Виллина : другие произведения.

Линии на ладони

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Линии на ладони человека... они о многом могут рассказать. О прошлом и будущем, о характере, склонностях, предпочтениях. Надо только перевернуть левую руку и вглядеться в свою ладонь. Чёрточки, линии, холмики, шрамики: уникальный рисунок и судьба человека. А может все люди, это маленькие существа, которые как лилипутики шагают по ладони одного из богов, приобретая жизненный опыт и мудрость? Постигая извечную науку жизни, осознавая, что горе без радости, а счастье без слёз это хлопок одной ладонью. Путешествие начинается в храмах Атлантиды, уводя героев в Лемурию и наконец, Гиперборею. Поучительная и красивая сказка странствий, которую ещё долго будут помнить люди, передавая её из уст в уста, до тех пор, пока существует хотя бы одна пирамида...

Линии на ладони

0x01 graphic

Линии на ладони человека... они о многом могут рассказать. О прошлом и будущем, о характере, склонностях, предпочтениях. Надо только перевернуть левую руку и вглядеться в свою ладонь. Чёрточки, линии, холмики, шрамики: уникальный рисунок и судьба человека. А может все люди, это маленькие существа, которые как лилипутики шагают по ладони одного из богов, приобретая жизненный опыт и мудрость? Постигая извечную науку жизни, осознавая, что горе без радости, а счастье без слёз это хлопок одной ладонью. 
Путешествие начинается в храмах Атлантиды, уводя героев в Лемурию и наконец,  Гиперборею. Поучительная и красивая сказка странствий, которую ещё долго будут помнить люди, передавая её из уст в уста, до тех пор, пока существует хотя  бы одна пирамида... 

Посвящается всем мечтателям, странникам, влюбленным и верящим, ищущим свое предназначение и помнящим свои сны. Я открываю вам портал в  Атлантиду путем сердца, обращаясь напрямую к эмоциям и чувствам, пробуждая память прошлых жизней. По вере вашей воздастся вам. В добрый путь.

Глава 1

   Море казалось бесконечной серебристой паутиной, мерно колыхающейся между небом и землей. Оно сливалось по цвету и с тем и другим, превращая мир в загадочную шкатулку из потемневшего серебра. Необъятное пространство, ничего больше. Никаких деталей не удавалось разглядеть с вершины храма-пирамиды.
   Дакини поёжилась от сырости и плотнее запахнула тёмно-серую накидку, точно такую же как весь видимый мир вокруг. Ещё три оборота круга и бдение будет окончено, она сможет вернуться внутрь города, к уюту, свету и ярким краскам. А пока нужно расслабиться, отпустить сознание и искать интуитивно, пытаясь уловить отдалённые крики о помощи, изредка доносящиеся из внешнего мира. Стоящий рядом хранитель знаком дал понять, что он усилит защитный купол, пока она сканирует.
   Жрица слегка поклонилась ему и снова села, прикрывая глаза, расслабляя тело, чтобы усилием воли направить часть своей души на поиск пострадавших.
   Вхождение в гауранг всегда неприятно. Зашумело в ушах, на тело волной накатила невероятная слабость, внутреннее зрение ещё несколько мгновений не давало чёткой картинки, но наконец, выровнялось, перестало мигать, как маленький ночник во тьме. Показались извечные сумерки, почти такие же, как и реальный мир за границами их города. Зыбкие, неясные, холодные, полные танцующих теней и зловещих шепотков, вызывающих мурашки по коже.
   Жрица выровняла дыхание, верхними контурами ауры ощущая защитный купол света, выстроенный над ними Солосом. Хранитель на страже, значит можно отправляться на поиск. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Полетели...
   Тени заколебались, расступились, провожая радужно сияющую душу Дакини восхищёнными шепотками, а затем сомкнулись снова, словно и не было тут никакого портала.
   Внутри гауранга было ещё темнее, почти как в безлунную ночь середины зимы, но жрица не обращала внимания, ей хватало собственного чувства направления. Всё её существо вибрировало в одном ритме с этим мрачноватым и опасным миром, чтобы ориентироваться здесь.
   Местность менялась, будто в калейдоскопе проскакивали кусочки образов параллельных миров, старых ловушек и новых опасностей. Наконец что-то застучалось в сознание, отдалённо и слабо, едва уловимо, но, ни с чем не спутаешь. Зов. По старому каналу связи, который уже не использовался иерархией старейшин их города передавался отчаянный крик, почти не похожий на человеческий.
   Жрица усилила концентрацию, определяя направление, но внезапно почувствовала, как её трясут за плечо и голос Солоса, звучащий, словно раскат грома:
   - Немедленно покинь гауранг!
   Душа рванулась обратно к телу быстрее, чем жрица успела предотвратить выброс и уже в реальности открыла глаза, борясь с накатившей тошнотой и невыносимой головной болью.
   - Прости что так резко, - Солос взял её за руки, - как ты себя чувствуешь?
   - Терпимо, - Дакини вздохнула и отстранилась от мужчины, - к чему такое резкое вмешательство?
   - Тебя вызывают на Совет Лучей, - его голос не выдавал настроения, - немедленно.
   - Открой портал, пожалуйста, я сейчас не в силах идти, - темноволосая женщина сейчас казалась обычным человеком, растерянным и уставшим.
   Мужчина кивнул и воздел руки к небу, принимая энергию космического огня для того, чтобы отворить дверь в пространстве. Дакини наблюдала за ним, кутаясь в накидку, спасаясь от сырости и моросящего дождя. Она гнала от себя настойчивые мысли о том, что голос, звавший на помощь, показался очень знакомым. Но сейчас не время думать об этом.
   Портал засиял молочно-белым светом. Жрица с благодарностью поклонилась хранителю и шагнула в портал, оставляя морось и полумрак позади, вместе с чувством неясной тревоги. Личное всегда может подождать.
   Мы сами творим свою жизнь и каждый день, каждый час - заново. От решений, которые мы принимаем, зависит наше настоящее и наше будущее. Дакини, как одна из жриц Храма Матери это замечательно знала.
   С той стороны портала, в неярко освещённый зал совета вошла уже совсем другая Дакини, не продрогшая и обеспокоенная, а величественная и умиротворённая. Какими бы не были внутренние состояния, для работы с Хранителями Лучей требовалась идеальная сбалансированность.
   Семь атлантов в жемчужно-серых накидках с капюшонами излучали спокойствие и ясную, ровную силу. Вибрация общего энергетического поля Хранителей Лучей была настолько мощной, что сразу же очистила ауру Дакини, даря ощущение радости и тепла, согревая руки и придавая блеск и мягкость взгляду её зелёных глаз.
   Одновременно с ней в круг совета вошли ещё три жрицы - Ананда, Тамина и Лиола. Вместе с Дакини они составляли внутренний круг служительниц Матери в Атлантиде, и раз совет собрал здесь их всех, значит, случилось что-то серьёзное.
   Она поздоровалась с остальными взглядом и осталась стоять до тех пор, пока всем жрицам не предложили сесть. Хранитель Первого луча начал вводную медитацию, объединяя всех, настраивая на совместную работу, опуская нисходящий поток на собравшихся в этом зале. Жрицы же взялись за руки, соединились для поднятия потока восходящего, гармонизируя пространство, давая горизонталь межконтинуумных связей.
   Дакини не нужно было открывать глаза для того, чтобы увидеть как простраиваются связи между сердцами всех атлантов, не только сидящих во внутреннем и внешнем кругах, но и вообще всех живых атлантов, настоящих, будущих и прошлых, путешествующих и исполняющих долг служения, чтобы Истинный Свет снизошёл на землю. Они выглядели как подрагивающие золотисто-зелёные линии, тянущиеся от сердца к сердцу. Длилось это всё до тех пор, пока не выстроился устойчивый канал, по которому от Совета Старейшин Атлантиды пришло Послание.
   Послание зачитывали вслух, но жрицы концентрировались на поднятии восходящего потока и Дакини всего не расслышала. Однако суть удалось понять правильно - слишком много юных атлантов стало попадать в ловушки тёмных магов Харна, Старейшины настаивают на усилении защиты.
   Хранители Лучей обратили взоры к Дакини, так как она организовывала спасение тех, кого ещё можно спасти и знала уловки чёрных магов.
   - Это правда, - медленно произнесла она, вставая, - в последнее время всё больше молодых, да что там молодых - совсем дети уходят за пределы защитного купола города. Чёрные маги блокируют каналы связи с иерархией, уничтожают веру и используют их энергию для собственных нужд, - на миг она запнулась, но дальше продолжала твёрдо, - до конца своих жизней они видят цветные иллюзорные сны, воспринимая их за реальность.
   - Если мы это не прекратим, наша нация будет обречена на старение и умирание, - Хранитель Седьмого Луча неведомо как оказался в центре, совсем рядом с Дакини и теперь их обоих освещал неземной, призрачно-серебристый свет.
   - Не получиться устранять следствия, не осознав причину, - глаза Хранительницы Второго Луча казались бездонными колодцами, а голос чуточку дрожал, от сдерживаемой внутренней боли. Совсем недавно на руках у Дакини погиб её сын.
   - У нас не так много времени, - возразил Хранитель Третьего Луча.
   - Но всё время мира наше, - Ороланела, наконец, совладала с голосом и теперь выглядела уже как принимающая решение жрица, а не убитая горем мать.
   - Каждый из нас столь остро переживает по этому поводу, потому что эта проблема коснулась всех, - Дакини обвела присутствующих взглядом, и в глазах каждого из Хранителей читалось одно и то же, - кто-то потерял детей, кто-то возлюбленных сотворцов, братьев или сестёр. Но это не повод опускать руки и останавливаться, так мы только прекратим развиваться, это повод накапливать новый опыт.
   - Что ты можешь нам предложить Дакини? - Хранитель Первого Луча заговорил впервые, но создавалось впечатление, что он вовсе и не умолкал никогда.
   - Не опускать руки и бороться за любимых и близких, - жрица говорила решительно, даже немножко запальчиво, так, как военный предводитель обращается к войску перед сражением.
   - Надо соединить мудрость, любовь и устремлённость к разрешению ситуации для того, чтобы всё было правильно, - Ороланела произнесла это уверенно и с такой глубокой, красивой, материнской любовью ко всему миру, что никто теперь уже не сомневался, почему именно она стала Хранительницей Второго Луча.
   - Так тому и быть, - в руках Хранителя Первого Луча появился посох с символом сакрального ключа, от которого струился золотой свет, - мы направим нескольких посланников и жрицу в прошлое, в те далёкие времена, когда ещё Лемурия была в своём зените, а для нашей расы только формировался уровень причин. Часть жриц вместе с хранителями, усилят наш купол света, и мы вместе будем принимать решения, как устранять эту проблему в настоящем. И ещё одна группа посланников будет отправлена в будущее, в далёкий край сил света, который назовут Гипербореей. Там они увидят как наша ситуация повлияет на далёкое будущее.
   - Мудрое решение, - Хранитель Седьмого Луча склонился перед Хранителем Первого, выражая почтение перед его мудростью, но не перед личностью. Остальные последовали его примеру.
   Уже на выходе из зала совета ветерок донёс до слуха Дакини мыслеформу Ороланелы:
   - Готовься к путешествия в Лемурию.
  
   Время полностью остановилось, словно внезапно начавшийся и так же внезапно утихший снегопад. Дакини обернулась и увидела, что Совет продолжается, но уже без жриц Матери, однако вспомнить как они прощались и уходили из внутреннего круга не могла. Жрица встретилась взглядом с Хранительницей Второго Луча и время завертелось, ускоряясь, захватывая с собой, оставляя только обрывки впечатлений, воспоминаний и мыслей.
   Внутри стало легко и тепло, поток любви и мудрости, перетекающий от одной женщины к другой золотисто сиял, вибрируя и сверкая. Длилось это всего несколько секунд, но Дакини успела уловить одну мысль, которую старшая жрица упорно хотела закрыть от неё. Великое Предательство. Одна мысль, но как молния с ясных небес, как удар молота по наковальне, снопы искр, из которых разгорится сильное пламя. Связь между ними прервалась, и молодая женщина буквально бегом кинулась к выходу из зала. Ноги несли её прочь, ум упорно отказывался принимать и анализировать это, эмоции бушевали не хуже океана в шторм.
   Дакини не желала верить этому, но память прошлых жизней твердила, что всё повторяется, это уже было когда-то, давным-давно. И кончилось страшной трагедией. Континент Лемурия был полностью уничтожен, а Пангея осталась настолько изувеченной, что для живших тогда повторно наступила Эпоха Тёмных Небес. Странные, словно чужие воспоминания всплывали одно за другим, вызывая жуткую головную боль. Жрица никак не могла это прекратить, просто свернулась клубочком на земле. Слёзы струились по её щекам, но она их не замечала.
   ...Пылает земля и животные бегут, спасаясь от огня, топча друг-друга, теряя по пути детёнышей, падая на землю от изнеможения. От дыма небо совсем чёрное и птицы кричат, напрасно ища друг-друга во тьме...
   ...Очень высокая темнокожая женщина, лежит, свернувшись клубочком на земле, прямо в следу, оставшемся от лапы динозавра, совсем недавно проходившего мимо. Она втоптана в грязь, но не плачет, а смотрит на далёкие и холодные звёзды. Учится прощать...
   ...Топот детских ног по гулкому коридору и жуткое эхо их криков в темноте...
...Медленно умирает закат, преклоняя колени перед вступающей в свои права владычицей-ночью. Гаснут краски, сгущаются тени и весь видимый мир накрывает покрывалом тьмы. Час величайшей опасности для всех смертных душ. Только несколько одиноких звезд глядят на землю, то ли с сожалением, то ли с отвращением, то ли просто от скуки. Леденящий душу вой доносится со стороны леса. Ночь становиться адом...
...Гигантская белая птица ходит по болоту, но на цветущие лотосы старается не наступать. Хищные глаза с вертикальными зрачками горят злобой и ненавистью. Скоро, совсем скоро осуществит она свою месть...
   ...Тронный зал дворца и на троне слепой правитель. Даже сидя, он кажется настоящим великаном, как и вся обстановка вокруг него - колонны, трон, мебель. Молчат исполины-придворные. Правитель сидит неподвижно и смотрит прямо перед собой невидящим взором. Что-то кончается...
   ... Две армии сошлись на поле боя, земля дрожит под ногами сражающихся, звенит оружие, трава окрашивается кровью, один за другим падают солдаты, но никого это не трогает. Чувствуется, что правителям и военачальникам совсем нет дела до того, сколько человек сегодня умрет... Ненависть...Страх...Исступление...
   - Нее-ет! - жрица закричала, не в силах больше видеть того, что открылось её внутреннему взору.
   - Дакини! Очнись! - голос Солоса способен не то, что из гауранга вернуть, а даже из неустойчивого временного континуума вывести.
   - Ты? - только и сказала она, открывая глаза. Её била крупная дрожь. Жрица с трудом села, обхватив себя за плечи руками.
   - Называется, на Совет вызвали, - он проигнорировал вопрос, глядя на неё одновременно строго и ободряюще, - а в итоге нахожу в саду, всю заплаканную и растрепанную, словно кошку после драки.
   -Проблема оказалось гораздо серьёзнее, чем мы предполагали, - Дакини говорила мрачно, подавлено, изо всех сил стараясь заглушить в себе воспоминания о только что увиденном.
   - Расскажи мне, - жрец Атла-Ра мгновенно насторожился, как легавая, почуявшая впереди не привычную добычу, а какую-то необыкновенную, фатальную опасность.
   - Ты же знаешь, я не имею права, - она тяжело вздохнула, - могу сказать только, что меня отправляют в Лемурию.
   - Когда? - его голос из утешающего стал бесцветным, а глаза - холодными, и жрица не могла понять, что вызвало такую внезапную перемену.
   - Они не сказали, - Дакини поймала его взгляд, но не нашла в его серебристых глазах ответа на свой вопрос, - Совет ещё продолжается.
   - Послушай, Дакини... - Солос будто сомневался в том, что собирался ей сказать, - скорее всего, мне не позволят отправиться с тобой, так как настал мой черёд нести служение в Храме Омоложения.
   - Я понимаю, - девушка уже окончательно успокоилась, и её аура снова засияла привычным золотисто-зелёным светом, отбрасывая причудливые блики на утончённое лицо.
   - Мне дано знать - тебя там ждёт что-то такое, что страшнее даже смерти в плену иллюзий, - он смотрел на неё так, словно они уже прощались, - и никто из нас не в силах будет тебе помочь. Скажу только одно - не теряй веру.
   - Служу Матери Мира и Атлантиде в жизни, в смерти и после смерти, - по спине жрицы побежали мурашки, и некий страх перед неопределённостью вцепился в позвоночник мелкими ледяными коготками.
   Жрец низко поклонился ей и молча удалился. Дакини посидела ещё немного под деревом кананги, потом медленно направилась к центру Изумрудного города, столицы Атлантиды. Кто знает, возможно, там, в сердце континента, ей удастся найти ответ на своей вопрос ...
  

***

   Отстранённо прозвонил гигантский колокол и тут же смолк. Наступившая тишина нарушалась только шумом множества ног, двигавшихся в ритме барабана.
   Тум-тум-тупутум-тутум-тум, тум-тум-тум- тупутум-тутутм. Бррум-ррок, бррум-ррокк, ррок-ррок-ррок, тум-тутум-тум-ррок-ррок. Бррум-бррум-бурум-ррок-ррок.
   Колонна жрецов в чёрных мантиях двигалась от входа к центральному алтарю со ступенями, шурша по камням пола своими длинными одеяниями.
   Через узкие окна, через проёмы между странными колоннами, в помещение пробивались косые солнечные лучи. После восхода солнца прошел час. В холодном утреннем воздухе не ощущалось никакого движения.
   По три в ряд шли жрицы по огромному залу между двумя рядами колонн. Глухо бил барабан. Никто не издавал ни звука. Факелы в руках, закутанных в черное женщин ярко горели в темноте и бледнели, попадая в столбы солнечного света.
   Появились два высоких жреца, в черном и белом хитонах. Один - худой и жилистый, с головой шакала, носил чёрное, другой - тучный и массивный, с головой крокодила был в белом. У широкого возвышения перед самим алтарём мужчины остановились.
   Алтарь стоял на высоком помосте и был окутан со всех сторон золотистой тканью, свисавшей с потолка. На нём уже лежала жертва - измождённая женщина с завязанными глазами. Жрец в туго перепоясанном белом хитоне шагнул вперёд, в руке его был сверкающий стальной меч. Молча, занес он его, держась за рукоять обеими руками, над тонкой шеей жертвы. Барабан смолк.
   Когда кончик лезвия достиг высшей точки и замер на мгновение, из тьмы слева от алтаря к палачу метнулась черная фигура и схватила его за руки. Острие меча блеснуло в полутьме. Между крокодилоголовым и шакалоголовым завязалось сражение, больше напоминающее отрепетированный танец. Всё это продолжалось довольно долго. Жрицы запели и их странные, низкие голоса отозвались от сводов храма пугающим эхом.
   - Хи-ха-хе-ха, - тянули жрицы, ритмично, уверенно. Снова зарокотали барабаны, создавая необычный, протяжно-медитативный ритм для поющих. Перед алтарём вспыхнул сине-фиолетовый огонь, загоревшийся на голом камне.
   - Хи-ха-хе-ха, - ритм нарастал, усиливался, голоса становились громче. Затряслась земля, с потолка посыпалась штукатурка. Крокодил почти одолел шакала, но тот упорно не желал сдаваться.
   - Хи-ха-хе-ха, - зловеще, рокочуще, невероятно устрашающе звучали голоса женщин в чёрном. Над храмом закружился, застонал ледяной северный ветер, грохоча ставнями, врываясь в окна, намереваясь затушить факелы.
   - Хи-ха-хе-ха, - жрицы продолжали петь, не обращая внимания на порывы ледяного ветра. Барабаны застрекотали быстрее, отчётливей, так, словно невидимые за рядами колонн барабанщики внезапно куда-то заторопились. Начался ливень, но никто этого не заметил.
   Шакал одержал победу над крокодилом, и теперь из груди белого жреца торчала рукоять меча. Пение прекратилось, превратившись в нестройный хор шепотков, похожий на полуночный прибой.
   Чей-то звонкий голос произнёс:
   - Свершилось! Великая Мистерия Смерти... Да явится нам Величайшая!
   - Гневная... - зашептали жрицы.
   - Сиятельная...
   - Воительница...
   - Вдохновительница...
   - Защитница...
   - Великая Госпожа...
   - Дарующая Смерть...
  
   И ВЕЧНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ...
   Факелы внезапно погасли, а на алтаре засиял ослепительный свет. Дружный вздох восхищения и удивления прокатился по залу...

***

   Изумрудный город встретил Дакини во всём своём певучем, искреннем и радостном великолепии. Получив своё название от зелёного купола света над ним, город сиял малахитовыми колоннами жилых зданий, хризолитовыми украшениями храмов, жадеитовыми статуями в фонтанах и мощёными мостовыми из гелиотропа. Архитекторы и скульпторы атлантов обладали воистину невероятным даром гранения, преобразования и изменения физических свойств драгоценных и полудрагоценных камней, вложив всю силу своего таланта в архитектуру города.
   Здесь не было места ничему грязному, неаккуратному и некрасивому, только правильные геометрические формы, идеальная симметрия и гармония Высших сфер. Даже деревья здесь подчинялись общим законам порядка и света, принимая исключительно красивые формы и размеры.
   Но Дакини неспешно шагала по мостовой, словно слепая среди всего этого великолепия. Ни яркие краски, ни красота Изумрудного города, ни бьющая ключом жизнь вокруг не могла достучаться до её сердца.
   Жрица думала лишь о том голосе, что обратился к ней сквозь время и пространство, когда она находилась в гауранге. Голос Деймоса. Дакини узнала бы голос брата где угодно, хотя он пропал более трёх лет назад. Деймос также как и она занимался поиском и спасением тех, кто попадал в ловушки чёрных магов Харна, и однажды не вернулся из одного из путешествий. Фактически, ему каким-то непостижимым образом удалось войти в гауранг в физическом теле. С тех пор о нём никто больше не слышал, сколько бы попыток не предпринимали убитая горем сестра и невеста. Но Дакини никогда не теряла надежды его отыскать и спасти. А вот Флора со временем смирилась, прекратила надеяться и ждать. Что ж, каждый сам делает выбор.
   И вот сегодня, он позвал её в темноте, сквозь призрачную прозрачность сумерек, сквозь время и пространство, позвал на помощь, а она не успела...
   Закутанная в собственные мысли и переживания, словно в невидимый плащ, Дакини медленно брела по улицам. Правы те, кто считает, что воспоминания это волшебная одежда, которая никогда не снашивается. Перед мысленным взором всплывали картинки детства, юношества, совместной работы с братом. И теперь, лишённая этого, жрица чувствовала себя подсолнухом, погибающим без солнца.
Дакини шла к Маиттаве - месту силы, около центрального кристалла города, сакральной точке пересечения энергопотоков, куда допускали только посвящённых.  Выстроенный ещё на заре Атлантиды, каменный храм имел вид круга стоячих камней, над которым была прозрачная крыша в виде купола. Изготовленная из горного хрусталя, она рассеивала и особенным образом преобразовала солнечный свет, превращая его в тончайшую и очень могущественную энергию. Неподготовленный человек, попав сюда, через некоторое время начал бы испытывать сонливость или же раздражительность из-за неумения такую энергию проводить и работать с ней. 
Сами камни здания на вид казались обыкновенным гранитом, покрытым рисунками в виде различных геометрических фигур. Жрецы сокрыли в них формулы геометрии пространства и законы проявления света на земле. Камни транслировали мощнейший восходящий поток энергии, от чего время от времени в Маиттаве происходили незначительные землетрясения. 
 Внутри Маиттавы, прямо в центре стояла прозрачная колонна, внутри которой постоянно вращалось две спирали, одна по часовой стрелке, другая против. Первая спираль была синего цвета и двигалась по часовой стрелке, иллюстрируя как нисходящий поток энергии Космоса фокусируется,  и входит в пространство храма. Вторая спираль была красной и двигалась против часовой стрелки, изображая поднятие потока энергии материи в Космос. Движение этих спиралей внутри колонны не прекращалось никогда, и жрецы верили, что если однажды спирали остановятся - наступит конец света.
- Дакини, - мысленный зов, ясный и сильный. Жрица тут же узнала голос и обернулась.
В нескольких шагах от неё стояла кошка, серебристо-серая, с причудливым узором из мелких пятнышек на шкуре и кисточками на ушах. Её мудрые оливковые глаза смотрели спокойно и чуточку лукаво.
   - Мау, - девушка присела на корточки  и улыбнулась. Кошка сразу же пошла к ней - мягко, пружинисто, грациозно - завлекательно, с тем особенным, причудливым шармом, которым природа наделяет только самок этого вида. Дакини бережно взяла её на руки и погладила по голове. Мау заурчала, и на её мордочке появилось такое умильное выражение, которое, наверное, можно сравнить с человеческой улыбкой.
   - Ты так долго не приходила, - "голос" кошки звучал в сознании жрицы теперь на других тональностях, гораздо мягче и уже совсем не требовательно, - я соскучилась. У тебя всё в порядке?
   - И, да и нет, - жрица вздохнула и продолжила идти к входу в святилище, неся серую собеседницу на руках.
Очень уж необычной со стороны могла бы показаться их беседа, но знающие атланты сразу понимали, в чём дело. В других континуумах, параллельно Атлантиде, существовал мир просветлённых животных, в котором не было людей, но птицы, рыбы и животные достигали очень высоких уровней духовного и ментального развития. Некоторые умели говорить, некоторые путешествовали по мирам, другие становились духовными учителями для других животных, а кое-какие даже обретали необыкновенные способности в награду за добрые поступки и правильную жизнь. 
Когда Дакини проходила обучение в храме, она путешествовала по таким мирам, развивая различение и чувствительность, учась перенимать опыт от всего окружающего мира. Там она и познакомилась с Мау - кошкой, которая умела зачаровывать голосом, играть  в аллем-каллем и довести до белого каления кого угодно своим капризным характером. Они быстро подружились и, когда для жрицы пришло время возвращаться в Атлантиду, Мау отправилась за ней. С тех пор эта кошка стала для Дакини не просто другом, а кем-то вроде живого тотема, своенравного, немного дикого, но без Мау жизнь бы не была так прекрасна. 
Пока они подошли к святилищу, Дакини успела пересказать Мау все последние новости и неугомонная пушинка тут же решила, что в Лемурию жрица отправиться только под её покровительством. Это выглядело довольно забавно - как кошка напушилась, сделала важный вид, разглагольствуя о том, что Дакини как малое дитя каждую секунду нуждается в присмотре. Девушка не удержалась и показала Мау язык, состроив забавную рожицу.
- Наконец-то ты улыбнулась, - довольно заявила кошка, - впервые за долгое время. В какую книгу мне это записать? Или высечь надпись на статуе?
-  Мау, прекрати, - Дакини смутилась и опустила кошку на землю, позволяя ей идти рядом с собой.
- Мау то, Мау сё, - фыркнула пушистая, - ты как старушка, всё время как улитка прячешься в рамках приличий, и меня пытаешься в эти же рамки засунуть. Не выйдет! - Мау задрала хвост трубой и  зашагала чуть впереди, демонстративно выражая притворное неудовольствие поведением Дакини.
- Я тебя люблю, - Дакини снова улыбнулась, - одна ты можешь напомнить мне о том, что я не только жрица, но и человек, который не должен забывать о простых радостях жизни.
- Не стоит оваций и благодарностей, - самодовольно муркнула кошка, кокетливо потягиваясь, - так что, возьмёшь меня с собой? - она уже перестала паясничать, "голос" звучал серьёзно.
- А у меня есть выбор? 
- Конечно, нет, это я просто из вежливости уточняю, - Мау снова лукаво прищурилась и первой шагнула в подсвеченный  лиловым  портал в Маиттаву.
Дакини шагнула за ней, ощущая подъём настроения, прилив сил и уверенность в будущем. С таким спутником как Мау, нечего опасаться неприятностей или провалов, чудесная удача этой пушистой малышки всегда хранит тех, к кому она благосклонна.
На улице начался вечерний дождик - мелкий и не очень сильный. Капли глухо стучали по крыше, шуршали, падая на траву и листья деревьев, рассказывали друг-другу сотни увлекательных историй, в которых были победы и поражения, погони и побеги, любовь и войны. Мягкие сумерки постепенно растаяли, уступая место темноте и тишине. Дождь прекратился. Только какая-то одинокая птица оглашала округу  своим печальным пением и большие капли с глухим стуком срывались с крыши, падая на каменный парапет Маиттавы.

Глава 2

   Дождь недавно закончился, и непогода стихла, однако у входа в пещеру метался, всхлипывал и завывал ветер. Арктические дьяволята то стонали и плакали, то насмешливо улюлюкали, играя в свои странные игры. Но проникнуть внутрь при всём желании не могли, как ни старались.
   В помещении царил полумрак, рассеиваемый лишь неверным светом нескольких факелов. Тем не менее можно было разглядеть двенадцать одинаковых фигур в накидках с капюшонами, сидящих по кругу за массивным столом, вырезанным из того же камня что и пол. В полумраке он казался коричневым с вкраплениями чёрных точек, но вспыхивал ярким пурпуром в свете факелов.
   - Это не может больше продолжаться! - заговорила одна из женщин, скинув капюшон. Сияющие золотистые волосы и серые глаза - да это же Тамина! Хранительница жизни из Храма Матери Атлантиды, - сколько ещё мы будем молчать, и верить в сказки Совета?
   - А почему мы должны думать, что ты на нашей стороне, а не шпионишь здесь? Не так давно ты была их любимейшей жрицей, - пожилая атлантка с рубиновым ожерельем на шее была похожа на встревоженную хищную птицу, которая вот-вот накинется на жертву.
   - Потому что после последнего Совета Лучей я окончательно уверилась в том, что нас постоянно обманывают, - щёки Тамины горели от обиды и гнева.
   - И как же? - хмыкнула другая женщина, она сидела по левую руку от Тамины и перебирала янтарные чётки. Капюшона она так и не сняла, предпочитая пока не раскрывать своё инкогнито.
   - Я устала от того, что нам никогда не предоставляют фактов, всему, что мы знаем и умеем мы учимся с чужих слов. Я никогда не видела, чтобы кто-то пропадал и уходил к чёрным магам, - жрица никак не могла совладать с эмоциями и говорила громко, почти крича, - никто из нас не входил в гауранг, да что там - мы даже не уверены, что он на самом деле существует!
   - И ты пришла сюда для того, чтобы познать другую точку зрения? Ведь так, дитя? - мягко, но вкрадчиво спросила женщина, сидящая напротив Тамины. Она обладала настолько впечатляющей внешней красотой и совершенством форм, что любая попытка описать её была бы святотатством.
   - Возможно, - жрица сжала кулаки и, встав, упёрлась ими в каменную столешницу. Она смотрела в упор на красавицу напротив и мысли начинали терять ясность.
   - Тогда успокойся, гнев сейчас неуместен, - девушка с янтарными четками, наконец, скинула капюшон. Тамина узнала в ней Флору, невесту пропавшего брата Дакини.
   - Я не знаю даже, существуют ли эти самые чёрные маги на самом деле или это очередная выдумка, - Тамина села, но её глаза продолжали гореть возмущением.
   - Когда люди чего-то бояться, ими гораздо легче управлять, - красавица напротив говорила мягко, но сомнений в том, что она умеет управлять другими, не возникало.
   - А какой смысл старейшим запугивать и удерживать нас в городе? - ещё одна из присутствующих сняла капюшон и у Тамины расширились зрачки от удивления. Она никак не ожидала увидеть здесь Лиолу. Выходит, что теперь две из четырёх жриц восстали против установленных порядков.
   - Самый практический, - пожилая атлантка недобро усмехнулась, поигрывая рубинами ожерелья, - своими энергиями молодые помогают удерживать защитный купол света, а также рожают и воспитывают детей, тем самым сохраняя расу от вымирания.
   - В итоге, все, кто подчиняются их законам, всю жизнь проживают ради эфемерного общего блага, забывая о личном развитии, - закончила Флора, сложив пальцы домиком.
   - Но есть и другой вариант, не так ли, Лигейя? - Лиола выжидающе посмотрела на красавицу которая, судя по всему, была здесь главной.
   - Несомненно, - Лигейя улыбнулась и пристально посмотрела сначала на Лиолу, потом на Тамину, - но готовы ли вы следовать избранным путём до конца? Путём могущества, силы, славы, вечной жизни, молодости и власти над всем живущим?
   - Готова, - Тамина ответила сразу же, без колебаний, только после этого бросив взгляд на чуть замешкавшуюся Лиолу.
   - Я хотела бы, но не уверена... - Лиола опустила глаза.
   - Не уверена в чём? В том, что хочешь быть единоличной хозяйкой своей судьбы? - насмешливо фыркнула Флора, всем своим видом показывая, что она-то уж точно своей жизни госпожа и хозяйка.
   - Не уверена в том, стоит ли пробовать... - Лиола дунула на некстати выбившуюся из причёски чёлку, и сложила на груди руки в защитном жесте.
   - Мы тут никого ни к чему не принуждаем, дитя, - мягко улыбнулась Лигейя, но глаза её остались холодными, - ты повремени, подумай, а потом возвращайся. Здесь всегда найдётся для тебя место.
   - Спасибо, я учту, - Лиола чуть поклонилась присутствующим и вышла из-за стола, направляясь к выходу. Её шаги отозвались гулким эхом. Когда она окончательно скрылась из виду, Лигейя обернулась к Тамине и спросила:
   - Не передумаешь? Ещё не поздно испугаться и убежать.
   - Нет, - жрица отрицательно покачала головой, - я готова идти вперёд ради личного развития и великого могущества.
   - Тогда готовься к инициации. Завтра ночь тёмной луны и твой обряд посвящения.
   - Да, госпожа, - Тамина поклонилась Лигейе и зашагала к выходу, не оборачиваясь. Осмысленность и собственная воля окончательно пропали из её взгляда.
   Лигейя встала со своего места и щёлкнула пальцами, что привело к полному разрушению созданной ею иллюзии: пропала полутёмная пещера, факелы, стол, присутствующие женщины в накидках. Рядом осталась только верная Флора и янтарные чётки на маленьком столике.
   Теперь помещение стало светлым и тёплым, появилась невиданная роскошь - шёлковые драпировки на стенах, толстые ковры на полу, мягкая низкая мебель. Сменились и одеяния женщин - вместо однотонных накидок с капюшонами на них оказались цветастые многослойные платья, восхитительных фасонов.
   - Они наши, обе, - уверенно сказала Флора, усаживаясь в мягкое кресло и беря с подноса мелинет - круглое медовое печенье. Все уже давно знали её тягу к сладостям.
   - Я бы не спешила с выводами, - Лигейя подошла к окну и задёрнула шторы, закрывая сумерки, - вина?
   - С удовольствием, госпожа, - улыбнулась Флора, откусывая кусочек от мелинета. На её лице в этот момент было столько удовольствия и блаженства, что Лигейя невольно улыбнулась.
   - Лиола пока ещё слишком привержена своему храму, - задумчиво сказала Лигейя, наливая тёмно-красное, почти чёрное вино в высокие бокалы.
   - Но не своей вере, - мрачно улыбнулась Флора.
   - За наше дело, - предложила тост Лигейя, высоко поднимая бокал.
   - И успех в нём, - добавила Флора. Звон бокалов наполнил комнату.
   - Узнай всё о страхах и зависимостях Лиолы, - старшая женщина мерила шагами комнату, изредка делая небольшие глотки из своего бокала, - а когда узнаешь, используй это так, чтобы она не просто пришла, а прибежала к нам.
   - Безусловно, - Флора допила вино, отставила бокал и растаяла так, словно и не было её вовсе.
   Лигейя продолжала расхаживать по комнате, изредка пиная путающийся под ногами подол платья. Изящные руки с тонкими пальцами без конца перебирали янтарные четки, и комната наполнилась глухим шорохом бусин. Её что-то очень раздражало. Или беспокоило? Наконец, она решилась.
   Женщина распустила свои роскошные рыжие волосы, развязала пояс платья и зажгла дополнительные свечи. В комнате стало светло как днём, так как горящие свечи отражались в большом зеркале в чёрной оправе. На чёрном дереве были нанесены золотой краской какие-то символы, буквы и тайные знаки, но сложить их в слова было невозможно. Колдунья встала лицом к зеркалу, держа в руках синюю свечу и зашептала заклинание, которое закончилось одним коротким словом:
   - Гидеон!
   Поверхность зеркала на миг помутнела, заколебалась и с той стороны отражалась уже не комната, а молодой черноволосый красавец, выглядящий таким же невероятно прекрасным как и Лигейя. Только красота мужчины была не соблазнительной, а воинственной и пугающей, заставляющей беспрекословно ему подчиняться. Быстро и с удовольствием.
   - Да? - один этот голос, как тысяча слышанных до этого голосов, слитых в один, такой как во сне, когда спишь и слышишь слова любви и сладких обещаний. Смерть и страсть таятся в этих звуках и оттенках, но пленяясь такой очаровательностью не страшно и умереть.
   - У меня получилось, - Лигейя выглядела довольной собой, но держалась с ним не как госпожа, а как подчинённая, - одна из жриц Храма Матери завтра будет инициирована в Культ, и ещё одна присоединиться к нам совсем скоро.
   - Хорошо стараешься, золотце, - он хищно улыбнулся, обнажая крупные белые клыки, - превзошла мои самые смелые ожидания.
   - Ты доволен мной? - женщина заискивающе заглянула в его тёмные глаза, сразу же утопая в их таинственной глубине.
   - О да! - он снова улыбнулся, - твоя награда тебя не разочарует. Двигайся дальше и увидишь насколько велика может быть моя щедрость, - Гидеон послал ей воздушный поцелуй и растаял, зеркало теперь снова отражало комнату и Лигейю.
   Женщина осталась стоять, приложив левую руку к сердцу, а её мечтательный взгляд погрузился в зазеркалье, стараясь догнать ушедшего.
   За окном стало совсем темно, владычица-ночь окончательно вступила в свои права. Только филин ухал где-то совсем рядом, и от этого странного звука на душе становилось муторно и тоскливо.
  

Так повествует Дакини

   О, как рассказать Вам о том, что является одним из Величайших Таинств во Вселенной? Перемещение во времени и пространстве невозможно сравнить ни с чем ныне существующим или когда-либо существовавшим. Это настолько невероятное, необъяснимое явление, что я сама с трудом могу его осознать.
   Всё началось, когда мы с Мау вошли в Маиттаву. Жрецы и жрицы уже ожидали нас, и ритуал был подготовлен. Ярко горели свечи, отражаясь в фасетках больших кристаллов, причудливо преломляющих и усиливающих свет. Образы и картинки закружились, замелькали, соединяясь и расщепляясь, свиваясь в кокон из тончайших энергий вокруг нас с Мау. В голове гудело, сердце молотом стучало в груди.
   Звуки ритуального песнопения стали явлеными, превращаясь в видимый двенадцатимерный свет. Он колебался и сиял, пульсируя и меняясь, переливаясь в ритме сердца и быстрее, быстрее, пока я не перестала различать его. Он бликами отражался в глазах Мау, которые в одно мгновение превратились в галактическую бесконечность. Она преображалась прямо у меня на глазах, принимая все обличья своих прошлых жизней. Кажется, я что-то говорила, а может мне только показалось. Я менялась тоже, но настолько быстро, что не успевала это осознать. Такое впечатление, что с меня сдирали кожу, слой за слоем, до тех пор, пока я не осталась полностью обнажённой в сути своей. Страшно и завораживающе одновременно.
   В сиянии необычного явился чистейший кристалл моей внутренней сути - ярко-фиолетовый, с нежно-розовым оттенком и золотыми бликами. Они плясали по стенам храма, бережными поцелуями касались алтаря, камней пола, взлетающей и приземляющейся Мау. Я перестала существовать и мысли мои тоже. Я - кристалл, а у кристалла нет отвлечений.
   Плотность пространства изменилась, пропуская нас внутрь, раскрывая сияющую завесу миров и эпох. На секунду мне показалось, что где-то далеко в будущем я снова увижу своё лицо. Какая-то невидимая сила тряхнула, приподняла над полом и по спирали мы полетели вверх. Сколько это всё продолжалось я сказать не могу. Но очнулась я уже в другом месте и времени. И Мау стала частью меня.
   Я стою на каменном алтаре в тёмном храме с высокими сводами и десятки облачённых в чёрное жриц упали ниц передо мной. Только один человек остался стоять. Он подходит ко мне, и я вижу, что у него голова шакала. Низко кланяется и подаёт руку, нет возможности отказаться, нет возможности не ответить. Я вкладываю свою ладонь в его ладонь, и мне открывается моя новая суть. И в этой сути я божество.
  

*****

   Небо угрожающе потемнело в преддверии грозы. Грязно-серое и рваное, похожее на комки промокшей в луже ваты, оно нависало так низко, что находиться на открытым пространстве стало неуютно. В этом пейзаже сияла первобытная, отчаянная красота, ломкое изящество форм и необыкновенная гармония линий. В один миг Лемурия поразила Дакини в самое сердце раз и навсегда. Усилился ветер, шальной, порывистый, оставляющий на губах привкус крови. Дакини подняла голову и подставила лицо первым каплям дождя. Они были тяжёлые и холодные, как чужие слёзы. Следовавшие за ней жрицы снова упали на колени.
   - Встаньте, - девушка до сих пор не воспринимала себя богиней и не желала преклонения.
   Женщины молча поднялись и, сохраняя почтительное, почти раболепное выражение лиц последовали за ней далее. Они шли к большому кругу стоячих камней, каким-то чудом очутившихся посреди бескрайней каменистой пустыни. Тёмные, почти чёрные, гранитные монолиты торчали из земли как растопыренные в агонии когтистые пальцы. Они необыкновенно гармонично контрастировали с яркой желтизной цветущего шафрана, покрывающего невысокие пологие холмы вокруг. Создавалась иллюзия золотистого зарева в пустыне.
   Облачённый в кроваво-алые одежды жрец нёс за Дакини тело поверженного противника, а за ними медленно, будто узкая чёрная лента, двигалась целая процессия жриц. Они продолжали напевать ритуальные песни низкими, грудными голосами и она чувствовала как неведомая, чудесная сила вливается в её тело благодаря этим песням. Барабанщики следовали за процессией, создавая ритм, медитативный, монотонный, от него слегка кружилась голова.
   Дакини не могла не заметить разительных перемен в себе, сопряжённых с этим необычным перемещением. Все чувства значительно обострились - зрение, обоняние, слух, а также появилось что-то вроде чрезвычайно развитой интуиции. Когда она под руку со жрецом Меча выходила из храма, ей удалось мельком увидеть своё отражение в зеркальном щите стражника. Необыкновенно высокий рост, гораздо выше, чем привычные для атлантов пять метров, стройное, гибкое, покрытое гладкой чёрной шерстью тело с совершенными пропорциями. И кошачья голова, на человеческом теле, покрытом звериной шкурой. Чуткие уши с кисточками, изумрудный блеск глаз с вертикальными зрачками, маленький розовый нос и длинные вибриссы.
   В первые секунды после встречи с новым отражением Дакини не могла принять его как себя, но постепенно это чувство схлынуло, как отлив после полуночи. Феноменальное могущество, которое родилось внутри кристалла её души, переливалось и сияло как и прежде, а значит, суть не изменилась вместе с внешностью.
   Она украдкой оглянулась вокруг, рассматривая жрецов и жриц, следовавших за ней к кругу камней, и с удивлением обнаружила, что все они зооморфы. У одних были головы животных, у других хвосты, крылья, копыта, чешуя или другие части тел. Прошлый опыт? Или необходимое условие выживания в Лемурии?
   Ветер усилился, но Дакини не обратила на это внимание. Та сила, что теперь текла в её крови, роднила с этим миром, сливалась с порывами ветра и создавала вокруг неё слабое сияние, подобное лунному свету.
   Наконец они приблизились к кругу камней и процессия остановилась. Дакини почувствовала, что должна войти в круг и шагнула вперёд в звенящей тишине, нарушаемой лишь воем сошедшего с ума ветра и глухим стуком капель о камни. Жрицы тоже задвигались, формируя хоровод, который вился тремя кольцами вокруг стоячих камней. Барабаны зазвучали снова, на этот раз уже не размеренно и ритмично, а громко, дразняще, негодующе. Каким-то непостижимым образом им удавалось заглушать вой ветра в этом мрачном месте.
   Внутри каменного круга не росло ничего кроме мягкого серебристого лишайника и нескольких кустиков пожухшей травы. Дакини кожей ощущала невероятную, бьющую ключом силу этого места. Она буквально вырывалась из-под земли, наподобие гейзера и разливалась вокруг яркой, пузырящейся радостью.
   За ней в круг шагнул и жрец, несущий тело крокодилоголового противника, убитого им в храме, когда они призывали Дакини. Он бросил его на землю, прямо к ногам девушки. Жрицы задвигались в хороводах быстрее. Жрец склонился над телом и своим громадным мечом стал перерубать сухожилия и перерезать вены и артерии. Тёмная и ярко-алая кровь стала сочиться прямо на землю, окрашивая лишайник багрянцем.
   Мужчина с головой шакала встал на колени перед Дакини и воздел к ней руки. Начался ливень, но никто не обратил на это внимания.
   - Бастет! Великая Воительница! Владычица Смерти! Прими эту жертву и яви нам своё могущество!
   Дакини вздрогнула, ощущая необыкновенную близость с тем именем, которое он назвал. Кровь напитывала землю у её ног, сердце бешено колотилось в груди, кошачья уши нервно подрагивали. Жрец отступил на шаг назад.
   Она оторвалась от земли, паря на высоте нескольких метров над мёртвым телом. В душе начал подниматься необъяснимый гнев, пеленой застилающий глаза. Дакини почувствовала, что сейчас у неё вполне достаточно сил, чтобы разорвать этого жреца напополам голыми руками. Её аура засияла тёмным пурпуром и Дакини закричала, как кричат одновременно десять тысяч воинов. Время остановилось. Гроза замерла, напуганная гневом богини. Жрец рухнул на колени и простёрся ниц перед ней, но она уже его не видела.
   Дакини-Бастет начала стремительно меняться, превращаясь в гигантскую чёрную пантеру, черпая силу от земли у подножья круга камней. Могущество росло с каждым мгновением, сияя и гремя так, что жрецы и жрицы невольно стали закрывать уши. Чётких мыслей не было, контроля уже не было, только первородная, дикая сила, вулканом клокочущая в груди, грозящая уничтожить всё вокруг.
   Загудела, затряслась земля, и время задвигалось снова, свиваясь в гигантскую воронку, отворилось небо, обрушивая на пустыню бесконечные потоки воды. Гром грохотал оглушительно, сумасшедше, молнии одна за другой впивались в землю. Ветер утих совсем, но теперь сила Бастет громыхала и завывала не хуже ветра, увеличиваясь с каждой секундой. Служители её храма трепетали в благоговейном ужасе, но она уже не могла остановиться. Разряды молний начали срываться с ладоней Бастет и беспорядочно колошматить по земле, разлетаться по сторонам, возвращаться в небо. Это было похоже на конец света.
   - Смилуйся! - с отчаянным воплем одна из жриц покинула хоровод и кинулась прямо ей в ноги.
   Бастет оглушительно зарычала и взмахнула рукой, земля в центре круга камней разверзлась, и жрица провалилась в глубокую тёмную пропасть.
   Сила вибрировала внутри, вызывая тысячи мгновенных трансформаций, напоенных веками войн, гнева и пролитой крови. Бастет постоянно менялась, принимая самые различные обличья, пока природа буйствовала, уничтожая сама себя, повинуясь неуёмному гневу богини.
   - Именем твоего супруга заклинаю тебя! Смилостивься! - шакалоголовый жрец встал в полный рост и начал чертить острием меча в воздухе какие-то золотые знаки, которые жили сами по себе, пока не сложились в слово. Анубис.
   Что-то сжалось в груди, одновременно сладостно и больно. Опустошающая, бесприютная тоска наполнила всё её существо, и гнев утих, будто и не было его вовсе. Аура засветилась синим и гроза прекратилась мгновенно. Обратное превращение в человека было скорым, вместо гигантского чёрного леопарда в круге камней снова стояла высокая стройная женщина с кошачьей головой. Рядом с ней стояла крупная серебристо-серая, в тёмные пятнышки кошка.
   - Мау! Ты вернулась, - мысленно сказала Дакини.
   - Именно так, госпожа Бастет, - отозвался в сознании знакомый голос.
   Бастет отвернулась от своих почитателей, по очереди подходя к каждому из стоячих камней. Она прикладывала ладонь и что-то шептала. Камни ожили и задвигались с хрустом и скрежетом, высвобождаясь из плена земли. Ожившие великаны начали танцевать под медленный ритм барабанов, удивляя жрецов и жриц, среди которых снова была та, которая совсем недавно падала в пропасть и оживший крокодилоголовый жрец.
   Сквозь прореху в тучах неожиданно проглянул лучик солнца. Все присутствующие ощутили внезапный прилив радости и благодати. А когда снова обратили свои взоры к центру круга, ни богини, ни кошки уже не было. Только ожившие камни играли в догонялки по всей равнине...
  
  
  
  

Глава 3

   Ветер мягко, но настойчиво стучал в окно, целовал тёмно-серое небо, кружил в танце опавшую листву. Тяжёлые капли барабанили по крышам, по мостовой, ледяные и жгучие одновременно.
   Аккаубиш сидел неподвижно, похожий на статую, выполненную из розового мрамора. Но была в этой неподвижности такая ужасающая, леденящая душу опасность, что сердце останавливалось от того пугающего ощущения. Все инстинкты кричали: Беги! Спасайся! Аккаубишу невозможно смотреть в глаза. Похожие на два то едва тлеющих, то ярко вспыхивающих угля, они таят в себе несгибаемую волю и что-то настолько тёмное, что мурашки бегут по коже.
   Перед ним в угодливой позе стоял высокий смуглый мужчина в сияющих доспехах и длинном алом плаще. На плаще был изображён круг из сплетенных между собой змей, а внутри пентаграмма, вписанная в квадрат. От него тоже исходила аура власти, но не такая подавляющая и жуткая, как от его повелителя.
   - Схватить её, - голос Аккаубиша, сухой, лающий, будто кнутом стеганул мужчину в плаще.
   - Она сменила облик, попав в поток Лемурии, - он избегал встречаться взглядом с Аккаубишем, отводил в сторону глаза, рассматривая резные подлокотники кресла, выполненные в виде лошадиных голов.
   - Выследите по следу ауры, Уадим, - повелитель встал и, повернувшись спиной к визитёру, подошёл к окну. Дождь и не думал утихать.
   - Будет исполнено, - Уадим поклонился спине властелина и растаял в воздухе.
   Нарушив потоки времени и пространства, Дакини буквально подписала себе смертный приговор, ступив на заповедную территорию, охраняемую Красными Всадниками, Стражами Предопределённой Судьбы. Хранители Спирали следили за тем, чтобы течение времени и мерности пространств не нарушались и не пересекались.
   Мрачные, вездесущие, неотступные в своей вере, облачённые в сияние собственного могущества, они неукоснительно следили за порядком в мире. Сама смерть была не властна над ними, существами из ветра и мрака, скачущими на своих демонических конях по небу, словно по твёрдой земле. Люди называли их Диким Гоном и суеверно боялись. Недаром. За ними ходила слава самых страшных существ проявленного мира. Красные Всадники делали всё ради достижения цели, проливая столько крови, что хватило бы небольшую вселенную затопить. Оттого и прозвали их Красными. Но они имели право эту кровь проливать. Не упокоенные, демоны во плоти, существующие волей и милостью их властелина. Другая иерархия, совсем не та, с которой Дакини привыкла работать в Атлантиде.
   Аккаубиш любовался погодой из окна своей высокой башни, парящей над горами. Пейзаж, нарисованный дождём, был серым, мрачным, но таким удивительным, что даже властелин отдавал ему должное. Капли прочерчивали тонкие хрустальные линии от края облаков и падали в пропасть у подножья башни. Густой белый туман клубился далеко внизу, пронизываемый нитями дождя. Тёмно-серый мир, окутанный призрачной дымкой непогоды, размывал контуры гор, растекался и постоянно плыл перед глазами.
   А где-то далеко отсюда, в другом времени и пространстве отряд Красных Всадников в бешеном галопе гнал своих вороных коней по небу, разыскивая Дакини...

*****

   Тамина медленно брела по узкой извилистой тропинке среди ночного леса. Остывшая земля холодила босые ступни, с веток срывались тяжёлые холодные капли, падали на плечи и на покрытую накидкой голову. Страх ледяной рукой сковал сердце, лишил способности мыслить. Осталось только странное внутреннее томление и стук сердца, непривычный и гулкий.
   Она вышла на поляну, к условленному месту - древний чёрный дуб у небольшого озерца в круге невысоких камней. Её уже ждали. Лигейя и высокий темноволосый мужчина, от взгляда которого Тамину передёрнуло, но внезапное отвращение тут же растаяло в ауре притяжения и очарования, окутывавшей этих двоих. Жрица замерла на месте, не в силах отвести глаза.
   - Ты пришла, - мягко, почти ласково сказала рыжеволосая красавица и каким-то неуловимым образом мгновенно пересекла поляну, оказавшись возле девушки. Бережно коснулась её лба, погладила щёку.
   - Да, госпожа, - растерянно, почти неслышно прошептала Тамина, не видя ничего кроме бездонных карих глаз женщины.
   - Она готова, - уверенно сказала Лигейя, поворачиваясь к Гидеону.
   - Хорошо, - мрачно улыбнулся он и воздел руки, призывая Силу...
  
   От непонятного, тревожного предчувствия проснулась у себя в комнате Ананда, прижав руку к сердцу. Что-то внутри гудело и болело так, что на глаза сами собой наворачивались слёзы, но юная жрица не поняла, кого и почему так горько оплакивает...
   Вздрогнул во время ритуала омоложения Солос, ощутив беспричинную, даже какую-то бесприютную тоску, опустившуюся на душу стремительно и внезапно...
   Лиола мерила шагами узкую келью, перебирая в руках чётки. Острое чувство жалости и вины затопило всё её существо и от этого становилось по-настоящему жутко...
   Ороланела находилась в Храме Матери, когда очень знакомое, подавляющее чувство боли и разочарования прибоем окатило душу. Видение явилось незваным, неконтролируемым, и таким ужасным, что она смотрела, не в силах отвести глаза...
  
   Узкие белые молнии пронзали пространство, плясали на тёмной поляне посреди ночного леса. Из-за них было светло как днём...
   Об остальном остались лишь обрывки воспоминаний, по большей части наполненные криками Тамины. Она сходила с ума, когда её терзали демоны, разрывая тело на части, по команде черноволосого мага, стоящего поодаль. Твари дрались за право её изнасиловать, и ночная тьма полнилась эхом их рычания и страшного хохота. В перерывах Тамину разрывали на куски, сжигали в чёрном трескучем пламени, а потом воскрешали снова. Тёмный маг оказался искусным в своём деле, вплетая потоки силы в этот ритуал, он полностью уничтожал канал связи между Таминой и иерархией, и от этого видение Ороланелы стало постепенно таять и расплываться. Связи рушились, это причиняло неимоверную боль, но старшая жрица всё смотрела и смотрела...
   Тамину сканировали волшебным Оком, убивая память и чувства, чтобы затем использовать все её знания и навыки. Она так кричала бедняжка, но в мучителях не было жалости...
   По лицу Хранительницы Второго Луча текли слёзы, но она ничего не могла сделать.
   Тамину убивали и воскрешали сотни раз, пока она не свыклась со смертью, а когда она была воскрешена в последний раз, она уже не была ни Таминой, ни жрицей Матери Мира...
   Видение померкло, растаяло, а опустошённая Ороланела всё никак не могла прийти в себя.
  
   На тёмной поляне на коленях перед мужчиной стояла прекрасная светловолосая женщина. Одежда её превратилась в уродливые лохмотья, а тело всё было в синяках и кровоподтёках. Он глядел на неё безжалостно и сурово.
   - Я подчиняюсь вашей воле, господин, - раболепно, ломко сказала она, глядя в его глубокие манящие глаза. Её голос был полон желания угодить ему.
   - Ты будешь хорошей рабыней, Нис, - он погладил её по голове, - самой лучшей, - его улыбка была такой ужасной, что от неё стыло сердце.
   - Моя жизнь за бога смерти... - прошептала бывшая жрица Храма Матери и поцеловала землю у его ног.

*****

   Ороланела без сил опустилась на холодный каменный парапет и отёрла слёзы. Старшая жрица Храма Матери Мира сейчас собирала всю волю, чтобы не дать эмоциям взять верх. Внутри камнем стыло такое горе и разочарование, что было нечем дышать, а глаза горели сухим огнём, болезненным и жутким. Уж лучше бы снова расплакаться, но слёзы больше не шли, словно внезапно закончились.
   Хранительница Второго Луча не понимала, почему все её дети покинули её, один за другим. Сын перед первым посвящением попал в плен тёмных магов, и она годами пыталась его спасти, тратя огромные силы на поиски. Получилось только с помощью Дакини, чья способность к слиянию с гаурангом значительно превосходила возможности Ороланелы. Однако, к тому моменту, когда Демис был найден, его энергетика была истощена тёмными настолько, что юноша не мог жить вне иллюзорного мира. Буквально за несколько минут после выхода из гауранга, прямо на руках у Дакини он стремительно состарился и умер, даже не успев осознать что происходит. Ороланела так и не смогла обнять его.
   Её первое и единственное дитя, цветок её сердца, маленький герой, остававшийся радостью жизни после трагической гибели супруга-сотворца. Лучик солнца, которому она посвятила всю свою любовь, и все молитвы...Боль была такая, что жрица отдалилась от остальных атлантов, отринула служение, забыла о своём предназначении, скорбя о сыне.
   Именно тогда в её жизнь вошли четыре приёмных дочери, совсем юные жрицы, призванные к высочайшему служению в храме Матери Мира. Ананда, Дакини, Тамина и Лиола, такие удивительно похожие и разные одновременно, носительницы разных стихий и разных качеств, но каждой нашлось место в материнском сердце...
   Ороланела улыбнулась воспоминанию, вспыхнувшему как лучик солнца, среди затянутого тучами неба:
   "...Маленькая Дакини стоит на краю высокого обрыва над океаном, у подножья стонут волны, но она не боится. Раскинула ручки, словно крылья и кричит: Я чайка, Мамочка! Смотри, я сейчас взлечу! Ороланела хочет что-то возразить, одновременно шутливо и строго, но девочка улыбается и действительно взлетает. Парит над обрывом и счастливо смеётся и этот смех, как серебряный колокольчик переливается такими оттенками радости и свободы, что жрица так и не находит слов. А разве они сейчас нужны?..."
   Хранительница Второго Луча вздохнула, возвращаясь к реальности. " Интересно, как она там, в другом мире? Не сгубили ли её привязанности прошлого? Справиться ли она с посланием в Лемурию?". Сквозь время и пространство, тонким золотым лучом поток всеобъемлющей и прекрасной материнской любви протянулся к сердцу Дакини.
   "Матерь Мира, к тебе взываю я и твоей величайшей милости. Сохрани моё дитя, надели своей мудростью, позволь ей увидеть твой Свет и навсегда сохранить его в своём сердце..."
   Тамина, тонкая и светлая, как золотая струна на волшебной кифаре. Она была такой доброй, мягкой и сердечной, что её любили все, кто знал. "Почему жизнь увела её с пути света? Как же мы не досмотрели?" Воды жизни струились через эманации Тамины и разливались вокруг прекраснейшим светом, возвеличивая благость и чистоту души. "Почему же она поддалась тёмным магам?"
   "...Тамина играет со стайкой маленьких детей во внутреннем дворе Храма, её золотые волосы сияют как корона, дети смеются и танцуют, берут её за руки, водят хоровод..."
   Ороланела тяжело вздохнула и медленно, с неохотой стала менять поток воспоминаний, связывающий её с Таминой. Привязанности, зацепки, старые мысли, все, что было общего, стиралось, таяло как сизый дымок, поднимающийся из широких храмовых курильниц.
   Это жизненная необходимость, условие отсутствия страданий и неправильного накопления опыта в этом круге жизни. Но боль была дикая, так словно сердце режут на куски тупым тяжёлым ножом. Однако с каждым отпущенным от себя воспоминанием, мыслью, частичкой прошлого, боль таяла, уходила, оставляя место холодному свету. Он очищал измученную душу, заполнял все её уголки и облегчал расставание.
   На миг перед глазами встала Тамина во всём сиянии своего очарования - юная, светлая, бесконечно прекрасная. Она обернулась через плечо и помахала рукой Ороланеле, уходя прочь. Жрица тяжело вздохнула и тихо произнесла:
   - Прощай, дитя моего сердца...
   Девушка ещё несколько мгновений постояла перед внутренним взором и зашагала прочь, пока не растаяла вдалеке. Последняя встреча. Больше Ороланела никогда её не вспомнит.
   Ананда, шустренькая как птичка, воплощение роз и ванили. Самая старшая и самая преданная служению в храме. Деятельная и настойчивая, надёжная как мать-земля и такая тёплая, как живой огонь в очаге храма... У Ороланелы с ней долго не складывались отношения.
   "...Маленькая Ананда сидит на полу перед огромным серебряным зеркалом и обрезает себе волосы ножницами для стрижки овец. - Что ты делаешь, дитя? Зачем? - Ороланела не может сдержать удивления и негодования, - Жрицам не положено обрезать волосы! Ананда поднимает на неё светлые глаза, в которых уже тогда чётко виден отблеск стальной воли и топает ножкой: - Как ты можешь знать, что для меня лучше? Всех нельзя подровнять под одни и те же стандарты! Роняет на пол ножницы и выбегает, а Ороланела остаётся стоять, глядя на своё отражение в зеркале и горку тёмных волос на полу..."
   Так удивительно, что из всех её детей, только Ананда в эти смутные времена осталась верна принесенным клятвам и присягам. Ананда служила в храме, исполняла все поручения и как могла, старалась избавить её, Ороланелу от внутренней боли. Немножко странно, немножко неуклюже, порой, даже грубовато, но какая разница, если она действительно любит свою приёмную мать?
   Что-то изменилось в душе Хранительницы Второго Луча, в воплощение начало входить новое качество, более упорядоченное и строгое, похожее на мужской поток. Примирение. Только теперь... Но лучше поздно, чем никогда...
   Лиола. Самая странная и самая тревожная из четырёх, удивительно тонко чувствующая мир, но при этом до ужаса боящаяся боли. Она походила на экзотический цветок из тёплых краёв, вынужденный жить под жестоким северным небом. Лиола всегда доверяла интуиции, а не разуму и часто оказывалась права. Юная жрица горела как одинокая свеча, своим собственным, внутренним светом, но входить в коллектив не умела. Она всё никак не могла поверить, что светом своего сердца сможет осветить путь тысячам других людей...
   Ороланела не раз пыталась научить её совмещать собственный дар со здравым смыслом и традициями, но каждый раз наталкивалась на одно и то же. Стена непонимания и нежелания меняться. Однако эта девочка была настолько похожа на саму Ороланелу в юности, что она многое ей прощала. Любя безусловно, принося свою мудрость и любовь в жизнь Лиолы, Ороланела словно искупала какой-то старый грех перед самой собой. Но какой? Она не знала. Как и остальные, Лиола отдалилась от неё и от служения в храме, и это причиняло боль.
   - Я всегда буду любить и молиться за тебя, дорогая моя...Только не сворачивай с пути...Неси любовь и свет куда бы ты не шла...
   Ороланела сейчас как никогда нуждалась во всех четверых, желая передать им весь свой духовный опыт и всю любовь материнского сердца. Её время подходило к концу, и жрица почувствовала это сейчас так остро, как никогда.
   "Всё случиться как должно. В нужное время, в любом месте, я дам каждой из вас высочайшее из посвящений и отпущу от себя навсегда... Летите, милые лебёдушки мои, дети моего сердца, счастье моих очей. Пускай каждый шаг на вашем жизненном пути приближает вас к истине и свету, пускай мир и любовь навсегда поселятся в ваших сердцах. Я буду верить и ждать. А когда тьма отступит, мы встретимся снова и возгорится в наших сердцах величайшая радость и любовь. Мы обнимемся, выпьем чаю и поговорим о той трудной и радостной миссии женщины, которая призвала нас воплотиться снова..."
   Ороланела улыбнулась своим мыслям и встала с парапета. В душе расцвела потрясающая ясность и незамутнённое виденье. Любовь и мудрость потоком струились через три сакральных сердца жрицы и излучались в мир. Ярко-синий, глубокий и мягкий, цвет Второго Луча воссиял ореолом над головой Ороланелы.
   Небо порозовело в преддверии рассвета и жрица, с удовольствием вдыхая утренний воздух, неспешно зашагала прочь от храма. Ночное бдение было окончено.
  

*****

   Дакини и Мау неспешно брели по каменистой пустыне, созерцая великолепие природы Лемурии - багрово-алое небо, причудливые кривые деревья, странную фиолетовую траву под ногами. Всё живое здесь настолько отличалось от того, к чему привыкли атланты, что жрица не могла наглядеться. Особенно поразили её воображение гигантские белые птицы с чёрными крыльями, которые бесцельно бродили вокруг, провожая девушку хищными взглядами. Было в них столько злобы и одновременно такого отчаянного, дикого очарования, что невозможно было отвести глаза.
   Мау заметно нервничала здесь, ей очень не нравилась Лемурия и то, что она ощущала, идя по этой земле. Кончик пятнистого хвоста всё время подрагивал и метался из стороны в сторону, как кнут, хлеща по низкой жухлой траве.
   - Я чувствую опасность, - взволнованный "голос" кошки прозвучал в сознании Дакини одновременно как жалоба и предупреждение.
   - Я тоже, - кивнула девушка и опасливо огляделась, но ничего необычного не увидела.
   - Погоня, я уверена, - шерсть на загривке вздыбилась, - чувствую, как дрожит земля. Нас догоняют конные. Около пятнадцати всадников, возможно больше.
   - Успеем спрятаться? - Дакини завертела головой, осматриваясь, но пригодного укрытия не обнаружила. На этой каменистой равнине не было ровным счётом ничего, кроме низких кривых деревьев и хищных белых птиц с оранжевыми глазами.
   - Поиграем в аллем-каллем, - в "голосе" Мау прозвучала насмешка.
   - Это будет интересно, - улыбнулась Дакини и снова обернулась, вглядываясь в горизонт.
   Мау не ответила. Сплетая волшебством силу земли и воды в прекраснейшее покрывало, она обернула в чары Дакини, делая аллем, и заключила в такой же кокон себя, делая каллем. Сила откликнулась, зазвенела, расцвела, и древнейшая существующая магия вступила в свои права. Дакини превратилась в цветущую яблоню, а Мау стала стариком-садовником, сидящим под сенью дерева.
   Погоня приближалась невероятно быстро, демонические кони неслись уже по земле, из их ноздрей вырывалось пламя. Чёрные гривы развевались на ветру как боевые штандарты, земля гудела под копытами, подкованными завороженной сталью. Всадники понукали их, постоянно пришпоривали, торопили, как могли.
   Дакини внутренне вздрогнула, осознав, кто идёт по её следу. Веточки яблони мелко задрожали, затряслись, как под порывами ветра. Мау отозвалась незамедлительно:
   - Они чувствуют страх. Успокойся.
   Жрица постаралась расслабиться, отринула все мысли и сосредоточилась на ощущениях. О, как же необычно вдруг стать деревом! Его мысли и чувства совсем другого рода и даже близко не похожи на человеческие.
   Необыкновенно сильно ощутился нисходящий поток с небес, наполняющий оболочку благостью и покоем, благодатью и чистотой. Листики яблони мягко заколыхались, серебристо зашелестели, будто обнимая чистую энергию Высокого Неба. Энергия космоса чистым водопадом заструилась от кроны к стволу и корням яблони, переходя в землю и дальше, дальше вниз. Навстречу, из глубин матери - земли поднималась противоположная сила - неистовая, яркая, волнующая и жизнерадостная. Потоки энергий переплетались и танцевали внутри дерева, а оно колыхалось в такт, чуть поскрипывая ветками. Мгновения чистого счастья.
   Наконец Красные Всадники подлетели к дереву, резко осаживая лошадей прямо возле старика. Кони фыркали и топали, косясь на дерево и садовника ярко-вишнёвыми дикими глазами. Листики снова тревожно зашелестели.
   - Девушка мимо не проходила, старик? - обратился к "садовнику" Уадим, отстёгивая бармицу. Пристальный взгляд тёмных глаз ощупывал каждый сантиметр садовника, проникал в душу, замораживал дыхание в груди.
   - Не видал, господин, - голос старика был низким и дребезжащим, а взгляд таким кристально честным, что старший всадник только кивнул и знаком велел своим спутникам двигаться дальше.
   Кони сорвались с места мгновенно, как чёрные молнии, скачками отрываясь от земли и взмывая в небо, под яркие багровые тучи, туда, где их тёмным душам милее всего. Через несколько мгновений они полностью пропали из виду.
   Садовник медленно встал и в несколько секунд развеял чары, возвращая Дакини привычный облик богини, а Мау - кошачью шкурку. Девушка сладко потянулась и зевнула.
   Он появился внезапно, просто спрыгнув с неба, держа в руках обнажённый меч. Уадим. Тот самый, что задавал вопрос. Ветер трепал его алый плащ как парус.
   - Так и знал, что не стоит доверять незнакомцам, - коротко бросил он, с презрительным прищуром оглядывая Дакини.
   - Уходи пока можешь, - её голос звучал как-то пронзительно, в нём ощущалась угроза и напряжение, - не заставляй меня забирать твою жизнь... - клыки удлинились и выступили из-под верхней губы, придавая лицу жуткое выражение.
   Он ничего не ответил, только презрительно ухмыльнулся и рубанул мечом, Дакини уклонилась, резко отскочила. Трансформация произошла мгновенно, через несколько секунд гигантская чёрная пантера уже метнулась к Уадиму, как неуловимая тень. Острые когти полоснули кольчугу, словно ткань и вцепились в бок. Кровь хлынула из раны ярким потоком, но рыцарь лишь ухмыльнулся и перекинул меч в левую руку. В его безумных глазах читалось удовольствие и вызов. Он не сомневался что победит.
   Дакини-Бастет прыгнула снова, намереваясь сбить его с ног, но Уадим разгадал её намеренье и резким движением корпуса отбил удар, качнулся на полусогнутых и атаковал молниеносно, целясь в шею. Ещё немножко бы и попал, но Бастет повезло. Обозлённая пантера взревела и бросилась к его шее, коротким и опасным прыжком, но он ушёл пируэтом, ткнув остриём меча в предплечье. Резкий укус боли ещё больше обозлил богиню, она фыркнула, отскочила подальше, оказываясь вне пределов досягаемости удара. Уадим закружился, стараясь не упускать её из виду. Глухое рычание за его спиной предупредило об опасности, и он быстро обернулся, чтобы встретиться взглядом с ещё одной гигантской пантерой, только уже не угольно-чёрной, а пятнистой.
   Мау обходила его кругами, заставляя его следить за собой и на время оставить в покое Дакини. Воин пару раз пытался атаковать её, но безуспешно, она уворачивалась невероятно быстро, словно он по призраку бил. Всё больше крови вытекало из его раны на боку и движения постепенно замедлились, становились вялыми.
   Бастет налетела внезапно, атакуя со спины, но он оказался готов и принял её на меч так, что она нанизалась как бабочка на шпильку. Зелёные глаза с вертикальными зрачками взглянули удивлённо, из груди вырвался тяжёлый хрип. Мау отчаянно бросилась на Уадима, яростно и злобно, намереваясь разорвать его в клочья. Отступая, он выронил меч, и это стало его последней ошибкой. Смертельно раненная Бастет кинулась к шее и одним рывком схватила за горло, резко сжав челюсти. Мужчина осел на землю, кровь хлынула из раны потоком, орошая кармином жухлую пустынную траву.
   Бастет упала рядом, со страшной раной на груди. Изумрудные глаза потухли, лапы мелко подрагивали. Последние капли жизни уходили из неё вместе с кровью. Мау отчаянно металась рядом с ней, не в силах помочь. Время заканчивалось... Неужели вот так?
   Бархатно-алое небо спало высоко-высоко, и ему совершенно не было дела до этой трагедии. Безразличное ко всему, повидавшее многое, оно было единственным свидетелем поединка на смерть, битвы, проигранной обеими сторонами. Заплакал только ветер, обнимая осиротевшую Мау, которая склонилась над Бастет...

Так повествует Дакини

   Мне вдруг стало очень холодно, так холодно, будто я лежу на снегу, и он непрестанно продолжает падать с неба, покрывая меня холодной белой крупой, словно саваном. В ушах стоял странный, тихий звон, как звенят на несильном ветру сотни маленьких потревоженных колокольцев.
   Медленно внутри зарождался тошнотворный, удушающий страх. Страх смерти. Я не хочу умирать! Только не здесь! Не сейчас... Мама, мама, мамочка!
   Я не знала кого зову, Ороланелу или Матерь мира, но мне нужна была любовь и защита. Чтобы успокоиться я сосредоточилась на дыхании. Вдох. Задержка. Выдох. Задержка. Вдох. Задержка. Выдох. Задержка. Сердце молотом стучало в груди.
   "Жрица плеядинского рода, призванная к Служению..."
   Печальное лицо Ороланелы начало расплываться перед внутренним взором, таять в воздухе.
   "Соединит опыт прошлого и любовь будущего, чтобы излечить настоящее..."
   Слова священного текста замирали на губах. Зрение погасло, умирая первым.
   "И будет спрятана в могиле, пока гнев тёмных не иссякнет..."
   Тело немеет, готовясь к возвращению в землю, оно превращается в камень.
   "На пороге каждой новой эпохи она будет возрождаться, чтобы нести свет и умирать, чтобы не умирала надежда..."
   Жизнь вытекает с каждой каплей крови, память уплывает прочь, как вода отлива.
   "В самые тёмные времена она возродит истинный женский поток, благодаря которому все очистятся..."
   Дыхание становиться прерывистым и я погружаюсь в зыбкую серую заводь, пространство вечной тишины, между жизнью и смертью.
   "И снизойдёт Свет на землю..."
   Слова замерли на губах. Темнота окутала меня и всё закончилось...
  
   Долгое время я вообще ничего не осознавала, а потом пришли сны. Образы являлись непрошенными, сами собой всплывали в памяти: горящие свечи, алтарь Матери Мира, мечи, лужи крови, кричащая в отчаянье Тамина...
   Потом картинка сменилась. Золотое сияние окружило меня и отрезало прошлое. Я узнавала всех величайших сыновей и дочерей земли, прошлых и будущих: Аксия, Серапис, улыбающийся Санат Кумара, Велес, Гуаньинь, Авалокитешвара, Гера, молящаяся Ороланела, Луг Серебрянные руки и Озирис, восставший из мёртвых. Были и многие другие, но я не знала их имён, видела только лица - мужественные, одухотворённые и невероятно прекрасные. Они вереницей двигались вокруг меня и что-то говорили, но слов было не разобрать. Теплота. Покой. Золотые пылинки танцевали в солнечных лучах, и я любовалась ими. А потом образы растворились во мгле, и я снова стала ребёнком.
   Лето на крошечном островке возле побережья Атлантиды. Тогда она была ещё целостной...Ороланела взяла нас туда, чтобы мы прошли самое первое посвящение. Помню тёмный каменный дом на том острове, алтарь у кромки воды и стадо тюленей, наблюдающих за ритуалом.
   Мы разожгли огонь на Её алтаре, вкусили соли и танцевали посолонь, подражая энергопотокам стихий. Было и что-то ещё, чего я никак не могу вспомнить... Седой океан нам что-то ласково шептал, а ночью разразился дикий шторм. Волны были такие, что перелетали через наш маленький остров. Мы боялись, что погибнем там, ночью, в темноте, четверо детей и одна жрица. Что мы могли противопоставить гневу природы? И тогда, Ороланела как-то странно и строго посмотрела на нас, сказав, что Богиня требует жертвы. Кто-то из нас должен был эту жертву принести, показав истинность своей устремлённости. Тамина сказала, что готова отдать свою жизнь, Лиола испугалась и заплакала, а Ананда молчала. Не знаю, что толкнуло меня выйти за дверь в такую погоду, но я это сделала. Меня тут же с ног до головы окатила холодная солёная волна, но я продолжала идти к алтарю. Ветер ярился хуже бешенного шакала, завывая так, что кровь стыла в жилах. Я не останавливалась, хотя волны всё время сшибали меня с ног и грозили утащить с собой на глубину. Поднималась, цепляясь за всё, что под руку попадет, и шла дальше.
   То, что произошло потом, на алтаре, невозможно описать словами. Я не помню, что тогда сделала, и о чём молилась Матери Мира, но из моего сердца вознеслась колонна чистого белого света, которая поднялась до самых облаков и дальше, дальше, ушла за пределы видимости и восприятия. Непогода стихла, как по мановению волшебной палочки и впервые за всю мою жизнь я увидела, как посреди ночи всходит солнце.
   Девочки выбежали из дома и стали обнимать меня, о чём-то расспрашивать, всхлипывать, а я стояла оцепеневшая и не понимала где же Ороланела. Тамина сказала, что мы одни на острове и приплыли сюда тоже без сопровождения. Они вообще не помнили, чтобы с нами была наша мать и видела её только я. Сердце говорит, что с нами была Матерь Мира...
  
   А потом появляется красавец с головой собаки и глаза его горят восхищением. Я испугалась и отшатнулась. Это сам дьявол. Он пришёл забрать меня за грехи...
   - Нет, пожалуйста, - всхлипывала я, - я никому не делала зла...
   Он не обращает внимания, протягивает мне руку. Нет сил сопротивляться. Он тянет меня наверх, сквозь пучину боли к ярким краскам и шумным звукам. Я пытаюсь высвободиться, но непреодолимая сила тянет меня на поверхность...
  

Глава 4

   Лигейя вела Тамину за собой сквозь пелену тумана вперёд, в сгущающиеся сумерки. Девушка послушно брела за новой наставницей, не задавая вопросов, не поднимая головы. Странное оцепенение овладело ей с момента Взятия Силой, похожее на сон во сне, неестественную летаргию чувств, льдом сковавшую душу. Тонкая пелена забытья окутала память, забрала личную волю, отодвинула в туман надежды и мечты. Да и были ли они вообще когда-то? Тамина уже не была уверена в этом.
   Иногда она силилась вспомнить что-то, хотя бы кусочек из прошлого, но не помнила ничего, даже имени. Теперь её звали Нис, но она чувствовала, что это имя ей не родное. А ещё стали сниться страшные сны. В них её преследовали три бледные девушки с труднопроизносимыми именами. Одна всё время плакала, другая уговаривала и пыталась что-то напомнить, а третья грозила пальцем и укоризненно качала головой. Они преследовали её, стучались, но Нис уже не знала, как их услышать и понять. Потом девушки превращались в клинки, пронзающие звёздное небо и появлялась женщина с тёмными волосами и печальными глазами. Она тоже что-то коротко сказала и пропала. Что-то закончилось... умерло навсегда, как умирает солнце в момент полного затмения и от этого стало пусто внутри.
   Лигейя наставляла Нис в использовании тёмной магии, уроках плетения мандалы лжи, отнятии силы у более слабых и, конечно же, учила использовать Зов, приманивая им всё больше юных и неопытных атлантов. Нис оказалась способной ученицей, которую явно привлекал путь тьмы и власти. Ко всему остальному она оставалась безразлична. Как безвольная кукла, наполняемая изнутри чужой, похищенной силой, она исполняла любые приказы, оживая только в присутствии Гидеона. Чёрный маг вертел ею как хотел, вызывая безумную ревность Лигейи. Но Нис ничего не различала, потерянная в потоке времени, живущая в иной, изломанной, жуткой реальности.
   Уже совсем стемнело, когда они подошли к высокой башне из тёмного, истрескавшегося камня. Необычный, почти чёрный плющ оплетал её основание и стены, доходя почти до окон на самом верху. С крыши сорвался ворон и как-то истерически закаркав, унёсся прочь. Нис передёрнуло.
   - Испугалась? - криво усмехнувшись, спросила Лигейя. В последнее время она постоянно цеплялась к Нис, не упуская ни единого шанса унизить или оскорбить её.
   Нис смолчала, как и всегда, но внутри продолжал копиться гнев.
   - Раздевайся! - насмешливо приказала Лигейя, щёлкнув кнутом.
   Девушка безропотно подчинилась, скинув накидку и платье. Наставница снова криво усмехнулась и принялась жестоко пороть её кнутом.
   Резкий, сильный удар наотмашь, Нис кричит и валится на землю, парализованная болью и ужасом. Шок настолько сильный, что она даже не пытается закрыться или бежать. Лигейя снова поднимает кнут для удара, мстительно улыбаясь.
   - Кричи, красавица! Визжи! Теряй силы!
   - Нет, пожалуйста! Умоляю, прекрати! - всхлипывает девушка.
   - Иначе ты не научишься летать, - Лигейя наносит удары снова и снова.
   Вся спина уже в широких алых полосах, кровь изливается из ран тонкими алыми ручейками, Нис уже даже не кричит - сорвала голос настолько, что только тихий хрип говорит о том, что девушка ещё жива. Но Лигейя не останавливается, продолжает стегать, что есть силы, и с каждым ударом что-то внутри у Нис скручивается в узел, сжимается, ломается. Девушка корчится на земле, вздрагивая от каждого удара, всхлипывая как побитая собака, но для Лигейи не существует жалости.
   Неизвестно сколько это всё продолжалось, потому что Нис утратила ощущение времени и пространства. Только боль служила ей часами, отсчитывая секунды, минуты, часы страданий.
   А потом произошёл взрыв. Сила хлынула изнутри, разрывая ауру Нис, разламывая от боли виски, хриплым криком вырываясь из лёгких. Мощнейшая волна отбросила Лигейю назад, разошлась по поляне, поломала пару тонких деревьев. Всё вокруг тряслось и звенело, вибрируя от страшного выброса.
   - Вот так, девочка, именно так, - прошептала рыжеволосая колдунья, тыльной стороной руки вытирая струйку крови, идущую из носа.
   Нис подняло над землёй и закружило, но, как ни странно, это привело её в чувство, вернуло ощущение себя и реальности. Она с удивлением и упоением осознала, что действительно летит. От боли кружилась голова, спину, будто жидким пламенем обдали, но внутри что-то горело, и этот внутренний огонёк заставлял её тело лететь.
   Вот она уже поравнялась с окнами тёмной башни и с удивлением обнаружила, что внутри горит свет. Нис поднялась повыше и вошла в окно, желая узнать что там...
   В это время её тело находилось совсем не там, где сознание. Настоящая оболочка Нис была в тёмном полупустом зале, где шаги Лигейи эхом отдавались от стен и потолка. Нис лежала в стеклянном гробу, а над ней летали стайки странных синих светлячков. Они беспокоились и суетились, выписывая замысловатые фигуры в воздухе, а энергия девушки потоками уходила в пространство.
   На миг Лигейя прикрыла глаза и, войдя в гауранг, увидела эгрегор, ради которого они с Гидеоном выкачивали энергию из Нис и сотен других молодых атлантов. Эгрегор походил на громадного пылающего дракона с разорванной грудью. Чёрно-красный, с медным отливом, дракон был воистину гигантским. Огненная кровь текла из груди, превращаясь в чёрный пар, который заполнял гауранг вокруг этого места. Эгрегор бесновался, метался, ревел как сумасшедший, требуя всё больше энергии, и тёмная жрица была только рада ему эту силу предоставить. И пока Нис находилась в плену иллюзий, её сила, бывшая когда-то чистым кристаллом, вливалась в эгрегор, питая его и растя. В жестоких играх жестокие ставки...

*****

   Ороланела пошатнулась во время ритуала тисан и одна из младших жриц осторожно подхватила её под локоть. Женщина кивком поблагодарила юную и продолжила действо, хотя в голове мелькнула горькая мысль: а ведь это должна бы быть Дакини или Лиола...Где они сейчас?
   Жрицы танцевали такиену в лунном свете около Источника во дворе Маиттавы, поднимая восходящий поток земли. Купол света над Посейдонисом нужно было удерживать любой ценой, особенно сейчас, когда вот-вот начнётся война с чёрными магами Харна.
   Живое серебро луны текло с неба и отражалось в воде Священного источника причудливыми бликами. Белые одеяния жриц казались прозрачными, точно вытканными из тончайшей паутины, они тихонько шелестели в такт позвякиванию ритуальных браслетов. Семнадцать серебряных диадем украшали головы девушек, символизируя чистоту веры и нетронутый цвет их юности. Каждый раз, когда Ороланела смотрела на молодых жриц, у неё замирало сердце. Совет Старейшин принял решение больше не давать единоличных посвящений в высочайшие таинства, потому что продвинутых учеников оказалось легче всего потерять для Света. Тёмные играли на их гордыне и чувстве собственной важности, ломая судьбы сотен атлантов как детские игрушки.
   Теперь Посвящение в учение давали только группам, а значит, больше не будет таких ярких звёздочек как Лиола, таких чутких и одарённых как была Тамина, таких преданных и искренних как Ананда, и таких талантливых и сильных как Дакини...
   Ороланела уже успела полюбить и принять новых жриц, но никто и никогда не заменит ей детей её сердца. Ни одна из новых жриц, готовящихся получить посвящение, не обладала и сотой долей внутренней силы, которая озаряла чело каждой из её приёмных дочерей. Сколько же их понадобиться для того, чтобы тонких энергий было достаточно для противостояния надвигающейся тьме? Хранительница Второго луча не знала, и это беспокоило её.
   Мир менялся настолько стремительно, что вариаций будущего с каждым часом становилось всё больше и больше. Жрецы Атла-Ра молчали, Послания от Иерархии учителей приходили тревожные и смутные, а служение Матери Мира больше не дарило той светлой радости, что и раньше. Из окружающего мира постепенно, почти неуловимо утекал свет, и от этого становилось нечем дышать.
   Пока что только Хранители Лучей и Совет Старейшин видели эти перемены в мире, но что случится, когда это ощутят и обычные люди? Как помочь им сохранять веру? Ведь именно вера остаётся той самой крепостью, что держит купол света над Изумрудным городом и не даёт тьме поглотить его навечно.
   Вера. Надежда. Любовь. Чистота. Смирение. Благость. Слава Божья. Столпы, на которых стоит Учение Света в Атлантиде, каналы связи, через которые с людьми работают высочайшие иерархии Вселенной.
   Старшая жрица чертила руками в воздухе линии силы, и они оживали, тонкими сияющими нитями протягивались в воздухе, радужно искрились, соединяя сердца всех жриц в одно большое групповое сердце. Пространство цвело и пело, напоенное тончайшими энергиями объединения во имя высших целей, но Ороланела всё никак не находила покоя.
   Слишком мало осознания и понимания было в юных, слишком мало истинного стремления, слишком мало различения. Стоит вдруг Старейшинам прекратить удерживать энергосистему острова и всё разрушится в один миг, даже чёрных магов не надо. Молодые не включались в управление, а значит, не перенимали столь важный опыт для будущего. А ведь Старейшины не вечны. И она, Ороланела, тоже не вечна. Кто же направит их, когда придёт её время отдалится от мирских дел и войти в Предпоследние Врата Мудрости?
   К ритуалу присоединились жрецы Атла-Ра, выстраивая энергетическую пирамиду сначала над Маиттавой, потом над Изумрудным городом, над Посейдонисом, а потом и над всей Атлантидой. Став по четырём сторонам света, мужчины опускали нисходящий поток энергии космоса, соединяя его с женским восходящим потоком.
   Золотые лучи пересекались, искрились, сплетались с серебром луны, отсвечивая на лица танцующих жриц. Следуя за Ороланелой, они повторяли её жесты, чертя линии силы. Руки неспешно и плавно перемещались за спину, вбирая опыт прошлого, возвращались к сердцу для прикосновения к настоящему, а затем поднимались над головой, устремляясь в будущее. Бёдра двигались по восьмёрке, символизируя течение жизни в непрерывном потоке бесконечности вселенной. Жрецы стояли неподвижно, удерживая концентрацию на построении объединенной энергосистемы.
   Между девушками и жрецами в этом ритуале рождались тонкие светлые ангелоподобные существа, которые в удивительном танце возносились в небо, сияя и трепеща. Хранительницу Второго луча захлестнула волна любви и тепла, которая тут же передалась молодым жрицам. Лотосы улыбок робко и радостно расцветали на лицах, делая их ещё более прекрасными.
   Тисан подходил к концу. Купол света над городом стал гораздо сильнее и ярче, его изумрудные блики затанцевали увереннее, словно присоединяясь к жрицам. На Ороланелу, наконец, снизошёл покой. Пока у неё есть внутренние силы и вера, она не опустит руки и будет бороться за истину и торжество света. Её оружием будут терпение, приятие, вера и любовь. А когда наступит последний час, она с уверенностью скажет, что не отступила от своего предназначения и, взойдя на крест судьбы, не отказалась ни от одного испытания жизни.
   Жрица улыбнулась и, сложив руки на груди, поклонилась юным жрицам и жрецам Атла-Ра. Мужчины и девушки повторили её жест, но склонились гораздо ниже. Постепенно, все участники ритуала покинули поляну. А Ороланела осталась у Священного Источника и смотрела, как ангелы танцевали, возносясь...

*****

   Акилзон стоял на вершине храма-пирамиды, глядя сквозь купол света на умершее море, стальные воды которого тихо плескались о скалистый берег так близко, и так далеко от него. Проклятая память из прошлого, ещё один знак борьбы с тёмными, проигранная битва света, после которой все оставшиеся ученики Иерархии навсегда скрылись под куполом. Сколько же столетий уже прошло? Ведь, кажется, что это было вчера...
   Облачённый в пурпурные одеяния воин тихо вздохнул и выпрямился, почувствовав знакомую вибрацию. Это Ороланела, никто другой не звучит так, как она, только звон её силы похож на плач свирели у горного ручья. Его супруга первого цикла и сердечная подруга на все времена, не смотря ни на что. Управитель Изумрудного города издалека ощутил, как сильно жрица встревожена и нахмурился.
   Ороланела была смертельно бледна, но удивительные лазурные глаза горели как ясные звёзды на тёмном бархате неба. Её теплые ладони бережно коснулись руки бывшего супруга и жрица улыбнулась:
   - Рада тебя видеть.
   - И я тебя, - тепло ответил темноволосый мужчина, усаживая её в высокое кресло рядом с собой, - особенно сейчас.
   - Особенно сейчас, - эхом отозвалась она.
   - Тебя беспокоит столь долгое отсутствие Дакини? - Акилзон до сих пор умел читать её как раскрытую книгу, совсем как в юности.
   - Да, - жрица кивнула, - ей давно пора вернуться или хотя бы подать какой-нибудь знак...
   - Ты скучаешь по своей девочке, - утверждение, не вопрос. Он знал это наверняка.
   - Она одна из самых сильных посвящённых жриц, - начала было Ороланела, но осеклась, подняла на него глаза, - да, я скучаю. И беспокоюсь. Мы не можем найти её ни в прошлом, ни в будущем.
   Всего лишь секунду он помедлил с ответом, зная какую боль сейчас ей причинит, но выбора не было.
   - Дакини погибла, - воину трудно было сказать это, глядя в её глаза, но Акилзон делал то, что считал должным, - наши жрецы вчера подтвердили это. Сохраняйте веру...
   - О, богиня... - только и смогла сказать Ороланела, замирая как изваяние. Ещё одно её дитя утеряно безвозвратно. Никакие слова сейчас не смогут помочь.
   - Будь сильной, Ороланела, - он легонько погладил её по плечу, а затем правой рукой нарисовал в воздухе сияющий синий символ, который превратился в мини-портал.
   Всего лишь на несколько мгновений этот портал приоткрылся, и Ороланела увидела Дакини мёртвой, её на руках нёс куда-то высокий мужчина с головой чёрной собаки или даже волка, разобрать не удалось. А потом картинка потонула в сиянии ослепительного света и на смену ей пришла другая: Тамина лежит в хрустальном гробу, Лиола одевает жреческую диадему, но та раскалывается и падает на пол и тогда Лиола берёт диадему Дакини... Образы снова меняются, теперь это прошлое: четыре малышки сидят на подушках в одной из комнат Храма, а она, Ороланела, рассказывает им о послесмертии и Дакини спрашивает, серьёзно и как-то странно: А когда я умру, потом через много-много тысяч лет, можно я вырасту деревом?
   Слёзы побежали по щекам Хранительницы Второго Луча, но здесь и сейчас, в присутствии Акилзона ей можно плакать. Столько сожаления, тоски и боли в душе, что жрица не смогла сдержать эмоций. Она так много хотела передать им всем, такого важного и такого высокого...
   Управитель Изумрудного города приобнял свою бывшую супругу за плечи и стал легонько покачивать, утешая. Жрица ещё долго всхлипывала, а потом задремала, убаюканная заботой и теплом. Акилзон держал её в объятиях, размышляя о грядущей войне, внутренне готовясь к бою, выстраивая конфигурации и заставляя себя взглянуть в лицо неизбежности.
   Начался мелкий неуютный дождик, но навес над их укромным уголком спасал от мороси. Мёртвое море о чём-то бешено пело, неистово ударяясь о скалистые берега у кромки защитного купола города, но Акилзон этого уже не слышал.
  
   А завтра была война...
  

Так повествует Дакини

  
   И всё, что свершилось, в эту ночь стало одним из величайших таинств, с которым довелось соприкоснуться моей душе. Я поведаю о том, что было позволено мне почувствовать и увидеть, но это даже не половина из того, что произошло на самом деле.
   Сначала на небе умерли звёзды, медленно растворяясь, угасая в галактической темноте, постепенно окутывавшей всё вокруг. Я видела это его зрением, так как моё умерло вместе с телом, но даже так, всё выглядело удивительно и печально. Крохотные бриллиантики звёздочек гасли один за другим и волшебный узор, созвездие Великого Дракона постепенно пропадал из вида. Я знала, что это значит. Где-то там, высоко-высоко умирает чья-то вселенная, Колесо Судьбы совершает оборот, и Воды Жизни готовятся одухотворить новое пространство. Будущее приходит на смену прошлому, смерть сменяет жизнь и даёт начало новой жизни...
   Анубис нёс моё тело на руках, а я видела это всё сверху, отчаянно и остро чувствуя боль и такую тоску, которая наверно никогда не посещает живых. Только когда видишь своё, или даже вернее уже не своё тело, столь отчаянно понимаешь, насколько хочется жить. Сколько всего не успела совершить, узнать, принять, испробовать...
   Негативные эмоции причиняли неимоверные страдания, вызывали старые воспоминания, похороненные так давно, что время утекло из них, как песок из разбитых часов. Они превратились в чёрно-белые картинки, лишённые эмоций и звуков, сухие обрывки прошлого, уже не связывающие с ним. Так странно... Это как будто ты кричишь, но тебя никто не слышит, и никому не важно, кто ты, что ты, что тревожит тебя, что причиняет боль... Ты отчаянно хочешь вернуть всё назад, исправить всё содеянное зло, чтобы снова обрести добро. Но это иллюзия, такая же чёрно-белая, как и угасающие воспоминания...
   Время? Оно закончилось. Моё время закончилось.
   Мне не оставалось больше ничего, кроме как принять это, столь же безропотно и благодарно, как я клялась принимать все, что пошлёт мне Мать. На душе внезапно стало так легко и спокойно, что мне показалось, будто я сейчас оторвусь от земли и полечу куда-то вверх, к угасающим звёздам. А там, высоко-высоко, уже совсем в другом мире я исчезну вместе с умирающей галактикой, и только тогда моя душа обретёт покой...
   Перед глазами встала Ороланела. Её глубокие, сухие, тёмно-синие глаза смотрели строго и печально. Она говорила что-то, но я не слышала ни слова, прекрасно зная всё на память. Напутствие в жизни, послание Учителей, великое Пророчество...
   Выбрав свой путь в жизни, имей мужество идти по нему до конца. Идя по пути творения отношений с миром, ты создашь Спираль Единения совместного Пути восхождения к Творцу. Витки этой спирали это прожитые жизни и добрые дела, поэтому никогда не воспринимай смерть как конец, потому что это не финал, это переход на другой уровень... Любовь и мудрость проведут тебя по этому пути и, стремясь к вечному свету, ты всегда будешь на верной дороге...
   - Я так люблю тебя, мамочка...
   - И я тебя, доченька. Будь сильной, всё ещё впереди...
   Путешествие закончилось. Анубис положил моё тело на великолепный цветок лотоса с 1068-ю лепестками и душа моя возрадовалась. Я ощутила отблеск божественной благодати... Неужели сейчас?...
  
   - Матерь мира, душа мириадов галактик, направляющая все мои шаги, вселенская любовь, которой продиктованы мои поступки, я принимаю твою волю и склоняюсь перед нею. Я принимаю смерть этого тела как величайшую благодать, даруемую тобою. Отныне я готова следовать туда, куда велишь мне, и нести своё служение с радостью и любовью...
  
   Богиня не ответила. Зато Анубис стал активно что-то делать. Ритуал воскрешения? Но я не понимаю, зачем?!
   Чёрная голова собаки осталась бесстрастной, или он просто не мог меня услышать? Но это не важно. Анубис, один из величайших богов Лемурии, благословенный Аспект мужской мудрости делал то, что было предначертано ещё задолго до моего воплощения. Эта легенда родилась ещё тогда, когда Лемурия была совсем юной...
   В момент тишины мира, мужской аспект возродит женский ради обретения целостности, и только тогда эта планета получит право дальше существовать и развиваться, ибо лишь в единстве полярных начал лежит ключ к обретению Ка магианти вайшира, Равновесия и прогресса Вселенной...
   Я зачаровано наблюдала за его действиями, интуитивно предугадывая каждое движение. Мой супруг, мой возлюбленный, моё Божество... О, как же счастливы мы были в эпоху Лемурии! Но сейчас, это прошлое для меня, я уже больше Дакини, чем Бастет и возврат к этим отношениям невозможен. Тонкая, светлая печаль зародилась где-то глубоко внутри и тут же погасла, не успев омрачить состояния благости. Я осознала что Анубис всё это понимает и радуется новой возможности сотворчества, не жалея об ушедшем.
   Очертив волшебный круг, Анубис заклинал четыре стихии и пятый параметр, мужской аспект времени. Пять первоэлементов кружились и танцевали, излучая такую потрясающую, тёплую, живую силу, что она ощущалась как лучи яркого весеннего солнца на лице. Тонкое плетение магии, судьбы, прошлого, будущего и настоящего, подрагивало и цвело, окутывая волшебным коконом моё тело. Я ощущала это притяжение всем своим бестелесным существом и отчаянно, почти безрассудно желала подчиниться этому зову, но внезапное, жестокое нападение разрушило очарование момента.
   Чёрный костяной дракон восстал из-под земли, выворачивая своими когтистыми лапами целые ломти материка и будто бы вместе с ними и моё сердце... Жутчайшее чудовище, исполинский эгрегор, перегнанный из моего времени в это, призванный убивать и подчинять, властвовать и наслаждаться...
   Первоэлементы задрожали и испарились, оставив лишь цветные искорки в воздухе, а душа моя рванулась к телу, так скоро и отчаянно, как будто от моей скорости зависела судьба мироздания. Кто знает, возможно, так и было? Почему первостихии исчезли? Всё правильно, это не их битва, они уже и так сделали что могли.
   Тело оказалось тяжёлым и холодным, мне получилось вернуться в него, но никак невозможно проснутся. Это как сон во сне, когда ты всё видишь и понимаешь, но точно знаешь, что это сон и так быть не может. Я лежала на священном цветке лотоса и смотрела как Анубис, мой защитник и супруг сражается с врагом, который почти никому не по силам.
   Они скрылись в зареве бушующего пламени и песка, сражаясь не на жизнь, а на смерть. Я не могла их видеть, но кожей ощущала что будет... Анубис проиграет, потерпит поражение и тогда... Тогда я должна буду завершить этот бой... Или нет?
   Непоколебимая вера загорелась в моём сердце, возвращая чувство уверенности и защиты. Матерь мира не оставит нас и её божественный свет будет освещать нам путь даже на самой тёмной дороге. Я надеюсь, я ожидаю, я верую...
   Я не знаю, сколько длился этот поединок, знаю только, что не могла отвести глаза от их действий. И когда оба уже были усталы и измучены, Анубис нанёс свой финальный удар, отсекая дракона от земли и черпаемой им оттуда силы. Чёрный гигант страшно закричал и рассыпался пеплом, после чего я ощутила, что свободна. Тело подчинилось мне, и я смогла встать.
   - Ты победил! Я верила!
   Анубис устало улыбнулся и привлёк меня к себе, поцеловал в лоб и стал ласково убаюкивать в руках. Я знала, что это прощание и иначе быть не может, но здесь и сейчас, каждой клеточкой своего существа я любила его, о как я любила его!
   - Всё вернётся, - его низкий голос вызвал у меня мурашки, но я отчётливо знала, что он имеет в виду, - и когда мы встретимся снова, это уже будет будущим, а не прошлым.
   - Прощай, любовь моя, - я отстранилась, глядя в его тёмные глаза в последний раз.
   - Прощай, Бастет. До встречи в будущем!
   Он отступил назад, и время поглотило его, как прибой поглощает берег. Континуумы на миг расступились и сомкнулись, и я переместилась в мир Сияний...

Глава 5

   Далёкое будущее прекрасно тем, что вариативно и каждый человек знает, что оно определяется в меньшей мере прошлым, и в большей - настоящим. Дакини понимала, что это лишь один из возможных путей развития, но скрыть своего глубочайшего восхищения не могла.
   Весь видимый мир был наполнен чистейшим светом, заменяющим все плотные тела и материальные предметы, даже существа, населяющие это пространство, были сияющими, но бестелесными. Они слетелись к ней в мгновение ока, словно стайка любопытных птиц и окружили со всех сторон. Жрица чувствовала, что они между собой переговариваются, но вибрации были такого высокого уровня, что Дакини не смогла ничего разобрать. Сияющие ярким золотым светом полупрозрачные глаза существ смотрели удивлённо, но не враждебно. Тонкие, почти неосязаемые руки прикасались к её волосам и щекам, но Дакини не чувствовала их прикосновений. По-видимому, это живые сгустки какой-то очень плотной и необычно высокоразвитой энергии...
   Внезапно в голове загудело, заломило в висках, словно тысячи серебряных колокольцев заволновались, затрезвонили одновременно. Неодобрение, гнев, возмущение. Их, не её. Кажется, они уловили мысли девушки. Одно из чудных существ что-то грозно провибрировало и прочертило дугу в воздухе, прямо от того места, где стояла Дакини и до самого горизонта. Радуга появилась неожиданно и подхватила жрицу, увлекла за собой, и не было сил сопротивляться. Девушка подчинилась и побежала по разноцветной дороге, сама не зная, куда и зачем.
   Воля и могущество проявлялись в этом пространстве незамедлительно, тут же исполняясь в виде конкретных действий. Удивительно. Кристально чистый поток Первого луча, постоянная трансформация светом, вечное движение и постоянное обновление. Восходящий и нисходящий потоки в этом мире текли сквозь ткань мироздания и через тело самой Дакини в сотни тысяч раз быстрее, чем в Атлантиде. Аура наполнилась силой в считанные секунды и сама того не осознавая, жрица засияла почти так же ярко, как и коренные жители этого мира.
   Совершенство силы, направленной на служение свету проявлялось в каждом вдохе чудесного воздуха этого пространства. Необыкновенно эволюционировавший, восходящий этап Овна проявлялся во всем, что Дакини могла почувствовать. И это искренне восхищало её, вызывая чувство смирения и глубочайшего уважения. Так бывает, когда входишь в храм божества, служить которому ты не был посвящён, но всё равно ощущаешь себя его детищем, его жрицей, его неотъемлемой частью.
   Девушка шла по радуге, не чувствуя усталости, ни о чём не думая, ничего не опасаясь. Она в безопасности здесь. Ощущение дома не пропадало ни на секунду. Именно в этих светлых, удивительно прозрачных, ослепительно сияющих пустошах Дакини чувствовала себя на своём месте. В ушах по-прежнему звенели чудные колокольцы, но уже не разгневанно, а почти нежно, ласково-убаюкивающе, словно колыбельная.
   Путешествие закончилось столь же внезапно, как и началось. Радуга опустила её у корней гигантского белого дерева с тонкими красивыми золотыми листьями и с тихим смешком растворилась. На ветвях дивного исполина были привязаны тысячи ветровых колокольцев, которые постоянно звенели и подрагивали, создавая прекраснейшие, почти неуловимые звуки. Так вот что она слышала всё это время...
   Жрица шагнула ближе, осторожно склонилась перед великаном. Он казался огромным и древним, но кора была молодая и гладкая, ни морщинки, ни сучка, ни трещинки. Великое Древо, Отец-Божество этого мира. Дакини склонилась в поклоне ещё ниже.
   Опыт сияющей колонной чистейшего света струился прямо на неё из облаков, наполняя душу, словно драгоценную золотую чашу. И был у них разговор без слов, диалог об истории вечности, который длился миллионы лет, пролетавшие в этом сияющем мире, как секунды.
   Дакини не чувствовала неудовольствия или усталости, никакие страхи и желания не мучили её здесь. Тело будто перестало существовать, а душа беседовала с мировым деревом, и не было этому ни конца, ни начала. Все перемены в мириадах галактик оказались не более чем снами дерева, в том числе и она сама и вся её судьба. Дакини не могла поверить, спорила, доказывала, но дерево лишь качало ветвями и позванивало колокольцами, настаивая на своём. И тогда жрица спросила:
   - Тогда зачем мы тебе? Лемурийцы, атланты, дети сияний и только тебе известно, сколько ещё рас и цивилизаций, сколько миров...
   И Древо Жизни ответило ей, но жрица пока не смогла понять ответ на этот вопрос. А когда вопросы Дакини иссякли, стал спрашивать исполин, задавая такие вопросы, которые заставляли говорить правду и ничего кроме правды.
   - Кто ты такая? Зачем появилась в стольких мирах, мною созданных? Каково твоё предназначение? Какова твоя ценность и в чём она проявляется? Соразмерен ли тот опыт, который ты получаешь и который передаёшь другим? Что ты делаешь для того чтобы развиваться? Что ты ищешь у моих корней?
   Дакини отвечала ему, не стесняясь быть искренней, не боясь показаться глупой, не предполагая быть непонятой. Ведь ответы на эти вопросы, были нужны не Древу, у него и так были ответы на все вопросы, они были нужный самой Дакини.
   Тысячи миллионов кальп минули в этих беседах, то поучительных, то строгих, то мягко наставляющих и Дакини, наконец, почувствовала, что поняла его. Мировое Древо отзвенело для неё в последний раз, и девушка почувствовала тоску.
   - Я буду скучать по тебе.
   - Мы всегда вместе. Ты моё дитя, мой листочек, такой же, как и все, кого, я создавал с любовью.
   Необычным истинам, не нужны обычные слова для их выражения и Дакини бережно прикоснулась к тёплой коре и отступила в волшебные туманы сияний. Древо Жизни скрылось в них, но жрица была полна решимости. Теперь она сама отчасти стала таким древом...
  

*****

   Земля гудела как исполинский раненый зверь, широкие алые трещины расползались во все стороны жуткими кровавыми шрамами, пламя трещало и ревело, и в этих звуках чудилась агония. Небо здесь было кроваво-красным, не малиновым, как в Лемурии и не фиолетово-синим, как в Атлантиде. Пахло гарью, чем-то кислым и отвратительным. Дакини подавила приступ тошноты. Неудачная попытка вернутся в Атлантиду, привела её сюда - пылающий ад на краю бездны, а на другом конце острова извергался вулкан.
   Гигантская чёрная гора согнулась и извергла очередную волну лавы, быстро стекающую вниз по склону, жадно пожирающую жалкие остатки необожженной земли. Жирный чёрный пепел покрывал умирающую от жары траву и низкий колючий кустарник, под которым прятались обезумевшие от страха животные и несколько птиц. В таком жарком и задымленном вулканом воздухе было невозможно летать, с неба постоянно сыпался пепел и мелкие камни, осколки пемзы и только боги знают что ещё. Несчастные существа оказались в ловушке, со всех сторон окружённые потоками лавы и огнём, изнемогающие от страшной жары, дрожащие от ужаса перед неминуемой гибелью.
   Воздух здесь был настолько горячим, что обжигал нос и лёгкие, опалял кожу и ресницы, моментально вызывая чувство неутолимой жажды. Жрицу всю трясло от упадка сил, после неудачной попытки овладения Силой. Помощи ждать неоткуда. Мау не придёт. Никто не придёт. Она здесь одна и останется одна до тех пор, пока не найдёт в себе силы совершить ещё один Переход. Но как бы не было плохо, как не жаль себя, девушка не могла оставить живых существ на верную смерть.
   Дакини приподняла подол платья и перепрыгнула через широкую трещину в земле, приближаясь к островку, на котором оказались заперты бедные животные. Отсюда уже было слышно, как испуганно стрекочет кротер, нервно фыркают зебры и пищат тигрята. Сердце девушки дрогнуло. За спиной что-то загрохотало и, обернувшись, Дакини увидела, что трещина, через которую она только что прыгала, расширилась и углубилась. Путь назад отрезан. Опалённая земля пожирала сама себя, и от этого становилось по-настоящему жутко.
   Вулкан фыркнул и с грохотом изверг очередную волну лавы, стремительно ринувшуюся вниз по склону. Жара стала почти невыносимой. Кружилась голова, неистово колотилось сердце, но Дакини упорно высматривала, куда можно перебраться, чтобы достичь несчастных животных.
   Землю вдруг сильно тряхануло и жрица, не успев отреагировать, упала прямо на разгорячённую почву. Трава пожелтела и скрутилась, больно обжигая колени и руки. Голова кружилась, но Дакини поднялась, осознавая, что если упадёт ещё раз, то сил встать уже не будет. Коленки дрожали, и перед глазами всё плыло, но времени жалеть себя, не было. Нужно действовать. Сейчас или никогда.
   Жрица выпрямилась и воздела руки к небу, призывая портал, способный преодолеть расстояние, которое ей никогда не перепрыгнуть.
   - Кадамани алак шукрат!
   Пространство завибрировало, подчиняясь её воле и силе, но портал получился неустойчивый, слабый, почти невидимый в этом дрожащем воздухе. Будучи в Атлантиде она бы никогда не воспользовалась таким, но сейчас выбирать не приходилось. Жрица вверила себя Матери Мира и шагнула в опалесцирующий овал, всей душой надеясь, что успеет.
   Портал выбросил её чуть меньше чем на половине пути, на крохотный островок, со всех сторон пожираемый лавой. Бегло осмотревшись, Дакини поняла, что он скроется под огненным потоком буквально через несколько минут. Сил на ещё один портал не было, а наедятся на чудеса, она не привыкла. До островка с животными оставалось метра три, и перепрыгнуть лаву она никак не сможет. Времени на раздумья не оставалось, и жрица доверилась интуиции, понимая, что логика сейчас не поможет. Нужно прыгать. Других вариантов нет.
   Девушка глубоко вздохнула, прикрыла глаза и представила себя грациозным белым оленем с длинными тонкими ногами и подвижным телом. Отступив на шаг назад, она прыгнула с разбега, не слыша ничего кроме бешеного стука своего сердца. Оно трепетало как сумасшедшая птица, норовящая любой ценой вырваться из клетки.
   Казалось, что это длится целую вечность, но на самом деле Дакини уложилась в считанные секунды. Ей удалось приземлиться на самом краешке большого острова с животными, если бы только чуточку недопрыгнула, точно попала бы в лаву. Животные не испугались, наоборот приблизились к человеку, словно понимая, что только так можно получить шанс на спасение. Но как? Дакини пока не знала, только нежно, очень бережно гладила длинные шеи зебр, осторожно почёсывала за ухом кротера и чувствовала, как к ногам льнут тёплые мурчащие пушистые комочки. Животные вели себя как малые дети, но девушка не удивлялась. Нужно было думать, принимать решение и действовать. Хотя этот островок был значительно больше всех остальных и, по-видимому, когда-то был вершиной какого-то пригорка или холма, его тоже вскоре поглотят потоки лавы.
   Собственный запас силы она уже полностью истратила, а зачерпнуть из окружающих стихий не было возможности. Воды здесь не было вообще, земля умирала, объятая пламенем, а воздух был наполнен искрами и удушающим дымом. Оставался только огонь, но Ороланела всегда говорила, что черпать Силу из огня не следует, уж слишком много в нём раджаса, дикой, неконтролируемой, почти враждебной энергии. Он может подчинить себе, выжечь до сердца, поглотить самую суть человека и с безумным хохотом двинуться дальше.
   Придётся рискнуть. Дакини уже едва двигалась в этой сумасшедшей жаре, понимая, что если не сумеет справиться сейчас, то они все погибнут. Где-то на задворках сознания к ней обращался голос Ороланелы, почти переходя на шёпот, но девушка не слышала его, сердце молотом стучало в груди. Лава подбиралась всё ближе, и животные испуганно сгрудились вокруг неё на самой высокой точке островка.
   Жрица закрыла глаза и силой воли заставила себя успокоиться. Что это за жрица Матери Мира, которая трясётся словно испуганный заяц? Посвящённая во внутренний храм, Хранительница ритуалов, она не имела права сдаваться. Дакини выпрямилась. Потоки огня поднимались выше с каждой секундой. Ещё чуть-чуть и они начнут доставать до ног.
   Медленно и уверенно она снова воздела руки к небу, выстраивая энергетическую конфигурацию в этом месте. Потоки двигались медленно и слабо, но жрица не отвлекаясь, продолжала. Другого шанса не будет, другого времени не дано. Здесь и сейчас. Гигантская птица захлопала крыльями и уселась ей прямо под ноги, отдаляясь от поднимающейся лавы.
   Священный Орион, Большая и Малая Медведицы, Великий Змееносец, Серп и Зимняя Дева, Весы, Большой Пёс, Овен и центр Галактики. Линии силы цветными нитями протянулась в почти чёрном от дыма воздухе, следуя за движениями её рук. Дакини двигалась медленно и очень сосредоточенно, так, словно несла служение в Храме Матери в Атлантиде.
   Жрица чётко сформировала свою цель - спасение животных и себя из этого места и благополучный исход извержения, шанс для земли снова ожить после огненного неистовства. Осторожно, почти робко девушка коснулась грозной и могучей стихии, открыла каналы, позволила огню войти в себя, распахнула душу одному из величайших первоэлементов вселенной. На секунду ей показалось, что вместо воздуха она вдохнула огонь, настолько сильным было ощущение энергии. Словно весенний ток соков по дереву, Сила заструилась вместе с кровью по венам, иголочками заколола кончики пальцев, ласково защекотала на уровне сердца.
   Узор, созданный ею в пространстве, стал напитываться той энергией, которую она зачерпнула от огня, и сиял всё ярче и ярче. Животные столпились совсем близко и замолчали, застыв от ужаса, как изваяния. Дакини осторожно вдохнула, а на выдохе призвала Ключ, способный отворить и запереть врата пространства. Прямо перед ними в небе открылся портал и вслед за Дакини животные вошли в него, оставив огненный ад позади.
   Они оказались на краю какой-то рощи, рядом слышался шум воды. Животные почти сразу разбежались, излучая радость и облегчение. У них получилось переместиться, но Огонь опустошил, практически уничтожил Дакини, оставив лишь уставшую, выжженную оболочку, блуждающий взгляд и трясущиеся руки. Из носа пошла кровь, и девушка запрокинула голову. Над головой сиял кроваво-алый, убийственный в своём очаровании закат, и слёзы сами покатились по щекам, смешиваясь с кровью.
   Жрица опустилась на колени, обхватив себя руками за плечи. Ладони саднили и болели, но она, казалось, не замечала этого. Вера возрождала её снова, поднимая как феникса из пепла прошлого, вперёд в светлое будущее сквозь смутное настоящее. Слёзы текли и текли, но жрица благодарила и молилась, и вера её крепла с каждой секундой. А когда Матерь Мира накрыла этот континуум бархатным покрывалом ночи, Дакини уже вернулась к состоянию равновесия, уверенности и любви к жизни. Она готова была любить и бороться, принимать и преобразовывать, служить и нести свет туда, куда укажет ей богиня.
   Далеко-далеко, в храме Матери Мира в Атлантиде Ороланела снова ощутила канал Дакини и возрадовалась. Шанс не потерян. Будущее не предопределено. За надежду стоит бороться. В новый день Ороланела вошла с новым сердцем - успокоенным, наполненным чистой тишиной и светлой любовью, сердцем, готовым зажигать другие сердца и освещать атлантам путь на самой тёмной дороге... Дакини вернётся. Обязательно. И тогда у них будет шанс выиграть не только битву, но и войну. Лечение будущим помогает всегда. Только бы она поспешила...
  

*****

   Гидеон улыбался. Всё шло как нельзя лучше. Он уже ощущал привкус победы на губах, уже строил планы на будущее, уже знал, что будет дальше. Или думал, что знает.
   Все долемурийские расы покорились им, русалки и гномы, вампиры и оборотни, тысячи видов волшебных животных склонились перед неоспоримой властью чёрных магов Харна. Теперь побеждённые станут неоценимыми союзниками в этой войне, вернее даже не союзниками, а могущественной разменной монетой сражений. Не пешками, о нет, отнюдь не пешками, но ферзей заменят с лёгкостью, а уж большего от них никто не потребует.
   Чёрный маг улыбался. Воспоминания о том, как повинуясь его приказу, уничтожали целые миры, приносила ему бездну ни с чем несравнимого удовольствия.
   Такое удовольствие бывает только тогда, когда собственноручно вырываешь чьё-то сердце из груди и со сладостной дрожью ощущаешь, как оно трепещет в твоей ладони. Глаза жертвы смотрят затуманено, изумлённо, из горла вырывается истошный хрип, а жизнь капля за каплей стекает по рукам вместе с кровью... Одним движением ты резко сжимаешь окровавленное сердце, оно превращается в тёмный комок мяса и живущая в нём сила моментально достаётся тебе, растекается по ауре как живительный нектар, немного горча нотками дичайшего ужаса. Тело жертвы каменеет, превращается в сломанную куклу, которая уже никому не нужна и с глухим грохотом катится вниз по ступеням. Ты остаёшься стоять на вершине перевёрнутой пирамиды, чувствуя, как могущество возрастает с каждой секундой... И чем чище, чем духовно сильнее была жертва при жизни, тем больше Силы можно выкачать из её сердца. Силы, которая оставляет на губах привкус льда и крови, ласкает ноздри ароматом горячего металла и потоками огня растекается по венам. Да, хотя бы только ради этого стоит убивать...
   Гидеон выпрямился и погладил сидящую у его ног Нис по светловолосой голове. Девушка подняла голову и посмотрела в его глубокие тёмные глаза полным преданности взором. Сломанная кукла, уже даже сердце вырывать не нужно. Сама пришла, сама всё отдала, сама приняла служение. Маг оттолкнул её ногой, презрительно скривив свои идеально красивые губы. Он издевался над ней как хотел, прекрасно зная, что всё это доставляет её немыслимое удовольствие. Нис повиновалась чему угодно, только бы доставить ему радость.
   Больше всего Гидеону нравилось создавать иллюзию любви между ними. Господин и наложница, исполняющая любые его желания. Тонкими манипуляциями он убеждал девушку в том, что любит, ценит, уважает её, особенно восхищаясь стройностью её фигуры и красотой лица. Нис вся светилась от счастья и делала всё, чтобы сохранить то, чем её повелитель столь открыто восхищается. А Гидеон присылал ей горы фруктов и корзины со сладостями, вкладывая маленькие записки, смысл которых сводился к тому, что если она любит своего господина и повинуется его воле, должна съедать все его подарки. Со слезами на глазах Нис ела, а потом бежала к Лигейе за травами и рвотными средствами, чтобы не вредить фигуре. Гидеон потом с участливой улыбкой спрашивал, здорова ли она, что с цветом лица, почему стала одутловатой, хотя ничего этого на самом деле не было. Бедняжка сутками плакала, отказывалась от любой еды, пыталась покончить с собой. Магу доставляло необыкновенное удовольствие наблюдать за этим. Потом ему надоедало, он стирал ей память, и всё начиналось снова. И опять её лазурные глаза смотрели влюблённо и преданно, а его идеальное лицо не выражало ничего кроме откровенной скуки.
   Повинуясь его приказу, Нис прислуживала за столом и в постели всем членам Круга Двенадцати, истово веря, что так доказывает Гидеону свою любовь и покорность. Гидеону, который, не видел в ней ничего, кроме очередной игрушки в бесконечной череде безумных игр и иллюзий. Самый жестокий, самый изощренный из Круга, он считался мастером пыток и властелином сладострастия.
   Рывком поводка он заставил Нис подняться на ноги и поцеловал её в губы. Целовал ненасытно, жестоко, жадно, наслаждаясь каждой гранью её ощущений, а крохотная капелька крови, появившаяся на уголке её губ, возбудила его ещё больше. Он с жадностью слизнул её и тут же наотмашь ударил её по лицу. Девушка упала на пол и закрыла лицо руками. Волосы золотой завесой закрыли её лицо и появившиеся слёзы на глазах. Её слёзы приносили Гидеону особенное удовольствие.
   Нис тихо всхлипнула, но не пыталась подняться, уже зная что случается, когда она пытается сделать что-то, не получив соответствующего приказа. В тёмных глазах Гидеона уже бушевало знакомое безумное пламя. Но ей было всё равно. Пока она хоть как-то может его радовать и развлекать, Нис будет служить ему покорно и с удовольствием.
   Он повёл рукой и произнёс что-то коротко и неразборчиво. Гидеон обладал таким уровнем силы, что ему не нужно было произносить заклинаний, чтобы изменить пространство по своему желанию, хватало лишь мысли. Воздух зажужжал, на миг превратился в жидкое стекло, пространство выгнулось как линза и моментально изменилось.
   Гигантский каменный крест поднялся за спиной Нис, а рядом с ним две сексуальные демонессы, облачённые в кожаные одеяния. В руках у одной был длинный шипастый кнут, а другая, беззастенчиво покачивая безупречными бёдрами, прошла мимо Нис и села на колени Гидеона, лицом к нему. Обе они казались такими же невероятно прекрасными, как и он сам и от силы их страстной, безумной энергии женственности, казалось, начнут плавиться камни пола. Нис отчаянно завидовала, упиваясь их инфернальной, магнетической красотой не в силах отвести глаза.
   Вторая красавица тем временем приковала Нис вверх ногами к перевёрнутому кресту, висящему прямо в воздухе. Девушка смотрела, как её возлюбленный повелитель увлечённо целует другую, и сердце рвалось на части, вместе с кожей, которую ранили острые шипы на кнуте. Её пороли безжалостно и умело, растягивая боль невозможно долго, настолько, что порой Нис казалось, что у неё вот-вот остановится сердце.
   Карминовые ручейки крови текли по её исполосованной уродливыми шрамами алебастровой коже, но бывшая жрица не видела сейчас ничего кроме своего господина, увлечённо ласкающего другую женщину. И такая острая, убийственная ненависть к женщинам рождалась в её душе, что Нис думала, что вот-вот задохнётся. Господин ни в чём не виновен, он идеален, безупречен как прекрасный поток света, это эта распутница околдовала его, это она виновата...
   Пурпурная пелена застилала глаза Нис, полностью уничтожая чувство боли, обнажая новый аспект её сути - убийцу, ненавидящую, завидующую, не способную понимать и прощать... Гнев уродовал некогда прекрасные черты лица, уже физически изменяя рабыню Властелина Страстей, и он улыбался, глядя на это. Гидеону это казалось забавным.
   Он делал с Нис что угодно, пытаясь заглушить свои воспоминания о ... Дакини...
   Когда-то давно, сразу после одного из первых посвящений в тёмные искусства, его послали в Изумрудный город для того чтобы сбить с пути одну из приближённых жриц. И Гидеон выбрал своей целью Дакини. О, как умело он разыгрывал любовь, возвышенные чувства, прекрасные порывы и самую чистую нежность. Писал стихи, посвящал песни, звал гулять при луне...
   Ему казалось, что покорить сердце юной и неопытной девушки будет несложно. Но он ошибался. Дакини полюбила. Но не его, а его стихи, его творчество. И пока он писал, она любила его работу, но не его самого. Гидеон был близок к отчаянью, потому что испортить её, замутнить чистоту помыслов, склонить к близости не получалось. Время шло, но ничего не менялось. Юная девушка расцветала как бутон прекрасной розы, укреплялась в вере, совершенствовалась во владении светлой силой, но не любила его. А сам Гидеон так долго играя в любовь, так стараясь правдоподобное её изобразить, сам не заметил как заигрался, потерял и контроль и игра перестала быть игрой. Он влюбился.
   Как раз в то время Тамина, которая теперь стала Нис, была особенно близкой подругой Дакини и явно не одобряла его, отговаривала жрицу от встреч, даже от коротких писем-посланий. Гидеон больше не мог писать ей стихи, потому что она отказалась от его посланий. И вдохновение ушло. Ушло навсегда. Он не справился с задачей и его отозвали обратно, пока не натворил глупостей. Время было потеряно. Его время подле Дакини. Он никогда не простит этого Нис, и она будет платить за это вечно.
   Гидеон снова улыбнулся, глядя как демонесса безжалостно наносит удары и Нис вздрагивает, корчится, не в силах защитится. Маг давно мечтал об этом и наконец, это свершилось. Когда они захватят Изумрудный город, проклятые жрецы заплатят за всё сполна и особенно, Дакини. Безумное пламя снова вспыхнуло в его тёмных глазах от этой мысли. Месть будет сладкой, очень сладкой....
  

*****

   Аккаубиш сидел спиной к входу в комнату и чем-то негромко позвякивал. Тихий металлический звук тонул в шуме дождя за окном. Казалось, будто он не заметил присутствия Эфангоры и просто продолжает заниматься своим делом, но девушка знала, что это не так. Летописец Судьбы никогда не упускает ничего из внимания. Слава Аккаубиша была отнюдь не менее громкой, чем у его Всадников. Её передернуло, и она плотнее запахнула промокший плащ, скользя взглядом по убранству комнаты. Много чёрного дерева и серебра, матовые чайные стены, тёмный ковёр на полу...
   - Присаживайся, - сказал Аккаубиш, не оборачиваясь.
   Эфангора присела на высокий стул с резной спинкой. Он стоял у распахнутого окна, и оттуда тянуло холодком и приятной влажностью дождя.
   - Уадим не справился, и теперь возможно Красных Всадников будешь вести ты, - голос Летописца таил в себе раскаты далёкого грома.
   - Почту за высочайшую честь, господин, - Эфангора приложила сжатую в кулак правую руку к левому плечу, тихо зазвенели драгоценные пластины её необычной брони.
   - Эту честь придётся ещё заслужить, - Аккаубиш продолжал сосредоточено что-то делать, но в полумраке комнаты Эфангора никак не могла рассмотреть что именно.
   - Я готова, - девушка встала, одним точным движением поправляя чехол с длинным костяным луком, слабо мерцающим магией.
   - Прекрасно, - мужчина встал, и только сейчас воительница увидела, что в руках он держит солилун, необычное, древнее оружие, выполненное в виде длинной косы из костей. Рукояткой косы был цельный позвоночник, а лезвие сверкало чистейшим селенитом. Слёзы луны. Ничего смертоноснее быть не может...
   - Хочу посмотреть на тебя в сражении, вардаш, - его губы искривила странная усмешка, - я должен точно знать, кому доверяю.
   - Как прикажете, господин, - её холодные, серо-голубые, как речная вода зимой, глаза не выражали ничего кроме решительности.
   Аккаубиш не ответил, просто взмахнул своим необычным оружием, и пространственный вихрь подхватил их обоих, закружил в мгновение ока, и выпустил из своих объятий прямо в дождь.
   Они оказались на небольшой круглой площадке, на вершине горы. Вокруг не было ничего кроме завесы дождя и тумана. Эфангора вытащила длинный узкий меч и отступила на несколько шагов назад, готовясь к бою. Аккаубиш резко перешёл в наступление, не дожидаясь пока она сможет здесь освоиться.
   Время ускорилось, завертелось волчком, белыми искрами падая вниз, когда они скрещивали оружие, тонкими молниями танцуя на затуманенном горизонте. Вардаш наблюдала за движениями его ног, стараясь предугадывать атаки и действовать на опережение. Летописец был невероятно быстр и превосходил её по уровню опыта. Девушка старалась не сдаваться, хоть он и теснил её к краю узкой площадки. Внизу была затянутая туманом пропасть.
   Дыхание сбилось, в боку начинало колоть, Эфангора уже уставала, а у Аккаубиша только дыхание едва участилось. Движения девушки стали замедляться, и она с ужасом осознала, что однажды просто не успеет парировать его удар и солилун ранит её. И тогда, селенит засияет голубым светом, и волшебное оружие поглотит её душу, как поглощает души всех, кого побеждал его владелец.
   - Отпусти меня, пожалуйста, - немая мольба, обращение без слов, коснулось его мыслей тихим и усталым голосом Эфангоры.
   - Так быстро опускаешь руки?
   - У меня нет шансов против тебя, Владыка, - она парировала снова, уже гораздо медленнее, чем вначале.
   - Ты же ветер, так не мешкай... - тихий смешок и неопределённый образ пришёл от него и больше ни слова. Поединок продолжался.
   Вардаш сконцентрировалась, облекая мысли в силу, а силу в щит. Берёзовые листья закружились вокруг неясного силуэта девушки, наполовину скрытого от Летописца за пеленой дождя. Мужчина ухмыльнулся и рывком шагнул к ней, занося оружие для удара.
   - Я же ветер, - в её ментальном голосе слышалась улыбка, и Аккаубиш понял, что ударил по пустому месту. Эфангора телепортировалась дальше, пользуясь помощью дождя. Слёзы неба. И кого оно сейчас оплакивает?
   Её движения ускорились снова, серой тенью вардаш металась по узкой площадке, парируя его молниеносные удары. Сердце бешено колотилось, как обезумевший океан во время шторма. Аккаубиш что-то неразборчиво гаркнул, материализуя в левой руке клубок живой тьмы, с которого капала кровь. Девушка на секунду замерла, зная, что сейчас будет. Это - смерть. "Нет! Никогда!"
   - Я комета! - в её ментальном послании была уверенность и какой-то особенный звон, потонувший в шуме бесконечного дождя.
   Летописец Судьбы не заметил, как она оказалась около него и, отбросив своё оружие, схватила его за правую руку. Цепь замкнулась. Если сейчас он использует заклинание, Сила убьёт их обоих.
   - Один-ноль в твою пользу, - маг высвободил свою руку из её ладоней и развеял заклинание.
   Эфангора подняла оружие, возвращая его в ножны. Она промокла насквозь, а дождь и не думал заканчиваться. Бесконечные серые нити тянулись от свинцовых облаков, падая в пропасть за краем их узкой площадки. Мокрые волосы липли к лицу, по спине бежала дрожь, но не от холода, а от нетерпения. Что он решит?
   - Я не ошибся в тебе, вардаш, - Аккаубиш был непроницаем, ни одной мысли или эмоции невозможно было узреть на его лице, - Всадники ждут тебя.
   - Это честь для меня, - она коротко отсалютовала Владыке.
   - Найди её и уничтожь. Чтобы душа погибла навечно, чтобы даже пылиночки не осталось! Слышишь? - его тёмные глаза горели каким-то диким, безумным пламенем. Ненависть и боль читались в этом тяжёлом взгляде.
   - Будет исполнено, Владыка, - Эфангора слегка поклонилась и исчезла за пеленой дождя.
   Аккаубиш сплюнул себе под ноги и накинул капюшон плаща. Через мгновение и он растворился в сером сумраке, а небо продолжало лить свои бесконечные ледяные слёзы, так, словно оно было самым одиноким существом на свете. Площадка в горах потонула в пелене дождя, так, словно никогда не существовала. Что-то заканчивалось.
  

Так повествует Дакини

   Каждую ночь они возвращаются во сне... любимые и близкие голоса, как память о людях, память о прожитых днях. Шепчут знакомые слова, обещают что-то, рассказывают увлекательные истории и зовут за собой, приглашая полетать с ними, повеселиться вместе, как веселятся дельфины в ярких лазурных водах под солнцем. Они живут в гауранге - мире теней и тонких энергий, тёмных закоулочков прошлого и, согласившись пойти за ними, человек рискует потерять свою душу навсегда. А они кружатся вокруг, как лепестки сакуры, как осенние листья, как первый зимний снег и поют о радости полёта о свободе выбирать пути... Так и хочется склонить голову, остановиться и послушать, ведь каждый из этих голосов такой знакомый и любимый.
   Приятный баритон, с мягкими, какими-то бархатными перекатами...Это Иан. Он поёт о счастье покоя здесь, о тихих тёмных заводях и раскидистых ивах, о табунах прекрасных дымчатых коней, которые носятся вместе с ветром, почти не касаясь земли... И сердце сжимается, очарованное этими образами и я почти готова сказать: - Да, я останусь с вами здесь... - но что-то настораживает, я медлю, и медовая сладость голоса Адриана потоком образов врывается в сознание.
   Он рисует мне сады в осенней позолоте и багрянце, полные корзины румяных краснобоких яблок и тяжёлых золотистых груш, запах мокрой осенней росы, смешанный с тонкими ароматами вереска и хризантем... Тонкие белые паутинки носятся в кристально-чистом, по особенному невесомом воздухе, солнце греет ласковыми лучиками, ещё почти не утратившими настоящего тепла...Хочется присесть вот прямо здесь, на пригорочек и любоваться всей этой красотой...Клонит в сон...Как это? Сон во сне? Снова настораживаюсь, и прекрасные образы тают как дымка, даже жаль...
   Алиан обещает мягко и вкрадчиво, показывая чудесные замки и высокие башни с огромными окнами, стеклянными стенами и белой мебелью... Знает же, что мне нравится... Но этим меня не купить.
   Гидеон показывает мне океан, бесконечное пространство возможностей, манит обещаниями безоблачного счастья вместе, райскими островами, сказочными цветами, голосами тысяч экзотических птиц, несказанной свободой... Стоит лишь протянуть руку и это воплотится в реальность, здесь и сейчас... Нет, мне это не нужно.
   Голос Тамины ни с чем не спутать: - Сестрёнка, милая! Как хорошо, что ты здесь! Я так соскучилась... И перед глазами сразу встаёт детство, густые белые туманы, цветущие яблони и улыбающаяся Ороланела. Ананда, Тамина, Лиола и я кружимся вокруг наставницы и что-то счастливо щебечем, как стайка милых птиц... Как же хочется вернуться в детство... Но это прошлое, мне там уже не место...
   - Маленькая моя...- кроме Деймоса меня никто так не называл... - Брат мой! Неужели он вернулся? Неужели это и вправду его голос? А перед глазами мой взрослый брат - мудрый и спокойный, каменная стена, лучший друг... Как же можно сомневаться?
   Потоки образов переплетаются в этой тёмной реальности, являя взору, чудесные картины и с болью и тоской понимаю, что стоит поверить, потянуться сердцем хоть к одной из них и это станет началом конца... Принимаю всех и каждого, обнимаю сердцем каждую потерянную здесь душу и отпускаю от себя. Как же страшно им, наверное, здесь в темноте... Они плачут как дети, брошенные мамой, тоскуют и тянуться... А я ничего не могу для них сделать. Я обречена, стоять и смотреть, как меняется этот призрачный мир, не имея возможности, даже прикоснутся к нему...
   Дитя света, факел во тьме ночи. Призраки прошлого отступают перед сиянием души и лица, прячутся в темноте и так будет всегда, пока они не пожелают измениться. А до тех пор только их полузабытые, но такие родные голоса будут приходить ко мне во сне, обещая счастье и покой. Не отчаивайтесь, не теряйте надежды... Однажды мы встретимся снова, и вы споёте мне все свои чудесные песни...
   Лечу дальше и уже даже не понимаю в гауранге я или нет? Вокруг так спокойно, так тихо, словно я снова вернулась в святилище Богини в Изумрудном городе. Мир нарисован чёрным и серым. Блуждающие огоньки тускло мигают зеленовато-голубым, подсвечивая лес во всей его ночной красоте. Толстые стволы вековых деревьев, низкий густой кустарник, мягкая чёрная трава... А может и не чёрная? Но разве в темноте разглядишь?
   Мир по-прежнему очаровательно беззвучен и в этой неестественной тишине я чувствую себя глухой. Тонкие тёмные тени пляшут вокруг, прячутся между деревьев, играют в какую-то свою игру, смысла которой я не понимаю. Мигают крохотные бриллиантики звёздочек над головой, но я не могу узнать ни одно из созвездий. Чужое небо над головой, чужой лес вокруг, чужие тени... Сколько ещё я буду бродить по мирам в одиночестве? Мамочка, я так устала... Забери меня отсюда, прошу тебя...
   И вот уже не вижу даже неба - передо мной лишь светло-синие, бесконечно мудрые глаза Ороланелы. Она что-то говорит мне, но я не слышу... Я просто не могу услышать... И от этого так тоскливо.
   Сколько же времени уже прошло? Сколько я скитаюсь по этим мирам без названия? Существует ли ещё та Атлантида, ради которой я существую? Куда и зачем я продолжаю идти? И где же конец путешествия?
   Смотрю в эти невероятные, почти космические глаза Ороланелы и знаю, что она имеет в виду, хоть и не слышу ни слова. Она говорит о долге, о служении, смирении и чистоте помыслов, высших целях, а мне хочется закусить губу до крови, чтобы не закричать от боли. Так хочется рассказать ей как же больно и страшно, как устала, как одиноко и пусто, но сдерживаю себя, знаю ведь что бесполезно. Жрицы никогда не жалуются и не плачут. Это слабость. И она никогда этого мне не простит.
   Мамочка, милая, какая же ты красивая... даже просто видеть тебя - настоящее счастье. Мой покой, моя тихая гавань, моя последняя связь с домом. Только глядя тебе в глаза я могу верить, что найду верную дорогу, и когда-нибудь снова буду служить в храме Атлантиды.
   Но вот её образ тает, постепенно растворяется в ночной темноте и снова одиночество. Меркнут звёзды, но ещё не светает. Самый глухой, самый страшный час ночи...
   Тени снова оживают, подрагивают, мечутся как мыши, стоит только обратить к ним взор, но вдруг расступаются, пропуская вперёд высокий, смутно знакомый силуэт. Не могу рассмотреть его, но чувствую вибрацию потоков, знакомое притяжение, биение сердец в унисон. Родная душа. Без сомнений. Дэмиен.
   Протягиваю руки, и меня заключают в объятия. И уже не страшно тишины. Ничего не страшно. Мы умеем разговаривать без слов, достаточно лишь смотреть в глаза - они не обманывают.
   Я рад тебе.
   И я. Как ты здесь?
   Темно. Холодно. Не хватает тебя.
   Сам заставил меня дать слово не возвращаться сюда раньше времени...
   А ты всё равно упрямо возвращаешься.
   Я без тебя не могу.
   Дакини...милая, нежная, добрая, ласковая. Как много мне хочется сказать тебе, как многое хочется успеть...
   Мне жаль, что я не могу оставаться здесь надолго.
   Ты дала мне такое ощущение спокойствия и тепла, которое я испытывал только когда был маленьким и мама носила меня на руках после сна. Ты открыла мне совсем новый мир. Я поверил многим людям и благодарен тебе. Я благодарен Богу, что я познал тебя, пусть не так, как хотел бы. Ты настоящее Чудо, Великое Творение Божие.
   Дэмиен... Почему ты ушёл так рано? Ради чего судьба разлучила нас снова?
   Дакини, я так много совершил ошибок, хотя так мало прожил в этой жизни. Я жил неправильно, любил не тех, обижал тех, кто любил меня, был жесток и принципиален. Я не дарил любовь практически никому и ни в кого не верил.
   Матерь Мира прощает каждого, и всем даются шансы...
   Как я хочу ещё хотя бы раз прикоснуться к тебе, к твоим волосам, почувствовать гладкость твоей кожи, услышать твой мелодичный голос. Как хочется чувствовать тебя на расстоянии и знать, что наши сердца бьются в унисон...
   Я верю, что нам будет дарована ещё одна встреча, ещё одна жизнь. Обязательно.
   Я люблю тебя. Люблю так, как, наверное, не смог бы любить больше. Я уверен, я точно знаю, что ты родной мой человек.
   И я тебя. Навеки вместе. Мой Анубис, Данренкан, Шивадарсаи, Ахау-кин, Дэмиен, Майтрейя, Варавва, Накамото, Данте, Ромео...
   А ты навсегда моя Дакини. В любых обличьях.
   Уже светает, милый, мне пора...
   Мы ведь встретимся снова?
   Обещаю...
   Лёгкий поцелуй, как дуновение ветра и он растаял с первым проблеском зари на горизонте. Моя родная душа. Вторая половинка целого, хранитель Портала Времени. Божественный супруг на все времена.
   Первая ступень восхождения. Вера. Она снова жива.
   Небо окрасилось розовато-алым, предвещая скорое рождение солнца. Я наверно не совсем осознавала что делаю, всё было по наитию. Преклонив колени утренней заре, я запела. Впервые за долгое время. Священные слова слетали с губ легко, поднимались к небесам и таяли там. Сердце, наконец, успокоилось и душа тоже. А ещё я всем своим существом чувствовала, что он мне сейчас улыбается...
  

*****

   ...Отчаянье мира. Час презрения. Скоро придётся поплатиться за все ошибки, ответить за все грехи. Безысходность, горечь, скорбные завывания ветра. Что-то кончается. Безвозвратно уходит из мира, уходит, чтобы больше никогда не вернуться. И вроде бы хочется плакать, но слёзы не идут. Нет их, будто и не было вовсе.
   Воздух напоен ароматом озона и опасности. Молнии танцевали где-то на горизонте, то едва видимые, то полыхающие так ярко, что от этого на миг слепли глаза. Небо казалось совершенно чёрным и каким-то уставшим. Но разве может небо устать?
   Гидеон медленно шёл по кругу, двигаясь против часовой стрелки, вытягивая силу из неба, которое дрожало и грозило вот-вот разразиться проливным дождём, из земли, которая буквально умирала у него под ногами, из ветра, который завывал как дикий зверь, из тёмно-синего огня, горевшего на алтаре. И, конечно же, из Нис, которая в полубессознательном состоянии парила прямо над огнём. Удерживаемая его силой и волей, как жертва в паутине, она не могла даже плакать.
   В воздухе над местом ритуала на энергетическом плане появилась громадная чёрная пирамида вершиной вниз и закручивалась странная воронка, увеличивающаяся с каждой секундой. Сотни миров - ловушек по всему миру сейчас одна за другой схлопывались, пожирая попавших туда жертв и вся эта дикая, наполненная болью энергия перетекала в конфигурацию, которую создавал чёрный маг. Заточение Восьмого Дома, финальная часть представления. По всему миру величайшие магистры сейчас делали то же самое.
   Тонкие бледные пальцы двигались медленно, чуть дрожали, оставляя в воздухе сияющие багровые знаки. Губы шептали древнее заклинание, которое было почти таким же старым как сама планета.
   - Ану гарраш ваилла, шенги данкай зилла, гилат саккракх энкилла... - шипящие, чужеродные уху звуки давались нелегко, однако внутри маг чувствовал, что сила выходит на зов, пробуждается из-под земли. Странный, угрожающий гул нарастал где-то совсем рядом, почти на краю сознания.
   Гидеон "слышал" как подводит к завершению точно такой же ритуал Лигейя, безжалостно перерезая горло измученному юноше, как внутренне ухмыляется Аккаубиш, отсылая по общему энергоканалу вырванную из мира силу, как устало потирает виски Флора, силясь унять дрожь в руках и совладать с напряжением.
   Всё шло, как задумано и Гидеон сделал резкий пасс рукой, перенаправляя энергию в общее русло. То, что нужно для того чтобы наконец стереть остатки этих жалких светлых с лица планеты!
   - Кайру энбелипта, варшисс эндлор, вайтран сантарпа... - силы прибывало столько, что маг едва мог её контролировать. Черная воронка полностью закрыла небо.
   С каждой секундой Нис бледнела всё больше, теряя остатки сил, которые жадно впитывало чародейство Гидеона. Однако внутри не было ничего кроме радости. Она ведь помогает этому божественно прекрасному существу. Разве могут что-то значить её горести и боль по сравнению с радостью Прекраснейшего? Только от чего эта смертельная усталость? Хочется спать...
   Боль внутри становилась невыносимой, тихие слёзы ручейками текли из глаз, но Нис молчала. Девушка не видела сейчас ничего, кроме глаз того существа, ради которого это всё и было затеяно. Янтарные, с лёгкой примесью зелени и вертикальными зрачками, они сейчас смотрели ей прямо в душу с неба. Да и разве было ли какое-либо небо? Нет, не было ничего кроме этих странных глаз...
   Внезапно поток яркой, яблочно-медовой свежести ударил в грудь так, будто окатила морская волна. Под веками цветными искорками вспыхнул целый водоворот образов: горящие свечи, россыпь солнечных зайчиков на траве, белый шёлк жреческих одеяний, ноты и символы планет... Боль внутри поутихла и Нис смогла вздохнуть с облегчением.
   Голос Дакини был спокоен:
   - Заналлаинка.
   Всего одно из Слов Силы, а Гидеона повело, чёрная конфигурация дрогнула и он остановился. Тёмные глаза мага с жадностью впились в лицо некогда любимой им женщины, изучая каждую чёрточку. Не изменилась. Совершенно. А ведь столько времени уже прошло, столько жизней...
   - Ты опоздала, - в его голосе прозвучала насмешка и нотки превосходства. Но взгляда не отводил, словно не мог насмотреться.
   - Уходи, - коротко сказала жрица, не глядя в его глаза, - во имя Матери Мира и её любви к нам.
   - Я не закончил, - Гидеон смотрел на неё в упор, будто оценивая, на что она способна и как далеко готова пойти.
   Дакини не ответила, просто опустилась на колени прямо возле его алтаря и стала молиться. Чистейший белый свет мягкими волнами заструился от её рук и лица, поднимая сияющий серебряный купол. Гидеон рванулся к ней - но куда там, за считанные секунды купол усилился настолько, что его отшвырнуло назад, как тряпичную куклу. Маг выругался и швырнул черную молнию в купол, но тот просто поглотил разряд, чуть дрогнув.
   Тем временем магия всё прибывала в его энергетическую ловушку, накапливалась, звенела, стучала в виски, перетекая в тело мага. От этого покалывало кончики пальцев и гудело в голове. Гидеон заскрипел зубами от злости, лихорадочно ища выход из ситуации. Без алтаря и без жертвенного убийства Нис он не сможет завершить ритуал и переправить силу остальным. И хуже всего то - что скоро его физическое тело не выдержит напряжения...
   Дакини соединилась сознанием с Иерархией, выстроила канал и начала транслировать поток чистейшего света через себя, разливая волны любви и тепла на это измученное, истощённое Гидеоном место. Жрица вошла в резонанс с потоком света, идущим от Мироздания, который подобно реке, разливался на множество вселенных, перетекал в эту галактику, затем в галактический рукав, сияющей тёплой волной проходил через Священные созвездия, входил в систему Сириус. Красивая золотая спираль мерцала и струилась далее, следуя зову Дакини. Поток света направился к трём солнечным системам, срезонировав со второй, стремясь к Алес - Земной схеме и цепи, сконцентрировался на человеческой иерархии, вошёл в социальную среду, коснулся семи сакральных сфер человеческих отношений, и наконец, сосредоточился на Дакини....
   Гидеон смотрел на это не в силах отвести глаза. Ещё ни разу при нём не использовали Силу вот так... Просто, открыто и ...настолько могущественно. Космос распахнулся навстречу молитве этой женщины и маг ужаснулся той силе, что воплотилась через неё. Внутри купола света жрица перестала существовать. Физическое тело и без того хрупкое, всё истончалось, истончалось, пока не стало другим. Сине-стеклянным, полным удивительной, неземной прозрачности, на уровне сердца вмещающим кристалл ослепительного света. Второй такой кристалл сиял у неё на уровне Свадхистаны, третий светился между бровей. Третий глаз... Дакини лучилась подобно одной из самых ярких звёзд неба, и этот свет очищал пространство вокруг, залечивал результаты его колдовства, наполнял землю силой....
   Жрица продолжала проводить поток света дальше, пропуская через свой организм, клетки, молекулы, атомы, частицы атомов, микрочастицы и направляя в физический вакуум. Пространство сияло и пело, ласкаясь к Дакини, оживая и отзываясь на столь чудесное исцеление.
   Мужчина уже едва мог удерживать своё физическое тело в целостности, переполняемый чудовищным количеством тёмной энергии. Дакини нужно остановить здесь и сейчас. От любви до ненависти один шаг и этот шаг он уже давно сделал.
   Гидеон сконцентрировал энергию в шар, материализуя из него длинное тёмное копьё, по острию которого пробегали бордовые молнии. Полупрозрачная жрица внутри купола света не двигалась, продолжая молитву. Его рука не дрогнула, да и количества тёмной энергии, что маг метнул в купол вместе с копьём, хватило бы на взрыв небольшого города или на извержение вулкана.
   Сноп искр взметнулся в воздух и купол Дакини исчез вместе с копьём. Жрица поднялась с колен и повернулась к нему лицом. Гидеон не видел ничего, кроме её бездонных глаз и необыкновенного сияния.
   Она сделала шаг к нему навстречу и протянула руки. Маг не смог сопротивляться этому чудовищному притяжению. Ужасно и прекрасно. Гидеон сделал ещё два шага и заключил её в объятия, обрушивая на эту хрупкую сияющую женщину всю мощь Тьмы, которую носил в себе...
   Взрыв осветил ночь и превратил её в день, раскрасил тёмные деревья, скалы и потрескавшуюся землю всеми тонами палитры ослепительности. Магический рисунок, созданный Гидеоном, его алтарь, чёрная пирамида - всё разрушилось, распалось на мелкие осколки так, как разбивается зеркало от сильного внезапного удара.
   Время стало течь медленно и лениво, так, будто ему было совершенно некуда торопиться... Летели и кружились деревья, вывороченные с корнями, плавились и ручейками стекали камни и скалы, остатки магии сияющими точками носились в воздухе...
   Тьма и Свет столкнулись здесь, на краю мира и не было здесь места ненависти, только любви. Гидеон стоял и держал её в объятиях и не мог поверить, что это всё действительно происходит. Сколько же прошло с тех пор? А он так и не научился по-настоящему её ненавидеть. Дакини отстранилась и посмотрела ему в глаза - устало, отрешённо, но тоже без ненависти.
   - Ты выбрал не ту сторону Силы.
   - Я никогда не ошибаюсь, - снова насмешка, как будто это его единственная защита от её доброты.
   - Вам ещё не поздно отступить...
   - А вам ещё не поздно сдаться, - в его голосе зазвенел металл.
   - Мне жаль тебя... - тихий ласковый голос... и она исчезла. Растворилась в воздухе так, будто и не было её вовсе.
   Гидеон выругался и, развернувшись через левое плечо, упёрся взглядом в окровавленную Нис, лежащую среди обломков камней. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами и напоминала дешёвую куклу, подделку под оригинал, которая никогда его не заменит. И именно поэтому он так сильно её ненавидел.
   - Что ж твоя сестрица не забрала тебя, не спасла из жуткого плена? - голос Гидеона был обманчиво сладким, а сам он уже решительно двинулся к своей жертве.
   - Я уже не Тамина, - в её голубых глазах не было сожаления, - и ... меня не существует без тебя...
   Он не ответил. Быстро склонившись над девушкой, схватил за предплечье и укусил. Острые зубы пронзили фарфоровую кожу, и Гидеон стал пить её кровь.
   После игр с магией и такого безумного истощения нужно было восстанавливать силы и думать, что предпринять дальше. Круг Двенадцати не простит ему этого промаха. А значит нужно срочно придумать что-то такое, что не просто загладит вину, но и сторицей возместит утраченную силу. Силу, с помощью которой они все стремились оживить Первого Дракона....
   Небо снова нахмурилось, фыркнуло коротким глухим раскатом грома и плаксиво разразилось мелким проливным дождём.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"