Писать вообще хочется, нравится писать, и переживаю в этом какое-то чудное чувство облегчения, будто просрался, как царь, знатно, наевшись хрена с хлебом, но есть ли у меня в этой деятельности некий талант, как некая польза?..
Любой писатель суть графоман.
Любой самый многостраничный Лев Толстой это автоматическое письмо.
Меня впечатляет и поражает Евангелие от Иоанна глава девять про исцеление слепого от рождения, где до йоты пропечатано противление фарисеев и мораль мудрости в теме, кто слеп, а кто зряч. Это литературный шедевр, в котором любая буква случилась быть на своём месте в любом переводе на любой язык.
Это вдохновляет!!
Читаешь вот такое чудо миллион раз... И хочется писать... Хочется замечать ветер и его ночное движение, которое перемещает баночку пепси-колы, которую кто-то пьяно забросил, замахнувшись на твой балкон за окном. И вот, ты проснулся... Ведь ты живёшь так близко к земле, но всё время думаешь так высоко о Небе.
Блиц-блиц... Бряк-бряк... Пробудила меня дурная (или святая?) дребедень-жестянка по цементу балкона за стеклом гостиной.
Я снова встрепенулся во тьме!
И мне снова чудится, что я поймал кайф гениальной писанины.