Таверна "Три охотника" сегодня была особенно людной. Громкий пьяный ор слышался в районе двух кварталов, мешая спать всем тем несчастным, что вынуждены были поселиться рядом с подобным заведением. Стоило подойти поближе, к маленькому и чуть раскосому домику с выцветшей вывеской, как на вас тут же падал приглушенный свет из маленьких плотно затворённых оконец; вы начнете чувствовать запахи веселой жизни, утопленной в пьяном угаре и пошлых утехах, столь неизысканные и столь теплые для души и сердца простого бедного работяги.
Принцесса и виконт зашли почти незаметно. Народ здесь веселился и пил, мало замечая происходящее вокруг. Лишь пара-тройка человек обратила внимание на довольно богатую одежду Бонвиля, однако на то, чтобы хоть как-то оценить столь незаурядное происшествие у них просто не хватило желания и силы воли, ибо перебивать приятный алкогольный дурман для них в тот момент было наивысшим кощунством.
В самом углу широкого просторного зала, который к слову был практически полностью заполнен, расположилась веселая шумная компания - одна из многих других. Их было пятеро: трое мужчин и две девушки; они, перебивая друг друга, выкрикивали матерные частушки, лезли друг к другу целоваться и не забывали при этом вливать в себя уже энный по счету кувшин эля. Им было здесь весело, легко и свободно.
Принцесса направилась именно к этой компании, и Бонвиль, направляясь следом, начал пристально изучать "тех неблагонадежных дружков". И вердикт был неутешительным.
Во-первых, мужчина был почти уверен в том, что выпивка оплачена украденными деньгами, ибо одежда и манеры всех пятерых выдавали их принадлежность к самому низшему сословию; при этом на поясе у одной из девушек висел изысканный темный кошель, украшенный цветком из зеленых камней, что подобно маленьким звездочкам блестели в полумраке залы. И что-то подсказывало виконту, что эти камни были отнюдь не из зеленого стекла... Во-вторых, держать такой кошель у всех на виду было как минимум глупо, а как максимум - опасно. Значит, ребята явно недалеки, и принцессу подпускать к ним нельзя и на километр. Однозначно.
- Хэй, Стелла, а мы тут... ик... не дождались тебя! Ты где пропадаешь? И где такого женишка себе отхвати... ик!.. ла?? - прогудел один из парней, увидев приближающуюся девушку.
- Стелла? - едва слышимо спросил Бонвиль у принцессы.
- Позже объясню, - раздраженно процедила сквозь зубы она, чтобы затем расплыться в радушной улыбке, предназначенной компании.
- Привет, Шон! Извини, но пришлось задержаться. А вы тут смотрю все без меня уже выпили?! Нечестно!
- Не беспокойся, родная, ради тебя купим хоть всю таверну ра...ик... разом! - воскликнул Шон и утащил девушку к себе под бок, по-братски приобняв ее за плечи, - А этот кто? Познакомишь?
- Это Ларс, - хмыкнула Стефания, равнодушно кивнув в сторону виконта, - Он как-бы... присматривает за мной сегодня.
- Не боись, напоим его до белого черта в глазах, а потом расслабишься! - загоготал второй парень из компании. Он был явно моложе Шона, однако нечто общее в чертах их лиц однозначно было. Вообще, все мужчины, что сидели за столом, были неуловимо схожи между собой, словно родные братья. Знай Бонвиль историю с похищением принцессы более детально, он бы понял, что его догадки верны.
- Не думаю, что идея хорошая, но мне определенно по душе, - сказала девушка, и, подняв полный стакан эля, что был принесен расторопной разносчицей, одетой донельзя вульгарно, добавила, - Ну, за нас, ребята!
- За дружбу и любовь! - загоготал третий парень из компании и ударил кружку принцессы так, что половина эля разлилась на стол.
Виконту осталось лишь изумленно взирать на то, как его высокородная подопечная методично вливает в себя алкоголь, причем в таких количествах, от которых любая светская дама улетела бы в далекие края качественно и надолго. Самому мужчине, несмотря на озвученное обещание, никто так и не налил, и он понял, что ему в этот вечер досталась неблагодарная роль трезвого человека среди веселящихся пьяных людей.
"Как бы ее потом на руках тащить не пришлось..." - досадливо подумал Бонвиль и понял, что компромисс, заключенный ранее, был явно неравноценен. А еще он решил, что потом сдерет с этой наглой пигалицы втридорога. Впрочем... Сам ведь попросился вместе с ней, верно? И было очень наивно предположить, что в подобном месте Стефания будет чинно потягивать бокал вина с какими-нибудь купцами, ну или в крайне случае с мещанами. Ларс Бонвиль также жалел и о том, что не встретил среди знакомых принцессы Грегора Ухаса, давнего знакомого по передряге на Южном тракте. Вот уж кого он бы с чистой совестью сдал страже при первом удобном случае. Этот человек в свое время разорил около пятидесяти караванов, убил десятки людей. Хладнокровный мерзавец, который посмел находиться рядом с принцессой...
Пока виконт размышлял на тему особо опасных преступников, а Стефания медленно, но верно хмелела, в помещение зашло еще одно действующее лицо. Легок на помине. Не даром говорят, что кого всуе вспомнишь...
Грегор Ухас, гроза Южного тракта, а также всех представительниц слабого пола от пятнадцати до шестидесяти лет, зашел в трактир так, словно здесь собрались его верные подданные, готовые принести ему присягу. Разбойничий оскал, кошачья грация, точно выверенные движения, что выдавали в нем опасного воина, который явно знает, с какой стороны держится меч - все казалось на диво притягательным и гармоничным в этом мужчине, который, к тому же, обладал магнетическим инфернальным обаянием. Единственное, что выбивалось из гармоничного образа молодого бога - шрам на левой щеке, что начинался у краешка века и заканчивался на подбородке. Однако шрам этот не столько портил внешность Грегора, сколько придавал ему мужественности; причем мужественность эта была того самого сорта, которая испокон веков притягивала женщин и не давала им забыть столь яркого представителя мужского пола. Вот и сейчас, стоило Ухасу войти в зал, как прекрасная его половина начала невольно скашивать глаза в сторону сладкого красавчика. Мужчины же поглядывали на Грегора неодобрительно, но в драку с ним не вступали. Пока.
Бонвиль, в отличие от всех остальных, не разделял ни восхищения, ни неодобрения. Глаза его светились азартом предстоящей охоты на мерзкого зверя, за которого обещана неплохая награда. Проглядывала также и нотка самодовольства, особенно когда разбойник поворачивался левой стороной. Ведь шрам был некогда оставлен именно клинком виконта. Мужчина видел, как Ухас заказывает себе выпивку, как он улыбается подавальщице и липким, развязным взглядом проходится по ее груди, как разговаривает с неприметными серыми, словно тени, парнями за стойкой. И как чуть позже его глаза натыкаются на компанию Стефании.
Сначала он, безусловно, приметил девушку, и на губы его сама собой легла обворожительная улыбка хулиганистого мачо. Затем Грегор разглядел остальных ребят из компании и на его лице на секунду отразилось презрение. Тут виконт вполне мог понять разбойника, ибо сам разделял его мнение. А потом... потом взгляды двух мужчин столкнулись. Бонвиль спокойно и даже нарочито лениво разглядывал своего давнего врага, одного из многих. Однако от всех тех многих Грегора отличала патологическая нестерпимая трусость. И за это виконт не столько ненавидел разбойника, сколько банально презирал. Таким людям, по мнению Бонвиля, не место на земле, они отравляют ее своим существованием, как кровоточащие гноящиеся нарывы, как само воплощение нравственного уродства. Красивая обертка, в случае с Ухасом, скрывала гниль и смрад, в этом виконт был свято убежден. Сам Грегор мог лишь смутно догадываться об отношении к нему Бонвиля, однако радужных иллюзий разбойник по этому поводу никогда не питал. На секунду он дернулся было к выходу, однако что-то все-таки остановило его. Наверное, подумал, что снаружи его поджидает отряд стражи. Или, может, решил, что ошибся... Ведь где это видано, чтобы вельможный Ларс Бонвиль пришел в такую дыру?
И, тем не менее, разбойник подходить больше не пытался. Трусил. Возможно, он так бы и ушел, не подойдя к примеченной компании, но случай решил все за него. А, если быть точнее, то Стефания.
- Эй, Ухас, чего как неродной?! - закричала на всю таверну слегка захмелевшая принцесса, - Иди сюда!
Грегор взглянул на девушку с почти суеверным ужасом, а затем с еще большим ужасом на виконта. Если ему и хотелось куда-то идти, то явно в противоположном направлении, желательно как можно подальше отсюда. Хотя... А вдруг во дворе стража? И что тогда? Лишь на посмешище перед всеми себя выставишь...
С такими нерадостными мыслями Ухас поплелся к столу, где уже вовсю веселилась не в меру энергичная Стефания. Ей вторили трое парней, на плечах которых мирно посапывали девушки, проигравшие в неравной борьбе с алкоголем. Принцесса на удивление публики пока держалась достойно.
- Здравствуй, солнце, - как ни в чем не бывало, поздоровался Ухас, стараясь не смотреть в сторону Бонвиля, - Как дела? Что отмечаете?
Казалось бы, простой вопрос. И виконт вместе с разбойником ждали быстрого ответа без каких-либо запинок, но... Стефания всерьез задумалась над этим вопросом.
- Эй, ребят? - обратилась она к парням, сидящим за столом, - А по какому поводу, собственно, пьем? Вы меня позвали, но я как-то не подумала спросить про повод...
- Мы... ик... тебе не сказали? Мы ведь это ...ик...дело хорошее нашли. Вось, кошелечек с маньками отрыли...ик... даже не мокрое дело-то, всего-то украсть безделушку у... ик...какого-то мужика...купца. Все чисто прошло, вот и ...ик.. отмечаем.
Чем больше Стефания слушала, тем интенсивнее сходило действие эля. К концу монолога друга руки ее начали мелко подрагивать, а на губы просилась истеричная, шальная улыбка. Виконт же убедился окончательно в том, что эти ребята - редкостные идиоты, а принцессу нужно вытаскивать отсюда как можно быстрее. Желательно вместе с Ухасом в качестве сувенира.
- А часом не этот кошелечек, что на поясе у твоей девки? - поинтересовался Ухас, указывая пальцем на одну из девушек.
- Эм...ну да, - сказал Шон таким простым и легким тоном, будто не совершал сейчас очередной глупости.
- Покажешь? - лукаво ухмыльнулся разбойник и, не дожидаясь разрешения, протянул руки к заветным монетам.
Шон взревел как раненый медведь и попытался отбросить руку вора, однако в пьяном состоянии столь тонкое движение оказалось ему не под силу, и кулак, вместо того, чтобы упасть все своей мощью на руку Ухаса, угодил ему в живот. При этом сам Шон, не ожидая от себя такой прыти, по инерции свалился следом за разбойником, придавив его своей немалой тушей. Братья Шона так и не поняли, что случилось, но остаться в стороне не смогли и дружно бросились пинать ногами тихо поскуливающего Грегора, периодически цепляя и брата.
- Стефания, надо уходить, - прошипел в ухо принцессе виконт, и, не церемонясь более, схватил ее за локоть и потащил к выходу.
- Но ведь весело! Никуда я не пойду! Пустите! - закричала девушка на всю таверну, привлекая внимание людей. Те, раззадоренные
начинающейся дракой и видя, что девушку обижает непонятного вида хлыщ, разодетый как на бал, дружно встали и с угрожающими ухмылками двинулись в сторону Бонвиля. Тот с тоской и раздражением в очередной раз подумал, что компромисс был явно неравноценным...
А затем начался бой.
***
- Вы чудовище! Изверг! Негодяй! Злодей! Ваше место в Аду, не иначе!
- Только если Вы мне составите компанию, принцесса.
- И не надейтесь. Лучше удавиться, чем хоть секунду находиться в Вашем ничтожном обществе!
- При всем моем уважении, если Вы удавитесь, то точно попадете в Ад. Со мной.
Принцесса надулась и сжала кулаки в бессилии и слепом бешенстве. Некогда установленный мир был безвозвратно утерян и в ближайшем будущем не представлялся возможным.
Ссора происходила по дороге к белокаменному дворцу, что утонул в вечерних сумерках как в пенке вскипающего молока. Лишь четыре остроконечных шпиля прорезали туманную дымку и упирались в темно-синий небосвод, окроплённый звездами и большой полной луной, с неровными бороздами на своей мягкой желтоватой поверхности. Хорошая ночь будет сегодня. Спокойная. И только звонкий девичий голос разрушал ту прекрасную дивную картинку, что создана была самой природой. Излишне раздраженный девичий голос, стоит признать.
- А он-то Вам зачем? - высокомерно кивнула Стефания на не подающую признаки жизни тушу Ухаса, что мирно покоилась на плече у виконта.
- Сдам его страже. А потом и в тюрьму. Там ему самое место, - была бы возможность, Бонвиль пожал бы плечами, так очевиден и прозрачен был для него этот факт.
Девушка лишь удовлетворенно кивнула, и мужчина, заметив это, ехидно ухмыльнулся.
Да, в драке за честь Стефании разбойник повел себя как всегда, то есть, "благородно" спрятался под один из опрокинутых столов, когда Шон и его братья нашли себе более интересные игрушки. Может Ухас и был хорошим воином, но сражался он только тогда, когда выхода не было, и враги слишком близко подбирались к его горлу. При этом, если был шанс сбежать и спрятаться за спинами других, он хватался за него, не раздумывая. Слизень. Ничтожный, гадкий слизень. Даже жалко тратить на него крупицы своей ненависти.
Стефания, увидев своего "героя" в деле, не испытала ничего иного, кроме как жгучего разочарования от подобной выходки. Красивое лицо - это еще не все. И если мужчина не в состоянии защитить женщину, он недостоин не только ее, но и самого обращения "мужчина". Гадко. Противно. Девушка даже и подумать не могла теперь о некой близости с этим человеком, и прошлые шалости вспоминались ей не со стыдом трепетным и нежным, а со стыдом гадким, что отзывается под языком приторно-сладким вкусом. Схожий вкус имеет обман.
До замка оставалось лишь пару сотен метров, его стены уже не были неосязаемы и невидимы, они возвышались неприступными громадами над головами принцессы и ее телохранителя, нависали над ними, словно Дамоклов меч, карающий и беспощадный. Стефания все еще злилась на Бонвиля, причем сама не могла понять, почему. Да, он был неосмотрительно груб с ней, хватая ее за локоть до синяков, и раздавая приказы направо и налево. Но с другой стороны, ситуация была критическая. Веселая, конечно, но все-таки критическая. Девушка, несмотря на внушительное количество эля, не была пьяна, а мысли ее текли на удивление плавно и были кристально четкими. Просто до неприличия четкими. Повода грубить и обзываться не было и в помине, но грубить и обзываться хотелось, и потому принцесса предпочла не говорить вообще ничего. Так, на всякий случай.
В полнейшей тишине, с Ухасом в качестве довеска, Стефания и Бонвиль обошли главный вход с востока и принялись вглядываться в каменную кладку забора. Ни девушка, ни мужчина, не были удивлены тем, что они оба знают, о каком тайном ходе идет речь, и искали его на удивление слаженно и четко, не смея разрушать тишину ничего не значащими фразами. Вскоре они наткнулись на нужный им кирпич, который смогли бы распознать лишь те, кто достаточно часто пользуется этим путем, ибо сумерки не располагали к столь щепетильным поискам. Бонвиль сильно надавил на него, и тот с легким шепотом отъехал на сантиметра три, после чего в кладке сработал механизм, открывающий узкий низкий проход в стене. Мужчина галантно пропустил даму вперед, а та лишь высокомерно фыркнула в ответ, ибо прекрасно понимала: если внутри начался обход, то первому прошедшему не поздоровится вдвойне, в то время как второй может быстро закрыть проход и скрыться снаружи, среди стволов архаичных елей, посаженных в незапамятные времена еще прапрадедом Стефании.
Затем следовали еще два тайных хода: один начинался в кладке самого замка и выводил на этаж для слуг, где виконт с чистой совестью отдал Ухаса на попечение двух караульных. Второй начинался на том же этаже и проходил в опасной близости от королевских покоев, выводя прямо на этаж к принцессе. Оставалось лишь пройти маленький коридор, и виконт мог считать свою миссию по транспортировке девушки в отведенные ей комнаты завершенной. Но, видимо, не судьба.
- Итак, - король стоял позади Бонвиля и Стефании, держа в руках свечу, что подсвечивала его лицо таинственным, немного жутким светом, - И как это понимать?
Гулкое эхо разнесло голос мужчины по всему этажу, что казался вымершим в тот момент, ибо коридор был абсолютно пуст, а ветер, что всегда гулял по этим коридорам, вдруг засвистел с удвоенной силой, и, казалось, забрался в глубины самой души. Сердце Стефании пропустило удар, она не могла вымолвить ни слова. Она не могла даже обернуться, так сковал ее страх перед гневом отца. Бонвиль же, поняв ее затруднение, обернулся и уверено произнес:
- Добрый вечер, Ваше Величество. Мы возвращаемся с прогулки. К сожалению, по определённым обстоятельствам прогулка немного затянулась, но могу Вас уверить, все благополучно разрешилось. Вы позволите Ее Высочеству пройти в ее покои?
Последняя фраза была явно лишней, но Бонвиль понял это слишком поздно, чтобы хоть что-то исправить. Король, впрочем, не воспринял ее как слишком дерзкую. Вроде бы.
- Безусловно, виконт. Вот только я бы хотел увидеть лицо своей дочери, а не любоваться ее затылком. Стефания Рейская, повернитесь ко мне и пожелайте доброй ночи по всем правила этикета, - вот тут в голосе короля проскользнул вполне ощутимый металл. И нотки ехидства.
Он явно все понял, и незачем тянуть дальше этот бессмысленный фарс. И потому, гордо вздернув голову, Стефания повернула свое лицо к отцу: с предательски блестящими глазами, ярко-алыми щеками и запахом дешевой выпивки из приоткрытого рта. Король смотрел на свою непутевую дочь с диким, чудовищным раздражением, понимая, что ее срочно надо отдавать замуж. Ибо еще пару лет, и она либо сбежит, либо навсегда останется в девицах, никому не нужная, кроме собственной семьи.
Мужчина старался не вдыхать алкогольные пары, щедро исходящие от девушки. Ему было по-настоящему противно, и Стефания видела это. И ей было больно. Больно смотреть на дорогого тебе человека и понимать, что ты... ты ему неприятна. И видеть он тебя сейчас не хочет.
- Всего Вам доброго, отец, - склонилась девушка в глубоком книксене, строго в соответствии с нормами этикета. А затем, не поднимая головы, молча удалилась в свои комнаты. Осанка ее в тот момент была чересчур ровная и напряженная до крайности. Отец знал, что такая спина у его дочери бывает лишь в моменты крайнего расстройства. Но ничего. Заслужила, паршивка.
- А теперь мы разберемся с Вами, виконт, - холодно произнес король, - Я в Вас разочарован. Вы уже второй раз не оправдываете возложенных на Вас поручений и вывод мой только один: Вы бесполезны, виконт. Либо копаете под меня и моих подданных. Но первый вариант, как ни странно, кажется мне более правдоподобным. Итак, слушайте меня внимательно. Завтра состоится бал в честь Пятидесятилетней войны, и я милостиво разрешаю Вам там поприсутствовать. А после него я не желаю Вас больше видеть при дворе. Официальные документы об отставке получите сразу после бала, к тому моменту они как раз будут готовы. Вам все понятно, Бонвиль?
- Вполне, - хмыкнул виконт, стараясь сделать так, чтобы ни малейшей нотки злости, что бушевала в его душе, не показалось в голосе.
- Вот и славно. Доброй ночи, виконт, - произнес король и чинно удалился в противоположную от покоев его дочери сторону.
Мужчина остался стоять посреди пустого коридора, овеваемого холодным зимним ветром. Лицо его горело от едва сдерживаемого бешенства, а самое паршивое в этой ситуации было то, что он, Ларс Бонвиль, был действительно виновен в произошедшем. Однако подобного унижения он стерпеть просто не мог.
В тот момент, посреди ненавистного безлюдного коридора мужчина пожелал королю от всей души скорой и мучительной смерти.
Бонвиль не знал еще, что все его посулы будут пророческими...