Восседая на резном троне из черного дерева, Лангмар удовлетворенно созерцал на глазах становившееся все более пышным убранство холла вновь заселенного замка Падшего лорда Джетро. Еще совсем недавно все здесь было пустым и неухоженным, но вот уже несколько дней члены Черного братства воссоздавали былое великолепие и обустраивали жилые помещения для своих нужд
Немалую помощь оказывали им в этом злобные карлики, именуемые дуэргарами. Обнаружив неподалеку от замка массовое захоронение этих существ, Тергон-Газид воскресил целую сотню. Дуэргары являли собой неудачный плод одного из мрачных магических экспериментов дзергов. Создавая бессмертных надсмотрщиков для своих рабов, волкоголовые использовали в качестве исходного материала представителей самих младших рас. На основе тел эльфов, людей и орков были созданы вампиры ветвей нахейрос, золдан и кадрис. Лишь гномы не поддались древней злобной магии. Из них получились не кровососы, а гораздо более слабые монстры, которые, к тому же, не обладали бессмертием. Дуэргары, хоть и были склонны к людоедству и даже к поеданию себе подобных, вполне могли прожить и на подножном корме. В эпоху Волшебных войн дзерги использовали их в качестве 'пушечного мяса' - наряду с троллями.
Статью эти твари более всего походили на больных или недоразвитых гномов. Черты лица имели дикие, почти звериные, а цвет кожи - такой, будто разлагались заживо. Хорошо хоть, соответствующий запах их не сопровождал. Но и без него эти 'недогномы' были не самой приятной компанией. Впрочем, черным магам, обосновавшимся в замке Джетро, они подчинялись безоговорочно.
Сейчас два десятка дуэргаров, рыча и повизгивая, обставляли центральный холл, который в ближайшем будущем должен был стать залом собраний. Карлики расставляли мебель, развешивали ламбрекены, зажигали факелы на стенах, драили пол. То же самое происходило и в прочих помещениях цитадели.
Предстояли и другие работы - ремонтные, для которых силы и навыков даже ста дуэргаров было недостаточно. Никто из магов, и уж тем более дзерг, тоже не подумал бы прикасаться к зубилам и молоткам. Но это не являлось серьезной проблемой. В Диких землях, несмотря на их зловещую репутацию, имелось немало человеческих поселений, откуда черные братья могли выкрасть несколько жителей для рабства. Лангмар уже отправил шпионов в ближайшие деревни.
Здесь, в высившейся над бурным морем неприступной цитадели, бывшие колдуны чувствовали себя в абсолютной безопасности. Никто, кроме преданных делу Мрака людей, не знал о месторасположении их убежища. Можно было спокойно накапливать силы и готовить планы захвата. Сначала - Арлании, потом - всего континента, а после - и остального мира...
Портовый город Дарголан, входивший в состав Биланского герцогства и расположенный к западу от его центра, привык встречать множество кораблей. Ежедневно в его гавани останавливались разнокалиберные и разноцветные суда, привозившие грузы и путешественников с далеких континентов и островов. Люди - белые, краснокожие, смуглые, черные, как смоль, и даже с кожей голубоватого оттенка; эльфы - как темные, так и обыкновенные, делившиеся на бессчетное количество кланов; гномы - эти друг от друга отличались разве что цветом одежды - каждый день сходили по трапам на гостеприимную арланскую землю. Другие покидали ее - возвращаясь домой или же отправляясь в дальние странствия.
Кого здесь не видели уже много лет, так это орков. Представители этого народа, по праву считавшиеся лучшими мореплавателями Схарны, давным-давно покинули большую землю и обосновались на крупном архипелаге, носившем с тех пор название Орочьих островов. Орки жили там на полном самообеспечении и практически не контактировали с другими расами. Встретиться с зеленокожими можно было только в открытом море, куда они выходили рыбачить и охотиться на китов.
Разумеется, орки не стали бы давать от ворот поворот тому, кто захотел навестить их на островах. Но туда никто и не стремился - так уж повелось, что у людей, эльфов и гномов попросту не было с орками общих интересов.
И если кое-кто из обитателей Дарголана - здесь ведь проживало немало моряков - хоть раз в жизни да повидал живого орка, то в остальной Арлании о Владыках океана знали больше понаслышке да по книжкам.
Но даже для Дарголана появление у берега целых трех кораблей с орочьими флагами стало большим сюрпризом. Почти у всех, кто увидел эти маневренные фрегаты - за рыбой на таких судах не ходят - с мрачными изваяниями на носах и с красно-черными парусами, возникла мысль о нападении. Ведь орки никогда не привозили в Арланию никаких товаров и сами ничего не покупали у жителей континента. Тенларские торговцы, бывало, заворачивали на Орочьи острова, но возвращались несолоно хлебавши. Понятие роскоши было чуждо оркам: дорогие ковры, нежные шелка, драгоценности, изысканные пряности и прочие подобные вещи из стандартного купеческого арсенала нисколько их не интересовали. А все, что производили сами зеленокожие, было предназначено исключительно для потребления внутри их общины.
Кто посмекалистее, быстро понял, что трех кораблей - к тому ж, не самых больших, а значит, не слишком-то и вместительных - будет маловато для нападения на крупный, хорошо защищенный город. Но нашлось и довольно много паникеров, которые быстро разбежались кто куда с воплями об атаке орков. Привлеченные этими криками, к набережной стянулись менторы и солдаты. Они были готовы в любой момент отразить нападение, буде таковое состоится.
Опасения, впрочем, оказались напрасными. Орочьи корабли пришвартовались обычным порядком, даже не попытавшись пролезть к берегу без очереди. Для попытки атаки форта такое поведение было совершенно уж нетипичным.
Последние сомнения относительно мирных намерений прибывших в Дарголан орков развеялись, когда те сошли на берег. Это сделали всего пятеро - с корабля, на котором виднелись флагманские знаки отличия. Прочие два фрегата даже не стали опускать трапы.
Один из ступившей на дарголанский берег пятерки резко отличался от остальных. Он был одет во что-то наподобие черной мантии, имел длинные седые волосы и шел, опираясь на деревянный посох с причудливо изогнутым навершием. Большинство наблюдателей посчитали его за обычного старика - орки ведь тоже стареют - но те, кто читал книги по истории Схарны не вполглаза, сразу поняли, что видят перед собой шамана.
Возглавлял орочью делегацию широкоплечий рыжеволосый верзила в громоздком доспехе, с двумя устрашающего вида булавами на поясе и с кривым ятаганом в ножнах за спиной. Его моряцкие регалии, общие для всех рас, сообщали, что этот орк является капитаном и имеет внушительный стаж путешествий по океанским просторам.
В облике зеленого капитана присутствовала одна довольно забавная деталь. Длинные рыжие усы. Человек или гном с таким украшением не выглядел бы смешно, но на орочьем лице, где почти отсутствует нос, а губы считай, что и не видны, усы действительно смотрелись весьма нелепо.
Однако ж, те, кто находился поблизости от бравого капитана, постарались удержаться от насмешек по поводу его внешности. Орк и кулачищем может зарядить так, что улетишь вверх тормашками метров на десять, а если оружие в ход пустит, то и вовсе пиши пропало, если ты, конечно, не мастер фехтования.
Сами орки тоже не проявляли никакой агрессии по отношению к кому бы то ни было. Они, казалось, не особо-то и интересуются происходящим вокруг. Капитан спросил у кого-то из бродивших по набережной людей, как пройти к городской ратуше. Получив ответ, островитяне неспешно двинулись в указанном направлении. Корабли по-прежнему почти не подавали признаков жизни - на палубах не было видно никого, кроме рулевых. Стражи порядка, сочтя, что никаких эксцессов и дальше не будет, начали расходиться.
А пятеро орков через двадцать минут возникли на пороге кабинета дарголанского бургомистра. Последний, пожилой седовласый мужчина по имени Керрангар, был этим фактом шокирован и даже слегка расстроен. Шокирован - поскольку за свои шестьдесят два года он никогда не видел ни одного живого орка, а тут, поди ж ты, сразу пять. А расстроен лишь потому, что из-за их появления Керрангару пришлось оторваться от своей полуденной трапезы. Впрочем, данное неудобство бургомистр быстро устранил, приказав лакею принести вина и закусок для нежданных гостей. 'С чем бы ни явились они сюда, обсуждать эти дела мы будем за едой', - подумал глава портового города.
- Приветствуем вас, сударь Керрангар, - раскланявшись, произнес лидер зеленокожей пятерки. - Меня зовут Бендрог Фар'Хаддерон. Я - командир личной гвардии короля орков Рагрида Четвертого и капитан фрегата 'Лунный серп', на котором наша делегация прибыла в этот славный город. Также перед вами стоят: заместитель верховного шамана Шуад Дибберакс, лейтенант королевской гвардии Дефестор Шаргрим, и рядовые бойцы Уллар и Скитон.
Пожалуй, даже эльфийский князь не стал бы настолько подробно представлять всех, кто с ним пришел, но таков уж был этикет народа орков.
'Однако ж, крутые товарищи ко мне пожаловали, - подумал Керрангар. - Если не считать лейтенанта и рядовых, здесь сейчас находятся двое из первой десятки в иерархии Орочьих островов. Поохотиться на перепелов такими компаниями не ходят. Видать, дело у них и впрямь серьезное'.
- В настоящее время в порту Дарголана стоят 'Лунный серп' и еще два корабля, на которых находятся триста тридцать три орка-воина, - продолжал капитан Фар'Хаддерон - будничным тоном, как будто не король Рагрид был его непосредственным начальником, а Керрангар, и подобные рапорты орк сдавал дарголанскому бургомистру каждый день. - Мы отчалили от родных берегов, как только узнали о том, что случилось в Арлании. Мы готовы оказывать людям, эльфам и гномам континента Хайласт всяческую помощь в надвигающейся войне.
- Войне? - изумленно произнес бургомистр. - Какой еще, так ее-перетак, войне?
- Ну как же? - орочий капитан казался искренне удивленным, словно под окнами ратуши уже были слышны лязг мечей и стоны умирающих воинов. - В войне с воскресшими дзергами.
'Это, должно быть, какой-то розыгрыш', - подумал Керрангар, побледнев и схватившись за сердце...
Десять пар лошадиных копыт дробно стучали по камням дороги, ведущей из Эльнадора к Диким землям. 'Отряд Дорнблатта' начал свой путь навстречу великой цели освобождения Схарны от древнего зла.
'Приключения начинаются, - мрачно подумал бывший разбойник, придворный маг, истребитель чудовищ и фермер, а ныне - вообще не поймешь, кто, Борланд из Альфенрока. - Да нет же, тролль побери! Они продолжаются! Надеюсь, хотя бы после того, как с Газидом и Лангмаром будет покончено, я смогу, наконец, как следует отдохнуть'.
Сейчас, покуда до прямого взгляда в лицо опасности оставались сотни лиг извилистого тракта, можно было еще подумать о чем-то приятном - например, о грандиозной пирушке, которую Весельчак закатит для всего Альфенрока, когда этот незапланированный вояж благополучно завершится. Мысль о том, что их поход в логово Мрака может окончиться как-то иначе, Борланд старался к себе не подпускать.
Чтобы отвлечься от невеселых раздумий, он начал мысленно перечислять названия яств и напитков, которые украсят праздничный стол. 'Жаль, что моих познаний в кулинарии и тонких винах не хватит на все время пути', - подумал Борланд.
Мысли о том, что ждет впереди, одолевали не только лидера отряда. На ту же тему размышлял и Заффа. Но, в отличие от Борланда, который опасался гипотетических, не возникших еще неприятностей, у дородного биланца недавно возникла вполне реальная проблема. Несколько дней назад Заффа встретил в Эльнадоре Синтию - женщину, с которой у него некогда был роман. Старые чувства вспыхнули с новой силой, но картину заметно осложнял факт замужества Синтии. Супругом же ее был не кто иной, как барон Деларвус Линорик. Этот аристократ обладал прескверным характером и имел весьма дурную репутацию. Узнай барон о том, что его жена вновь принялась крутить шашни с бывшим любовником - не миновать Заффе стрелы наемного убийцы в спину, или бокала с отравленным вином.
Далеко не радужными были и думы кандарского эльфа Индалинэ Итрандила. Участие в этом походе являлось для него серьезным испытанием. Но вовсе не потому, что Итрандил боялся встречи с дзергом и черными колдунами. Он не испытывал даже тени страха. Тревожило эльфа совсем другое.
Можно было даже не помышлять о том, чтоб обойтись без кровопролития, учитывая то, к кому они направлялись в гости. Хоть Индалинэ и получил на то благословение своего отца Эрталиона и заручился согласием совета эльфийских старейшин, ему все равно предстояло стать первым в Схарне эльфом, совершившим умышленное убийство человека - и, скорее всего, не одного. Пускай эти люди и являлись законченными негодяями - от испорченности своей они вовсе не перестали быть людьми.
Бард Намор Долгонос также не мог похвастаться благостным расположением духа. Правда, в отличие от Борланда, Заффы и остроухого, причиной его уныния был обыкновенный страх. Впрочем, боялся Намор не смерти. А того, что если костлявая ненароком приберет к рукам его душу, это помешает ему прославиться. Бард ведь, по большому счету, присоединился к команде Борланда именно с этой целью. Не сложилась у Намора певческая карьера - так пусть же Схарна узнает Долгоноса-героя! Иначе как-то уж совсем нехорошо получается.
А русского мага Андрея Королева сильнее всего заботило то, сумеет ли он найти общий язык со своими спутниками. Неосторожными высказываниями и необоснованным сарказмом в адрес Дорнблатта и Борланда Королев вызвал в членах команды недоверие к своей персоне. С этим нужно было что-то сделать, покуда оно не трансформировалось в неприязнь. Даже возвращение на Землю отошло в мыслях Андрея на второй план. Ведь вражда в собственном стане - совершенно недопустимое дело, когда за судьбу целого мира отвечают всего пятеро.
На деле их, конечно, было шестеро - Андрей покамест не знал об этом. Именно тот участник отряда, который имел наиболее мрачный вид, сохранял сейчас самое бодрое настроение.
Обернувшись летучей мышью, вампир Ревенкрофт летел вдоль дороги, параллельно движению всадников. И думал клыкастый поборник справедливости совсем не о том, как ему избежать проблем при встрече с Тергон-Газидом. Ревенкрофт был вполне доволен тем, как складывалась в последнее время его не-жизнь. Мир значительно изменился за те семь десятков лет, что нахейрос провел, отдыхая в своем потайном логове в катакомбах Биланы. Жить - Ревенкрофт по привычке употреблял это слово, хоть и не являлся по-настоящему живым - было теперь поинтереснее, чем до спячки. Особенно же радовал вампира тот факт, что он проснулся аккурат накануне нового конфликта, а не в спокойные, сытые и предельно скучные времена.
'Отряд Дорнблатта' успел отъехать от арланской столицы всего-то на пятьдесят лиг. Впереди лежал еще довольно долгий путь - границы с Дикими землями конники и их крылатый спутник должны были достичь дней через пять, не раньше. Конечно, куда удобнее было бы переместить героев к месту назначения при помощи Большого портала. Но, как не раз предупреждал Дорнблатт, это могло поставить под удар исход всей их миссии.
'Да ну и тролль бы с ней, с дорогой, - подумал Борланд, вспомнив о наставлениях архимага. - В конце концов, это гарантирует нам с ребятами еще как минимум пять лишних дней жизни'.
Вечер, когда этот человек ступил на землю Эльнадора, запомнился многим. Всякий, кто видел его, останавливался и в течение долгих минут изумленно таращился вслед. Нет, появление на улицах арланской столицы мрачного великана с посохом в руке вовсе не сопровождалось никакими сверхъестественными событиями вроде свечения в ночном небе или раскатов грома из-под земли. Оно само казалось чем-то подобным - очень уж впечатляюще выглядел вновь прибывший...
Огромного роста, с престранными чертами лица и с уродливым горбом на спине, человек приблизился к городским воротам на границе между поздним вечером и ночью. Начавшие густеть сумерки мешали как следует его разглядеть. Припозднившийся путник словно бы сливался с темнотой - или вырастал из нее. От этого он казался стражникам, что первыми увидели его, еще громаднее, чем был на самом деле. Несмотря на то, что в городскую стражу нет дороги трусам, мужички в доспехах здорово струхнули, когда высоченный горбун в сером плаще внезапно возник в поле их зрения.
Но все же, они должны были выполнять свою работу. Хотя, конечно, стражи ворот готовы были пропустить гиганта в город, не сказав ему ни единого слова. Но тот, словно бы насмехаясь, сам остановился напротив, выжидающе глядя на стушевавшихся охранников. Он, несомненно, прекрасно осознавал, что его причудливая внешность внушает окружающим страх, готовый в любой момент перерасти в панический ужас. И вел себя сейчас так, будто хотел лишний раз убедиться в этом.
Так получилось, что ближе всех к горбуну оказался самый молодой из дозорных, начавший свою службу в городской страже лишь две недели назад. Звали его Шентор, и было ему всего-то девятнадцать лет от роду. Поняв, что просто так ночной великан не уйдет, юноша несколько раз оглянулся на своих сослуживцев, ища поддержки. Но тщетно. Никто не шагнул вперед, чтобы встать с ним плечом к плечу. Никто не проронил даже ободряющего слова. В доли секунды огромный мир словно бы сжался до небольшой площадки диаметром в несколько метров. И в центре ее, окруженные бескрайней темнотой, стояли молодой Эльнадорский стражник с алебардой в дрожащих руках и опиравшийся на длинный посох грозный гость из ниоткуда.
Шентор мгновенно понял, чем может быть чревата для него сложившаяся ситуация. Несмотря на то, что его так называемые товарищи, среди которых присутствовали куда более опытные бойцы, тоже не на шутку перепугались, единственным трусом в команде будет, в конечном итоге, объявлен он, Шентор. По очень простой, можно даже сказать - дурацкой, причине - он ближе всех стоял к проклятому горбуну! Начинать свою карьеру на службе у короля с такой нелепой оплошности было никак нельзя...
'Да пусть он хоть прихлопнет меня, как муху, но я не ударю в грязь лицом, - подумал Шентор и сделал шаг по направлению к горбуну. - Умру героем, а не обгадившимся от страха трусливым сусликом!'.
Он все еще чувствовал себя так, будто во всей Арлании, да что там - на всем необъятном пространстве Схарны не осталось никого, кроме них двоих. Шентор заметил, что на лице горбуна появилось одобрительное выражение. Уродливый странник явно знал себе цену - как знал он ее и тем, кто мог позволить себе не бояться к нему приблизиться.
Но ведь Шентор боялся! В доли секунды перед юным дозорным возникла новая задача - теперь он должен был утаить свой страх не только от сослуживцев, но и от того, кто стал причиной этого страха. А уж это было куда как более трудным делом...
- Кто вы, сударь? - вопросил Шентор, переборов робость и стараясь говорить как можно тверже. 'Сударь'. Создание, что возвышалось сейчас над ним, соответствовало такому определению меньше, чем кто-либо другой в окружающем мире. Самый мерзкий из болотных троллей больше тянул на 'сударя', чем этот чудовищный горбун.
Великан шагнул ему навстречу. Шентор чудом удержался от того, чтобы отскочить в сторону. Горбун теперь нависал над ним подобно серой скале. Стражник почувствовал тянущийся из складок одежды ночного гостя мертвенный холод.
Холод ли? Нет, пожалуй, то было нечто другое, совсем не родственное ослепительной белизне ледяных пещер, горделивому спокойствию заснеженных горных пиков, бодрящему дыханию зимы и торопливой звенящей прохладе родников. С горбуна же стекали невидимые потоки невыносимой скверны, само присутствие которой в мире, где существуют цветы и дети, было невероятным, недопустимым преступлением! Шентору захотелось швырнуть наземь свою алебарду - она все равно не помогла бы, вздумай горбун напасть - и, разрывая рот в безумном крике, стремглав броситься прочь. Неважно, в какую сторону - только бы подальше от него... Юноша с огромным трудом справился с парализующими волю эмоциями.
- Имя мое - Джорандо, - произнес великан. Шентор был потрясен, услышав его голос. Так мог говорить просвещенный человек приятной наружности и блестящих манер, но никак не... - ощупывая взглядом своего жуткого собеседника, Шентор пытался найти слова, которыми можно было бы его описать. 'Урод'. 'Чудовище'. 'Исчадие Мрака'. Ничего другого на ум.
- Какова... - слова застревали в горле. Сглотнув слюну, Шентор договорил до конца, решив, что ни о чем больше не станет спрашивать грозного визави:
- Какова цель вашего визита в Эльнадор?
- О, в этом нет никакой тайны, - улыбнувшись, сказал 'человек', назвавший себя Джорандо. - Я - волшебник. Хочу устроиться преподавателем в вашу Магическую Академию. Навыки, которыми я владею, были бы очень полезны будущим магам, - с гордостью добавил гигант.
Шентор смотрел на его зубы. Все они имели один размер. Во рту Джорандо не было ни клыков, ни резцов, ни коренных - лишь ослепительно белые пластины передних зубов, одинаковые на обеих челюстях. 'Как такое возможно?', - изумленно подумал Шентор. Увиденное слегка отвлекло его от мыслей об истинной сущности обладателя этих зубов.
Джорандо говорил мягко, вежливо и спокойно. Это слегка разрядило воцарившуюся у входа в Эльнадор напряженность. Многие маги - большие оригиналы, и порой они могут менять обличье, чтобы сделать более эффектным свое появление в обществе. Наверняка и этот из таких. Так рассуждали воины, охранявшие ворота, к которым подошел Джорандо. Но только не Шентор. Он ведь стоял ближе всех к страннику в сером плаще. Он видел. Он чувствовал.
- Должно быть, вы - известный волшебник, господин Джорандо? - набравшись смелости, спросил старший смены.
- Пока - не очень, к сожалению, - горбун улыбнулся еще шире. - Но могу вас заверить, в своей области я - непревзойденный мастер.
- А что это за область, позвольте поинтересоваться? - подал голос еще кто-то.
- А вот это пока - секрет, - на сей раз Джорандо продемонстрировал охранникам не улыбку, а что-то вроде ехидной усмешки. Он уже начинал им нравиться - несмотря на грозную внешность и бросающееся в глаза увечье. - Подчеркиваю - пока. Если мои планы осуществятся, то в самом скором времени вы все узнаете, - последняя фраза Джорандо звучала уже заискивающе - будто он и не мог разметать стражников двумя-тремя взмахами своего массивного посоха, даже не прибегая к магии. Только Шентор понимал, что горбун делает это специально, желая отвлечь охрану от опасных мыслей. Но предъявить ему было нечего. Догадки и доказательства - совершенно разные вещи, хоть оба слова и начинаются с одного и того же слога.
- Однако заинтриговали вы нас, - хохотнув, сказал старший. - В последнее время в Эльнадор приходит много крутых волшебников.
- Кого вы имеете в виду? - исподволь поинтересовался Джорандо.
- Не так давно здесь проходил сам знаменитый Кедрик, - сказал стражник. - Победитель дзерга Архун-Коллака. Думаю, вы слышали о нем.
- Кедрик, ну как же! - воскликнул горбун после крохотной паузы. - Я не просто слышал о нем. Он - мой давний знакомец. Стало быть, Кедрик сейчас в Эльнадоре?
- Нет, - покачал головой лидер дозора. - Я слышал, что Освободитель Биланы отбыл сегодня утром. Странно, конечно, ведь он, вроде бы, тоже собирался преподавать в Академии.
- Отбыл? - Шентор заметил, что великан выглядит скорее настороженным, нежели опечаленным. - Вот незадача. Мне бы очень хотелось с ним повидаться! - опираясь на посох, Джорандо двинулся к арке ворот. Еще пятнадцать минут назад стражники готовы были броситься врассыпную, но теперь, после столь милой беседы, они совершенно не боялись горбатого мага. Ну, не наделила его судьба благообразной внешностью - что уж тут поделаешь? Зато он вежлив и обходителен, и наверняка научит студентов Магической Академии множеству полезных вещей. Джорандо сейчас даже не казался стражам ворот таким же большим, как в тот момент, когда они увидели его.
Один лишь Шентор с прежней тревогой в глазах глядел, как удаляется серый горб. Юноша четко осознавал, что реальное положение дел вовсе не соответствует тому, что было сказано у ворот. Но вряд ли смог бы он объяснить кому-нибудь ход своих мыслей. Как можно втолковать обычному человеку, что нечто, кажущееся всем вокруг живым и добрым, на самом деле злобно и... мертво? Более того - является Смертью во плоти...
Глава 2
В биланской таверне 'Кирка и кувалда' тем вечером было тихо и немноголюдно. Не так уж много ведь минуло времени после грозных событий на древнем кладбище, из-за которых город в считанные дни опустел едва ли не вполовину. Состоятельные господа, что составляли большую часть клиентуры таверны Хенгрида, разбежались, кто куда, одними из первых и только-только начинали возвращаться домой. Гному даже пришлось немножко урезать цены, чтоб удержать оборот на прежнем уровне. Однако новость о том, что заведение Хенгрида стало куда доступнее, чем раньше, достигла пока не всех ушей. Те, кто прежде не мог себе позволить обедать и ужинать здесь, не успели привыкнуть к новой возможности, и вечера в 'Кирке и кувалде', еще недавно бывшие шумными и веселыми, протекали сейчас в гораздо более спокойной обстановке.
Меньше работы было теперь у всех - у поваров, девушек-подавальщиц, уборщиков. А также - у юного музыканта Скольда, которому в иные дни и вовсе не приходилось сыграть ни единой песни. Новая клиентура не привыкла единовременно вкушать и яства и искусство - порой гитариста даже специально просили замолчать.
Что ж, Скольд не обижался. Это в любом случае было удобнее, чем бренчать часы напролет, стараясь не повторить ни одной мелодии. Теперь он сидел в таверне все больше для вида, и у него оставалось достаточно свободного времени для сочинения собственных песен - после встречи с кандарским эльфом это стало получаться у Скольда гораздо лучше, чем прежде - и размышлений о жизни. Только вот, и песни, которые складывал Скольд, и думы его были совсем невеселыми...
Всю свою недолгую жизнь парень провел в Билане - не был ни в гномьих пещерах, ни в эльфийских лесах, ни в столице, ни даже на морском берегу. Зарабатывать на жизнь музыкой Скольд начал в четырнадцать лет. Сейчас, на девятнадцатом году, бард полагал, что досконально знает царящие в родном городе настроения, и ничего хорошего от продолжения такой жизни ждать не следует. Точнее - ничего сверх того, что есть у него в настоящий момент - а развлекать посетителей в 'Кирке и кувалде' Скольду давно и, можно сказать, смертельно надоело. Порой ему хотелось прервать танцевальную мелодию или романтическую балладу и прямо в разгар пиршества начать горланить пошлые частушки. Все, что угодно - лишь бы обратить внимание гомонящей публики на трагедию молодой творческой души.
Впрочем, даже если бы все эти люди вдруг бросились к нему и принялись утешать, это все равно ничуть не помогло бы Скольду. Единственный выход он видел для себя в том, чтобы сменить место жительства. И, разумеется, новым домом должна была стать не тихая деревушка близ Биланы. И даже не лесное поселение эльфов - у них, конечно, многому можно научиться, но... куда более реален вариант, при котором юный бард попросту затеряется среди таких мастеров гитары, сделавшись бледной тенью каждого из них. Нет, если куда и перебираться в ближайшее время, так исключительно в Эльнадор...
Только одно обстоятельство мешало Скольду сорваться с места в один из этих тоскливых сентябрьских вечеров. Здесь, в Билане, у него было собственное, неприкосновенное место в жизни. Стабильный заработок и, пускай, совсем небольшая, но все-таки - известность. А вот в Эльнадоре... Там придется все начинать с нуля. И даже до нуля, наверное, нужно будет еще очень долго карабкаться вверх...
Именно отсутствие нужных связей, а также знаний о том, куда следует и не следует соваться, мешало Скольду начать новую жизнь. Не так давно он видел человека по имени Велон - их познакомил другой биланский бард, толстяк Феликс. Этот Велон как раз и пал жертвой своей неосведомленности о бытующих в столице нравах. Его до нитки обчистили Эльнадорские воришки. Правда, через несколько дней Скольд узнал от еще одного знакомца, что Велон и сам был далеко не ангелом. Но это - уже совсем другой вопрос. Доверять всем, кому ни попадя, и не доверять вообще никому - одинаково бесперспективный образ действия. Прежде, чем отправляться в Эльнадор, нужно было наверняка разузнать, с кем именно там можно иметь дело, а к кому лучше не приближаться и на пушечный выстрел.
Пожалуй, единственным среди знакомых Скольда, кто мог подсобить ему с этим, был тот самый необъятный Феликс. Он довольно часто ездил в Эльнадор на заработки. И заработки эти были весьма неплохими - даже рюмки в его дорожном питьевом наборе были сделаны из серебра высшей пробы.
Ну, не в серебре, конечно, дело, а в том, что работая в Эльнадоре, простой уличный музыкант может обеспечивать себя на месяцы вперед. А раз такое возможно - то почему же он, Скольд, должен и дальше в безвестности и печали прозябать здесь?
Правда, Скольд и сам, положа руку на сердце, признавал, что по уровню мастерства ему далеко не только до Верхних Лесничих, но и до Феликса, который, хоть и писал потрясающие стихи и был виртуозным гитаристом, тоже не являлся великим гением.
Скольд полагал, что кроме Феликса ему не с кем поделиться своими думами. Он ошибался - хозяин таверны, гном Хенгрид, давно уже проник мыслью в суть тяготивших юного барда забот. В 'Кирке и кувалде' только он имел возможность спокойно наблюдать за происходящим вокруг.
Хенгрид видел, что парнишка с каждым днем чувствует себя в Билане все менее уютно. Но помочь Скольду гном, к сожалению, не мог. Разве только денег дать на первое время в столице. И он непременно сделал бы это, заяви музыкант о своем желании навсегда покинуть серебристые стены 'Кирки и кувалды'. Да только деньги в такой ситуации играют, хоть и важную, но далеко не главную роль...
- Долой уныние и грусть! - проникнутый нотками бесшабашного веселья зычный голос, раздавшийся от порога, не мог принадлежать никому, кроме Феликса. Конечно, то именно он и был - здоровенный во всех смыслах детина с фигурно подстриженной бородкой и серебряными перстнями на пухлых пальцах. Вся одежда Феликса имела черный цвет - к таким костюмам толстяк привык еще со времен работы в крематории. Но цветовая гамма наряда была единственной мрачной деталью в облике барда - более веселого и добродушного человека стоило еще поискать. Феликса можно было бы назвать главным городским заводилой, если б только он не пропадал месяцами в Эльнадоре или где-нибудь еще.
- Не позволяйте печали высушить ваши сердца! - грохотал толстяк, идя через пиршественную залу к стойке виночерпия. Нельзя сказать, чтобы в таверне пышным цветом цвела тоска. Просто таков был Феликс - он веселился сам и призывал к веселью всех вокруг.
Скольд заметил, что на плече у друга сегодня висит не гитара, как обычно, а изящная старинная лютня.
- Приветствую вас, друзья мои! - провозгласил Феликс, достигнув уголка, где находились Хенгрид, Скольд и виночерпий - Тенларец Аль-Харон. - Надеюсь, хоть вас не коснулась печать общего уныния.
- Не коснулась, - вынув изо рта мундштук любимой трубки, промолвил Хенгрид. - Да и о каком унынии ты говоришь? Черные дни остались позади. С негодяями, что держали в страхе наш город, покончено раз и навсегда.
- О, всегда найдется, кому взбаламутить воду, - сказал верзила. - Неужели вы не знаете, во что превратилась таверна 'Три подковы'?
- Это место уже давно облюбовали полуобразованные плебеи, ни с того ни с сего вообразившие себя интеллектуальной элитой города, - Хенгрид принялся поглаживать свою серебряную бороду. - Не думаю, что заведение моего друга Фаргуса могла постичь еще худшая участь. Или... это, все же, случилось?
- Увы, - Феликс положил на темное дерево стойки три золотых монеты и заказал бутылку вина. После чего продолжил рассказ о происходящем в 'Трех подковах'.
- То, что там творится, иначе, как цирком не назовешь. Только цирк этот совсем не веселый. Я ходил туда три вечера подряд, но больше выдержать не смог.
- Феликс, хватит топтаться вокруг да около, - не вытерпел Хенгрид. - Говори толком - что стряслось в 'Трех подковах'?
- Эту таверну впору будет теперь величать 'Дырявым ночным горшком', - продолжал изощряться в острословии Феликс. - Слыхали про волшебника по имени Ганри?
- Слыхали. Неплохой был волшебник, - сказал виночерпий, поставив рядом с бардом бутылку с 'Кровью дракона'.
- Был? - удивился Скольд. - Разве Ганри умер? Я же только вчерашним утром встретил его в базарных рядах.
- Вот-вот, в этом-то все и дело, - Феликс откупорил бутылку и сделал добрый глоток прямо из горлышка. - Люди могут думать, что Ганри такой же, что и прежде, что скоро на главной площади вновь можно будет увидеть его огненное шоу, но на деле все обстоит совсем не так. Убедиться в этом очень просто - стоит лишь заглянуть вечерком в те самые 'Три подковы'.
- Просто у этого мага ум за разум зашел, - пояснил Аль-Харон специально для Скольда, который так ничего и не понял из объяснения Феликса.
- Так чем же он занимается в таверне Фаргуса? - спросил гном.
- Старый сумасброд сколотил что-то вроде секты, - сказал Феликс. - Их там человек тридцать уже таких. Ганри считает, что события на Кладбище криков были только первым сигналом, а главные неприятности у нашего мира еще впереди.
При упоминании Кладбища криков девушка, сидевшая за ближайшим столиком, вздрогнула и с интересом посмотрела в их сторону.
- В общем, чокнутый кудесник часы напролет вдалбливает в головы всем, кто соглашается его выслушать, свои идеи о скором конце времен, - подытожил Феликс. - И у него с каждым днем появляется все больше последователей. Когда же таверна закрывается, они идут на улицы и начинают проповедовать эту белиберду всякому встречному. Я вчера съездил одному из них по физиономии - больно уж назойлив он был. Так этот хлыщ поспешил объявить меня прислужником Мрака. Нет, вы только представьте себе! Я - прислужник Мрака! - Феликс ударил по стойке кулаком. Бутылки со стаканами, звякнув, подпрыгнули. - Ничего, сегодня я снова туда наведаюсь. Научу эту публику выбирать выражения.
- Я помогу, если что, - улыбнулся Скольд.
- Спасибо, дружок, но я и сам справлюсь, - Феликс принял от Аль-Харона стакан и налил туда 'Крови дракона'. - Есть еще порох в пороховницах! - бард одним глотком осушил сосуд.
- Смотри только, не разнеси таверну Фаргуса, - сказал гном. - Все-таки, он мой друг.
- Постараюсь, - Феликс мрачно усмехнулся, взял бутылку и направился к свободному столу. Закуски он заказывать не стал, и это означало, что безумному пьянице Ганри с его сектантами и впрямь 'светила' сегодня весьма веселая ночка...
Архимаг Дорнблатт сидел за столом в своем кабинете, со всех сторон обложившись старинными фолиантами. Ректор Академии пытался решить загадку, оставленную в наследство его далеким предшественником.
Что могло произойти такого, после чего Ингардус почти перестал появляться на людях и предпочел кануть в безвестность вместо того, чтобы вечно покоиться в янтарном мавзолее, в окружении магических огней? Что скрывал от мира величайший из волшебников Схарны? Почему не оставил потомкам ничего, кроме записанных с чьих-то чужих слов протоколов своих деяний?
Нет, не может такого быть, чтоб уважающий себя волшебник, внесший существенные дополнения в магическую систему - а уж Ингардус-то был новатором даже среди новаторов - не сохранил на бумаге или пергаменте хотя бы часть своего наследия. Маги очень гордятся подобными достижениями и порой посвящают целые тома истории разработки коротенького заклятия, предназначенного для прихлопывания комаров на расстоянии. Сам Дорнблатт написал таких книг ровно тридцать пять - по одной на каждое десятилетие своей жизни. У него, правда, заслуг было поболе, чем у борцов с кусачими насекомыми, но и они не шли ни в какое сравнение с тем, что сделал для схарнийской волшебной системы пророк Занзары.
'Возможно, именно в богине-то все и дело, - подумал Дорнблатт, проводя кончиками морщинистых пальцев по своей белоснежной бороде. - Ингардус был единственным, кто общался с ней на равных, и он, несомненно, получил от нее даже больше знаний, чем принято считать. Быть может, сама Занзара сковала его уста и руки печатью тайны, запретив распространять эти знания? Наверное, потому он и удалился от мира - чтобы даже по неосторожности не нарушить запрета. Что ж, вероятно, именно так все и обстояло. Во всяком случае, я хотел бы, чтоб это было именно так...'
Дорнблатт отодвинул в сторону толстый том, в котором более половины букв давно поменяли свое начертание, а некоторые даже утратили исконное фонетическое значение. Но даже эта древняя летопись - а первые ее строки были начертаны еще в те времена, когда над Схарной рокотали бури Волшебных войн - не содержала ни толики той информации, что была по-настоящему необходима архимагу.
Мысли ректора вернулись к тому, с чего начинались нынешние сутки - к отбытию отряда Борланда. Да, парень здорово польстил ему, назвав свою команду 'отрядом Дорнблатта'. Старый маг прекрасно понимал, что в данном раскладе ему отведена лишь роль мудрого наставника, а лавры героев уготованы Борланду и его друзьям. В сущности, жалеть Дорнблатту было не о чем - он и так имел немалую славу и блестящую репутацию, являясь своего рода Ингардусом своего времени...
Волшебник встал и направился к окну. На полпути он вдруг остановился и с тревогой посмотрел по сторонам. Что-то неуловимо изменилось в окружающем мире. Дорнблатт явственно ощущал, как в привычную картину мироздания вторгается нечто невероятно мерзкое. Нечто такое, чего не может, не должно быть...
- Что-то страшное грядет, - пробормотал Дорнблатт, сам не отдавая себе отчета в том, что говорит.
Шагнув к окну, маг отодвинул штору и посмотрел на улицу. Вроде бы, ничего необычного - тихая осенняя ночь, мягко шелестя лиловыми крыльями, плывет над арланской столицей. Но ректор Академии сразу понял - нынешняя ночь больна. Поражена какой-то чудовищной заразой, о происхождении которой Дорнблатт не имел ни малейшего представления. Сегодня темнота не выглядела простым отсутствием солнечного света. Будто бы расплавленный черный янтарь - липкий и ядовитый - пролился с небес, став магическим мавзолеем для всего живого...
- Нет, не может такого быть, - прошептал Дорнблатт. - Мраку не суждено восторжествовать над нами. Не для того живут волшебники Схарны. Все это бред. Просто я слишком долго читал мрачные предания древности.
Резким движением задернув штору, маг развернулся и пошел к выходу. Обернувшись на пороге, погасил взглядом горевшую на столе свечу. Вышел из кабинета и закрыл за собой тяжелую резную дубовую дверь.
Глава 3
- Господин Хенгрид, не возражаете, если я поболтаю немного с Феликсом? - поинтересовался Скольд. - Все равно ведь сегодня никто не желает слушать музыку. Я здесь сижу точно бесполезное изваяние.
- Иди уж, - махнул рукой гном и присосался к трубке.
Феликс к тому моменту допивал уже вторую бутылку. Глядя в никуда, здоровяк что-то бормотал себе под нос и время от времени взмахивал огромными ручищами - словно отрабатывал боковые удары. Да оно, скорее всего, так и было - Феликс ведь всерьез вознамерился нанести визит в 'Три подковы', чтоб 'побеседовать о жизни' с гужующимися там сектантами.
Несмотря на количество выпитого, Феликс был сейчас абсолютно трезв - с такой физической массой, как у него, требовалось выдуть не меньше средних размеров бочонка, чтобы почувствовать что-то, похожее на опьянение.
- Что, не играется тебе сегодня? - усмехнулся Феликс, когда Скольд расположился напротив.
- Не то слово, - вздохнув, промолвил юный музыкант. - И не только сегодня, а весь последний месяц. Не могу я больше этого выносить.
- Не понял, - Феликс пристально посмотрел на него. - Чего ты не можешь выносить? Неужели Хенгрид еще и прибираться здесь тебя заставляет? - последняя фраза была шуткой, но Скольд принял ее за чистую монету.
- Да нет же! - слегка раздраженно произнес он. - Я говорю о своей жизни в целом.
- Чем же она тебя не устраивает? - Феликс откинулся на спинку стула и сложил руки на могучей груди, приготовившись выслушать исповедь страдающей молодой души. Но Скольд сумел изложить своей проблемы всего двумя фразами.
- Я не в силах далее находиться в этом сером и скучном городе. Для того чтобы дышать полной грудью, мне требуется нечто большее.
- Ты угадал, - Скольд не разделял его веселого настроя. - Впрочем, чего тут гадать-то? Талантливые люди из всех провинциальных городов всегда стремились именно туда.
- Это так, конечно, - промолвил Феликс. - Но ответь мне, пожалуйста, с каких это пор наша Билана стала, как ты выразился, серым и скучным провинциальным городом?
- А что, разве это не так? - Скольд удивленно вскинул брови. - Здесь невероятно трудно продвинуть что-нибудь новое. Взять, хотя бы, местный театр. Заканчивается тысяча сто шестьдесят первый год, а на биланских подмостках до сих пор идут пьесы столетней давности!
- Ты думаешь, в Эльнадоре по-другому? - хитро прищурившись, спросил Феликс.
- Я не знаю, - развел руками Скольд. - Но ведь Эльнадор - самый большой город Арлании, там все должно быть иначе!
- Я расскажу тебе кое-что о Эльнадоре, - Феликс подозвал подавальщицу и попросил ее принести второй стакан - для Скольда. - Отсюда, издалека, тебе может грезиться чудесный сказочный город, в котором музыканты, художники, поэты и актеры чувствуют себя лучше, чем рыбы в горном потоке. Но эта картина имеет мало общего с тем, что происходит в Эльнадоре на самом деле. Можно сказать, что ты сейчас находишься в более выгодном положении, чем артист, добившийся успеха в столице.
- Да как такое может быть?! - недоуменно воскликнул Скольд. В этот миг подавальщица поставила на их стол высокий хрустальный стакан на серебряной подставке.
- Сейчас объясню, - сказал Феликс, наливая вина себе и юноше. - Пускай ты не имеешь признания, за тобой не ходит по пятам толпа восторженных поклонников, и в карманах твоих не особо звонко. Зато - ты ни от кого не зависишь и волен в любой момент заняться, чем заблагорассудится. Другое дело - известный актер или певец. Они по прошествии определенного времени становятся заложниками своего дела и собственных образов. Давай-ка, малыш, выпьем за свободу от всяких рамок. А после я продолжу свой рассказ.
- Хороший тост, - кивнув, сказал Скольд.
- Суть заключается в том, - промолвил Феликс, отхлебнув вина, - что именитый артист в гораздо меньшей степени принадлежит себе, чем начинающий и никому не известный. Смотри. Допустим, ты - успешный исполнитель любовных баллад. Имеешь собственный дом в Эльнадоре, целый штат прислуги, и полные сундуки золота в погребах. Вроде бы, все складывается просто замечательно. Но вот твой импресарио устраивает для тебя гастроли по Арлании - скорее всего, в этот маршрут войдут не только все большие города, но и более-менее крупные поселки. А у тебя как раз начался роман с прелестной фрейлиной из королевского дворца, и свидание, во время которого должно случиться самое главное, запланировано как раз на день отъезда! А отказаться от гастролей нельзя - надо ехать, иначе граждане очень быстро тебя забудут, и золотишко в подвалах перестанет прибывать. Домой ты вернешься лишь через несколько месяцев, а за это время тебя успеет забыть возлюбленная красотка. И это только один, далеко не самый неприятный пример из жизни большого артиста...
- Тем не менее, это - совсем другая жизнь, нежели та, которой я живу здесь, - возразил Скольд.
- Покуда ты не добьешься успеха, тебе и в Эльнадоре придется вести точно такую жизнь, - сказал Феликс. - Даже, пожалуй, немножко хуже. В Билане у тебя, по крайней мере, есть дом, семья и готовые поддержать тебя в трудную минуту верные друзья. В большом городе поначалу не будет ничего. А сколько времени продлится это 'поначалу' - неведомо, должно быть, и богине. Ты, конечно, найдешь себе новых друзей. Если дела будут идти хорошо, обзаведешься жилищем, и со временем сможешь позволить себе перевезти на новое место своих родителей. Но прежде, чем все это произойдет, тебе, дружок, придется скушать не один мешок соли и горького перца.
- Что-то я тебя не пойму, - с тенью обиды в голосе произнес Скольд. - Ты как будто не хочешь, чтоб я хотя бы попробовал начать новую жизнь в столице.
- Так ты действительно намерен это сделать? Что ж, буду только рад, если у тебя получится. Я вовсе не хочу разубедить тебя, а лишь пытаюсь объяснить, что при близком знакомстве с Эльнадором ты поймешь, что тамошняя жизнь мало чем отличается от той, что так рано тебе надоела. Там, конечно, больше блеска, успеха и золота, но вместе с тем - больше и грязи, порока, насилия. И все эти вещи очень тесно переплетены между собой...
- Все равно, - упрямо произнес Скольд. - Я хочу увидеть все это. Хочу оказаться на его улицах. И как можно скорее.
- Что ж, я, пожалуй, смогу тебе помочь, - Феликс разлил по стаканам остатки вина и тут же подал Аль-Харону сигнал насчет новой бутылки. - Через пару недель в Эльнадоре пройдет очередной фестиваль 'Бардовская осень'. Я уже подал заявку на участие. Так что, если ты уже созрел для такой поездки, можешь отправиться вместе со мной. Познакомлю тебя с нужными людьми, объясню, как там вообще нужно вертеться. Только учти - после фестиваля я еще с месяц поработаю на улицах, а после вернусь в Билану, и дальше тебе придется разбираться самому. Уверен, что не оступишься? Там это может очень плохо закончиться. Помнишь, что случилось в Эльнадоре с Велоном?
- Велон? - спросила вдруг девушка из-за соседнего столика - она, оказывается, с интересом слушала весь их разговор. - Велон Сарадип?
- Я не знаю его фамилии, сударыня, - улыбнулся Феликс, подняв веселый взгляд на новую собеседницу. - Вы, может, присоединитесь к нам? - Не слишком удобно общаться на таком расстоянии.
- С удовольствием, - девица встала и, плавно покачивая бедрами, подошла к их столу. Феликс любезно сдвинул в сторону свободный стул, чтобы она сразу смогла сесть. Скольд понял, что внимание друга перестает ему принадлежать. Но главные слова уже прозвучали - Феликс пообещал ему помочь устроиться в Эльнадоре.
- Меня зовут Эрис, - сказала красотка. - Извините, что подслушивала вас. Просто вы говорили о вещах, которые мне интересны... или знакомы.
- Как я понял, вам знаком Велон, - сказал Феликс. - Если, конечно, мы говорим об одном и том же человеке.
- Что ж, это легко выяснить, - промолвила Эрис. - Кстати, ко мне можно обращаться на 'ты' - чай, не королевская фрейлина. Как выглядит тот Велон, что был упомянут три минуты назад?
- Ну, - на лице барда появилось задумчивое выражение, - он невысокого роста, брюнет, волосы слегка курчавятся. Довольно худощавый, но с явной склонностью к полноте. Должно быть, ему просто редко выпадает шанс как следует поесть.
- Сам-то ты никогда такого случая не упустишь, - пошутил чуть захмелевший Скольд.
- Что есть, то есть, - улыбаясь, развел руками Феликс.
- Велон не растолстел только потому, что изнутри его гложет черная злоба, - холодно произнесла Эрис. - И зависть ко всем на свете. Всюду, куда бы он ни был приглашен, Велон жрал за четверых, будто прорицатель сказал ему, что смерть уже заглядывает в окна. Да, это Сарадип. И я не спешила бы относить сие создание к человеческому роду.
- Категоричное заявление, - Феликс почесал поросший жесткой черной щетиной подбородок. - Чем же оно обусловлено? Мне Велон вовсе не показался каким-нибудь гнусным негодяем. Да, в еде он был тороплив и невоздержан, но лишь потому, что до этого две недели голодал, бродяжничая на улицах Эльнадора.
- Вот даже как? - Эрис выгнула изящную бровь. - Стало быть, Сарадип встретил-таки ту единственную судьбу, которой был достоин? Безмерно жаль, что он не остался в ее объятиях навсегда.
- В чем же дело, объясни нам, наконец, - не выдержал Феликс. Он был по-настоящему заинтригован - на время забыл даже о своих планах устроить молотилку унылым завсегдатаям 'Трех подков'. Все-таки, не слишком приятно было узнать, что не так давно ты помогал человеку, которого окружающие считают последним мерзавцем. И все потому, что последние несколько месяцев Феликс провел в путешествиях по стране, редко задерживаясь в родных краях.
- Охотно, - Эрис снова улыбнулась, но улыбка эта была скорее презрительной, нежели радостной. - Я познакомилась с этим типом не так давно, но уже успела от него пострадать. Велон, знаете ли, создал для себя некий иллюзорный мир, в котором он является едва не властелином всего света. Согласно правилам, которые Сарадип сам придумал, люди должны любить и уважать его - даже если он будет пускать ветры в ответ на их слова. Особенно это касается женщин. Велон искренне удивляется, когда кто-нибудь из нас отвергает его ухаживания. И если бы он только удивлялся...
- Кое-что начинает проясняться, - протянул Феликс. - Но четкой картинки пока что нет.
- Сейчас будет, - заверила его Эрис. - Когда наши с Велоном дороги пересеклись, он, по своему обыкновению, начал домогаться и меня. После того, как я объяснила ему, что столь грязные предложения исключают возможность даже дружеских отношений между нами, Велон прекратил свои заигрывания. Но это вовсе не означало, что он исчез из моей жизни. Как я потом узнала, Сарадип начал распускать обо мне мерзкие сплетни. В его рассказах я представала опустившейся шлюхой, готовой на что угодно ради дешевой брошки или простого глотка вина. Из-за поганого языка Велона в моей жизни возникли весьма серьезные проблемы. Не так уж просто оказалось отмыться от дерьма, что успело натечь из его вонючего рта. И я - далеко не единственная, с кем он обошелся подобным образом! - резко закончила девушка.
Пудовые кулаки Феликса к этому времени успели не только сжаться, но и побагроветь от напряжения.
- Вот значит, какому гаду я помог выкарабкаться из грязи! - в бешенстве рявкнул бард. - Его на деле следовало втоптать туда как можно глубже! Что ж, я этого так не оставлю. В один из ближайших дней разыщу Велона и поговорю с ним так, как он того заслуживает!
- Не кори себя, - Эрис неожиданно погладила его по плечу. - Вижу, ты действительно не знал, с кем имеешь дело. А искать его бесполезно. Я уже наводила справки. Сарадипа нет в городе.
- Так он же как раз был в Эльнадоре, - сказал музыкант. - Мы вместе вернулись оттуда, совсем недавно.
- Нет, - покачала головой девушка. - Я на этой неделе пыталась его найти. Велон бесследно исчез. Думаю, он, наконец, понял, что здешняя земля горит под его ногами, и решил удрать за границу.
- Надеюсь, судьба его все-таки накажет, - Феликс, как бы невзначай, положил широкую ладонь на запястье девушки. Та не спешила убирать руку. - Эта шмакодявка - единственное, что заинтересовало тебя в нашей со Скольдом беседе?
- Нет, есть еще кое-что, - на этот раз улыбка Эрис была очаровательно веселой. - Вы много говорили о Эльнадоре и о возможном переезде туда. Я ведь тоже хочу перебраться жить в столицу. Искала лишь достойную компанию для путешествия.
- Можешь теперь считать, что ты ее нашла, - произнес, рассмеявшись, Феликс. - Если не секрет, чем ты собираешься заняться в Эльнадоре?
- О, у меня грандиозные планы, - Эрис мечтательно прикрыла глаза. - Хочу попробовать устроиться актрисой в королевский театр.
- Неплохо, - одобрительно кивнул бард. - Кстати, именно там будет проходить фестиваль, на который поедем мы со Скольдом. Я кое-кого знаю в театре. Могу познакомить, если желаешь.
- Я буду очень признательна, - промурлыкала девушка. - Насчет выступления на фестивале - я могла бы подыграть тебе на арфе.
- Хм, это превосходная идея. Решено! - провозгласил Феликс, проткнув воздух похожим на обрамленную в серебро сардельку пальцем. - Сделаем совместную программу на троих. Две гитары и арфа - это здорово поможет нам выделиться среди прочих участников. Нужно будет, конечно, все отрепетировать, ну да время для этого у нас есть. Фестиваль стартует через две недели, а в Эльнадор нам лучше прибыть дня за три до открытия. Так что, давайте начнем репетировать завтра же, в полдень. Место встречи - 'Кирка и кувалда', а отсюда мы отправимся ко мне домой. Ну а сегодня... - Феликс сделал многозначительную паузу. - Сегодня я, как и собирался, навещу гнездышко тошнотворных нытиков, скулящих с подачи старого алкоголика о том, что мы все умрем.
Эрис выглядела несколько разочарованной. Скольд усмехнулся - он знал, что его габаритный товарищ никогда не меняет своих планов. Даже если вдруг появится столь уважительная - точнее, уж, соблазнительная - причина.
- Ты поосторожнее там, - сказал юноша. - Все-таки, Ганри - волшебник. Да и среди его 'паствы' могут найтись чудотворцы.
- Это ничего, - Феликс постучал пальцами по корпусу своей лютни. - Думаешь, почему я сегодня прихватил ее, а не гитару? Я ведь владею музыкальной магией, так что биться буду не в одиночку.
- Ну что ж, тогда - в добрый путь, - улыбнулся Скольд. - А я, пожалуй, пойду поиграю для наших гостей. Недолго ведь им осталось наслаждаться моим присутствием здесь.
Глава 4
Сам не зная, для чего, Шентор покинул свой пост и побрел по городским улицам вслед за демоническим горбуном.
Ворота, к которым он был прикреплен, не относились к числу главных входов, и с наступлением полуночи закрывались. И за то, что Шентор ушел по своим делам за десять минут до конца смены, с него никто не стал бы спрашивать. Казенные алебарду и доспех юноша, как положено, оставил в служебном помещении - при нем остался лишь собственный короткий меч.
Сражаясь с нервным напряжением, Шентор неслышной тенью следовал за магом. Тот смотрелся очень внушительно даже с расстояния двух кварталов - ближе Шентор не подходил. Стражник видел, как идущие навстречу горбуну прохожие спешно перебегают на другую сторону улицы. Что ж, этим людям не приходилось, как Шентору, выбирать между стремлением избежать опасности и воинской честью...
Джорандо свернул в один из узких окраинных переулков. Шентор выждал некоторое время и приблизился к перекрестку. Он успел увидеть, как горбун, наклонившись, входит в какой-то дом. Через мгновение дверь захлопнулась. Шентор в раздумьях застыл на тротуаре, не зная, как ему поступить.
Юноша вспомнил о леденящем ужасе, который он испытал, стоя напротив Джорандо, всего лишь полчаса тому назад. Именно это и не позволило Шентору развернуться и направить стопы в сторону дома. 'Он явно явился в город с недобрыми намерениями, - подумал стражник. - Я должен разузнать о нем побольше'.
Осторожно подойдя к зданию, в котором скрылся Джорандо, Шентор, пригнувшись, прокрался мимо окна, после чего взобрался на стоявший у стены бочонок для мусора и приложил ухо к вентиляционной решетке. Будь сейчас день, его голова, заслонив крошечные просветы, выдала бы самоотверженного юношу. Но в городе царила ночь, а переулок, где сейчас находился стражник, был освещен крайне скудно - на всем его протяжении горело лишь несколько чадящих факелов. Те, кто находился сейчас в доме, ничего не заметили.
- Ну как можно было прислать сюда такое чудовище? - услышал Шентор чей-то недовольный возглас. - С каких это пор столичная Академия превратилась в музей уродцев?
То говорил не горбун, но речь явно шла о нем. Конечно, Джорандо был самым настоящим чудовищем, но у кого же хватило смелости высказать это ему в лицо?
- Он единственный среди нас, о чьей причастности к братству некому даже подозревать, - а вот теперь уже звучал голос горбатого мага. 'Что за ерунда? - подумал Шентор. - Он говорит о самом себе в третьем лице. С чего бы это?
- Можешь не объяснять, - будто отмахиваясь, произнес второй говоривший. - Проблема заключается в том, как с такими внешними данными стать уважаемым членом общества. Ты ведь, если не ошибаюсь, именно этого хочешь?
- То, о чем ты сейчас упомянул, - как раз твоя забота, Харнулл, - последовал ответ. - И я очень надеюсь, что ты меня не разочаруешь.
Последнюю фразу Джорандо произнес хриплым свистящим шепотом. Такая интонация гораздо больше соответствовала его наружности. Шентору стало не по себе - как если бы страшный волшебник сказал эти слова, стоя прямо над ним, и протягивая к незащищенному горлу юноши свою огромную длань.
- Нет-нет, конечно, что ты! - хозяин дома словно почувствовал, что перегнул палку - речь его утратила даже намек на превосходство. - Снадобье Орлиного Великолепия - вот что нам для этого потребуется. Правда, придется повозиться, чтобы в нужном количестве достать необходимые ингредиенты. Но уж с этим я разберусь. Кое-что у меня и сейчас есть. Вот, посмотри, - Харнулл забренчал какими-то склянками.
'Кто же они такие?', - подумал Шентор. Решив больше не искушать судьбу, он медленно слез с мусорной бочки, затаив дыхание, отошел от дома Харнулла и двинулся к выходу из переулка.
В том, что эти двое замыслили что-то весьма нехорошее, Шентор не сомневался. Вот только, что он мог сделать? Безусловно, в такой ситуации не обойтись без помощи волшебника. Знакомых кудесников у Шентора не было, и он решил с наступлением утра наведаться в Магическую Академию.
Пламя костра весело потрескивало, жадно облизывая черное от копоти днище походного котелка с вечерней похлебкой. Но, похоже, лишь пламени в эту суровую ночь и было весело. Члены 'отряда Дорнблатта' пребывали в том же сумрачном настроении, с которым выехали из города.
Заффа помешивал деревянным черпаком аппетитно пахнущее варево. В суп угодили сочные свиные сардельки, сушеные грибы, свежие помидоры и морковь, репчатый лук, зелень, рис и несколько сортов ароматных специй. В чем, в чем, а в приготовлении вкусной и здоровой пищи тучный биланец знал толк получше многих других.
Индалинэ Итрандил сидел на расстеленном поверх жесткой степной травы темно-зеленом покрывале и одну за другой проверял свои стрелы - будто с минуты на минуту должен был начаться не ужин, а ответственное сражение.
Бард что-то тихо наигрывал на гитаре. Андрей, усевшись поблизости от огня, листал одну из захваченных с собой книг. Борланд, сунув руки в карманы штанов, прохаживался вокруг своих спутников.
Невдалеке похрапывали лошади. Над костром время от времени проносилась черная тень. Но единственный, кого она могла бы насторожить, был погружен в чтение и не замечал ничего вокруг.
- Ментор родился, - не выдержал, наконец, Весельчак. Выражение это он подцепил от студентов Магической Академии. - Ну чего вы молчите, ребята? Языки проглотили?
- А ведь и правда, - выпрямившись, поддержал его верный друг Заффа. - Путь едва начался, а мы ведем себя так, будто уже проиграли девять схваток из десяти.
- Все всегда решает последний бой, - улыбнулся эльф.
Долгонос сыграл вступление из арланского боевого марша.
Четыре взгляда скрестились на лице Андрея Королева. Все ждали, что скажет по этому поводу он.
Землянин понял, что нужный момент настал. Если он сию минуту не растопит успевший нарасти между ним и компаньонами лед, то уж верно, не сумеет сделать этого никогда.
- Я полностью разделяю ваш оптимистичный настрой, друзья, - сказал Андрей, закрыв книгу и встав.
- Отлично! - воскликнул Борланд. - Стало быть, мы... - не успел он закончить фразу, сказав 'одна команда', как рядом с костром возник, будто соткавшись из ночной темени, седой юноша в черных одеждах. Впрочем, те, кто был с ним знаком, знали, что это создание лишь кажется молодым. Возраст его значительно превышал годы, прожитые всеми остальными участниками похода, вместе взятыми.
- Ну как же это так, господа? - обиженно протянул Ревенкрофт. - Неужели вы забыли про меня? А я ведь тоже целиком и полностью уверен в успехе нашего мероприятия.
Глаза землянина округлились от удивления.
'Существовали явления, от которых невозможно спрятаться. Явления, которых нет и не может существовать в мире. Существовали вампиры', - пронеслись в голове Королева строчки из популярного на Родине фантастического романа1.
- Если меня не подводит зрение, - медленно произнес Андрей, - я вижу перед собой...
- Вампира, - закончил вместо него сам кровосос и согнулся в изящном поклоне. - Нахейрос Ревенкрофт к вашим услугам, - в этом жесте было больше шутовства, чем настоящего этикета. Королев заметил это и не смог удержаться от улыбки. 'Все-таки, это - старый добрый сказочный мир, - подумал русский маг. - А по законам сказки все всегда кончается хорошо'.
- Пестрая, однако ж, подобралась у нас компания, - промолвил Андрей.
- Такая же пестрая, как мой суп, - сказал Заффа, снимая с огня котелок. - Который, кстати, уже пять минут, как готов к употреблению. Налетай, братва!
Во время трапезы Заффа предложил наложить на принадлежащих отряду лошадей Заклинание Скорости. В отличие от активации Большого Портала, это прошло бы незаметно для возможных наблюдателей, но позволило гораздо быстрее добраться до Диких земель. Разумеется, лидер отряда согласился с предложением своего давнего друга.
После ужина путники достали спальные мешки и отправились на боковую. Роль ночного дозорного взял на себя вампир - ему не составляло труда не смыкать глаз до самого рассвета. Андрей отнесся к предложению Ревенкрофта с некоторой опаской, но промолчал - раз уж клыкастому доверяет Борланд, то, видимо, и остальные могут в его присутствии спать спокойно.
Глава 5
Вдыхая свежий воздух сентябрьского утра, Велон Сарадип сидел на скамейке в королевском саду Эльнадора.
В саду, принадлежавшем монарху самой большой и богатой страны континента! А ведь еще совсем недавно Велон и представить себе не мог ничего подобного. Никак не думал многострадальный биланец, что его вторая попытка наладить новую жизнь в Эльнадоре окажется настолько удачной.
Хотя, разумеется, именно о таких вещах он мечтал в течение всей своей серой, тоскливой, состоящей из бесконечной череды мелких подлостей жизни.
В отношениях Сарадипа с собственным 'я' присутствовал один небольшой нюанс, в существовании которого Велон даже самому себе признавался весьма неохотно. Да, он спал и видел себя богатым и знаменитым, жаждал славы, признания, любви окружающих. Но понимал - сначала задним умом, а с годами все яснее и отчетливее - добиться этого он сможет лишь при невероятном стечении удачных обстоятельств, либо же абсолютно бесчестным путем. Но чем-чем, а везением судьба Велона никогда не баловала. Никакими особенными талантами - если, конечно, не верить его собственным застольным речам - Сарадип от роду не обладал. Желания обучиться какому-либо доходному ремеслу у него тоже не было. Велон страстно желал полными горстями черпать дары жизни, но признавал - он попросту не достоин этого. В жизни Сарадипа оставался лишь тот самый бесчестный путь.
Осознание это сделало Велона еще более ожесточенным, чем он был прежде. Всепожирающий огонь зависти ко всякому, кто был хоть в чем-либо успешнее его - да хоть на пяток сантиметров выше - пылал в груди этого человека. И не было такой подлости, которую Велон Сарадип не был готов совершить, чтоб подняться ступенькой выше по лестнице, на вершине которой, сверкая золотом и рубинами, возвышался роскошный трон хозяина жизни.
Сейчас же, сидя в тени неувядающих кустов белой сирени, Велон размышлял о том, как ему укрепить свое нынешнее положение. Работа, которую он получил, едва явившись в Эльнадор - других претендентов на место помощника палача в городе просто не нашлось - была, конечно, недурна. Но лишь по меркам прежней жизни Велона. В иерархии, на которой держалось социальное устройство Эльнадора, Сарадип по-прежнему был никем.
Не так давно он получил жестокий урок, после которого, наконец, перестал почем зря трепать языком. Столкнувшись на улице с подвыпившим молодчиком, Велон полез на рожон, щегольнув своим 'высоким положением в обществе'. Но парень тот оказался выходцем из уголовной среды, а с этими ребятами отношения у Велона не ладились никогда. Впрочем, наверное, и простой работяга не упустил бы возможности поставить на место такого 'важного государственного служащего', каким является подмастерье исполнителя наказаний. В общем, в итоге Велон получил неслабого пинка, едва не угодил под лошадь и, обделавшись от испуга, с позором ретировался. Вновь беготня по городским улицам в провонявших дерьмом штанах! Это было невыносимее всего - ведь однажды он уже бежал так, спасаясь от местных бродяг, которых посчитал содомитами.
Вспомнив о том эпизоде, Сарадип в ярости скрипнул зубами. 'Ну ничего, - подумал он, мысленно обращаясь к опозорившему его детине. - Я запомнил твое лицо. Когда-нибудь поквитаемся'.
Да, работенка ему досталась, хоть и не пыльная, но уж, пожалуй, самая позорная из всех возможных. Наверное, даже в адрес самого его шефа - старого Гримли - не звучало столько проклятий и оскорбительных слов. К тому же, никто за пределами Королевского квартала не знал, как выглядит Гримли - работал-то кат всегда в маске. А вот Велону маска положена не была. И всякий раз, как Сарадип подавал палачу топор, он слышал в свой адрес такие цветистые 'перлы', несущиеся из толпы, что даже его собственное воображение распространителя грязных сплетен вывешивало белый флаг. Не раз и не два Велон ловил на себе косые взгляды на улицах - из-за этого ему пришлось отказаться от прогулок по большому городу. А эти прогулки имели для Сарадипа смысл - ведь там, среди обычных людей, он чувствовал за собой хоть какую-то значимость. По крайней мере, до тех пор, пока окружающие не узнавали, кто он такой.
Но город хоть и огромный, а подмастерье ката в нем - всего один. И если его не знала в лицо девица, которую Велон намеревался охмурить, напоив вином, за соседним столом обязательно находился человек, пребывающий в курсе дела. 'Хоть бы раз они промолчали, - злобно подумал Велон. - Что, у меня нет права на личную жизнь?!'.
Всю жизнь ходить, оглядываясь, выслушивая оскорбления и снося тычки, Велону совсем не улыбалось. Как не улыбалось ему до скончания дней таскать на поясе бляху мерзкого прислужника.
То, что в Королевском квартале его никто не замечал, определенным образом играло Сарадипу на руку. Зато его и не считали здесь достойной лишь плевков и затрещин тварью, как это было в большом городе. Помощника палача воспринимали как неотъемлемый элемент интерьера - такой же, как вычурная садовая скамейка, на которой он сейчас сидел. Он был нулем - но хотя бы не меньше. А от нуля можно ползти в любую сторону. Главным вопросом в жизни Велона сегодня было - с чего начать?
Единственной должностью, предполагавшей хоть какие-нибудь перспективы, была для Сарадипа та, которую он уже имел. Но продвинуться в системе исполнения наказаний он мог единственным способом - подсидев своего непосредственного начальника, палача Гримли. Как это сделать, если Велон Сарадип не обладает нужными навыками и даже не сможет как следует размахнуться, чтобы снести голову приговоренному к смерти?
'Стало быть, надо этому обучиться, дружище, - подумал Велон. - Да-да, стоит, наверное, попросить старого пса рассказать мне о тонкостях его работы. Только как-нибудь ненавязчиво, чтобы Гримли не понял, для чего мне это нужно. Как бы мне половчее все обставить?'.
Тут Сарадипа осенило. Пытки! В обязанности палача входила не только расправа над приговоренными. В мрачные казематы, где правил бал старый Гримли, доставляли особо опасных преступников, не пожелавших сделать добровольного признания. Не все из них заканчивали свои дни на эшафоте - большинство отправлялось в тюрьму. Но прежде Гримли при помощи огня, железа, веревок и множества хитроумных приспособлений развязывал им языки. Велон успел заметить, что старому палачу эта часть работы совсем не нравится. Гримли пытал убийц и грабителей неохотно, потому только, что в противном случае он был бы уволен. Напившись, палач частенько на чем свет стоит костерил правила, по которым ему приходилось жить.
'Так почему бы не избавить старика от этих неприятных обязанностей? - ухмыльнувшись, подумал Велон. - Чтобы научиться рубить головы, я могу потренироваться на тыквах, но пытки - тонкое ремесло, можно сказать, искусство. Темные эльфы, я слышал, даже какой-то специальный титул присваивают тем, кто в нем преуспеет. Что ж, решено. В ближайшее время постараюсь набиться к Гримли в ученики. А сам буду упражняться в рубке - кстати, не стоит, наверное, ограничиваться тыквами, - Велон подленько захихикал, поглядев на резвящегося поблизости упитанного пса. - Когда же я освою все грани ремесла ката, настанет время избавиться от старого Гримли. Как? Оговорю его. Или подставлю. Он должен исчезнуть, освобождая дорогу мне - великому Велону Сарадипу!'.
Велон отвлекся от своих грандиозных планов на будущее и погрузился в эйфорию, которую дарило ему осознание теперешнего положения - пусть мелкого, но все же неизмеримо лучшего, чем та жизнь, что Сарадип вел прежде. Здесь, в Королевском квартале никто не смотрел на него свысока, разве что сквозь пальцы, но ведь это - совсем другое! Неприметной блохой скакал Сарадип по владениям арланского монарха, отщипывая от государственного достояния крошечные кусочки, которых ему хватало, чтобы чувствовать себя почти счастливым. Он часто вызывался помочь при разгрузке повозок с продовольствием - несколько лишних монет никогда не помешают - и, разумеется, подворовывал, откладывая в нашитый под курткой мешок по палке колбасы, батону ветчины и головке сыра из каждого ящика, пока в потайном кармане оставалось свободное место. Снабжение, назначенное для королевской стражи, было весьма щедрым, и пропажи этих продуктов никто не замечал.
Такая прибавка к государственной кормежке несколько изменила внешность биланца. Случись поблизости кто из его прежних знакомцев - он вряд ли опознал бы Велона с первого взгляда. Сарадип отъелся, растолстел и залоснился, жесткие курчавые волосы его отросли почти до плеч, а глаза заплыли жиром.