Аннотация: Лето кончилось. Кажется, что навсегда. И непонятно, в провале ты или в пролёте. А потом тебя перебрасывает за грань. Где тоже ничего хорошего нет. Впрочем, как и плохого.
Dark Window
Мёртвая ночь.
Темнота плотно укутала город, отстреливающийся ускользающими огнями. В союз с ней безмолвно вступил пронизывающий холод. И вот теперь они вдвоем образовывали то самое, что называется ночной порой в начале сентября. Только что щелкнула последняя секунда уходящего дня, и тот растворился в прошлом. А новый подзадержался где-то в дороге. Над городом властвовала ночь. Странный туман выползал из подвалов, канализационных колодцев и окон заброшенных домов. Он стелился по земле низкой пеленой, сквозь которую проглядывали кончики пожелтевшей травы. То белый, то серебристый, растекался он по оврагам, не в силах залить их целиком и оторваться от влажных склонов. Он безумно хотел туда, вверх, к небу, чтобы затопить своей сущностью весь мир. Но тщетно. Как и всегда, ему приходилось лишь ползти, ползти, ползти, стеля мягкую дорожку тем, кто в эту ночь прибывал сюда за новыми воинами и судьбами. За жизнями, торопящимися сейчас в темноте и одиночестве по делам, не сумевшим завершиться при свете яркого дня.
Луна застыла в небе и презрительно косилась вниз, наблюдая за безуспешными попытками тумана ворваться в воздушную стихию. С высоты блестящему зеркалу ночи он виделся обтрёпанными полосками марли, выпачканной цементом. Луна торжествующе улыбалась, но улыбка казалась отталкивающей, мерзлой. Не живой.
***
Так быстро я не бегал уже много лет. Ну да, бегал! Со стороны спортивные потуги вовсе не выглядели изящными движениями бегуна, плавно несущегося к финишной ленте. Мои изыски больше напоминали неравномерные скачки, перемежавшиеся с короткими паузами, когда легкие хрипло сотрясались при перекачке громадных объемов воздуха, а ноги блаженно отдыхали в неподвижности. Казалось невероятным, что я до сих пор не навернулся на каком-нибудь хитром ухабе или с разгону не врезался в глубокую лужу, замаскировавшуюся во тьме под идеально ровный участок дороги. Но бежать следовало быстрее и быстрее.
Минувший день получился зеброносным. Это когда судьба вручает последовательность из белых и черных полос, удивительным образом соблюдающих свою странную очередь.
Уходя с работы на обед, забыл запереть комнату. Выговор!
После работы завернул в сберкассу, чтобы заплатить за квартиру, и, несмотря на очередь, успел! Превосходно!
Потом поехал к другу и не застал его дома. Ну, как обычно!
Возвращаясь к остановке, заметил знакомых мужиков, приготовившихся выпить на развалинах замороженной стройки, и успешно пристроился! Тоже неплохо!
Добравшись до дома и почти заснув, обнаружил, что на стройке забыл свою сумку, а в ней паспорт, только что полученные водительские права и пропуск на работу! Катастрофа!
Теперь я несся обратно к стройке и размышлял над тем, успела ли моя судьба поменять местами полосы.
Если успела, то я сейчас благополучно разыщу во тьме свое имущество и в будущем постараюсь таких проколов избегать.
Если нет, значит смысл черной полосы заключался в безвозвратной потере всех документов, идентифицирующих меня, как личность. О такой перспективе не хотелось и думать. Поэтому все мысли вращались как раз в данной плоскости.
Да, так прокалываться мне не приходилось уже давно. Страшно представить, какое огромное число объяснительных придется сочинять, начиная с только что наступившего дня. После утери пропуска у нас на работе заполняли только один документ - заявление "по собственному желанию". За утерю паспорта, как известно, светит крупный штраф. А чего стоит получить новые права...
Чувства, оскорблённые изнурительным бегом, ворочались в глубоком провале. Мерзкая безысходность глушила любые связные мысли. В голове вертелась всего одна разборчивая фраза: "Господи, только бы обошлось! Только бы обошлось!" В проскользнувшую мимо секунду она прозвучала в две тысячи сто тридцать седьмой раз.
Скатившись по раскисшему от дождей склону и чудом не опрокинувшись вниз головой, я удачно затормозил, ухватив холодную трубу, на которую когда-то цеплялась проволочная сетка, преграждавшая выходцам из вполне завершенного мира доступ к богатствам стройки. На данный момент сетку практически везде срезали заботливые руки и уволокли в неизвестных направлениях. Края полусорванных фрагментов утоптали в грязь многочисленные ноги тех, кто навсегда уяснил истину, что кратчайшим расстоянием между двумя точками является прямая.
Надо мной нависла громада шестнадцатиэтажного массива. При свете солнца, озарявшего даже самые тусклые краски, дом казался заботливым другом большого калибра, бережно склонившимся над мелюзгой, вроде меня, чтобы обогреть, защитить и вытянуть из серых мелочей, превращающих секунды в острые иголки проблем. Сейчас все было иначе. Стены могильной плитой очерчивали ровный контур на фоне звездного неба, а окна представляли собой черные дыры в заведомо враждебные миры. Проникнуть туда решались только местные бомжи, которые уже давно пользовались достоинствами неохраняемого объекта. Больше всего я опасался, что, отправляясь в дальние странствия, один из них прихватит мое движимое имущество, безалаберно брошенное у всех на виду. Наверняка он сочтет его подарком судьбы или счастливым предзнаменованием. Мысль о находке будет согревать хозяина загребущих рук всю длинную ночь, точно так же как мысль о потере бросала меня сейчас в противную мелкую дрожь. Нет, это невыносимо. Миллионы простых, ничем не примечательных людей спокойно спят в своих постелях. Может, даже раскатисто храпят. А если и нет, главное заключалось в том, что мне приходилось шарится в проклятой темноте. Именно мне, хотя моя личность ничем не хуже тех, вышеупомянутых миллионов.
Катализаторами печаль усиливали сырость и зябкость. Чавкающая грязь спокойствия не добавляла. Прожектора, естественно, не горели и находились в полуопрокинутом состоянии. Луна пряталась за темной высоткой, так и не превратившейся в заурядное жилое здание. Я спустился в овраг, куда отблески огней близлежащих домов уже не добирались. Вокруг чуть слышно колыхалась тьма, прерываемая клочьями тумана, стелящегося по земле. Немного поблуждав среди штабелей бетонных плит, я все-таки сумел обнаружить место скоротечного праздника. Сердце радостно ухнуло. Визитка из чёрной кожи превратилась в древний корабль викингов и плыла теперь, разрезая поверхность бледноватых хлопьев, словно пенистые гребни морской бури. Отбросив ненужную мистику, я сообразил, что туман затопил пирамидку кирпичей, которую венчало мое чуть не утраченное сокровище. Внутри зашевелилась и начала подниматься волна ликования. Я спасен. Я могу полноправно вернуться в прежнюю жизнь. Я сейчас оторвусь от земли и улечу прямо в небо, навстречу ветрам, ревущим в недостижимых прежде высотах.
Последнее осуществить мне, конечно, не довелось. Неважно! Зато я не чувствовал ног, которые, пользуясь моментом, уносили меня поближе к стенам, где для их продвижения простиралась вполне пригодная местность. Эйфория затопила душу целиком и полностью, и только подвернувшаяся под ноги ржавая труба, вывела меня из состояния безразмерного счастья. В голову тут же заскочила мыслишка из завершившейся черной полосы. Да, мое время пришло, но не закончится ли светлая полоса столь же скоротечно, что и другие. Успею ли я до ее завершения хотя бы благополучно добраться домой? Но ложке дегтя не под силу испортить двухсотлитровую бочку меда, что так усиленно воспринималась душой, парящей в призрачных небесах.
Что-то мелькнуло в воздухе, вырвавшись со второго этажа. Пока я собирался сформулировать вопрос, не мешок ли с цементом жаждет познакомиться с моей головой, темная масса по-кошачьи изящно приземлилась неподалёку и выпрямилась в струнку. Сердце снова ухнуло, только уже далеко не радостно. Возможно, бомж, упустивший счастливый шанс, спешил вернуть его другим, более жестким способом. Я приготовился к защите, но тут от сердца отлегло. Существо, оказавшееся прямо передо мной, несомненно принадлежало к женскому полу. Облегающая блузка,скрывающая пышный бюст, просторные брюки делового стиля, длинные волосы. Только кожа странно темнела и смазывала черты лица. Мысленно я хотел спросить, как же моим глазам удается рассмотреть контуры незнакомки в кромешной тьме? Не туман ли помогает?.. Изящная рука женщины, покоившаяся на бедре, молниеносно вцепилась в мой воротник прежде, чем я успел выстроить слова вопроса про туман. В следующую секунду душа снова сверзилась в пропасть ужаса, а тело летело навстречу долгожданным небесам. Полностью оно свой порыв так и не реализовало, ворвавшись в черный проем пустого окна.
А приземлился я вполне удачно. Даже не вполне, а очень удачно, потому что не разбил лицо об жесткую поверхность пола, украшенную продранным линолиумом. Повинуясь неведомым инстинктам мои руки скользнули вперед, а тело совершило мягкий кувырок, состыковав с полом в первую очередь не хребет, а пружинящие подошвы "адидасов". На большее организм оказался не способен. Туловище просто вытянулось по холодной поверхности, а глаза уставились в потолок и квадрат окна, где красовался таинственный женский силуэт. Странная слабость охватила конечности, а из темного провала двери хлынул туман. Я не успел озадачить себя вопросом, бывает ли туман в домах, хоть и недостроенных, да еще на втором этаже. Зловещий силуэт склонился надо мной.
Теперь я мог разглядеть ее подробнее. Похитительница полночных гуляк оказалась негритянкой! Симпатичной или нет, сказать не могу: негритянок мне доводилось видеть разве что на экране телевизора, да в журналах. Кроме того, ее лицо явно не украшали отвратные волдыри и шрамы. Я попытался поймать её взгляд, да не сумел. Глаза незнакомки заволакивала мутная пелена. Или мне лишь чудились эти странности? Вопрос, возможно ли без видимых затруднений закинуть меня на второй этаж, тоже остался незаданным. Леденящие пальцы неприятно сомкнулись на моем горле. Я слабо дернулся и увяз в затопившем комнату тумане. Пальцы надавили сильнее. Я судорожно выдохнул. Захват сжался еще больше. Я попытался вдохнуть и не смог. В горле что-то слабо и безболезненно хрустнуло. Пальцы мягко скользнули по моей коже, и я успокоился. Засасывающая неопределенность покинула мой разум, растворилась в тумане и сейчас вместе с ним утекала из комнаты.
"Поднимайся,"- прозвучало во тьме. Губы женщины шевельнулись совершенно не в такт звукам. Я медленно поднялся. Пальцы, в которых уже не чувствовался холод, ухватили мое запястье и потащили вперед. На стене я заметил зеркало. Под ним валялось мятое тряпье и изодранный половик. Но глаза не хотели смотреть вниз. Они смотрели перед собой и видели зеркало. И то, что стояло за треснувшей гладью.
Когда-то залитое амальгамой стекло представляло собой идеальный квадрат, но теперь верхний правый угол превратился в плавную гиперболу. Данный недостаток все же не мешал отражать и мою фигуру, и силуэт таинственной незнакомки, прооперировавшей мне горло. У себя на лице волдырей я пока не обнаружил, зато разглядел уродливые морщины. "Тело... не могло... постареть... за..." Слова угасли. В вопросе отпала необходимость. Я перевел взор на отражение женщины. Оно уже не казалось мне чем-то неприятным. Но и привлекательным его я называть пока не собирался. Оно просто было. И все.
Чужие глаза светились непонятными серебристыми бликами. "Взгляни", - прозвучало где-то в моей глубине. Я бесшумно повернулся на носочках и взглянул туда, где в серебряной глади, испещренной серыми жилками, отсутствовали зрачки. За притягивающую муть. Туда, где не было ничего и было все. Там я увидел долгожданную свободу. Свободу от одиночества. От скуки. От суеты. От тоски. От неопределенности будущего и мелочности настоящего. Свободу от привязанностей и обязанностей. Я заглянул в глаза бесконечности. Только там пряталась мёртвая бесконечность.
***
Мы стояли у окна бывшей жилой квартиры на втором этаже стандартной пятиэтажки. Мы стояли у окна и смотрели в окно. Мы стояли, а они шли. Они спешили, бежали во все стороны, сталкивались друг с другом и перебрасывались ничего не значащими фразами. Они уже не могли остановиться, а мы стояли у окна. Молодые. Красивые. Мертвые.
Прямо под нами располагался магазин. И там тоже были они. И в нем. И рядом. Только стоять они не могли. Каждый из них переступал с ноги на ногу, отбегал куда-то за пределы видимости, суетливо возвращался обратно, размахивал руками, вертел головой и, наконец, получал право еще на один шаг, приближающий к дверям. Что за магазин распахнул двери этажом ниже? Может быть, булочная, где хлеб чуть дешевле, и поэтому их толпы стекались сюда бессвязно журчащими ручьями? А может, давали сахар... На ненужные вопросы не ждут ответов.
Мы стояли у окна, хотя должны были находиться в другом месте. Может далеко-далеко, а может совсем рядом. Теперь это не имело никакого значения, потому что стояли именно здесь. Мы не успели. Куда не успели? Почему не успели? Из-за кого не успели? Выяснять никто не собирался, да и зачем. Мы просто стояли у окна в тишине. Слова не нужны, как и ответы. Слова, как кубики, из которых можно построить то одно, то другое. Из совершенно одинакового набора слов можно сложить противоположности. Иногда даже казалось, что получилось нечто, таящее в себе смысл. Занятие для тех, кто суетился сейчас там, внизу, за окном, у которого стояли мы.
Они забавлялись игрой в слова, внушая, что их творения выражают где чувства, где знания. Они даже умудрялись вбить в свою голову и головы себе подобных, что некоторые наборы скрывают истины, на которых держится вся вселенная. И только мы знали, что слова являются всего лишь кубиками, которые можно переставлять с места на место, и никогда не станут чем-то иным. Поэтому они продолжали свой бесконечный бег, а мы стояли. У окна.
Бесполезно ввязываться в странные игры слов. Бессмысленны их правила. По сути дела игры существовали лишь в воображении тех, кто тщился пробиться к финалу. И было безразлично, достанется ли одному из них хлеб в этой булочной или ему придется сломя голову спешить в другую. Сумеет ли он сегодня вечером привлечь к себе внимание миллионов или одной единственной, а может ему придется провожать тоскливым взглядом улетающие минуты в темноте и одиночестве - любые варианты казались только композицией из безликих кубиков, с которыми можно поиграть. Как со словами. И ничего не меняло, проснется ли данный субъект завтрашним утром или упокоится навечно. Отделившись от них и не добравшись до нас. И будет ли завтрашнее утро ясным, или серая пелена укутает небо на целую неделю - тоже ничего не меняло. Мы знали это. Мы не знали только одного - что произойдет в следующую секунду с входной дверью.
Дверь с треском вылетела. И некоторые из нас повернулись навстречу летящим щепкам. Остальные продолжали смотреть в окно. И не было никакой разницы в том, смотрел ли ты в окно или на приближающиеся кусочки дерева. Мы стоим на летящем миге, а затем перескакиваем на следующий. Не надо думать, какого из них твои ноги коснутся после прыжка и успеют ли на него опуститься. Надо лишь выжать все из мига под ногами и перебросить свое тело дальше.
Комната заполнялась ими.
Они продолжали и продолжали свое вечное движение, безуспешно пытаясь то удержать мгновения настоящего, то перескочить сразу через миллион в нелепых попытках согнуть будущее дугой и распланировать его по собственному усмотрению, то вернуть прошлое, купаясь в волнах боли или радости исчезнувших секунд. Сейчас их пути пересеклись с нашим мигом. Они дергались с видом особ, вершащих миссии. Они готовились удалить нас из мира, который считали исключительно своим. Своим, потому что не видели и не знали, что нет ничего своего. В их мире всё, как и они, непрестанно движется и переходит из рук в руки. Своим был лишь миг, который они не видели, пропуская в вечных метаниях. И только мы являлись чужими. Возможно там, куда мы не успели, всё вертелось иначе. Но теперь, да и всегда, это значения не имело.
Огромный огнемет выкатился вперед. В их глазах бесполезно искать бесконечность. Там продолжался суетливый бег, разбивавший бесконечность на чувства, слова и действия. Сейчас там властвовала беспощадная решимость удалить нас подальше от себя. Возможно, некоторые из них видели нас в те минуты, когда мы не стоим у окна, а шагаем, прыгая на следующий миг.
Шагаем, пробивая стены их домов и давя их самих в кровавые лепешки. И получившееся месиво теперешним состоянием получалось ничуть не значимее состояния, в котором его компоненты еще делились на стены домов и беснующихся меж этих стен.
Огненный пузырь вспух и метнулся к нам. Мы стояли и смотрели. Кто в окно, кто на ревущий огонь. Мы знали, что следующий миг уже не подвернется под наши ноги. Но жалости не было. Жалость - бесполезное чувство. Оно не дает ни сил для прыжка, ни сил для стояния у окна. Нас просто не будет здесь, и все. Возможно, нас не будет уже нигде...
***
Тело содрогнулось от мощнейшего удара. Очередь дружно взглянула на меня, затем на разнесенное окно второго этажа и успокоилась. Оттуда что ли мне довелось сверзиться? Я поднялся, потирая ушибленные места. Исследования захватили меня надолго, поскольку ушибленных мест оказалось что-то уж слишком много. Ладно, ладно, уже не стону. Спасибо, господи, что обошлось без переломов. Или вон мог приземлиться прямо в грязную лужу у мусорных бачков. Я похлопал себя по брюкам, пытаясь предстать в глазах собравшегося общества добропорядочным гражданином. Кое-что мне счистить удалось. Ну, а теперь кто скажет, как я здесь очутился? В голове проплыли бессвязные смутные картинки какой-то ночи, каких-то поисков. По-моему, поисков невероятно важной сумки. Я быстро проверил наличие визитки в руках и документов в ней. Там обнаружился полный порядок. К этому моменту очередь окончательно утратила интерес к моей персоне. Я подумал, не пристроиться ли в конец, но хлеб дома кажется имелся. Затем я взглянул на часы, и волна ужаса пронзила меня насквозь. Полчетвертого дня, а я не на работе!!! А ведь сегодня самый обычный вторник!!! На смену ужасу пришло облегчение. Я вовремя вспомнил, что располагаю двумя отгулами. Теперь требовалось придумать связное объяснение для начальства, чтобы представить мое отсутствие одним из них. Легенду я придумал по пути к дому.
Параллельно я отметил все текущие дела. За квартиру заплатил, за телефон тоже. Прекрасно. Осталось электричество. Ну, это уже с аванса. Теперь надо зайти в магазин и купить какой-нибудь колбасы на ужин.
Грязная лужа расплескалась на весь тротуар. Вспомнив молодость, я изящно прошелся по бортику, но в конце оступился и зачерпнул мутной жижи. Чертова осень. Ну что за мерзкая погода. А дома горячей воды нет. И до субботы, как до Луны...
Господи, как думаешь, избавит меня когда-нибудь хоть кто-то от этой тоскливой суеты?..