1.	Я вещи в сумку уложил, сервизы, рюмки и ножи,
А Грей всё нюхал и кружил, он чуял, бедолага,
Все эти сборы не к добру, они ему не по нутру,
Гулять с ним будет по утру, сосед, пацан-салага.

Я подошёл, обнял его, похлопал по спине,
Мне будет не хватать его, ему меня в двойне.
На шару лапу подавал, сидел, ушами прядил,
В глаза смотрел и не моргал, потом скулить заладил.

     2.    Подъехал кореш, в аккурат, он для меня почти как брат,
Болтун, пройдоха, ушлый хват, проверенный на деле.
Стащили сумки и тюки, мешки, баулы, рюкзаки,
Всё на себе, как ишаки и на дорожку сели.

В Тойоте светлой, цвета беж, к стоянке подрулил,
-Чего везёте за рубеж, таможенник спросил.
-Два литра водки и коньяк, казан и мантоварку,
Конфеты местные - ништяк и, чайную заварку.

3.	Служивый, видно, тёртым был, на сумку зыркнул и застыл,
-Спиртного лишку загрузил, сказал, что глянул в воду.
Но, видно, было не досуг, сменил он гнев на милость, вдруг,
Добро на вылет, без напруг, мне выписали сходу.

Когда набрали высоту, в салоне вспыхнул свет,
И мы попали в суету, кормёжки без монет.
В пустом желудке улеглось, всё ровными слоями,
Потом шатанье началось, в клозеты, табунами.

4.	Бортпроводницы тут и там, шныряли с тачкой по рядам,
      Всё угодить старались нам, заглядывая в глазки.
      На розлив виски и вино, всего у них полным полно,
      И даже чёрное ковьё, ну блин, совсем, как в сказке.

      От этой праздной суеты, в мозгу закрылась дверь,
      А самолёт глотал версты, как ненасытный зверь.
      Вот опустились, наконец, у Боинга, закрылки,
      И мы спустились во дворец, где можно тратить филки.

5.	-Мадам, мне нодобно узнать, в какое стойло лучше встать,
Чтобы в Атланту вылетать, транзитным визитёрам.
Она сказала твенти ту и я поплёлся по порту,
Глазеть на всякую туфту, с российским гастролёром.

Часа четыре мы толклись по шопам дорогим,
Потом, простившись, разошлись, по экзитам своим.
В последний раз глотнув озон, немецкого разлива,
Я снова втиснулся в салон, где много, много пива.



      6.   Опять блюдя традиций стиль, мы начали с цыплёнка-гриль,
Чё-то похожее на криль, под соусом подали,
Всё было вспрыснуто вином, кому покрепче - джин со льдом,
Коньяк, воняющий клопом, ну всё подряд глотали.

Я чуть привстал и кинул взгляд, на этот общепит, 
Как в ресторации галдят, маман твою етит.
Кто курицу зубами рвёт, кто отбивную пилит,
А кто-то с радостью сосёт, чаво в стакан налили.

7.	Сосед не брезговал икрой, ни бужениной, ни халвой,
Потом носился, как чумной, по нужникам, бедняга.
И для удобности ему, я передвинулся к окну,
Листал журнал про старину, где гладкая бумага.

Пришёл Морфей, уговорил, показывал кино,
Короче я хорька давил, под голос Адамо.
Потом подали кофеёк, со всякой дребеденью,
Я пожевал и снова лёг, глазеть на сновиденья.

8.	Глаза открылись, привстаю, мы подлетаем, мать твою,
Внизу природа, как в раю, без преувеличенья,
Как хорошо всё видно днём, мы в этот рай сейчас сойдём,
Свободы воздуха глотнём, в захлёб, без промедленья.

Я этого так долго ждал, сто шестьдесят недель,
Мой голос внутренний жужжал, как ошалелый шмель.
-ЗДОРОВО, кто-то мне дыхнул, на ухо, после шмона,
Я чё-то матерно загнул, в пылу, прошу пардона.

9.	Иду, гляжу по сторонам, а в голове какой-то хлам,
Который втаскивали нам, насильно и годами.
Страна ублюдков и врагов, головорезов и воров.
Мозги засрали до краёв, брюзгливыми речами.

Ведь это надо так суметь, всем головы забить,
Но как верёвку не вертеть, концу, однако, быть.
Теперь на шкуре на своей, без чьей-нибудь подсказки,
            Проверю всё, кто гнал гусей и кто травил нам сказки.

10.	Уже багаж, по ходу, взят, вокруг снуют и егозят, 
Бегут, шныряют, верещат, елозят в круговерти.
Все улыбаются тебе и в этой жуткой кутерьме,
В 100 раз спокойней стало мне, как на духу, поверьте.

            Тепло как летом, мать твою, азалии цветут,
            И я подумал, щас спою, жаль только не поймут.
            Контакт с английским не найдя, французский в школе мучил,
            И я как Штирлиц, про себя, запел БЕССАМЕМУЧУ.

    

11.	Обнюхав новый свой причал, концы по крепче привязал,
Недели две балду гонял, истратил всё, что было,
Но работёнку присмотрел, в короткий срок поднаторел,
И оглянуться не успел, полгода просквозило.

За эти двадцать шесть недель, я кое-что просёк,
Куда-то ехать мне от сель, чаво-то невдомёк.
Здесь даже церковь наша есть, с приходом и попами,
Грешно от сюда ноги несть, я чую потрохами.


                                                                                Сентябрь 2002г.
                                                                                      Атланта