Этой осенью мне посчастливилось побывать в Японии.
Впечатлений было много, и вот во что они вылились.
Кое-что в этом рассказе - правда, но в целом -
просто мое представление о жизни в Токио.
25.12.2008
воскресенье
Если бы я жил где-нибудь в Америке, например, в штате Калифорния, я бы уже давно знал что делать и как ко всему относиться. Потому что там нормально и даже модно посещать время от времени личного психолога. Я сразу же представил как бы выглядел тогда мой разговор с женой в субботу утром:
- Норико, милая, нас к обеду ждет тетя Мизуки.
- Исами, дорогой, мы заедем к ней сразу после визита к нашему психологу.
Представил и поморщился - картина получилась приторная и фальшивая, как дешевое соевое мороженое. Лучше уж самому...
Откомандированная на неделю в Цуругу, Норико сказала, что звонить не будет, и запретила звонить ей: "Давай соскучимся друг по другу". Она уехала три часа назад. Поэтому на ужин сегодня было пиво и чипсы.
На первый свободный свой вечер, я не строил никаких особых планов - просто останусь дома, постираю белье и потом буду смотреть телевизор, гадая - верят ли сами участники ток-шоу в то, что говорят перед камерой, или это свет софитов настолько ярок, что ослепляет даже их мысли.
Я уже вешал последнюю футболку, когда раздался звонок в дверь. На пороге, опираясь на узловатую трость, стоял незнакомый старик.
- Вы проводите меня на крышу? - вместо приветствия спросил он.
- Извините, только ... - начал было я, но старик коротко усмехнулся, трость мелькнула в его руке и с глухим стуком приземлилась на мое плечо.
Я вскрикнул - от боли у меня потемнело в глазах.
- Не волнуйтесь, пожалуйста, перелома нет, - глядя в мое перекошенное лицо, вежливо проговорил гость. - Ну так Вы проводите меня на крышу?...
На крыше было пусто, только в левом от двери углу ютилось несколько цветочных горшков и белое пластиковое кресло с планшеткой. В прошлом году Норико хотела сделать здесь оранжерею, и даже купила несколько сортов фиалок, но потом увлеклась поэзией и о цветах почти забыла. Вечерами она приходила сюда и, сидя в кресле, как на троне, красивым почерком выводила в альбоме танка*. Потом вырывала лист, сминала его и бросала в пустую лейку. Раз в месяц она вытряхивала из лейки свое творчество, выносила мусор и поливала цветы. Неприхотливые фиалки быстро привыкли к такому отношению и цвели постоянно.
- Присаживайтесь, - пробормотал я, указывая на кресло.
Старик наклонился, поднял бумажный комок, застрявший между цветочными горшками, и, подав его мне, сел.
- Прочтите, пожалуйста, - сказал он.
Я расправил бумагу и, любуюсь почерком своей жены, прочел вслух:
Покраснел наш клен.
За холодное солнце
Так стыдно ему.
Мысли о новой весне
Меня в стужу согреют.
- Что она Вам сказала? - спросил старик.
- Что хочет соскучиться по мне, - ответил я.
- Иногда случается, что жены заново влюбляются в своих же мужей. Если их мужчины открываются для них с новой стороны.
- Она знает меня всего. У меня нет новых сторон. Я весь уже давно ею изучен, - меня раздражала его манера лезть в мои личные дела, но, помня о трости, которую он вертел в руках, я говорил с ним предельно вежливым голосом.
- Тогда станьте новым полностью. Откройте себя и свой мир заново. И себе, и ей. - Старик поднялся, вынул из-за пазухи сверток и вложил его мне в руки. - Возьмите. Это дневник иностранки, русской студентки. Я перевел на японский. Посмотрите на Токио другими глазами. И на себя, если сумеете.
- Зачем мне читать чужой дневник?
- Чтобы Ваша жена осталась с Вами, а не ушла к моему сыну.
Не оглядываясь, он пошел к лестнице. Обычно скрипнула третья ступенька, и он скрылся.
Я вернулся в квартиру и достал из холодильника бутылку пива. Ныло ушибленное плечо, и звенела в голове пустота. Я снова и снова переставлял чашки на полке, пока, одна из них все же не выскользнула у меня из рук.
Я убрал осколки и сел на диван. Мысли стали возвращаться, медленно заполняя мой вакуум, потом хлынули потоком, заставив меня забегать по комнате, хватая и отбрасывая то телефон, то карандаш, то сверток, что дал мне старик. Тогда я пошел в ванную, сунул голову под струю холодной воды, постоял немного и, вытершись, вернулся в комнату. Только после этого я разорвал скотч, которым был обмотан сверток. Упаковка из старой газеты с тихим шелестом упала на пол. Я держал в руках двенадцать усеянных мелким шрифтом иероглифов страниц, на каждой - новая дата. Не читая, сунул все бумаги в рабочий портфель и лег спать. Норико так и не позвонила.
понедельник
Утром я выпил кофе и поехал на работу. Также, как обычно. Я был совершенно спокоен. Так, во всяком случае, я думал.
Покачиваясь в вагоне метро, я достал первый лист русского дневника.
29.09.2008, 06:16 местного времени
...Уже с полчаса не сплю, так как ужасно интересно стало еще во сне - какой он, Токио? У него три цвета - серый (улицы, дома), голубой (стекла, коих здесь в изобилии) и зеленый. Зелени тут действительно много. Конечно, сложно говорить за весь город, потому что наблюдаю из окон гостиницы.
Решила записывать все, что, происходит вокруг, чтоб ничего потом не забылось, иначе правда перемешается с ощущениями, и я через некоторое время я не смогу сказать была ли я вообще в Японии, может, мне все приснилось))).
Мы, группа из Находки, приехали вчера ночью. Разница во времени - два часа, поэтому аклиматицация долгой не будет. Добирались весь день... Сперва - самолет. Я последний раз летала в 7 лет, поэтому боялась до ужаса. Потом - автобус (это в Ниигате, куда приземлились). Не знаю, все ли автобусы в Японии такие, но (!) ни одной надписи типа "Здесь был Вася" я не заметила.
Из Ниигаты в Токио ехали на электричке, двухэтажной.. Удивительно... Нас задержали в пути часа на два (там что-то со светофорами было), но это даже хорошо - успели немного познакомиться с группой из Хабаровска (они с нами ехали). Потом минут десять, как мне показалось, шлепали до отеля. Первое впечатление от Токио - хорошо, что не надела кепку, так как она бы просто свалилась с моей головы: первое же здание, которое я увидела при выходе из Токио-стейшн... Оно такое высокое...
Отель. "Кейо Прессо Инн Отемачи". Продумано все до мелочей - от ночной рубашки (она в цвет обоев) до фонарика на всякий случай. В холле есть возможность выйти в Интернет (очень здорово, потому что наши телефоны здесь не работают - другой формат связи). Персонал чудесный. Несмотря на наше позднее вторжение, никто не спал за стойкой портье на составленных стульчиках, все такие бодрые... Улыбаются, что-то говорят, опять улыбаются... - может, конечно, они говорят "Что ж вы так поздно приехали, мы спать вообще-то хотим", но - улыбаются же! - все равно приятно... Неловко только, что опоздали. Встречающие нас переводчица и лекторы-организаторы тоже из-за нас поздно домой пришли, тоже не по себе из-за этого - так людей задержали... Хоть и не наша вина, а все равно...
Про то, что чувствовала и видела (некоторая солянка эмоций). Еда в привокзальном кафе (Ниигата) - не совсем понятно что именно, но вкусно. Электрические столбы такие... винтажные! Сложно угадать по лицу и внешним данным возраст людей. Молодежь выглядит, как эмо. Но - почти все, и поэтому это не шокирует, а наоборот смотрится прикольно. Пожилые люди очень самостоятельны и деловиты. Кажется, что здесь нет такой больной, несчастной и безысходной старости, как у нас. Хотя, я же не все видела... На тротуарах, в метро, везде - специальные дорожки для слабовидящих, это впечатляет не меньше, чем небоскребы. Полицейские реально в белых перчатках, то есть это не праздничная форма перед телекамерами, это их повседневная рабочая одежда. Что еще.. а! Минусы: маловато вешалок в номере и кофе, тот, что я покупала в электричке, - оказался жуткой гадостью.
Цены. Такие же, как у нас, но кое-что дороже. Например - транспорт. Мужчины говорят, что еще гораздо дороже пиво и сигареты.
Все, пора потихоньку собираться. Сегодня идем в МИД на церемонию открытия стажировки.
Какие-то путевые заметки. Я достал второй лист.
30.09.2008, 07:43 местного времени
Дико хочется спать... Вчера были в МИДе - открытие стажировки, лекции (обзорная, по семинарам, которые проходили в России) и работа в группах (нужно было вспомнить и дать оценку этим прошедшим семинарам). У нас две переводчицы, одна по занятиям, другая - по всему остальному. Обе, это чувствуется, профессионалки, хотя достаточно молоды. Обед был в том же здании, организованный, как в детском садике - все четко и понятно. Вообще, за нами присматривают, как за детьми. И, надо сказать, такая опека очень кстати, во всяком случае не чувствуешь себя "брошенным на произвол судьбы". Когда приехали обратно (добирались на метро - оно расположено и устроено очень удобно: как шахматная доска), я пыталась позвонить домой с телефона-автомата, купив карточку. Естественно не получилось. От волнения вспомнила забытый напрочь английский, и какая-то девушка самым честным образом пыталась мне помочь, даже вызванивала по мобильнику свою русскоговорящую подругу. В общем, оказалось, что я купила не ту карточку и пытаюсь позвонить не с того телефона. Значит, пока рано отрываться от группы и переводчика и пытаться что-то сделать самой.
Потом мы поехали в огромный магазин, "Lalaport". За два часа я смогла обойти только три этажа. Эскалаторы повсюду... И, странное дело, у меня ни разу не получилось вернуться назад - все время попадала в новое место. Хотя, зная за собой отсутствие абстрактного мышления и топографический кретинизм, чего я удивляюсь?))). В этом магазине установлен орган, и на нем какая-то девушка даже немного поиграла. Также прямо в торговом зале устроена куча кафешек... Из окон одной видела, как раздвигают мост и под ним проезжает теплоходик. Вид на ночной залив - очень красиво... Однако не могу сказать, что я в восторге от этого похода, потому что очень устала, и это сбило все приятные моменты, которые были.
Потом мы пошли в пивной ресторанчик и сделали ему дневной план выручки. Вчера видела людей, спящих на улице. Интересно, куда они днем деваются? (это вечером уже, нашим ничего не сказала - зачем, ведь и у нас этого "добра" хватает).
Как же хочется спать... Теперь я пронимаю, почему многие японцы дремлют в метро - они досыпают свою дневную норму, что при таком ритме и неудивительно. Надеюсь, сегодня получится лечь пораньше. А сейчас надо в темпе собираться, слишком много планов.
Прочитав, я убрал оба листа обратно в портфель и прикрыл глаза.
В офисе поздравил Куроки Мамору, чей кабинет находится напротив моего, с повышением и с головой погрузился в дела. Весь рабочий день я сидел над отчетом, прервавшись только один раз, чтобы пообедать. Не могу вспомнить что я все-таки ел. Наверное, это было что-то обыденное и не очень вкусное. Я закончил отчет без пятнадцати шесть и отправил его на печать. В кабинет вошел Мамору.
- Как дела? - спросил он.
- Хорошо, а у тебя?
Он неопределенно махнул рукой.
Около недели назад я случайно услышал, как он, разговаривая по телефону с племянницей, запрещал ей ехать на Окинаву. Теребя узел галстука, он шепотом кричал в трубку: "Что ты там забыла? Нечего девушке делать возле военно-морских баз! А вдруг КНДР опять что-нибудь придумает? Ты же знаешь как мы тебя любим... В конце концов, есть же ЗРК вокруг Токио, зачем уезжать в такую даль?!"... Видимо, она все-таки его не послушалась.
- Как ты смотришь на то, чтобы отметить мое повышение?
- Отлично, - ответил я. - Когда ты планируешь это сделать?
Принтер выплюнул последнюю страницу моего отчета и замолчал. Мамору взглянул на верхний лист и поцокал языком:
- Картридж скоро умрет. Нужно включить в смету новый... Я думаю сходить завтра после работы в какой-нибудь бар. Считай, что ты уже приглашен. Что скажешь?
- Спасибо, - сказал я, скрепляя еще теплые после печати страницы, - Я обязательно приду, чтоб еще раз поздравить тебя.
Обычно я еще позволяю себе выпить чашку кофе перед самым уходом, но сегодня просто забыл о ней. "Неделя началась в хорошем темпе", - подумал я, когда женский голос из громкоговорителя поблагодарил всех за хорошую работу и сообщил об окончании рабочего дня. Это была идея начальника службы персонала. Он считал, что таким образом служащие будут испытывать больше удовлетворения от своей работы и выполнять ее с большим энтузиазмом. Я откинулся на спинку кресла и шумно выдохнул. Асобигокоро! - я заслужил отдых!...
После работы я спустился в метро. Здесь, как под чуть теплой водой, с людских лиц медленно смывалось выражение бизнеса, и на них потихоньку проступали "домашние" черты. Такая странная прачечная - спускается под землю сосредоточенный "человек-идущий-из-офиса", а выходит "человек-возвращающийся-домой"... Иногда мне кажется, что люди в метро просто меняют маски. Может быть, скоро в каких-нибудь темных уголках переходов даже поставят автоматы по продаже или обмену таких масок. Кто знает...
Я проехал несколько лишних остановок, вышел на Токио-стейшн и направился к отелю, о котором писала русская. Снял номер на сутки, принял душ и спустился в холл.
Я подошел к свободному компьютеру, и, кликнув мышкой на значок Интернета, стал набирать на клавиатуре свой электронный адрес. Потом пароль. У меня простой пароль - мое имя. Забыть или ошибиться невозможно. Но я все же ошибался пару раз. На следующий день после свадьбы и после рождественской корпоративной вечеринки.
Проверив электронную почту, я подошел к дежурной по размещению. Девушка, поклонившись, спросила:
- Чем я могу Вам помочь?
- Я бы хотел продлить номер еще на пять дней, - ответил я.
Она, улыбнувшись, поклонилась и мельком взглянула на мою левую руку. Я не ношу обручального кольца. У меня редкий вид аллергии - аллергия на золото.
Потом я поймал такси и через два часа вернулся в гостиницу с вещами.
...Несмотря на отдаленность магазина "Lalaport" от отеля, поужинать я решил именно там. Покопавшись в себе, я понял, что пришел к такому выводу еще утром, читая дневник русской. Слоняясь по галереям магазина, я дважды прогулялся мимо органа. Потом подошел к самому ограждению и разглядел на средней панели одну небольшую, едва заметную царапину. Она была старой, даже скорее старинной, и очень подходила к его орнаменту, напоминающему паркет. Я попытался представить, как выглядел бы орган без нее, но у меня ничего не получилось - орган в моей голове просто не мог существовать без этой царапины, она словно дополняла его и доводила до логического совершенства. Так мне в тот момент показалось.
Мимо меня прошла семейная пара с ребенком. Малыш что-то щебетал, сидя на руках у матери, его отец нес покупки. Из одного пакета торчала детская бутылочка.
Возможно, тот старик с тростью никогда не пришел бы ко мне, будь у нас с Нарико дети. Но она считала, что ей пока рано уходить в декретный отпуск, во всяком случае, пока она не получит повышения и не поработает хотя бы год в новой должности...
Я купил пару носок, поужинал в первом попавшемся кафе - без аппетита, словно про запас побросал в себя все, что мне подали, и пошел на станцию - магазин закрывался. Доехав до Канда-стейшн, я забрел в какой-то бар, и заказал стакан пива. Мне принесли его вместе с подсоленными орешками.
Когда с этим было покончено, я расплатился и побрел в отель. Поднялся в свой номер и, включив телевизор, наткнулся на новости. Рассказывали о затонувшей на днях в Японском море русской атомной субмарине.
Почувствовав досаду, я выключил телевизор и пошел в душ. Постояв под упругими струями минут десять, я растерся полотенцем и вернулся в комнату. Достал фонарик, который на случай аварии был вставлен в бортик кровати и выключил в номере свет. Подсвечивая снизу лицо, я посмотрел в зеркало. В отражении моих глаз промелькнул испуг, и я невольно улыбнулся себе.
В детстве мама говорила мне, что над своими страхами нужно смеяться, и они уйдут навсегда. Я выучил этот урок наизусть, когда она умерла и отец, женившись на другой, отправил меня в интернат. Я приезжал домой только на выходные и тут же отправлялся к бабушке. С отцом я виделся редко. А со страхами, жившими в спальне интерната, - часто. Так часто, что поначалу смеялся над ними почти каждую ночь, пугая своим жалким, с завываниями, смехом, дежурного. Потом я привык к ним и перестал бояться, но привычка улыбаться, испытывая страх, осталась до сих пор. Я как-то спросил Нарико, не раздражает ли ее это, и она сказала, что у каждого свои причуды. Я потянулся было к телефону, чтоб позвонить ей, но решил: не стоит.
Засыпая, я подумал, что если мой новый знакомый опять придет ко мне домой, ему придется убираться восвояси вместе со своим посохом - дверь никто не откроет.
Мне снилась Норико. Мы вместе ехали в электричке "Шинкансен". Она смотрела в окно, напевала под нос песенку и дирижировала себе узловатой тростью. В стекле вместо отражения ее лица беззвучно шамкал рот старика. Я знал, что электричка едет по кругу, но молчал. Потом появилась старческая, с пигментными пятнами рука и вывела на стекле: "Дневник". Норико прочла надпись и, смеясь, запищала: "Пик! - Пик! - Пик!"
вторник
Я проснулся. Будильник в спинке кровати надрывался, мигая двоеточием между цифрами. Семь десять. Пора было собираться на работу.
В метро я, как накануне, достал записки русской студентки. Подумав, что это, наверное, скоро войдет в традицию - по две страницы в день вместо утренних газет, я принялся за чтение.
01.10.2008г., 07:35 местного времени
Начинаю понимать, что выспаться просто не получится.
Вчера начались лекции в полном смысле слова. Проучились до полудня, потом поехали в универмаг "Ito Yokado". Там тоже была лекция. Преподаватель (специалист, напрямую работающий с кадрами) заметно волновался - то ли из-за ответственности (аудитория больше двадцати человек), то ли из-за присутствия своего начальника. Тем не менее, это никак не отразилось на качестве лекции. Четко и конкретно. Его руководство может им гордиться))).
Потом мы пошли гулять по магазину, условившись встретиться ровно в пять вечера в условленном месте. И я заблудилась. Подошла к первой встречной парочке (студенты, что ли) и попросила помощи, показав на цветной карте магазина куда мне нужно. Сказала, что очень сильно опаздываю. В итоге мы понеслись по магазину так, что пиджаки заворачивались, и в правильном направлении.)))). Все обошлось, ночевать я там не осталась, просто понервничала немного, да еще и заставила поволноваться группу. Стыдно до сих пор, ведь еще в Находке говорили как японцы не любят опозданий. В электричке, когда ехали из магазина в русское посольство, перевела свои часы на пять минут вперед.
Посольство находится в центре Токио. Нас принимал советник посла. Рассказал о достижениях, проблемах и направлениях дипломатии в Японии. Конечно, все общими словами. Такая уж у них, дипломатов, манера разговора.
Вечером основная часть группы пошла в ресторан, но мне хотелось чего-то поспокойнее. Я и еще четверо пошли в суши-бар. Новый для меня вкус. Очень понравилось.
Личное наблюдение: статус японца можно определить по его рубашке: есть запонки или вышитая монограмма - топ-менеджер, пуговицы - у него еще все впереди. Хотя, может, некоторые просто не заморачиваются по этому поводу. Вообще, здесь, в сити, много людей-пиджаков. Сам стиль жизни такой.
Сегодня в планах лекции и посещение самого первого универмага токийского универмага. Опять много бегать - такое чувство, что по-другому передвигаться в этом городе просто невозможно... Бедные мои ножки...
P.S. Кстати, может, конечно, мне показалось, но прохожие на улицах более приветливы и доброжелательны, чем в том же Владивостоке. Хотя, возможно, что срабатывает эффект "иностранной обезьянки" - им самим интересно пообщаться с иноземцами. Еще, что меня порадовало - моих внезапно выползших из глубин памяти знаний английского вполне хватает, чтоб объясняться. Видела бы меня моя школьная англичанка - она бы перестала меня считать вечной троечницей. Здесь, кстати, мало у кого английский вызывает недоумение (видимо, потому что столица).
По самому Токио: улицы, по сравнению с высотой строений довольно узкие, поэтому оценить красоту и величие зданий сложно, так как видишь только фасады, а ходить, задрав голову, не получается - все бегом и бегом...
"Интересно, чему учили этих студентов в магазинах?" - вяло подумал я. Мне не было любопытно, просто промелькнула такая мысль. Иногда меня посещают мысли, которые мне не нужны. Они приходят в голову совершенно неожиданно, цепляясь за какие-то смутные образы и, нарастая друг на друга, превращаются в неровный ком. Но стоит тряхнуть головой, как этот ком рассыпается, чтобы через некоторое время опять собраться и рассыпаться вновь.
Я развернул следующий лист.
02.10.2008г., 08:18 местного времени
Кошмар! Я почти проспала! Времени очень мало, поэтому пишу кратко.
Вчера был сумбурный день - лекции до обеда, потом поиски свободной закусочной, потом экскурсия по первому универмагу страны. Ценник там, конечно, заоблачный, но стильно и красиво, без набивших оскомину хай-теков новых магазинов. Там просто веет солидностью и уверенностью. Скорее всего, это впечатление создается за счет вышколенного персонала... На пятом этаже проводилась выставка народного прикладного искусства, а на шестом, в комнате для ВИП-клиентов мы могли отдохнуть. На крыше магазина находится небольшой парк-магазин бонсай , а в самом магазине - театр! Необыкновенно...
Вечером пыталась дозвониться домой, но, видно, не судьба - карточку потеряла, а купленная другая не подошла. Жаль. К переводчикам за помощью не стала обращаться, потому что даже перед собой стыдно, что такая недотепа. Решила больше не связываться с местными телефонами, а звонить сразу из Владивостока, когда прилечу домой. Буду электронные письма слать.
И еще я наконец-то выспалась! Ура мне...
Сегодня по программе весь день экскурсии, поэтому срочно пора собираться - время не ждет.
Ну что ж, довольно эмоционально, но смысл понятен. Сегодня после работы еду в "Митсукоши".
...Я принес директору отчет на шесть минут раньше обычного. У него на столе лежал план Мамору, уже с отметками на полях. Такими же лаконичными, как кабинет начальника. Господин Хига во всем проявлял сдержанность, граничащую с аскетизмом. Единственное, что хоть как-то оживляло его рабочее место - одинокий кактус, стоящий на подоконнике. Но и тот никогда не цвел. Его длинные полузасохшие колючки злобно таращились на весь окружающий мир. Я вдруг подумал, что господин Хига завел его для того, чтобы можно было к чему-то проявлять жалость, недостойную своих подчиненных. Так, наверное, и было: кактус кололся, когда его поливали, директор жалел кактус и иногда писал на полях наших докладов краткие замечания. Мы благодарили его за внимание к нашим опусам и старались оправдать его доверие.
Доверие - это самое главное. Я не доверяю продавцу из магазина одежды, что напротив нашего офиса, и отцу. Доверяю своему начальнику, своим подчиненным и соседям. В мою жизнь вторгся странный старик с крючковатой тростью, и я поверил ему, и уже три дня пытаюсь смотреть на свою жизнь другими глазами, замечая то, мимо чего я раньше проходил, не задумываясь. Значит ли это, что я перестал доверять Норико? Я пока не могу ответить на этот вопрос.
- Исами, у тебя что-то случилось? - раздался голос Мамору. Я очнулся от своих мыслей и обнаружил себя перед дверью своего кабинета. - Ты стоишь тут уже минут пять и не заходишь.
Мамору выглядел встревоженным, и я поспешил успокоить его:
- Извини, я что-то задумался. Все хорошо. Планы на вечер не изменились?
- Нет, все в порядке. После работы, как договаривались. Часов в девять вечера.
Он, скрывшись было за своей дверью, вдруг обернулся и серьезно сказал:
- Не пугай меня так больше.
Я кивнул и вошел в свой кабинет. Погрузившись в работу, я чуть не пропустил начало обеденного перерыва. Так и сидел бы, увязнув в бумагах, если бы не все тот же Мамору. Он заглянул ко мне и молча показал на часы.
Вернувшись, я опять засел за документы. Только к вечеру, когда вся стопка бумаг перекочевала с правой стороны моего стола на левую, я налил себе кофе и подошел к окну.
Мандариновое солнце уже нырнуло за соседний небоскреб, и серо-оранжевое, закатное небо как всегда неожиданно стало черным. На Токио упал вечер. Городская иллюминация, захлебываясь в рекламных слоганах, щедро лилась по улицам, купая в неоновом свете спешащие машины, говор прохожих и освободившиеся от листвы деревья вдоль дорог. Все это проступало сквозь мое отражение. Отражение человека-пиджака, как написала русская. Я взъерошил волосы и прижался лбом к прохладному стеклу. Громкоговоритель опять объявил всем благодарность, и я принял это как должное.
До Отемачи-Стейшн я доехал в приподнятом настроении. Одна из каменных коров стада "Маруночи", наряженная в газетные заметки, уныло смотрела мне в спину, пока я переходил улицу. До девяти вечера у меня было немного времени, и я решил зайти в универмаг "Митсукоши".
Быстрым шагом я обошел весь магазин, начиная с бутиков Тиффани и Картье и заканчивая дизайнерскими кимоно на седьмом этаже. Улыбался продавцам и порой ежился от их сканирующих взглядов. Казалось, они прекрасно знают где я покупаю одежду и сколько она стоит. Я поднялся на крышу и осмотрел все растения. Гипсовые скульптурки животных таращились на меня из этих зарослей мертвыми глазами. Продавец хотел было предложить мне семена, но заглянул в мое лицо и ничего не сказал. Я побродил еще немного и направился к выходу - подходило время закрытия.
На первом этаже там, где продают парфюмерию, я увидел Мамору. Я подошел к нему и, кивнув на продавца, заворачивающую его покупку, негромко проговорил:
- Думаю, та женщина, которая получит такие духи, будет очень благосклонна к тебе.
Он улыбнулся:
- Я надеюсь на это. Я купил ее любимые.
Я взглянул на бело-зеленую коробочку. Ca Sent Beau, Kenzo. Такие нравятся моей жене. Я подождал, пока продавец упакует в бумагу "Митсукоши" покупку Мамору, и попросил ее завернуть такие же духи для Норико.
Мамору немного подождал меня, и из универмага мы вышли вместе. Он считает меня своим другом, однако я могу назвать его лишь приятелем. У меня вообще нет друзей, зато есть много приятелей, такой уж я человек. Это не говорит о том, что я не умею дружить или встречаюсь не с теми людьми, просто я считаю это бессмысленным. Мне удобно, когда есть просто приятели, они приходят и уходят, и мне не страшно терять их, потому что они всего лишь приятели. А потерять друга всегда больно. Я не мазохист, поэтому у меня нет друзей. У меня есть только Норико. Не знаю - надолго ли?...
...В баре, куда к назначенному времени подошли еще несколько наших коллег, мы сидели до закрытия, поднимали бокалы за Мамору, за процветание компании, за семьи, которые ждут нас, и просто говорили на всякие мужские темы, от которых у приличных девушек краснеют щечки и блестят глаза. Когда мы разошлись, было слишком поздно, чтобы звонить Нарико.
Я брел по пустой улице, и эхо моих шагов мягко кралось рядом. Иногда я запрокидывал голову и рассматривал дома. Все они были разными, каждый жил по своим внутренним законам, не пытаясь навязать их всему району, но в одном общем ритме. В каждом светящемся окне текла своя жизнь, в чем-то похожая на жизнь за другими окнами, но в чем-то, безусловно, разная. Я попытался представить за одним из этих окон себя и Норико, но образы, и без того неясные, сливались во что-то уютное и спокойное. Просто ощущения, и никаких картинок. Я ускорил шаг и свернул к гостинице.
Уже в отеле я набрал номер Норико. Выждал два гудка и сбросил вызов. Она увидит, что я звонил ей, и, если захочет, перезвонит.
Через полтора часа я лег спать. Норико не перезвонила.
среда
Несмотря на позднее возвращение, проснулся я на удивление легко. Через полчаса, выходя к лифту, я увидел висевшую на стене картину. Нельзя сказать, что вчера или пару дней назад ее здесь ее не было, просто я заметил ее лишь сегодня. Подошел лифт, и я сразу же забыл что было изображено на этом полотне. Что-то легкое и умиротворяющее, как субботний вечер первой половины сентября. Или как пятый день отпуска.
Я спустился в метро. Уже неделю мне удается ездить на работу сидя, а не повиснув на поручне. Я достал еще две страницы дневника, и взгляд привычно заскользил по вязи иероглифов.
03.10.2008г., 08:04 местного времени
Событий вчера было много, времени, как всегда, не хватает для того, чтобы все подробно описать.
Прямо с утра поехали в храмовый комплекс Мейджи. Его построили в честь супругов Мейджи - императора и его жены. Место, много говорящее о Японии. Там нам показали процедуру омовения перед входом в храм. Еще нам удалось совершенно случайно увидеть свадебную церемонию. Все чинно, медленно, одухотворенно... Бедная невеста, закутанная, словно в коконе, с серьезным выражением лица, но в глазах - счастье...
Потом отправились в магазин-салон народного промысла, очень гламурное место. Они поддерживают умельцев из провинции и пропагандируют возвращение традиционных форм искусства.
После обеда поехали в салон красоты, их десять в этой сети, а президент компании - талантище просто. Самодостаточный в своем творчестве гений. Но - финансами занимается его жена, а он - творец и управленец. Его модель управления построена на взаимообучаемости ученика и мастера. Вначале он рассказывал о своем деле, а под конец поставил видеоклип, где он в он-лайне делает прически - закрепляет на голове модели воздушный шарик, все это красиво обматывает прядями волос, и все - высокая мода, авангард! А потом - бац! - лопает шарик, и получается стильная вечерняя прическа. Очень красиво.
После этого мы поехали на "самый японский" перекресток, тот, который показывают в наших новостях, когда говорят о Токио. Вообще этот город, в котором живут, работают, учатся свыше двенадцати миллионов человек, не составляет впечатления многолюдного. Непонятно было куда все эти двенадцать миллионов деваются, если их не видно. А вот на этом перекрестке... такое чувство, что они, эти потерянные толпы народу, - все здесь. Людей столько, что можно заблудиться в них. Там еще и предвыборная агитация проходила. Сфотографировались возле памятника знаменитой "токийской собачке" и поехали без проводника и переводчика в здание мэрии - посмотреть с высоты двухсот пятидесяти метров на город. Добрались без приключений, наоборот, я даже почувствовала себя более самостоятельной. Пока поднимались на 45 этаж, уши закладывало так, словно находишься на взлетающем самолете. Но это того стоило. Вид ночного Токио и его окрестностей... Очень впечатляет!... Там почему-то вспомнилась Находка, и сразу защипало в горле и глаза стали горячими. Жаль, что сын и муж не видели пока этой красоты...
В храме Мейджи я не был уже года два. Мне не было совестно или грустно по этому поводу, я отметил это про себя машинально, просто как факт своей жизни...
4.10.2008г., 08:21 местного времени
Сегодня суббота, поэтому поспать получилось подольше. На полчаса.
Вчера был самый насыщенный день за все это время. Утром ездили в Тойота-Центр Логистики. Такую технику я видела впервые...
Потом в торгово-промышленной палате была встреча с японскими бизнесменами. Не совсем понятно как она должна была проходить по замыслу организаторов, но вроде прошло не плохо. Единственное, что слишком мало было времени, - ни мы, ни они не успели освоиться в компании друг друга, и разговор по сути оказался каким-то скомканным.
Вообще сложно то, что ни на один прямой вопрос нет прямого ответа. Создается впечатление, что здесь просто не принято что-то спрашивать вот так, в лоб. Они очень осторожны в суждениях, долго взвешивают, прежде чем ответить, но зато потом, что-то решив для себя, они не отступают от своего. Так мне показалось. Этакое созерцание, созерцание, а потом катаной - рраз! - и враги повержены. И опять созерцают. Не говорю, что это характерно для бизнеса или для их повседневной жизни - я просто не знаю этого. Но атмосфера японской жизни, что сейчас течет вокруг меня, оставляет именно такое ощущение.
Вечером все разъехались. Я поехала в National Art Centre, на выставку П. Пикассо, но, как выяснилось, она открывается только на следующий день, поэтому, чтоб не терять времени и настроения, я пошла на выставку китайских авангардистов. Впечатлений, конечно, море. Один зал с экранами чего стоит. Хотя, вначале все воспринималось очень скептично. До тех пор, пока не вникаешь в идею работ.
Потом была прогулка по близлежащим улицам. На Сакура-стрит есть Midtown Park - деревья, дорожки, фонарики, фонтанчики, а напротив - ресторан с открытыми террасами. И кто-то, из ужинавших там людей, заказал музыку. И мне в парке было слышно как играли и пели на итальянском языке настоящие японские мачо)).
Сегодня по плану экскурсия на автобусе по Токио. Хоть увидим город, а то все под землей, как кроты))).
...Я вошел в кабинет, снял куртку и включил компьютер. Пока монитор по-свойски подмигивал мне огоньком приветствия, я раздвинул жалюзи. Позвонил в справочную и спросил номер ближайшего из салонов Zenko. Я записался на стрижку, потом раскрыл ежедневник с планом на сегодня и нырнул в новый рабочий день.
Ближе к обеду позвонил господин Хига и попросил меня зайти к нему. Он никогда не приказывал. Он всегда просил. Но только один раз и так, что не выполнить его просьбу было просто невозможно.
Я поднялся к нему в кабинет. Директор сидел за столом, и перед ним лежал мой отчет.
- Проходите, проходите, - он показал мне на стул напротив.
Я сел и, внутренне собравшись, приготовился слушать. В кабинете у начальника нужно было слушать. Если он хотел услышать что-то сам, он приходил в кабинет подчиненного.
- Куроуки Мамору работает рядом с Вами. Мне интересно Ваше мнение о нем как о работнике, - господин Хига внимательно посмотрел на меня.
- Он очень исполнительный и хорошо знает свое дело... - осторожно начал я и замолчал, потому что не представлял, что можно еще сказать о Мамору, кроме общих слов, и потому что не знал зачем нужна моя оценка.
Директор встал из-за стола и подошел к окну. В стекло упирался колючками кактус, и на его изумрудном стволе иронично поблескивала свежая капля воды.
- Господин Куроки достаточно перспективный сотрудник, но ему недостает опыта. Мне бы хотелось, чтобы Вы немного помогли ему, если он Вас попросит об этом, - сказал начальник.
- Конечно, господин Хига. Я буду рад помочь ему.
Я почувствовал, что увертюра уже закончилась, и сейчас пришло время кульминации. Директор вернулся за свой стол и, глядя мне в глаза, спокойно произнес:
- Больше всего я не люблю разочаровываться в людях.
Тут нужна была завершающая ария, и я сказал:
- Я Вас понял, господин Хига.
Концерт закончился, и я вернулся в свой кабинет. Мне было лестно поручение директора, и, будь Норико в Токио, я непременно бы рассказал ей обо всем, не дожидаясь вечера. Но вместо этого я с чувством пожал рукав собственной куртки и поздравил себя с оказанным доверием директора. Потом я зашел к Мамору. Он ходил от стола к окну и что-то бурчал себе под нос. Увидев меня, он улыбнулся:
- Исами, ты что-то хотел спросить?
- Нет, я просто хотел сказать тебе, что, если тебе понадобится моя помощь, обращайся, я постараюсь помочь тебе.
- Спасибо, - Мамору кивнул мне и взглянул на часы: - Кажется, пора обедать.
Мы довольно быстро нашли свободную закусочную, поели и вернулись в офис. Мамору опять принялся расхаживать по кабинету, словно и не прерывался. Я начал составлять план на следующий месяц, однако быстро понял, что сегодня все равно ничего толком не напишу, и потому занялся текущими вопросами.
К вечеру я переделал все, что наметил себе с утра и даже отправил пару писем по электронной почте, хотя предполагал сделать это завтра.
Сразу из офиса я поехал в салон, предусмотрительно проверив кошелек. Пора было подстригаться, поэтому побаловать себя руками настоящих мастеров было бы кстати.
Хотелось чего-то неопределенно-нового, но не кардинальных перемен, а так, просто почувствовать обновление в себе. Так я стилисту и сказал. Он задумчиво провел расческой по моей голове, и тут я увидел фотографию мужчины именно с такой прической, какую мне хотелось. Я показал на изображение, и мастер тут же карандашом изобразил мой портрет в ближайшем будущем. Я кивнул и прикрыл глаза.
Когда я взглянул в зеркало, на меня смотрели основательность и стремление. То, что мне нужно. Я рассчитался и вышел на улицу. Навстречу мне шла молодая женщина. Она посмотрела на меня, и ее щечки заалели. Она опустила глаза и прошла мимо, коснувшись моего плеча капюшоном своей куртки. Мой новый облик определенно имел успех.
...Я приехал к Национальному Центру Искусств, побродил вокруг стеклянной пирамиды входа и, немного вернувшись, вышел к кафе. Поужинав, я направился в Парк, и просто шагал по дорожкам, то уходя, то вновь попадая на высветленные уличными фонарями пятна. Ровный мягкий свет словно лился из них, наполняя весь этот островок зелени уютом и спокойствием. Напротив шумел ресторан.
Я увидел скамью и присел, вытянув ноги. Норико любит такие места, которые словно отгорожены от суеты города. Она как-то сказала мне, что хотела бы жить в пригороде, но не может уехать из Токио, потому что он словно держит ее. Тот сад из фиалок, который она пыталась развести на крыше, был ее убежищем, пока она не забыла о нем.
Вспомнив о цветах, я поднялся и пошел к метро.
Дома все было так, как я оставил. Я достал бутылку пива и упаковку чипсов из холодильника и отнес все это на крышу. Наполнил водой лейку и полил фиалки. Потом сел в пластиковое кресло и открыл пиво. Зачем-то заглянул в лейку, и увидел в ней размокший комок бумаги. Я взял его и осторожно развернул. Бумага смотрела на меня полуразмытыми иероглифами танка, написанного рукой Норико.
Лентой от горизонта
Течет разлука,
Притворившись дорогой.
Знаю: расставание -
Это новая встреча.
...Ночевать я остался дома.
четверг
Я проснулся до будильника. Открыл шторы и увидел огромный кусок синего, холодного
неба, обрамленный сероватыми облаками. Я собрался и, наскоро позавтракав, вышел из дома.
В вагоне метро я искал глазами место, чтобы присесть, но все они были заняты. Я решил подождать до следующей станции. Я проехал еще две прежде, чем место рядом со мной, наконец, освободилось. Я сел, достал из портфеля сразу две страницы и погрузился в чтение.
05.10.2008г., 08:40 местного времени
Сегодня проснулась ни свет - ни заря, хотя можно было спать хоть до обеда.
Вчера мы весь день провели в экскурсиях. Один из лекторов даже надел кимоно (чем вызвал бурю восторга у женской части группы), и взял на себя обязанность гида. С нами были еще два лектора. Один из них очень хорошо говорит по-русски. Чем я нагло пользовалась. Конечно, неловко было заваливать его вопросами, но... в общем, с ним очень интересно. С утра мы поехали в парк Императорского Дворца. Все вокруг такое старинное, умиротворенное - ворота, мосты. И все это - в центре мегаполиса, вечно спешащего сити. По газонам, коих там в изобилии, ходить в обуви нельзя. Сам дворец окружен рвом с водой, и в нем, как в реке, плавают рыбы. Я даже одну увидела.... Нам много рассказывали об императорской семье... Странные, однако, взаимоотношения. Не для русской импульсивности))).
Потом мы поехали в музей Эдо (так, оказывается, называется не только эпоха, но и сам Токио в эту эпоху). Зрелищно - три этажа экспонатов, восковые фигуры, показывающие не только величие Токио, но его быт, обычную жизнь обычных людей.
Потом поехали на Токио Тауэр. Высота 333 метра. Там, наверху, есть небольшой участок пола (примерно 40*90 см), сделанный из стекла. Можно встать на него, и поборов страх почувствовать, что весь Токио у твоих ног. Умом понимаешь, что это вполне безопасно, но сердце замирает от ужаса.
После этого мы пошли в синтаистский храм, там кого-то отпевали, очень торжественно и с какой-то терпеливой безысходностью... Вокруг храма стоят фигурки детей, сделанные, наверное, из цемента, они подписаны и одеты в вязаные вещи - так делают семьи, потерявшие детей.
Потом нас впустили на кладбище сегунов, которое открывается только раз или два в год по большим праздникам. Для нас сделали исключение, это очень приятно и трогательно. Надгробия сделаны в виде домиков, а само кладбище "охраняют" статуи духов - они установлены перед огромными тяжелыми воротами.
Затем на минутку зашли в буддистский храм. Там справа от входа на стене висит огромный ростовой портрет сумоиста. Оказывается, сумо - как вид спорта богоугоден, и самые заслуженные сумоисты становятся кем-то вроде святых. Через нашего лектора я спросила у священника существует ли тайна исповеди и кем для прихожан является сам священник. Исповеди нет. Если японец пришел в храм, значит, он уже осознал свои прегрешения, и своим приходом он просит прощения за это. Прихожане сохраняют в храме свое душевное инкогнито, и священник здесь больше как смотритель храма, нежели наставник.
Еще для нас устроили чайную церемонию. Вообще-то она длится около четырех часов, но для нас ее сократили до часа, понимая, что дольше непривычные к такому русские не высидят. В помещении, где проводилась церемония, на почетном месте висит начертанное первым сегуном изречение. Что-то вроде "Пусть всегда будет мир". Странно, что это слова воина...
В эту неделю проходят дни почитания очень древнего романа, который написала много лет назад японская аристократка, и позже перевела с древнеяпонского на современный язык японская поэтесса Ёсано Акико. Вечером посмотрела про последнюю в Интернете - такое чувство, что переведи она за всю свою творческую жизнь только этот роман, она все равно бы осталась в истории как великая писательница... Так вот. Нам показали иллюстрации к этому роману, некоторым из них свыше семисот лет. Ощущение причастности к истории... Непередаваемо... Наверное, такое же чувство испытывают люди, приезжающие к Египетским пирамидам...
Конечной остановкой в экскурсионной программе было посещение другого храма. До него ведет длинная торговая улица. Сам храм потихоньку реконструируют, но желающих поклониться и проговорить свое заветное желание, хлопнув трижды в ладоши, все равно хватает.
Вечером многие поехали в район Токио-Дома - бани, дискотеки, американские горки... Мне не хотелось разрушать, расплескивать впечатления от этого дня, пропитанного историей, поэтому я мирно поужинала, и на этом все.
Сегодня у меня из глобальных планов всего три пункта: попасть-таки на Пикассо, съездить в "Электрический город" и заглянуть еще раз в первый магазин, который мы посетили - "Ито Йокидо".
Я мысленно улыбнулся. У меня создалось впечатление, что русская студентка открывала для себя не только Токио, а весь мир через мой город.
06.10.2008г., 07:42 местного времени
В "Ито Йокидо" я вчера так и не попала - банально не знала как добраться, пришлось ограничиться тем, куда дойти не составляла труда - "Мицукоши". И неожиданно для себя попала на потрясающие выставки, которые там проводились: выставка ваз и каких-то огромных блюд, выставки-продажи скульптур, и одна - фигурки людей разных национальностей и профессий, словно куклы, но с такими подробными деталями одежды, что кажется, что еще немного, и они оживут. Я так увлеклась, что отстала от своих, и потом долго, но безрезультатно ждала их в условленном месте.
Так и не встретившись с ними, я в гордом одиночестве поехала познавать Пикассо (чтоб понять - почему люди по нему с ума сходят?) Там было очень много его работ - и в классической манере, и в кубизме, и в абстракции, скульптурные композиции. Выставка проводилась в двух музеях. Знаменитая "Девочка на шаре", "Пьеро", правда, выставлялись не там, куда я приехала, но зато я видела "Портрет любимой женщины". Примерно у третьего полотна я поняла как его воспринимать. Он передавал не форму и не содержание, а эмоции, атмосферу, настроение...
Потом я поехала на Ахикабару, в Электрический город. Не знаю, что меня туда вообще понесло... Если бы я еще в технике разбиралась, я бы, может, смотрела на все другими глазами. Зато видела квартал, посвященный культуре анима. Еще встретила там одну пожилую болгарскую еврейку. Просто краем уха услышала русскую речь, и, поздоровавшись, спросила у нее совета что можно привезти маме в качестве памятного подарка из Японии. А она: "Девушка, ну подумайте, откуда я-таки могу знать Вашу маму? Привезите ей что-нибудь теплое, она останется-таки довольна!", и потом долго рассказывала про своего брата, который тоже не знал что привезти маме в подарок, а потому не привез ничего, чтоб не огорчать ее ненужными вещами.... Интересно... Бывает же такое...
...В офис я вошел в приподнятом настроении. Дверь в кабинет Мамору была распахнута настежь, окно приоткрыто, и сквозняк шелестел на его столе какими-то бумагами. Я заглянул в его кабинет, но Мамору там не оказалось. Внезапно один лист слетел мне прямо под ноги. Я поднял его, с чуть помятыми углами и полосой от давнего сгиба посередине, и хотел положить его на место, но глаза ухватились за знакомый почерк. Почерк Норико.
"Я не смогу прийти сегодня. У Исами температура. Как только ему станет лучше, я обязательно приеду к тебе. Я приготовила для тебя небольшой подарок. Это совершенный пустяк, но я не могла оставить без внимания нашу с тобой дату. Целую тебя. Норико."
Я медленно положил бумагу на стол и вышел из кабинета Мамору, плотно прикрыв за собой дверь. Зашел к себе и сел за компьютер.
Я молча, сосредоточенно смотрел на клавиатуру, пока клавиши не начали сливаться в одну черно-белую полоску. Моргнув, я вернул им обычные очертания, положил перед собой чистый лист бумаги и вывел на нем: "Норико". Помедлил немного и рядом приписал: "Мамору". Глупее сочетание найти было трудно. Я смял лист, выбросил его в мусорку и сжал голову в руках. Мамору, тот, чей кабинет напротив моего; тот, кто улыбается мне в глаза и приглашает в бар после работы; тот самый Мамору, который недавно получил повышение, встречается с моей женой.
Все просто. Старик с тростью - отец Мамору. До сегодняшнего дня я все еще надеялся, что он ошибся, перепутал меня с кем-то, и все, включая дневник русской, было для меня просто небольшим отступлением от обычной жизни. Как-то нереально было все, что закрутилось вокруг меня с отъездом Норико. Почему она так поступила со мной?... Мне хотелось выть, а вместо этого я рисовал карандашом квадратики на обложке справочника.
К обеду, чуть успокоившись, я вдруг понял, что у меня есть некоторые преимущества перед Мамору: я в курсе его романа с Норико, его отец на моей стороне, и я лучше знаю свою жену. Подумав, я вычеркнул последнее и набрал номер Норико.
Она ответила сразу же, словно ждала звонка.
- Привет, - сказал я. - Как ты?
- Привет, все хорошо, а ты как?
- Нормально. Я просто хотел сказать, что соскучился.
- Я приеду, Исами, - голос ее дрогнул. - Сразу, как все решу.
- Только не торопись с этим, - сказал я, - Обдумай все и... в общем, я жду тебя.
Нарико вздохнула и положила трубку.
Через пару ко мне минут заглянул Мамору:
- Ты не забыл про обед?
- Иди без меня, мне нужно немного задержаться, - я выдавил из себя улыбку и переложил бумаги с одного края стола на другой.
- Как хочешь, - он пожал плечами, подмигнул мне и скрылся за дверью.
Я выждал немного и вышел из кабинета.
Обед и остаток дня прошли, как в тумане. Вечером я спустился в метро и поехал в отель. Добравшись до своего номера, я сразу встал под душ. Вода лупила меня по голове, плечам, я делал ее то обжигающе горячей, то ледяной, выворачивая кран то в одну, то в другую сторону. Тело пронзали тысячи мелких иголок, сливались в поток боли и стекали по ногам вниз. Если бы я помнил как плакать, я бы, наверное, заплакал. Но я не помнил, и поэтому стоял под струями, монотонно стуча кулаком в стену и выкрикивая что-то непонятное даже самому себе. Пару раз мой крик срывался на рык, и я, пугаясь своего голоса, улыбался блаженной улыбкой. Моя Норико встречается с Мамору...
Внезапно раздался стук в дверь. Я подумал, что мне послышалось, но стук повторился. Я выбрался из ванной, замотался в полотенце и распахнул дверь. На пороге стоял мой новый знакомый со своей узловатой палкой в руке.