Худенькая, высокая девушка стояла в тамбуре вагона скорого поезда Владивосток - Москва и смотрела в окно.
Всё сопки, сопки, поросшие вековыми елями и кедром.
Между сопками, то рядом с железнодорожным полотном, то укрываясь за деревья, петляла грунтовая дорога. Уже два часа девушка не видела населённых пунктов, только изредка промелькнут будки путевых обходчиков и снова бесконечная тайга.
Раздался гортанный голос проводницы:
-Готовьтесь! Станция Будукан, стоянка одна минута! Да, где ты, учительница?
Дверь в тамбур открылась, сначала появился грязный веник, потом голова проводницы. В её волосах, будто погулял сильный ветер, они торчали во все стороны, оглядываясь назад, в коридор, проводница кричала:
-Опоздаешь! Ты что, оглохла?
Как добрая ведьма на помеле, - подумала пассажирка.
А проводница, увидев её у двери, широко улыбнулась, обнажив жёлтые, прокуренные зубы.
-А, вот ты где! А тебя хоть встретят?
Девушка пожала плечами и задумалась.
Она с отличием окончила педагогический институт и сама выбрала для работы среднюю школу, расположенную в этом таёжном посёлке. Подруги отговаривали её, убеждали, что ей будет очень трудно работать учительницей в колонии усиленного режима.
-Нина, там ведь отбывают наказание воры, насильники, убийцы. Как можно тебе, не имеющей никакого жизненного опыта, так рисковать? Ради чего?
-Но я же комсомолка! - Отвечала она. - Ведь там находятся наши, советские люди. Да, они совершили преступление, но ведь их можно перевоспитать! Макаренко вы все читали?
Ведь там молодые парни, у них ещё живы родители! Я помогу им вернуться в наше общество полноправными гражданами! Я приложу все силы и посвящу этому всю свою жизнь.
Нина в библиотеки института разыскала старый справочник, где прочитала:
"11 июля 1929 года постановлением Совета народных комиссаров СССР об использовании труда уголовно-заключенных" создавались две параллельные структуры мест лишения свободы: в ведении ОГПУ СССР, и в ведении республиканских НКВД.
В 1934 году эти исправительно-трудовые колонии (ИТК) перешли в ведение Главного управления лагерей, трудовых поселений и мест заключения НКВД СССР.
Согласно постановлению ЦК КПСС и Совета министров СССР 1956 года, предусматривалось создание ИТК общего, усиленного, строгого и особого режимов, колонии-поселения.
С 1 января 1997 года ИТК были переименованы в исправительные колонии.
Нине предстояло работать учителем русского языка и литературы в колонии усиленного режима.
-Идеалистка ты Нина, - негромко говорила ей лучшая подруга Лена. - Ты ещё не раз вспомнишь мои слова. У тех, кто украл вещи старика, или покушался на женскую честь, другое понимание правды и лжи, чести и достоинства.
Взрослого человека исправить практически не возможно! Его можно только заставить вести себя так, как требует общество, или обстоятельства.
Мне так тебя жалко, Нинуля.
Вагонные колеса всё постукивали на рельсовых стыках, мимо окна промелькнул семафор, поезд стал притормаживать.
С последней ступеньки лесенки, Нине пришлось спрыгнуть. До насыпи из мелкого гранита, было полметра, приземлилась она неудачно, подвернула лодыжку и сморщилась от боли.
А тут ей на спину, упал чемодан, неаккуратно протянутый проводницей. Когда Нина выпрямилась, поезд уже набирал ход.
Нина посмотрела по сторонам. Она увидела вдоль железной дороги несколько домов, возведённых из бруса и оббитых "вагонкой". На двери одного из них, висела табличка - "Вокзал".
За домами, Нина заметила просёлочную дорогу, на которой стояла машина Газ - 69, кузов её покрыт брезентом.
Из здания вокзала, широко распахнув дверь, выбежал старший лейтенант. Он, широко улыбаясь, взобрался по железнодорожной насыпи к Нине, увидев в её глазах слёзы, остановился.
-Что с вами? Не расстраивайтесь! Наш посёлок с другой стороны железной дороги. Мы вам приготовили квартиру со всеми удобствами, через десять минут будете дома!
А я Степан Кураев, заместитель начальника колонии по режиму.
Он понял, что Нина не может идти сама, извинился, подхватил девушку на руки и с лёгкостью понёс к машине.
Через месяц, в спортивном зале, расположенном в трёх этажном штабе колонии встречали молодожёнов.
Капитан Кураев в парадном мундире, от самого сельсовета нёс на руках молодую жену.
2
Громче всех, за свадебным столом кричала "горько", Лена, подруга Нины.
-Какая ты счастливая, Нинуля, как тебе повезло! Вот бы мне такого парня, как твой Стёпа!
Из писем, которые каждую неделю присылала подруга, Лена знала, что Степан первые дни сам присутствовал на уроках в классе, где вела занятия Нина.
Через "авторитетов", он довёл до сведения осуждённых, учащихся школы, что за плохое слово, или нетактичное поведение к учительнице литературы и русского языка, сгноит в ПКТ (помещении камерного типа).
А сама Нина, ко всем осуждённым обращалось на вы, была очень тактична и сдержана. На её уроках нарушений дисциплины никогда не было.
Нина разъясняла осуждённым, что все кто выходит на свободу после вступления в силу постановления Госдумы об амнистии, все равно должны будут возместить нанесенный потерпевшим и государству вред.
Осуждённые внимательно её слушали, некоторые ехидно улыбались, но комментировать слова учительницы не хотели.
Когда молодая учительница переходила к новой теме, её слушали с большим интересом.
Красиво и удивительно точно, своими словами, она описывала красоты Дальневосточной природы!
А как она читала стихи!
Первые полгода работы Нины Кураевой в колонии, заместителем начальника по воспитательной работе с осуждёнными служил Виноградов, которого затем перевели начальником воспитательной колонии.
Капитан, при подготовке празднования пятидесятилетия колонии попросил Нину с подругами принять участие в подготовке концерта художественной самодеятельности сотрудников.
После выступления самодеятельных артистов, Виноградов поблагодарил участников концерта и подарил Нине свой сборник сонетов.
В спортивном зале она впервые увидела почти всех сотрудников колонии и их жён. Было очень весело и по-семейному.
Виноградов зачитал приказ начальника Управления, вручил конверты с премиями и ценные подарки.
В зале собрались офицеры, прапорщики, их жёны и дети. Было немного шумно, муж постоянно приглашал Нину танцевать.
В альбоме выпускников педагогического института 1980 года, прибавилось ещё одна фотография, учителя в первом ряду, второй и третий ряд - сотрудники колонии.
Сидя в своей двухкомнатной квартире перед телевизором, Нина читала газету: "Из пятисот воров в законе в России, большинство грузины. В местах лишения свободы - пятьдесят четыре генерала преступного мира".
Нина положила газету на журнальный полированный, с изображением розы посередине столик и вспомнила лицо одного авторитетного осуждённого.
Он числился рабочим склада части интендантского снабжения, жил прямо в складе, со всеми разговаривал вежливо. Невысокого роста, круглолицый, с маленькими усиками щёточкой, он как-то прислал им домой небольшой бочонок с солёными помидорами и мешок картошки.
Когда муж узнал об этом, он впервые повысил голос на Нину, обвинив в том, что она ставит офицера в зависимость от этого "грузина", вора в "Законе".
С этого вечера Нина поняла, что не всё так просто в отношениях представителей администрации и их подопечных.
Она сама видела, как некоторые контролёры приносят в колонию водку.
У части осужденных появлялась копчёная колбаса и компот из черешни. А эти продукты Нина к этому времени и не пробовала на вкус.
Незаметно пролетело тридцать лет.
3
С подругами Нина переписывались часто, вот и сегодня она читала письмо от Лены, в котором та писала, что развелась со вторым мужем. С двумя детьми вернулась жить к матери в Хабаровск. Работает учительницей в шестьдесят первой школе, что у ТЭЦ-1.
Посмотрев на часы, Нина встала, прошлась по комнате.
Её старшая дочь давно работала в средней школе воспитательной колонии, внуки закончили шесть классов, а вот сын...
В 1990 году, в июле, Андрей пошёл с двоюродными сёстрами искупаться в реке Бире. Было жарко, Андрей показывал девчонкам, как он умеет нырять. Разгорячённый, прыгнул Андрей с высокого берега в холодные струи быстрой таёжной реки, да не вынырнул больше. Отыскали его тело через два дня под корягой.
С того дня Степан сильно изменился. Нина стала замечать, что он возвращается со службы с запахом спиртного. В выходной день он мог выпить по две бутылки водки. В отпуск они не ездили. Степан говорил ей:
- Мне нужно спокойно водочку попить!
Нина, чтобы муж выпил меньше, часто подсаживалась к нему, и он наливал в рюмку и ей.
Морщась и передёргиваясь от запаха спиртного, Нина с трудом глотала.
Когда Степану присвоили звание майора, он неделю не выходил на службу, всё обмывал.
Она его ежедневно поддерживала в этом.
Когда Караева назначили начальником колонии в город Советская Гавань, он после возвращения из УВД в номер центральной гостиницы Хабаровска так обмывал назначение, что через неделю вернулся в Будукан начальником оперативной части.
Хорошо хоть не разжаловали. Так и ходил до пенсии майором.
Десять лет назад школу в колонии закрыли.
Нина работает в посёлке директором начальной школы. Дочь чуть не каждый день звонит и предлагает переехать к ней в Хабаровск жить, но она не может оставить без надзора могилы мужа и сына.
Свою двухкомнатную квартиру, она обменяла на однокомнатную. Из окна кухни этой квартиры хорошо видно склон сопки, на которой было поселковое кладбище.
Нина ежедневно приходила к могиле мужа и сына, часами сидела там, на мраморной скамейке.
Восьмого августа, ей позвонила дочь и сказала:
-Тебя приглашают на торжественное собрание, посвященное шестидесяти пятилетию воспитательной колонии.
А почему меня?
-Ты ведь работала там некоторое время директором школы. Приедет из Хабаровска полковник Гетман, будут все руководители, кто возглавлял колонию в разные годы, учителя, мастера профтехучилища, все офицеры, ветераны.
Актовый зал Колледжа культуры был полон офицеров и гражданских служащих.
Действующий начальник колонии прочитал небольшой доклад, из которого Нина узнала, кто был начальником колонии в разные годы.
Что в 1982-1983 годы, в двенадцати Воспитательных колониях Советского Союза, произошли массовые беспорядки, причём дважды в этой колонии.
У осуждённых несовершеннолетних в 1983 году в основном было образование 5 классов, а в 2010 году - 2 класса и большинство из осуждённых страдало олигофренией.
В разные годы в колонии содержалось до 1700 несовершеннолетних осужденных.
Потом, прозвучали слова докладчика:
-Бывших начальников колонии не бывает! Прошу подняться на сцену всех, кто возглавлял колонию в разные годы.
Восемь разных по возрасту, но близких по духу и характеру людей, стояли рядом.
Самый пожилой, их "батька" Гетман, один из первых начальников колонии в начале пятидесятых годов.
Среди подтянутых улыбающихся мужчин, Нина узнала Виноградова.
Владимир Николаевич от имени ветеранов поздравил всех присутствующих в зале, подарил в библиотеку колонии несколько своих книг.
Заканчивая своё выступление, он сказал:
-Честь сотрудников и вера в справедливость, необходимость четко исполнять требования Закона, нужны сегодня нашей России как никогда!
На вопрос:
- Кто ещё хочет выступить?
Нина подняла руку как в школе, встала с кресла и поднялась на сцену.
-Я хочу сказать спасибо, - она оглянулась на действующих и офицеров в отставке, стоящих за её спиной, - этим людям, отдавших часть своей жизни для того, чтобы хоть двадцать процентов отбывавших уголовное наказание несовершеннолетних, больше не совершали преступления.
Спасибо и вам, - она посмотрела в зал на сотрудников и ветеранов колонии, за ваш огромный вклад.
Я всю жизнь считала, что ваша служба и ваша работа в колониях очень нужна государству, она равнозначна подвигу.
Вы каждый день рискуете своим здоровьем, жизнью. А ведь ещё важно самому не деградировать среди такой категории людей, не перенять их поведение и речь.
Очень хочется поздравить вас с бокалом вина, но мне нельзя пить...
Караева помолчала.
В зале кто-то нервно выдохнул, и опять воцарилась тишина.
Нина продолжила:
-Я вам прочитаю стихотворение из сборника стихов присутствующего на сцене Владимира Николаевича Виноградова:
Я за судьбу твою поднял бокал,
За то, что чист, глубок, ну как Байкал.
За то, что не подвластен тишине,
За то, что не погиб ты и в огне.
За то, что верен Родине своей,
И не считает даже счастья дней.
За постоянство и продуманность идей,
Что вижу добрых, честных здесь людей.
За то, что деньги не закрыли глаз,
И можете дать глупости отказ.
Покой страны храните, тишину,
Как свою жизнь, вы любите страну.
На вас учусь со стороны смотреть,
Чтобы впустую раньше не сгореть!
Раздались продолжительные аплодисменты.
Виноградов вышел из шеренги бывших руководителей колонии, подошел к Караевой, поцеловал ей руку и протянул букет роз, который ему вручили недавно.
-Очень рад вас видеть живой и здоровой! Спасибо! - Негромко сказал Володя.