--
Мам, а у тети Наташи живот большой - она ребеночка ждет, да?
--
Да, скоро у Лены родится сестренка.
--
Классно! А у тети Светы - щенок, смешной, лохматый. Одно ухо торчит, а другое висит. Он на меня каа-ак напрыгнет! И нос лизнул! Мам, а у тебя в животике никого нет?
--
Нет, малыш, никого.
--
У-у, жалко, мы тоже котеночка хотим....
--
Лапушки, но я же не могу родить котенка.
--
Да? Что, никак не можешь? Совсем-совсем? И щенка тоже, что ли, не можешь?!
Никогда не забуду этого момента. Момента, когда я свалилась с небес в глазах двух личностей трех и пяти лет. Будум. На землю.
Когда оказалось, что я - не всемогущая волшебница.
Страшный момент, если кто понимает.
Вообще-то умею все. Сшить классный костюм для утренника и теплую кожаную куртку нашему папе. Связать свитер с картинками. Починить инерционную машинку и построить мебель для Барби. (А что делать, если Барбин диван для нашего бюджета - почище, чем тунгусский метеорит для сибирской тайги. Гигантская брешь, вокруг - поваленные деревья и отчаявшиеся поселяне, ломающие руки в немой скорби. А дел-то на раз-два-тьфу. Десяток чурочек и плашечек, горсть гвоздей, обрезки бархата и две руки. И вот уже полкомнаты занимает фильдеперсовый гарнитур - кресла, столы и кровати всех мастей - на который приходят повздыхать Таськины подружки со всего двора и который даже суровые друзья Ника окидывают уважительным глазом).
Я могу испечь торт в виде трехэтажного дворца с башенками (ноу-хау: золотые слюдяные окошки делаются из карамели при помощи формочки из сырой картофелины). Могу ремонтировать утюги и розетки, клеить обои и писать научные статьи. То, что я могу водить машину, пока не впечатляет. Увы, у нас нет машины. А я могу. Могу играть в футбол и ездить на велике без рук.
Я даже могу довести от трамвая до дома двух детей.
Впрочем, глубину, ширину, высоту и четвертое измерение этого материнского подвига непосвященные поначалу не воспринимают. Не оценивают. Это же надо себе представить, подробно. В страшных красках. Этюд такой, в багровых тонах.
- Хотите, сказку расскажу? Хотите, да? Про кого рассказать?
- Про... про... про ежиков!
- Хорошо, зайки, будут вам ежики.
Ммм... например, так:
Жили-были два ежа,
Два ежонка - малыша.
Нос - вперед, торчком - усы,
Сотня игл не для красы:
Для защиты от врагов,
Для пугания волков.
Робко листьями шурша
Пробирались не спеша
Тихо-тихо, чуть дыша...
В голове одна лапша. У меня лапша в голове. Такая голова форме кастрюли, с макаронами внутри, медленно закипающая. Попробую еще раз.
Мы производим марш-бросок по маршруту бабушкина дача - дом. Пятнадцать минут от дачи до платформы, десять - в ожидании электрички, пропускающей фантастической длины товарняк. Пятьдесят минут - стоя в набитом до круглого сечения вагоне. Еще десяток - на вокзале, в попытках штурмовать трамвай, и столько же - в пути.
Итого уже полтора часа. Для двух козявок - на грани их козявочных возможностей.
А нам еще от остановки шлепать пешочком... Сколько? Да нехило: мне, без груза, быстрым шагом - минут пятнадцать. А вместе нам... даже гадать не берусь.
Да, забыла уточнить деталь - время подбирается к девяти вечера.
- Жили-были два ежа,
Два ежонка - малыша.
Тонких лапок паутинка.... М-м-м-м-м картинка?
И какая-то сардинка?
Натуральная скотинка! Не, со стихами завязываю, не потяну. Даже Пушкин, сукин сын, когда вел детей домой с дачи, говорил прозой. Я не биограф Александр Сергеича, но вот в этом совершенно уверена.
- Так вот. Жили-были два ежонка, мальчик и девочка.
- Они были сестренка и братик, да?
- Нет, они просто дружили друг с другом. Ежики - они знаете какие? Они очень добрые. У них смешные глазки и мягкие пузики, а иголки совсем не колючие.
- А как их звали?
- Их на ежином языке звали Шур-шур-пшурухх и Чуррушша-крушша-пшупшуша, это значит Сильный-и-Смелый-Еж и Добрая-Ласковая-Красавица. Но нам такие длинные имена говорить трудно, мы ведь плоховато знаем ежиный язык. Поэтому будем звать их Шур и Чурруша.
В руках у меня - сумка с запасными колготами и прочим шурум-бурумом. Не подумайте, что я одна все волоку, парочка моя - истинные путешественники, каждый при рюкзаке. У Ника за плечами танчики, роботы, автомобили, синяя пластмассовая армия. В рюкзачишко Таисии вверх ногами засунуты две Барби и Кен, ну и ворох бальных платьев (ох, ребята, такой кайф эти платья шить!). И ничего, что вверх ногами, в рюкзаке обстановка интимная, разберутся.
- А где они жили?
- В домиках, конечно. Их построил замечательный ежиный архитектор, украсил шишками и цветными камушками, выстлал изнутри мягким мхом и птичьими перышками. Отличные, уютные и очень красивые домики. Но я хочу рассказать случай, который произошел с Шуром и Чуррушей однажды осенью.
- А у них большие домики?
(Мой старшенький - личность с повышенной любопытностью. Первый раз я на это обратила внимание, когда читала вслух стандартную "Красную Шапочку" полудюжине объектов от трех до шести. Все сидят и слушают, а этот чудачок перебивает после каждого предложения. Его тревожная душа жаждет пояснений и подробностей: где именно жила Красная Шапочка? Большой ли у нее был дом? Где работали ее мама и папа? Были ли у нее братья и сестры? Ходила ли она в детский садик? Чтение вслух с препятствиями. Как бег с барьерами).
- Не большие и не маленькие, как раз для ежиков. Так вот, однажды осенью, когда березы были цвета меда, а рябина - цвета огня, Шур и Чурруша сидели на скамеечке около дома, болтали ногами и разговаривали.
***
- Знаешь, Чурруша, я хочу, когда вырасту, уйти далеко-далеко отсюда, - сказал Шур. - Я хочу увидеть что там, за березовой рощей. Мне кажется, там что-то удивительное и очень важное.
--
Ты возьмешь меня с собой? Я тоже хочу посмотреть, что там за рощей.
--
Нет. Настоящий путешественник должен быть один. - Важно ответил Шур. - Чтобы найти себя.
--
Как это? Разве ты потерял себя? Вот же ты. Никуда ты не терялся.
--
Ну это так говорят. Когда взрослеют.
Чурруша задумалась, и какое-то время сидела, повесив черненький носик. Но потом подняла голову: - А я могу идти радом, но с тобой не разговаривать. Как будто мы даже не знакомы, и идем отдельно.
--
Если совсем-совсем не разговаривать - то, наверно, можно.
--
А давай прямо сейчас пойдем? Я хочу повзрослеть быстрее.
--
Давай! - загорелся идеей Шур.
Они соскочили с лавочки и побежали собираться в дальнюю дорогу.
***
- Мам, а что там, за рощей? Там что-нибудь страшное, да? Мам, пусть они никуда не ходят, а?
(Это уже меньшая. Она немного трусишка и очень сочувствующий товарищ. Боится пауков, но геройски освобождает мух из паутины, приговаривая "Ну что ты, Цокотуха, какая глупенькая").
Ужас ситуации в том, что я совершенно не знаю, что с этими ежиками дальше-то было. Что они нашли за рощей...
- А за рощей была большая дорога и заправочная станция. Шур и Чурруша взяли узелки с едой и пошли через поле, через рощу, молча, как будто совсем чужие. На полянке им встретилась сорока по имени Ттт-рри-тт-ттри-та, что значит Очень-Информированная-Особа.
--
Какая особая?
--
Информированная - это значит всезнайка. А особа - это значит личность. Очень-Знающая-Личность, получается.
--
Особая?
--
Каждая личность - особая.
--
И я?
--
Ты - самая особая, зайка. Слушай дальше.
***
- Куда это вы идете? - спросила Сорока. Она была очень любопытная, как и все сороки.
- Это не мы идем, это я иду, и она идет. Сама по себе идет. Мы - путешественники, идущие одиноко и ищущие себя. А одиноко мы идем - за рощу. Посмотреть, что там.
--
Я туда летала. Дайте мне яблоко - и я расскажу вам, что там.
--
Не нам, а мне, - поправил Чур. - И ей.
--
Нет, не надо говорить, - вмешалась Чурруша, - Мне. И ему тоже не надо. Мы дойдем и сами посмотрим. На яблоко, не подумай, что нам жалко.
***
Такси? Ха. Наши люди на такси не ездят. Нет, если точно - ездят, но только при непосредственной угрозе жизни. Иначе - превышение пределов необходимой самообороны. Словом, по вопросу такси - см. пункт о Барби.
Так, я опять о презренном металле и его отсутствии. Это уже патология.
Омммм....
Хомммммм.....
Все отлично.....
Мы когда-нибудь разбогатеем, купим черный мерседес и тонну мороженого. А пока нам бы до дома дойти.
- Шур и Чурруша пошли дальше. Шли молча. Больше по дороге им никто не встретился. В осенней прозрачной роще было тихо-тихо. Слышалось только шуршание сухих листьев под крохотными лапками. И еще слышалось сопение двух носишек. Потому что ежата немножко устали, они ведь никогда еще не ходили так далеко.
--
Как мы?
--
Как мы.
- Ма, а они когда уходили, своим мамам сказали? У них же дома волнуются наверно?
--
Не сомневайся, котенок, они предупредили и мам, и пап. Они были очень заботливыми ежатами.
--
И пап? А что, у них папы были дома? А не на работе?
Мда. Наш папа работает и в будни и в выходные. Работает с утра до поздней ночи. Слово отпуск давно и прочно забыто.
Наш папа - предприниматель. Звучит гордо.
При этом денег едва хватает на то, чтобы пару раз в неделю варить не постный суп. Я научилась печь оладушки на обмывках молочных пакетов и делать двенадцать вкусных мясных блюд из ливерной колбасы.
А все дело в том, что папа не влился в армию продавцов и перепродавцов, а пытается организовать производство. Увы, этой стране производители не нужны. Какие-то они лишние. Не вписывающиеся в систему.
Так, стоп.
Омммммм...
Ежики-ммм...
***
Папы у них, конечно, работали. Папа Шура чинил лесенку в доме. А папа Чурруши разбирался в погребе. Там, где у ежиков хранятся припасы на зиму. Чурруша предупредила его, что уходит, и он дал ей в дорогу орешков и ароматных сушеных яблок.
По дороге малыши несколько раз останавливались и отдыхали. Тут яблоки и орешки оказались очень кстати.
Чем дальше ежата уходили от дома - тем больше им встречалось на пути странных вещей. Странных для ежиков. Если б мы с вами увидели эти непонятные предметы, то узнали бы их. Как не узнать: бумажки, бутылки, старый ботинок, сломанная кукла, испорченный фонарик, велосипедная покрышка.
Каждую находку Шур и Чурруша тщательно исследовали. Обнюхивали, осматривали. Ботинок дергали за шнурки. На фонарике нажимали кнопочки. Кукле заглядывали в глаза и прятались, когда она сказала "ма-ма". Они даже разговаривать друг с другом начали, шепотом, забыв, что идут сами по себе:
- Что это такое? Как это назвать? Вещь, похожая на змею, укусившую себя за хвост. Штука с глазами и шерстью на голове, говорящая, но не живая. Прозрачные штуки. Блестящие штуки. Штуки ни на что не похожие. Штуки загадочные, невиданные, пугающие, опасные. Что это за штуки и зачем здесь лежат?
Наконец роща закончилась, и ежата вышли к дороге.
Это была оживленная широкая трасса. Асфальт, бензин, дым. Пахло противно даже для человека. А для нежного ежиного носика запах был просто непереносимый.
--
Какой ужас, - сказала Чурруша, - Что это?
--
По-моему, это край мира. Я читал о таком. Туда попадают плохие ежи после смерти.
--
Мы же не после смерти?
В этот момент мимо проехал грузовик, огромный, черный и пыхтящий как сто медведей, и облил ежат грязью из-под колес.
***
- Мааам, ну маам, - Таисия повисла у меня на руке, и так изрядно оттянутой сумкой. - Пусть они домой идут, мне их жалко!
Понятно, грязь из-под колес - это уже перебор.
- Шур и Чурруша отбежали от дороги подальше и стали чистить иголочки. И тут к ним снова прилетела сорока Рит-та.
***
--
Ну и как вам здесь? - спросила Сорока.
--
Жутко! И непонятно. Что все это такое?
--
Это - человеческая тропа. Называется "автострада". По ней бегают "машины". Они плохо пахнут и похожи на живых, но на самом деле мертвые.
--
Я же говорил, что сюда попадают после смерти, - загордился Шур.
--
Нет, там внутри, в машинах, сидят живые человеки, - поправила его Рит-та. - Иногда они выходят из машин и оставляют в роще разные вещи.
--
Да, да, мы видели эти вещи. Такие... (Шур хотел сказать "страшные", но покосился на Чуррушу и передумал) необыкновенные!
--
Они наверно очень ценные, их надо вернуть? - забеспокоилась Чурруша.
--
Хи-хи-хи! - развеселилась Сорока, - Вернуть? Зачем? Это же человеческий мусор. Человеки это все просто выбрасывают.
--
Мусор? Какой странный мусор, - удивился Шур.
--
Как же так? Разве можно выбрасывать мусор в роще? - возмущенно зафыркала Чурруша, - Мы же в ней живем!
--
Человеки очень глупые. И не думают ни о ком кроме себя, - ответила Рит-та. - Скоро роща станет вся завалена человеческим мусором, и жить в ней станет нельзя.
--
Ну уж нет, - вмешалась Чурруша. - Давайте сами уберемся. Это же наша роща! Я видела по дороге одну яму, в которую можно отнести все, что валяется под деревьями. Я только боюсь ту штуку с глазами, которая сказала "ма-ма".
***
--
А я никогда мусор в лесу не бросаю.
--
Ты у меня умница, зайка. Мусор - это очень страшная штука. Он кажется совсем безобидным, но стоит к нему привыкнуть - и ты становишься глупее сороки. А вон и наш дом виден. И сказка скоро заканчивается.
***
Ежата утащили в яму все, что нашли в роще.
Страшную куклу нес Шур, а Чурруша бежала рядом, поглядывала то на большие куклины глаза, то на своего друга. И старалась, чтобы восхищение не было слишком уж заметно на ее мордочке.
Легкие бумажки носила Сорока и еще стайка птиц, которые захотели помочь. На помощь пришли и другие зверьки, жившие неподалеку. Скоро в роще снова стало чисто.
И ежики побрели домой.
--
Я потом еще раз вернусь сюда и снова уберусь, - сказала Чурруша, а про себя подумала, что возвращаться и убираться придется часто, раз люди не могут это делать сами.
--
Я тоже приду и помогу тебе, - сказал Шур. Он посмотрел на Чуррушу и подумал, что она удивительная. И что надо быть все время рядом и защищать ее.
Вот и вся сказка.
***
--
Мам, а себя-то они нашли?
--
Я думаю, кусочек себя - нашли.
--
Мам, получается, что находить себя надо по кусочкам? Как мозаику из кубиков? Как пазл?
--
Ну, может быть, кто-то находит сразу и целиком...
--
Нет, я так не хочу. По частям интереснее.
Уфф.
Вот мы и дошли. Всего за одну сказку.
Двор, подъезд. Дом. Наш дом.
Через несколько минут над обоими ярусами двухъярусной кровати заклубились сны. Надеюсь, добрые. Про ежиков.
Устали, пешеходики.
А мне пора на кухню, готовить макароны с жареным луком и морковкой (ничуть не хуже чем с фаршем, правда), мыть посуду, ждать нашего папу. И придумывать про запас новую историю.
Потому что мама должна все знать. И все уметь делать. Ну разве что... кроме котят.