Стены оклеены тусклыми, цвета стреляной гильзы обоями в коричневую крапинку. Из-под потолка на длинном проводе свисает лампа в некогда жёлтом абажуре с изображениями китайцев и китаянок. Единственное окно - слева от двери. Окно выходит на двор-колодец, второй этаж.
Жильца звали Алексей Вейнберг. Осенью ему стукнуло тридцать с чем-то лет, из которых сто он не был в кино, полжизни провёл в поездах, а остальное время было потрачено на езду в коляске, хождение в школу, университет и работу. А также мечтательное бездействие. Из всего перечисленного он предпочитал последнее, поэтому нынешнее его состояние, наверное, выражает предел мечтаний Вейнберга, нечто вроде "увидеть Париж и умереть". Разве что "умереть и умереть" становится бессмыслицей в виду отсутствия во фразе Парижа и наличия двойной смерти.
Вейнберг лежит на полу. Бледный, глаза остекленело блестят - с медяками ещё не подоспели. Полицейский инспектор чешет над ним затылок, припорашивая Вейнберга перхотью. Где-то поблизости кружит убийца, которому не терпится попасть на место преступления и оставить улики, что впопыхах запамятовал сделать, но сейчас уже не пойдёт. Кого-то не хватает. Любимой (вариант: матери) рыдающей над Вейнбергом или бросающейся на оного, убедившись, что вспоротый живот накрыт покрывалом и муслиновое платье не пострадает. Тщательно вытирая ботинки о коврик, входит доктор Фрейман в пенсне. Из угла магниевая вспышка. "Врач, осмотрев тело, пришёл к выводу, что смерть наступила между..." Фрейман щурится на Вейнберга и отправляется в уборную.
- Осторожно, доктор! Здесь везде улики!
- Я руки... - Фрейман поднял руки вверх, показывая, что собирается вымыть их.
Инспектор буркнул капралу "никогонепускать" и приподнимает покрывало на трупе. Мыслями он уже на улице, движением от локтя раздвигает толпу. "Без комментариев." Вспышка. "Инспектор осматривает тело." Инспектору-то известно, что убийца здесь, в уличной толпе. Тот, что чихает в клетчатый шарф или вон та дама, что садится в такси. Недурные ножки, кстати, а потому тем более жалко, ведь будь обстоятельства иными...
Возвращается доктор, трогает Вейнберга и смотрит на него, заглядывает в закатившиеся глаза, опускает веки убитого; из коридора долетают звук и осколки разбившегося стекла и полсекунды спустя - разгневанная вдова. Она сбрасывает манто, нет, не сбрасывает (грязные полы!), а просто распахивает его, замечает наконец Вейнберга и из разгневанной становится безутешной. Магниевая вспышка. "Вдова рыдает над телом". Инспектор рявкает, чтобы прекратили это наконец и т.д.
Инспектор скрестил руки на груди и внимательно осматривает комнату. Я вжался в угол, но он уже вперил в меня свой немигающий взгляд. Меня затрясло не на шутку, и я готов броситься к нему. Сознаться во всём! Но он резко садится и берёт у меня из-под ног окурок "Честерфилда". Это не мой! Инспектор резко встаёт и, крутанувшись на каблуках, идёт к капралу. Что-то про анализ слюны. Смехотворно!
Тут мне стало дурно, и я, ступая через мёртвого Вейнберга, направился к дивану. Плед тёплый... Очень хорошо! Ну, не надо меня тормошить! Просто пристегните наручниками к дивану. А допрос потом, потом...
- На вот, взгляни! - на лицо мне упала скомканная бумага. Развернул - там две мои равновеликие головы, завёрнутые одна в другую. Под обеими проставлено вознаграждение за поимку. Дикий запад! Истинный Клинт Иствуд, твою мать! А где же тогда "Dead or alive"? Где список преступлений?
- По всему городу расклеено, - произнес Оскар и забрал у меня один из листков.
- У меня голова болит, - сообщил я ему и снова повернулся было к стене, но тут меня словно ударило током: Вейнберга нет! Они забрали его с собой! Обычно они обрисовывают мелом контур, а сейчас забыли, идиоты.
Где-то сидит инспектор Клинт Иствуд, углубившийся в материалы дела и не находит описаний места преступления. Нет, описания есть, есть даже анализ слюны, но нигде не сказано, как лежало тело Вейнберга. И фотоснимков нет... Он рвёт и мечет, но не может предъявить мне обвинение. Потому-то он и не арестовал меня, когда я был здесь. Но тогда зачем он ищет меня? К чему расклеил объявления по всему городу?...
Написано, что я вооружён и очень опасен... Значит у меня должно быть оружие. Ага, точно есть.
Как это я проглядел, что Вейнберг снова появился? А Оскар ушёл. Положил Вейнберга на прежнее место и ушёл. Теперь инспектор Иствуд заберёт меня в тюрьму. Нужно придать трупу другое положение, чтобы... Оскар, ты?! Зачем ты сюда лёг? Вставай, тебя же посадят как соучастника! Не лежи здесь, на диван лучше! Там плед тёплый! Оскар!...