Мы шли в сторону метро. Или не в сторону метро. Вообще-то мы не знали этого наверняка. Разве станут волновать такие мелочи, когда ты не уверен, кровь ли течет по венам? И течет ли время? Каково агрегатное состояние времени? Мы не знали и поэтому просто шли, накинув на себя пелену трезвости и чистоты.
Это было хорошее время.
Пока люди выбирали жизнь, мы орали песни в обнимку со смертью. Мы курили в вагонах метро и пили в отделах. Молчали на сцене и громко смеялись в минуты молчания. Спали неделями и не спали неделями. Спали в парках и под мостами. Мертвые звезды растворялись в наших глазах. Возможно атом вон той, самой яркой, погибшей миллиарды лет назад сейчас есть в моем теле. Возможно во мне есть атом из тела Ра. Возможно во мне есть атом из тела древнего жреца. Атом из тел Клеопатры и Кромвеля. А в твоей девочке есть атомы меня. Когда нибудь я верну звездам все их атомы. Я их так, ненадолго тут одолжил.
Люди вокруг тоже шли, обеспокоенные филками на кредит за новый айфон и солярис. Боящиеся смотреть нам в глаза. Им было стыдно за нас, а нам было плевать. До нашего похуизма они еще не доросли. Мы делали все то, что они всегда в тайне хотели, но боялись.
Школьник учит химию и знает умные диэтиллизергины. Что он знает об этом?
Люди даже не знают в какие дали мы летали, не двигая свою бесполезную хрупкую оболочку с этими дурацкими двумя ногами и всего одним членом. Может я хочу два члена? Разъема то два, а штекер один. За это мы б с создателем перетерли.
Никто не верил, что мы выживем. Никто этого не хотел. А мы смеялись им в глаза и брали в шесть раз больше обычной дозы. И вот мы здесь. Моя нелепая оболочка с двумя ногами и моя безумная душа, прилетевшая со звезд. Идем в сторону метро.