|
|
||
Император еще молод и не ведает о 40 тысячелетиях, что ждут его впереди. |
ЧЕЛОВЕК ИЗ ЮЖНОЙ АНАТОЛИИВинников Владимир
ПРОЛОГ Человек прыжком поднялся на ноги, готовый дать незамедлительный отпор всему на свете. Быстро оглянулся. Морское побережье и гладкая галька под ногами. На востоке созревал рассвет. Сон. Всего лишь сон. Грубую матерчатую накидку теребил пронизывающий осенний ветер. Но странник упорно шел туда, откуда встречный холодный воздух приносил едва слышимые звуки кузнечного молота. Дорога была трудной, но идущий упрямо не выбирал обходной маршрут. Поступь путника тяжела, и в такт ей под ногами покорно пищат камни, хлюпает грязь и плещется вода. Цель недалека. Из дымки проступает верхушка пагоды. А вот и два воина на страже. Гордые самураи. Но страннику не интересны ни они, ни их господин. Только звон молота влечет его все ближе к воротам. А острый взор воинов уже прикован к пришельцу. Смутные времена потакают бдительности.
Драная мешковина развевалась подобно крыльям, но, тем не менее, полностью скрывала путника. С виду нищий, человек остановился перед замершими в напряжении самураями. Секунда тишины, и воины услышали исполненный власти баритон:
Пришелец сдернул с себя тряпье, и под лучами утреннего светила мягко заискрился сплошной металлический панцирь.
ГЛАВА 1 Я не помню свой первый крик, с которым вошел в этот материальный мир. Не помню и первые несколько лет жизни. Но со временем я вспомню. Когда наберусь сил, и мне будет открываться не только удар о дно ущелья камня, что еще не брошен с вершины, но и чередование зимы и лета, которые еще не настали. А пока течение реки времени еще величественно для меня. Этот поток обтекает мое тело и, хотя не уносит с собой молодость, но затрудняет мой взор и смущает мой разум. Десять тысячелетий. И постепенно ускоряющийся ход событий. Вначале не происходило почти ничего. Из столетия в столетие примитивные люди занимались собирательством и охотой. Из поколения в поколение, неустанно путешествуя по материку, я подсказывал разным племенам, как организовать сельское хозяйство и животноводство. Появление меди внесло некоторое разнообразие в монотонные природные циклы. Излишки труда подстегивали развитие социальной структуры. Но человек несовершенен. Росло и неравенство общественных слоев. Чувства и мысли людей все больше усложнялись. Но все больше было в них зависти, страха и злобы. И темные проявления человеческой души все больше насыщали астральное пространство, и все туже сплетались иррациональные атавизмы человеческого разума. Золото породило ювелирное искусство, но этот же податливый неокисляющийся металл стал источником жадности и стремления к перераспределению. И появилось такое понятие, как война. Письменность позволяла хранить мудрость предков надежнее, чем в устах пересказчика. Но необходимость обучаться этому навыку означала избирательность процесса передачи и накопления знаний. Не замедлила появиться политика и сопутствующие ей интриги. С каждым новым поколением люди стали жить в среднем чуть-чуть дольше. И не замедлили появиться все новые и новые болезни, до которых раньше не доживали. Но никто не уделял этому никакого внимания. Мистицизм канул в прошлое. Жители континента вступили в эру античности.
ГЛАВА 2 За счет чего чужестранец держался на ногах, не ведал никто. К кузнице было не подступиться. Настолько непереносимым был исходящий от нее жар. Издали можно было лишь разобрать огромный молот, стремительно описывающий очередную дугу, а если приглядеться, то из багровых и алых отсветов на миг проступала фигура в латных доспехах, прекрасно управляющаяся этим самым молотом, причем одной левой. Но что бы ни происходило у горна, незнакомец щедро заплатил за причиняемое неудобство золотыми слитками. Да и несколько пробных мечей хоть и имели непривычную для страны Восходящего Солнца прямую форму лезвия, но оказались весьма высокого качества. По крайней мере, незнакомец разрубал железные чушки без видимого ущерба для обоюдоострых клинков.
ГЛАВА 3 Почему? Почему, вы спросите, я не открылся народам Мира в эпоху античности, или в средние века? По какому капризу не предотвратил великие страдания мировых войн? А готовы ли вы узнать ответ? Познать горечь истины и обрести зависть к невежественным мира сего? Так внемлите мне и запомните раз и навсегда. Я человек, несмотря на все свои возможности. И не желаю быть богом людей. Не желаю, чтобы вся цивилизация повисла на моей шее мертвым грузом.
ГЛАВА 4 Вот и сейчас городок опустел, и жители замерли у окон, ожидая привычной развязки. Ветер прерий гоняет между домов перекати-поле. На улице только банда местных головорезов и одинокий путник, которому, видимо, больше не придется искушать судьбу. Но странник об этом еще не догадывается. Он идет уверенной твердой походкой, и долгополый кожаный плащ оставляет от незнакомца лишь контур высокого силуэта на фоне вечернего неба.
Но вот пеший человек остановился. Пред ним стелились чьи-то длинные закатные тени. Пятеро стояли поперек дороги. Их очертания расплывались на фоне оранжевого солнечного диска. Занятая ими позиция для стрельбы была безупречной. Вжик. Это клинок вернулся в ножны. Через секунду ствол и барабан револьвера со звоном коснулись пыльной земли. Раньше этого хватало, чтобы образумить самых упрямых. Но сейчас в сознании нападающих явственно ощущались тревожные изменения. Гулко громыхнул обрез, и путник почувствовал, как тяжелая свинцовая пуля проламывает пластины доспеха. Боль наотмашь хлестнула по сознанию, делая окружающую действительность блеклой и туманной. Текли долгие секунды тишины, и когда красная пелена спала, а ощущение боли вернулось в привычное русло, вокруг лежали только неподвижные тела. Вокруг стали собираться местные жители. Горожане не выглядели особенно счастливыми. Им не требовался избавитель, большее беспокойство доставляло строительство железной дороги на их землях. Чему успешно препятствовала пятерка, ныне небрежно раскиданная на пыльной дороге. Человек в плаще не услышал ни слова от окружающих его людей, но в голове в такт ударам сердца гулко стучала мысль: "Я вполне мог погибнуть, этого не случалось очень давно. Погоня за Камнем затягивается и становится год от года опаснее. Прогресс сводит мои предосторожности к нулю".
ГЛАВА 5 Личное физическое могущество -- вот объект вожделения властителей всех времен и народов. Но власть является лишь сублимацией этого редчайшего качества. Те, кто по-настоящему сильны, не польстятся на золотой венец. Те, кто не ищет легких путей, будут в равной степени избегать и тернового венца. Бессмертие. Предмет размышлений любого человека. Весьма укоренившаяся в общественном сознании иллюзия. Техническое недопонимание вследствие мимолетности человеческой жизни. Бессмертия нет, как нет и semper vitae -- вечной жизни. Есть только долголетие на десятки тысяч лет. Огромный интервал для простого смертного, но в астрономических масштабах -- это ничто. Бессмертие -- это атрибут высшего могущества. Но любое могущество конечно. Народная молва приписывает могущество полуреальным персонажам наподобие вампиров. Описание цены, которой стоит сохранение этого самого могущества, поражает неискушенные умы. Но все это выглядит смешным, по сравнению с чудовищной стоимостью долголетия и иных неотчуждаемых свойств. За мою возможность жить действительно долго, заплачено вперед. Многие тысячи жизней... Отданные добровольно ради великой цели. Моя жизнь -- это их жизни. Шаманы древности знали, что мой долг перед ними не позволит транжирить обретенное могущество в мелких личных интересах. Надеюсь, они не ошиблись.
ГЛАВА 7
-- Молодой человек, -- проявил заботу Падре, -- могу я чем-нибудь облегчить ваши мучения?
ГЛАВА 8 Впереди была опушка леса. Странник уловил какое-то движение вдалеке. Отряд гуронов и несколько пленников. Намерения захватчиков не оставляли в душе одинокого наблюдателя ни единого сомнения. Пленников ожидает смерть. Мучительная смерть. И путник не имеет права не вмешаться. Человек замер. Обстановка вокруг него поблекла и стала невыразительной. Опушка со всей людской суетой стала не более чем рисунком на плоской скатерти мироздания. И странник потянул это полотно на себя.
Удивление аборигенов было велико, когда они увидели выходящий из-за деревьев силуэт. Так подкрасться было просто невозможно. Отряд индейцев синхронно вскинул ружья. Из стволов показались сизые дымки. Рядом с задрапированной в грубую полотняную накидку фигурой сломалось несколько веток. Промозглый туман съел хлопки выстрелов. Топорик ушел под тень капюшона холщовой накидки. Раздался выразительный лязг. Завеса спала с головы незнакомца только для того, чтобы все увидели металлический шлем с глухим забралом. Самые несмышленые из индейцев поняли, что оппонент целиком облачен в стальной костюм. Но шаман все же поднял ружье и спустил курок. Свинцовая пуля глухо ударила о выброшенную вперед ладонь и безвредной лепешкой упала к ногам странника. Аборигены бросились врассыпную, позабыв о пленниках и обещанном золоте.
О пленниках не забыл шаман. Лидер отряда, он остался на месте и выхватил нож. Рыцарь был удивлен. Мало кто мог противостоять его ментальным императивам. Шаман замедлил свои движения, но вдруг рывком словно разорвал невидимую сеть. Латник отшатнулся от астрального удара и замер, не веря своим глазам. Радужные волокна туго сплетались в гудящий Мальштром. То были обрывки чувств, осколки мыслей и клочки сознаний, эхо давно ушедших событий и смутные фрагменты грядущего. Сознание странника дотянулось, наконец, до уносимой астральным течением души и вернуло ее в реальный мир. Но сам странник уже находился в окружении трех туманностей. То были боги Хаоса. Хорн, Нургл и Цинч. Все последующее захлестнул могучий водоворот битвы. Девушка очнулась и открыла глаза. Поднявшись, она увидела отца, склонившегося в молитве, и странного человека в сплошных доспехах, неподвижно лежавшего на земле. Он выглядел помятым. Из уголка сжатого в судороге рта черным отвесом струилась кровь. Усталое худое лицо с редкой щетиной на впалых щеках. Скулы напряжены, а черные волосы сбились на высокий лоб. Как два перпендикулярных взмаха бритвой -- узкий нос и тонкая линия губ.
Неожиданно человек вздрогнул и пришел в себя. Секунду он немигающим взглядом изучал несущуюся над лесом свинцовую пелену, затем одним прыжком встал на ноги. Клинок вернулся в ножны. Стальная перчатка водворена на место.
ГЛАВА 9 Имена. Десятки дорогих сердцу имен. Каждое принадлежало неповторимой личности. Их невозможно сравнивать. Разные времена, разная география. Но есть одно общее. Боль утраты и расставания. Щемящая пустота в сердце, которую стремишься заполнить. Любовь. Сильное чувство, хотя я и управляю обменом веществ и не позволяю гормонам брать верх над разумом. Техническое бессмертие делает неактуальным природный инстинкт продолжения рода. Но, несмотря на все это, потребность быть понятым остается. Потребность окружать заботой, вниманием и защитой кого-нибудь конкретного, в обмен на крошечную каплю понимания и жалости.
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11 Теперь подобные минуты слабости могут оказаться фатальными. Меня все проще застать врасплох. И это будет продолжаться, пока я не отыщу Камень. Камень, который позволяет без чудовищных усилий вглядываться в мутную бездну астрального пространства. Камень, который не даст никому подкрасться незамеченным. А пока мой удел металлические латы, рунный меч и вечная бдительность. Я не боюсь смерти. Мои опасения порождены слабостью людей, их неготовностью подобающе встретить и дать отпор сладким обещаниям богов Хаоса. Для меня нет окончательной смерти. Надеюсь, что я достаточно силен, чтобы сохранить сущность, остаться на волне могучих и непредсказуемых приливов астрального пространства. Но если я потеряю свое тело, свое физическое воплощение, то лишусь возможности вмешиваться в события реального мира. Чтобы иметь шанс вернуться, я предусмотрительно поместил частицы своей силы в различных людях. Осуществил депонирование своих навыков и знаний в память человека. Эта информация не дает носителю ни долголетия, ни здоровья, ни дополнительных сил, физических и ментальных. Просто знание отнимает часть доступной памяти и передается дочерям и сыновьям. Я не навязываю этого бремени произвольным людям. Даже в случае добровольного согласия. Только в случае оказания требуемой услуги. И услуга эта не противоречит моему моральному кодексу и адекватна плате.
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13 Одинокий дрожащий огонек сигареты. С противоположного берега реки неразличимо ничего. Но силуэту в просторном плаще этого и не надо. Он просто знает. Огненная точка замерла на мгновение и устремилась вниз. Озябшая под пронизывающим ветром девушка проводила взглядом этот долгий полет бумажной трубочки с табаком. Мотив старый как мир -- любовь без оглядки и разбитое сердце.
Девушка привстала с невысокого ограждения и беззвучно ринулась навстречу черной бездне. Через мгновение короткий вскрик боли огласил окрестности. Самоубийца не достигла водной глади -- стальная перчатка тисками сжимала запястье. Взгляд подростка скользнул выше. Рубленые очертания, за которыми хлопают на ветру полы плаща. Из воды вышел высокий человек. Мокрый плащ прилип к металлическим поверхностям доспеха. На руках латник бережно нес девушку лет шестнадцати. Поднявшись на берег, он бесцеремонно перевернул бессознательное тело вверх ногами, освобождая легкие от воды. Девушка очнулась и зашлась жестоким кашлем. Через минуту она стояла на ногах, рассматривая своего спасителя и мучителя. Странник застыл в одной позе, заложив руки за спину и поставив ноги на ширине плеч. Чем-то он напоминал Эйфелеву башню в миниатюре.
Спасенная личность перестала ходить кругами и потеряла терпение.
Внезапно незнакомец резко раскрыл глаза. Пронизывающий взгляд серых зрачков был подобен двойному тычку полированным торцом стального прута -- не убивает, но перехватывает дыхание и дезориентирует.
Тут человек без имени умолк. Рука в латной перчатке плавно погрузилась в карман плаща и извлекла металлический портсигар. Щелкнула открывающаяся крышка, и в качестве содержимого предстала одна сигара кафе-крем.
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15 Путник не пользовался биноклем. Картина, разворачивающаяся перед ним, за долгие тысячелетия успела стать классической. Ничто не обостряет людские пороки, как гражданская война в чужой стране, оружие на руках и чувство полной безнаказанности. Желания шестерых итальянских легионеров, окруживших молоденькую крестьянку, легко читались даже на расстоянии в полтора километра. Странник прибыл сюда с вполне конкретной целью, и эта цель звала его дальше, вперед по виадуку, и затем вдоль горного хребта. Но просто пройти мимо он никак не мог. Вдобавок, шестеро солдат были не из простой линейной пехоты, а служили в составе егерского горнострелкового подразделения. Нехорошее подозрение закралось в душу рыцаря. Не за тем ли самым предметом, который нужен мне, находятся они здесь? Но Камень может доставить подлинную практическую пользу только четырем сущностям, три из которых -- боги Хаоса. Человек бросил из-под шлема тяжелый взгляд отвесно вниз. Двести сорок метров. И каменистая земля. Правильнее было бы разобраться с солдатами накоротке, но на безопасный спуск уйдет много времени. Если же спрыгнуть... Странник сглотнул, у него внезапно пересохло горло. Он не был готов к прыжку. Это не было трусостью, просто признание факта нецелесообразности выполнения рассматриваемого действия. Путник скинул с плеча кожаный чехол, расстегнул ремешки и бережно взял в руки винтовку. По внешнему виду нельзя было сказать, что винтовкой пользовались часто. Лакированное цевье вовсе не выглядело потертым. На металлических поверхностях царапин почти не было. Вместо номера на казенной части ствола было выгравировано "США. Абердинский полигон, Герлих-Грей / 1933.". Неторопливо снаряжая магазин патронами, латник уточнял расстояние до целей. Целей было шесть, они располагались очень компактно и почти не передвигались. Дистанция -- тысяча пятьсот девяносто четыре метра. Движение воздушных масс -- порывистое, переменной интенсивности. Но вносить в прицел поправку на ветер странник не стал, так же как и не опустил целик на соответствующее дистанции количество щелчков. Даже учет влажности и влияния силы Кориолиса не дал бы требуемой точности. Странник мог достать и новейшие образцы стрелкового оружия, включая автоматическую винтовку Симонова. Но с некоторых пор "новое" перестало быть синонимом "лучшего". На больших дистанциях параболическая траектория пуль армейских винтовок обладала заметной на глаз кривизной и создавала впечатление неуклюжести. Куда больше странник предпочитал экспериментальные образцы, пускай даже и негодные для серийного производства. Но, к сожалению, и экспериментальные образцы страдали существенными недостатками. Нынешней винтовкой пришлось заменить "Хальгер ультра", проходившую испытания еще в тридцатом году на полигоне в Ванзее. Увы, за семь лет эпизодического использования конический ствол был полностью съеден термоэррозией. Возиться самому с модернизацией и производством страннику было категорически некогда, а инженера Гарольда Герлиха убили в вагоне поезда еще в тридцать четвертом. Странник не смог воспрепятствовать и этому. Из-за невозможности физически присутствовать в нескольких местах одновременно. Поэтому загадочный рыцарь старался предотвращать убийства и иные злодеяния хотя бы там, где находился в момент их совершения. К оптическим прицелам странник не прибегал, оставляя просветленную оптику для обыкновенных людей. Куда надежнее было заглянуть на секунду в вероятностное будущее и, исходя из предвиденного результата, подобрать верные начальные условия выстрела. Грянул раскатистый гром. Звук метался по склонам скал, как вода плещется в потревоженном стакане. Еще выстрел. Еще и еще. Люди падали, словно под ударами невидимого бича. Новый раскат и звенящая тишина. "Нет, это невозможно!" -- мелькнула судорожная мысль в сознании Странника. Командир подразделения определил, откуда ведется огонь, и успешно спрятался под живой щит. Бить сквозь девушку из этой винтовки стрелок не решался, слишком велик был риск мгновенной смерти. "Невозможно для обычного человека, значит новый чемпион Хаоса" -- то было спокойное умозаключение. Странник стоял на фоне Солнца, и увидеть его было практически невозможно. Звук тоже не выдавал верное направление выстрела.
Чемпион Хаоса медленно пошел на сближение, умеючи прикрываясь юной заложницей. Таким приемам людей не учили нигде. Дистанция сокращалась. Уже осталась тысяча шагов. Минуты плавились и медленно утекали под солнечными лучами. Стрелок тщился пронзить взором будущее. Судьба девушки представляла собой состояние еще не придуманного кота Шредингера. Счетное множество различных исходов сошлось в сингулярной точке. Шаги врага гулко отдавались в висках. Пять сотен шагов до колонн виадука. Душа странника покрылась инеем. Принималось решение. Две сотни шагов. Странник пожалел, что ему некому возводить молитвы. Сотня шагов. Чемпион Хаоса чуть открылся. Перед самой поверхностью латник сгруппировался и компактным ядром встретился с недружелюбной землей. Руны, начертанные на доспехах, полыхнули небесным огнем, принимая на себя кинетическую энергию удара. Латы обратились в мельчайшую пыль. Вслед за этим треснули кости. Странник сплюнул кровавую массу и медленно поднялся на ноги. Его движения были грациозны, но вместе с тем, исполнены неимоверной болью. Воин держался только силой своей могучей воли. Враг небрежно поднял руку и выстрелил из пистолета. Секундой позже чемпион Хаоса изменился в лице. Расплавленный свинец капал с правой скулы Странника. Над головой рыцаря разгорался огненный ореол. Первый раз в своей долгой жизни Странник ударил во всю мощь. Сложная материя диссоциировалась на молекулы. Молекулы дробились на атомы. Атомы распадались на элементарные частицы. Элементарные частицы обретали виртуальные свойства и обменивали свое наличие в пространственно-временном континууме на вероятностную меру. Странник жесткой волей сводил эту вероятностную меру к нулю. Боги Хаоса поспешно отпрянули, разочарованно завывая в астральном пространстве. В чемпиона было вложено немало потусторонних сил. Новое прямое вмешательство произойдет нескоро. Девушка согнулась в жестоком кашле. Все ее тело представляло сплошной синяк. На то, чтобы полностью устранить последствия попадания пули, у Странника уже не хватило силы. Он сам едва удерживал свое тело на грани смерти. Это не было ни поражением богов Хаоса, ни его победой. Ничья. И полная невозможность действовать на протяжении семи лет. А мир стоял на пороге Второй Мировой войны.
ГЛАВА 16 Впрочем, это лишь второстепенный процесс на фоне моей основной деятельности. Чаще я оцениваю изменение окружающей обстановки мимоходом, только как необходимую часть повседневной активности. Ведь значительная часть моих усилий направлена на поиск Камня. Я гоняюсь за ним по свету уже не одно тысячелетие. Дистанция сокращается, но бывало не раз, что вожделенный кристалл ускользал практически из моих рук. Такое под силу только богам Хаоса и их чемпионам. В своих странствиях я обошел всю Землю. Посещал средневековую Японию, оттуда перебрался на территорию Руси. В одну из зим пешком преодолел северный пролив, ныне носящий имя Беринга, и оказался на другом материке. Знания инков и ацтеков до сих пор оказываются занятными. Забавно было наблюдать прибытие экспедиции Колумба. И ее отплытие в Европу. Потом был Магелан и Америго Веспуччи. Когда визиты на открытый континент стали регулярными, я вернулся в Старый Свет. В Толедо обновил доспехи. В Нюрнберге пополнил арсенал новомодными заводными игрушками. Каждый город мог предложить какой-нибудь незаменимый элемент походного инвентаря.
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18 Рота американских пехотинцев уже сутки находилась в незавидном положении. Это не было полным окружением. Просто противник преградил обратную дорогу на базу, как и надежные пути отхода. Где-то в лесу тяжко вздыхали минометы. Солдаты противника рассредоточились за сплошной стеной деревьев и вели интенсивный огонь. Раненых становилось все больше и больше. У медиков заканчивался морфин и остальные препараты. Пулеметчики отвечали на вражескую стрельбу скупыми короткими очередями. Командиру роты было, в принципе, понятно, чем все должно закончиться. Все закончится хрипом "сломанная стрела" в телефонную трубку рации. И все отправятся домой в пластиковых мешках. Внезапно из леса выбежал человек. Вокруг него все выглядело каким-то смазанным и нечетким. Трудно было даже сказать, из какого участка зеленой стены он явился. На каждом плече у спринтера висело по раненному пехотинцу. Прежде чем лейтенант сумел выдавить из себя команду, пришелец спрыгнул в укрытие из мешков с песком. Оставив раненых на попечение медикам, странник уверенно направился к лейтенанту, перешагивая через залегших солдат, отмахиваясь от командиров взводов и взводных сержантов, совершенно не пригибаясь и не уклоняясь от вражеского огня. Не доходя нескольких шагов, пришелец остановился, но не принял стойку смирно, и даже не отдал чести. Лейтенант с подобным сталкивался впервые. Это не было уловкой вьетконговцев. Стоящий напротив воин был долговязым европейцем в бундесверовском камуфляже. Худой торс был надежно заключен в бронежилет. За спиной висела германская автоматическая винтовка "Хеклер-Кох". Слева на поясе виднелась закрытая кобура, справа, зачем-то, длинный меч в ножнах. На голове крепко сидел безымянный летный шлем оливкового цвета с опущенными затемненными стеклами. На погонах просматривались знаки отличия, но молодой офицер не был силен в воинских званиях зарубежных государств. Единственную зацепку давала именная нашивка на левом кармане чехла бронежилета. На ней четко читалось "E. M. Perot".
Лейтенант сглотнул и неуверенно спросил:
ГЛАВА 19 Книжный стеллаж занимал целую стену. Большинство книг были незнакомы Марии. Девушка так и не смогла определить принцип расстановки литературных произведений. Древние фолианты стояли вперемешку с новенькими брошюрками. Авторы и названия чередовались в полнейшем беспорядке. Языки текстов тоже следовали бессистемно. Впрочем, ее любопытство было ограничено стеклянными дверцами, закрытыми на замок. Конечно, замок был условным, и в нем можно было успешно поковыряться шпилькой, но Мария сочла, что хозяину квартиры это не понравится.
На столе лежала толстая тетрадка. Взяв ее в руки, девушка с удивлением разглядывала текст, записанный от руки. Это была пьеса на немецком языке. Каждая буква была выведена с каллиграфической дотошностью. Разочарованно полистав страницы, Мария вернулась к началу. Напрягая память, девушка вспомнила школьные уроки немецкого языка. На титульном листе затейливые завитушки складывались в два слова: "Иуда Искариот". Под заглавием синей шариковой ручкой было стремительно начертано: "Геббельс Иозеф Пауль, 1923 г". Это должен был быть подчерк странника.
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
ГЛАВА 22 Я отнимал чужие жизни. Сотни, тысячи, десятки тысяч. Страшные цифры звучат ошеломляюще для любого нормального человека, но, будучи растворенными в сотне минувших веков, оказываются ниже предела статистической погрешности. Но при этом каждая смерть имела причину, была вынужденным действием вследствие сложившихся обстоятельств и никогда не доставляла мне удовольствия. Каждая отнятая жизнь -- безвозвратно утраченный ресурс. Но жизнь может принести пользу, если ее предлагают добровольно и от чистого сердца, с полным осознанием совершаемого деяния. Но я прибегну к этому источнику заемной силы только в случае непосредственной угрозы катаклизма планетарного масштаба. Мои предсказуемые Чемпионы. В их вопросах отражается все человечество. Если прибегнуть к обобщениям, то наипервейший вопрос звучит так: "Где вы были с первого по тридцать третий год нашей эры?" Как бы не было мне стыдно, но я удостаиваю их ответом. Наша эра началась тогда, когда я решил, что для меня пришло время открытых действий. Но сомнения оставались, поэтому для страховки я выбрал пробный вариант с человеком в главной роли. Это был незаурядный человек, обладавший острым умом и добрым сердцем. Я подарил ему некоторые способности, что позволяло избегать ему насильственной смерти. Но просчет таился в этической стороне социального воздействия. Все кончилось тем, чем кончилось. Подробности того периода я предпочитаю держать при себе, ибо самые смиренные люди из тех, кто считает себя христианами, становятся неадекватными, когда узнают описания тех событий от единственного живущего ныне очевидца. Я, как и обыкновенные люди европейской цивилизации, веду отсчет столетий от рождества Христова. Я должен помнить свою первую крупную ошибку. Говорят, введение координатной сетки в геометрическое пространство есть акт насилия. Введение отсчетов на временной оси есть свидетельство слабости среднего человека, ограниченности его мировосприятия. Я живу в непрерывном пространстве-времени. Конечно, есть минимальные кванты по каждой из размерностей, но столь детальное ощущение окружающего мира требуется нечасто, даже по моим меркам.
ГЛАВА 23
ГЛАВА 24
ГЛАВА 25 Двадцатый век вообще стал рубежом, после которого последовательное хронологическое изложение событий стало невозможным. Слишком много очень схожих происшествий случается в разных точках земного шара. Отследить причинно-следственные связи стало трудным делом даже для меня. Бывает, что уникальное событие интерпретируется хронистами и заносится в архив как несколько раздельных событий. Многие события слипаются в одно гибридное. В чем-то эти процессы сродни редукции квантовых состояний по Пенроузу. Впрочем, оставлю эти вопросы на рассмотрение людей, поскольку удовлетворение праздного любопытства стало для меня непозволительной роскошью. Еще одним часто задаваемым вопросом является вопрос об НЛО и внеземных цивилизациях. В своих странствиях по астральному пространству я отмечал следы присутствия нечеловеческого сознания. Есть и более осязаемые свидетельства. Далеко не все зафиксированные случаи можно списать на атмосферные явления. Порядка десяти процентов наблюдений действительно приходится на искусственные летательные аппараты. Это автономные автоматические зонды. Принципиальная схема и конструкционные материалы элементов подобных аппаратов пока находятся вне досягаемости человеческой инженерной мысли. Согласно моим изысканиям эти зонды чудовищно древние, старше, чем я. Несомненно, что построившие их цивилизации за минувшие тысячелетия ушли в своем развитии далеко вперед. Но это тоже мало беспокоит меня. Сложность по преодолению расстояния между нами гораздо выше, чем возможный интерес. Вдобавок, даже старшим культурам не чужды внутренние проблемы. И подозреваю, что эти проблемы не идут ни в какое сравнение даже с моими трудностями.
ГЛАВА 26 Дорога на Мадрид походила на водную артерию. Асфальт нырнул в тугие дождевые потоки и пускал пузыри. Стрелка спидометра мерно подрагивала на отметке в сто сорок километров в час. Странник мог выжать из двигателя больше оборотов, но запас прочности кузова был почти исчерпан. Машина не ехала, а летела над водной гладью, словно глиссер на редане. Водитель спокойно, но быстро вертел рулевое колесо, временами отпуская нелестные комментарии окружающей действительности. Сумрак бури растекся по городу. У автовладельцев хватило ума не выезжать на улицу в столь скверную погоду. Странник рассекал волны сиюминутной Венеции в гордом одиночестве. А вот и гнетущий темный забор центральной тюрьмы. За стенами сотни политических заключенных. И чем, спрашивается, был Нюрнбергский процесс, как не потешной клоунадой, если не смог или не захотел призвать к ответу генерала Франко. С той поры успело утечь более двух десятилетий, но фашистский режим продолжал здравствовать на отдельно взятой территории. С другой стороны, это обычное явление человеческого общества.
Человек явно был не в настроении, поскольку не пошел к воротам и будке с часовым, а просто проломил внешнюю стену. Что толку шляться по коридорам и возиться с охраной, когда кирпичная кладка не представляет преграды. Решетка на окне? Долой! Скомкать переплетение стальных прутьев голыми руками. Узок оконный проем -- расширить в полный рост. Закрыта дверь камеры -- выбить могучим пинком. Думаете, это гнев? Ошибаетесь, это всего лишь меланхолия.
Беготня растерянных заключенных. Только один спокоен и неподвижен. Он знает, что за ним пришли. Разговор для истории, для протокола: No pasaran. Кислая усмешка вслед невысказанной мысли. Кончик меча выжигает витиеватые руны на полу, стенах и потолке. Солдаты выбегают из-за угла и готовятся к стрельбе, но Рисунок вспыхивает и затягивает проход непреодолимой пеленой. Можно уходить, не глядя назад. На сегодня дела в этой стране закончены.
ГЛАВА 27 Рикардо не мог поверить, что он еще в сознании. Все вокруг выцветало и теряло краски, но все же было видно, как чемпион Врага завывает в зверином триумфе. Внезапно, безумное веселье остановилось, посланник богов Хаоса изменился в лице. В помещение вошел сам Император. От тяжелой поступи вздрагивали стены, а каменные плиты покрывались трещинами и крошились под металлической обувью. Лицо Императора не выражало ни одной эмоции. Он не показывал своего гнева, просто был предельно сконцентрирован на происходящем вокруг. Миньон рывком освободил меч и отбросил сердце в сторону. Рикардо тюком рухнул оземь. Император обвел внимательным взглядом весь объем пространства. В стороне еще живой Рикардо пластом распростерся по полу, позади Императора стояла Мария с алебардой наготове. Враг поспешно скользнул в дальний угол, готовясь к новой битве. На возвышении в центре помещения тускло поблескивал Камень. Император очертил мечом незримый круг. Рукотворная арена замкнулась в стасисном поле. Медленно ступая по пыльным плитам древнего зала, противники сошлись. Пособник Хаоса был неглуп и прекрасно понимал, что Император не сможет использовать всю свою мощь на этот раз. Значительная доля сил Странника уходила на удержание Рикардо в мире живых. А чтобы Рикардо выжил, поединок должен разрешиться в считанные минуты. В пользу Императора. Взвизгнул рассекаемый воздух, и клинки схлестнулись в снопе искр. Со стороны это выглядело, будто бы два высокооборотных вентилятора сцепились лопастями. Никто не желал уступать в решающей схватке. Каждый сделал шаг назад. Оценка противника завершилась. Император вычерпнул доступный резерв почти до дна. Враг тоже добрался до пика своих умений. С громовым раскатом острия клинков преодолели звуковой барьер. Меч Императора замедлился, и завяз на мгновение во вражеском кинетическом барьере. "Значит так!" -- успел удивиться Император, когда встречный выпад перечеркнул металлический нагрудник его доспеха. На седые плиты устремился щедрый ручей крови. Дистанционная защита противника уступила, но позади барьера было уже пусто. Враг бросился в сторону грубо обтесанной тумбы, намереваясь заполучить Камень. Император побледнел ликом, надзор за ситуацией стал даваться ему нелегко. "Если Хаос коснется Камня, то все пропало" -- с этой мыслью рыцарь скользнул к монолитному возвышению. Миньон уже протягивал руку, уже почти коснулся заветного минерала, но Император уже воздел свой меч и обрушил пылающий клинок на Камень. Одержимый Хаосом фанатик отреагировал с нечеловеческой скоростью, направляя демонический клинок навстречу оружию Императора. Рыцарь выбросил свободную руку на перехват вражеского меча. Удар. Демоническая сталь безжалостно сминает металлическую перчатку, проникая внутрь, корежит ладонь. Но Император стойко удерживает блок. Рунный Меч достигает цели. Удар. Осколки Камня веером разлетаются по залу, вылетая за границы стасисного поля. До конца битвы они недосягаемы. Но один крошечный фрагмент очутился в руках Врага. С замогильной улыбкой, чемпион богов Хаоса сжал в своей ладони кусочек Камня. Осколок исчез, но в обмен распахнулся туннель из астрального пространства в реальный мир. Проход продержался не дольше мгновения, но с той стороны уже ждали. Стремительно проведенная подсечка застала Императора врасплох. Металлические латы с низкочастотным гулом внедрились в каменные плиты. Во все стороны брызнул гранит. Потревоженный ветхий свод обдал всех мелким крошевом. Огромная шипастая псина, покрытая тускло отливающей чешуей, уставилась желтыми немигающими глазами на поверженного рыцаря и метнулась к Марии. Враг налег на рукоять демонического меча, и клинок глубоко погрузился в плиту, пригвождая ладонь в латной перчатке к полу. Император попробовал освободиться. Рывок. Вспышка боли. И ничего не вышло. Рыцарь попытался дотянуться мечом до посланника Хаоса, но тот уже направился к Марии, сражающейся с демонической гончей. Сколько бы силы не вливал Император в своего бесстрашного чемпиона, последний никак бы не справился с двумя противниками единовременно. Настало время для неприятного, но неизбежного решения. Собрав свою волю в тугой узел, Император несколько неуклюже вознес меч и устремил клинок на заблокированную руку. Удар пламенного меча пришелся на середину кисти. Как бы не был прочен материал латных доспехов, но ни одно вещество не смело оказать сопротивления древнему рунному лезвию. Через мгновение Император был на ногах.
Император сидел на полу, зажимая здоровой рукой рану на животе. Согнувшись пополам, он рисовал кровавыми слюнями замысловатые узоры на каменной плите. Мария присела рядом. Она была вымотана боем, но оставалась единственной, на ком не было ни царапины. Час напряженной работы уместился в минуту наблюдения. Теперь можно снимать стасис. Рикардо будет спасен. А Камень можно собрать вновь, пусть и с незначительными изъянами. Но это не повод расслабляться. Впереди много работы. Здесь -- в толще Гималайских гор -- прекрасное место для новой базы. Пора перехватить инициативу у Темных Богов и приступить к долгосрочному планированию и воплощению лучшего будущего для всего Человечества. |
|
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души"
М.Николаев "Вторжение на Землю"