Винников Михаил Сергеевич : другие произведения.

В круге

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Занесло однажды в некомфортный для меня жанр фентези...


   С потолка зала мерно капала вода, отсчитывая мгновения. Сколько их уже кануло в бездну? В начале он пытался считать, но вскоре бросил это неблагодарное занятие - было нестерпимо жаль каждую минуту, потерянную в бездействии. Потом и горечь прошла, оставив сознание того, что ничего не исправить. Вернувшись в прошлое, он поступил бы в точности так же, не изменил бы выбора, и обрек бы себя на такую же участь. Участь незавидную, но, в конечном итоге, не мы выбираем судьбу.
  
   Свет едва пробивался сквозь щели в высоком сводчатом потолке, сообщая о том, что где-то наверху стоит ясный погожий день. Сейчас, наверное, весна... А может быть, и нет, просто он любил весну и хотел в это верить. Когда-то любил. Давно ли? Он не помнил. Сейчас вокруг царила темнота, и лучи света, даря надежду, невольно сгущали мрак, на радость местным обитателям, которых погожий весенний день отнюдь не обрадовал бы. Он слышал в темноте их шаги, потом, со временем, стал различать очертания, а через некий промежуток времени, об истинной длительности которого не хотелось думать, обрел четкое и ясное видение происходящего.
   Круглый зал был полон ими, они бродили туда-сюда, рычали, хрустели костями, звенели ржавым железом. Один их вид мог внушить стороннему человеку ужас, даже бывалый воин содрогнулся бы, увидев подобное. Хорошего воина от обывателя отличает не отсутствие страха, а восприятие оного - он не забивается в угол, трясясь от ужаса и взывая о помощи, а берется за оружие и рубит страх в капусту. Ну или страх - его, тут уж как пойдет.
   Он не стал биться, он убежал. Уклонился от боя отчаянным, жутким и невозможным способом, за что и был обречен теперь до конца смотреть своему страху в глаза. Иногда настолько близко, что мог бы почувствовать чужое дыхание, если б эти существа могли дышать.
   Они много чего не могли. Но, самое главное - они не могли покинуть зал. Вдоль стены, почти не заметная взгляду, шла черта, проведенная мелом. Сырость и подземные сквозняки загадочным образом не трогали ни её, ни знаки, нарисованные при ней. Рисунок повторял форму зала, образуя правильную окружность, ступишь внутрь - неминуемо перешагнешь черту. И тогда уже не будет дороги обратно - никакая сила не может вырваться из круга, а стереть черту дано лишь нарисовавшему её.
  
   Человек сидел точно в центре зала и круга-ловушки, скрестив ноги и глядя в темноту. Через щели в шлеме нельзя было разглядеть его глаз, костяной панцирь, немыслимо древний и столь же тяжелый, покрывал тело, а по бокам на выщербленных плитах пола лежало оружие. По правую руку - шестопер на длинной ручке, покрытый искусной чеканкой, с остро отточенными гранями, не раз выручавший во всевозможных битвах. И по левую - меч без ножен, настолько красивый, что не нуждался в богато украшенном эфесе - тому, кто понимал, достаточно было взглянуть на клинок. В сече он бывал нечасто, такое сокровище достают лишь по особым поводам. Полагалось бы держать его в правой руке, но для подземной живности шестопер, всё же, был куда убойнее - если, конечно, оба эти слова хоть сколько-нибудь применимы здесь - и меч не был в обиде. Он выполнял свой долг до конца, и сейчас лежал подле хозяина, всё еще не тронутый ржавчиной.
   Человека и его оружие заключал в себя второй круг - много меньшая копия первого, едва ли три шага отмерить - и знаки у черты были выведены будто через зеркало. Оттуда можно было выйти, но войти, перешагнув черту, не мог никто. Крошечный островок безопасности посреди ловушки, в которую изо дня в день прибывали новые жертвы. Жертвы, сами способные сделать жертвой кого угодно.
  
   Он не стал жертвой, он стал ключом к свободе для собственного страха, если, конечно, эти существа могли осмыслить столь сложное понятие, как "ключ". Они всё прибывали, не в силах дотянуться до него и не в силах уйти, кидаясь на незримый барьер в бессильной злобе. А он мог выйти только через них, и лишь освободив их вместе с собой. И ключ, и узник. Так и было задумано.
   - Задумано? - прошелестела в голове неторопливая мысль. Пока она длилась, лучи света, проникавшие под свод, померкли и вновь разгорелись несколько раз. Итак, задумано. Но кем? Как? Когда?
   - Мы отступали... - наконец вспомнил он.
  
   Это не было паническим бегством, просто в определенный момент, прорубая и прожигая себе путь по темным подземным коридорам, отряд понял, что не справится, и повернул обратно. Они запоминали дорогу, помечали цели, оставляли знаки копотью факелов на стенах, чтобы вернуться с большими силами и достичь желаемого.
   Достичь чего? Нет ответа. Но, видимо, чего-то ценного - в отряде был чародей огненной школы, самой древней и уважаемой. Спесивый, гордый, но незаменимый, по мановению его руки коридоры наполнялись ожившими языками пламени, и всякое шевеление в них прекращалось навсегда.
   Ему что-то было нужно, там, в глубине, в самом последнем зале, что-то особенное - таких людей редко интересуют обычные сокровища. Но всё пошло не так... Он был гордец, тот чародей, упивался силой и властью, и до последнего не признавал, что силы его на исходе. При отступлении его уже несли - бросить своего было немыслимо, но пробивать себе дорогу сквозь ожившие кости без такой поддержки было не в пример труднее. А враги всё прибывали... Не всем удалось прорваться к выходу, далеко не всем. И тогда он решил прикрыть отход.
  
   Этот зал был связующим звеном - один из расходящихся, будто колесные спицы, коридоров вел к выходу, остальные спускались ниже, в лабиринты подземных ходов и анфилады комнат, всё глубже и глубже. И из каждого шли навстречу полчища врагов. Теперь все они оказались в ловушке - пересечь зал, не переступив черту, было невозможно.
  
   - Вот так я и оказался здесь, - подумал человек, радуясь не столько сохранившимся осколкам памяти, сколько возможности испытывать радость, приятный вкус которой он, казалось, успел позабыть. - Я здесь, но кто это - я?
   У него было имя, он откуда-то знал это. Осталась самая малость - вспомнить, и он не сомневался, что это удастся - впереди было всё время мира.
  
   Осколки воспоминаний кружились в причудливом танце. Опрятный, уютный городок у моря. Сад летом, яблони в цвету. Женщина готовит ужин, накрывает стол на веранде.
   - Дрейк, иди ужинать!
   Его имя... Назвали, кажется, в честь прадеда, но он был поздним ребенком и даже деда не застал в живых. Отца тоже видел редко, тот пропадал на службе. Мать хотела гордится младшим сыном, но он делал всё не так, учился плохо - перед глазами пролетели скучнейшие дни в приходской школе, розги за прогулы - и совсем не походил на старшего брата, который рано начал делать успехи в торговле и к двадцати годам стал уважаемым человеком.
   Нет, это всё... не то. Он вспомнил имя, но не имя делает человека тем, кто он есть на самом деле. Выбор был сделан чуть позже.
  
   Калейдоскоп воспоминаний снова закрутился перед глазами.
   Стоял теплый весенний вечер, они лежали в траве и смотрели на облака.
   - О чем ты думаешь? - спросила девушка
   Дрейк не ответил. Он был молод, беззаботен и счастлив, не хотелось забивать голову ничем, кроме ласкового солнца и запаха её волос.
   Та девушка тоже не хотела думать ни о чем. За неё думали родители, и вот юная красавица уже обещана в жены сыну одного из друзей отца. Жених видный и выгодный, она счастлива - родители ведь хотят ей добра, как же иначе? К тому же высок, красив, статен, умом не обижен, из хорошей семьи... Подруги обзавидуются. В последний раз Дрейк видел её издали, в богатом свадебном платье. Не было ни разговоров, ни расставания. Просто, как удар меча.
   Потом ему скажут, что, мол, ты чокнутый, сомневаешься в том, что всем известно, читаешь дурацкие книги, говоришь странные вещи. Был бы как все - тогда другой разговор.
  
   И Дрейк сорвался. Казалось, в привычном мире больше не было для него места. Когда злость прошла, оставив лишь глухую обиду и разочарование, он обнаружил себя в нескольких милях от города на берегу заросшей камышом протоки. Послышался плеск, и вскоре из-за поворота показалась мелкая плоскодонка. Пожилой человек в соломенной шляпе медленно греб против течения единственным веслом.
  
   - Рад снова встретить вас, учитель.
   Старик не ответил, просто стоял и смотрел на него сверху вниз, опираясь на весло как на костыль.
   - Ну вот, итог. Я оказался здесь...
   - Ты всегда был здесь, - ответил старик. Весло чуть слышно стукнуло о каменный пол. - Здесь начало, и здесь конец.
   - Я не понимаю.
   Темнота не ответила, только скелеты хрустели костями, тщетно пытаясь преодолеть внутренний круг.
  
   Осколки не могли сложиться в цельную картину, однако Дрейк был твердо уверен - всю жизнь он учился. Ребенок, водящий пальцем по строчкам первой книги, юноша, задающий дурацкие вопросы, молодой мужчина, скачущий у костра голый по пояс с деревянным мечом, грабитель могил с факелом в одной руке и шестопером в другой - каким великим он себе казался, и как мал был на самом деле. Он получал ответы, но вопросов не становилось меньше, и Дрейк ощущал себя ничтожной песчинкой на задворках вселенной. А значит, нужно было вновь перешагнуть через себя, стать лучше, стать чем-то большим - и увидеть, как твой мир вырос вместе с тобой.
   Не бывает сложных вопросов, говорил один древний мудрец. Ответ либо известен заранее, либо останется в бесконечности. Да, он учился. Но он всегда был здесь, сидел в подземелье на холодном каменном полу и пытался сложить вместе кусочки мозаики.
   - Это урок? Испытание?
   Учитель не ответил. Ни первый, ни последовавшие за ним.
  
   Новый осколок, холодный, опасный. Но важный. Поворотный момент. Какое-то здание, вроде бы в черте города, опрятный сухой подвал, почти без пыли, шкаф с полуистлевшими книгами, пара стульев, стол. Свеча на другом конце стола, не дотянуться. Мановение руки, и пламя гаснет. Вторая свеча, взгляд - и огонек на мгновение вздымается до самого потолка. Громкий смех - всё было так просто. Мир заиграл новыми красками, обрел глубину, недоступную простым смертным.
   Дрейк взглянул на подземных обитателей, скалящих свои жуткие улыбки из темноты. Он многое мог, и прежде чем уйти во внутренний круг, успел показать им всё свое мастерство и всю силу оружия.
   Оно далось не сразу. Помогла семья, к тому моменту, казалось, давно и прочно забытая. Брат, торговавший в числе прочего антиквариатом и заморскими редкостями, помог с книгами, за многие из которых можно было угодить на костер, и постепенно, в обмен на кое что, с остальным. Это "кое что", разумеется, было не так просто достать, но брат знал, кому поручить дело, чтобы оно не было безнадежным. Разумеется, и в накладе он тоже не остался.
   Постепенно набралась внушительная библиотека, снаряжение, броня... Железо оказалось слишком сложным и своенравным материалом, но кстати попался доспех из кости чего-то древнего и жуткого. Сколько стоило все собрать - подумать страшно. И еще страшнее вспоминать, что и, главное, откуда, Дрейк теперь мог вынести. Старые гробницы с фамильными привидениями больше не были проблемой, силы было все больше, новые загадки и свершения манили в далекие страны... пока не привели сюда.
  
   Осколки воспоминаний сложились в цельную картину, от начала и до самого конца, от колыбели до сырого подземного склепа в забытой богами глуши.
   - И вот, я пришел сюда, - подумал Дрейк. - Но я всегда был здесь...
   Последний вопрос требовал ответа.
  
   Вся жизнь стоит у меня перед глазами, - думал Дрейк - хоть книгу пиши. Хотя, если честно, скверная вышла бы книга. Герой идет, но куда, зачем? Нет ответа... А куда я шел?
   Эта мысль заняла его надолго.
   - Когда Элизу отдали замуж, я ушел из города, - вспоминал он - даже не ушел, убежал. Убежал...
   Мысль была настолько острой, что полагалось бы стиснуть кулаки в бессильной злобе, но человек в древних доспехах даже не шелохнулся. Он убегал.
   Сначала от чужой судьбы, когда мама объясняла непослушному мальчишке, с кого нужно брать пример. Он не стал таким, как брат, а отца видел столь редко, что почти его не знал.
   Потом - от испытаний. Элиза ведь, по существу, могла воспротивиться родителям и остаться с ним. Но не стала, а значит, и не хотела. Стоило ли из-за неё переживать, бежать куда-то? Даже для того, чтобы не видеть всех этих лиц, смотрящих на тебя с укором и сочувствием - стоило ли? Если б не случайная, по большому счету, встреча с Учителем, это была бы просто глупость из тех, о которых потом не можешь вспоминать без стыда.
   Затем было долгое, мучительное бегство от себя, в попытке стать другим, превзойти собственное ничтожное существо. А потом и перейти грань дозволенного человеку, заглянув за предел мироздания.
   Дальше он просто бежал, потому что привык бежать. Ни друзей, ни семьи, только древние храмы, разоренные могилы, затхлые подземелья, где подчас встречается такое, что седеешь от ужаса. Он не мог больше жить в человеческом мире, общаться с людьми.
   И там он, наконец, встретил собственную судьбу, её логичный и закономерный итог. Свой последний бой. И снова сбежал.
   - Я до сих пор бегу, - понял Дрейк, - я всегда был здесь.
  
   А где-то далеко, за морем, за горами, в тихом городке на побережье купец принимал гостей. Съехалась вся ближняя и дальняя родня, друзья, партнеры, многие с семьями. Лилось доброе вино, рассказывались свежие шутки, кто-то радовал всех историями своих похождений, хвастался успехами. Год прошел хорошо, даже зиму пережили без хлопот, и теперь весна начинает круг заново - почему бы и не отметить такое дело?
   Хозяйка дома, уже третий год как бабушка, но всё еще способная фигурой и блеском в глазах затмить всех молоденьких невест, проявляла удивительный талант в обращении с гостями, рассаживая всех мелкими кучками по интересам, будто разноцветные бусины в разные миски. В самом дальнем алькове, небрежно прикрытом от любопытных хмельных взглядов шелковой занавеской, собрались люди, посвященные в определенные тайны. Компания выглядела давно и прочно сложившейся, и Элиза чувствовала себя очень неловко. Особенно выступая в роли просительницы.
   - Так почему ты интересуешься? - прервала неловкое молчание белокурая девушка с противоположного края стола.
   - Я знала Дрейка, - вздохнула Элиза. - Ну, то есть как знала... Одно мое слово когда-то, много лет назад - и мои дети были бы его детьми. Но... не получилось. Потом я не слышала о нем ни разу за все эти годы, но сегодня ночью вдруг увидела его во сне. И это был жуткий сон...
   - А именно? - поддержал разговор купец, глядя на выражение лица остальных.
   - Будто бы вокруг темнота, и там что-то есть, что-то ужасное. А он должен сидеть на одном месте не шелохнувшись, иначе погибнет... - женщина спрятала глаза. - Глупо, наверное. Это просто сон.
   - Беатрис, расскажи ей, - попросил один из гостей.
   Светловолосая девушка потянулась за бокалом, сделала глоток, довольно основательный для столь юного создания, и откинулась на спинку кресла, задумчиво теребя кружевной манжет платья.
   - Даже не знаю, как начать. В общем, никакой это не сон. Всё примерно так и есть. Я сама не видела, но была неподалеку - спускаясь под землю, они не взяли меня с собой, сказали, не женское это дело. Да и пыльно там...
   По лицу Элизы читались удивление и озадаченность - она, да и не одна, всю жизнь считала Беатрис мастером кукол, знаменитым в основном шикарными платьями и переменчивым нравом. Никак не вязалось это прелестное создание с продуваемым всеми ветрами забытым краем обитаемого мира, где из многочисленных провалов и катакомб подчас выползает такое, что лучше и не знать.
   - А Дрейк?.. - осторожно спросила она.
   - Остался, - вздохнула Беатрис. - Прикрывал отход. Мы потеряли троих в тот день.
   Все потянулись к стаканам и выпили, не чокаясь. Кто-то горько вздохнул, кто-то забормотал себе под нос, нащупывая за воротом оберег.
   - А не может быть, что он?.. - продолжала Элиза.
   - Скоро будет пятнадцать лет с того дня, - вздохнул купец. - И не вини себя.
   - Если б я осталась с ним...
   - Мы никогда не узнаем, каким бы стал мир, поступи мы когда-то иначе. Лучше ли, хуже - никому не дано угадать. Время не повернешь.
   Элиза молча кивнула, поставила бокал и медленно вышла из алькова.
   - Эх, Дрейк, братишка, - купец долил всем вина. - Всё сходится?
   - Абсолютно, - Беатрис поднесла бокал к лицу и принюхалась, оценивая букет. - Если там "врата бездны", то он должен оставаться внутри круга. Но всё равно это будет работать лишь до тех пор, пока он жив.
   - На прошлый год, значит, туда спускались какие-то залетные, - подал голос старик в капюшоне, сидевший в углу. - Говорят, бежали так, что вся округа чуяла запах. Так-то... Говорят, стоят, соколики, яблоку негде упасть.
   - Круг до сих пор держится?
   - "Вратами бездны", помимо прочего, ловят привидения, - напомнила Беатрис, осторожно пробуя вино. - Ммм, шедевр... В общем, Дрейк тоже не может выйти. Даже после смерти.
  
   Оглядываясь на пройденный пусть, так легко видеть упущенные повороты - размышлял Дрейк, - а ведь думали, что дорога одна, и некуда деться из колеи. Как говорится, на смертном одре поздно стричься в монахи, если при жизни даже суккубы пальцем у виска крутили на тебя глядючи. Ответ всегда прост. Сделав выбор, отвечай за него. Честью, золотом, головой. А если ты приперт к стенке, и больше вообще ничего не осталось...
  
   Перед глазами вновь появилось лицо учителя. Они сидели вечером у костра на берегу реки, Дрейк чистил рыбу, старик протирал тряпочкой весло - очередной гениальный фехтовальщик попытался доказать ему свое искусство и очень печально кончил.
   - Представь себе, - начал учитель, - что бежать некуда, и нет никакой другой возможности спастись.
   - Враги загнали в угол и превосходят числом?
   - Например, да. Любой расклад, когда ты не можешь повлиять не исход. Никак.
   - Пожалуй, представил. Хорошего мало.
   - Разумеется, - учитель аккуратно принял прутик с нанизанной рыбой и расположил его над углями. - Но что ты будешь делать?
   - Наверное, постараюсь не ударить в грязь лицом...
   - Перед кем?
   - Ну...
   - Никого больше нет, кроме тебя. И никто никогда не узнает твоей судьбы. Стоял ли ты один против сотен, молил ли о пощаде на коленях - никому нет дела, всё канет в бездну, - старик пошевелил угли палкой. - Как ты поступишь?
   Дрейк не ответил тогда, а учитель более не возвращался к этому разговору. И вот теперь, много лет спустя, осколок воспоминаний требовал принять решение.
  
   Фигура в древних костяных доспехах дрогнула. Медленно, как в дурном сне, Дрейк поднял правую руку к лицу и стянул с неё перчатку. Увиденное не прибавило ни радости, ни печали. Подняв глаза, он по-новому взглянул на врагов по ту сторону черты.
   - Так значит вот он какой, мой конец. Логично, что тут скажешь. Если б не черта, я уже горел бы в преисподней, а скелеты растаскивали бы мои бренные останки по катакомбам. Разрушив круг, я освобожу тех из вас, кого не успел добить, но мне будет уже наплевать на всё, - он усмехнулся под шлемом. - Конечно, учитывая историю наших с вами взаимоотношений, хотелось бы убить как можно больше, пусть это слово к вам и не совсем подходит. Но что у меня есть? Высохшая мумия в доспехах, шевелюсь едва-едва, на серьезный бой не хватит... Нужно думать, думать, на это у меня сколько угодно времени.
  
   Дрейку случалось видеть нежить, и даже разговаривать с ней - не с бессмысленными бренными останками, поднятыми чьей-то силой, а с людьми, обреченными на такой путь и даже избравшими его по собственной воле. Похожий мотив попадался и в легендах, преданиях, да хоть в детских сказках. Фокус был в том, чтобы "переждать" смерть, заключив душу в некий предмет. В сказках эту вещь, как правило, крал главный герой, после чего несостоявшаяся нежить падала наземь, как и полагается трупу. На самом же деле "сосуд" требовалось неотрывно держать его при себе лишь пока процесс не завершится, после - хоть разбивай, душа уже соединится с обновленным телом. Между прочим, и круги-ловушки в описании ритуала попадались.
   К сожалению, ничего похожего у Дрейка при себе не было - горсть бесполезного теперь серебра, засапожный нож, женская сережка, подаренная одной особой на память, моток веревки, кусочки мела всех цветов и размеров да мешочек с углями - рисовать. Огниво, факел, фляга с водой - всё не то. Шел он налегке, оставив наверху все вещи, кроме оружия и доспехов.
   Минуту... доспехи. Кости доисторической твари, когда-то вмещавшие её душу. Можно попробовать. С кожаной броней такой фокус, наверное, не пройдет, но кости... Шанс есть. К тому же броня очень долго служила новому владельцу, приняв, как и любая одежда, часть его, Дрейка, силы. Может сработать, а если нет - терять нечего.
   Прежние знания и прочитанные когда-то книги не годятся, всё придется изобретать самому, учась на ходу без права на ошибку. Круги, алтари, артефакты - всё это удел ремесленников, нужны чистая сила, воля и разум. И тогда перед глазами встанет прежний владелец доспехов.
   Огромная тварь, острейшие зубы и когти, прочнейший панцирь - когда-то этот зверь наводил ужас на всех обитателей странного, еще не знавшего людей мира.
   Дрейк подобрал оружие и медленно поднялся на ноги.
   - Твоя броня теперь моя, - неслышно обратился он к доисторическому монстру. Тварь наклонила голову и шагнула навстречу. Сначала Дрейк не почувствовал перемены, но затем понял, что не чувствует доспехи - броня перестала сковывать его, став второй кожей.
   - Итак, - подумал он. - Мне некуда бежать, ничего не изменить, и никто никогда не узнает моей судьбы. Что ж, оторвемся напоследок, чтобы перед самим собой на том свете не было стыдно.
   Мумифицированным останкам, даже впаянным в неплохую броню, веры все равно нет, да и сил осталось хорошо если на пару шагов. Значит, её надо где-то взять. Со скелетов толку - чуть, жалких крох силы, приводящих их в движение, ему даже на минуту не хватит. Значит, нужно быть быстрее, каждый удар должен кого-то свалить, малейшая ошибка - и всё, конец.
  
   Итак, собрались, приготовились, сосредоточились... а, впрочем, что толку? Рука с шестопером описала свистящую дугу, окончившуюся хрустом черепа. И в ту же секунду внутренний круг, державший врагов на расстоянии, будучи нарушен изнутри, перестал существовать. Клинок в левой руке поймал чей-то ржавый топор и направил его вниз, костлявая рука хозяина не успела разжаться, и он сам полетел туда же, под ноги толпе. Началась куча-мала, Дрейк поддел еще одного коленом по шее и сместился в сторону, одновременно ткнув шестопером в ребра следующему любителю махать ржавым железом. Бой давался всё легче - противников поубавилось, и можно было нормально размахнуться, а хорошего удара скелет не держит, его просто валит с ног. Как минимум.
   Через несколько минут внутри большого круга осталась стоять только одна фигура. В коридорах еще раздавались характерные шаги босых костяных пят по камню, но это лишь остатки былой армии спешили на шум, опасности никакой. Он небрежно смахнет их с пути... С пути куда? Враг побежден, что дальше?
   Очередной скелет, вбежавший в круг, замахнулся было ржавым топором, но попавший под ноги череп павшего товарища отправил бедолагу в непродолжительный и уж точно последний полет навстречу каменному полу.
   - Неймется им, - подумал Дрейк, осторожно перешагивая через груды костей. Он шел к черте. Еще шаг - и круг будет нарушен, освобождая всех своих пленников. Что ж, всё, что можно терять, уже потеряно, но последний бой завершен с честью, пусть даже и на много лет позже, чем должен был.
   Шаг... и доселе нерушимую черту легко сдувает подземный сквозняк. Конец...
  
   Оглядевшись, Дрейк обнаружил себя на склоне неприметного холмика, у входа в катакомбы, ставшие его могилой. Ярко светило солнце, жесткая степная трава, которую он помнил неприглядно пожелтевшей, зеленела во всю, кругом летали какие-то цветные букашки, под ногами шныряла всякая мелочь, а холмик с наполовину вросшими в землю менгирами был сплошь покрыт ковром из мелких синих цветов.
   Он любил весну, и потому воспринял увиденное как награду за то, что поступил правильно. Теперь можно было спокойно принять свою судьбу, какой бы она ни была - что-то подсказывало, что байки людей и других народов о загробной жизни на деле имеют крайне условное отношение к действительности.
   Но что-то по-прежнему тянуло вниз, пусть и не толстой якорной цепью, а лишь тонкими нитями. Тело еще стояло. Более того, даже вяло отмахивалось от пары скелетов с ржавыми топорами - вколоченные до полного автоматизма приемы работали, почти не требуя присутствия разума. Небольшое усилие воли - и сознание рванулось сквозь толщу земли и камня.
   Так, один слева, второй - справа. Мечом в левой руке блокируем топор, и бьем шестопером снизу в челюсть - левый готов. Сразу шестопером вправо, столкновение с топором, меч вычерчивает аккуратную дугу и сносит противнику обе костлявые руки по самые локти, после чего освободившийся от вражеского блока шестопер описывает круг и снизу вверх бьет в тазовую кость, подбрасывая врага к самому потолку.
   - Слабаки, - хриплым загробным голосом произносит мумия, опуская оружие.
   Скелеты не ответили, только остатки черепов молча скалились на полу.
   - Итак, - подумал Дрейк, - что мы имеем? С одной стороны, мне пора. И давно. С другой, это туловище еще походит. Видел я подобные штуки, големы из костей и прочее, кто ж думал, что у самого так удачно получится. Силенок хватит еще на пару дней...
   Он медленно огляделся. Мертвые глаза не требовали света, и знак, начертанный копотью факела на стене коридора, был отчетливо виден. Отряд грабителей могил прошел здесь когда-то.
   - Может, стоит завершить начатое? - мысли вновь текли неторопливо и спокойно. - Времени хватит с запасом. Сокровища мне теперь ни к чему, но, может, выясню, что же искал наш друг маг на самом деле. Вполне себе повод, не люблю бесцельные скитания.
  
   Воин в костяной броне перехватил шестопер поудобнее и медленно зашагал вперед по коридору. Последняя прогулка обещала быть интересной.
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"