Через день после приезда домой, дядя Яша, муж маминой сестры, Зины, предложил мне поехать с ним на левый берег Амура на рыбалку, пожить в землянке, отдохнуть.
До этого, я никогда не ездил с ночевкой, да и рыбалка, была не самым моим любимым занятием. Но я согласился и на речном трамвайчике от Утеса, отправились с утра на отдых.
Землянка, вырыта не известно кем, но очень давно. Снаружи обросла мхом. Бревна, покрытые сверху слоем дерна, немного провисли, внутри землянки были черными от копоти, словно смазанными маслом. Нары застелены свежим сеном.
Стоял густой и здоровый запах свежее скошенной травы и дыма, который вырывался из открытой дверки, сделанной из железной бочки, печи.
Было тепло и сухо.
Вечер был приятный, если не считать борьбу с комарами, которая, конечно же, оканчивалась их полной победой.
Берега узкой протоки заросли ивой и высокой травой. Было удивительно тихо. Постоянный писк комаров не раздражал, что странно, он успокаивал меня. Едва слышное журчание воды, всплеск рыбы, выскакивающей для ловли насекомых, да песни не видимых птиц, навевали разные мысли и не давали сосредоточить внимание на поплавке, который довольно часто уходил под воду.
Подсекать рыбу я не умел, однако, словно "вырвал" из воды с десяток карасей средних размеров, две больших касатки, которые грозно, с каким-то скрипом, шевелили своими длинными колючими плавниками, когда я осторожно снимал их с крючка.
Потом был перерыв, а перед тем как совсем стемнело, на крючок попался большой, черный и скользкий сом, который долго бился в садке.
Какая же вкусная была уха, такой, я никогда не пробовал до этого дня.
Но постоянно "крутились" в голове мысли, куда мне пойти на работу. И вообще, что же я хочу увидеть в своей жизни?
Друзья мамы, предложили мне пойти работать в строительное управление Љ 5, треста "Жилстрой" мастером, я без особых раздумий согласился.
На работу нужно было выходить в понедельник, а сегодня четверг.
На пляже, в районе масло жир комбината, было много отдыхающих. Немного поиграл в волейбол, но постоянно отвлекали загоревшие девичьи тела.
Мяч, направленный сильным ударом в мою сторону, проскочил мимо моих ног и покатился дальше. Я, не поднимая головы, побежал следом.
Догнав мяч, остановился, поднял глаза. На меня смотрела девушка. Глаза были скрыты солнцезащитными очками с огромными стеклами. Волос каштановый, сильно выгоревший, тело золотистое от загара, ноги с крепкими икрами, грудь, несколько прикрытая купальником, медленно поднималась при глубоком вздохе и светилось не тронутой солнцем белизной.
А в реке, у самого берега, кувыркалась ребятня, громко разговаривая между собой. Солнце нежно ласкало мою спину, словно предлагало окунуться в теплой, чистой воде, чтобы охладить мой пыл.
Я тряхнул головой.
- Не хочешь поплавать? - услышал я от девушки.
Уже через минуту, мы плыли к середине реки. Вот Люда, как она представилась, перевернулась на спину, над водой показался загоревший плоский живот и высокая грудь, она повернула к берегу.
Встречался я с ней еще два вечера. Я первый же вечер, я разглядел ее глаза. Они были светло голубые, почти бесцветные. Я же хотел видеть другие.
Люда, через общих знакомых потом искала со мной встречи, но я решил с ней больше не встречаться.
Мой первый самостоятельный строительный объект, был на Судоверфи. Вокруг был пустырь, на котором виднелись фундаменты под строительство крытого бассейна, спортивного зала и стадиона. Маленькая деревянная будка, в которой располагался электрик, это были все строительные сооружения.
А вокруг, новенькие дома и вечно спешившие куда-то люди.
Разбрызгивая из огромных луж грязь, появился самосвал, который тащил за собой небольшую деревянную будку на колесах, с огромным окном и ступеньками к широкой двери. Она и стала моим первым командным пунктом.
Прибывшая бригада плотников, соорудила небольшой склад и раздевалку для каменщиков. И уже через час, "Колхиды" с полуприцепами начали привозить красный и силикатный, белый, кирпич.
От нулевой отметки, стены стали расти быстро. С чертежами в руках, я ходил по стенам, отмечая, где должны быть оконные и дверные проемы.
Через день, привезли разобранный башенный кран, поставили его на рельсы. Вот спортзал вырос до крыши и необходимо укладывать утеплитель.
Строительный отряд лесотехнического техникума, ребята и девчата, работали без выходных, а крановщица, лет двадцати пяти, высокая, белокурая девушка, в выходные отдыхала.
Чтобы поднимать утеплитель на крышу, я сам залезал по металлической длинной лестнице, в застекленную кабину.
С высоты птичьего полета, было видно, как активно строился микрорайон. Этажи крупно панельных домов, вырастали за неделю. А вот в соседний дом, въезжают новоселы.
Я замечал любопытных мальчишек, которые интересовались, как идет строительство спортивного комплекса.
На сдаточном объекте, "Школе ДОСААФ", расположенном на втором Хабаровске, у старого аэродрома ДОСААФ, настали "горячие дни".
Большое количество бригад штукатуров и маляров, требовали контроля, а один из мастеров, работавших на объекте, заболел. Меня направили мастером на время его отсутствия.
Я впервые сталкивался с таким количеством женщин, собравшихся в одном месте и в одно время. Большинство из них, было возрастом старше меня, и приходилось проявлять чудеса дипломатии, чтобы не попасть в смешную ситуацию.
Я знал, что такое "усенок", "терка", "полутерок", но колючие шутки женщин, доставали до самого, самого...
Особенно старалась бригадир маляров, средних лет, весьма симпатичная женщина, одна воспитывающая двоих детей.
В нарушении техники безопасности, она работала в майке. Ее небольшая, упругая грудь, бесстыдно выглядывала и глубокого разреза, как только я появлялся на этаже.
Я не знал как себя вести, нужно было поверять качество работы, да, честно говоря и поведение бригадира, не отталкивало, а почему-то влекло на третий этаж большого здания.
По выходным дням, на объекте я оставался из мастеров один, у остальных семьи, заботы. В конце дня, осмотрев объект, собрался было уходить, но заметил двух женщин, Бригадира и девушку, лет восемнадцати, круглолицую и большеглазую, которые ожидали меня у выхода.
Мое сердце "екнуло", словно остановилось, а потом медленно застучало. Я, не опуская глаз, подошел.
Бригадир предложила пойти к ней домой в гости, поужинать, а понравиться, так остаться до понедельника. Все это было сказано в полу шутливом тоне, но она смотрела мне прямо в глаза, дыхание ее было порывистым.
Ее грудь, привлекая мое внимание, часто вздымалась, губы, ярко красные, сложились в улыбку.
Мне стало ее так жалко, я совсем уже готов был согласиться, но...
"Казачка", как я назвал для себя стоявшую рядом девушку, с интересом разглядывала меня. Я знал ее историю.
Она была из Кубани, родители умерли, окончила профессиональное училище. Ее молодость и свежесть, невольно привлекали внимание.
Как-то, она мне рассказала, что ее домогается не знакомый ей мужчина, он преследует ее, даже приходил к ней в общежитие и забрал ее паспорт, чтобы заставить проживать вместе.
Он, этот мужчина, приходил и на строительный объект. "Казачка" в это время, специально подошла ко мне, словно к самому хорошему знакомому и стала разговаривать, называя ласковыми словами, увидев это, мужчина ушел.
Позднее, я помог вернуть девушке паспорт. Теперь она проживала в квартире бригадира.
Девушка была хороша собой, при другой ситуации, я, скорее всего, стал бы с ней встречаться. Однако я вывел для себя закон, не встречаться с тем, с кем работаешь и не работать с тем, с кем встречаешься.
Потом, я много раз убеждался в правильности своих выводов.
Меня тянуло к этим женщинам, мне хотелось встретиться с каждой из них, я уже готов был ответить согласием, но, ответил:
-Девочки, в другой раз, я тороплюсь на свидание, - шутливо им поклонился и, не оглядываясь, ушел.
Потом, в своих снах, я часто видел грудь бригадира и огромные глаза "казачки".
После сдачи Школы ДОСААФ, меня направили на сдаточный объект "Лыжная база", что был расположен за Хабаровском.
Возили нас туда вместе с бригадой отделочников машиной, ехать было долго, поэтому, я на обед в город я не ездил, а оставался один, съев бутерброд, загорал.
Высокие сопки, были освобождены от деревьев и кустарника по всей протяженности будущей лыжни, с вершины, до подножья.
Было удивительно думать, что среди этого лесного великолепья, зимой будут кататься по пологому склону, пролетая мимо огромных деревьев, по тому месту, на котором, расстелив свою не мудреную одежду, лежал сейчас я.
А вокруг, словно головы сказочных богатырей, виднелись ряды сопок, густо поросших лесом.
Было тихо и спокойно, щебетали не видимые птицы, часто навешали комары, но не их назойливый писк, ни тучи, ежеминутно закрывавшие доброе солнце, не мешали мне копаться в своих мыслях.
Через день, или два, стали оставаться сначала одна отделочница, потом другая и это уже был не отдых.
Большая проблема была в возведении помещения, для просушки одежды лыжников. Домик этот, находился в стороне от основного здания.
Как удивительно сложна кладка дымохода печи. Опытный печник треста "Жилстрой", никак не мог разобраться. Сверяя с чертежом каждый ряд кладки, за три дня, мы сумели закончить сооружение печи.
Стоя на лесах, я повторяя слова, пытался сложить четверостишие, а печник, поглядывал на меня, с удивлением замечая, что я шепчу какие-то слова:
Ни слов твоих, ни глаз,
я не услышу, не увижу,
Но, что меж нами было
и в мыслях не унижу.
На смену ночи,
вновь наступил рассвет,
Забыть, что вспомнил?
Нет, нет!
Дома у нас все было хорошо. Подрастает племянник Эдик, ходит в детский сад. Жили мы в двух комнатной квартире, на ночь, я расставлял в проходной комнате раскладушку, здесь же, на диване, спали отец с матерью. Рита и Валера, жили в другой комнате.
Молодые родители, любили сына, да и мне нравился этот шустрый мальчишка. Его некоторые фразы, я в шутку, цитировал много раз.
В один из воскресных вечеров, с шумом распахивается дверь, в квартиру врывается Эдик, громко захлопывая дверь, кричит:
- Бабуля, скорей, у меня дгысня!
Хохотали мы долго, а Эдик не понимал, в чем причина.
Не заладилось что-то в отношениях между Ритой и Валерой. Да и мама, позволяла себе вмешиваться в их проблемы. А тут еще я рядом, выслушиваю взаимные упреки.
Сны о "прелестях" девушек и женщин, с которыми я встречался и не встретился, продолжили навещать меня, но снилась и другое.
Бесконечная Колымская тайга, просторы Севера, белые ночи и много, много интересных встреч и трудной работы. Сами собой рождались стихи:
Быть может, для кого-то ерунда,
На карте был поселок, Буюнда.
Вдоль берега были видны дома,
К нему одна дорога, Колыма.
Мои друзья, Миша Еременко, работал в это время в пуско-наладочном управлении, расположенном в районе улицы
Ленина, Анатолий Лукьянчиков, занялся профессиональной фотографией, а Юра Трофимов заканчивал политехнический институт.
Юра первый из нас женился на однокурснице, Надюше. Я был свидетелем на их свадьбе. Ездил "выкупать" Надю из общежития, перезнакомился с милыми девушками, "положил" было, глаз на одну, но вовремя остановился.
Встречи с девушками, лишний раз убеждали меня в том, что их красота не для меня, моя единственная, где-то еще меня ждет.
Все чаще, я доставал свою затертую общую тетрадь и писал:
Работал бы прорабом,
тишь, да гладь.
Правда, в работе
не благодать,
бывало трудно.
Зачем тогда ты
от масла с хлебом
Сменял свои карты,
чтоб жить под небом
Чукотки дальней?
Дорог можно выбрать
хоть сто.
Однако много тебе,
на что?
Одна нужна!
Мне нравилась работа, которой я занимался.
Я смотрел, как растет за рядом ряд, кирпичная кладка стен, как недавний пустырь, украшен большим спортивным залом.
Мне нравилось и это емкое слово - строитель!
Мне нравилось, что каждый мой рабочий день, дарит городу Хабаровску, всей моей стране, новое здание, построенное с моей помощью.
Что под моим руководством, строителями украшен первый микрорайон. Призывники, будут заниматься в больших, светлых помещениях школы ДОСААФ и идти на летное поле радостные и счастливые.
Что в сушилке лыжной базы, будет сохнуть спортивная одежда, а на склонах сопки, где когда-то я загорал, будут рождаться новые чемпионы.
Однако работа не захватывала меня всего, я чувствовал, что могу больше, что я постоянно думаю об ином и не планирую работать строителем всю жизнь. Я не нашел себя и не боялся в этом признаться.
Хорошо помню атлетически сложенного, высокого каменщика из комплексной бригады. Мне нравилось смотреть, как он работает.
Вот он мастерком кидает на кирпичную кладку слой раствора, ровняет его, берет в левую руку кирпич, бросает раствор на торец кирпича, отточенным движением прикладывает к кладке, потом снаружи кладки, по раствору, делает русты.
Любо - дорого.
Но как же я удивился, узнав, что у него два высших образования, физико-математическое и экономическое.
Этот, как мне говорили, хороший педагог и прекрасный экономист, работал в школе, потом в строительном управлении главным экономистом. Однако он сменил работу, которая у него хорошо получалась, на профессию каменщика.
Почему?
Не хочу думать, что главное было в большой зарплате строителя, хотя каменщики получали значительно больше учителя, экономиста, да и мастера строителя.
Не в том дело.
Мне казалось, что на стройке, этот человек стал считать себя незаменимым, более нужным обществу, а значит, более важным для самого себя и для общества. Он почувствовал свою индивидуальность, особенность, он нашел себя в этом.
А я?
Я твердо решил ехать на Чукотку, искать самого себя. Мне хотелось проверить, что я могу. А больше всего, нужно было установить, а, что же я хочу?