Таёжная река на этом месте делала крутой поворот, в результате которого образовалась тихая заводь.
На берегу, в тени разросшейся ивы, можно было заметить четверых людей. Все они были одеты в камуфляжную форму, так что посторонней человек безошибочно мог бы принять их за офицеров, находящихся на отдыхе.
Так и было, только трое из них уже били в отставке. Все подтянуты, не смотря на зрелый возраст, подвижны и веселы, однако эту форму они купили в охотничьем магазине накануне.
Время от времени они отмахивались от назойливых комаров, которые летали вокруг, не решаясь приблизиться к людям. Дымок от костра, надёжно защищал от насекомых.
Один из них был старше всех и самый нетерпеливый, он постоянно дёргал удилище, и, проверяя крючки, тихонько шептал себе под нос:
- Эх, опять сорвалась.
Остальные рыбаки были более удачливы.
В садке, привязанном к кусту, плескались три сома, две касатки, плеть, три крупных сазана, да десяток карасей.
Вот нетерпеливый рыбак, увидев очередную поклёвку, опять рванул удочку. Остальные посмотрели в его сторону.
Конёк зацепился верхним плавником за крючок. Только рыбак подтянул его к берегу, как рыба упала в сачок, вовремя подставленный опытным рыбаком.
-С почином профессор, - сказал он.
-Спасибо, Сергей Иванович. Что-то я даже проголодался...
-Вам помочь? - спросил их товарищ, воткнув конец удилища в песок и поставив верхнюю часть на длинную рогульку, торчавшую из воды.
-Нет, достань из багажника посуду и стол, - попросил Эрика Сергей Иванович.
На песчаном берегу реки Тунгуски, недалеко от костра, за невысоким раскладным столом сидело четверо.
То, что эта встреча состоялась, можно назвать случайностью. Но ведь случай, это непознанная конкретной личностью необходимость.
Четверо разных по возрасту и жизненному опыту людей, были близки друг другу по духу, пониманию происходящих в России и мире событий.
Было заметно, что они явно симпатизировали друг другу. Кроме того, они все были заядлыми книголюбами, да и сами делились с читателями своими мыслями и знаниями.
Тройная уха, приготовленная на костре, была наваристой и такой вкусной, что профессор Мясов попросил добавки в третий раз.
-Иван Константинович, вы будто весь светитесь!- улыбаясь, сказал ему Сергей Иванович.
Он взял из рук профессора глубокую алюминиевую миску и большим половником достал из эмалированного ведра, стоящего рядом с их складным столиком, кусок сома.
-Мне юшечки пожалуйста, - просящем тоном, словно избалованный ребёнок, произнёс Иван Константинович. - Тысячу лет не ел уху, приготовленную на костре.
Мясов с аппетитом похлебал уху, потом, не поднимая глаз на товарищей, съел кусок рыбы.
Закончив священнодействовать, он удовлетворённо крякнул, обтёр свои усы и небольшую острую бороду, и, наконец, посмотрел на присутствующих.
Против него, на раскладном металлическом стульчике сидел Штейнберг и что-то писал в своей толстой тетради.
Виноградов готовил пищу для костра, рубил толстые ветки дерева, которое в половодье прибило в берегу, а Сергей Иванович подвешивал на крючок металлической треноги, стоящей над костром, котелок с водой.
-Чай у нас сегодня будет витаминный, - сказал Богрин, - Володя нарвал на даче листочки смородины, малины, жимолости.
-Дорогие друзья! - Обратился к присутствующим профессор. - Вы позволите вас так называть?
Не услышав возражений, профессор продолжил:
-Если так, давайте будем без фамильярности, обращаться к друг другу на "ты". Это будет правильно.
Профессор осторожно, сдерживая себя чтобы не охнуть от боли в коленях и пояснице, поднялся со стульчика, стараясь выпрямить свою сутулую спину.
Неожиданно для всех, он взмахнул руками, будто крыльями:
-Эх! Скинуть бы мне годков тридцать, мы бы с вами такую книгу подготовили!
2
Доктор, - обратился он к Эрику, - что вы там всё пишите?
-Вы очень хорошо высказались о своём отношении к книгам, - ответил Штейнберг.
-Вообще-то это я сам прочитал когда-то. - Ответил Иван.
-Прекрасные слова! Как там?
Мясов, словно читая с листа, стал говорить:
-Если люди в чём-то ошибутся и окажутся в несчастье, то, углубившись в себя, они задумаются о целях, предназначениях своего пути. И будут искать ответ в заброшенной и огрубевшей, заросшей чертополохом, как поле, слишком долго лежавшее под паром, душе своей. И не найдут ответа.
И тогда человечество оглянется в растерянности. И тут ответ ему даст книга.
Книга, которую человек презрел и зашвырнул.
Книга, странный плод мечтаний и не нужная никому рухлядь. Книга, которая считалась умершей. Книга, старый дешёвый хлам. Книга, источник всякой жизни.
Книга, которая измерила параллели и меридианы души человеческой, вторглась в глубины мозга, унося давние поколения в высочайшую высоту и в самую дальнюю даль.
Книга, способная накормить толпы пищей, которой, чем больше ешь её, тем больше становится.
Книга, это волшебный хлеб, дающий сытость голодным, богатство нищим, силу немощным".
-Ну и память у тебя Иван!
-Да и вы не простой прусачок, - ответил профессор. - Мы ещё не поздравили тебя Эрик с новой книгой, - начал было профессор, но потом остановился, увидев серьёзное лицо Эрика. - А память, что же, она в моей, как и в твоей профессии необходима в первую очередь.
-А для меня большая награда, что я лично встретиться с вами. Кстати, я вспомнил высказывание Владимира о книгах:
Перед тобою множество задач,
Пути решения некоторых ложны.
Бывает много в жизни неудач,
И пережить их так порою сложно.
Но тем приятнее победный будет миг,
Коль опыт поколений взят из книг.
Продолжая начатый прошедшим вечером разговор, Иван с волнением начал:
-Вы только подумайте, грамотность населения России по переписи населения 1897 года составляла двадцать один процент. Тем не менее, издавалось много литературных журналов, книг, а сейчас?
На прилавках всякий "мусор", в основном низкопробные детективы.
Сельские библиотеки закрываются. В глубинке, в малых городах последние двадцать лет библиотеки не пополняются изданиями классиков.
Дети совершенно не знают и не имеют возможности читать произведения писателей и поэтов современности.
Нет этих книг в библиотеках.
Их издают по сто экземпляров, вот они и расходиться незаметно для массового читателя.
А помните, как в поэтической форме о значение библиотек написал Бунин:
Молчат гробницы, мумии и кости,
Лишь слову жизнь дана.
Из древней тьмы на мировом погосте
Звучат лишь Письмена.
Я объездил много городов и хорошо помню, как после работы родители с детьми шли в библиотеку.
В академии я смотрел данные за 1982 год. Так вот, библиотекой пользовались сорок восемь процентов горожан и сорок семь процентов жителей села. И основной массой были читатели с образованием не ниже среднего, хотя в то время, треть населения страны имела начальное образование.
Причем, сравнивая с новым столетием, доля рабочих среди читателей городских библиотек составляла двадцать девять процентов.
Что особенно было приятно, много молодёжи в возрасте пятнадцати - двадцати пяти лет, - тридцать семь процентов.
Профессор замолчал, губы у него задрожали, он достал из кармана чистый платок, вытер уголки глаз, потом губы.
Елена, жена Ивана, уже не могла самостоятельно садиться, пришлось пригласить профессиональную сиделку, которая стала проживать в квартире Мясовых постоянно.
Поправив усы, он внимательно оглядел собеседников:
-А как всё изменилось за последние двадцать лет. Куда пропала интеллигенция? Сегодня они отошли от культурной, просветительской деятельности.
Научные звания стали покупать те, кто никогда и не занимался наукой. Появилось столько кандидатов и докторов наук. А результата от таких горе учёных нет. Нет научных статей, книг.
Я постоянно слежу за новыми изданиями, которые поступают в продажу. Меня тревожит то, что свыше двух третей книг и брошюр, выходящих сегодня, публикуется коммерческими издательствами. А где же участие государства?
Ещё полтора столетия назад, Герцен называл книги духовным завещанием одного поколения другому. Он писал: "Вся жизнь человечества последовательно оседала в книге: племена, люди, государства исчезали, а книга оставалась".
С одной стороны, с 1993 года цензура у нас отменена, и стали издавать такой "мусор", что диву даёшься!
Во всём мире не существует такой страны, у которой в истории развития отсутствовали бы явления негативного характера. И Россия пережила их не один раз.
Но как мы сохраним свою тысячелетнюю историю, если у граждан не будет свободного доступа в библиотеки? А ведь дело не только в библиотеках, всё в России до предела противоречиво.
Но всегда, с девятнадцатого века, только библиотеки всегда стремились отслеживать весь национальный репертуар печати, приобретать выходящие в стране издания, чтобы предоставить их в общественное пользование.