Хорошо сосредотачиваться на одном надолго. Например, просто тихо лежишь и смотришь, слушая свой "поток", не прерываясь и не отвлекаясь...
И всё время нужно внимание к неопределенному - такое не стоит очень грубо и сразу определять...
__
Чистая и праведная энергия ветшает и грязнится как белье. Постоянно нужны новые ресурсы...
Держаться! - вот девиз-идея. Т.е. вот, так трудно, неприятно и непонятно, что хочется отступиться и уйти, или пойти на компромисс, но ты - без борьбы, как щелчок безотказный машины - держишься, будучи проникнут чувством, похожим на спокойное и собранное достоинство - которому меня научили книги, лучшее в лучших героях, способное стать достоянием каждого. Но я ещё не жил с ним и оно не окрепло. Вряд ли оно выживет при самом действии, но в каждой паузе можно возобновлять его.... Даже больше: это не только чувство - в нем много знания...
__
Люди нехороши, но не имеют черных умыслов. Они на это также малоспособны, как и на светлый умысел.
Впрочем, подобные высказывания весьма относительны - к примеру, могут быть разные представления о том, что есть умысел, а тем более, что такое черное и злое...
__
Поздно ночью - а я теперь люблю засыпать долго, отдаваясь "потоку" - готов до утра не спать, но лишь легче засыпаю - не заметив и приближения его, примерно через час уже схвачен сном - причем, со сплошными сновидениями - в черноте вдруг слышу звон чайных ложечек о чашки и вижу прием гостей по высшему разряду - на представительной даме, в частности, бархатное и черное, как ночь, платье.... Сколько же их было, кстати, этих захватывающих и составляющих высокое действо встреч во всех странах и во все времена - и каков итог?...
Представишь это и почему-то поймешь, что ты в каждом своем действии продолжаешь всякие бесчисленные ряды и вряд ли отличаешься от стоящих в них. Все так внушительно, что, как говорится, никуда не денешься...
__
Надо быть положительным, а не отрицательным вот в каком смысле /нелегко передать и нелегко понять правильно - потому что легко - неправильно/: лучше в ничто видеть что-то, чем в что-то - ничто. Тогда уже не будет скользящего взгляда. Что-то скрывается даже за явным ничто...
__
Снова и снова: в одиночку Жене не помочь, а вот если мы все вместе дружно навалимся, то обязательно поможем. У него же осмысленный взгляд - мне всегда казалось, что это главный критерий. Это проверка всех нас, чего мы стоим - которая пока говорит, что все мы - мелкая монета. Родной брат и родной сын в страшной беде, а четверо рядом почти как ни в чем не бывало занимаются своими делами и говорят "а что мы можем сделать, мы всё перепробовали", в отношении его ограничиваясь утилитарным и совершенно бесполезным для больной души.... Он просто в пустоте затерялся и потерял себя - ведь у него нет голосов и кошмаров и он только сидит целыми днями напролет; отсюда и его бессмысленное веселье и придумки, типа нежелания ходить в туалет.
Мы же всё только разговариваем, причем каждый впадает в претензию и не слушает другого, сообщая свои "наблюдения". Объединить нас могло бы страстное желание помочь ему, но его нет у них. Временами у кого-то жалость загорается или возмущение, и он учит или ругается, а мама запевает гимны от избытка "высоких" чувств.... Я и сам не делаю всё возможное. Иначе и они бы, возможно, постепенно включились. А так каждый остается при своем мнении и на своем месте - при своих делах, занятиях и удовольствиях; и не оторваться, самое малое - великая жертва. И опять же, раз нет желания и стремления, то нет и развития понимания...
...Какое там "не всё" - почти ничего не делаю - типичный контраст между моими словами и делами - обесценивающий слова или наводящий на ложное их истолкование...
Когда рассуждаю, чувствую себя умным, страстным и справедливым, а когда делаю - глупым, неискренним и даже подленьким из-за малодушия и прощения себе всех гадостей и слабостей.
Никто так сильно не подвержен страху, как тот, кто сильно подвержен гневу - всё тот же размах полюсов. Гнев перед сколько-нибудь слабейшим, страх перед сколько-нибудь сильнейшим.
Но Жене совершенно необходима дисциплина - что-то твердое, ведущее его и не дающее расслабиться. Это должно быть чем-то незыблемым, как бы и не нами установленным, как бы совершенно и не зависящим от нашего желания или чувства - так что мы не можем ни отменить - хотя бы и в виде "исключения" - ни смягчить такое положение - тогда он не будет воспринимать это как ополчение против него и будет позволять нам без всяких затруднений быть с ним хорошими, но строгими. Говоришь с улыбкой: "Что ж, Жень, ничего не поделаешь, придется тебе сегодня обойтись без сладкого" - и как ни в чем не бывало продолжаешь позитивное и доброжелательное по отношению к нему поведение. И еще надо, чтобы ему было интересно.... Ведь когда с ним обращаешься хорошо, то и он себя ведет хорошо - он же стеснительный неженка. Но понятно, что не удовлетворяет такая ситуация, когда ты подошел с добрыми советами и т.п., постоял, фиг получил и отошёл - это не то.... Нужно что-то деятельное и неформальное, словесное же и вовсе вторую роль играет - как и в любом деле.
Всё это не возбужденная болтовня и прожекты, но идеи и убеждения, в единственной истинности которых я убежден.
__
Ничем не выдай себя, раз ты так уязвим и неспособен. Сюда же: не спеши с делом. Думай больше, а делать начинай с меньшего. И чурайся спонтанного. Это горький повседневный опыт.... Есть апробированные действия - пусть и неверные или недостаточные - их делаешь, не думая, но если ты хочешь расти, то ты должен делать новые дела и старые делать по-новому.... Не выдай себя даже блеском глаз...
...Хорошо, конечно, когда есть цель, но нужна не только она, но и путь к ней. По сути, каждая точка пути - цель; "не выдать себя" есть более близкая - и реальная - цель, чем желание "быть очень хорошим", но всё равно между тобой и ею немалое расстояние и оно проходится, лишь осмысливаясь. Иначе не дойти, как если бы ты не видел и не знал дороги...
__
Так зарапортовался, что пора пустить поток антиобъективного, случайного и необязательного!
Все равно же есть понимания по максимуму - огромными буквами по небу или четким голосом в черной и тихой ночи - и по минимуму - маленькими буковками всяких там записей и книг.
Хотя это неизбежно - то, что всё поверяешь не столько "абсолютной" истинностью, сколько традицией / и то и другое - "на слух"/.
__
Нет, Женя не уважает меня, и это издавна. Да ведь и я по отношению к нему - да и ко всем - почти всё тот же и действительно почти что глуп и нехорош. Всё время пытаюсь учить и помогать, указывать и угрожать - не удивительно, что он предпочитает Вовку, хотя тот - как и ко всем - вполне инфантилен и равнодушен.
__
"Солнце" - "сердце".
А "середина" - "серая".
__
Снова посетило ощущение, что у родных "душевной жизни" меньше, чем у меня и она у них какая-то чужая. А те, кто на улице ещё менее "живые" и ещё более "чужие" /уже как бы и не люди!/. Ну, и самая последняя ступень - иностранцы.
__
Имею право на странные, но чуть ли не единственно дающие ощущение жизни - и даже гармонии в ней - привычки. Например, люблю наблюдать тот же "поток" в себе; или сажусь у окна и, попивая чай, смотрю на людей на улице - конечно, предпочитая женские фигуры! - может, бинокль купить?! - причем в душе рождаются неопределенные чувства-вопросы-ощущения и ты не расстаешься с ними. ...Быть может, всё определенное живет только в действии, а всё неопределенное - в душе.
Впрочем, это всё о том же: о покойной неспешности, когда не претендуешь ни на что не только пред людьми, но и пред Богом - и значит, знаешь своё место в этом мире и ценишь то, что и как в нем делаешь. Мне всегда казалось, что вся эта суета нервна - и создается из-за какой-то внутренней ущербности.
Это живет во мне, но не живет в этих строчках.... Если в вас ничто не вспыхнуло, то вы не поняли. Вините себя и слова, но не вините идею.... Ирония, как и смех - дешева. Как и всякое отрицание. Отрицание не созидает, поэтому лучше отрицать молча...
Жизнь в нас существует и помимо наших усилий - она как трава, как природа. И мы её как траву не замечаем!
__
Высшее без низшего - это Бог без людей - нельзя понять и нельзя сказать, что это такое; также и низшее без высшего - это люди без Бога...
У русских классиков - Толстого и Достоевского - не было этого разрыва, но они заблудились, не совсем справились...
...Я всё увлекаюсь генерацией идей, а не воплощением их. Нет воссоединения теории и практики, а оно - по моим "теоретическим" предположениям - дало бы поразительные, резонансные результаты.
Кстати, возможно ли постижение, если идти не путем "чистой" мысли, а путем "чистого" дела?
__
Молодая парочка из 25-го дома...
Наши жизни описаны, обозначены и поставлены на полки, с одной стороны и запиханы в дома, с другой...
Сейчас, когда у меня идет такой блестящий поток мыслей, говорю я: "ужасно захватывающая штука - жизнь!" - но знаю, что и этот всплеск подобен эфемерным цветам...
__
Вот и ответить спешим. Разве нас гонят?! Но, конечно, нужна самая настоящая выдержка!
__
С радостью обращаюсь к радости и воодушевлению, а к печалям, напротив, с неохотой бреду - и упираться пытаюсь, твердя: "не обращай внимания", "бодрей" и т.д., но всё дело в том, что поводов для радости гораздо меньше, чем для печали...
__
Человек, лицо...
У человека лицо поврежденного! Его лоб! Его беззащитные руки.... Общее как Бог, а индивидуальное как человек...
__
Вспомнил, как смотрел в институте прекрасную и уникальную цветомузыку, не испытывая ничего конкретного... - но вот сейчас вспомнив, что-то испытал...
__
Мы все упали на эту землю - просто пришиблены к ней...
__
Быть может, если долбить их - не один раз, а два или три, по Евангелию - то всё же что-то стронется в родителях, что-то блеснет, как догадка...
Я же и сам отнюдь не всё слышу с первого раза... - вырабатывается навык слушанья разговоров, которые всегда сродни болтовне.
Впрочем, так долбить надо глухим, вроде папы. А с некоторыми, разговаривая, чувствуешь, что они прислушиваются и тут "орать", конечно, неуместно.
__
Надо писать жизнь в размерности самой жизни - т.е. ничего не выбрасывая, секунду за секундой! Ведь разница между жизнью и концентратом жизни очень существенна.
...Показать - ведь это очень много - ничего нельзя показать, не объяснив; в показе всегда скрыто объяснение - а иначе ничего не показано.
__
Меня никто не любит; даже неприязнь чувствую со стороны домашних. Особенно, когда даю себе "волю" - впрочем, тогда я и сам себе резко неприятен, потому что или высокомерно ироничен, или назойливо желчен, или удивительно бездушен и всегда нервен.
Впрочем, мы все - впятером - друг к другу относимся с неприязнью; но и обойтись друг без друга не можем...
Но "на людях" я другой - впрочем, только потому, что воли себе не даю.
__
см. чуть ранее / "орать"/. И ещё одно важно, когда имеешь дело с глухими крепостями: их надо застать врасплох, а не "шуметь" бесцельно и регулярно.
__
"...Твои черные мысли написаны на твоей порочной физиономии". - "Уже порочной?" - "Конечно. Запомни: где глупость, там и порок". /Мол, то, что ты глуп, не подлежит сомнению - хотя это совсем не так/.
__
Что это такое со мной сегодня? - три часа ночи, а бешеная энергия не уезжает. Причем не нервная, а творческая - последние листов 8 - это ее работа. /Ночь с 7 на 8 сентября./
__
См. ранее: приятно сдобный запах ладоней, приправленный едва ощутимым запахом пота... - родственно нежны ладони со щеками и носом, к которым они надолго прилажены.
И нет ничего неприятнее рук грязных и в чужом воздухе каких-то казенных - мыльная вода стекает с них отчетливо серой.
__
Нет, разве под силу мне со столь многими людьми бороться? Мне страшно, страшно... - но футбол и хоккей ты сегодня всё равно будешь смотреть! "Буду смотреть их как воплощение сил" - оправдание; но: "это ведь чуть ли не единственное действо людское, которое ты можешь наблюдать со стороны, это лучше, чем из окна наблюдать прохожих". ...Подлая душа, живет в тебе старое и ты никуда от него не можешь деться. Всё меняется, но всё и оставляет свою метку, свой след.
Я взволнован - Л. приехала вчера. Но не из-за неё самой взволнован, к ней я равнодушен, просто: "гости". Сегодня, когда днем вышел к ним "разговаривать", думал: "не буду ничего особенного им говорить - а тем более возражать - так, как в прошлом году было /когда я был в той болотного цвета интеллигентной кофте/". Я сейчас мудрее и, хотя ещё вчера ночью - когда встречали Л. - всю дорогу с жаром "орал" папе свои идеи насчет Жени /он ничего по-настоящему не понял, но, кажется, был немного шокирован моей бешеной горячностью/, но понимаю уже, как страшно трудно что-то изменить.... Мир - это тьма напавшая и как ничтожно моё возмущение, когда, например, кого-то несправедливо ударили; мудрость нужна, мудрость - а возмущение - это обогрев пустоты.
Я сразу заметил, что Л. изменилась - ведь настоящие изменения чувствуются в каждом движении - как-то спокойней и сильней стала. Когда вышел, и слова не сказал, а слушал ее с напряженнейшим вниманием и даже повторял в себе то, что она говорила, желая запомнить /конечно, не удастся всё записать - а именно ради этого пишу и боюсь остановиться; а Вовка - он тоже слушал - был инфантилен, как всегда: положил голову на стол, на руки так, что торчали только глаз и огромный нос и, ковыряя в зубах и почесываясь, увлеченно следил за действом... а после - т.е. сейчас, когда едят - рассказывал, как он был на практике и как там мало спал - и это после того, что слышал! - эгоист! слушал, как к себе и своей будущей жизни не относящееся /как и мама - она наседка, желающая поболтать, увидеть радужный свет и т.д. - всё это я с неприязнью видел в каждой её реплике /вот то, что представляется, когда вспоминаю о ней: открывается рот - не вниз челюсть опускается, а вверх голова подымается - а глаза довольно-бессмысленные - и туда заносится сдобный кусок.///
Ох, бесполезно, не смогу я удовлетворительно восстановить ее речь - она говорила долго и каждая фраза была слишком значащей для меня /я даже хотел, чтобы она кончила - потому что был уже переполнен - и, как всегда, тяготило то, что придется писать - это всегда требует от меня судорожных усилий/. Было много типично разговорных переходов. Не было пауз или эпизодов и слов, которые не то, чтобы хотелось, а можно было пропустить.... Буду как попало писать, обрывками:
М: "...сейчас легче с присягой?" /Имеет в виду меня./
Л: "Да, в последнее время вроде бы никого не судили"...
М: "Помню, слушали проповедь Карева: целый час говорил всего на одно место: "Слово было Бог..." Мы после шли и всё обычное казалось нам таким незначительным..." /Тут единственный раз я хотел вступить, мол, а не тот ли это Карев, которого Крючков обличил, но, к чести своей, удержался /хотя встал молча и проверил: да, он//.
Л: "Да, одно дело понимать, а другое - уметь передать. Это дар"...
Л: "...молодой такой, всего два года после крещения, а так сильно Слово понимает. Даже Колю, пресвитера - хороший такой, через него не раз исцеления были - не раз поправлял, мол, нет, это не так, и всё так объяснит, что тот соглашался".
М: "Да, молодой потому что. Я молодой такая же была. Горение было. Даже удивительно, как близко может быть Бог к человеку. Он к молодым ближе..."...
Л: "Когда Горбачев и зам Рейгана по особо важным делам встречались, то тот его попросил, чтобы ему дали возможность съездить к Хайло на Украину".
М: "Я ведь знала Хайло и дом его - мы всей церковью его строили; тогда на окраине был, а сейчас, если город разросся..."
Л: "Нет, на окраине, улица такая кривая и путанная".
М: "Да, знаю, вот такие там черви" /показывает свой палец/
Л: "Так вот, подкатывает "чайка" и он с переводчиком.... Соседка говорила, что потом этого американца с Горбачевым по ТВ видела. Горбачев улыбается, что-то ему говорит, а тот так недоверчиво на него смотрит и, сцепив пальцы, руки за головой держит - тоже конечно, улыбаясь. ...Переписали всех - их 27 человек - и вскоре они /Хайло/ в США уехали - за всеми прислал какой-то миллионер. На каждого была дана такая большая виза, на ней и на русском и на английском написано, что такой-то обязуется оплатить все расходы по переезду таких-то в Нидерланды - они сначала в Нидерланды поехали, а уж оттуда - в Вашингтон". Мама довольно расцвела: "Ну, как они там?" Л: "...Все уехали, кроме того, который в тюрьме ещё и другого, который не захотел - мол, здесь нас понимают, а там всё чужоё". Вообще, Л. как-то сдержанно говорила, разве что, не осуждая - мол, ну уехали и уехали, я ничего не говорю. М: "Да, соблазны потом..."
Л: "Сейчас выпускают, но многие еще сидят по-прежнему. А вот этому второй срок угрожает. ...Любу выпустили, а Наташу держат на следствии". /И т.п./
М: "Говорят - ты знаешь? - что у милиции есть "стакан" - там можно только стоять - так там нашего Гену сутки держали".
Л: Да, слышала. А вот ещё что есть - "лестница". Как-то растягивают человека. Любой преступник больше двух часов не выдерживает и всё рассказывает. Так там брата N. /не помню/ четверо суток держали"...
"...Вышел худой, просто страшно глядеть. Вместо пальцев только кости - вот как костяшки кулаков у меня".
"...Сестра верующая - прекрасный костоправ, специалист по внутренним переломам - рассказывала, как её пригласили к N.N. Тот вышел из тюрьмы еле живой, его так избили на допросе, что у него сместился желудок на 12 см - прилипнув к какому-то органу; масса переломов и т.д. Когда она его массажировала, то всё плакала. Сейчас он вроде бы ничего, но у него после каждого приема пищи начинается вздутие живота и боль - он не хотел говорить про боль, но вздутие-то видно. Плачет, когда проповедует. "На вечернее собрание я уже не приду, что-то плохо себя чувствую" - а у него температура 39,5 - ему нельзя, нельзя, только когда лежит ему легче. А он ещё и крещение преподал, когда вода была 2 градуса" - я не поверил /а может и ослышался/ - "но ничего, хуже не стало". Я, про себя и с ужасом: "умрет ведь, это всё обязательно сказывается". М: "Зачем он так? Хотя я знаю один случай, когда одна женщина хотела принять крещение поскорее, потому что была больна туберкулезом и боялась, что не успеет, а после него полностью излечилась - тридцать лет прошло, а она всё еще живет". За окном две лакомые девицы болтали, катя по нарядной коляске. Что поделаешь - обратил внимание; кроме того, незнакомый человек всегда загадка, причем часто подозреваешь что-то хорошее и сильное /спасибо книгам/. У обоих - как и у ещё нескольких, одногодок - все с нашей улицы - кажется, нет мужей. Я помню темные, плохо освещенные вечера и они с дружками у дверей - смешки, голоса, какие-то интриги и признаки событий... - но теперь всё развеялось и остался лишь младенец. И, конечно, сразу появилась у одной мамаша - наверное, "спасает" и "принимает меры".... Эта "обычная" жизнь телесна - тело правит - и душа с духом почти ничего не весят в такой массе телесного. Им не летать, а не летающий дух - это не дух. Чтобы полететь, им придется зарядиться каким-либо наркотиком. ...Роскошные кресла лайнера, перевозящего в Америку тех проповедников - не прониклись ли они уважением к ним, к креслам, не ощутили ли радость и удовольствие?! Отречение от себя - это отречение от телесного...
М: "Ты ведь была у Моисеевых?"
Л: "Да, у его брата Романа - он у них руководитель хора. Они мне обещали показать его записную книжку и дать пленку послушать, но мы так заговорились, что забыли про это. С его женой мы каждый раз до 5 утра говорили. Она у него рта не закрывает, а он молчаливый ужасно - слова не вытянешь. И тоже видения видит - как Ваня.
М: "Как, действительно видели следы?..."
Л: "Да; у него сердце четыре раза проткнуто чем-то, что чуть потолще, чем игла /я про себя: "спица?"/ и следы побоев всюду - под ребрами, особенно. Его уже мертвого утопили. Четыре месяца оставалось до конца службы; ему еще 20 не было. Один старичок, как узнал про него, рассказал, что он уже давно об этом видение имел - лет 50 назад /я - недоверчиво/; мол, на берегу моря останавливается джип и четверо офицеров выносят мертвого юношу в солдатской форме и голова его запрокинута; причем мимо него пронесли, так что он его лицо запомнил - сам офицер его голову зачем-то поднял.
М: "О Ване и в ООН писали".
Л: "Да. И правительству пришлось назначить спецкомиссию по проверке. Приезжали, выкопали гроб, но там уже одни кости. Зачем-то руку подняли... /М: "Оставленная хижина"/. Конечно, комиссия признала, что он утонул - ведь ещё раньше так говорили. Один из комиссии у могилы сказал Роману: "да, хороший у вас брат был, жаль, что утонул". Р: "Да, утонул - убили" - он смелый, тоже 2 года сидел. Наши верующие братья, как только тело выдали, сразу опознали, что били и мучили, и что его уже мертвого топили. Причем ещё одной старушке видение было, что 4 часа он умирал - выходит, 4 часа его пытали...
...После года службы он приезжал, Ваня, в отпуск...
В нем не только сила, но и власть была /М: "да, у него была наивная вера". Я: "почему?" /всё про себя//. Там у них дома брата N. пригласили помолиться над больной девочкой лет 5-ти, а он пригласил с собой и Ваню. Только Ваня помолился, как от болезни и следа не осталось. /Пишу я не так - смахивает на басенки старух, а Л. очень хорошо и спокойно говорила и видно было, что и в голову ей аффектация не приходит./ Ещё был случай: один солдат в разговоре в своем солдатском кругу сказал, что, мол, вот если мне дадут отпуск домой - а он был неблагополучный и неисправный солдат - то тогда я в Бога поверю. Ваня говорит ему: "будет тебе отпуск" и тут же, в это же самое время звонят и вызывают этого солдата: "отпуск". Тот на аэродром и домой. А солдаты рассказали офицерам, что Ваня-то говорил - у них уже с ним война была - и те погнались за уезжающим на аэродром, чтобы он не улетел, но не успели. Стали разбираться, кто звонил. Оказалось, из штаба. Звонят в штаб, но там говорят: "никто не звонил и ничего не говорил об отпуске". Ангел, наверное... Когда Ваню спросили, кто его лучший друг, он сказал: "ангел". К нему постоянно один и тот же ангел прилетал. Один раз он сидел, отдыхая на траве у джипа, и ангел прилетел: "что Ваня, отдыхаешь?" "Да, уже долго отдыхаю". "А мне дальше - я в этот город спешу". Это Керчь была. Мы как-то забываем, что ангелы служат, потому что они служебные духи. Часто не знаем, как получается справиться с трудностями, а это, может быть, ангел перед тобой идет и дорогу расчищает. Их в Египет воевать посылали - и его тоже, хотя он и не принимал присягу - там война была с Израилем, страшное дело, что творилось. Но когда приехали в Египет, сразу приказ: "всю часть отозвать". И даже отпуск дали. Услышал Бог его молитву.
А как с присягой было: все против него и вот однажды солдаты его и уговаривают, и подначивают, и ругают - мол, что тут такого и т.д. Он им всё спокойно и терпеливо объяснил, но они никак не отставали. Тогда он говорит: "принесите мне присягу" - напечатанную. Они принесли, не веря своим ушам: неужели, мол, сдался? А он взял ее и молча на глазах у всей толпы разорвал. Они все оцепенели. Хотели наброситься, но что-то им помешало. Но это не всякий сможет, Ваня был человек исключительной силы, ведь он и на небесах был с ангелом и с ап. Павлом разговаривал". М: "Как, на каком языке?"
Л: Каждый на своем, а ангел переводил.... А в гробу он лежал - волосы черные, ни одного седого - такая сила - а вот Юра N. так весь белый лежал - от потрясения начисто поседел.
Его записная книжка в Братском Вестнике печаталась и там было: "Помнишь, Ваня своё первое видение?" /в 14 или 15 лет/ "Помнишь слова, которые ты видел на небе?" /Господь запретил ему передавать их другим людям/".
М: "У нас была пленка с записью Вани /я её тоже помню, но не помню, что на ней в деталях и не помню, как она была записана/ - только она очень неразборчива, я только с третьего-четвертого раза что-то смогла разобрать; но мы её спрятали - тогда обыски были - и куда?"
Л: "Похож на своего младшего брата - тот умер, когда ему было всего 5-6 лет - прямо копия. Тоже Ванюша. Родители у него молдаване, даже и не говорят по-русски и Ваня сам выучился". /Какой футбол, Боже, какой футбол!? Но ведь и какие два тяжеленных баула - еле дотащил и один-то?! Какие арбузики и тортики; какие разговорчики? И неужели всё это сосуществует в одном мире?
...М.: "Крючков ведь по-прежнему на нелегальном положении, уже 18 лет - хотя и "потеплело"".
Л: "Да. Про него говорят, что это апостол нашего времени. У него есть дальнозоркость...
М: "Да, как он разоблачил все замыслы КГБэшников. Ему этого никогда не простят".
Л: "Да, я не верю - хотя они и говорят: выходи, мол, ничего не сделаем - что, выйди он, его бы оставили в живых. Всё же удивительно, что за 18 лет его не нашли, ведь верующие все на виду".
М: "Ну, верующих-то очень много, целая армия, в каждом городе они есть.... И потом, он укрывается не у верующих - есть законы об укрывательстве - а у сочувствующих. Квартиры сейчас теплые - сидит себе!... И какие он кассеты распространяет!"
Л: "Вот что мне рассказывали: когда его младшему сыну исполнилось 3 года - а сейчас ему 17 и после того он отца так и не видел - представилась возможность повидаться ему с ним у его жены. Побыли они там 2 часа - сын испугался его очков, но отец только смеялся: ничего, мол, к вечеру разберется, кто его отец - и вдруг звонок: верующая старушка пришла и зачем-то сразу рвется попасть в комнаты. Жена сдерживает ее, спрашивает: вам чего? А та что-то невразумительное говорит насчет их мебели, которую она хотела посмотреть, и в спальню входит, где были отец с сыном. "Ах, у вас гости, не буду вам мешать, я пошла" - и сразу ушла. Крючков: "Кто это был?" - "Да верующая, знакомая". - "А зачем приходила?" "Да что-то я не разобрала, насчет мебели что-то..." - "Я пошёл" - "Да что ты, может, ты ошибаешься, я её знаю, останься ещё немного, посиди, ведь сколько не виделись" - "Нет" - и ушел. А через 20 мин. - наряд милиции.
60 лет вот недавно ему исполнилось".
М: "Уже 60! - с 42-х ведь пошёл". /Я, кстати, вспомнил, что мама про Хорева рассказывала: его выпустили с тем, что он должен являться каждый день на отметку в отделение, но он им сказал: "я не затем вышел, чтобы дома сидеть - я ничего не боюсь, сажайте ещё, я не боюсь умереть на нарах" - и сейчас он везде разъезжает и проповедует - ничего ему не сделали, смолчали, закрыли глаза./
Ранее, Л: "...сейчас оправился и веселый ходит, но два инфаркта перенес и это сказывается, конечно..."
..."Самое страшное в тюрьме для верующих - это то, что их помещают в одной камере с мерзкими людьми. /Я, с ужасом: "гомосексуалисты?!"/ Вообще - там люди погибшие. /М: "Там поэтому и верующие нужны - они же совсем заблудшие"./ Они на всё способны, у них уже ничего нет. Мат сплошной и со всех сторон". /П. - он сидел - рассказывал тюремную забаву: привязывают, двоим за члены веревочку и велят, чтобы они ее дергали - сначала потихоньку дергают, но мало-помалу от боли и от того, что кому-то кажется, что другой дернул сильнее, расходятся и уже дергают изо всей силы. Зато тот, кто выдерживает, становится королем, его кормят всем, чем душе угодно и т.д./
А это уже в самом конце было: Л. перевела разговор на какую-то девочку 6-лет и случайно упомянула, что она очень капризная - после чего разговор вернулся к религии:
Л: "...Ну, разве это народ не погибший и не достойный уничтожения? И Ване тоже было сказано: скоро приду. Ведь всё в морали и нравственности поставлено с ног на голову. Вот, например, ещё 70 лет назад женщины причесывались у себя, а в парикмахерских были кабинки, а сейчас там - огромные стекла и их там причесывают, а с улицы всё видно. /Я удивился про себя: что тут такого? Меня больше шокировало, что сама Л. полулежала на диване./
М: "Привыкают, ко всему люди привыкают; "что тут такого?" - говорят". /Конечно, у них на языке вертелись более сильные примеры насчет целомудрия - которое было упомянуто - но они не приводились по понятным причинам./
М.: "Я вот в Ленинграде была - там все дети страшно капризны. "Деда, я здесь сойти хочу; хочу и всё" - и весь троллейбус её уговаривает. Что из них вырастет?"
Л.: "У меня есть подруга неверующая, так она так с матерью обращается, что мне просто стыдно и неудобно присутствовать. Говоришь ей, а она: нет, мать у меня плохая, вот если бы она была как твоя, тогда, конечно, другое дело. "Но ведь твоя мать институт кончила, у неё в заводоуправлении люди в подчинении, а моя - только семь классов, и рабочей всю жизнь была". - "Ну и что"".
...Смотрел футбол и горячился: "Жестче, жестче надо! И резче - без этой возни в центре поля! Дави, как клопов и вот увидишь, сразу развалятся!"... "Гол!" - и в восторге поднял сжатую в кулак руку. А сбоку зеркало и я, скосив зрачок, увидел себя: мертвое, запавшее лицо, а главное, и мертвые глаза.... Потом пошёл в зал, где звучала баптистская музыка - кстати, перекладывают ее по эстрадному! - и в туманном свете нашей большой люстры увидел и прочел листок баптистский же: "Жатва Господня... надеются на знание, но мы ожидаем апокалипсис. ...Что сделал ты? С чем придешь ты? - вот осень жизни..." Как всё в одну кучу мешается! Л. смотрела на меня искоса, но я не смутился, во взгляде читающем была затаенная ирония и легкомысленная улыбка.... Но продолжим, осталось передать то, что говорилось о магии и сатанинских силах:
Л.: "Я по работе недавно познакомилась с заведующей рынком N.N. Это такая женщина - она звонит даже жене прокурора, мол, "Алло, это ты Наденька"; короче, у ней весь город - знакомые, и вообще - вес, я до этого и не знала. Мне нужно было одно лекарство - сама я ей о нем не говорила, и передать не просила, но её бухгалтер ей передал и она весь город уже с утра обзвонила, но ничего не вышло - слишком редкое лекарство. Говорит: вот, не смогла. А потом как-то пристально на меня посмотрела и говорит: Л. И. пойдемте ко мне в кабинет и давайте, я вам молитвы почитаю - всё пройдет у вас". Л.: "Я сама верующая и верю, что если помолюсь, то мне Бог поможет". Они разговорились, и та вот что рассказала:
В молодости я познакомилась с одной и та мне сказала: "Ты молодая и красивая, а в жизни так много нужно - хочешь, я тебя научу магии. У тебя, как и у всех, наверное, есть предубеждение против этого, но вот я тебе дам книгу "Черная Магия" - почитай. Вот, например, весной перед Пасхой ручьи текут, так ты смотри, где они воронку образуют - это, конечно, простым взглядом не увидишь - и копай в том месте - всё тебе будет, что ни пожелаешь". Уговорила. А там не только читать надо, но и делать; причем, есть легкая, средняя и тяжелая книги и начинать надо с легкой. Там сначала было про то, как по левой руке можно всё определить, а дальше шли уроки со свечами и перед зеркалом, которые и читать и делать надо между 11 и 12часами ночи. Доходит до клятвы: ночью уколи палец и напиши клятву кровью, а потом пойди и брось написанное в реку. Я молодой была, ничего не боялась - всё сделала, пошла и бросила - и легко себя чувствую, всё нипочем, но когда обратно шла, как будто тяжесть какая-то стала на меня наваливаться и как будто сзади кто-то догоняет, так что даже дыхание слышно - а оборачиваться нельзя и ноги ватные. Еле дошла. Назавтра к той: всё, не буду Магией заниматься. Но та опять принялась ее уговаривать, мол, например, язычки пламени будешь видеть и они тебе клады с золотом укажут - и уговорила. Повторить сначала надо было. Во второй раз клятву давала уже легко. Потом доходит до следующего: поставь, мол, перед столом три стула и перед каждым положи отломленный кусок хлеба и соли. Сделала, сидит, ждет. Вдруг случилось как бы колебание пространства и глядит - уже сидят трое. Без рожков, обыкновенные люди, только глаза страшные. Принялись есть хлеб с солью с жутким чавканьем. Быстро сожрали и, опять поколебав пространство, исчезли; стол чист, как будто на нем ничего и не стояло. После этого, кажется, она ещё раз бросила и ещё раз та её уговаривала и опять она уже ничего не чувствовала: ну, едят и едят. Дошла до ещё одного действа - наверное, через сколько-то других уроков - надо лечь и ждать. Ждет, вдруг мужчина медленно, не сводя с неё глаз, подходит; подошёл и к ней стал наклоняться. Тут она не выдержала и закричала: "Господи, спаси и прости!" Что тут поднялось! - вихрь, мужчина исчез, только двери настежь открытые стоят. Она всю ночь до утра просидела на кровати, закутавшись в одеяло - с открытыми дверями. "Все, бросаю" - говорит, но та стала угрожать сатанинским наказанием, которое она на неё напустит. Как N.N. её боялась, умоляла, в коленях валялась, сколько страху натерпелась, еле отделалась. Тогда-то она и сказала себе: "раз есть сила дьявольская, то должна быть и Божеская". Но она как-то по православному ее понимает.... Но мы с ней не договорили, наверняка ещё будем встречаться...
Когда Крючкова искали, то тоже обращались к одной очень известной гадальщице и волшебнице. Та: "да, знаю Крючкова, но он вне моей видимости" - как написано: "укрою под сенью Всемогущего".
Потом N.N. встречала такого, который тоже читал эту магию, причем, видимо, тот другую книгу читал, наверное, среднюю. Так им многое вообще нельзя рассказывать - страшное возмездие угрожает".
М: "А вот еще духов умерших вызывают - тоже один, с этим познакомившись, уверовал в Бога. Приходят и говорят, что у них спросишь. Часто Пушкина вызывают. Говорят, что превратился в бесовский дух. В: "А вот в Библии рассказывается, как дух Самуила вызывали...". Л.: Нет, один брат объяснил, что на самом деле сатана воплощался в образ Самуила - ему это ничего не стоит". М.: "Ну, я-то слышала другое объяснение..."
...Л: "Я читала книгу "Сатанисты XX века"..." М: "Да, я слышала: поклоняются сатане - надо же до такого безумия дойти! - в США; и у нас тоже есть, например в Волгограде". Л.: "Мне N.N. говорила: пошли, сходим, ведь надо же и эти погибшие души спасать, но я: не-ет уж".
Л.: "Не только поклоняются, а и служат - так же, как Христу; и так же он их привлекает - они вовсе не какие-нибудь порочные. У них свои обряды; собираются в подземельях. Какие-то у них есть 666 ступеней; и клятвы дают. Мне рассказывали одну историю: было две подруги, журналистка и актриса /очень известная/ - журналистка-то потом и рассказала - и актриса вышла замуж за очень богатого, с положением человека, а тот был сатанистом и её тоже привлек. И во время гастролей /М: "Кастрюля? Какая кастрюля?" /Почудилось, уж не летают ли там, как ведьмы!// она не выдержала и всё рассказала журналистке, чтобы та написала об этом. И вот, когда писала, вдруг она читает в газете: "Убита известная актриса такая-то". Потом узнала, что у ней то ли сердце, то ли висок были проткнуты золотой булавкой.
А вот еще масоны есть - всё люди не какие-нибудь, а с положением и даже государственной властью - причем по всему миру - они тоже сатанисты. От них, говорят, все перевороты и войны идут. Рылеев, декабрист - масон. Они всегда найдут, где им собраться. Вот, например, в Москве в одном из метро есть подземелье - не знаю для каких целей оно предназначалось сначала - над входом - обычная дверь - надпись "Вход воспрещен" - но, если кто случайно туда попадал, то уже не возвращался. Вот там они собираются. У них знак, если правильно запомнила, сердце в треугольнике". Я подумал: "Действительно, многозначительно".
Верю ли я этому? Не знаю, но я поражен, что в подобное можно верить и об этом рассказывать. Если призвать на помощь "мои" рассуждения, то такое им не очень противоречит: над нашей "равниной" есть Божье - и под ней, значит, что-то может быть.
Последние два дня у меня какое-то удивительное, чуть ли не небывалое состояние и, быть может, отчасти из-за этого получаю такое впечатление от Л. /особенно, если учесть, что с неделю до того - в начале сентября - пребывал в полусне/. Бешеная энергия, сплошной поток мыслей - и несколько раз взорвался "вслух" /напр. вчера с папой и с Вовой, но об этом ниже/. Так что сегодня днем даже пришлось специально успокаивать себя /и удалось! - ведь так редко что-то действительно удается/: вчитывался, не спеша, дышал глубоко и спокойно, не шевелил тело, а внутренне "собирал" себя. Но это состояние тоже приятным никак не назовешь - давит не записанное, а нервы все равно дыбом - но не конфликтую, и с Л. тоже веду себя спокойно - потому что всё прорвалось в сторону идей, т.е. вовнутрь. То пусто было, а теперь всё кинулось и у меня голова кругом, не успеваю осмыслить, а тем более записать. А тут ещё надо досидеть прилично - Л. читает длиннющее благочестивое стихотворение.
__
Вчера вечером, встречая Л., говорил папе вчера же пришедшие идеи насчет Ж. и был крайне эмоционален. Папа, например, пытался перевести разговор - мол, поговорили об этом, и всё и, мол, дядя Б. звонил, они с дядей В. за грибами ездили... Я: "К хрену дядю В. и грибы! Я о Жене - не болтовней занимаюсь" - причем громко крикнул и даже не заметил, что совсем близко навстречу шёл парень. Но, собственно, ничего нового не было - и его реакция тоже не нова... / "Человек перестает расти, когда начинает считать, что знает достаточно для себя"/
...Вова: "у меня сегодня с утра плохое настроение было". Я - с иронией /у меня уже слетели тормоза, что я прекрасно сознавал, но энергия всё нарастала/, но он признался, что думал: "опять эта скотина к Жене пристала"! И что у него "нервы" - с самого утра! Вот тебе и безобидный, вот тебе и инфантильный! Я всё смеялся, всё иронизировал, с паузами мы с ним так до 3-х ночи проговорили, друг друга не видя и себя не видя - только до странности живые, переливающееся голоса. Я уже записал, что я тогда думал /глупость порочна; меня не любят и др./
Папе: "Как ты не понимаешь разницы между доверием и твоими подскоками из бесконечности, с которыми ты учишь, советуешь и т.п.!" - сейчас вспомнил это и то, как вопил об идеях и стало неприятно - а тогда-то упивался собой и гордился; "давил, как клопа". Как это ничтожно, нелепо - и неверно! А они правы /если не ослеплять себя отрицанием/.... Вот так качели: то подозрение, что я силен /силё-он/, то наоборот...
См. в начале: ...и Л., как женщину, оценивал холодно-беззастенчиво, сознательно выбрав место сбоку - и опять она мне совершенно не понравилась. Она искренняя, но задвинутая.... И одевается - какой-то жакетик, похожий на жесткий кожух, на котором углом обозначены груди.
__
Истина не требует того, чтобы её доказывали другим.... Истина - это то, что за доказательством, и она не для других, незнакомых со всей системой твоего мировоззрения - образующей истину...
Истина /только сейчас я это отчетливо понял/ должна служить и работать в самой твоей жизни и деятельности - т.е. так и оставаться "за кадром", в истоках и мотивах. Или - второй полюс - ты можешь написать её - дело в том, что писание достаточно объективно - в сравнении, например, с любой человеческой ситуацией, где ты всегда выступаешь, как субъективный участник, потому что в жизни существует только субъективное и действуют только субъекты...
Это не значит, что не надо говорить от имени истины. Главное: не доказывать её и не зацикливаться...
__
На вокзале видел почтовые вагоны - те самые, с которыми связаны кое-какие надежды на работу после армии. /Получаешь достаточно денег и даже можешь вино виноградное пить!/ Народец - мало приятного. И уж, наверное, пьют напролет; будет не лучше, чем в "коллективе". И папа: "нападают на них - там же не только письма, но и ценные посылки". Всё же, я не окончательно разочарован.
А когда обратно шли, видел, как около хлебного магазина хлеб выгружали: "ага, значит, и ночью дежурят в хлебном, а то мне говорили, что это отменили". Увидел и того, кто там работал: лет под тридцать, всклокоченный - наверное, спал.
__
С одной стороны, да, "дело" - это твердая опора, от которой происходит спокойствие и ясность. Но какое может быть спокойствие, если всё на нервах, если даже обычный вечер и обычные разговоры вдруг превратились в кипящий - в духе Достоевского! - котел, полный мучительно открытых и ускользающих смыслов...
То видишь, то не видишь. То загорается сознание, то гаснет. То оно говорит одно, то - другое, то - ничего...
__
Женю прорвало. Напялил черную кепку, а поверх пиджака надел короткую синюю олимпийку, отчего пиджак торчит как юбка. И взгляд обезумел и округлился. Милый неженка исчез, стал ругаться матом...
__
Очень чувствую - но почему-то равнодушно: я и без отказа от присяги, т.е. без геройства, погибну, скорее всего. Что уж там говорить: шёл, только шёл по улице - за деньгами; впервые за неделю вышел - и всю дорогу - правда, только туда - было ощущение какой-то странной неустойчивости.... Если не погибну - и морально - значит, истинно то, что Бог со мной и избрал меня.
Л: "Боишься ты в армию идти?"
Я. /помолчав/: "Мне некогда об этом думать.... Конечно, боюсь.... Ничего там хорошего не будет, ничего.... Один на один я никого не боюсь...". Странно, но и физически тоже - потому что бешенее и неукротимее многих.... Впрочем, все, пока свеженькие, храбрецы, но, получив и подустав, смиряются. Да, наверное, такое возможно, но в целом, на дальнейшее я никогда не смирюсь - поэтому только и допущу поражение.... Да, вспомнил ещё один эпизод из того разговора. Л: "Сестру N.N. положили в больницу, но её там не только не лечили, а напротив; у неё заражение крови началось и ещё что-то. Когда врачам медсестра сказала, что так и умереть можно, то они ответили: "пускай, умирает - она дочь антисоветчика". Но узнал ее брат, неверующий и он буквально ворвался в эту больницу и так им грозил - "я вас всех перережу, если сестра умрет, мне жизнь недорога" и т.д. /в моем стиле, кстати, но куда уж мне на самом деле так вбежать/ - что те чуть ли не перемерли со страху и ничего, как миленькие, принялись лечить. А брат уверовал - опротивели, говорит, мне все, разве это люди.... Да, но уже один против двоих - это смертельный номер; по сути, от их доброй воли будет зависеть, забить одного или нет. А против всех пойти совершенно немыслимо. Хотя я и всем могу подпольно сопротивляться - уклоняясь или мороча голову /конечно, они будут подозревать, что тут что-то неладно, но мало ли каких людей не бывает, а так-то я сверхдоброжелательный парень - всем трудно против улыбок идти! /нет, не всем - и кому легко, от тех у меня мороз по коже//. Впрочем, если вдруг "схватит", то могу и против всех пойти - легко теряю голову.
...Горячему легче уклоняться от острых углов и вопросов. Он на своей скорости увернется вполне естественно и как бы и не заметит препятствия. Но, конечно, горячему легче и "ляпнуть"...
__
Одно дело - ты и твоя жизнь для тебя самого и совсем другое - ты для других. Для себя ты единственен и открыт, для других же ты только одно из многих действующих лиц - по сути: имя и фамилия.... Сознавая это, чувствуешь себя спокойней - никому не обязан и никто на тебя на самом деле не обращает исключительного внимания. Можешь быть раскованным или хотя бы не сжиматься судорожно. Функционеру - функционерово, т. е. холодность...
И потом, люди не стоят особого уважения - так же, как и любая человеческая ситуация не требует особой тонкости и изощренного трепета.
Я всё-таки очень не ценю своё время - хотя, конечно, дерево растет медленно...
__
Как идея: телесно находиться в одном, а духовно быть устремленным в другое. Вот, например, в разговоре с Л. - о нем ниже - моё состояние было почти по-обычному напряженным и эмоциональным /так что не мог убрать с лица смущенную полуулыбку и посмотреть в глаза, и не вертеть журнала - да и характерная для меня дрожь всего тела была /не очень сильная//, но в тоже время работало во мне это новое - хладнокровное - отношение к людям и ситуациям. По сути, я не был смущен...
__
Листочек в черном дермантиново-пупырчатом море под названием "поверхность стола"; а перо как щепотка самая малая и оно умещается в кончиках сошедшихся пальцев - символизирующих, например, соединение всех пяти чувств/. Перо, скребущее то медленно и отдельно - словно потеряв направляющую силу - то нервно и быстро - закрутилось, закрыв собравшиеся с духом глаза.... А над листом - строго очерченным и уже частично отработанным, обжитым и рассказанным - нависло лицо - лицо, которого не видно в тексте, хотя в нем всё...
Всё-таки я мучительно записываю. Точнее, мучительно время между пришествием идеи и её записыванием.
Быть может, дело в противоестественности вспоминания недавнего? Я бы мог предварительно чиркнуть несколько слов.... Да нет, просто много в моей жизни расшатанности.
__
Зимой запальчиво писал Л.: "и я для них - баптистов - нехорош, и они для меня нехороши", но все же не исключал, что "подойду" когда-нибудь к ним. А сейчас думаю так: человек и жизнь очень сложны и нет ничего хорошего в залезании в прокрустово ложе; каждый должен идти своим путем, повинуясь внутренней логике развития и ни на что иное не реагируя. Хотя это не значит, что я не хотел бы сообщества...
__
Разговор с Л. Собственно, ничего нового я, конечно, не говорил - и не открывал для себя "на ходу", как нередко бывает - но поведение мое было в каком-то смысле новым. Не было напряженности вставшего в позу, говорил очень раскованно и спокойно, причем - ничего лишнего.... Хотя, это как посмотреть: я не умею - и не хочу - всё сводить к пустякам и не говорить ничего - нет, я говорил, но только старое и ничего особенно животрепещущего и личного. Говорил, потому что знал наперед, что она почти ничего не поймет - безопасно говорить "на воздух". Думаю, не было мальчишеской горячности и нельзя, например, ей подумать, что сейчас в своей комнате я дурью маюсь, валяюсь или шляюсь - и действительно это не так. Удивлялся тому, как легко у меня возникали ответы, - да, не новые для меня, но во многих случаях я такими фразами еще не думал. Ни разу не было и намека на замешательство от её вопросов. Да что это за вопросы - по сути, все они - люди - жалки и слепы, не им со мной тягаться...
Вот отрывки:
Л.: "Ты считаешь себя спасенным?" - "Кто это может знать наверняка? где критерий - не билет же вашего братства? Всё, что вокруг, об этом молчит - или говорит что угодно".