Ионас медленно шел по пустынной улице ночного города. Ему поверили, тогда как сам он, давно изверился. Ему отчего-то стало страшно. Нет, он не боялся смерти, ему стало страшно, что он не сможет оправдать доверие.
Впереди послышались торопливые шаги запоздалого прохожего. Увидев неторопливо идущего человека, прохожий остановился, круто повернулся и побежал назад, постоянно оглядываясь, боясь преследования.
Ионас усмехнулся, как люди стали бояться друг друга. Что же и он приложил к этому руку.
Подполковник Балзарис ходил по кабинету из угла в угол, постоянно натыкаясь на старшего лейтенанта, молодую, красивую женщину. Смирнова стояла в центре кабинета и смотрела на Ионаса.
И столько ненависти было в ее глазах, что у Ионаса по позвоночнику побежал пот.
Ионас понимал, что расплатой за все его дела, может быть только смерь и не ждал прощения, тем неожиданнее были слова его дяди:
- У старшего лейтенанта твои друзья убили мужа, а он был героем войны, летчиком. Но она не желает твоей смерти.
Ионас поднял глаза, с удивлением посмотрел на Зину.
- У вас есть шанс, хоть немного помочь своему народу, - помолчав, Смирнова продолжила, - да и себе.
Ионас опять опустил голову, подумал, что ему не обещают оставить жизнь, а предлагают помочь своему народа, но вот сможет ли он?
- На мне крови много, я не должен жить, а народ. Что ему до меня, да, наверно и до ваших проблем...
- Зачем же так, ответила Зина, - многие рады просто работать, просто жить, да боятся и ваших, и наших. Мы не ставим своей целью уничтожить всех, кто с нами не согласен. Мы хотим устранить возможность вашего воздействия на свободу выбора людей, а потом, жизнь покажет кто прав.
- Это я воздействую?
- И вы тоже, и ваш гость, перед которым поставлены задачи раскола нашей страны.
Ионас напрягся, посмотрел на подполковника. Тот, казалось, был занят чисткой своей трубки и не слушал разговор.
Ионас, сжав похолодевшие пальцы, тихо прошептал:
- Своих, сдавать не буду!
Балзарис положил на край стола трубку, поднял голову, посмотрел на Ионаса:
- Говоришь, свои? Они свои, потому, что говорят на литовском языке? Или потому, что получают доллары за свою работу? А может, у них землю отобрали, дома? У вашего гостя другая задача, чем больше трупов, русских, наших, тем больше счет в банке. А ты тоже с каждой головы получаешь?
Ионас, откинулся к спинке стула, в глаза, словно попала пыль, хотелось их закрыть и спрятаться от всего этого.
- Разве можно простить убийство солдат? - спросил Ионас
Простить нельзя, - ответила Смиронова, - а вот сделать то, что они не доделали, нужно!
Ионас впервые шел по улице, не оглядываясь по сторонам. Вокруг шли по своим делам люди, невольно отходя в сторону, когда появлялся патруль НКВД. Он шел, по тротуару, впервые в жизни чувствуя, что может спасти от смерти вот эту женщину, с маленькой девочкой, в огромной, детской коляске. Он не ждал для себя снисхождения, а желал только одного, чтобы в Литве, не умирали от выстрелов на улицах люди. Не важно, русские или местные, но чтобы оставались живыми.
Может быть потом, через много лет, другие, сами решат, как им лучше жить, отдельно от России, или вместе.
Солнце, нежно гладило своими лучами его, свежевыбритые щеки, огромное количество воробьев, перелетало с дерева на дерево, весело чирикая. Казалось, сама природа поет: жить, жить, жить!
По перрону станции, Ионаса вели под конвоем, посадили в вагон в отдельное купе.
В кабинете Балзаниса, четко обговорили детали. До прибытия из-за границы новой группы диверсантов, нужно было ликвидировать "гостя" и его ближайшее окружение.
Молодой солдат, конвоир Ионаса, плотно закрыл дверь, прижал ствол автомата к боку Ионаса, широко раскрыв глаза, боясь моргнуть, поглядывал то в окно, то на дверь. Старший конвоя, вышел из купе, закрыв за собой дверь.
- Куда же ты? - заволновался молодой.
В соседнем купе, веселились демобилизованные солдаты. Радостные, с блестящими глазами, они предлагали проходившим мимо их купе выпить. Потом, когда поезд тронулся, стали обходить своих соседей, приглашая, к себе в гости.
В купе, где расположился конвой, вошел средних лет сержант, сел рядом с Ионасом, косо поглядывая на солдата, потом своим телом, отодвинул его автомат, словно тисками обнял солдата:
- Земляк, шесть лет дома не был!
Ионас отодвинулся, словно не желая мешать разговору, потом толкнул сержанта на конвоира, выбив ногой оконное стекло, вывалился головой вниз.
Ах, как он хотел свернуть себе шею.
Сержант все цеплялся за конвоира, не подпуская к окну. В дверь заглянул старший конвоя, опять выбежал в коридор, сорвал стоп кран.
Молодой конвоир, с досадой отталкивая сержанта, рванулся к окну, поднял автомат.
- Отставить, рано еще!
Рядом стоял совершенно трезвый сержант, положив руку на плечо, повторил:
- Не спеши, вот так, а теперь стреляй.
На следующий день, в городе только и говорили о дерзком побеге бандита.
Капитан Виноградов, с улыбкой, встретил доставленных к нему конвоиров.
Без поясных ремней, под охраной, вывели их из штаба. Когда за ними закрыли ворота, солдат посадили в крытую автомашину и отвезли на станцию. Им предстояло продолжить службу далеко от Прибалтики.