...Голова... Так болит голова... Как будто бы на неё что-то давит снаружи и распирает изнутри одновременно. Каждая мысль даётся с трудом, искажённая уставшим сознанием, теряя изначальный смысл и превращаясь в тошнотворный фантасмагоричный образ. Ты пугаешься, стараешься не думать, но их становится всё больше и больше. Настолько много, что, кажется, они вот-вот станут реальностью. Кошмаром наяву. Страшно и больно...
Сознание медленно и лениво возвращалось в Его усталое тело, словно вода из разбитого кувшина, заснятого на плёнку и пущенного в обратную промотку. Некогда расплёсканные по всей округе капельки собирались обратно в трескающийся наоборот сосуд. Наконец, последний осколок встал на место. Он открыл глаза ...
И ничего не увидел. Кругом был лишь беспросветный мрак и холод. Он инстинктивно отдёрнулся от пугающей темноты, но не смог сделать ровным счётом ничего. Руки и ноги повиновались медленно, нехотя и с отставанием, но Он так и оставался висеть в пустоте. Он повернул голову налево, но ничего там не увидел. Посмотрел направо, тоже пустота. Темнота и густая тишина. Ничего Нет, и Он Нигде. Ему стало страшно. Кувшин сознания начал заполняться тягучим, вязким чувством ужаса. И чем больше его было, чем отчаяннее Он порывался убежать, тем больнее было чувство полной беспомощности. Когда страх начал выплёскиваться за край, Он закричал от страха, но ничего не услышал. Крик ужаса миллионом блёклых пузырей вырвался из глотки и устремился вверх, в бесконечность, оставив его одного...
Минутку. "Миллион пузырей" было не просто красивой метафорой. Изо рта на самом деле вырвались пузыри, а в лёгкие влилась ледяная вода. Он посмотрел наверх вослед уплывающему крику, и увидел пляшущее на бушующей поверхности светлое пятнышко луны. Вода! Это была вода!!! Он был в воде. Отсюда и мрак, и холод, и тишина, и полная беспомощность. Он не успел до конца осознать всю ситуацию, как руки и ноги сами по себе загребли к поверхности. В лёгкие уже залилось слишком много воды, и воздуха в крови стремительно уменьшался. Сознание, не так давно мучительно вернувшееся в Его тело, стало стремительно улетучиваться. Серебристый блик луны то стремительно приближался, то так же быстро отдалялся. Гребок, и руки едва-едва дернулись, вдруг застыв на месте. Луна померкла, и Его снова окружил мрак и тишина. Двигаться больше не получалось. Мысли прекратили свой поток, страх куда-то улетучился. Так тихо, мирно, спокойно. Надо только успокоиться и принять всё, как есть...
"Но я не хочу! Не буду! Вы слышите?! НЕ НАДО!!!"
Вдруг лунный свет ударил так сильно, что почти что ослепил Его. Он вскрикнул от неожиданности, и ледяной воздух кувалдой ударил по лёгким. Кругом расплескались миллиарды брызг, сверху что-то шумело, капало и лилось, острыми иглами пронзая голову и плечи. Слипшиеся волосы сосульками упали на глаза, голова кружилась, и земля с небом пустились в дикую пляску. Он жадно вбирал в себя драгоценный кислород напополам с водой, кашлял и отплёвывал солёную воду. Волны то накрывали Его с головой, то снова выбрасывали обратно. Он отчаянно сражался с обезумевшей стихией, пока не почувствовал, что Его куда-то не выбросило.
Он изогнулся, и вода ручьём выплеснулась из лёгких. Он кашлял и отхаркивался, раздирая горло в кровь, выплёвывая солёную воду и жадно вдыхая спасительный воздух с горелым привкусом. Сознание на мгновение помутилось от притока свежего кислорода, но тотчас же бумерангом вернулось. Вернулось уже всерьёз и надолго, принеся с собой чувство тошноты и тихого счастья. Он упал на спину и увидел над собой бриллиантовую россыпь звёзд. Крупные солёные капли ливня больно били по лицу. Он глубоко вдохнул, выдохнул, раскрыл глаза, и... И ничего не увидел, кроме мутного тёмного пятна впереди, да танцующих слева жёлто-оранжевых разводов. Он поморгал, протёр глаза, но всё равно перед глазами висела лишь мутная пелена.
- Я не вижу, - тихо прошептал Он. - Почему я ничего не вижу?
Он осторожно сел и почувствовал, как что-то хрустнуло у него в заднем кармане. Он засунул руку в карман, но сразу же вскрикнул и отдёрнул её. Что-то холодное и острое больно врезалось в палец и упёрлось в кость. Потекла тёплая, липкая кровь. Он приложил порезанный палец ко рту и снова, но куда более осторожно засунул руку в карман и осторожно вытащил треснувшие очки. Помятые дужки едва не отваливались, левая линза наполовину раскрошилась. Он осторожно потряс очки, сбрасывая осколки, и нацепил их на нос.
Первым, что Он увидел, был огонь. Жаркое яркое химическое пламя, жадно поглощающее плавающие на поверхности обломки вертолёта. Оно трещало и освещало всё вокруг неровным оранжевым сиянием. В ночном небе одиноко светила луна, блёдным фоном выделяя высокие здания где-то вдалеке. Кругом были разбросаны груды мусора и обломков, металлические листы, пустые ящики и сгоревшие дотла остовы автомобилей. Он встал на ноги, но чувство равновесия едва не подвело Его, Он едва успел опереться о стоящую рядом груду мусора. Он снова посмотрел на медленно тонущие обломки винтокрылой машины.
- Я...Я же оттуда?.. Или нет?.. Я... - шёпотом проговорил Он, не надеясь на ответ.
В голове мгновенно помутилось. Он медленно попятился назад, тяжело дыша и медленно впадая в тихую панику. Кто Он? Что Он тут делает? Что вообще произошло? Он не мог ничего вспомнить. Ни имени, ни прошлого.
Н И Ч Е Г О
-Н-нет... - Он уже достаточно далеко отошёл от рухнувшего вертолёта. - Это же ненастоящее. Это ведь всё ненастоящее!
Да! Это всё ненастоящее! Сон. Просто сон. Просто жуткий сон. Сейчас он... Он что? Проснётся? А если это не сон? Но это абсурд! Это какой-то бред бесталанного сценариста! Скоро... Что скоро? Что будет? Будет ли?
Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, открыл глаза. Ничего никуда не подевалось. Ничего не вспомнилось. А обломки уже окончательно скрылись под водой, и лишь лужицы разлитого топлива продолжали гореть на водной глади. Кругом до сих пор висела тишина. Ни единого шороха, ни единого звука. Он не знал что делать и куда деваться. Он сел на холодную землю и решил ждать. А самого изнутри свербило какое-то неприятное чувство, как будто Он что-то должен был сделать. Через пару минут он понял, что ждать бесполезно. Не было ни единой причины для принятия такого решения. Просто понял. Он мог кричать, звать на помощь, просто давать знать, что он где-то здесь, но Он чувствовал, что это бесполезно. Он медленно встал на ноги и молча пошёл прочь.
Было холодно. Ветер нещадно обдувал насквозь промокшую одежду, заставляя съёживаться и страдать от холода. Челюсти дрожали насколько, что почти не смыкались. Он обхватил себя за плечи, стараясь хоть как-то согреться. Ватные ноги передвигались на чистом автоматизме. Он чувствовал, что смертельно устал, очень сильно хотелось лечь и заснуть, но что-то не давало Ему покоя.
Ночь пошла на убыль. Ливень вначале перешёл в моросящий дождик, а через несколько минут прекратился вовсе. На одной половине неба ещё светила луна, а на другой уже начал брезжить грязно-оранжевый рассвет. Он шёл по мощёной истёртым камнем улочке, со всех сторон окружённой небольшими кирпичными домами. Вся мостовая была завалена мелким мусором, а у баков в переулках грудами валялся мусор побольше: старая мебель, куски металла, камень и куски щебёнки. Дома были нещадно истёрты временем. Зияющие провалы выбитых окон и пустых дверей скрывали прибитые наспех окислившиеся на воздухе металлические листы, кирпичи местами отсутствовали, а в некоторых местах и вовсе были целые бреши, через которые, но сгибаясь, мог пройти взрослый человек. У некоторых домов были навечно припаркованы ржавеющие остовы автомобилей, скелетами оставленные десятки, если не сотни лет назад. Он медленно, тихо и осторожно шёл по улице, сторонясь тёмных дыр домов и пыльного мусора. Ему было безотчётно боязно нарушать тишину этого царства вечного покоя.
Вдруг на улице перед ним выросла огромная баррикада, сложенная из кучи мусора. Груда сгоревших автомобилей, автобусов и груды бетона, обтянутая колючей проволокой. На грязном асфальте валялись листовки с превратившимися в серое месиво от дождей рисунками. Он постоял немного перед преградой, а потом повернул в сторону и осторожно прошёл через одну из брешей в стенах.
Запахло грязью и плесенью. С потолка посыпалась потревоженная чужаком пыль вперемешку с пожелтевшей от времени штукатуркой. На стенах висели превратившиеся в серое месиво обои, некогда ровный дощатый пол сгнил и пошёл волнами. Он ступал как можно более осторожно, но половицы всё равно издевательски скрипели, прогибаясь под ногами. Постоянно казалось, что шум кто-то услышит и найдёт Его, но единственным слушателем был лишь сам дом. В комнатах было абсолютно пусто. Ни мебели, ни вещей. Комната за комнатой, коридор за коридором, Он проходил сквозь дом в длину. Или Он переходил из дома в дом через смежные стены? Он не мог понять, так как все окна были забиты, а убранство вокруг было одинаково серое и пыльное. Ему даже начало казаться, что Он давно стоит на месте, а всё вокруг само движется мимо него. Его уже не било в ознобе, руки сами собой опустились. Ноги заплетались, пока не отказались двигаться, и Он, обессилев, не упал на пол...
Глава Первая
Он проснулся. Почувствовал, что лежит на чём-то мягком. Сейчас Он откроет глаза, и увидит над собой Кого-то, склонившегося над ним и спрашивающего Его о его самочувствии. Сейчас Ему всё объяснят и дадут временное имя, пока он не вспомнит настоящее. Так всегда бывает. Откуда он это знает? Просто знает.
Он открыл глаза, и увидел перед собой чей-то образ.
- Как твоё самочувствие? - спросил голос. - Не надо меня так пугать, ладно? Я так беспокоилась.
- Прости... - тихо ответил Он...
Он проснулся. Почувствовал, что лежит на чём-то жёстком. Сейчас Он откроет глаза, и увидит над собой Кого-то, склонившегося над ним и спрашивающего Его о Его самочувствии. Сейчас Ему всё объяснят и дадут временное имя, пока он не вспомнит настоящее. Так всегда бывает. Откуда он это знает? Просто знает.
Он открыл глаза, и никого перед собой не увидел.
- Как твоё самочувствие? - спросил Он у самого себя.
Обман. Жестокий обман. Никого над ним не было. Никто о нём не беспокоился. Сон.
Он почувствовал, как что-то зашевелилось в груди. Что-то дёргалось и щекотало... И Он оглушительно чихнул. Через заплаты в окнах светило солнце. Он грело и ласкало замёрзшего странника. Он сел и, протерев глаза, поправил сползшие на нос очки. В животе заурчало.
- Хочу есть, - тихо констатировал Он.
Он посмотрел на себя и обнаружил, что одет в бывшую когда-то белой сорочку, грязные туфли и светлые брюки с большими и широкими карманами. В которых, к сожалению, ничего не было. А жаль. Так хотелось есть. Он встал и, на всякий случай, прислушался. Нигде ничего не шумело. Он вышел из комнаты и, пройдясь по коридорам, вышел обратно на улицу.
Лужи почти высохли и в воздух взлетели клубы пыли. Кругом было тихо, и каждый шаг отдавал многократным эхом. Он уже привык к этой тишине и почти не боялся. Он шёл с улицы на улицы, из дома в дом, пока не зашёл в какой-то широкий, наполовину разваленный зал с высокими потолками, посередине которого стояло фортепиано. С облупившейся чёрной краской, покрытое толстым слоем пыли, но всё-таки фортепиано.
Он подошёл к нему и провёл по нему пальцем. На поверхности осталась тонкая линия. Он снова провёл по ней, но уже ладонью, оставив широкий след. Он посмотрел на него, набрал в лёгкие воздуха и дунул что есть силы. В воздух взлетели не клубы, а самые настоящие облака пыли, красиво преломляющиеся в лучах солнца. Он нашёл рядом упавший табурет без одной ножки, пододвинул его и открыл крышку.
Клавиша белая, клавиша чёрная. Белая, и снова чёрная. Потом зияющий провал, через который было видно пол, а потом снова белая. Он осторожно поднял правую руку и стукнул по клавише. Раздался слегка диссонансный, но звонкий звук. Он стукнул снова, но уже по другой клавише. Потом снова, и снова. Потом подключил и левую руку. Мгновение, и он уже играл какую-то красивую и отдалённо знакомую мелодию. Пальцы скакали с клавиши на клавишу. Временами мелодия обрывалась из-за отсутствия клавиш, но потом продолжалась вновь. Всё быстрее и быстрее, всё чётче и чётче...
- А ты знаешь, когда-то это было красивое кафе. Тут встречались люди, назначали свидания влюблённые, а по утрам выдавали самый ароматный кофе в округе, - раздалось из-за спины.
Услышав чей-то голос, Он повернулся и увидел летящий в него кулак. Яркая вспышка, пол с потолком меняются местами, и вот он уже лежит на пыльном полу, а из брови течёт что-то тёплое и липкое.
- Всё ещё можно было исправить! Город бы отстроили заново, и он бы процветал! - мечтательно, но твёрдо протянул мужчина.
Ещё удар, и острая боль пронзила левый бок, криком вырвавшись из лёгких.
- А потом явился ты! Испортил всё, что мог! Эти твои "идеи", эта твоя "правда"... - с отвращением сказал мужчина и ненадолго задумался. - Из-за тебя погибло столько хороших людей, и это ещё далеко не конец!
И Он получил едва не выбивший душу пинок по рёбрам. Он лежал и задыхался, мучительно пытаясь вдохнуть кислород.
- Ты убил МОЙ город! Разрушил МОЮ жизнь! Убил МОИ мечты!
Мужчина замолк. Открыв слезившиеся глаза, Он увидел стоящего перед собой грязного, одетого в лохмотья мужчину. Он свысока и с нескрываемой злобой смотрел на Него. На его лице не была ненависть и злоба.
- За что?.. - едва переведя дыхание, спросил Он.
Злость сменилась недоумением. Мужчина на мгновение растерялся и посмотрел Ему в глаза.
- Повтори-ка, - сказал он, снова надев на себя маску решимости, но так и не сумев спрятать интереса.
- За что?
Мужчина нервно хихикнул, но быстро взял себя в руки. Потом не смог удержаться, и разразился оглушительным гоготом.
- Да потому что ты - Алистер Морган! - сказал он, высмеявшись.
- Алистер Морган, - протянул Он, обращаясь к самому себе. - Алистер Морган. А-лис-тер Мор-ган, - Он смаковал неизвестное имя, повторяя его раз за разом, словно пробуя на вкус. - Это моё имя? А кто это? За что ты его так ненавидишь?
- За что? - мужчина перешёл на крик. - ЗА ЧТО?! Ладно... Я скажу тебе, за что, - мужчина подошёл к Алистеру и присел возле него на корточки. - Несколько лет назад я был направлен сюда на застройку. Я привёз с собой свою семью, обещал им достойную жизнь... А потом появился ты и начал войну! Город закрыли и установили чрезвычайное положение на неопределённый срок. Все верили в твою "идею", все пошли на улицы и сражались. Люди погибали с твоим именем на устах, а тебе было мало! Ты сжёг город дотла и просто ушёл!!!
Повисла тишина, в которой было слышно только частое дыхание.
- А ведь это было только начало! Когда тебя не стало, жизнь начала налаживаться. К нам вернулась надежда... - он мечтательно замолчал. - Всех моих родных и близких арестовали по подозрению в содействии мятежу и расстреляли как врагов народа! Меня же арестовали, пытали, а потом смешали с говном. Я жил в мусоре и шарахался каждой тени! Я до сих пор живу лишь чувством ненависти к тебе!!!
Мужчина не мог cдержаться, он почти рыдал, вспоминая пережитые им ужасы.
-Ты мне жизнь поломал, урод! - прокричал он и шумно втянул сопли. - Чтоб ты вечно горел в аду!!!
Алистер лежал, смотрел ему в глаза и видел взгляд, полный боли, страха и злобы. Он не врал. Алистер не знал что делать. Ему стало стыдно, хотя он и не помнил, за что.
- Мне... - Алистер отвернулся и прошептал. - Мне жаль.
- Ах, вот как мы теперь запели, да? - дрожащим голосом сказал мужчина.
Алистер услышал его приближающиеся шаги и приготовился, крепко сжав зубы и закрыв глаза.
- Вот какие мы хорошие, - на последнем слове он замахнулся и пнул Алистера.
Алистер коротко вскрикнул и схватился за отбитый живот.
- Вот какие мы правильные.
- Но я ничего не пом... - тихо попытался возразить Алистер.
Не успел он договорить, как последовал мощный удар по почкам.
- Что ты сказал? - спросил он.
- Я... - Алистер, пересилив боль в рёбрах, вдохнул воздуха. - Я ничего не помню...
- НЕ ВРИ МНЕ!!!
Мужчина замахнулся и со всего размаху припечатал свой ботинок к лицу Алистера.
- Ты всех предал и убил! МЫ ВЕРИЛИ ТЕБЕ!!!
Ещё пинок, и Алистер почувствовал, как внутри как будто что-то взорвалось тысячами жгучих искр.
- Хва...тит... Пож...ста... - едва смог прошептать Алистер, чувствуя во рту что-то тёплое и солёное.
Мужчина сплюнул на Алистера и, выругавшись сквозь зубы, отошёл. Алистер остался лежать, корчась от боли. Очки слетели и валялись где-то на полу, рёбра при каждом отдавали острой, невыносимой болью, голова гудела и едва не взрывалась от хлынувшей в голову крови, в животе что-то нестерпимо ныло, а из брови и изо рта текла кровь.
- Ты меня убьёшь?
- Убить тебя? Нет, не буду... - ответил мужчина. - Не я. Тебя ищут... хорошие люди. Они будут тебя пытать, а потом расстреляют или поджарят. А меня переселят в настоящий Город и одарят полным соцпакетом.
Где-то совсем близко завыли сирены. До слуха донёсся гул моторов и скрип колёс. Хлопнули двери, и через секунду в холл вошли несколько полицейских с автоматами, в масках, шлемах и тяжёлых бронежилетах. Они разошлись по комнате, проверили все углы и встали по стойке смирно. Через мгновение через дверь вошёл высокий, статный мужчина в округлой шляпе с короткими полями, маленьких круглых очках, длинном, закрывающем плечи чёрном плаще, с длинными тонкими усами и тросточкой в руках.
- Комиссар-губернатор... - прошептал оборванец, поклонился до пола и с благоговением в глазах посмотрел на вошедшего.
- Рой, - комиссар-губернатор слегка приподнял шляпу. - Благодарю за сотрудничество.
Он щёлкнул пальцами, и его охрана сняла автоматы с предохранителей.
- Комиссар-губернатор? - недоумённо спросил Рой.
Полицейские нацелили автоматы на озирающегося Роя.
- Но я ведь сделал всё, как вы просили!!! - взмолился он.
- Именно, - комиссар-губернатор поправил очки. - Но, прости, ты слишком много знаешь. Ты опасен.
Рой покрылся испариной. Он попятился назад, но упёрся спиной в стену и с ужасом в глазах переводил взгляд с одного автомата на другой.
- Мне действительно жаль, - сказал комиссар-губернатор и глубоко вздохнул. - Начинайте...
И отовсюду прогремел оглушающий хор длинных автоматных очередей. Роя завертело на месте, забросало из стороны в сторону. Пули прошивали его насквозь, отрывали куски плоти, заставляли Роя извиваться в безумном танце и не давали ему упасть. Дикий вопль был слышен даже за грохотом автоматной канонады, а люди комиссара всё стреляли и стреляли, постоянно меняя пустые магазины на новые. Алистер смотрел на это словно со стороны. Он видел себя, испуганного и растерянного, лежащего где-то на полу, всего покрытого своей и чужой кровью.
- Хватит, - наконец решил комиссар-губернатор. - Я сказал хватит!!!
Полицейские опустили автоматы и снова встали по стойке смирно. Рой... то, что осталось от Роя рухнуло на пол. Комиссар-губернатор глубоко вздохнул, поправил очки и посмотрел на Алистера.
- Наконец-то, - на его лице появилось некое подобие усталой улыбки. - Я верил.
Алистер отполз назад, боясь, что его тоже расстреляют.
- Почему вы молчите? Не рады видеть?
Алистер испуганно закачал головой.
- Что с вами? Вы сами на себя не похожи.
Комиссар-губернатор поднял с пола упавший табурет. Сел на него, опёрся о свою тросточку, и уставился на Алистера.
- Вас так долго не было. Куда вы пропадали? Мы все думали, что вы погибли... Мы же видели, как вас казнили.
Алистер забился в угол. Погиб? Видели, как умер? Пропадал? О чём он вообще говорит?
- Посмотри на меня. Это же я, Фридрих! Фридрих Ван Хэйл!
- Я не знаю, о чём выговорите! Кто вы вообще? Почему вы стреляете?!
- Маста, что с вами? - в голосе комиссар-губернатора появился испуг. - Вы меня не помните?
- Я вообще ничего не помню!!! Что вам от меня надо?!
- Не помните?.. Тогда... Так даже лучше.
Комиссар-губернатор Ван Хэйл встал и щёлкнул пальцами. Двое дюжих полицейских подошли к Алистеру, рывком подняли его на ноги, нацепили наручники и, грубо схватив его под руки, вынесли из дома на улицу. На проезжей части стояла целая колонна бело-синих блестящих полицейских автомобилей, а прямо перед ним стоял блестящий синий броневик. Его довели до броневика, открыли заднюю дверь и, не церемонясь, закинули внутрь. Раздался хлопок закрывающихся дверей.
В кабине было чисто, более того - стерильно. Трещали вмонтированные в потолок галогеновые лампы. Но при всём этом порядке и чистоте на скамьях были глубокие царапины и местами въёвшиеся в пластик багровые следы, заместо окон были толстые, узкие стёкла, а ручки на дверях отсутствовали. Алистер встал, опираясь о скамью, и прильнул к окну. Он увидел медленно выходящих из дома и переговаривающихся Ван Хэйла и его людей. Через пару секунд они вышли из поля зрения, и расселись по автомобилям. Заревели моторы, и броневик резко дёрнулся с места, едва не сбросив Алистера на пол.
За окном проплывал всё такие же серые и пыльные развалины, пока броневик не проехал мимо какого-то КПП. Теперь за окном был совсем другой вид. Там был всё тот же город, но, в отличие от недавних развалин, живой. Дома были целы, везде были развешаны вывески различных заведений, улицы были заполнены идущими по своим делам людьми. Алистер завороженно смотрел по сторонам, как вдруг почувствовал, что что-то не так. Люди шли, опустив головы и не смотря друг другу в глаза. Фасоны пиджаков и платьев постоянно повторялись. Никто не бежал, не смотрел на небо и даже не сидел на скамьях. Двигались они упорядоченно и ровно, никто не выбегал и не отставал. Единственными, кто стоял, были многочисленные полицейские с дубинками на поясах.
"Ты убил МОЙ город! Разрушил МОЮ жизнь! Убил МОИ мечты!"
В поле зрения попало большое, высокое здание из чёрного камня, и броневик остановился. Захлопали двери эскорта и Алистер испуганно встал. Щёлкнул замок, дверь броневика открылась и двое дюжих полицейских вывели Алистера на улицу. Солнце ослепило его, он прищурился и остановился, но чувствительный тычок стволом между лопаток заставил его пойти. Он прошёл несколько шагов и споткнулся, но конвоирующие не дали ему упасть и повели дальше вверх по лестнице. Высокие остроконечные башни уходили далеко наверх и терялись в солнечных бликах, широкая, длинная лестница из белого мрамора вела прямо к огромным входным дверям, на стенах висели огромные, развевающиеся на ветру флаги с рисунком в виде земного шара и надписи над ним "NRSA". Полицейские стояли по обе стороны на лестницы с оружием наперевес и создавали собой некую дорожку, по которой вели Алистера в окружении дюжины вооружённых людей под предводительством комиссара-губернатора Ван Хэйла. Алистер устало шагал, щурясь от чересчур яркого солнца, и, наконец, дошёл до дверей. Охрана разошлась в стороны и тяжёлые металлические двери отворились.
В огромном светлом фойе стояла почти что целая армия полицейских. Они синхронно свели каблуки и одновременно отдали честь.
- Здраст! - хором прокричали люди, да так, что аж стёкла задрожали.
Ван Хэйл доброжелательно улыбнулся и помахал рукой. Алистер посмотрел вокруг и увидел, что все смотрят на него. Смотрят так, словно взглядом вбивают в пол. Алистер опустил взгляд и начал внимательно рассматривать пол, стараясь не замечать того, что находится в центре всеобщего внимания.
Процессия дошла до широких лифтовых дверей. Алистера ввели внутрь и закрыли двери, отрезав шум толпы. Кабинка дёрнулась и поехала вниз.
- Сократить формальности, как только можно, - сказал кому-то Ван Хэйл. - Его слишком опасно оставлять в живых. Проведёте досмотр и приведёте его на допрос лично ко мне.
- А? "Слишком опасно оставлять в живых"? - всполошился Алистер. - Вы что, собираетесь?..
И тут он почувствовал несильный укол слева в шее. Он повернул голову и увидел острие иглы с капающей с него жидкостью.