Аннотация: Вторая глава целиком. Обновление 17-20. 10 января (+8к).
Краткий экскурс в историю событий. Пока сырое. Будет правиться на неделе.
Глава 2
Молчание я нарушил первым:
- Тут обожди. А лучше, на дерево какое залезь, безопаснее будет.
- А зачем? - мальчишка как обычно смолчать не смог.
- Тебе доложить забыл! А ну, пшел!
Я отвесил паршивцу давно заслуженную затрещину и двинулся в лес. Как и ожидал, просвет между деревьями вывел на небольшой луг, и вскоре, я уже возвращался, помахивая парой связанных по лапкам пучком травы куропаток.
На дерево щенок не полез и настороженно озираясь, отирался у обочины.
Идем, - я махнул рукой в сторону присмотренной по пути полянки, - огонь-то ты разжечь сможешь, маг, или тоже до завтра ждать?
- Нет, - мальчишка просиял, - это не трудно, это я и сейчас! И воду покажу, где есть!
Вскоре, засветившаяся на клочке сухого мха искорка уже плясала огненными языками, пожирая сухие ветки.
Щенок не соврал, поблизости и правда нашелся ручей. Я с удовольствием напился, потом вытащил из-за голенища металлическую полосу и развернул.
- А что это? - сунулся под локоть Гданька, с интересом уставившись на тонюсенькую, с лист пергамента пластину.
Я скрутил листок хитрым образом и получился короб с кружку размером.
- Это тебе вместо котелка. Раскатка металлическая. В лавке магов, когда-то, прикупил. При желании можно сложить любую фигуру и ненадолго зафиксировать форму. Например, нож. Но хватит его только разделать добычу и отрезать несколько кусков мяса. Ну, или во врага воткнуть. Потом снова сомнётся. Так что, времени мало, но думаю, воду вскипятить успеешь. Держи! - я бросил куропаток щенку на колени, - сегодня ты за кашевара.
- А ты куда? Да подожди, я же...
Дослушивать чего там этому недоумку еще нужно я не стал, и метнулся в чащу. Через несколько шагов затих, расслабился, прислушиваясь к лесным звуках и птичьим голосам. Постарался влиться, растворится в мелькании теней, шорохах и шепоте листвы, и почти неслышно скользнул вперед.
Сориентировавшись по солнцу, выбрал полянку попригляднее. Скрупулезно повыдергал траву на небольшом пятачке и слегка взрыхлил сучкастой палкой землю. Приглядевшись к окрестным деревьям, выломал с раскидистого шиповника длинную колючку и, нагнувшись, подхватил пушистый колосок травостела. Задумчиво обгрыз кусок стебля, а оставшееся с колосом воткнул во взрыхленную землю. Снял со спины копис, вытащил из узкой щели в оковке ножен крошечный кусочек пергамента с завернутыми в него волосками. Придирчиво выбрал одну волосину, обмотал травинку и, прошептав наговор, проткнул палец. Тягучая капля крови разбилась о колосок, впитываясь в зерна. Словно от порыва ветра лохматая метелка встряхнулась, размашисто клюнула на восток, да так и остался лежать.
Я задумчиво поморщился. Ладно. По крайней мере, это не особо расходится с целью пути. Теперь на карту было поставлено все. Или догоню, или потеряю насовсем. Осталось-то всего два волоска...
Прошел почти год после ухода из погубленной Торопки. Я вдосталь поскитался по трактам, перебиваясь случайными заработками. Ни где надолго не задерживался. Хотя, однажды чуть не остался в становище местных разбойников. Помешал случай. Довелось как-то грабить небольшой купеческий обоз, и оказалось, что под прикрытием купцовых дел в столицу везли что-то важное. Вся шайка едва унесла ноги от сопровождающего отряда рыцарей. А после, сами же подельники чуть не спровадили меня в посмертное подземье, за то что в горячке боя перешел в дзигову ипостась. Хвала Неспящему, удалось унести ноги и обойти без лишних убийств. Я же только после первого убитого, когда какому-то местному князьку не приглянулся, и пришлось свою жизнь всеми силами спасать, начал понимать что не просто так это, что смерти следом тянуться начинают. Особенно когда в дзиговой шкуре убиваю. Человеком - ничего, а так словно сам Крвач по кусочку души откусывает. Страшное, даже для меня ощущение...
Уже после того как смог добыть грамотку, остановился на придорожном постоялом дворе. До Станда оставалась седмица пути. В карманах бренчал пяток серебряных за недавнюю работу, и всё бы ничего, если бы не мелькнула на местной ярмарке знакомая до боли домотканая рубаха. Этих ярких птиц с лозами носил по праздникам Тонирь, охотник из нашей деревни. Недоумение, радость встречи, подозрения, круговорот ощущений нахлынул разом.
Он ли это, или враг что с мертвого тела приглянувшуюся одежку снял? Если он, то, как жив остался? Что случилось тогда, почему и от кого все в Торопке погибли? Секундное замешательство, и возможный знакомец будто в Крвачево подземье провалился. Словно умалишенный я бегал по всей ярмарке в поисках, пока не начал подозревать что Тонирь мне просто померещился. И уже потеряв всякую надежду и вернувшись на двор, снова его увидел, на этот раз из своей комнаты. Стоя спиной к окну, мужик болтал со служанкой. Пары мгновений мне хватило, дабы сбежать вниз и столько же ему что бы снова пропасть. Испуганная моей горячность девка лишь проблеяла, что господин вот только что был здесь. За комнату расплатился и съехал. А куда, Неспяший его знает
На этот раз я уже не стал с вытаращенными глазами рваться в погоню, хотя окрестных жителей поспрашал. Как и ожидалось, никто поблизости не заметил как и куда он уехал. Рассудив, что раз этот человек смог так быстро исчезнуть и бежать вслед бессмысленно, я зашел с другой стороны.
Повезло, что девка-помощница оказалась не расторопна и убираться у гостей собралась лишь к полудню. Да и я вовремя вспомнил, что в каждой комнате для постояльцев висит мутное простенькое зеркальце и рядом дешевая расческа к стене прикручена на цепочку, дабы не уволокли. На счастье, Тонирь или человек на него похожий оказался неряшлив и за пару черняшек мне удалось уговорить девченку отдать мне волосы с комнатной расчески.
Надежда на то, что это поможет в поисках, едва теплилась. Девица дабы стрясти деньгу могла и у себя волосьев дернуть и с любой другой расчески. Да и может не он, а трое постояльцев до него услугой комнатной пользовались. Но, другого следа не намечалось.
Будь у меня тех волос пару пуков и даже не шибко сильный маг-сенсор мог бы сказать что у этого человека болит и что за думы на душе бродят. Но увы, пришлось довольствоваться не сильным наговором и собственным малым набором способностей. Все что оказалось доступно - примерно узнать направление, в котором этот крвачев сын движется.
Не сильно помогает. Да и волосков всего два осталось, скоро и эту возможность потеряю.
Но пока есть еще надежда узнать кто погубил Торопку и кому за гибель селян мстить, я буду бороться!
Хотя бы потому, что в дороге даже в самую холодную, голодную и страшную пору, грела только одна мысль. Как я буду медленно и мучительно, убивать тех кто сделал такое с сельчанами. И наверное даже не за них, за себя. Ведь страшнее всего ни болота, ни твари и ни холод с голодом. А всепоглощающее гложущее душу одиночество. Которое ни смогут убить ни достаток денежный, ни компания хмельных приятелей, не готовые на все продажные девки. Потому как не осталось теперь во всей империи кого-то кто знал меня. И дома, в который вернуться можно тоже не осталось.
Деревни болотных поселенцев всегда обособленно стояли. Иногда по три дня пути до соседей ближайших. Да и мало кто на болота стремился. Опасный это край, недобрый. Некоторых каторжников туда имперским указом сгоняли, да людишки отчаянные приживались, кому вовсе податься некуда. Со временем общины образовывались, селения разрастались.
Маги хорошо за когти-зубы тварей всяческих платят. Модницы за камешки из щелкуньих раковин, да за шкурки тёплые. Любители поесть повкуснее, за мясо змеецов и выпи трясинной.
Кем угодно в прошлой жизни быть можешь убийцей, татем-разбойником, каторжником имперским. Но если показал себя достойно в общинной жизни, если силой, смелостью не обделен, будет тебе и уважение и деньга от перекупщиков.
Только и иначе бывает. Если с рождения самого шепотки за спиной опасливые, а порой и в голос выкрики:"На костер его! Тварь! Дзигово отродье!". И только сила отца-кузнеца, пару раз приласкавшего кулачищами пытающихся дотянутся до тогда еще диковатого мальчишки, уберегла от беды. Может и достали бы. Мало ли что бывает. Вот есть человек, а вот в общей охоте шальная стрелка прилетела. Только я все больше один был. Тянуло на болота, да и сам понимал, что не место мне среди сельчан. Особенно как повзрослел. Когда с возрастом, со становление мужчиной тело непроизвольно чешуёй покрываться стало. Девченку -подружку единственную едва ли не до смерти перепугал, да на охоте, когда волк болотный бросился, рассек зверя костяной шпорой с треском и разрывающей болью выдвинувшейся из локтевого сустава. Тогда и пришло осознаие, что весь шепот под собой основание имеет. И всё чаще всплывало страшное слово "Дзиг"
Три столетия назад, когда еще трепали Айтарскую империю войны и самая кровопролитная с Тарной была, страной соседней. Правил тогда ей маг великий. Не гнушался ни заклятий черных, не опытов над людьми живыми. И шагала по империи армия страшных существ порой даже черты человеческие потерявших, и больше на диких зверей походивших. Тогда сплотились вокруг императора Айтарского все: от магов сильных до последнего селянина. Только один из командиров малодушно увел свой отряд, позволив врагу подобраться к императору. Прокрался в лагерь убийца и вонзил отравленный кинжал в сердце Айтарского властителя. Умирая, император передал корону сыну, смелому и храброму воину. В последней страшной битве, когда сошлись армии, разверзлись недра и сама земля поглотила воинов вражеских. И после, расползались на месте гибели тварей Великие болота. Мир воцарился на земле. А отряд дезертиров, прокляли самые сильные маги имперские. Обрекли на бессмертие и муки страшные вечные. Проклятие настигло предателей и навсегда привязало к сердцу болот. Потеряли они человеческий облик обратившись в тварей-ящеров. Обрели чешую и шпоры костяные. И не осталось в них ничего человеческого, только инстинкты звериные.
С тех пор мало кто видел их. А кто видел, живым с болот не вернулся. Вот только по сей день находят порой у селений тела девичьи истерзанные. Говорят дзиги позабавились.
Так и мать. Пропала в зиму на болотах, а вернулась уже через год со мной на руках.
Младенца и роженицу чуть не сожги, за мавку кровопийцу приняли, но отец не дал. Любил ее безмерно. Только сделать ничего не смог. Лихорадка болотная вместе с ней домой пришла. Вскоре ослабла мать и тихо угасла. Мне тоже скорую смерть прочили, но видать, назло всем выжил. Да и кузнец отцом мне стал, хотя и не знал, чья кровь в ребенке течет, человеческая али зеленая жижа дзигова.
Теперь только понимаю, чего ему стоило каждый день во мне видеть черты тех, кто мать погубил.
Да и ну его всё! В чертоги Крвачевы подземные! Пока я остался, пока есть кому за Торопку мстить, все силы до последнего положу, лишь бы узнать, кто в этом повинен. Потому как месть, это то что еще с людьми связывает. То, ради чего мне жить хочется!
Когда вернулся на поляну, меня ждала весьма неприглядна картинка. Гридька готовил. Выпотрошить птицу у него как-то получилось, а вот ощипать... С натужным сопением, высунув от усердия язык, мальчишка с силой выдирал из окровавленной тушки перья. На мой недоуменный взгляд задвинул за спину еще одну, уже "готовую" с опаленным черным боком и торчащими перьевыми остями.
На углях выкипала вода из коробка. Время заканчивалось и метал уже начал слегка гнуться, грозясь прорваться и затушить костер. Крвач, таш! Куропатки и так не велики а после такой готовки и вовсе есть нечего. Еще немного и об ужине можно если не совсем забыть, то со вкусовыми качествами оного попрощаться точно.
- Ты! Недоумок! Ты что с птицей сделал?
- Так я же говорил! - мальчишка моментально взвился в ответ, - Я мага сын а не повара, не умею я!
- Мага? Кухарка, у вас была? Служанка? Ты что вообще ни разу не видел как готовят! Крвач таш! А спросить не мог?
Мальчишка схлопотал затрещину и отвернулся пряча полные слез глаза. Я еще больше обозлился, в том числе и на себя за недостойную вспышку гнева. Нашел на кого орать. Хотя, видит Неспящий, еще немного и вправду поверю, что он чей-то там сын. Как вообще один пошел и до сих пор с голодухи не умер, да и сам в пасть чью голодную не попал? Хотя, выяснять зачем и куда щенок путешествует, охоты не было. Меньше знаешь-крепче сон.
- Смотри, недоумок, дабы в следующий раз объяснять не пришлось.
Спутник обиженно шмыгнул носом, но послушно уставился, а я продолжил:
- Что бы перья со шкурой не сдирать птицу перед ощипом ошпаривают. В чан с водой обычно кунают. Но чана нет, да и тушка не велика, так что обойдемся иначе. В следующий раз, кстати, за добычей сам пойдешь. Тут кроме змей ничего особо не водится. Я этих-то птичек еле подбил, и стрелку одну арбалетную так и не нашел. Ну так вот: кипятком обливаешь осторожно, и можно дергать.
Я подхватил пучком травы короб с углей. Сноровисто ошпарил тушки, выбрал оставшиеся перья и слегка натерев вместо соли и приправ диким щавелем, пристроил на длинной палке над углями. Вскоре над поляной поплыл густой аромат жареного. Рот наполнился слюной, а голодный желудок мяруком заурчал в предвкушении обеда. Выждав положенное время, я снял одну тушку на широкой лопушиный лист, и подвинул ее спутнику. Сам перехватил поудобнее палку с оставшейся и с удовольствием впился зубами в суховатое, но от этого не менее вкусное мясо.
В ближайших кустах зашуршало, и мальчишка испуганно отшатнулся. На поляну неторопливо выбрался небольшой пушистый зверек, вроде крысы. Ничуть не пугаясь, забавно повел носом и потянулся к Гридькиной куропатке. Разулыбавшись, тот протянул крысёнышу кусочек мяса. Зверек, не будь дурнем, подпрыгнул и извернувшись в воздухе, острыми зубками впился мальчишке в палец. С визгом Гридька заметался по поляне пытась стряхнуть крысюка. Наконец, тот улетел куда-то в сторону, а спутник, подвывая от боли скрючился, баюкая прокушенную руку.
Я все так же, с аппетитом, обгладывал куропатку.
- Не ной. Главное что он не ядовитый. За-то знать будешь в следующий раз.
Шмыгая носом мальчишка зло на меня зыркнул.
- Ты сказать не мог?!
- Что? - я удивленно уставился на парня - Не суй руки дикому зверю? Может еще говорить, что спать соберёшься - костер не туши, дабы хищники поостереглись? Мокрецу в пасть не лезь, а по нужде пойдешь на осиное гнездо не мочись? Я тебе в няньки не нанимался. И если ты возжелаешь по пути в город свернуть себе шею - противится не буду. Легче дальше идти!
Гридька обиженно замолк и принялся собираться.
Вскоре мы продолжили путь. Солнце уже клонилось к закату и озверевшие к вечеру комары, только что утащить с дороги мое тело не пытались, дыбы спокойно в кустах доесть. Как тут с такими насекомыми еще что-то живое в лесу осталось! Живность, кстати тоже давала о себе знать. Выскочившего некстати на дорогу зайца, снесло на обочину арбалетной стрелой и Гридька разыскав в кустах подранка, самолично свернул тому шею. Правда после так грустно посматривал на болтающуюся у меня на поясе тушку, что я начал подозревать как бы ужинать не пришлось в одиночестве. Больше достанется, если мальчишка из жалости откажется ушастого есть. И ведь не совсем малец вроде, зим двенадцать небось минуло. То вовсю мнит себя воином и магом великим, то готов с во слезами цепляться за мамкину юбку. Щенок, одним словом!
Гридька, меж тем, нашел себе новое развлечение.
- Трий, а откуда у тебя шрам такой под лопаткой?
Я поморщился. Длинный розовый рубец на спине, как всегда некстати, зачесался.
- Жабирь зацепил.
Мальчишка замер на минуту вытаращившись так, словно я сам Неспяший на землю сошедший или его наместник. А потом вопросы посыпались словно горох из дырявого мешка.
- Ты охотник? И на болотах жил и тварей бил? А почему у тебя волосы такие и сам... Говорят поселенцы все огромные, черные и смуглые?
Я задумчиво запустил руку в шевелюру. Ну и что волосы? Патлы как патлы. Светлые лохматые. Цирюльника в дороге не наищещься, да и денег жалко. Проще ножом обкорнать, когда сильно в лицо лезть начинают. Да и "огромностью" не вышел. Тощий да жилистый скорее. От беготни по болотам мяса не прирастет. Будешь гибкий и поджарый как дикий мярук. Только не объяснять же это мальчишке. Да ему и не надо, видать. Ишь, сам с собой как балаболит.
- А оборачиваешься в кого? Ты сам по себе оборотник? Хотя нет, наверное просто с амулетом смог...
Про оборотников я тоже слышал. В результате одного из экспериментов маги приобрели способность ненадолго принимать звериный облик. А после и амулеты появились с колдовством этим. Правда дзиги, жабири и прочие твари во вторых ипостасях не числились, лишь зверье лесное. Но мальчишка подобными мелочами на озаботился, да и облик, видать не признал. Это на болотах дзиги страшная действительность, а на равнине, скорее сказка жуткая из тех что молодежь друг-друга на посиделках пугает. Пусть лучше думает, что я ненадолго с амулетом превратился. Да и вообще, достаточно было лишь изредка бурчать что-то навроде: "да, нет, наверное", что в целом создавало видимость оживленной беседы и спутника вполне удовлетворяло.
Как стемнело, выбрали место для ночлега. Щенок радостно заявил, что резерв его почти восстановился и, нашептывая что-то себе под нос, обошел поляну по кругу с горящей веткой в руке. Очень кстатипришлось. Мало ли, бродит ли по лесу обозленный мокрец, да и умруна, что по следу топает, забывать не следует.
- Мертвяк-то твой не пройдет?
- Он вообще пока не придет, - Гридька беззаботно зевнул, - я на него заблуду наслал.
А паренек-то не прост. На умруна колдовать не каждый сможет, тяжело не живые магии поддаются. А тут, ишь, "заблуду".
Вместо ножа пришлось использовать копис, и потом долго полировать оружие пучком травы, но ужин вполне удался, и давешний заяц быстро превратился в россыпь обглоданных косточек.
Вскоре на небосклон медленно выползла желтая луна, озарив лес ровным холодным светом. Я, позевывая, настелил рядом с костром, загодя наломанных, веток и зарылся стараясь прикрыть от холода голые плечи. Моя очередь дежурить выходила на вторую половину ночи - самое тяжелое время, когда дрема так и пытается сморить. Ну а пока, пускай мальчишка караулит.
Но, словно сам Крвач удобного времени ждал, дабы дрянь какую наслать. Только вот, казалось глаза прикрыл, а Гридькин дрожащий голос уже зашипел в самое ухо:
- Трий, Трий, проснись, там есть кто-то...
Из-за отведенной мальчишкой черты донеся шорох и негромкий утробный рык.