Виноградов Павел : другие произведения.

Легенда о капитане Хопеше

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Иногда, пробуждая свою память в поисках мучающих тебя демонов, можно столкнуться лицом к лицу с самым страшным из них - самим собой... Лонг-лист I международного конкурса фантастического рассказа "Прыжок над бездной". Финал конкурса "Креатив 28", или "Трансформация". Рассказ издан в сборнике "Открытый космос" и альманахе "Без цензуры".
   Несмотря на неприятное происшествие, выставка в честь столетнего юбилея Андрона Демидова стала событием в мире изящных искусств Земной Империи, да и всего Альянса Ойкумены. Вернисаж блистательного художника-космиста прошёл в высшей степени торжественно. Среди умопомрачительных звёздных пейзажей, выполненных в слегка старомодной голографической технике, и нарядной толпы, в которой то и дело мелькали лица, знакомые половине галактики, юбиляр почти затерялся. Однако маэстро и сам старался стать как можно более незаметным. Он старательно обходил робокорров, упорно рыщущих по огромному выставочному залу Нового Манежа в поисках спикеров для интервью. Его умелые манёвры продолжались, пока за локоть его не схватила маленькая, но цепкая рука.
   - Дюша, тебя ищут. Пойдём! Ну нельзя же быть таким букой!
   "Кисмет найдёт меня даже в аду", - промелькнула в нём мысль.
   Словно испугавшись самой себя, мысль тут же исчезла, и Андрон повернулся к жене, с шутливой обречённостью разведя руками.
   - Веди, Киса.
   Несмотря на свои восемьдесят три, Кисмет всё ещё была прекрасна - и не только в глазах супруга. Проходя по залу, где их наконец-то заметили и провожали тысячами взглядов, Андрон с гордостью различал среди них и откровенно вожделеющие, и даже влюблённые. Он и сам то и дело восхищённо поглядывал на женственную фигуру жены, округлые плавные движения, точёный профиль, гриву роскошных, хоть и сединой посеребрённых, волос.
   Они проследовали в малую залу, куда раззолочённые кибер-охранники пускали лишь избранных, и сразу окунулись в хаос приветственных возгласов и рукоплесканий. Демидов взлетел на артистический Олимп поздно - всего лет десять назад, когда его выставка прошла в Алмазном зале императорского дворца, а посетившая вернисаж Августейшая Семья попросила его побыть их гидом. Но уж после этого он стал одной из самых медийных фигур Ойкумены.
   Сам Андрон относился к этой сверкающей суете с отстранённым спокойствием, хотя иногда она доставляла ему неудобства. Однако вовсе уж дремучим анахоретом он не был. Мэтр дефилировал по залу, вооружённый бокалом шампанского и прикрываемый слева опершейся на его руку женой. Улыбка не покидала его моложавого лица, обрамлённого артистической шевелюрой. Он ловко лавировал между посетителями, и его гибкие движения не слишком сочетались с солидным возрастом. Отвечал на приветствия, чокался, обменивался остроумными репликами, позволил кому-то запечатлеться рядом с собой на голофото, раздавал автографы, даже пару минут надиктовывал своё мнение о современном искусстве неведомым путём проникшему сюда особо пронырливому робокорру.
   Увидев, что муж пока не нуждается в защите, Кисмет отделилась от него и увлеклась беседой со случившейся тут старой знакомой. Андрон продолжил вести светскую жизнь, пока раздавшийся позади голос не заставил его замереть.
   - Как вам это удалось?
   Голос был четко артикулирован, звучал громко и очень правильно - даже слишком, словно говорил кто-то неживой.
   - Что, простите? - развернулся художник.
   Это был охрр'иззи, напоминающий вставшую на задние лапы огромную четырёхрукую мышь, покрытую нежным белым пушком. На Андрона, не мигая, смотрели три рубиновых глаза. На груди инопланетянина, поверх трепещущей мантии, лежало массивное драгоценное ожерелье. Очевидно, в него и был вмонтирован микрофон робота-переводчика - речевой аппарат издававших невнятные писки охрр'иззи не мог воспроизводить звуки человеческой речи. Впрочем, эта раса владела и телепатией.
   - Мой имя Орн'тезз, - представился незнакомец. - Вас ведь не обидел мой вопрос?
   - Нет, конечно, - слегка растерянно ответил художник.
   Охрр'иззи имели в Ойкумене скверную репутацию - в их культуре космический разбой считался доблестью и негласно поощрялся государством. Для большой войны с Альянсом они были слишком слабы, но в своё время наделали ему немало бед жестокими рейдами на отдалённые колонии и захватом торговых судов. Впрочем, в ходе сложнейших дипломатических и иных операций они оставили свои замашки и вступили в Альянс. Поговаривали, что набеги они просто перенесли за пределы Ойкумены, но Альянса это уже не касалось.
   - Вы ведь никогда не были в дальнем космосе, - продолжал механически вещать переводчик.
   Демидов кивнул. Он мог бы отделаться парой любезных слов и пойти дальше, но что-то его удерживало. Обычное любопытство или некое предчувствие?..
   - Что же побуждает вас писать космос? - спросил Орн'тезз.
   Выражение его лица человеку понять было невозможно, но Андрон ощутил в вопросе неподдельный интерес.
   - Сам не знаю, - задумчиво ответил он. - Это началось так неожиданно...
   - Я читал вашу биографию, - подтвердил инопланетянин. - В первой половине жизни вы были простым школьным учителем рисования - уважаемым, но заурядным.
   Демидов не обиделся на определение "заурядный", понимая, что охрр'иззи вряд ли осознаёт его негативную коннотацию. Да даже если бы тот и сознавал, он не обиделся бы.
   - В тяжёлый жизненный период я попробовал заняться живописью, стало получаться, - продолжил Андрон за собеседника. - Пробовал живые краски, объёмную акварель, визуализированную звукопись, комбинированные техники. Но в конце концов понял, что комфортнее всего мне работается на голографическом полотне. И почему-то хотелось писать космические пейзажи. Поймите, это искусство, это не от сознания...
   - Именно так, - подтвердил охрр'иззи. - Но вы не ответили, как вам удаётся так великолепно и правдиво отображать глубины космоса, никогда не наблюдая их своими глазами. Между тем там всё так и есть, как на ваших полотнах: неимоверная красота сокровищницы мироздания - и в то же время грандиозный клубящийся мрак, беспросветный багровый ужас и смерть. Вернее, та грань, на которой душа растворяется в бездне и сама становится бездной и вечной тьмой.
   Демидова не удивила выспренность этих речей: охрр'иззи считались очень поэтичной расой, их литература весьма ценилась знатоками всей Ойкумены. Он лишь серьёзно кивнул.
   - Бог позволил мне увидеть и отобразить это, - негромко ответил он.
   - Бог, - повторил за ним Орн'тезз, и это слово, произнесённое машиной, прозвучало странно и грозно. Впрочем, охрр'иззи тут же перевёл разговор.
   Пока он говорил, Демидов пристально вглядывался в него, острым глазом художника фиксируя малейшие детали нечеловеческого лица. Одновременно перед его мысленным взором мелькали лица всех охрр'иззи, с которыми он когда-либо встречался. Их было немного, но всё же Андрон был уверен, что когда-то видел своего собеседника - вживую или его изображение.
   А тот продолжал:
   - Одну руку женщина воздела к летящему чёрному ужасу, а тремя прикрывает свою брюшную сумку, откуда высунулся детёныш. Она хочет защитить его, не понимая, что тот уже мёртв. Как и сама она - потому что оба они изо льда, а головка младенца отломилась и лежит у ног матери, и рот его открыт в последнем замёрзшем крике.
   - Вы удивительно точно уловили мой замысел, - тихо произнёс художник.
   Почему-то к горлу его на мгновение подступила тошнота, но Андрон справился с ней. Теперь его внимание переключилось с лица собеседника на его фигуру и одежду. Её цвета и покрой свидетельствовали о принадлежности Орн'тезза к касте космических торговцев - они же пираты. А ожерелье, в которое вмонтирован переводчик, было атрибутом высокого статуса среди них. Он или кзирн'отт - капитан корсарского судна, или вообще глава клана. Скорее, второе - уж слишком вальяжна его манера держаться.
   "Андрон, откуда ты всё это знаешь?!"
   Он знал и видел. Большая сероватая проплешина с бугристой кожей на голове (наверняка плазменный ожог). Другой шрам, начинающийся на шее и уходящий Бог знает как далеко под мантию (а этот - от страшного удара каким-то холодным оружием).
   - Я много времени своей жизни провёл внутри репродукции этого шедевра, - рассказывал, между тем, охрр'иззи. - А теперь получил возможность вступить в него воочию и счастлив беседовать с его творцом.
   Он развёл передние лапы в жесте почтения, который Демидов вежливо попытался повторить, отметив при этом, что под мантией у собеседника скрыто какое-то огнестрельное оружие. Восторженный поклонник становился ему всё более неприятен и подозрителен.
   - Но скажите, по какой причине вы изобразили там представительницу моего народа? - вновь сменил тему инопланетянин.
   - Я интересуюсь экзоэтнологией, - коротко ответил художник.
   Он и сам не знал, зачем нарисовал именно охрр'иззи. Удивительно, но он вообще очень плохо помнил, как писал "Зло". Зато ему вдруг пришло в голову, что собеседник стоит слишком прямо и уверенно - для охрр'иззи, которым свойственен был некоторый наклон вперёд, словно они до сих пор раздумывали, не встать ли вновь на четыре конечности. Орн'тезза, однако, это словно не касалось, а его уверенные и точные движения говорили взгляду специалиста о долгих годах упорных занятий рукопашным боем.
   Только откуда, скажите, такой взгляд мог взяться у Андрона Демидова?..
   - Дорогой, - раздался звонкий голос, - может, ты со своим другом присоединишься к нашей компании?
   Кисмет явно почуяла, что супруг в затруднительном положении, и пришла. Как всегда.
   - Конечно, Киса, - улыбнулся Андрон жене и вопросительно посмотрел на охрр'иззи. Но тот всплеснул нижними руками в жесте отрицания.
   - Я бесконечно признателен вам за приглашение, но, увы, вынужден удалиться - меня ожидает важное дело.
   Кисмет ответила ему улыбкой, в точной пропорции содержащей вежливое разочарование и искреннюю благодарность.
   - На прощанье позвольте... - Орн'тезз открыл поясную суму и извлек какой-то небольшой предмет. - В знак уважения к великому таланту.
   Он обеими нижними руками протянул дар Демидову, одновременно почтительно разведя верхние. Художник взял подарок, не взглянув на него.
   - Моя благодарность лишена границ, - церемонно ответил он.
   - Земляне на своей тёплой светлой планете в большинстве не хотят думать о мраке бесконечного пространства за её пределами и его жутких легендах, - проговорил Орн'тезз. - Но мы-то с вами знаем, что многие из них - быль.
   Демидов почему-то вздрогнул и вскинул взгляд на охрр'иззи.
   - Легенды?.. - переспросил он.
   - Космические страшилки, многие из которых вы, несомненно, с удовольствием слушаете ненастными вечерами в своих уютных домах.
   Почему Андрону казалось, что в сверкающих глазах собеседника притаилась ядовитая насмешка?..
   - Например, - продолжил тот, - эти рассказы о капитане Хопеше...
   - Это клевета, распускаемая врагами Альянса.
   Голос Кисмет был холоднее льда. Андрон с удивлением посмотрел на ставшее вдруг отчуждённым лицо жены.
   - Нимало в том не сомневаюсь, - охотно согласился Орн'тезз, ещё раз развёл руками и мгновенно исчез в толпе.
   - Кто это был? - спросила Кисмет.
   Теперь выражение её лица стало каким-то... потерянным. И тревожным.
   - Я не знаю, - с недоумением ответил Андрон, рассматривая подарок - зловеще поблёскивающую подвеску из драгоценного чёрного камня в форме изогнутого клинка.
  
   Разговор словно высосал из Андрона всю давешнюю бодрость, оставив лишь противную нервную дрожь и мутную усталость. Кисмет несколько раз встревоженно посмотрела на него, наконец, не выдержала и сказала:
   - Может, проветришься пару минут?
   Он благодарно улыбнулся жене, поклонился гостям и направился к дубовым, стилизованным под архаику дверям портальной, которые кибер-страж почтительно открыл перед ним. В пустой белоснежной комнате стояли три серебряные колонки-перемещателя. Андрон прочитал название точки выхода на каждой: "Йеллоустонский Императорский парк. Амазонская сельва. Восточные Саяны", выбрал последний портал, встал на платформу и положил обе ладони на округлое навершие колонки.
   Его обдал воздух осенней тайги - стылый, чистый, с бальзамическими тонами. В глазах разверзлось далёкое и невероятно синее небо. И ещё здесь стояла великая тишина, чью торжественную целостность не нарушали редкий далёкий похруст веток и краткие птичьи арии.
   Усыпанная бурой прошлогодней хвоей полянка лежала над высоким обрывом. Андрон присел на упавший как будто стихийно, но удобно пристроенный и гладкий кедровый ствол и стал смотреть вниз. Перед ним до горизонта простёрся таёжный океан, по большей части зелёный, хвойный, но с массивными вставками разноцветной листвы - палевыми, рдяными, золотистыми. Однако, вместо чаемого умиротворения от этого зрелища, тревога его усилилась. Красочный фактурный ковёр напоминал его собственные картины - радужные звёздные водовороты в космических глубинах, внушающие ему тайный ужас.
   Он действительно выходил в космос очень редко, ненадолго и недалеко от Земли. И каждый раз, когда корабль шёл вне подпространства, опускал глаза, панически боясь случайно увидеть на мониторах-иллюминаторах огни открытого космоса. Вернее, он думал, что те пугают его. Но теперь, в эпицентре охватившей его смертной тоски, наконец признался себе, что боялся вовсе не их, а собственной памяти!
   Да, она возвращалась к нему, хоть в глубине души он тому отчаянно сопротивлялся. И началось это не сейчас, не после странного разговора на вернисаже, а уже давно. С некоторых пор он всё чаще стал задумываться о своей биографии до страшного излома, разделившего её после смерти первой жены. В какой-то момент Андрон обнаружил, что как-то очень странно помнит то время. Например, может рассказать всё о большом городе Аркаиме, где он родился, жил, учился и работал. Он многое знал о его истории, расположении, населении, промышленном потенциале. Но память не сохранила какие-то чувственные мелочи - ракурсы, запахи, мимолётные ощущения, неизбежно сопутствующие воспоминаниям о местах, где вы когда-либо были.
   При этом свою жизнь после того, как уехал с Урала на Гавайи и стал учителем в школе одного из пригородов Хило, он помнил именно так, как надо: неизбывную тоску по умершей жене, не оставлявшую его и даже усиливающуюся в этом райском месте, своих учеников и первые опыты в живописи, за которые взялся, пребывая в глухом отчаянии. В отличие от алкоголя и наркотиков, с которыми он тоже успел поэкспериментировать, эти занятия несколько успокаивали его. А потом в его жизни возникла Кисмет и бурный роман, перешедший в долгий счастливый брак. Дети, внуки, творчество, ослепительный успех... Много чего было, и Андрон был уверен в истинности всего этого. Но не того, что случилось раньше.
   Он решил разобраться во всём сам. Ничего не сказав Кисмет, посетил Аркаим, бродил по его улицам, рядом со своим домом, школой и университетом. Но несмотря на то, что все эти места были знакомы ему, они не вызвали в нём ни одного сокровенного, интимного воспоминания.
   Андрон пытался найти старых друзей, но все они или умерли, или разъехались неведомо куда - даже те, с которыми у него все эти годы сохранялась связь. Иногда ему казалось, что он вот-вот встретит знакомого, который развеет его сомнения. Но поиски раз от раза упирались в глухую стенку.
   Тогда он решил зайти с другой стороны - с той, где были самые близкие для него люди. И обнаружил, что воспоминания о них отдают такой же искусственностью. Вот тогда ему стало по-настоящему страшно. Казалось, что он сходит с ума: лица его родителей, его покойной жены оставались в памяти очень яркими, чёткими, красивыми - и неизменными, словно он никогда не жил с ними вместе, словно они были лицами актёров в каком-то особенно пришедшимся по душе фильме.
   Он попросил своего агента организовать выставку в Большой Селении и, преодолев ужас перед космическими перелётами, отправился на её открытие. Не было ничего странного, что, в кои веки оказавшись на Луне, художник захотел проведать своих ушедших близких в Некрополисе на обратной стороне. Он увидел места последнего упокоения родителей и жены, и могилы выглядели именно так, как он их помнил. Но это ничего не дало ему.
   Хотя после Луны он слегка успокоился, решив, что эти психологические эффекты были вызваны возрастом. Почти убедил себя в этом - пока не взялся за работу над батальными полотном на тему битвы в облаке Оорта, ключевого события Третьей галактической войны. Картину заказало ему командование земной Космоармады и Демидов, привыкший тщательно собирать материал для работы, увлечённо принялся за раскопки в открытых флотских архивах. Разглядывая одно голофото собрания высших офицеров Армады давностью в несколько десятков лет, он вдруг понял, что знает изображённых на нём людей.
   То есть, был абсолютно уверен, что Андрон Демидов никогда ни с кем из них не встречался. Но всё равно он их знал! Открытие это вновь ввергло его в пучину подозрений и жутких догадок. Он поднял все свои связи, пытаясь дознаться, кем были эти офицеры, узнал несколько ничего не говорящих ему имён и получил сведения о том, что все они либо умерли, либо ушли в отставку и исчезли из поля зрения.
   После этого его невроз лишь нарастал. Он всё время обнаруживал рядом с собой некие на первый взгляд незначительные вещи, которые, однако, категорически не вписывались в паттерн его жизни. Какие-то обрывки воспоминаний, ассоциации, словно не принадлежащие ему чувства. Андрон не раз пытался проследить их истоки, но это неизменно заканчивалось ничем. Но сегодняшняя встреча стала прорывом. Сейчас ему казалось, что истина - вот она, где-то рядом. И он натужно пытался вызволить её из-под спуда привычных воспоминаний.
   Машинально он сунул руку в карман и нащупал холодный и твёрдый предмет. Подарок странного охрр'иззи всё ещё был при нём. Андрон внимательно осмотрел изогнутую подвеску. Что-то она ему мучительно напоминала...
  
   Позади раздался тихий звук. Не додумав, Демидов резко повернулся и оцепенел, увидев, как на поляне возникают фигуры - не из портала, замаскированного под гранитный валун, а словно ниоткуда. Объяснение было одно: они переместились с корабля на земной орбите. И пришли за ним. А значит, точно знали, где он...
   Не все люди, но все - наёмники из дальнего космоса. Там на станциях ошивается много такого отребья, на всё готового за малую мзду...
   Да откуда же, чёрт возьми, он знает это?!
   Справа его схватил квадратный крайту с Визиу, слева - мрачный бородатый мужик в кожаной куртке. А за ними стоял... Орн'тезз.
   И тут почтенный Андрон Ильич Демидов, педагог, прославленный художник, крупный благотворитель куда-то пропал. Он всё ещё существовал, но лишь со стороны с испугом наблюдая происходящее. А место его занял кто-то совсем другой - с ясным зрением, холодным разумом, математически точно рассчитывающим диспозицию, и дикими инстинктами. Очень опасный. Чьё имя никак нельзя было допускать в память.
   - Капитан Хопеш!
   Злобное торжество охрр'иззи ощущалось даже через переводчик. "Забудь!!" - в панике кричал съёжившийся где-то в бездне сознания Демидов, но было уже поздно - монстр памяти вырвался на волю и настиг его. Все его сомнения и тревоги прошедшего года, раздумья, предположения, все мучительные поиски истины теперь сошлись в одной точке.
   Прозвище Хопеш он получил сразу после Академии, попав в жестокую неразбериху пограничной войны с Восьмеричным Союзом. Никакого Демидова ещё не было, а его тогдашнее имя больше не имело значения. На Эрбизигану-18, в узких каньонах, где сильнейшее энергетическое поле не давало пользоваться более продвинутым оружием, космодесантники Альянса и воины Союза бились, как их предки - холодным металлом. Он умудрился выхватить у огромного алгийского солдата его традиционный боевой серп, убил им противника, а потом ещё нескольких. Оружие это имело непроизносимое для людей название, потому они называли его хопеш - по имени похожей секиры из глубокой древности собственной планеты. Так он и стал гардемарином Хопешем, потом - мичманом, и наконец - капитаном.
   Андрон вдруг вспомнил подарок, который всё ещё был в его руке. Подвеску в виде лезвия хопеша!..
   - Ты прав, в ней чип, по которому мы нашли тебя, - похоже, Орн'тезз читал его мысли, хотя и не все.
   Конечно, он был телепатом, но в своем пленнике явно видел слабого старца. Только вот последствия биомодификации, которой подвергались будущие космодесантники, с годами не проходят - в свои сто лет бывший Демидов обладал феноменальной силой и реакцией. Правда, сам он только что вспомнил это.
   Он уронил предательскую подвеску, на мгновение переключив внимание противников, и освободился резким замысловатым разворотом. Человек справа кубарем отлетел на пару метров и остался недвижим, огромный же, но неповоротливый крайту с надрывным воем полетел с обрыва. А Хопеш, признавший это имя, засновал между наёмниками с проворством играющей в воде рыбки, непрерывно отбивая их удары и нанося свои - точные и жестокие.
   Вот он перехватил коварный выпад белёсого сассани, твари весьма злобной. Стилет, выращенный из ядовитого кристалла, замер в миллиметрах от груди Хопеша. Одной рукой он отобрал у врага оружие, а второй резко ударил в основание его шеи. Инопланетянин осел на хвою.
   Хопеш знал, что тот уже мёртв - точно так много лет назад он убил другого сассани... Где же это было? Да, на станции DS-9, в баре, где он коротал время до прибытия "Маринеско". На него тоже навалились наёмники, присланные очередной целью его корабля, и он управился с ними за пару минут.
   Молниеносно и почти не глядя капитан Хопеш воткнул стилет в горло замахнувшегося на него какой-то дубинкой высокого человека - явно обитателя астероидов.
   "Маринеско"... Этот корабль носил длинное кодовое название из букв и цифр, но называли его только так, по имени древнего капитана - героя, не боявшегося ради своей страны запачкать руки в невинной крови. Это было скрытое оружие Альянса, декларирующего своё миролюбие, предпочитавшего дипломатию пушкам, чьи корабли куда чаще использовались в торговых и научных, чем в военных целях. Но "Маринеско" изначально строился для боя и только для него. Он был оснащён самым мощным оружием и средствами защиты. Многие из этих систем были запрещены межпланетными договорами, однако корабль числился в конвое Императора Земли и как личное судно монарха не подлежал иностранным инспекциям.
   Похоже, противники не спешили его убивать. Тем хуже для них - жалости в нём не было ни грана. Как всегда.
   Жалость на его службе была исключена. Даже у старающегося держаться в цивилизованных рамках государства возникают ситуации, когда невозможно действовать иначе, чем выходя за них. Если речь шла об открытой войне, Альянс отвечал явной силой. Но если враг действовал исподтишка, нанося тайные удары, применял грязные приёмы, вёл двойную и тройную игру, - наставал черёд "Маринеско".
   Это небольшой по меркам военным, неказистый на вид кораблик, помимо прочего, оснащен был самой совершенной системой маскировки. Он мог скрытно появиться в любой точке Ойкумены, а хитрые устройства мгновенно меняли его сигнатуры, так, что вражеский мониторинг показывал то торговое, то исследовательское судно, то прогулочную яхту, принадлежащие самым разным расам. Но безобидное корыто вдруг наносило неожиданный сокрушающий удар или высаживало умелый и безжалостный десант. А потом скрывалось в глубинах космоса.
   Расправившись с очередным противником, Хопеш увидел, что перед ним остался один Орн'тезз, направивший на него дистанционный инъектор. Он мог быть заряжен смертельным ядом, но Хопеш предполагал, что сейчас в нём парализующий заряд. Но и это не имело значения. Уловив момент выстрела, капитан молниеносно отпрянул в сторону, и прежде, чем противник выстрелил вторично, подсёк и повалил его.
   Победить охрр'иззи в рукопашной схватке - задача непростая, а для большинства людей невыполнимая. Худощавое ловкое тело, словно всё состоящее из твёрдых канатов, бешено извивалось, а четыре сильные руки были, похоже, везде одновременно. Но остановить машину для убийства, которой вдруг сделался Андрон, оказалось невозможно. Стилет поднырнул под блок противника и вонзился ему в грудь. Извивающиеся канаты замерли и стали мягкими.
   Хопеш не стал вынимать стилет, чтобы охрр'иззи не истек своей прозрачной кровью. А яд действовал не сразу.
   - Кто ты? - бросил он, напряжённо вглядываясь в лицо врага.
   Тот открыл рубиновые глаза и оскалился мелкими острыми зубами. Из горла его изошёл тонкий вибрирующий писк - пытался смеяться.
   - Я победил, Хопеш, - его рот не двигался, но, очевидно, переводчик улавливал мысли. - Ещё когда заговорил с тобой и... снял блоки в твоём сознании. Это было бы почти невозможно - но ты ведь и сам уже начал вспоминать, правда? Я бы не нашёл тебя, не начни ты сам поиски себя настоящего. Стоило попытаться похитить тебя... долго мучить, не давать умереть. Но славно и так - теперь ты вспомнил свои преступления! Ты великий художник, ты не сможешь жить с этим, твоё воображение само измучает и убьёт тебя.
   Да, в горячке боя Хопеш мог отстраниться от обрушившейся на него памяти, но теперь она придавила его невыносимым кошмаром.
   Отставникам "Маринеско" память не полагалась. Доблестные молодые люди с пылающими сердцами, готовые жизнь положить за Землю и Государя - а значит, за Альянс, после тщательных проверок попав на "Маринеско", понимали, что сердцам их тут требовался не пламень, а лёд. Только так можно было совершать то, что им приказывал Альянс - быть диверсантами, карателями, террористами.
   Хопеш прошёл на "Маринеско" путь от рядового десантника до капитана. За полвека он, казалось, ожесточился донельзя и делал всё, что от него требовалось - неуклонно, эффективно и без эмоций. Да, было множество славных подвигов, о которых не ведали робокорры - освобождения заложников, свержение тиранов, разгром преступных картелей. Но подвиги всегда сопровождали смерть и ужас.
   - Кто ты? - это уже был вопрос более не к врагу, а к самому себе.
   Конечно, кто-то из его прошлого - мститель, пришедший по его душу от имени его жертв. Может, родственник одного своенравного инопланетного монарха, который правил входящей в Альянс системой, но надумал бежать и организовать правительство в изгнании? Его нельзя было открыто казнить или держать в темнице. Он просто должен был исчезнуть. И исчез - когда в космической пучине рядом с его кораблём из ниоткуда возник "Маринеско"... Исчезла и вся его семья - жёны, дети, внуки и правнуки - тысячи разумных существ разных рас...
   - Нет, - механически произнёс переводчик.
   Может, он имел отношение к шахтёрам планеты Иридия? Потомки колонистов, они слишком подняли пошлины на сырьё для Альянса, да ещё снюхались с эмиссарами Союза. Этого Альянс терпеть не мог. После того, как были испробованы экономическое и политическое давление, Альянс заявил, что отказывается от сношений с Иридией. И на её орбите появился "Маринеско". Плазменные заряды, потом - рейд десанта, устроившего бойню в посёлках и запустившего в шахты ядовитый газ... Шахтёры отказались от сделки с Союзом и снизили пошлины. Альянс выразил Совету Иридии искреннее соболезнование по поводу стоившего десятков тысяч жизней нападения неведомых врагов.
   - Нет, - повторил умирающий. Глаза его пылали, как адские фонарики.
   Неужели?!
   - Я знаю тебя, - произнёс Хопеш дрожащим голосом.
   Как он мог забыть?! Видимо, это - самое страшное - воспоминание он до последнего пытался не выпустить на волю.
   - Ты - Белый Призрак!
   В ответ вновь раздался издевательский писк.
   К тому времени звездолёт "Маринеско" и его капитан стали уже мрачной легендой Ойкумены. Разведка Альянса нашла, наконец, планету - вернее, планетоид на краю незаметной системы, где базировались пираты охрр'иззи, которых возглавлял легендарный и неуловимый корсар Белый Призрак. Хопеш получил приказ сделать объект непригодным для жизни. Он принял решение использовать запрещённые торпеды с боеголовками, имевшими массированный замораживающий эффект.
   Пираты нападения не ожидали. Все их четыре города, космопорт, судоверфь и склады прекратили существование в течение часа. Капитан холодно разглядывал на мониторе только что буйно процветавший мир, обращенный в вымороженную пустыню. Сверкающим льдом покрылось всё - здания, машины, сама почва и растения на ней. Живые существа стали ледяными статуями, многие из которых уже разбил ураган, возникший из-за нарушения климатического баланса.
   На мониторе появилась ледяная женщина, делающая отстраняющий жест одной рукой, а тремя другими защищающая обезглавленное дитя. Капитан долго смотрел на них, и лицо его стало ужасно, потом упал, словно поражённый громом. Когда же очнулся, капитана Хопеша больше не было, а вскоре немолодой, побитый жизнью учитель рисования Андрон Демидов перебрался на Гавайи.
   Вспомнил он и кое-что ещё: глаза царской четы, которую водил по своей выставке. Ужас и жгучий интерес в глазах государыни и бесконечную жалость - у государя. Они знали!
   И ещё - безумную боль, которую он испытывал, работая над той самой картиной! Великий мрак, надвигающийся на мёртвую женщину и её дитя - это ведь он, капитан Хопеш! Воплощение смерти и зла.
   - Это была моя старшая мать. И мой младший брат. И там были другие мои братья, сёстры, жёны и дети, - медленно и чётко проговорил переводчик.
   Хопеш почти физически ощутил исходящую от охрр'иззи всепоглощающую ненависть. Это ощущение не ослабло, даже когда Орн'тезз умер - словно он оставил по себе злобного призрака.
   Но ненависть эта для Хопеша стала почти утешением. Во всяком случае, она была ничем по сравнению с чёрной ненавистью к самому себе, стыду и отчаянью, хлынувшим в его душу, словно прорвав плотину.
   Зачем членам экипажа "Маринеско" после отставки стирают память и создают новую жизнь?! Лучше бы их списывали прямо в открытый космос!
   Ничего, терпеть осталось недолго, сейчас всё это кончится - он умрёт, не может не умереть. Потому что Белый Призрак Орн'тезз был прав - жить с этим невозможно.
   - Дюша, милый, где ты?!
   "Кисмет спустилась в ад", - было последней мыслью капитана Хопеша.
  
   Двое наблюдали на огромном мониторе, как несколько психохирургов в операционной склонились над лежащим в окружении самой передовой медицинской аппаратуры пациентом. Кисмет Демидова была, как всегда, элегантна, но сегодня вокруг неё витала аура драматизма. А широкоплечему мужчине, несомненно, гораздо комфортнее было в форме, чем в гражданском костюме. Он и впрямь имел звание адмирала, но его рабочим местом был не мостик корабля, а всё поле тайной галактической войны.
   - А если он снова вспомнит? - бросила Кисмет.
   Голос был сух и лишён эмоций, но адмирал догадывался, что она сейчас чувствует.
   - Исключено, - отмёл он. - Новые импланты блокируют абсолютно все возможные факторы риска. Он счастливо и плодотворно проживёт ещё несколько десятилетий. Вы с ним проживёте...
   - Но ведь и старые импланты были надёжны, а охрр'иззи обошёл их...
   - Обошёл не он - это ваш муж сам начал вспоминать, и уже давно. Бог даровал ему очень острый аналитический ум и одновременно великолепную интуицию. Весь последний год он пытался что-то выяснить о своей прошлой жизни - мы еле успевали купировать эти его попытки. Но он был очень близок к разгадке.
   - Я знала, что с ним что-то творится, знала! - вскинулась Кисмет. - Но почему мне не сообщили?
   - Зачем? - пожал плечами адмирал. - Вы и так несете тяжкий груз, не стоит его усугублять. Мы всё сделали сами... Так что телепатическое воздействие охрр'иззи лишь потенцировало процесс. Но телепатов такого уровня, как Белый Призрак, в галактике один на триллион разумных существ. И мы не подпустим их к... Андрону. А весь его клан зачищен.
   - И здесь всё прикрыто, - уронила Кисмет.
   Это не было вопросом, но адмирал ответил:
   - И довольно легко: земляне не любят страшные байки про глубокий космос. На известного художника напали какие-то уголовники с астероидов, жертва не пострадала, бандиты обезврежены. Поохают и забудут. Завтра уже можно будет пускать к нему посетителей.
   - Детей, внуков, правнуков... - уронила Кисмет.
   - Да. И обязательно - друзей из легендированной биографии. Оказалось, это слабое место операции, поэтому внесены улучшения.
   - Он всё время повторял в бреду: "Нас надо казнить"... - сдавленным голосом произнесла женщина.
   - Его Величество категорически против этого. Как и его отец, и дед... - ответил адмирал. - Кисмет, повторяю: мы все понимаем, насколько тяжела ваша ноша. Государь просил передать, что он благодарен вам за эту службу.
   - Это уже не служба, - голос Кисмет вновь сделался сух.
   Она отвернулась к монитору - не надо, чтобы адмирал видел на её глазах слезы.
  
   - Нас надо казнить... - Хопеш очнулся от собственного стона и увидел склонившихся над ним врачей.
   - Дайте ещё наркоза, - тревожно бросил один из них.
   - Подождите... - попросил капитан. - Скажите... кто сейчас командует "Маринеско"? Я хочу знать. Хоть секунду.
   Врачи переглянулись. Наконец один из них ответил:
   - Капитан Хопеш.
  
   Ещё до того, как Андрон Демидов открыл глаза, он ощутил свет. А ещё - покой и радость от того, что всё хорошо.
   Он поднял веки и посмотрел в лицо жены.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"