Дверь скрипнула и отворилась. Пашка обернулся, и его глаза сверкнули.
- Что я говорил, Санек! Двинули! - и первым проскользнул в темную щель.
Сашка мысленно поежился, но спорить дальше не решился и последовал за братом.
На чердаке было сумрачно и пахло пылью. В противоположном конце темноту прорезала полоса света - это Пашка, спеша выбраться наружу, открыл дверь на крышу.
- Смотри, тут несколько ступенек - и вот оно! - ликующие нотки в голосе брата заставили Сашку ускорить шаг.
Паша вообще был заводилой и авантюристом. Мама шутила, что различает сыновей по количеству синяков и ссадин - у Пашки их всегда было в избытке, тогда как Сашка предпочитал компьютерные стрелялки или кинобоевики. Однако сегодня от затеи брата увернуться не удалось. Наслушавшись во дворе рассказов о паркуристах, Пашка решил своими глазами посмотреть на стартовую площадку последних соревнований - на крыше их собственного дома. Такой шанс упускать было нельзя! Сашке пришлось тащиться следом, потому что брат ничего не желал слушать - ни про запертый чердак, ни про опасность, ни даже про, не дай бог, узнает мама.
- Смотри, вот же суперски! - Пашка, подпрыгивая от распирающих эмоций, широким жестом обвел крышу и дернул брата за рукав. - Санек, это же просто... офигеть!
Тот пожал плечами. Скользкий из-за недавно прошедшего дождя гудрон под ногами не внушал Сашке особого доверия. Потому мальчик передвигался очень осторожно - край крыши огораживала только низенькая решетка.
Вынырнувшее из-за тучи солнце блеснуло на лужице в десяти шагах впереди, и Пашка, плюнув на нерешительного братца, рванул туда.
- Ух ты! Да отсюда полгорода как на ладони!
- А где же старт? - Сашка аккуратно приблизился, не доходя до решетки с полметра, и вытянул шею, чтобы лучше разглядеть проем.
- Да вот же, смотри. Отсюда они прыгают на соседнюю, - дома стояли буквой "Г", соединяясь только углами, - потом проносятся по той стороне и дальше вниз, по пристройке и на гаражи... попробовать бы...
Сашка насторожился. Знакомая мечтательная интонация Паши не предвещала ничего хорошего - от идеи до ее воплощения могло пройти не более пяти секунд.
- Эй, пошли уже, а? - Сашка снова потянул брата за рукав, привлекая его внимание. - Посмотрели же...
- Ты что! - вытаращил глаза тот. - Давай попробуем, Санек! Смотри, тут же совсем близко! Туда и обратно всего полшага!
Брат побледнел. Кажется, отговаривать уже поздно, но...
- Паш, - строгости в его голосе хватило бы на завуча, - пошли домой. Мама все равно вот-вот обедать позовет.
- Ну не-ет... Ты как хочешь, а я прыгну! Стой тут, - Пашкой всецело завладела новая идея, он дотащил брата до ограждения и ткнул пальцем. - А я щас. Быстро! Смотри и завидуй!
Отойдя к противоположному краю, он прищурился, разбежался изо всех сил - и прыгнул, да так, что в запасе у него оставалось еще с полметра.
- Видал? - гордо обернулся он к брату. Сашка взволнованно вытянул шею, следя за разбегом, и нервно сжимал кулаки.
- Давай обратно, - тихо выдавил он, но Пашка не услышал.
- Ща, не дрейфь.
Снова отойдя назад для разбега, он рванул к краю, оттолкнулся, но... нога соскользнула с мокрого гудрона, и только руками Пашке удалось зацепиться за решетку на краю своей крыши.
- Паш... - Сашка вцепился в запястья брата что есть сил, ужас перекосил его лицо - отражением ужаса на лице близнеца. - Паш, держись, я вытащу тебя... Сейчас... Подтянись, как на физре, давай... ты же сильный...
Его слова доносились до Пашки словно сквозь вату. Он попытался подтянуться, но ничего не вышло, а пальцы один за другим разгибались, не в состоянии удержать вес не такого уж тяжелого третьеклассника.
- Пашка, держись! Ну держись же. Сейчас...
Он почувствовал, как Сашка выпустил одну его руку, чтобы ухватить за воротник, и пальцы на ней тут же разжались вовсе. Ком в горле мешал не то что говорить - дышать, но Паша выдавил:
- Ты... ты же щас слетишь вместе со мной. Отпусти... Я сам... Пусти же...
- Да я же тащу тебя, давай, упрись в стенку ногами!
- Н-не... не могу... Сашка-а-а-а...
ќ-...а-а-а-а... - отозвалось запертое меж домов эхо.
Пашке не было страшно. Вокруг настолько темно и тихо, что он попросту не знал чего бояться. Темно и темно - бывает. Самое главное, чтобы сейчас никто не выскочил неожиданно и не закричал.
- Санек? - позвал он неуверенно спустя несколько секунд ожидания. Но никто не ответил.
"Где я?" - подумал Пашка. Вслух спрашивать не стал. Разговаривать тут не с кем, а звук собственного голоса производил гнетущее впечатление. Наверное, оттого, что слышался как-то отстраненно, словно на видеозаписи. Вроде и твой голос - а не твой. Сашка когда-то объяснял почему, но сейчас уже не вспомнить.
Поразмыслив некоторое время над этим, Пашка решил выбираться. Пока было неясно откуда и куда именно, но здесь делать определенно нечего. Направление его особо не интересовало - повсюду темень, так что нужно просто шагать до тех пор, пока не упрешься куда-нибудь. Пашка и зашагал.
Точнее - хотел зашагать.
А потом понял, что не чувствует ничего под ногами. Да и самих ног - тоже не чувствует.
И рук, если уж на то пошло, - тоже.
И ни одного звука не слышно, даже его собственного дыхания. Потому что нет этого самого дыхания.
"Я - умер", - стремительно ворвавшаяся - куда? - мысль всколыхнула и взбудоражила всё внутри. Стучала, словно кремлевские куранты, которые отбивают тысячу или даже миллион.
"Я - умер. Я - умер. Я - умер. Умер. Я..."
Сразу вспомнилось: крыша, неудачный прыжок и Сашка, который старается втянуть брата наверх. Видимо, не получилось...
Будь у Пашки тело - он бы, наверное, заплакал. Тем более что вокруг никого нет, а значит, никто не увидит и не услышит. Но то, что осталось в этот момент, плакать не могло. Оно только словно бы сжалось, и почему-то стало холодно. Хотя чему мерзнуть - непонятно.
Сашка, шумно дыша, валялся на крыше. Вода пропитала всю футболку, а ветер, словно насмехаясь над неудачливыми паркурщиками, ерошил волосы.
Вставать не хотелось.
Закрыв глаза, Сашка чувствовал собственное тело. Не видел, а именно чувствовал. Все синяки и ссадины, вздымающуюся грудь, пустоту в животе, трясущиеся руки. Коленка болела от удара об крышу.
"Стоп! - внезапно подумал он и вновь похолодел, как в ту минуту, когда Пашка висел над пропастью. - Коленка-то с чего? Я ей не ударялся!"
Однако ощущение не проходило. Сашка попытался дотянуться рукой до саднящего места и потрогать. Действительно больно, да еще, кажется, и кожа сорвана. Он открыл глаза, чтобы посмотреть на синяк, но ничего не увидел.
И руки на коленке не было, хотя ощущение прикосновения оставалось. Но смутное, как если трогать через одежду. Сашка повернул голову и увидел, что Пашка водит рукой по разбитой коленке.
- Ты чего? - спросил он, сглатывая. Но получилось не с первого раза, слова не хотели выходить. А когда вышли, то он услышал их дважды. Чуть разными голосами, как бывает, когда говоришь в микрофон - и себя слышишь, и из колонок.
Пашка, однако, никак не прореагировал. Продолжал водить рукой по коленке. Это было страшно и вместе с тем... интересно. Вспомнив недавний фильм, где главный герой мог управлять другим телом, Сашка попытался сосредоточиться и остановить руку брата.
Со второй попытки у него получилось.
- Круто, - сказал он, улыбаясь.
Затем вновь сосредоточился и еще шире улыбнулся, когда Пашка тоже сказал: "Круто".
Вот это да! Теперь у него есть два тела. И он может управлять ими. Ни у кого такого нет!
"А как же Пашка?" - внезапно проснулась совесть.
"А что Пашка? - ответил ей Сашка. - Пашка вот он. Живой. Я его спас".
"Но ведь ты понимаешь, что это не он?"
"Не знаю, - отмахнулся мальчик. - Может, и он. Может, просто придуривается? К тому же - он сам виноват. Я его предупреждал".
"А мама?"
"А мама не будет плакать. А если бы Пашка упал - плакала бы. И вообще, ничего не хочу слушать!"
Сашка нахмурился, как это часто бывало, когда кто-нибудь говорил, по его мнению, глупости. Посмотрев на брата, заметил, что тот нахмурился тоже.
- Надо будет попривыкнуть, - пробормотал Сашка.
За следующие полчаса на крыше ему удалось приспособиться к существованию одновременно в двух телах. Он даже научился выполнять неодинаковые действия. Оказывается, второе тело многое умело делать на автомате.
- Ну а теперь пошли домой, - сказал Сашка.
- Пошли, - кивнул Пашка.
И оба улыбнулись...
- Мальчики, где вы были? - Ирина Васильевна растерянно разглядывала сыновей, топчущихся на пороге. Ссадины, синяки на коленях и запястьях, у одного рубашка порвана, у другого дыра на штанине... - Саша, ну от тебя я никак не ожидала...
Оба виновато потупились.
- Марш мыть руки, переодеться и за стол. Обед давно готов.
После непродолжительной возни в ванной мальчишки один за другим просочились в кухонную дверь и, толкая друг друга локтями, устроились за столом.
- Так... Кому рыбу, кому котлету? - мама внимательно разглядывала совершенно одинаковые рожицы. Даже футболки на этот раз обе синие. И где кто? Справа - Пашка? Или слева?
- Рыбу!
- Рыбу!
Голоса прозвучали в унисон. Мама совсем растерялась.
- Паша, но ты же не любишь рыбу, я специально котлет нажарила...
- А теперь люблю, - после секундной заминки отозвался мальчик справа. - Мы же близнецы! И Сашка меня убедил, что фосфор для мозгов полезен, - нарочито солидным тоном добавил он.
Оба фыркнули в ответ на мамину улыбку и одновременно потянулись за черным хлебом.
Не то чтобы Ирина Васильевна, как большинство окружающих, совсем не различала сыновей. Уж кому-кому, а матери всегда заметны мельчайшие нюансы поведения - и обычно она сразу видела, где Саша, а где Паша, и лишь с удовольствием подыгрывала мальчишкам в традиционной забаве "отличи нас". Однако сегодня ее внутренний барометр барахлил. Она еще раз в этом убедилась, заглянув после обеда в комнату мальчиков. Те подозрительно притихли, и мама решила проверить, не затевается ли какая-нибудь новая каверза. Ирина Васильевна приоткрыла дверь и обомлела. В абсолютно одинаковых позах, задрав ноги на спинки кроватей, сыновья читали... учебники. Временами то один, то второй что-то бубнили под нос, и это что-то определенно относилось к математике.
Тихонько прикрыв дверь, Ирина Васильевна прошла на кухню и тяжело села на табуретку. "Надо же. Занимаются - оба!" - благоговейно прошептала она, не обращая внимания на червячок сомнения, который тихо нашептывал ей: что-то не так.
Пашка раньше думал, что дольше всего время идет на последнем уроке. Когда уже наконец можно будет сбежать из опостылевшей школы домой, на улицу - куда-нибудь. Не так уж важно, если подумать.
Теперь он изменил свое мнение.
Время в этом странном месте, казалось, застыло. Тем более, что невозможно было посмотреть на часы и увидеть сколько прошло. Паша пробовал считать секунды, но вскоре ему надоело. Постоянное монотонное перечисление цифр не успокаивало, а еще больше пугало и злило.
Лишь однажды откуда-то раздался хорошо знакомый мамин голос. Она что-то говорила и вроде даже смеялась. Пашка мучительно напряг слух, но смог расслышать лишь одну фразу.
- ...теперь оба в синяках... - и дальше снова неразборчиво.
"Мама тоже умерла?" Этого не могло быть. Просто не могло.
Пашка попытался добраться до источника голоса, хотя он был, кажется, везде. Рванулся, заметался и опять с трудом разобрал: "Идите ешьте, а потом я вас зеленкой смажу".
- "Ешьте", - сказал Пашка. - "Ешьте" - это когда двое. Но я же - здесь.
Что он здесь забыл? Что делает? Что вообще происходит?
И откуда звучат голоса?
Именно голоса. Позже удалось разобрать, как говорила их учительница, потом одноклассник Серега что-то спрашивал у него, словно зная, что Пашка слышит. Он так и сказал:
- Пашка, а какая форма у военных разведчиков?
Если бы мальчик мог, он непременно бы ответил. Разумеется, он знал, какая форма у военных разведчиков, какая у морских пограничников или у спецназовцев. Не зря у него была книжка, в которой каждому виду войск отводилось несколько страниц. Эту книгу, в отличие от учебников, Паша был согласен читать добровольно.
Он бы и ответил. Разумеется, ответил бы. Он даже начал перечислять все отличительные знаки. В какой-то момент возникло ощущение, что вот он, Серега, стоит перед глазами. А Пашка прямо перед ним без запинки рассказывает.
Но потом ощущение пропало так же резко, как и появилось. Словно бы кто-то задвинул мальчика подальше во тьму.
- Ну уж нет, - Паша завелся.
Рванулся снова туда, где слышался Серегин голос, и вдруг ясно увидел, что одноклассник действительно стоит перед ним, а рядом он сам. Он - Пашка. Вон же шрам небольшой на руке, который год назад заработал. Палку выстругивал и ножом прямо по пальцу аж до мяса.
"И что же это получается? - оторопел мальчик. - Я не умер?"
- Ты чего, Санек? - спросил Серега. - Рассказывал и замолчал.
- Я не Санек! - хотел закричать Пашка, но не смог. Слова не выходили из горла. Его опять задавливали внутрь. Глубоко-глубоко, где он обитал до этого. Мальчик был слишком растерян, чтобы сопротивляться.
Оказавшись опять в полной тьме, Пашка сжался в комочек, обдумывая случившееся.
"Я - жив. Живой. Но я - не я. Я - внутри Сашки".
- Сашка-а-а-а, - жалобно проскулил он, почти как тогда на крыше.
Брат не отозвался.
Рулить сразу двумя телами оказалось очень забавно... но только первые пару дней. И если дома Сашка просто старался поменьше попадаться на глаза родителям, то в школе почти сразу начались сложности. По два раза выходить к доске на русском и математике, по два текста пересказывать на чтении... А уж когда случилась контрольная...
- Так, сейчас каждый получит листочек со своим вариантом. Списывать не выйдет, имейте в виду, - строгий голос учительницы был лишен даже намека на какие-то эмоции.
Сашка почувствовал, как внутри завязывается плотный узел страха и азарта. Но, взглянув на задание, ощутил, как азарт медленно уползает куда-то под парту, чтобы уже не возвращаться. Задачки были вроде и не особенно сложные, но сто-о-олько... Два варианта за сорок минут точно не успеть. Придется кем-то пожертвовать...
Мальчик искоса глянул на "второго себя" - тот сидел, уткнувшись в выданный учительницей листок, и беззвучно шевелил губами.
"Ни фига себе, он и решает на автомате, что ли?!" - мелькнула мысль. Ну что ж, справится с контрольной сам - хорошо, ну а если двойка - потом разберемся.
Увлеченно решив несколько задачек и перейдя к примерам, Сашка вспомнил о втором "себе" и искоса взглянул на него. Тот, высунув от усердия кончик языка, что-то быстро писал. "Старается", - одобрительно подумал Сашка и вернулся к примеру.
Минут за пять до конца урока он облегченно выдохнул и отодвинул на край парты листок с контрольной. Потянулся к близнецу с намерением посмотреть, что там у него получается, - и ощутил странное сопротивление. Пробившись словно сквозь слой тягучего желе, Сашка взглянул глазами брата на листок, собрался было исправить цифру в последней строке - но рука отказалась двигаться по его желанию!
Мгновенный страх, овладевший Сашкой, вышиб его в собственное тело. Близнец тем временем отложил ручку, встал и понес сдавать свою работу учительнице, провожаемый совершенно обалдевшим взглядом Сашки.
- Паш, - прошептал Саша, когда тело брата вернулось за парту, - Пашк... ты здесь?
Но тот даже и не подумал отозваться.
Пашка чувствовал, что им овладевает отчаяние. Он уже несколько раз пытался выбраться, вынырнуть на поверхность из этого странного темного омута, в котором очутился. Но каждый раз все было напрасно.
Ничего, кроме темноты. Ничего похожего на то, когда ему удалось увидеть себя со стороны глазами брата. И именно этот вопрос больше всего занимал мальчика - если он здесь, то тогда кто же сейчас находится в его теле? Он ведь сам видел себя живого и невредимого.
"Может быть, я раздвоился?"
Эта мысль одновременно пугала и вселяла какую-никакую надежду. По крайней мере, мама вряд ли сейчас беспокоится, и дурацкий поход на крышу не обернулся для нее несчастьем.
Но это для нее, а не для Пашки.
- Паш, - услышал он вдруг голос брата, - Пашк... ты здесь??
- Здесь! - откликнулся мальчик, едва не издав крик радости. - Здесь! Здесь! Здесь!
Однако вновь наступила тишина, и Пашка засомневался, услышал ли его брат.
"Надо с ним поговорить!" - твердил он, как заведенный, пытаясь нащупать ту нить, которая связывала его с Сашкой. Всё повторял, повторял, повторял и чувствовал, как постепенно начинает ощущать вокруг некое подобие света. И одиночество стало отступать.
А через какое-то время Паша понял - вот же он, Санек. Осталось только все объяснить...
В тот же день, после контрольной, Сашка заболел. Он не мог понять, что именно с ним происходит, но чувствовал себя отвратительно. Голова кружилась, тошнило, а все вокруг будто расплывалось.
Мама измерила температуру - та была нормальной. На всякий случай дала какие-то таблетки и строго-настрого приказала лежать в постели и не вставать. Мало того, что запретила смотреть телевизор, так еще и уроки делать не разрешила.
- Спи, - сказала она, поглаживая его по голове. - Спи. Пашка сделает, а потом тебе поможет.
- Ага, как же, - буркнул Саша.
- А может, вообще завтра в школу не пойдешь, - словно не слыша его, продолжила мама, после чего поцеловала в лоб и ушла на кухню.
Санек остался в комнате вдвоем с братом. Тот, как и сказала мама, делал уроки.
- Пашка? - попытался позвать мальчик, но ответа не дождался.
Тогда он вновь попробовал взять под контроль второе тело, но сил не хватало. Что-то словно пожирало изнутри эти силы, и возникало ощущение нереальности происходящего.
Такое уже было, совсем недавно. Когда он вдруг ни с того ни с сего начал рассказывать, какую форму носят пограничники. Хотя прежде даже не подозревал, что знает об этом.
А потом Сашка будто провалился в темную бездну. Темную, не потому что там не было света. Там вообще не было ничего. Ничего такого, что можно было считать за ориентир или точку отсчета. Пусто - в любую сторону.
Но он там был не один.
Кто-то еще находился совсем рядом, и от него веяло столь знакомым, что Саша, ни секунды не сомневаясь, выкрикнул: "Пашка!" И угадал.
- Привет, - сказал брат. - Я хочу выбраться.
- Выбраться?! Куда?!
- Наружу.
И Сашка понял, что брат удаляется. Уходит наверх.
А еще он осознал, что если Пашка выберется, то он сам как раз останется здесь. Может быть, даже навсегда. Брат не умер, но каким-то образом очутился внутри Саши. И пока тот учился управлять двумя телами, пока жил, словно бы ничего не случилось, - все это время Паша находился внутри.
- Постой! - позвал он брата, но тот не откликнулся.
Тогда Саша рванул за ним, вверх. Они в деревне точно так же бегали наперегонки до озера, и проигравший выполнял желание победителя. Вот только в этот раз желание у обоих было одно - оказаться снаружи.
Прочь от этой безнадежной пустоты, в которой нет ничего. Выбраться туда, где кипит жизнь. Где солнце, ветер, школа, дом и... мама. Вырваться.
Это не было похоже на бег, потому что тела как таковые отсутствовали. Скорее напоминало падение наоборот. Ввысь.
Сашка чувствовал, что отстает. Брат начал подниматься первым, да он и всегда был сильнее. А может быть, пока сидел внутри, Пашка накопил сил, в то время как Санек растрачивал их на два тела сразу. И болезнь еще эта...
Всё было не важно. Самое главное - брат опережал его.
И Саша ощутил, как растворяется. Темнота поглощала его тем быстрее, чем больше он отставал от брата.
- Пашка-а-а? - позвал он. - Постой!
Тот остановился, но, как показалось, слишком поздно.
- Сашка? - неуверенно спросил он. - Ты чего? Я же вернусь. В себя. И все будет как раньше. Маме ничего не скажем, слышишь?
- Не получится в себя, - хотел ответить Саша, но не смог. Пустота почти поглотила его. Мысли стали обрывочными. Он чувствовал, что осталось всего чуть-чуть.
- Сашка-а-а-а! - кричал брат, как тогда на крыше. Кажется, он даже начал спускаться, но все уже закончилось.
"Сам виноват", - только и успел подумать Саша, прежде чем исчезнуть.
- Сашка-а-а-а! - закричал Паша и резко подскочил.
Он лежал в своей комнате, на Сашкиной кровати, в его же пижаме и под его одеялом. В комнате было темно, лишь над столом горела лампа, и кто-то с неестественно прямой спиной сидел и что-то бормотал, словно заучивая. Рассмотреть, кто же это, не получалось - лишь силуэт был очерчен темным контуром.
- Что случилось?! - в комнату, резко распахнув дверь, вбежала мама и с тревогой взглянула на сына.
- Мама, - прошептал Пашка. - Мамочка.
- Что случилось? - спросила она еще более встревоженно.
- Кажется, он выздоровел, - отозвался сидящий за столом и повернулся.
Еще при звуке его голоса мальчик вздрогнул. А когда тот обернулся, словно ком застрял в Пашкином горле. За столом сидел он сам.
Паша натянул одеяло до самого носа, вжался в спинку кровати и тихонько заскулил. Мама присела рядом с ним, принялась гладить по голове, что-то приговаривать, утешать, а Пашка все никак не мог успокоиться.
А тот, второй он, спокойно развернулся и продолжил бубнить...