Юрий Владиславович Терехов шел по Литейному проспекту в сторону пивного бара 'Жигули'. Стоял морозный декабрьский день, вьюжило. Осеннее старое пальто, хоть и было на ватине, не защищало тело от проникающего через рукава и воротник холодного ветра. Съежившись, мелко перебирая ногами, чтобы не подскользнуться, он спешил на встречу с друзьями. Его тонкая шея, похожая на шею грифа, в крупных красных пупырышках сиротливо выглядывала из под воротника. Шарфа не было. Старый материнский шарф Юрий Владиславович потерял по пьянке, а новый ..
- Потерпеть месяца два, а там шарф уже и не нужен, - рассуждал он, переходя на мелкую трусцу. В голове стоял гул прибоя и слегка мутило после двух бутылок 'Кавказа', которые он в одиночестве распил накануне в своем подвальчике. Не то, чтобы он хотел нажраться по-обыденному, просто старушка из дома по улице Рубинштейна дала трёшку за замену прокладки в смесителе, денег как раз хватило на две бутылки портвейна. Теперь необходимо было срочно опохмелиться, а в пивнушке его уже ждали водопроводчик Сашка, сменщик Юрия Владиславовича, и электрик Игорёк. Сашка должен был принести пол-литровку, хотелось оторваться и обсудить последние новости, выплеснуть душу под кислый запах жигулевского.
А новостей набралось много: тут и новый начальник, горбач ушел с поста, рухнул союз .... Здесь ноги Юрия Владиславовича разошлись и .....
- Ну, что, очнулся, - спросил простуженный голос.
Юрий Владиславович смотрел на белое пятно потолка. Смотрел тупо в одну точку.
Захотел повернуться и не смог.
- Где я?
Спросил он и не услышал своего голоса. Голова гудела, память вымело, что-то бессвязное проносилось в его мозгу, пытаясь найти свои концы, не задерживаясь надолго, пропадало и вновь появлялось. От этого правая рука Юрия Владиславовича безостановочно приглаживала редкие, начинающие седеть волосы. Страх, который он никогда не испытывал в своей жизни, объял все его существо.
- Мы на невралгии, брат, - продолжил голос, - сейчас тебе капельницу сменят. Может еще и встанешь, а уж какой ты будешь никто не знает. Ты уж прости, вонища здесь, но все же лучше, чем в подвале. Вот я бомж, куда мне сейчас, больничка милое дело: накормят, постель чистая, тепло, мне бы на недельку задержаться. Ноги не работают, ходить не могу, а тут ты, последнюю койку занял, мать твою. Точно выгонят. А тебе морду вон как перекосило, такие тут долго не задерживаются. Неделя, вторая и здравствуй Вася, уже в морге.. Вчера один обделался и душу отдал, потому и воняет, проветривать нельзя, сквозняки. Я тут три недели, двоих выписали, один кончился, вот такая песня.
Через полторы недели Юрий Владиславович уже мог, опираясь на спинку кровати, сидеть на постели. Речь к нему не вернулась, от пищи он отказывался, держался на уколах. Подолгу стоял он у окна, к которому подходил с помощью сестры, и смотрел на заснеженный двор больницы, где стоял загаженный бюст Куйбышева Валериана Владимировича, военного медика, председателя ВСНХ, чьи руки по локоть были вымазаны в крестьянской крови в период сталинской коллективизации, обвиненного в троцкизме и умершего в возрасте сорока семи лет своей смертью. Может поэтому и назвали больницу в честь его имени.
К вечеру в палату подгреблись Сашка с Игорем. Сашка подошел к постели и положил на тумбочку сверток.
- Тебе принесли, -сказал он, стесняясь своего великодушия. - Там и это есть, чтоб не грустилось. Ты это, поправляйся, отметим выздоровление, да и на работе я один припахался, так что выздоравливай.
Юрий Владиславович протянул Сашке книжку в мягком переплете.
- Маша и Медведь, - прочитал Сашка. - Чего это за хрень, сказка что ли. Ты чего, мне?
Сашка беспомощно оглянулся на Игоря. Тот только развел руками.
Юрий Владиславович возбужденно заерзал на постели и замычал.
- Ты открой книжку, - посоветовал мужик с соседней койки, - посмотри картинки, он и успокоится. Картинки ему нравятся.
Сашка открыл наугад страницу, где Маша пекла пирожки.
- Чудно, - сказал Сашка и посмотрел на притихшего приятеля.
Через неделю в палате, где лежал Юрий Владиславович, появился новый больной.
Его аккуратно уложили на освободившуюся койку.
- Ну, что, очнулся? - Спросил простуженный голос. - Смотри, как тебя перекосило то, такие здесь долго не задерживаются.