Ничего особо любопытного в этой миниатюрной девушке, почти девочке, не было. Разве что большие глаза под перехваченными серебряной тесьмой тёмно-каштановыми волосами. Глаза были ускользающего цвета - то серые, то синие, то даже зелёные. Но кто станет присматриваться... Ну, появилась на скамейке в небольшом питерском сквере словно ниоткуда, однако пившие пиво мужики, читавшая книгу старушка и парочка на соседних скамейках обратили на это явление внимания не больше, чем стоящие посередине кольца скамеек две каменные девочки, кружащиеся в вечном хороводе - копия скульптуры Михаила Аникушина, имя которого сквер и носил. Одежда девушки тоже не очень выделялась - в моде был фолк, а её наряд казался вполне уместным для нежаркого августа. Длинная широкая юбка из трех горизонтальных полос, верхняя - алая, средняя - словно вообще не окрашенная, нижняя - бордовая. Поверх юбки ниспадала длинная белая шёлковая рубаха, отделанная красной тесьмой. На шее с золотой цепочки свисал массивный золотой же кулон в виде причудливого животного, похожего на оленя. Талию охватывал толстый шнур с оранжевыми кистями, а из-под юбки виднелись изящные босоножки, похожие на древнегреческие сандалии. Да и макияж, хоть и ярковатый, соответствовал её юному возрасту.
Некоторое время она чинно сидела, положив руки на колени, а потом гибко, одним движением поднялась со скамейки и, лихо перепрыгнув через пылающий пионами газон, оказалась у ревущей транспортом улицы. Медленно двигающийся в пробке чёрный 'Мерседес' по мановению хрупкой ручки с массивным золотым браслетом в виде спирали, на концах которой скалились стилизованные пантеры, встал, как вкопанный.
- Кюда, красавица? - с сильным акцентом спросил смуглый водитель.
- Клуб 'Розовый бутон', - звонким голосом ответила девушка.
Глаза джигита по-звериному засверкали:
- Двэ тысячи.
Девушка молча обошла машину и села рядом с ним.
Дело было на Петроградке, а ночной клуб весьма скверной репутации находился на окраине. Так что ехали долго. Несколько раз водитель, будто случайно, клал руку на колено девушки.
Густые августовские сумерки уже окутали город: пора 'белых' ночей закончилась. Когда подъехали, было совсем темно, но претенциозное здание клуба, сложенного из кубов разноцветного стекла, сияло. Над овальным входом, по которому словно беспрестанно ползали светящиеся насекомые, переливалось изображение... цветка - не цветка: впечатление это розовое нечто оставляло весьма непристойное. Вдобавок периодически один из его лепестков приоткрывался и оттуда бесстыдно подмигивал обведённый светящейся синевой глаз. Всё вместе составляло достаточно красноречивую картину, так что кокетливо мигающие буквы, складывающиеся в слова 'Розовый бутон', были вроде как и не особо нужны.
- Эй, дарагая, платить-то будешь? - всё так же хрипло поинтересовался джигит, останавливая 'Мерс'. Девушка не отвечала, рассматривая здание.
- Можешь по-другому расплатиться, - парень буквально дрожал от возбуждения, - хазаин клуба - мой зэмляк, он нас в задние комнаты пустит. А ну пашли, а то...
Он схватил девушку за левую руку. В голосе его звучала откровенная угроза.
Девушка с быстротой атакующей кобры сделала что-то у бедра свободной рукой. Водитель, не закончив фразу, булькнул и захрипел. Впрочем, хрип быстро стих и джигит мешком осел на сидении.
- Я расплачусь вот так, - спокойно произнесла девушка, вытаскивая из горла трупа лезвие то ли большого кинжала, то ли маленького меча. При этом она тщательно следила за тем, чтобы кровь не испачкала белоснежные рукава рубашки. Нагнув тело, чтобы его не было видно с улицы, а кровь лилась на пол салона, девчонка нашла в бардачке тряпку, вытерла клинок, приподняла справа подол рубашки, открывший золочёный верх ножен, основная часть которых скрывалась под юбкой, и со щелчком точно вогнала меч на место.
- Родственничек, - проворчала она, вылезая из машины, запирая дверцы ключами и выкидывая их в темноту. - Мельчают потомки...
Проговорив ещё несколько непонятных, но явно не комплиментарных павшему джигиту слов, она танцующей походкой двинулась к похабному порталу. Сквозь него, раздвигая слои лёгких шёлковых занавесей и бисера, проходило немало столь же экзотических барышень, так что новую гостью пустили без проблем, благо, молодые дамы в блудилище допускались бесплатно. Девушку не заинтересовал ни танцпол, на котором в весьма вольных позах качались пары, ни столики во мраке, откуда парочки перемещались непосредственно в упомянутые покойным водителем задние комнаты. Девица легко, как призрак, прошла сквозь танцующих и двинулась в служебные помещения.
- Куда?! - рявкнул квадратный охранник, и захрипел, получив растопыренными пальцами в диафрагму, а потом тыльной стороной запястья с тяжёлым браслетом по загривку. Потом он тихо сполз по стенке. Инцидент прошёл незамеченным.
Девушка, совершенно не путаясь в тёмных узких коридорах, подошла к стеклянной двери, за которой мерцал таинственный синий свет, и слышалось тихое гудение. Бесшумно открыла её. В комнате было много мониторов и юноша, увлечённо разглядывающий на одном из экранов явную похабщину. Судя по всему, изображение транслировалось он-лайн из какой-то 'задней комнаты'.
То, что он уже не один, парень и не понял - девушка двигалась совершенно беззвучно. Поэтому, когда она тихо, но отчётливо произнесла: 'Ой!', он подскочил на месте, развернулся и уставился на девицу, словно увидел инопланетянина или что похуже. Разглядев, что это всего лишь девушка, юноша мигом свернул откровенное действо на экране. Но напрасно: монитор раздробился на окна, в каждом из которых творилось примерно то же самое, ибо был он предназначен для наблюдения за всеми комнатами.
- Что вы тут делаете? - спросил парень, приходя в себя и стараясь, чтобы голос его звучал строго. Правда, получалось у него неважно.
- Простите, - залепетала девушка нежнейшим голосом. - Туалет искала, заблудилась... Я тут в первый раз вообще-то... А вы кто?
- Вася, - растерянно произнёс молодой человек, но тут же приосанился и с достоинством уточнил. - Василий Константинович.
Прозвучало это смешно, поскольку паренёк выглядел типичным хипстером: коричневые узкие и короткие брючки, почти полностью открывающие белые носки, старомодные, до блеска начищенные штиблеты, светло-коричневая жилетка под клетчатую серую рубашку, в беспорядке падающие на лоб синие волосы, малоприличная чёрная бородка и большие очки в толстой розовой оправе.
- А я Ясна, - смущённо потупив глаза, отвечала девушка и затараторила дальше. - Меня так мама назвала. Она историк, но я стесняюсь, имя-то странное, и дразнили меня в школе, так что лучше Ясей называть, так меня друзья называют, а что вы тут делаете?
- Смотрю, - парень, похоже, вновь сник от такого напора, потом, сообразив, что собеседница видела, что именно он смотрит, покраснел и пояснил, - чтобы в комнатах всё в порядке было. А вообще, я этого делать не должен, но дежурный охранник сегодня заболел, и меня сюда посадили. Если что нехорошее произойдёт, я в ту комнату Ашота направлю - он у входа в служебку стоит. А так я сисадмин вообще-то, за сервак отвечаю.
Вася с возрастающим интересом смотрел на девушку. Представительницы прекрасного пола мало баловали его своим вниманием, и теперь он готов был рассказать всё, лишь бы удержать красотку рядом. А красотка, похоже, и сама была не прочь.
- Ой, как интересно! - защебетала она. - Мне так компы нравятся! А можно поглядеть?
- В серверную нельзя, - насупился Василий, - а вот дома у меня тоже мощный сервак стоит, - выдохнул он с затаённой надеждой.
- Ты меня приглашаешь? - стрельнула глазами Яся.
- А ты поедешь? - робко спросил сисадмин.
- Почему нет, глупенький! - девица кокетливо потрепала его по щеке. Вася впал в нирвану.
- Тогда иди в мою машину - синий 'Фолкс' на клубной стоянке. Вот ключи. А я через пятнадцать минут выйду - у меня уже смена кончается, - глядя на Ясю влюблёнными глазами, проговорил парень.
Девушка молча взяла ключи и упорхнула, по дороге равнодушно поглядев, как двое служащих клуба пытаются вывести из комы вырубленного ею охранника, приговаривая:
- Опять упоролся, сукин сын! Ну всё, теперь его точно выпнут...
Найдя на стоянке Васин 'Фолкс', Ясна спокойно открыла его, села на переднее сидение и стала ждать хозяина. Тот не замедлил явиться. Теперь его дурацкий наряд дополняла широкополая коричневая велюровая шляпа с высокой тульей.
Всю дорогу Вася напряжённо молчал, мучительно пытаясь придумать предмет для беседы, пока Яся с интересом разглядывала проносящиеся мимо подсвеченные вечерними фонарями пейзажи. Квартира сисадмина, по всей видимости, отличалась от его рабочего места лишь размерами и страшной загаженностью. Но компьютеров и вспомогательной литературы в ней было не меньше. Судя по витающим миазмам, на кухне что-то разлагалось - похоже, рыба. Вася тихо охнул и сгрёб с пола грязные трусы и один носок, рыская глазами по сторонам в поисках второго. Не найдя его, он приоткрыл дверь ванной и зашвырнул тряпки за стиральную машину.
Ясну эти манёвры совершенно не заинтересовали. Она сразу прошла в комнату и с удовольствием осмотрела обилие аппаратуры.
- Ясенька, так что тебе показать? - суетился Вася, несмело пытаясь обнять девушку за талию.
А та, к неописуемому восторгу парня, взялась за свою стильную блузку с явным намерением её снять. Но восторг длился считанные мгновения - Ясна лишь приподняла подол, развернулась и сделала неуловимое движение рукой. Что-то щёлкнуло, и в горло оторопевшего хипстера упёрлось нечто оч-чень острое.
Вася мог видеть только блестящий клинок и блестящие глаза над ним. Теперь они отливали холодной сталью. И ещё был голос. Звонкий и даже весёлый девичий голос:
- Милкин Василий Константинович, сисадмин в ночном клубе 'Розовый бутон'. Двадцать семь лет, родился в городе Сыктывкаре. Образование среднее. Компьютерные курсы в Москве. Два привода за хранение наркотиков, оба раза откупился. Женщин не знал. Живёт один, мама в Сыктывкаре. Хакер мирового уровня. Ники: Neo-2, 88_666, Littleflower и ещё десяток. Взлом банковских счетов, секретных сайтов и прочие шалости. Разыскивается ФБР. Твоё кодовое обозначение в этой организации - SmartAss. Ты это знал?
Не дождавшись ответа, она приблизила своё лицо к его и проникновенно произнесла:
- Ты мне нужен, Вася...
При этом она чуть уколола его шею.
- За-за-зачем? - еле выговорил до смерти перепуганный хакер. - Ты из ФБР?
Ясна недобро рассмеялась:
- Ну да, агент Скалли с акинаком... Нет, Вася, я не из ФБР. Я совсем из другого места. А нужен ты мне вот зачем.
Она убрала лезвие от горла парня, предупредив:
- Ты только не дёргайся - рука у меня очень быстрая. Рядом с твоим клубом один такой в машине лежит. Тоже дёргался...
Вася побелел, как простыня.
- Не бойся, - обнадёжила Ясна, - будешь хорошим мальчиком - ничего тебе плохого не сделаю.
Она залезла в небольшой мешочек, висевший у неё под рубашкой, вытащила лист бумаги и протянула Васе левой рукой, не опуская меча. На бумаге был некий список.
- Ты должен взломать базу данных этих организаций. Или других - тут важен результат. Вытащишь информацию о кое-каких людях...
- Ты с ума сош..! - возопил было Вася, но клинок опять упёрся ему в горло.
- Иначе я тебя зарежу и уйду. А потом найду другого хакера, - совершенно спокойно проинформировала его Ясна.
- ФСБ мигом меня вычислит, это тебе не ФБР! - ещё пытался отбиться парень, но голос его предательски дрожал.
- А это уже твои проблемы, как прятаться, ты же у нас хакер.
- Ты шпионка? - тихо спросил Василий.
- Можешь считать так, - пожала плечами девушка. - А ещё я хорошо умею убивать. Так что выхода у вас, Василий Константинович, нет.
Мозг парня уже переключался на предстоящую работу - всё-таки хакером он был отменным:
- Что за люди тебе нужны?
- Разработчики современного оружия. Ведущие, конечно. Главные конструкторы оборонных заводов, начальники конструкторских бюро... Думай сам, я в этом не очень разбираюсь.
- Мне за это лет двадцать пять дадут! - застонал Вася.
- А в Штатах ты уже на пожизненное заработал, - безжалостно парировала Ясна. - Не говоря уж о том, что до суда ты там не доживёшь.
Вася окончательно осознал, что влип, и уселся за компьютер.
- На это вся ночь уйдёт, - предупредил он.
- Ничего, - безмятежно ответила девушка, - до утра я свободна.
Она уселась в кресло, пододвинув его так, чтобы Вася находился в досягаемости её меча и, похоже, полностью ушла в себя.
А Вася работал: лихорадочно колотил по клавиатуре, щёлкал мышью, открывал всё новые окна на мониторе. Вскоре это занятие, его, похоже, увлекло - он то что-то мурлыкал себе под нос, когда дело шло на лад, то раздражённо хмыкал и вполголоса матерился, когда встречал препятствие. Так прошло около часа. Ясна прервала молчание:
- У тебя на кухне что-нибудь имеется, кроме тухлой рыбы? А то есть хочется. Я и тебе сделаю.
- Рыбой от банки из-под краба в мусоре воняет. Еда в холодильнике, - ответил хакер, не отрываясь от своего дела.
- Тогда, с твоего позволения... - сказала Ясна, быстро раскручивая свой длинный пояс. Вася не успел опомниться, как оказался привязанным к своему креслу, причём так, что работать мог совершенно спокойно, но движение в любом направлении от компьютера причиняло ему дикую боль.
- Прости, но я должна подстраховаться. Тебе со мной всё равно не справиться, но в окно сигануть можешь. Развязывать не пытайся - до узла не дотянешься. И рвать не надо - там золотая проволока вплетена.
С этими словами девушка упорхнула на кухню и занялась поздним ужином. Первым делом она выбросила прямо в открытое окно смердящий мусорный мешок, не заботясь о том, где он приземлится. Потом она открыла холодильник и довольно хмыкнула. Достала оливковое масло, приличный кусок карбонада, лук и чеснок, а потом слегка увядший пучок зелени, яйца и молоко. С отвращением понюхала заплесневелый кусок рокфора, который тут же тоже полетел в окно, но зато с одобрением ухватила золотистую половинку цилиндрика шабишу. Нашла муку, быстро замесила тесто и стала печь на сковороде лепёшки, одновременно нарезая мясо, сыр и приправы. Вскоре на большом блюде исходили паром проложенные пластами мяса и сыра, кольцами лука, чесноком и зеленью лепёшки. Вытащив из холодильника две бутылки 'Гиннеса', девушка отнесла всё это в комнату и поставила на столик у занятого подневольным трудом Васи.
- Затекло всё! - пожаловался тот.
Ясна одним движением освободила его от пут и тут же ловко обмоталась поясом.
- Ешь, - кивнула она на источающие аппетитный аромат лепёшки. Вася схватил одну, ойкнул, обжёгши пальцы, но тут же с азартом впился в яство зубами. Две лепёшки с начинкой исчезли в нём минуты за две. Он подхватил ещё, пробормотав:
- Вкусно, лучше чизбургера.
- Это и есть предок вашего чизбургера, - заметила Ясна, откусывая кусочек. - Мясо у вас тут неважное. А вот сыр хорош.
Отхлебнув 'Гиннеса' она добавила:
- И пиво тоже. Ладно, к делу!
Вася опять углубился в работу, но, похоже, долго молчать не мог.
- Слушай, - проговорил он, - а за что ты того, в машине? Ну, ты говорила...
- Он возжелал немыслимого, - сухо ответила Ясна.
- То есть, тебя?.. Значит, меня ты тоже..? - Вася заметно побледнел.
- А ты ничего не сделал, чтобы меня получить, - чуть презрительно сказала девушка. - Не бойся, сделаешь работу - будешь жить. Давай, давай, времени всё меньше...
От пива внимание Ясны слегка рассеялось, а Вася азартно пыхтел. Когда девушка взглянула на монитор, то увидела там открытую страницу Википедии, рассказывающую про скифов.
- И как ты на это вышел, - спросила она над ухом Васи. Тот подпрыгнул в кресле и с опаской взглянул на неё:
- Та сказала про акинак. А я со школы помню, что это скифский меч.
- Молодец. Только ошибся немного.
Ясна взяла мышь, прокрутила статью почти до конца и клацнула на гиперссылку 'Сарматы'.
- Читай, если такой любопытный. Много наврали, но в основном верно. Только быстро - время поджимает, - велела она.
Вася во все глаза уставился на неё:
- Так значит, ты правда..?
- Что?
- Ну, это... Из прошлого. Попаданка.
Ясна уже видела в комнате книжные полки, набитые фантастикой, поэтому относительно спокойная реакция парня на поразительное открытие её не удивила.
- Это не совсем то, что ты думаешь, - произнесла она.
Ничего не понявший Вася стал лихорадочно пробегать глазами статью. В какой-то момент он остановился, обернулся и выпялился на грудь Ясны. Та посмотрела на монитор. Оказывается, парня смутил следующий абзац: '...Псевдо-Гиппократ также сообщал, что сарматские женщины ездят верхом, стреляют из луков и мечут дротики. Он приводит и такую удивительную деталь: у девушек нередко удаляли правую грудь, чтобы вся сила и жизненные соки перешли в правое плечо и руку и сделали бы женщину сильной наравне с мужчиной. Сарматские женщины-воительницы, вероятно, послужили основой древнегреческих легенд о загадочных амазонках'.
Тут уже Ясна зашлась коротким смешком:
- Обе на месте! Но не покажу, даже не проси. Тем более, там смотреть особо не на что... Твоему греку пьяные скифы лапшу на уши вешали. Не любили они нас... Остальное, вроде, верно. А там не написано, что мы скальпы с врагов снимаем?
Глаза её неожиданно вновь стали холодными, как вершины снежных пиков. Щелкнул, вылетая из ножен, акинак. Острое лезвие прочертило воздух в опасной близости от экзотической Васиной шевелюры.
- Работать!
Хакер вздрогнул и вновь лихорадочно защёлкал клавишами. Но любопытство-таки преодолело его страх.
- А почему у тебя свастика на кулоне? - спросил он, опасливо косясь на меч.
- Потому что это знак моего фарна, - тихо ответила Ясна.
Почему-то эти непонятные слова нагнали на Василия такой жути, что он замолк и стал прилежно заниматься делом. Ясна тоже молчала.
Уже занималось утро, когда Вася откинулся на спинку кресла.
- Всё! - провозгласил он. - Что можно, то вытащил. Шесть человек с полным досье, ещё трое - только упоминания. Дальше опасно копаться - могут засечь.
- Мне пока хватит. Выводи на принтер.
- Может, на флешку? Принтер долго печатать будет.
- Мне твою флешку вставлять некуда. Печатай.
Принтер загудел, неторопливо извергая листы бумаги. Ясна быстро проглядела первые и удовлетворённо кивнула.
- Ну что, Василий Константинович, справился, спасибо, - сказала она хакеру, расплывшемуся в глупой улыбке, и одновременно несильно ударила его браслетом над ухом. Улыбка на лице парня погасла, и он тихо сполз на пол.
Ясна стала быстро собираться: нашла Васин стильный рюкзачок, сбросила юбку и рубашку, оставшись во вполне современных шортиках и футболке, запихала в рюкзак свою экзотическую одежду, туда же положила меч, браслет и повязку с головы, завязав волосы в конский хвост. Однако кулон оставила, лишь спрятала под футболкой. Из своего мешочка достала явно купленную (или украденную) в дорогом бутике косметичку, подошла к зеркалу и несколькими движениями поправила макияж.
Снова бросила взгляд в окно. К парадной подъехали два чёрных джипа, откуда выскакивали люди в штатском. В этот момент принтер закончил печать.
- Вовремя, - заметила Ясна, схватила большую пачку бумаги и с некоторым трудом запихала в переполненный уже рюкзак. Окинув последним взглядом комнату, быстро выпорхнула на площадку и по лестнице побежала наверх. Далеко внизу послышался топот и заработал лифт. Ясна знала, что люк чердака на последнем этаже открыт - сама загодя сбила с него замок. Открыт был люк и двумя парадными дальше. Через несколько минут мимо дежурящих у Васиной парадной сотрудников ФСБ из группы захвата вприпрыжку пробежала девчонка лет двенадцати с набитым рюкзаком - явно торопилась в школу. Сотрудники не обратили на неё внимания.
Ясна действительно торопилась: врата в её мир открывались не везде и не во всякое время. У неё оставалось меньше получаса, поэтому на сей раз девушка тормознула первый попавшийся автомобиль.
- В школу опаздываем? - добродушно спросил пышноусый пожилой водитель 'Москвича'.
- Ага, - детским голосом пискнула Ясна.
Она попросила остановить на перекрёстке у Матфеевского садика на Большой Пушкарской. Водитель не стал брать с неё деньги и даже помахал вслед.
Из огороженного решётчатой изгородью сквера била такая сила, что её фарн стал колебаться и деформироваться. Ясна знала, что когда-то тут был храм, связанный со святой женщиной, и что Деве сарматов там делать нечего.
- Не сердись на меня, о Великая Мать Ксения! - пробормотала девушка, на ходу склоняя голову перед сквером.
Она устремилась к стоящему неподалеку серому дому. Врата должны были открыться рядом с ним. В доме какое-то время жила знаменитая в этом мире женщина, слагавшая песни. Ясна не воспринимала написанные поэтические строчки - лишь песни, но обострённое ощущение причастности миру говорило ей, что песни Анны Ахматовой были чудесными.
Врата в мир Ясны открывались в местах, хранящих память о мастерах какого-нибудь искусства. Может быть, и то, что врата обычно открывались в Петербург, было связано с тем же - здесь в разное время жили многие великие искусники. Но сейчас девушке некогда было задумываться над этим.
Она встала на углу дома и принялась внимательно вглядываться в только ей видимую точку. Постепенно на этом месте воздух стал вибрировать и слегка затуманился. В мутном облаке замелькали синие искры. Ясна сотворила знак фарна, он словно бы слетел с её пальцев и запылал в воздухе. Потом на его месте появилась непроглядно чёрная дыра. Дева опять взмахнула рукой и пробормотала несколько заклинаний. Врата раскрылись.
В хмурое питерское утро прорвалось солнце из иного мира. Показалась ковыльная степь, раскинувшаяся до далёких горных пиков. В душе Ясны ярко вспыхнул её фарн. Она проскользнула в узкий проход и исчезла. Искры исчезли, врата закрылись. Воздух ещё какое-то время вибрировал, но вскоре всё успокоилось. Спешивший в магазин за опохмелкой местный алкаш понял, что его посетила 'белочка', понуро повернулся и побрёл домой - вызывать психбригаду.
Это была последняя разведка Великой Девы Ясны в Мире пламени. За предыдущие она достаточно адаптировалась здесь, овладела местным языком и необходимыми навыками, переправила в свой мир множество полезных вещей и сведений. В следующий раз она придёт сюда трудиться по-настоящему. А труд для неё, как и для всякой женщины из рода сарматов, означал войну.
'Совсем же девчонка ещё...' - думал Максим, глядя на сидевшую перед ним в камере для допросов, находящуюся на одном из нижних уровней питерского Большого дома, хрупкую на вид девушку с пышными каштановыми волосами и странными, меняющими цвет глазами.
Его сознание раздваивалось. Было полное впечатление, что он допрашивает ребёнка лет двенадцати. С другой стороны, отвечала эта девочка так, что в сердце майора Стрельцова невольно закрадывалась ледяная жуть. И ещё он знал, ЧТО сотворил этот 'ребёнок'. Недаром, ох, недаром сидела она в наручниках, да ещё прикованная за ногу к вделанной в цемент пола ножке железного стула....
Девица, похоже, понимала смятение офицера. Изредка из-под скромно опущенных ресниц она бросала на него насмешливые взгляды.
- Итак, - со вздохом продолжил Максим Петрович допрос, - тебя зовут Ясна, и ты сарматская принцесса.
- Я уже говорила, что не принцесса. У нас больше ста лет не было царя. Царский фарн нас покинул, с тех пор, как мы ушли в Мир изгнания. Я - Великая Дева народа сарматов. Когда я отдам свою девственность мужчине, я стану Великой Матерью, которой у нас сейчас тоже нет.
Здесь пришлось удивиться Ясне, хотя она и сумела это скрыть. Допрашивающий её стройный мужчина средних лет с седыми висками и усиками и с глубоким шрамом на лбу, согласно кивнул. Для других следователей, с которыми она за этот месяц имела дело, всё ею сказанное было клиническим бредом. Её даже обследовали психиатры, но к определённому мнению не пришли.
- Удивлена? - спросил мужчина, проницательно взглянув на неё. - Да, в нашей Конторе очень мало кто имеет историческое образование, да ещё и специализировался по древним кочевникам. Потому тебя и допрашивает офицер спецназа, а не обычный следак... Я понимаю всё, что ты мне рассказываешь, но поверить, прости, не могу. Скорее, я предположу, что ты - обычная девчонка, помешавшаяся на древней истории, обвешанная новоделами под сарматские вещи. Только вот кто учил тебя бою?..
- Мать, - ответила девушка.
Что-то вроде печали скользнуло по её непроницаемому лицу и тут же исчезло.
Мама очень расстроилась, когда он в девяносто пятом бросил аспирантуру, проучившись всего год, начатую диссертацию и ушёл в армию. То есть, не пошёл по стопам покойного отца - известного востоковеда. Но у него были резоны - и материальные, и моральные. Кому был нужен исследователь древних кочевников в разваливающейся стране, в которой вовсю полыхала война на Кавказе? Ему, внуку кадрового офицера, прошедшего две войны и закончившего Отечественную подполковником, с контузией, тремя ранениями и длинной планкой орденов и медалей, было стыдно сидеть в аудитории или библиотеке, изучая, как тогда ему казалось, совершенно заплесневевшие вещи, когда его ровесники гибли от пуль моджахедов. С самого детства спортивный и никогда не болевший пацифизмом парень посчитал, что киммерийцы, скифы и сарматы подождут, пока их потомки стреляют друг в друга и в солдат Российской армии. Позже он пару раз - но не больше - пожалел об этом.
В мае под Чири-Юртом его разведгруппа попала в окружение, и на место убитого командира встал Максим. До сих пор в ночных кошмарах ему снился безумный переход по горам, свистящие пули, взрывы. Тогда он первый раз был в рукопашной и узнал, как поддаётся плоть под лезвием ножа и обмякает тело человека, которого ты убил. В этих боях он не получил ни царапины, но когда они уже практически вышли к своим, случайный осколок пробороздил ему лоб. Очнулся Максим через несколько дней в госпитале в Ханкале, где узнал о представлении его к Ордену Мужества.
Там его посетил невысокий человек, из-под накинутого на плечи халата которого выглядывала форма без знаков различия. Хотя они ему были не нужны - Максиму и так захотелось вскочить и вытянуться перед посетителем в струнку. Результатом их беседы стало то, что после госпиталя и краткой увольнительной Максим прошёл полугодовые курсы, потом полтора года проработал оперативником в одном довольно 'горячем' территориальном управлении, а в Чечню вернулся уже в составе недавно вновь переданной госбезопасности группы 'В'.
Вторая чеченская, война '8-8-8', десятки операций на территории России и несколько щекотливых загранкомандировок. Ещё один Орден Мужества, Георгиевский крест, медаль 'За отвагу', юго-осетинский орден Уацамонга... Три ранения, контузия, плен и тюрьма в далёкой жаркой стране после успешной ликвидации одного негодяя. Та тюрьма, посеребрившая ранней сединой его виски, Максиму тоже периодически снилась... Через год его вызволили. Вернувшись, узнал о кончине матери.
'Короче, весь из себя герой, на всю голову контуженный, ломом подпоясанный. Ни жены, ни детей. Пустая квартира в 'спальнике' и пара рюмок водки по вечерам. А после боевых - в хлам и тяжкое похмелье наутро', - горько усмехался про себя Максим.
- Ты ведь тоже воин, - прозвенел вдруг голос, - и носишь знак фарна.
Стрельцов вздрогнул, отходя от своих мыслей, и взглянул на девочку, которая, казалось, годилась ему в дочери. После того, как он её взял, Максим тоже напился...
'Ну да, - подумал он, - Уацамонга - чаша из осетинского эпоса, выпить из которой мог только герой... Стоп, откуда она знает про осетинский орден?!'
Тут до него ещё дошло, что девчонка говорила не по-русски. В универе он прилежно посещал факультатив по древнегреческому, а на Кавказе стал прилично говорить по-осетински. Он вообще хорошо схватывал языки, почему его охотно посылали в загранкоммандировки. И сейчас он понял сказанное Ясной, потому что это был какой-то суржик древнегреческого и... чего-то похожего на осетинский. Неужели... так говорили сарматы?! Да нет, девочка просто 'реконструировала' язык. А что? Если лингвисты воссоздали праиндоевропейский, почему бы этому вундеркинду в юбке не проделать то же самое с сарматским? Толкиен, вон, эльфийский вообще придумал. Ну конечно, гением был. Так эта девочка, пожалуй, тоже гений. Злой гений.
Когда во время 'общего сбора по тревоге' его привлекли к операции по её поимке, он сперва скривился - не дело профессионального разведчика-диверсанта ловить всяких неуравновешенных барышень. Но чем больше он знакомился с делом, тем больше оно его захватывало. Разумеется, Максим не мог поверить тому, что говорила девчонка, но полиграф показывал, что она не врёт. Или сама думает, что не врёт. Или умеет обманывать 'детектор лжи'. А ещё эти - в коме...
Когда главного инженера некоего питерского КБ обнаружили рядом с его домом в состоянии комы, из которой тот до сих пор не вышел, службой безопасности предприятия была проведена лишь проверка, которая ничего не дала. Когда та же участь через пару дней постигла старшего научного сотрудника Московского института теплотехники, совпадением уже заинтересовались в ФСБ и послали дознавателя. Но не успел тот взяться за дело, как в той же Москве в собственной квартире впал в кому профессор N, даже имя которого было засекречено. Тогда Контора взялась за дело уже всерьёз. Однако за неделю после открытия дела кома постигла ещё трёх инженеров и учёных, занимающихся разработками новых вооружений. Причём география была очень широка - Самара, Омск, Красноярский край... Всё это очень походило на спецоперацию противника. Однако следствие не выявило никаких подозрительных личностей в окружении пострадавших за весь последний год, а в крови их не было ни малейших следов веществ, которые могли бы спровоцировать такое состояние. Они свободно дышали, сердце у них билось, хоть и замедленно - они были вполне живы, но без сознания. Врачи только руками разводили.
Вскоре в таком состоянии оказались ещё двое важных оружейников. Больше всего сыщиков бесило, что преступление вроде бы было и налицо, но состава его не просматривалось. Как и подозреваемых. Всё же один молодой следак обратил внимание, что в четырёх случаях рядом с гипотетическими потерпевшими видели то ли девочку, то ли очень юно выглядящую девушку. На безрыбье это показалось рыбой, был составлен фоторобот, который прогнали через соответствующую базу. Результат поверг в шок начальника следственной бригады.
Полгода назад он вёл одно совершенно дурацкое дело. Был взят известный хакер, за которым несколько лет безуспешно охотилось ФБР и который вдруг словно с цепи сорвался, за ночь взломав сайты Минобороны, ФСБ и ещё нескольких секретных учреждений. Взять его оказалось просто - он валялся в свой квартире у компьютера без сознания и с приличной шишкой на голове. А позже выдал дикую историю про древнюю, но очень молодую сарматку, которая, угрожая ему мечом, заставила его скачать данные на нескольких секретных оружейников. Парня хотели сразу отправить в 'Серпы' на обследование, но тут его показания неожиданно подтвердились: в 'Мерседесе' у притона под названием 'Розовый бутон' был обнаружен труп 'лица кавказской национальности' с перерезанным горлом. А охранник, недавно уволенный из 'Бутона' за употребление наркотиков на рабочем месте, трясясь от гнева, показал, что на самом деле его вырубила какая-то 'соска'.
Хакера Василия Милкина допрашивали день и ночь, но безуспешно. Жуткая дева нигде больше не всплыла, так что дело перешло в разряд 'висяков'. Васю Штатам не выдали - была охота таких спецов пиндосам дарить! Под страхом длительной посадки его обязали не притрагиваться больше к наркоте, не красить волосы и одеваться прилично, поселили на конспиративной охраняемой квартире, и включили в секретную группу хакеров ФСБ. После пережитого ужаса, на радостях, что избежал и американской тюрьмы, и российского лагеря, Вася был готов на всё.
А теперь компьютер показал девяностопроцентное сходство нарисованных полгода назад и нынешнего фоторобота девицы.
Дело было срочно поднято, вызвали Василия Константиновича, который успел отпустить небольшое брюшко, стригся коротко, брился гладко и носил неброский, но дорогой серый костюм. Взглянув на новый фоторобот, бывший хипстер побелел и выдохнул:
- Она!
А ещё все впавшие в кому фигурировали в списке, который Вася добыл для девушки по имени Ясна. Теперь, по крайней мере, было понятно, что делать, хотя участники расследования чувствовали себя персонажами фантастического триллера. Вырисовывался даже образ действий подозреваемой. Она начала с Питера, потом отправилась в Москву, а потом двинулась дальше по России. Все оставшиеся в списке оружейники были питерскими. То есть, похоже, девица собиралась вернуться по их души, а потом уйти. Только куда?..
Ко всем пока ещё избежавшим комы приставили негласное наблюдение и через пару дней засекли подозреваемую, явно 'пасшую' у парадной ещё одного главного инженера некоего питерского ОАО, которых - ни инженера, ни ОАО - официально нигде не существовало. Правда, теперь девушка была не в ярком наряде, а в обычных джинсах и ветровке, однако лицо её совершенно не изменилась, и на руке всё так же отблёскивал спиральный золотой браслет.
Когда главный инженер вылез из машины и в сопровождении водителя-охранника вошёл в парадную, девушка змейкой скользнула за ними. Туда же кинулись два оперативника, а третий из машины вызывал подкрепление. Оперативники несколько секунд провозились с уже захлопнувшейся дверью на кодовом замке и тоже вошли. Но не вышли.
Прибывшая на место десятью минутами позже группа захвата обнаружила их на лестничной площадке в луже крови. У одного в горле зияла глубокая рана, а у второго голова была разрублена от виска до верхней челюсти. Их пистолеты исчезли. Выше, у дверей своей квартиры, лежал инженер - в коме. Его охранник, тоже обезоруженный, без сознания валялся рядом. Окно на площадке, выходившее на двор-колодец, было распахнуто. Очевидно, окаянная девка просто спрыгнула с третьего этажа и скрылась в сложных лабиринтах проходов и дворов старой застройки.
К поимке преступницы были подключены сотрудники группы 'В' под командованием майора Максима Стрельцова. Бойцы получили приказ стрелять по подозреваемой на поражение, но, по возможности, оставить в живых. Однако девица словно в воду канула. И когда Максим уже решил, что она в очередной раз ускользнула из Питера...
Ясна понимала, что за ней охотятся и вот-вот накроют. В Питере оставались ещё два человека, сущности которых ей надо было похитить. Но она чувствовала, что одного придётся бросить и срочно перемещаться в свой мир. Поэтому для последней охоты она выбрала то место, где можно было открыть врата. Главным неудобством в её вылазках было то, что врата открывались не всегда и не везде. Если бы в Мире изгнания была ещё одна Дева с достаточно сильным фарном, она бы могла найти Ясну в Мире пламени и открыть врата рядом с ней. Правда, всё равно необходимо было место, хранящее память о каком-нибудь великом человеке. Но в племени Ясны ещё только две-три девственницы умели открывать врата, и их детский фарн не позволял видеть через миры. Впрочем, уровня Ясны ни одна из них, скорее всего, никогда не достигнет. Именно поэтому Ясна не имела права рисковать собой - в случае её гибели участь оставшихся в Мире изгнания была предрешена.
Нужный человек возглавлял некую фирму, снимавшую этаж в бизнес-центре на Васильевском - вроде бы и центр, и в то же время на отшибе, в районе нескольких кладбищ. На одном из них, Смоленском, покоилась та святая женщина, Ксения, чья сущность впервые просияла перед Ясной из сквера, в котором когда-то стоял храм. На это кладбище девушке путь был заказан.
На сей раз юная сарматка замаскировалась под молодого человека: спрятала волосы под кепку, натянула джинсы и кожаную куртку, обулась в кеды, налепила небольшие усики с бородкой и тёмные очки. Знак фарна был под курткой, браслет скрывался в рукаве, на правом бедре ощущалась привычная увесистость акинака. Человек должен был приехать на работу рано утром. Проникнуть на тот этаж незамеченным было совершенно невозможно - и электронная, и обычная охрана были выстроены в непроходимую для посторонних систему. Руководство центра и не пыталось выяснить, чем занимаются в таинственном офисе - прожжённые дельцы пятой точкой чуяли, что дело это смертельно опасное. Кроме того, арендную плату фирма платила вдвое больше, чем по обычному тарифу. Ясна знала, что фирма занимается разработкой новейшей бронетехники, а её директор, он же генеральный конструктор, был посвящён во все тонкости этого дела.
Лёгким, чуть напряжённым шагом девушка шла по узкой улочке, окаймленной деревьями, за которой плескалась речушка. Вдруг в ней словно включился сигнал тревоги. Мужчина, со скучающим видом куривший на углу. Ещё двое в деловых костюмах о чём-то жарко спорили у входа в центр. На всех трёх под пиджаками были надеты бронежилеты, у одного подмышкой чётко просматривалась кобура. Одна... две... три машины - в них тоже были люди, ожидавшие Ясну.
Она готовилась к тому, что будет засада, но не ожидала столь многочисленной встречающей делегации. Что-то подсказывало девушке, что как только её опознают, раздадутся выстрелы. Дело было явно провалено, хотя нужный человек уже парковался за оградкой, где стояли машины клиентов центра. Она планировала взять его, как только он выйдет из этого загона. 'Нет, нельзя', - решила она, и, едва заметно ускорив шаг, попыталась миновать засаду. Мужчина на углу оторвался от места и вразвалочку пошёл за ней. Двое у входа прекратили разговор и напряглись.
Девушка остановилась и наклонилась, делая вид, что завязывает шнурок кеда. Спиной она чувствовала приближение противника. Быстро расстегнув молнию на куртке, она выхватила акинак и, развернувшись вприсядку, рубанула подошедшему сзади по ноге. Не успел тот с коротким воплем упасть, как она выпрямилась и, сделав длинный скользящий шаг, оказалась рядом с двумя 'бизнесменами'. Окровавленный меч дважды поднялся и опустился. У одного отлетела кисть, второму остриё вонзилось в глаз.
Всё было сделано с изумительной скоростью, но, как только Ясна начала действовать, из машин посыпались люди с автоматами, и раздался треск выстрелов. 'Как быстро!', - изумилась девушка, обратным сальто прыгнув в кустарник на берегу речки Смоленки и тут же бросившись бежать. Очевидно, атакующие были ошеломлены таким манёвром, что дало ей пару секунд форы.
Путь её лежал на ближнее из кладбищ - Лютеранское. Именно там через несколько минут появлялась возможность открыть врата. Бойцы группы захвата, после секундной заминки, кинулись за девушкой, стреляя на ходу. Впрочем, ни разу не попали - осторожничали, чтобы под шальную пулю не угодил какой-нибудь прохожий. Кроме того, им мешали стволы деревьев и зигзаги, которые на бегу проделывала Ясна.
До кладбища она долетела за несколько минут - сквозь кусты, змейкой скользнув под носом у машин на мосту через речку - и с маху перепрыгнула ограду, утонув в зарослях разросшегося за лето бурьяна. Нужное место было чуть в глубине кладбища. Игнорируя тропинку, девушка неслась напролом через кустарник, перепрыгивая замшелые надгробия. Наконец, из зарослей показалась стела из серого гранита с вырезанными сверху крестами. Здесь был похоронен зодчий, строивший храмы, и Ясне было всё равно, что его звали Давид Гримм. Главное - здесь должны были открыться врата. Поодаль воздух уже мутился и колебался. Но беглянка поняла, что на сей раз уйти не удастся: возле памятника стоял мужчина средних лет с седыми висками и усиками. Из-под распахнутого пиджака виднелся бронежилет, а ствол короткого автомата был направлен на Ясну.
Сознавая, что сейчас умрёт, девушка сбросила куртку, сорвала с лица грим и выхватила меч.
- Я - Ясна, воин и Великая Дева народа сарматов! - прозвенел в призрачной тишине кладбища её вызов.
Максим Стрельцов сидел в одной из машин, напряжённо вглядываясь в улицу. Кажется, он просчитал всё. И то, что девица, скорее всего, нападёт именно на этого человека, отказавшись от второго, и то, что на сей раз она может быть в любом обличии - от школьницы до старушки с клюкой. Он не знал только, где именно произойдёт нападение, но считал, что, скорее всего, возле работы объекта - вариант с домом преступница использовала уже несколько раз. Тем не менее, трое суток его команда следила за объектом совершенно впустую. Но чуйка говорила Максиму, что именно сегодня и именно здесь должно что-то произойти. А чуйка у него была исключительно чувствительной.
Появилась машина объекта, въехавшая на парковку для клиентов. Сейчас! Или можно будет расслабиться до вечера - директор никогда не покидал рабочего места до конца дня, иногда задерживаясь до ночи. Все его деловые встречи происходили только в офисе. Конечно, от этой фурии можно было ожидать, что она попытается проникнуть в офис. Хотя вряд ли - дурой девчонка явно не была.
Из-за поворота показался невысокий парень в кожаной куртке, при бородке и тёмных очках. Максим напрягся: походка парня напоминала шаг готовящегося к прыжку барса.
- Внимание, она приближается, - бросил Стрельцов в рацию.
Ребята на улице изготовились. Лейтенант, стоявший на углу, отбросил сигарету и обманчиво лениво направился вслед за парнем. Объект уже должен был припарковаться и вот-вот пересечётся с подозрительным субъектом. Максиму очень хотелось увидеть, чем закончится эта встреча, но рисковать было нельзя. Двое оперативников у входа в центр потянулись к пистолетам. Неожиданно 'парень' нагнулся, словно завязывая шнурок. Дальше всё покатилось так быстро, что майор лишь ошеломлённо, не веря глазам, смотрел на происходящее. Фальшивый парень, словно кошка, развернулся из невероятной позиции, в его руке блеснул клинок и подошедший сзади лейтенант с криком упал на землю. Из косо обрубленной брючины хлестала кровь, а кроссовок со стопой внутри остался стоять на земле. 'Парень' вновь крутанулся юлой, одновременно распрямляясь, как пружина, и как-то сразу оказался рядом с не успевшими даже вытащить пистолеты бойцами.
- Взять её! - заорал очнувшийся Максим в рацию.
Но было поздно. Три тела, истекая кровью, валялись на земле, а девка, сделав безупречное цирковое сальто, уже бежала.
- Огонь по ногам! - выкрикнул майор. - Осторожнее только!
Краем глаза он заметил столбом стоящего у выхода с парковки объект. Тот так до сих пор не понял, что творится.
- Скорую. Двое при раненых. Остальные за ней. Я в обход, - отрывисто командовал Максим.
Готовя операцию, он тщательно изучил спутниковую карту района и сам обошёл окрестности. Он понимал, что наиболее вероятное место отхода преступницы - старинное Лютеранское кладбище, наиболее близкое к центру, заросшее и запущенное, где легко было затеряться в густом кустарнике. Туда он сейчас и бросился, свернув направо и стремительно несясь дворами, параллельно бегу девицы. Однако та его опередила - когда он подбежал к кладбищу, лишь лёгкое колыхание куста показало ему, в каком месте она перемахнула через ограду.
Максим замер и прислушался. Острый слух и опыт, обретённый на поросших 'зелёнкой' отрогах Кавказа помог ему установить, куда бежала подозреваемая - только еле слышное потрескивание веток и шуршание гравия выдавали её движение. Стрельцов тоже перескочил через ограду и, продолжая прислушиваться, бросился по дорожке.
Они встретились рядом с утопающим в зелени памятником в виде гранитной стелы. Краем глаза Максим заметил, что воздух поодаль как-то странно колеблется и туманится. Но сейчас не было времени исследовать это явление. Он направил на девушку свой 'укорот'. Та стояла и глядела на него без всякого смятения. Майор готов был уже прострелить ей ногу, как она одним движением сорвала кепку, очки и усики с бородкой. Каштановая грива рассыпалась по плечам. Она сбросила куртку, раздался щелчок, и в руке её возник короткий меч, кое-где заляпанный кровью.
- Я - Ясна, воин и Великая Дева народа сарматов! - это прозвучало звонко и холодно, словно из бездны веков.
Но выглядела девушка вполне материально. С удивлением Максим понял, что любуется её золотящимися под солнцем волосами, гневно сверкающими глазами и ярким ртом. Неразвитые юношеские груди выпирали из-под футболки, между ними сверкал кулон в виде оленя. Майору показалось, что олень дышит, словно живой. Стрельцову не хотелось стрелять в девушку.
Подоспела остальная группа и сходу ринулась на Ясну.
- Стой! - неожиданно для себя выкрикнул Максим. - Не стрелять!
Ребята ошеломлённо застыли на месте.
Потом он уверил себя, что просто не хотел рисковать бойцами, насмотревшись, насколько ловко девица орудует своим допотопным клинком. Но в глубине души понимал, что дело было не только в этом. Просто после её вызова он не мог иначе и откуда-то знал, что так будет правильно.
Он положил автомат на землю, сбросил пиджак, 'броник', кобуру со 'Стечкиным' и вытащил нож. Обычно Стрельцов не брал этот нож на городские операции, а тут какое-то шестое чувство подсказало, что надо. Настоящий 'Боуи', снятый в Южной Осетии с мёртвого американского инструктора - Максим его и упокоил. Тридцатисантиметровое воронёное лезвие, устрашающий скос с режущей кромкой на обухе, блестящая латунная гарда и резная деревянная рукоять в виде гроба.
Стрельцов лёгким шагом двинулся к противнице, выставив нож, который ухватил жёстким филлипинским хватом - против меча это был лучший вариант. Рыцарский удар двуручным мечом так не парируешь, но короткий клинок в девичьей руке - вполне. Однако Максим недооценил противника. Девчонка сама бросилась к нему, да так, что он едва сумел разглядеть её движение. Крутанувшись на месте, она нанесла косой рубящий удар, который наверняка перерубил бы майору шею, если бы тот вовремя не поймал клинок акинака своим. От столкновения с мечом противника вибрация пронизала всё тело Максима - мускулы у девочки были что надо. Высвободив нож, он попытался ударить сверху вниз по корпусу, пытаясь провести поверхностный, 'пишущий' разрез - ему всё ещё не хотелось убивать девушку. Но той на месте уже не было - отскочила с удивительной скоростью. Снова извернувшись, как змея, нанесла коварный колющий удар в бок. Максим едва успел отклониться, всё же остриё меча достало его, на белой сорочке стало расплываться алое пятно.
От боли матёрый спецназовец слегка озверел. Он уже не помнил, что его противник - хрупкая с виду девчушка, почувствовал равенство сил и бросился в бешеную атаку, играя ножом, перебрасывая его из руки в руку, пользуясь причудливой китайской системой хватов, отбивал выпады акинака и тут же проводил серию быстрых колющих и режущих ударов. Любой обычный противник, даже опытный в ножевом бою, уже лежал бы, истекая кровью. Но на белой футболке Ясны появилась всего пара разрезов.
Однако и девушка поняла, что связалась с очень сильным противником. Неожиданно упав на спину, она подсекла ноги Стрельцова своими и выставила меч, чтобы насадить на него падающее тело. Максим чудом извернулся в падении и шлёпнулся рядом, бросил нож и провёл захват за шею. Девушка билась в его руках, как огромная рыба, но постепенно обмякла, выронила меч и потеряла сознание. Тяжело дыша, Максим поднялся и сделал знак бойцам. С Ясны сорвали браслет и защёлкнули на её запястьях наручники.
Сейчас, в камере для допросов, майор вдруг почувствовал нарастающий гнев.
- В моей группе двое бойцов покалечено, один убит. И раньше двое убитых оперов. И тот мужик, полгода назад, в машине. И ещё Бог знает сколько. И шестеро в коме. И всё ты!
Он с гневом вперился в лицо Ясны. Но та тоже смотрела прямо ему в глаза, спокойно, даже слегка отрешённо.
- Я - воин, - тихо ответила она, - я сражаюсь за свой народ и за себя, и убила многих. Но ты меня победил, воин. У тебя сильный фарн.
Последнее было сказано с каким-то скрытым значением, которое Максим предпочёл не разгадывать. Его гнев погас так же мгновенно, как и вспыхнул. Он уцепился за её последние слова и продолжил допрос, если это можно так было назвать:
- Я знаю это слово. Оно означает Бога и одновременно божественную благодать, сходящую на человека, обычно на царя скифо-сарматов. Осетины это слово до сих пор употребляют. С чего ты взяла, что он у меня есть?
- Я вижу его на тебе, - просто ответила девушка. - Только мы его понимаем немного по-другому. Да, царский фарн - самый высший. Но мы отказались от царского фарна, когда перешли в иной мир.
- Значит, вы живёте не в этом мире? - это было глупо, но Максим уже почти верил ей.
Ясна кивнула.
- В каком же тогда?
Стрельцов читал протоколы других допросов Ясны и примерно знал, что она скажет. Но те, кто записывал её слова раньше, понятия не имели о вещах, про которые девушка рассказывала, поэтому записи грешили, мягко говоря, неточностями. А Ясна, похоже, подписывала протоколы - каким-то странным рисунком - не читая. Но Максим понимал, о чём она говорила. Кроме того, он хотел видеть выражение её лица во время рассказа.
- Мы называем его Миром изгнания, но это часть Зындона... - начала она. - Ваш мир, который когда-то был и нашим, мы зовём Миром пламени.
- Почему?
- Слишком много огня, - смутно отозвалась девушка и продолжала. - Сарматы были разными народами, и судьбы у всех тоже разные. Когда-то мы все поклонялись великой земной Матери, великому животворящему фарну и его огненному Глазу в небе, дарующему нам священный огонь. И у каждого племени была своя Великая Мать, а царя мы выбирали, когда отправлялись в поход. Иногда сама Великая Мать водила нас в бой. Потом некоторые из племён приняли учение скифа Зартошта. Но не наше племя. Когда он пришёл проповедовать нам, как говорят предания, мы изгнали его в Иран. Но постепенно у сарматов цари встали во главе племён, как у побеждённых нами скифов, и те, которые не приняли закон Зартошта, поставили фарн выше Великой Матери сущего, которую греки называли Афродитой. Великие Матери остались у этих племён как советницы и жрицы. Но женщины по-прежнему ходили в бой вместе с мужчинами.
Всё это мало отличалось от пройденного Стрельцовым в университете, за исключением того, что там это преподносилось как гипотезы, а Ясна рассказывала тоном, каким повествуют о реальной истории родного народа. Это бы не говорило ни о чём, если бы нашлась хоть одна зацепка, привязывающая девушку к нашему миру. Но все попытки идентифицировать её личность ничего не дали.
- Потом часть племён объединилась, назвалась роксоланами, и выбрала одного царя, а фарн они стали называть Митрой, - продолжала Ясна. - Мы не поклонялись Митре, но всё равно ходили с ними в походы на Боспор, римлян и даков, и нашу веру цари не трогали, потому что мы славились доблестью и магией. Тогда нашей Великой Матерью была Шатана - очень сильная колдунья с тех времён, когда она ещё была Великой Девой. Как я, - последнюю фразу Ясна произнесла с ноткой гордости.
Стрельцов проглотил и это, лишь уточнив:
- Как называется ваше племя?
- Ахсартагката, - не менее торжественно ответила Ясна.
Максим подавил позыв язвительно возразить. Вся эта смесь сведений из античных авторов, домыслов современных учёных и кавказского эпоса будила в нём острый научный скепсис. Впрочем, допрос следовало продолжить:
- Но ведь Шатана жила очень давно. Мы вообще считаем её мифическим персонажем. А ты так молода...
- Шатана моя прапрабабушка, и мне рассказывала о ней бабушка, которая её знала, - выпрямившись на стуле, надменно произнесла Ясна.
- Но как такое может быть? - вырвалось у Стрельцова.
- Очень просто, - ответила Ясна, - месяц в том мире - примерно год в вашем. Мы ушли... - она нахмурила брови, задумавшись, - около сорокового года по вашему счёту...
Максим быстро прикинул в уме. Выходило, что народ Ясны жил в параллельном мире больше 160 лет. Стрельцов отмахнулся от этой мысли - этого не может быть, потому что не может быть никогда. Всё же он спросил, чтобы сбить девчонку с толку:
- Всё равно твоя бабка не могла помнить твою прапрабабку - слишком много времени.
- Великие Матери живут очень долго. Если не гибнут... - тень грусти промелькнула по лицу Ясны, но она продолжала. - То, что сегодня рассказывают наши далёкие потомки - действительно часть наших древних легенд. А часть - то, что было на самом деле. Но всё очень искажено.
- Пока я вижу, что ты очень умная девушка, неплохо знающая историю, - скептически парировал Максим.
- Я не первый раз в вашем мире и сначала научилась говорить на ваших языках и читать, - немного скучливо ответила Ясна. - Я читала ваши книги, где пишется про мой народ, и легенды, которые рассказывают наши последние потомки в горах. Ты там воевал.
- Откуда ты это знаешь? Ты что, видела моё досье?
- Мне это незачем. Там тебя помнят, а я просто вижу на тебе фарн и всё, что с ним связано.
- Неужели то, что я получил осетинский орден, делает меня причастным к фарну? - против воли Максим заинтересовался.
Ясна отрицательно помотала головой:
- Те люди, который дали тебе знак Великой Чаши, исполняли волю фарна, сами того не ведая.
- Хорошо, оставим это пока, - Стрельцов чувствовал, что Ясна перехватывает инициативу, и это его не устраивало. - Расскажи лучше, как вы попали в тот мир. Похоже, это то, что мы называем адом.
- Я же сказала - это преддверие Зындона, - ответила Ясна. - Там степь, почти такая же, как та, в которой мы жили, а дальше - горы, за которыми и начинается Зындон. Наши маги бывали там и раньше. Шатана как-то даже чуть не утонула в озере Цад за горами. В тот мир много врат, которые умеют открывать некоторые чистые Девы и все Великие Матери. И даже герои с очень сильным фарном.
- Так почему вы туда ушли? Насколько я знаю, в то время сарматы одерживали победы и жили неплохо.
- Фарн изменился, - глухо ответила Ясна. - Бог сошёл на землю в виде человека, жил среди людей, Его убили, но Он прошёл Зындон и ушёл в Небеса. Он стал фарном, а не огненное Око. Шатана предсказала, что скоро весь народ сарматов обратиться к новому фарну, и никто больше не поклонится Мечу и Чаше. Просто они испугались. Мы испугались, воины рода Ахсартагката! После этого в вашем мире нам не было места.
С Максимом вдруг случилось странное - он словно попал в иное измерение, видел каждую деталь пронзительно-ясно, и в то же время они как будто уплывали из его сознания, словно в галлюцинации.
Был яркий день и огромная ковыльная степь. Поодаль стояло много шатров, дальше виднелись табуны лошадей и стада скота. На переднем плане, в окружении сотен воинов, над которыми реяло знамя в виде красного дракона, стояла очень высокая женщина в длинном алом, расшитом золотом, платье, перехваченном поясом из золотых же бляшек, на котором справа крепился акинак в богатом окладе. На груди её Максим явственно различал знакомый кулон в виде оленя, а на руке - спиралевидный браслет. Её цвета воронова крыла, прихваченные золотой диадемой волосы рассыпались по плечам. Женщина была смугла, скуласта и горбоноса. Миндалевидные чёрные глаза её горели. Перед ней стояло что-то похожее на трёхногий каменный столик с закруглёнными краями, покрытый резными изображениями различных животных. За столиком в небольшой пригорок был воткнут длинный меч.
Вокруг неё стояли воины, кто в пластинчатом панцире, кто просто в кожаной куртке, некоторые в шлемах, другие с непокрытой головой, но все с оружием - пиками, длинными мечами, короткими акинаками и луками. Выглядели они по разному: одни - натуральные викинги с соломенными, вьющимися по ветру шевелюрами, квадратной челюстью и светло-голубыми глазами, другие - как и величественная женщина, смуглы и слегка раскосы. Среди бородатых мужских лиц мелькали и женские - столь же суровые. Чувствовалось нарастающее напряжение.
Максим понял, что не слышит звуков: женщина открывала рот, говоря что-то. Стоящая рядом девочка, в таком же одеянии, но без кулона, передала ей массивную золотую чашу, которую жрица сперва подняла к сияющему солнцу, а потом опустила и осторожно вылила на торчащий меч. Воины раскрыли рты в беззвучном крике и воздели вверх оружие.
Женщина отдала чашу девочке, а двое мужчин поднесли извивающегося в предсмертной тоске барана и растянули его над столиком, который Максим определил, как жертвенник. Жрица неуловимым движением выхватила акинак и пронзила животное. Густая струя крови хлынула на камень. Когда баран перестал биться, женщина вложила акинак в ножны, вновь взяла из рук девочки чашу и осторожно полила из неё в кровавую жижу на жертвеннике. Та мгновенно вскипела. Воины вновь закричали, яростно размахивая оружием.
Потом как будто сменился кадр. Солнце заходило за горы. Та же женщина, но уже одетая в панцирь и шлем, с длинным копьём в руке и луком за спиной, восседала на великолепной тонконогой лошади. За ней стояло множество конных же воинов, за которыми угадывалась пешая толпа вооружённых мужчин и женщин, а также тяжело навьюченные кони и стада коров и баранов. 'Кино' по-прежнему было немым. Женщина простёрла руки к солнцу и что-то сказала. Воздух перед ней стал туманиться, и в этом облачке замелькали голубые искры. Жрица сделала рукой размашистый знак, и в облаке открылся чёрный непроглядный проход. Потом из него показался свет и, вроде бы, такая же степь. Жрица, не опуская руки, словно удерживая невидимый знак в воздухе, прокричала что-то передним воинам. Те двинулись в открывшийся вход. За ними последовали остальные.
- Да, так оно и было, - прозвучал девичий голос, и видение тут же покинуло Максима, - твой фарн показал тебе это, чтобы разрушить твои сомнения.
Очнувшийся Стрельцов машинально взглянул на часы и увидел, что был 'в отключке' всего несколько секунд. А ему казалось, что он часами наблюдал за странной мистерией.
![Сарматы [Архэ]](/img/w/winogradow_p_w/farn_maksima/sarmaty.jpg)