Аннотация: Его звали Ратмир. Мироборец... Не "защитник мира", как в настоящем значении, а, скорее, в смысле "весь мир идёт на меня войной".
.
.
Мироборец... Не "защитник мира", как в настоящем значении, а, скорее, в смысле "весь мир идёт на меня войной".
Он был несколько младше меня, но мы дружили - если можно назвать дружбой нашу холодноватую привязанность. Сначала он показался мне похожим на Франсуа Вийона - такой же неприкаянный и безбашенный. Позже я понял, что он, скорее, мрачный и безумный. И только под самый конец мне открылось, насколько он был застенчив и одинок.
Казалось, ему было плевать на свою жизнь. Бросил два института, бывал то грузчиком, то почтальоном, то контролёром в автобусе. Водкой запивал барбитураты и курил гашиш под портвейн. Пьяным в дугу громко читал на улице Рэмбо и Аполлинера, и вообще вовсю "эпатировал публику" видом и поведением.
Рядом с ним часто менялись женщины, некоторые из них его содержали, он со смехом вел циничные разговоры "о бабах", но я знаю, сколько раз был несчастно влюблён.
Как и меня, в какое-то момент его увлекла борьба с коммунизмом, но он видел в ней лишь лекарство от личной тоски, которое принимал его до тех пор, пока оно помогало. На самом деле социальные вопросы его интересовали мало.
Несколько лет жил в Питере, но, как ни странно, Город его не принял. Он уехал обратно и до самого конца мечтал вернуться на брега Невы, и, кажется, завидовал мне, что я сумел вырваться из сибирского края.
Последний раз я видел его лет десять назад, когда приехал ненадолго на родину. Выглядел он неважно - жёлтый и высохший. Мы, как в старое доброе время, бухали водовку на живописном берегу Енисея, болтая о женщинах, книгах и Древнем Китае.
Перед расставанием он нервно вручил мне потёртую общую тетрадь.
- Увези в Питер, -- сказал он.
- Зачем?
- Пусть хоть они там живут.
Это были стихи.
Тетрадь таскалась за мной по всем моим питерским квартирам. Я и забыл о ней до того момента, как, с большим опозданием, узнал, что его нашли мёртвым в какой-то очередной чужой квартире. Передоз. А может... В юности он лежал в психушке после нереализованного суицида.
Тогда я и открыл тетрадь и стал читать, с трудом разбирая от руки написанные, правленые-переправленные строчки. Я не знаю, был ли он поэтом. Если поэт это тот, кто способен получать откуда-то причудливые образы и облекать их в ритмические фразы - да, был. А если тот, кто может написать правильный сонет и отличить ямб от хорея - нет, не был. Да это и неважно. Ему уже неважно.
Большую часть этих бредовых и довольно неуклюже составленных виршей публиковать не стоит. Но кое-что меня зацепило по-настоящему. Что-то я поправил, что-то додумал - некоторые слова разобрать было невозможно, особенно те, которые он писал пьяным или под кайфом, дрожащей рукой. В результате получилось несколько текстов.
Честно говоря, не знаю, как к ним относиться. Но дам им место на своей странице - пусть хоть тут поживут... Будь он жив, обязательно сам пришёл бы на СИ, и, наверное, вовсю прикалывался бы в тусовке сишных авангардистов.
Так что вот оно, место Ратмира. Разумеется, его звали не так - этим именем он подписывал стихи. Настоящее имя я повторяю в молитве, а здесь он так и останется Мироборцем.
