Аннотация: Объявление: реал засасывает, неизвестно, когда смогу выложить проду. Постараюсь до конца апреля, но ничего не обещаю.
Я должен успокоиться. Так, пойду умоюсь и успокоюсь. Пыльное сортирное зеркало с отбитым уголком отразило помятую бледную рожу с красными как по накурке глазами.
Да уж. Неудивительно, что мои обо мне так беспокоятся - превратиться за несколько дней из цветущего жизнью улыбчивого обаяшки в дерганого психа, который выглядит так, будто вот-вот рухнет замертво. А что, если?.. Я замер - это настолько очевидно, что никому не пришло в голову! А что, если это все последствия ядовитых кукловодьих когтей? Яд ведь вполне мог ударить по мозгам. Я радостно улыбнулся сам себе - банальное повреждение мозга исправить легко. Я быстро разделся, повесив одежду на какую-то трубу и подпер дверь невесть зачем стоящим тут стулом: не хватало еще попасться. Потом подошел к разбитому окну и достал из рамы торчавший обломанным зубом осколок стекла. Закрыл глаза, постарался успокоиться: всегда тяжело заставлять себя себя же резать и придавил стекляшкой дергающуюся жилку на шее. В животе похолодело, ладонь мигом вспотела. Я почувствовал, как медленно сползает по шее капелька крови и решившись, резко дернул рукой, раздирая плоть. Кровь хлынула как из ведра, стекляшка выпала из моих пальцев, зазвенев по полу, я тяжело рухнул, больше не ощущая тела.
Лежать всегда скучно - ты валяешься как покойник, тело мертво и ничего не чувствует, органы чувств тоже не работают и ты просто маринуешься внутри собственного мозга. Я часто начинаю играть сам с собой в города, потому что если совсем ни о чем не думать, то начинаются жесткие глюки, от которых и крыша поехать может.
Первым обычно возвращается зрение: так вышло и в этот раз, перед глазами замерцал тусклый отсвет Третьей Луны из окна, обрисовывающий дверь, на которой светлая краска частично облезла и лишайными пятнами просвечивал слой более старой темной. Потом я услышал звонкий стук капель из недозакрытого крана и шорох деревьев за окном. И потом я, наконец, осознал, что у меня зверки болит неудобно подвернувшаяся рука, а все тело затекло и замерзло. Поднявшись с пола и чувствуя себя деревянным болваном я проковылял к крану и клацая зубами от холода и тихо ругаясь, отмылся от кровищи и оделся. Все. Теперь травмы, физические ли, химические ли, не должны больше меня беспокоить - они умерли вместе с той жизнью. Зерк прав - быть бессмертным иногда очень и очень неплохо.
Выходя, я тщательно запер замок на двери, а затем забил его спичками. Сломанный замок в заброшенном здании - обычное дело. А вот свеженькая лужа кровищи - нет.
Остаток ночи прошел обычно: как всегда спорили с Зерком о том, хорошо ли быть бессмертным или плохо, как всегда не пришли ни к какому выводу и решили продолжить спор потом. Забавно. Бессмертный убеждает обычного человека, что бессмертие - редскостный отстой, а смертный, наоборот, отстаивает плюсы оного. Правда, сам Зерк не в курсе, думаю, он тоже бы проникся иронией ситуации.
Хапс и Шена ночью честно спали, так что утром были бодры и свежи как огурчики. Мы собрались и из городка свалили: все равно делать там больше нечего. Я заснул. В этот раз спалось нормально, без всякой психоделии и кукловодов, так что выспался я отлично. Но с Зерком все равно поговорить надо.
-Зерк, - окликнул его я, - слушай, мне тут спросить надо.
Он в ответ оторвался от книги (да где он берет эти раритеты бумажные?!) и вопросительно поднял полосатые брови. Я собрался с мыслями.
-Что ты знаешь о кукловодских снах?
-О, нааадо же, кто-то наконец захотел узнать побольше про байки архипелага! - он отложил книгу и принял профессорский вид. - Вообще, у нас принято считать, что кукловоды не тупо от балды набирают себе в улей первых попавшихся людей, а тщательно их подбирают сначало и собирают в одном месте. Вот для этого-то и используют свои кукловодские сны. Вот ты спишь, а тебе снится, что ты с кукловодом болтаешь. Или убегаешь от него. Или, что он тебя уже догнал. Короче, ничего приятного, но наутро все равно ничего вспомнить не можешь, так, обрывки. А потом как-то незаметно начинаешь перебираться в нужное ему место, - тут он снова взял книгу, открыл чистый форзац и принялся возюкать по нему маркером.
-Он что, уже тело контролировать начинает? - я усмехнулся, хотя, признаюсь, внутренности пробрало холодком.
-Неееее, ты не понял. В том вся соль - ты просто перебираешься в нужное место! Все происходит как бы само собой... как бы покрасивее сказать?.. Во! В общем, кукловод каким-то раком через сны реальный мир меняет так, что хоть в стену бейся, но к нему попадешь. Например, срочно понадобится поехать ткда, гдн он улей отметил. Ну там заболела любимая бабушка в глухой деревне, стукнула тебе сигналку, чтоб приехал, а там тебя уже он дожидается.
-То есть, ты хочешь сказать, что кукловоды могут менять вероятности и формировать цепи событий? - подключился Хапс.
-Ну типа того, - Зерк отвлекся на сеекунду от рисования и вытащил из кармана цветные маркеры.
-И они такой фокус с кем угодно провернуть могут?
-Ну блин, я вам у них что, интервью брал? Вообще, подозреваю, что нет, каждый ищет себе каких-то определенных людей. Я как-то, когда все еще только начиналось, нашел списки жертв нескольких кукловодов и пробил по соцсетям и всегда получалось, что в одном улье жертвы обязательно схожи, притом вечно в чем-то важном.
-Например? - а ведь архипелажник действительно интересные вещи рассказывает!
-Нууу... Я помню кукловодам, который специализировался по показушным мрачникам, еще помню любителя деградатов и деваху-кукловодку, которая собирала вокруг себя инфантилов всех сортов и расцветок. Как-то так, - он неожиданно неприятно усмехнулся и развернул книгу исчерканным форзацем к нам. Картинка была жутковатая - три схематичных кукловода, каждый со своим ульем безликих силуэтов человечков. Человечки не имели никаких опознавательных знаков, кроме цветных меток, видимо и обозначавшей ту самую общность. У левого кукловода человечки были отмечено розово-девочковым: браслетики, юбочки, рюшечки, улей центрального вырядился в зеленые кепки и носил на брюках зелеые же ремни, в правой группке же у каждого была какая-нибудь вещь в черно-оранжевую полоску.
-Ребят, а как думаете, есть где-нибудь кукловод, который специализируется по охотникам? - задумчиво поинтересовался Хапс. Уххх, вот он: тот самый вопрос, который мне меньше всего хотелось бы слышать!
-Ну если нам всем вдруг, как Дейсту, начнет сниться всякая дрянь и резко приспичит в одно и то же место, то да - Зерк неприятно хохотнул, но его никто не поддержал.
Неожиданно включилась в разговор Шена:
-Слушайте, парни, а вы вообще как считаете: кукловоды - это страх чего?
Мы с Зерком переглянулись, начал я.
-Ну вообще, точно никто не знает. Я вот считал убедительной версию про всякие теории заговора: типа невидимая рука, которая всем управляет и все такое, но щас, после того, что Зерк рассказал, уже как-то не подходит.
Хапс молча кивнул, соглашаясь со мной. Зерк задумчиво поскреб подбородок и затем мотнул головой и, резко посерьезнев, проговорил:
-Ты неправ. Кукловоды - это не заговоры, тайные общества и всяка така шняга, хоть и похоже как два яйца от одной куры. Кукловоды - это страх одиночества.
Чегоооо?! Этот вопрос явно читался на лицах Хапса с Шеной, на моем, полагаю тоже. Зерк досадливо поморщился и принялся объяснять:
-Ну вы сами посмотрите: кукловод тщательно выбирает себе похожих людей, собирает такой своеобразный клуб по интересам, а потом превращает их в улей. Кто обычно становится жертвой? Всякие разные, кому важно чувствовать себя частью ну не скажу толпы, но чего-то вроде. Я общался с будущими членами ульев - это всегда были существа, которым дико хотелось быть частью коллектива. Ну или подчиняться сильному лидеру. А то и все сразу. Вот и получали, что хотели: стать частью коллективного разума улья, которым окончательно и бесповоротно рулит батька-кукловод. Так что кукловод - это страх одиночества. Тот самый, который толкает всяких разных придурков в субкультуры, секты и прочую подобную хрень.
-Звучит логично, - осторожно сказал я. - Это байка с архипелага или твое личное мнение?
-Второе. На архипелаге байки больше рассказывают про самих кукловодов и как с ними справиться, а не про то, откуда они берутся.
-И как же там с ними справляются? - я заинтересовался.
-Нет улья - нет кукловода, - усмехнулся Зерк. - Сначала надо вбить кукловоду в грудь или живот хорошо присоленный деревянный кол и пока он корчится вырезать улей. Тогда он умрет и больше не воплотится, пока не наберется критическая масса страха нужного профиля. Тогда он снова появится и позовет глупых несчастных одиночек к себе.
Я понял, что мне откровенно жутковато.
Неожиданно мотор транспорта чихнул и, агонизирующе хлопая, заглох. Хапс грязно выругался и полез наружу смотреть, что с механизмом, мы подтянулись следом. Разбираемся в технике мы хуже, но помочь-поднести в состоянии.
Поковырявшись несколько минут, Хапс распрямился, отряхнул руки и резюмировал:
-Все плохо. Придется возвращаться в город и клянчить; у меня нет нужной запчасти.
-Дело дрянь, - Зерк скривился и почесал голову. - Ладно, Шен, кто пойдет: ты или я?
-Я тоже могу пойти, - пожал плечами я.
-Не, при всем моем уважении, Дейст, но мы тебя одного никуда не пустим, ты еще по ходу от яда не отошел. Нам, знаешь ли, надо, чтоб ты не только туда поперся, но еще и вернулся с деталюхой. Кстати, Хапс, что именно надо?
Тот ответил и даже не поленился записать на все том же многострадальном развороте любезно подставленной Зерковой книженции.
Ладно, я готов согласиться, что отправлять меня было бы неразумно: у меня опять разболелась голова. Обычно говорят, что в глазах потемнело, но у меня не потемнело, а раздробилось и поплыло фрагментами, похожими на пчелиные соты. Я охнул и тяжело осел задом на землю: от того, какие шаманские пляски выделывалась реальность перед глазами, моя голова в придачу к боли еще и закружилась.
-Во, я же говорил!
Зерк, с-с-скотина, не ори ты так...
Ашшш, моя голова...
Как больно...
...
Я с трудом сел: кругом было темно. Не как в погребе, примерно как в лунную ночь за городом. Откуда шел свет было решительно непонятно: никаких его источников я не наблюдал. Я встал и огляделся. Похоже на какой-то подвал или бункер: серые бетонные стены с потеками воды, кое-где поросшие плесенью, низкий потолок кажется еще ниже, поскольку где-то ладонь высоты съедает толстенный слой пыльной паутины со шныряющими гадами... это чем же они тут питаются? Я лежал прямо на земляном полу, который был странно теплым и сухим. Из помещения вел только один прямоугольный проем, в который я бы мог пролезть только на карачках. Что ж, выбора у меня нет, оставляя в пыли четкие отпечатки ног и ладоней и стараясь поменьше вляпываться в паутину, я полез в этот проход. Вопреки ожиданиям за проемом оказался не узкий коридор, а довольно большое помещение, я даже не смог, подпрыгнув, коснуться рукой потолка. В воздухе висела какая-то пыль из-за которой довольно сложно было разглядеть даже то, что было от меня в паре метров. Краем глаза я то и дело улавливал неясное движение. Я решил пока не обращать внимания и идти дальше. Из этого помещения вел проход направо, высокий как обычная дверь, из нее я вышел в узенькую кишкообразную комнату, по сути коридор, по которому я вышел в кубообразное помещение. Пыль в воздухе становилась гуще, на меня волнами накатывал то азарт исследователя, то мутный страх, что я здесь попросту заблужусь и сгину. А, за спиной все равно тупик, буду идти вперед и всегда поворачивать направо. Воздух через две-три комнаты стал непрозрачным настолько, что я был вынужден передвигаться на ощупь. Может, вернуться? Однако что-то внутри меня, та самая интуиция, которая не раз спасала мне жизнь, подсказывала мне, что это неразумно. Отсутствие всех звуков, кроме шагов и собственного хриплого дыхания неслабо давило на мозги, мне начала мерещиться откровенная чертовщина, в лопатках засвербело от ощущения чьего-то взгляда. Тихо, Дейст, спокойно, тебе это все кажется, успокаивал я себя, стараясь не обращать внимания на странные человекообразные силуэты, шныряющие совсем рядом в непроглядном воздухе. У звука моих шагов появилось странное эхо, как будто кто-то шел следом, совсем чуть-чуть не попадая в такт. Сердце гулко ударялось внутрь о грудную клетку, я пер вперед как танк. Не обращать внимания на странное. Не думать. Ни о чем не думать.
Я неожиданно вывалился в круглый зал. Воздух в нем был чистым и прозрачным, стены сплошь состояли из проходов: большие, маленькие, прямоугольные, квадратные, они громоздились друг на друга, напоминая какие-то монструозные искаженные соты. Посередине возвышался бетонный цилиндр высотой около метра и примерно метрового же диаметра. Я обошел помещение по кругу, ища какую-нибудь отметку или знак, чтобы решить, куда идти дальше, потом пошел в центр и залез на тумбу-цилиндр: над ней в потолке было квадратное отверстие, по которому спиралью вились лестничные переходы, сверху пробивался красноватый свет, похожий на закатный. Эх, жаль до нижнего пролета не допрыгну... Возможно, получится натаскать хлама из остальной подземки? Почему-то мысль о том, что может быть другой путь наверх, мне в голову не приходила. Я посмотрел на недоступный выход еще раз, опустил взгляд и застыл как приклеенный. Пыльная взвесь туманом втекала в зал, шевелясь как живая. Она была как вода, нет не так: она текла и стелилась подобно густому туману в холодное осеннее утро. Вот ее по щиколотку, вот уровень становится все выше, когда он достиг колена, то пыль перестала прибывать, а из проходов начали выходить монстры. Я боялся даже пошевелиться, хоть и прекрасно понимал, что они меня видят: я тут торчу как столб площадный. Неожиданно среди монстров я зацепился взглядом за знакомое лицо: тот самый парень-кукловод, который засадил мне в спину отравленные когти. Он вежливо улыбнулся и отсалютовал мне рукой. Когтей на ней сейчас не было. Ну еще бы, улья-то нет. Стоп, я помню еще вот того двойника... и того мозгоеда. На меня обрушилось осознание: тут собрались все те твари Третьей Луны, которых я убил. Или развоплотил. Или поспособствовал первому или второму. Мне стало жутко. Как они появились здесь? Как они смогли вылезти из того небытия, в которое я их отправил? Зачем они тут?
Что со мной будет?
Я взял себя в руки и, спустив вниз к слою пыли ноги, уселся на край тумбы. Ну, посмотрим, зачем понадобилось собрать такую ораву тварей на одного меня.
Твари подобрались поближе и молча смотрели на меня. Чуть не убивший меня кукловод подошел вплотную и уставившись сквозь меня белыми глазищами, попытался что-то сказать, но не смог, будто рот и горло его не слушались. Он посмотрел на меня, вопросительно подняв брови и изобразил жестами, будто невидимой ручкой что-то пишет у себя на ладони. Я пошарил по карманам и нашел огрызок карандаша и какой-то обрывок с списком. Не могу даже вспомнить, что это, так что отдал кукловоду. Он благодарно кивнул и пристроив бумажку на ту же тумбу, где я сидел, начал что-то писать. Выводил буквы он довольно долго, я даже успел заскучать, но наконец он закончил и, протянув мне карандаш и исписанный лист, растворился в остальной толпе.
Я посмотрел в текст, почерк был корявый и вздрагивающий, будто писать ему было почти так же сложно, как говорить.
"Я с самого момента, когда впервые тебя увидел, чуял, что с тобой что-то не так."
Я скривился и сунул бумажку в карман. Дожил - уже и кукловоды мое бессмертие сходу видят. Потом дочитаю, не хочу настроение еще больше портить.
Тут твари Третьей Луны зашевелились и стали расходиться, освобождая путь от моей тумбы до одного из больших прямоугольных проемов, оттуда волнами начал течь туман. Я попытался допрыгнуть до лестницы, но впустую, впрочем оно и неудивительно, от моей макушки до лестницы добрых метра полтора.
Пылевой туман тем временем стал оформляться в неясный силуэт. Твари вокруг подобрались. Ясно все: спрыгну вниз, так убежать мне никто не даст, да и от вот этой штуки туманной тоже вряд ли что хорошее будет.
Что же мне делать-то?
Сзади раздался шорох, я резко развернулся и увидел как на тумбу за мной влез тот самый кукловод, который писал мне записку. Стоило ему вылезти из тумана, как он разом стал полупрозрачным и призрачным. Он резко мотнул головой вверх, показывая лестницу и подставил мне сплетенный в замок руки как ступеньку.
Будь это все в нормальной жизни, я бы скорее отгрыз себе руку, чем принял помощь кукловода, да еще и неизвестно, что за ловушку он может готовить, но тут выбора не было: я поставил ногу на протянутые руки, оттолкнулся другой от его плеча и, подпрыгнув, смог уцепиться за последнюю ступеньку нижнего пролета. В спину мне донесся дикий вой, полный невыносимой злобы, я подтянулся и наконец влез на лестницу и только тогда позволил себе оглянуться. Кукловод провожал меня кривенькой улыбочкой, туманная тварь же разом выросла и ощетинилась щупальцами, я очнулся и рванул вверх по лестнице.