вызван приступ веселья и от всей души пожелала толстяку подавиться собственным ядом. Мой конвоир внезапно запнулся на полуслове и натужно раскашлялся, хватаясь руками за горло и стремительно багровея лицом. Однако, стоило сделать шаг в сторону, как он больно заехал мне по уху, и еще сильнее вцепился в многострадальное плечо.
- Куда собралась, маленькая дрянь! - злобно прошипел он, постепенно переставая кашлять и выравнивая дыхание, - еще раз дернешься или зыркнешь по сторонам, я тебе уши оторву. Будешь их в кармане носить.
И он от души дернул меня за пострадавшее ухо. От резкой боли я всхлипнула, а на глазах выступили злые слезы. А толстяк, глядя на меня, вновь заулыбался.
Cтоило нам выйти с рынка, и свернуть с оживленной улицы, углубившись в кривой, грязный переулок, и пройти по нему до конца, как мы оказались перед облезлыми железными воротами с криво намалеванной на них розой. Сквозь частые решетки забора в глубине заросшего сорной травой и деревьями двора виднелся небольшой грязно-серый особняк. Видно было, что раньше дом был настоящим произведением искусства, теперь же, в отсутствии должного ухода, постепенно приходил в негодность. Каменные ступени крыльца частично разрушились, краска на ставнях выгорела и облезла, панно, украшающее переднюю стену растрескалось и лишилось многих элементов.
Толстяк, оглянувшись по сторонам, забарабанил по воротам, сквозь прутья забора поглядывая на дом.
- Только попробуй вякнуть что-нибудь, - угрожающе сказал он мне, - помни про уши...
Я, томясь от плохого предчувствия, не могла отвести взгляд от полуразрушенного крыльца в ожидании того, кто выйдет на стук. Наконец, дверь в дом приоткрылась и на крыльцо вышел худой смуглый мужчина в просторных одеждах. Бросив взгляд на нас, он неторопливо подошел к воротам, но не открыл их, предпочитая разговаривать сквозь решетку ограждения.
- Чего тебе? - спросил он, обращаясь к толстяку. Перевел взгляд темных масленых глаз на меня, пристально оглядел, после чего, внезапно потеряв ко мне всякий интерес, вновь сосредоточил внимание на моем конвоире.
- Захир, добрый друг, - заискивающе начал тот, - как же я рад тебя видеть!
Лицо мужчины брезгливо дернулось, и он "любезно" поинтересовался:
- Чего надо? Говори быстрее, я занят!
Толстяк, ничуть не обидевшись на грубое обращение, подтолкнув меня еще ближе к забору, залебезил:
- Захир, дружище, ты только взгляни, кого я тебе привел. Посмотри, какая красавица. - Он схватил меня толстыми пальцами за подбородок и демонстративно покрутил лицо из стороны в сторону, давая мужчине возможность получше рассмотреть предлагаемую красоту. Я тут же скосила оба глаза и придала лицу самое глупое выражение, на которое только была способна. Захир несколько раз удивленно моргнул и приподнял правую бровь, видимо, видок получился, что надо и моя красота сразила его наповал. Мой сопровождающий, не замечая ничего, продолжал заливаться соловьем:
- Как только ее увидел, сразу вспомнил про тебя. Подумал: Захир - добрый друг обязательно отблагодарит меня за такую чудесную находку.
- Кто она? Откуда? - спросил тот, кого мой конвоир называл Захиром.
- Это дочь знакомых моей сестры, - слегка замявшись, ответил толстяк, - недавно приехала сюда из деревни. Она сирота, все родные, погибли во время войны, а ее сильно контузило, отчего у бедной девочки случаются провалы в памяти: не может вспомнить ни кто она, ни откуда, ни как зовут...
Захир молчал, обдумывая.
- И сколько ты хочешь за нее? - наконец сказал он.
- Самый пустяк, - обрадовался мой конвоир, - двадцать золотых каждый месяц.
Мужчина нахмурился.
- Ты что, шутишь? - Сказал он, - двадцать золотых зарабатывает большинство моих девочек за месяц. Я должен кормить, одевать, содержать эту сиротку бесплатно?
- Я знаю, что некоторые твои девочки зарабатывают гораздо больше... - вкрадчиво произнес толстяк, сделав акцент на слове "некоторые".
- Кто сказал, что эта пигалица сможет делать то же, что... хм, "некоторые"?
- О, она сможет, - гадко заулыбался толстяк, - я уверен, она быстро всему научится, а иначе... - Ты же не захочешь рассердить дядюшку, милая? - спросил он, нагнувшись ко мне. Я, упрямо сжав зубы, молчала, глупо надеясь, что при Захире толстяк не посмеет меня обидеть.
В следующий момент он выкрутил мне руку так, что на глазах выступили слезы.
- Отвечай, когда я тебя спрашиваю! - рявкнул он.
Захир продолжал молча наблюдать за нами, и я поняла, что ему все равно, что со мной будет.
- Так что, ты ведь не хочешь, чтобы твой дядя рассердился? - повторил мой конвоир. Дождался, пока я отрицательно качну головой и вновь повернулся к мужчине.
- Вот видишь, - произнес он, - девчонка будет делать все что нужно. А теперь неси мои двадцать золотых и забирай её.
-Нет, я решил, - с нажимом произнес Захир и повернулся, чтобы уходить. - Она мне не нужна! У меня бордель, а не детский сад.
- Постой, давай обсудим! Предложи свою цену... - воскликнул толстяк. - Ты только взгляни, какая симпатичная девчонка, молоденькая, сладенькая, клиенты к ней валом повалят! - не желая упускать выгодную сделку, вцепился рукой в одежду Захира. - Подумай хорошенько, ведь кто-нибудь может донести, что видел у твоих девочек колдовские талисманы и тогда и тебе и им не поздоровится!
Тот обернулся к нам с побелевшим от гнева лицом и прошипел:
- Убери свои грязные руки, мерзкий толстяк, и никогда больше не смей ко мне прикасаться! Я закрою глаза на твою глупую попытку шантажа, только потому что ты когда-то был мне полезен. Но с этих пор я не желаю тебя больше видеть. Почтенные люди Аркиса часто изволят отдыхать в моем доме и стоит только намекнуть, что ты мне докучаешь и не поздоровится уже тебе.
Во время их разговора я стояла ни жива, ни мертва, боялась даже вздохнуть лишний раз. Совершенно непонятно было зачем толстяк хочет отдать меня Захиру и когда тот отказался, у меня появилась надежда, что сейчас конвоир убедится в моей бесполезности и отпустит на все четыре стороны.
После последних слов Захира толстяк побледнел и отшатнулся, сильно дернул меня за руку и потащил по переулку в обратном направлении, злобно приговаривая:
- Ну, ничего, сейчас пойдем к Брюгу в трактир, там что-нибудь придумаем. Я свою выгоду терять не намерен. А этот негодяй еще свое получит. Уж я придумаю, чем ему отплатить.