Всё началось с приёма в доме губернатора по имени Геста Рэгум. Кредо да Капа был в числе приглашённых на этот приём. Являясь владельцем единственной табачной лавки в городе, (доставшейся по наследству от отца, а тому от его, а тому от человека проигравшего её в китайские шашки) он был весьма уважаемым человеком . Рано потеряв родителей, он всё же смог добиться в жизни определённых успехов. Кредо выучил своё дело так хорошо, что мог с закрытыми глазами, полагаясь только на обоняние, определить сорт табака. А на ощупь узнавал, где он вырос, и сколько дней в году его освещало солнце. Лично бывая на всех плантациях, где выращивали табак, сам заключал сделки, выигрывая при этом немалый барыш. Как следствие, он довольно скоро сколотил приличное состояние. Сохранив при этом живость ума и стройность тела, в отличие от многих других дельцов того времени, толстеющих и дряхлеющих вместе со своими кошельками. Итак, к двадцати пяти годам, имея всё это, он стал очень привлекательной фигурой для женского населения города. Стройный, высокий, с удивительного цвета янтарными глазами, волосами ярко чёрного цвета, и неизменными усиками, подкрученными на концах. Кредо щеголял в узких чёрных штанах, и тёмно синей атласной рубашке тиснёной серебром. Девушки, женщины, слетались к нему, как мотыльки на огонёк. Великое множество прошло их через его жизнь, не оставив там ни следа, ни радости. И он всё ещё находился в поиске той, что заставит сердце биться быстрее. Так было до этого банкета в доме губернатора. Геста Рэгум праздновал свой день рождения, уже в пятьдесят четвёртый раз. И среди гостей поднимавших бокалы из чистейшего горного хрусталя, были только самые богатые и уважаемые люди города. Был там и проезжающий мимо представитель Верховной Власти в отдалённых провинциях. Кредо так и не узнал как его имя. И одной из причин, наверное, самой веской, было то, что он оказался совершено очарован его прелестной дочерью. На вид девушке было лет двадцать. Белокурый ангел, с ясными карими глазами, высокими скулами и тонкими чертами лица. С того момента как увидел её, и до конца вечера, Кредо не мог ни о чём думать, кроме как о ней. Сам Кредо да Капа, непокоримая вершина для женщин всего города, объект их ночных бдений, был сражён на повал после первого же взгляда. Потеряв покой и сон, а с ними и аппетит, он совсем не спал, и ел лишь один раз в день. Да и то ложку пшеничной каши, и стакан молока. Всю неделю, в течение которой незнакомка вместе с отцом жила в гостинице, Кредо ходил вокруг, и ждал появления ангела. Ловил каждый взгляд, каждый жест. И наконец, узнал её имя - Дэус Натура. Имя прекрасное, как и его носительница. Да Капа бредил этим именем. Он видел его везде - в разводах песчаных барханов, в течении реки, в ветвях деревьев, и даже ночное небо выкладывало для него это имя на звёздном полотне. Кредо рассказывал об этом всем знакомым, но только ни кто, кроме него, ничего не видел. Однако из вежливости с ним соглашались. А для Кредо это совершенно ничего не значило, словно сомнамбула, бродил он по улицам города, и по комнатам дома. Даже если бы не слышал никакого ответа, то не заметил бы этого. Ему требовалось говорить, а не слушать. Бизнес его пришёл в упадок, и многие стали опасаться того, что Кредо сошёл с ума. А он всё бродил и бродил, шепча её имя ссохшимися губами, словно в бреду.
*****
Прошло полгода с того времени, как прелестная Дэус Натура покинула город, где в дневное время, часто только пыль гуляет по улицам, засыпая глаза, забиваясь в рот и уши, неосторожным прохожим забывшим одеть повязку. Кредо проклинал себя за нерешительность, за то, что не отважился обратиться к её отцу, и попросить руку дочери. А потом он вдруг пропал. Исчез. Никто не видел куда он отправился. Никто не знал жив ли он. Ведь в последние месяцы он жил затворником, никого не посвящая в свои планы, жил той, которую как он думал, потерял навсегда. Только бездомный нищий протягивающий руку на железнодорожном вокзале сказал, что видел Кредо. Он рассказывал всем, будто бы лично видел, как Кредо да Капа уехал на поезде, отправлявшемся в никуда, и прибывавшем в час никогда. А из вещей у него с собой было, лишь имя, выведенное на самом сердце. Ни один житель не поверил россказням чокнутого попрошайки, у которого от пьянства и голода помутился рассудок. Все приняли его рассказ за выдумку, и продолжали поиски. Друзья Кредо знали, что он никогда не путешествует налегке, во всяком случае, никогда без своей любимой трубки, и небольшого чемоданчика с образцами лучших сортов табака. Но, не смотря на это, красивая легенда прижилась. В дополнение к сотням других, сочинённых в таверне, за кружкой пива. И если поначалу попадались простаки, верившие в неё, то после того, как на столе в доме да Капа была обнаружена трубка, рядом с выцарапанной на столе надписью: "Судьба ничто", таковых не осталось. Все уверились, Кредо да Капа перешёл в мир теней, и его призрак, в наказание, не обретёт покоя на продолжении одиннадцати лет, страдая по той, которую полюбил. Вычеркнув пропавшего из памяти, люди постарались забыть о нём - воспоминания причиняли слишком большие страдания. Только его дом и табачная лавка будто знали - он вернётся. И ждали, не старея ни на минуту. Последние друзья и союзники, верившие в то, что Кредо жив, они и сейчас стойко выдерживали бич времени.
*****
Никто из жителей города не рискнул занять брошенный дом, даже не смотря на их сохранность. Скорее этот факт отпугивал людей, стали ходить слухи - будто в доме обитают призраки, и вот они то и поддерживают его в таком состоянии. Смельчаков проверить это почему то не находилось. Воры пытались обчистить лавку Кредо, в которой кроме денег были драгоценные сорта табака, который можно курить только в состоянии полного покоя. Но остались ни с чем. Двери не поддавались ни отмычке в руках самого большого мастера, ни даже тарану. Отчаявшись, грабители однажды решили попросту вынести дверь, но и тут их ждал крах. Стёкла неожиданно превратились в прозрачную сталь, наикрепчайший сплав, придуманный ещё до начала времён. Землю вокруг лавки невозможно было раскопать ни одним ломом. И любители наживы за чужой счёт, скоро оставили свои попытки. Окрестив это место проклятьем воров, став обходить его с тех пор десятой дорогой. Между тем, с того времени как в этой лавке Кредо продал последнюю порцию табака, прошло уже немало времени. Люди стали складывать свои трубки на полки. Поначалу были такие, кто пытался выращивать собственный табак, но табак упорно не хотел расти, а если всё же удавалось что-нибудь собрать, то урожай был скуден, а высушенный табак непригоден для курения. Имел вкус пыли, и запах тоски по любимой.
В день когда один из стариков живших в городе, нашёл в кармане щепоть табака, что продавал да Капа, он неожиданно вернулся. Живой и здоровый. Эта весть облетела город в одно мгновение. Кредо да Капа, которого считали умершим, вернулся. И вернулся не один, он привёз с собой ту, за которой уехал три года, и пять дней назад. Он гнался за ней словно гончая, идя по следу, ненароком оставленному в каждом месте, куда ступала её нога. Выспрашивая, выкупая сведения о ней, он безустанно, не зная сна и отдыха, следовал за ней, днём и в ночи не прекращая движения. Он проехал всю страну. Убедился, что след ведёт за океан, бросился в воду, и плыл без остановки целый год, питаясь рыбой и утоляя жажду медузами. Достигнув берега, он наконец нашёл ту, за которой прошёл столько земель. Придя к ней в том виде, в каком был после морского путешествия, Кредо вдруг потерял дар речи. Впрочем, разговоры были ни к чему, Дэус Натура знала, зачем он пришёл, и ждала его. Ещё тогда, в то лето, сидя в гостиничном кресле, Дэус внезапно поняла - она проживёт в этом городе всё свою жизнь, с человеком который пройдёт за ней полмира. И она пошла за ним, для того чтобы пройти с ним ещё половину мира, и прожить оставшуюся половину жизни.
*****
Есть ли в этом хоть доля правды? Трудно сказать. Любая легенда или же сказка несёт в себе определённый вес истины. Скорее всего, это выдумка, плод народной фантазии - своего рода фольклор. С другой стороны, зачем создаются сказки? чтоб верить! Так давайте же не будем пытаться проанализировать выше сказанное, и просто насладимся красотой истории, пусть и придуманной.
Сколько же толков и пересудов породило его возвращение. Люди словно забыли о других делах, различные сплетни и слухи ходили промеж праздных зевак. Большинство из них были обязаны своим появлением зависти, чёрной тенью лёгшей на души некоторых горожан.
- Ты только посмотри, как ему повезло с невестой, - говорили завистливые мужские языки, когда видели Дэус занятой подготовкой свадьбы. Лёгенькое платье, будто сотканное из лучей света, почти не скрывало её точёную фигурку. Она угадывалась под платьем, не давая покоя всему мужскому населению.
- И за что ей такое счастье, - прибавляли женщины, более завистливые, чем мужчины - ни фигуры, ни ума, ни красоты. Уж не ведьма ли она? Как объяснить то, что не обладая, (по их мнению), всеми этими качествами, коими они обладали в совершенстве, чужачка исхитрилась добиться успеха там, где они, мастерицы соблазна, потерпели крах. Рассуждая таким образом, женщины даже образовали общество - тайную группу, для наблюдения за домом молодых. Целью было поймать ведьму с поличным, или хотя бы пометить её. В группу вошли самые ярые завистницы, и противницы Дэус. Каждую ночь они сидели в доме одной из подруг, и неустанно следили за небом и дорогой. За две недели безрезультатных ночных бдений, сообщницы так ничего и не увидели. Ни разу их более удачливая соперница не пролетала по небу на метле , ни разу не прошмыгнула в виде чёрной кошки. Всё, чего они добились, был геморрой от долгого сидения на одном месте, и расстройство желудка, от недосыпания и недоедания. Итак, после недели наблюдений, инквизиции пришлось свернуть деятельность, по причине не боеспособности многих её членов. Затаив злобу, организацию было решено перенести в подполье, и временно прекратить действия. Там она просуществовала до следующего рассвета.
Кто бы и что бы ни говорил, все сходились в одном - Дэус и Кредо были прекрасной парой. Быть может поэтому, зависть, это неотъемлемое состояние человеческой души, обрушивалась на них со всех сторон. Впрочем, это не мешало влюблённым жить, и наслаждаться обществом друг друга. Зная о его богатстве, и её красоте, можно было не сомневаться - свадьба будет роскошной. И было это так. Бракосочетание было отпраздновано с шиком жениха, и скромностью и красотой невесты. О да, об этом торжестве будут ещё долго помнить, как и о всём, что происходило с Кредо. Празднества подобного этому, город не видел никогда до, и не увидит никогда после. Будут попытки превзойти торжество, конечно будут. К примеру, на следующей свадьбе, невеста нарядится в такое же платье, как было на Дэус, возле алтаря. Но даже и близко не сможет к ней приблизиться в этом. Платье Дэус привезённое из далёкой страны, сшитое под заказ лучшими мастерами было то спокойным, цвета лазури в заливах южных морей, то бушевало как северный океан, перекатываясь свинцовыми волнами. Под стать ей был и Кредо, его наряд из черного шёлка, с вышитым золотом на спине коленопреклонным человеком, символом рода, поглощал солнечные лучи, чтобы затем, в темноте, излучать красивое золотистое сияние.
Сколько бы попыток не предпринималось, для того чтобы превзойти, или хотя бы догнать этот праздник, ни одна из них не завершилась успехом. Слишком шикарно, слишком расточительно, слишком убого, слишком неискренне - вот эпитеты, которыми награждали эти порождения алчности и зависти.
С того времени, как пред очами Господа Бога, и людей заключили союз Дэус и Кредо, утекло немало времени. Утекло - самое подходящее слово для описания, ибо потрачен был этот эликсир просто бездарно. Завистники ещё долго не могли успокоиться, пытаясь насолить молодожёнам, или перещеголять их хоть в чём то. Те же, кто не страдал снедаемый тайной жабой зависти, откровенно веселился, глядя на противостояние фальши и искренности. Где последняя, одерживала убедительную победу. Довольно скоро, однако, такое времяпрепровождение наскучило и наблюдателям и агрессорам, и нападки прекратились. Жизнь наконец стала входить в своё привычное русло. Кредо да Капа вновь открыл табачную лавку и привёл дела в порядок. Дэус Натура, прошу прощения, Дэус да Капа, с недавних пор, преподавала шитьё декоративным способом.
Страсти, бушевавшие с разной интенсивностью с той поры, как Кредо покинул город, улеглись. И размеренная, спокойная как течение равнинной реки, жизнь, потекла в прежнем русле. Изредка, это течение нарушалось выходящим за рамки повседневности происшествием - пьяной дракой, новой сплетней, иногда, чьей-то смертью, но иногда, и рождением.
Вскоре после оформления отношений во всех инстанциях, Дэус подарила мужу сына. Первенца, окрестили именем Люкс, по настоянию прабабки, матери Дэус, приехавшей по этому случаю в город. И он полностью оправдывал своё имя, принося свет и радость всюду, где появлялся. Светлый паренёк с русыми волосами, и ясными, цвета солнца глазами. Он стал огромной радостью родителей, и мучением соседей.
После рождения сына Кредо объявил о том, что собирается открыть табачную плантацию близ города. Также он заявил, что все желающие могут найти там работу. Сделав такое заявление, установив срок открытия и наняв человека для приёма и оформления рабочих, он уехал на две недели. Кредо закупил семена самых лучших сортов табака, и впоследствии превратил их в более устойчивые, более адаптированные к местному климату сорта. Эти новые сорта будут переносить жару и засуху столь же хорошо, как и кактусы во множестве растущие вокруг. Вернувшись из поездки, он часто стал пропадать в лаборатории. Окружённый колбами и пробирками, в тёплой сырости, Кредо часами сидел, прижимая к глазам окуляры микроскопа. Детищем его кропотливой работы стал поистине превосходный табак. Кредо не только стал продавать свой табак в других городах страны, но в скором времени, ящики с его именем плыли в трюмах кораблей на другие континенты. Его предприятие процветало. Кредо полностью ушёл в работу, нередко забывая обо всём и обо всех. Оттуда его вытащило рождение дочери. Девочка родилась очень похожей на брата, те же светлые волосы и неугомонный характер, только глаза у неё были другого цвета, цвета весеннего неба. Глубокого, необъятного, чарующего неба. Ей решено было дать имя прабабки, одной из предводителей революции - Лиценсиа. Имя, прекрасно подходившее к её глазам.
*****
В это время, на самом краю света, над пропастью вечности, там, где не ходила нога смертного, там, где всегда сумерки, в сложенном из веков доме, старуха оторвалась от пряжи. Склонив голову на бок, она словно прислушивалась некоторое время, затем шаркающей стариковской походкой двинулась к двери. С порога открывался вид на владения её, всё пространство пред домом занимали прялки. Старуха, оглядев сей необычный сад, двинулась мимо рядов прялок и невидимых работниц, вглубь его. Остановилась она перед прялкой на которую с неба снисходил луч света, нить сверкала и переливалась в нём. Старуха, роняя пыль с плеч приблизилась и в задумчивости склонила голову на бок, присматриваясь к работе прялки. Затем выдернула нить из своего ветхого одеяния, и вплела в пряжу. Женщина, сидевшая за станком, с ужасом посмотрела на неё, а старуха только довольно усмехнулась. Свет тот час стал меркнуть, и вскоре угас окончательно.
*****
Дети Кредо и Дэус подрастали, с каждым днём становились краше и самостоятельней.
- Вот увидишь, они вырастут, и глазом не успеешь моргнуть. Время потекло слишком быстро, И мы уже не успеваем за его течением - говорил Кредо своей жене, а Дэус с улыбкой прибавляла, что они уже не молоды для гонок с временем. Дело Кредо между тем процветало, принося ему стабильный доход. В столице, где Кредо часто бывал по делам своим, ему предложили место акционера в одной крупной табачной фирме. Они имели под своим контролем несколько филиалов по все стране, а также большое количество плантаций, на которых выращивали отборный табак. Однако, Кредо не спешил принимать это показавшееся сначала выгодным предложение. Он понимал, эти воротилы скорее хотят избавиться от конкурента, нежели приобрести партнёра. Получая доход, которого хватало на жизнь, и обеспечение детей всем необходимым с избытком, Кредо не стал зариться на большее. Редкий случай - человек доволен синицей в руке, и без сожаления смотрит вслед улетающему журавлю. И большие планы строил Кредо вместе с Дэус, просиживая вечера на открытой веранде, Кредо с неизменной трубкой, а Дэус с чашкой чая или вязанием на руках. Мечтали они о том, как вырастут их дети, подарят им внуков, и они будут жить большой, крепкой семьёй.
Планам их сбыться было не суждено. И Дэус поняла это в ту ночь. Набат застал их в любовных объятьях, поэтому они не сразу почувствовали грядущую бурю. Лишь позже, когда Кредо кончиками пальцев поглаживал нежную кожу Дэус. Они услышали шум множества голосов за окном. Вот тут к Дэус и пришло осознание того, что это последняя их совместная ночь, больше ей никогда уже не увидеть мужчину, чья рука скользила по её бедру, заставляя тело покрываться мурашками.
- Пойду, посмотрю, что там - сказал, подымаясь и надевая брюки Кредо. Он подошёл к окну и распахнул его. На площади перед домом собралось множество людей. Они оживлённо что-то обсуждали, размахивая руками, и то и дело обращались к всаднику в военной форме. У того в руке была бумага, но о чём он говорил, что зачитывал, было не разобрать. Кредо решил подойти поближе, чтобы разобраться наконец, что же это за ночные собрания.
- На площади что-то происходит, не могу слов разобрать, пойду, посмотрю ближе. Видно случилось чего, а зачем ещё поднимать людей в такой час - рассуждал он, на ходу уже застёгивая рубашку. Вдруг Дэус вскочила, и как была, нагая, прижалась к мужу. И слёзы, горькие, непрошенные, совсем неуместные слёзы покатились по её щекам. А Кредо в растерянности стоял, не понимая, что с ней, потом обнял и пообещал скоро вернуться. Если бы он только знал, как трудно ему будет сдержать это слово.
- Что происходит? - спросил еле переводя дыхание Кредо у всадника. Выйдя из дома, он увидел что все, кто стоял на площади, движутся в сторону железнодорожной станции. Ему пришлось бегом догонять их.
- Да ты что? Ты где ходишь? под трибунал хочешь? Война недоумок! сколько лет? Бегом записываться, и на выдачу обмундирования.
На станции стоял поезд, из вагонов выгружали снаряжение, оружие, боеприпасы. По перрону бегали люди в военной форме, походившие на того всадника. А с платформы вещал громкоговоритель:
- Страна в опасности! Враг уже на пороге! Мы должны встать единой стеной, и отразить посягательство неприятеля на нашу землю. Это ваши дети и жёны, кто лучше чем вы сможет их защитить?! Вперёд, станем грудью на дороге агрессора!
"О Боже! Как? Почему? Не может быть. Этого не может быть!". Мысли путались в голове у Кредо. "Я не могу, у меня двое детей, у меня жена!", хотелось ему крикнуть. Он не может воевать, он не может погибнуть сейчас, ещё столько не сделано, столько надо успеть. О Боже, нет, нет...
"Постойте, но где же регулярные войска, почему в городе не видно ни одной части, ни одного подразделения. Где они? Мы что, будем удерживать город только своими силами? Кого я обманываю, какими силами? В городе есть кто угодно - рабочие, крестьяне, банкиры, парикмахеры. Все кроме военных, а без них, шанс на то, что всё закончится благополучно, резко уменьшается". Кредо, встревоженный этой мыслью, спросил об этом пожилого капитана, раздававшего оружие.
- Подкрепление в пути, они скоро будут здесь. И мы поставим этих выскочек на место. А пока твоё дело в том, чтобы сражаться за свою страну, за свою семью, наконец - ответил капитан. Последние его слова насквозь провоняли отчаянием, и обречённостью. Как ни старался скрыть это капитан, вонь была слышна на многие метры вокруг.
"Семья, дети,... Дэус! Господи, они должны вывезти женщин и детей отсюда. Скорее, скорее, к тому капитану, он должен знать. Они должны...".
Старуха стояла на пороге дома и явно кого-то ожидала. Вдали, между рядами прялок появилось белое сияние. Приблизившись, из этого сияния вышел человек, в белых одеждах, и тростью в руке.
- Приветствую.
- Почему белый? - вместо приветствия бросила старуха. - За что такие почести?
- Это решать не тебе и не мне. Если прислали меня, значит он заслужил это.
Старуха заклокотала, не то от гнева, не то насмехаясь.
- Чем же он заслужил, а? Я тебя спрашиваю, жалкий посыльный, глашатай чужой воли. Чем он заслужил, дерзкий щенок. Уж не тем ли, что воспротивился мне, не пожелал принять свою судьбу как данность. Он посягнул на силу, древнюю и могущественную. Просто человек, и ничего больше. И он поплатится за этот выпад. Он мой, я не отдам его, он мой. Я ждала тебя, тебя или кого-нибудь ещё из вашей братии, ждала чтобы сказать: он мой! А сейчас убирайся прочь, уходи!
- Не забывайся, старуха - презрительно сказал человек - есть силы более могущественные и выше тебя, и они заставят тебя повиноваться. Ты слышишь? Заставят!
Пришелец развернулся и зашагал прочь, пока вновь не стал лишь призрачным светом вдалеке, а вскоре пропал и он.
Тогда старуха, шаркая, вошла в дом.
- Заставят, как же, он мой, мой... - бормотала она, блуждая из одного затянутого паутиной угла в другой.
*****
Перед самым отъездом Кредо нашёл человека, способного помочь его семье. Им оказался молодой сержант, охотно взявший довольно круглую сумму. Взамен он пообещал заняться этим вопросом. Взяв с него клятву, Кредо немного успокоился. Успокоился настолько, чтобы сесть в эшелон и уехать, уехать навсегда.
Кредо и ещё почти две тысячи жителей города, преимущественно мужчин, хотя попадались среди них и подростки, привезли к опушке леса, в шести километрах от города, и приказали удерживать дорогу, и железнодорожный узел. Им велели рыть окопы и траншеи, строить баррикады из брёвен, тропинки, и едва приметные дороги заваливались. Люди работали молча, нигде не слышно было разговоров, над этим местом висело гнетущее напряжение. И люди искали спасения в работе, невзирая на боль и усталость, на голод и жажду, на сводившую мышцы судорогу, люди рыли. Вгрызались в землю, насыпали земляные валы, и никто не говорил, и даже не думал о предстоящем. Для них, война сейчас казалась чем-то далёким, абстрактным. И скажи им кто-нибудь, что через полдня, на этом месте будут лежать только обугленные трупы, а спастись удастся единицам, они бы просто отмахнулись, и продолжили работать. Невозможность принятия того факта, что ты умрёшь, и умрёшь довольно скоро, спасала сознание их, от полного разрушения. Издалека, это должно быть напоминало муравейник, в котором поковыряли палкой. Тащили брёвна, летела земля, стучали топоры и молотки. Люди жили, люди боролись. Лелея надежду, о том, что борьба не безнадёжна.
Люди работали на грани человеческих возможностей, выбиваясь из сил, рылись в земле, словно черви, оставляя после себя горы перелопаченной земли. И постепенно некоторые имели неосторожность представить себе, что на этом всё и закончится. Они просто будут рыть, рыть, рыть. Они изроют полосами окопов всю окрестность, возведут укрепления, и на этом их участие закончится. Скоро подойдут войска, им помогу, будет легче. Их не убьют, они будут жить. Но вообще об этом старались не думать, слишком сильно это влияло на восприятие мира. То тут там кто-нибудь останавливался, и секунду смотрел в одну точку, и видно было, он не здесь сейчас.
А смерть неумолимо приближалась, наползала, протягивая свои щупальца страха, и выхватывала ими надежду у людей. Первым её вестником стал рокот моторов над головами, а вскоре, вдали показались и передовые отряды противника. Кредо вместе с другими горожанами смотрел из канав, вырытых собственными руками, и должных стать им могилой, смотрел вперёд. А там, в километре от них, разворачивались пушки. Всем было приказано стоять до конца, бежать некуда, позади свой город, в который, если их не остановить, ворвутся эти нелюди. "Грудью на защиту родины!" надрываясь, кричали командиры.
Происходящее потом трудно описать словами. Те, кто наступал, накрыли плотным огнём артиллерии всю линию обороны. Обезумевшие люди метались и падали, среди огненных столбов взметавшихся до небес. В воздухе летали раскаленные осколки, рвались снаряды, рикошетили от стволов деревьев пули. Люди бежали и падали, люди умирали, мучились от ран. Сходили от страха с ума, бежали куда-то, не зная, что убежать нельзя. Взрыв следовал за взрывом, в воздух взлетала земля, вперемешку с останками человеческих тел. Страшно, отвратительно. Его величество хаос пребывал там. Люди вставали, падали, катались в грязи, корчась от боли кричали, плакали, звали на помощь. Люди умирали каждую секунду, разрываемые на части взрывами снарядов, или сражённые пулями. С вытаращенными от страха глазами, скорчившись на земле, люди умирали.
*****
- Спорим, ты не сможешь? Струсишь! Трус, трус!
- Спорим! Смогу, на что будем спорить?- черноволосый мальчик с янтарными глазами, вызывающе смотрел на своих друзей.
- Не просто войти, пробыть там пять минут!
- Идёт!
Они поспорили, поспорили на перочинный ножик, тот, что в витрине магазина старого Тумора. Проигравший должен был украсть его для победителя. Такова была цена за трусость.
Мальчик вошёл в душный шатёр, где по слухам жила гадалка, страшное существо, не показывающее своего лица никому. Все только говорили о глазах, об огненных страшных глазах. И он похвастался что, мол, не боится пойти на ярмарку, и зайти в шатёр гадалки. Теперь приходилось отвечать за опрометчивые слова. В нос ему ударил аромат пряностей, и едва уловимый запах мускуса. Воздух в шатре был тяжёлым, осязаемым на ощупь. От смеси непривычных ощущений немного кружилась голова. Горели свечи, на стенах висели пучки сушёной травы, бусы и чётки. Мальчик огляделся по сторонам, и замер. Из темноты на него смотрели те самые огненные глаза.
- Не бойся, подойди мальчик. Я не обижу. Подойди же - голос звучал мягко и вкрадчиво, что резко контрастировало с горящим взором и слухами - Меня зовут Спиритус.
Хоть обещание звучало неубедительным, мальчик всё же приблизился.
- Кредо, меня зовут Кредо.
- Подойди ближе, Кредо. У тебя очень красивые глаза. Тебя ждёт необычная жизнь, но судьба твоя ещё не определенна.
Из сумрака возникла рука, и неожиданно схватила Кредо. Вдруг в шатре поднялся вихрь, начали сверкать молнии, и то тут, то там появлялись странные жёлтые шары. В их свете неподвижно застывший, боящийся пошевелиться Кредо различил лицо. Обычное, даже привлекательное лицо женщины. Это и была обладательница тех страшных глаз. Очарованный этой двойственностью, и тем, что происходило вокруг, Кредо не двигался пока всё не закончилось.
- Я не ошиблась - наконец сказала Спиритус - на дороге твоей нет одного пути. Тебе выпал шанс оспорить своё будущее, не скажу что это легкий путь. Но ты можешь пройти той тропинкой, которую выберешь сам. Это не многим удаётся, ты один из таких.
- То есть, я могу сам решать, какой судьбой жить. Я думал мы и так сами это решаем.
- Ты ошибался. Посмотри на меня. Очень давно я бросила ей вызов...
- Кому?...
Спиритус не удостоила его ответом.
- И проиграла, теперь должна служить ей, предсказывать людям то, что их ждёт.
- Что же ждёт меня?
- Ты сам узнаешь, когда придёт время выбирать. Но знай, сражение не будет лёгким.
В задумчивости он вышел из шатра, думая о том, что так и не услышал ответ. Быть может, Спиритус знала его, но ничего не сказала, испугавшись правды? Или?
*****
Кредо очнулся на дне окопа, в вонючей жиже, из крова пота и мочи. Оскальзываясь и спотыкаясь о трупы, он поднялся наверх и огляделся. Вдалеке вражеские войска отступали, преследуемые отрядами кавалерии и пехоты. "Всё хорошо, они успели. Спасены. Спасены!". И Кредо улыбнувшись, отправился домой.
Вымытый, в чистой одежде, Кредо сидел за столом и ждал ужина. Дэус хлопотала на кухне, дети играли в комнате. Всё как всегда, будто и не было никакой войны. После той бойни прошло три года. И следы тех событий постепенно стирались с земли. Но никогда они не могли стереться из памяти. Кредо читал газету, в которой писали о тех событиях.
- Ты только послушай, что они пишут: "Доблестные войска генерала Магна отразили нападение, и сохранили город". Нет, ну это просто свинство. А где же были мы? Кто сдержал первый натиск?
- Правительство. Что с них взять? И хватит об этой войне. Ты жив, а больше я ничего не хочу знать. Давай ужинать - ответила Дэус.
- Ты права. Войной я сыт, а вот в желудке пусто.
Внезапно дверь распахнулась, на пороге стоял человек с армейской винтовкой.
- Кредо да Капа?
- Да, а в чем дело...
Кредо не успел договорить, человек выстрелил. Сначала упала Дэус, потом он, и лёжа на полу Кредо, видел, как забирают его детей. Стараясь зажать хлеставшую из раны кровь, он пополз к жене. Когда до её руки остались считанные сантиметры, сознание его угасло.
Кредо очнулся на дне окопа, в вонючей жиже, из крова пота и мочи. Оскальзываясь и спотыкаясь о трупы, он поднялся наверх и огляделся. Вдалеке вражеские войска отступали, преследуемые отрядами кавалерии и пехоты. "Всё хорошо, они успели. Спасены. Спасены!". И Кредо отправился домой.
*****
Солдаты высаживались из вагонов поезда, и выгружали оружие, выкатывали пушки. Где-то ржали кони. Ругались офицеры. Город, в который они прибыли лежал в руинах. Мало что уцелело, солдаты бродили между развалинами, и горящими остовами домов в поисках выживших. Они кричали и стреляли в воздух, но выживших пока не было. Во всём городке ещё не нашли ни одного живого человека. Севернее города обнаружили примитивную линию обороны - траншею заваленную трупами. Убитых перевозили в город и хоронили. Городское кладбище пришлось значительно расширить.
Неожиданно молодой солдат наткнулся на живого человека, пока единственного в этом городе призраков. Подойдя к нему, он окликнул его, но тот не услышал. Солдат решил, что он возможно глухой, и стал тормошить его за плечо. И тут он увидел такое, от чего волосы на его голове встали дыбом. И он пришёл к выводу, что человек этот сошёл с ума.
Он стоял над трупами женщины и двух маленьких детей. Женщина обнимала погибших малышей, так и не сумев защитить их от смерти. Человек стоял и разговаривал с кем-то. И не просто разговаривал, как делал бы это помешавшийся, а вёл осмысленный диалог, видимо с погибшими:
- Ты только послушай, что они пишут: "Доблестные войска генерала Магна отразили нападение, и сохранили город". Нет, ну это просто свинство. А где же были мы? Кто сдержал первый натиск?
Молчание. Потом опять:
- Ты права. Войной я сыт, а вот в желудке пусто.
И снова молчание. Потом он внезапно обернулся, и солдата поразило выражение его глаз. Тоска, обречённость, боль и отчаяние - солдат отшатнулся от вида этих глаз. Человек произнёс:
- Да, а в чем дело...
Потом вздрогнул, и обернулся назад. Затем вздрогнул ещё раз только сильнее, будто в него выстрелили, и вдруг с криком бросился на солдата. Тот в страхе отступил, и инстинктивно выставил вперёд винтовку с примкнутым штыком. Человек не остановился даже тогда, когда сталь вошла в его тело. Он замер лишь с последним ударом сердца.
- Спасибо...
Это последнее что сорвалось с его губ. Так закончилась жизнь Кредо да Капа. Спас его молодой солдат, ничего не знающий о судьбе Кредо, и всего города. Спас, покончив с мучениями, невыносимыми для любого живого существа.
*****
В ветхом доме, на краю света бесновалась старуха. Она визжала и рычала в исступлении. Бросала на пол пряжу, топтала и крушила всё в доме.
- Он мой! Он мой! Мой! - кричала она в припадке ярости. - Верните мне его, вы не имеете права!
В дверь постучали.
Старуха резко обернулась, и одним скачком, делавшим честь её годам, оказалась у дверей. Распахнув их, она увидела на пороге всё того же человека в белом.
- Пошёл прочь, убирайся к дьяволу! Прочь!
- Я уйду, только передам кое-что. Запомни эти слова, старуха - скоро появится человек, который выдержит схватку с тобой, и тогда всё изменится. Запомни это!
Он взглянул в её перекошенное злобой лицо янтарными глазами, и зашагал прочь, оставив старуху в одиночестве, потрясать кулаками от бессильной злобы.