Рик бежал так, словно за ним гналась стая взбесившихся собак.
Сердце билось где-то под горлом, а за спиной гудел супербол - металлический шар с красным глазом и характерным звуком сирены, от которого прохожие предпочитали держаться подальше.
Он не считал себя воришкой.
Просто на родной, дикой планете выживают так, как умеют местные мальчишки: быстро, воровато и без лишних вопросов. Старый рефлекс щёлкнул сам: рука сама спрятала в карман блестящую безделушку - и Рик даже не заметил, в какой момент стал статистикой.
Из лавки он вышел спокойно, но Труба - колоссальная космическая колония - мелочей не прощает.
Здесь порядок держала автоматика, которая знала о каждом посетителе чуть больше, чем он сам о себе.
Рик попал сюда почти случайно.
Когда-то ему 'повезло': местный босс взял его под крыло - крыша, еда, мелкие поручения, иллюзия успеха. Друзья завидовали, Рик смеялся и рассказывал, как живут 'высшие касты'.
Пока босс не влез в дела, которые уже назывались 'совсем незаконные', - и всю банду не взяли. Конвой вёз их к судье через полгалактики и сделал промежуточную остановку в Трубе.
Сюда тянулись сталкеры, торговцы, старатели, пилигримы.
Сервис - от ремонта кораблей до пополнения запасов. Ремонтные доки - в одном торце, к другому цеплялись торговые крейсеры. По корпусу - россыпь универсальных узлов для челноков.
Труба вращалась вокруг своей оси, делая оборот каждые двадцать секунд и создавая внутри искусственную гравитацию.
Корабли давно научились стыковаться автоматически, без малейших ошибок. После посадки экипаж проходил обработку: проверку цифровых данных, оценку уровня угрозы, дезинфекцию - и только потом попадал внутрь.
А внутри - город, размотанный по внутренней поверхности: улицы, дома, рынки, парки, кафе - и всё это вверх ногами и под углами, от которых у новичков слегка сносило мозг. Диаметр - сотни метров, длина - километры. И да, над головой тоже крыши, просто далеко.
Свет исходил из центра Трубы, постепенно гас к ночи, подстраивая биоритмы жителей.
Тюрем здесь не было вовсе: если кто-то нарушал местный Кодекс, его просто выдворяли из Трубы на определённый срок - иногда вместе со всем экипажем.
Полиция, впрочем, существовала - в виде суперболов: сферических дронов с искусственным интеллектом, быстрых, неумолимых и вооружённых парализующими устройствами. Они гудели по улицам так, что прохожие расступались заранее. Именно от одного из них сейчас убегал Рик.
Этапировавшие банду полицейские не особо следили за подопечными: все знали, что побег лишь усугубит приговор. А бежать было особо некуда.
Рик бродил по городу, рассматривая витрины, поражаясь чистоте и изобилию. Его планета, где добыть кусок хлеба считалось победой, теперь казалась далёким, серым воспоминанием. Он шагал без цели, пока судьба - или его старый инстинкт - снова не сыграла злую шутку.
Маленькая блестящая вещица, лёгкое движение руки - и уже поздно.
Магазин позади, в кармане что-то звенит, а за спиной просыпается металлический страж с красным глазом.
И вот теперь Рик бежал. Бежал не столько от супербола, сколько от старого себя.
На звуке сирены он вывернул к техлюку, сдёрнул крышку и нырнул, как опытный пловец в бассейн.
В то самое время, когда Рик тренировался на скорость с местным суперболом, где-то глубоко под улицами Трубы назревала другая буря. Местное подполье готовило вылазку - и, как всякое приличное подполье, спорило о лозунге.
Такие сообщества появляются при любом строе - как грибы после дождя: есть порядок - будет и недовольство порядком. На цивилизованных мирах это давно признали формой самовыражения и частью свободы слова: хочешь - живи на крыше, вещай с дерева, ночуй в мэрии; говори, спорь, вывешивай плакаты - лишь бы не нарушать Кодекс.
Подполье Трубы выбрало романтику канализации. Точнее, технологический промежуток между внешней и внутренней оболочками: километры отсеков, магистралей и тёплых труб. Инженерам он добавлял жёсткости конструкции, революционерам - акустики и тайны.
Сегодня оппозиция собиралась показать 'кузькину мать' местным воротилам - корпорациям, обеспечивавшим население продуктами и товарами. Формально претензии выглядели философскими, но звучали весьма телесно:
Система утилизации в Трубе действительно была доведена до совершенства: еда продавалась в герметичных блоках из особого материала, который через несколько часов после вскрытия самораспадался - превращался в воду, кислород и азот. Без мусора, без забот. Красота.
Но человек - существо уникальное: даже в раю найдёт повод для петиции. Так что оппозиция, вооружённая моралью и лозунгами, полезла наружу, чтобы продемонстрировать миру своё несогласие.
Чито, лидер подполья, уже приподнял люк для эффектного выхода, когда сверху грохнуло - и в проём ввалился объект повышенной судьбоносности.
Рик приземлился на небритого парня, тот - на соседей, соседи - на лозунги. Со стороны это выглядело как разгон сходки. Со стороны Рика - как очередной розыгрыш Вселенной.
С точки зрения наблюдателя - атака на свободу собраний. С точки зрения Рика - очередная подстава судьбы.
Сирена сверху витиевато пояснила, что тут поблизости есть супербол.
Рик решил, что эти ребята с ним заодно, и сработал по старому протоколу: 'бей первым'.
Оппозиция решила, что к ним нагрянула полиция, и ответила по новому протоколу: 'бей тоже'.
В узком коридоре зашуршало, загремело, кто-то орал 'держи его!', кто-то - 'куда бьёшь, идиот?!'.
Чито - по складу ума теоретик - шишку себе набил, но логику не потерял:
Пауза. Пыль оседает. Воздух напоминает о себе ржавчиной.
- Ты кто? - спросил Чито.
Сверху снова завыла сирена - суперболы приближались.
После коротких расспросов и извинений Рика приняли за своего: накормили, приодели, выдали кружку горячего и место у стены.
Элис молча протянула ему тряпку со спиртом. Рик поморщился.
Она быстро обработала ссадины - уверенными, экономными движениями. Рик впервые за день перестал видеть угрозы по сторонам: за этим спокойствием хотелось следить.
Подполье решило, что им просто повезло: теперь у них был настоящий беглец, преследуемый властями.
А значит - символ. Герой. И, что важнее, секрет, который можно будет шептать по подземным коридорам.
Рик же не спешил к судье. Говорили, подсудимых отправляют на специальные планеты, где психолог определяет срок пребывания по успехам перевоспитания. Слухи про 'исправительно-психологические работы' звучали так, что лопата под кислотным дождём казалась приятной альтернативой.
Оппозиция была компактной и упорядоченной: пять человек, один координатор - всё по правилам.
В Трубе выбирали не вождя, а координатора - канал связи с автоматикой, чтобы выносить предложения по изменению Кодекса.
Проблема в том, что такие предложения почти никогда не проходили: жители Трубы редко задерживались надолго и не горели реформами. Примерно то же и в подполье: любые инициативы Чито встречали равнодушное 'против'.
Подготовка к сегодняшней акции далась ему с трудом. Он мечтал о резонансе, а получил - свалившегося с неба грязного парня, по совместительству нового члена.
Но надо признать, с этого момента подполье стало жить заметно веселее.
Конвой с остатками банды отбыл дальше, а Рик остался внизу. Впервые ему было некуда спешить.
Тем временем к одному из ремонтных доков пришвартовался небольшой челнок. Повреждений - ноль, но заявка на ремонт - есть. Рутинный случай.
Внутри оказался необычный пассажир - существо из трёх отдельных сущностей, соединённых телепатически. Три личности, три разума, одно 'я'. Оно называло себя Трэс.
С виду - почти детская картинка из мифов: нечто вроде трёхголового дракончика - шустрое, любопытное, вроде бы безобидное. Проверка безопасности ничего не нашла, дальние базы молчали - значит, вход разрешён.
Внутри Трубы Трэс сразу разделился: три его части разошлись по улицам, магазинам, кафе. ИИ спокойно вёл их по меткам, пока через несколько часов они не исчезли одновременно. Сначала система решила, что это сбой, отправила суперболов... те ничего не нашли.
На следующий день пропала вода.
Труба жила по замкнутому циклу: пар собирался у оси, дистиллировался и возвращался в систему. Внешние поставки требовались лишь для компенсации потерь. Теперь цикл будто кто-то вынул: насосы крутились, датчики показывали норму, а резервуары - пусты.
ИИ направил ремонтников - отчёты показали идеальное состояние. Система, не найдя поломок, запуталась в себе и начала выдавать взаимоисключающие приказы.
А потом погас свет.
Резервное питание сработало, но частично: лампы в тоннелях мигали, жилые сектора погасли, даже сигнализация заикалась. Главные реакторы остановились без причин, видимых снаружи. ИИ, перегруженный ошибками, едва справлялся с логами: 'Неопознанное отклонение', 'Приоритеты задач не определены'.
Координатор Трубы готовился запрашивать помощь из Центра: стягивал логи, сводил телеметрию, формировал аварийный пакет. Отправить не успел - пока собирал 'карту болячек', система буксовала всё сильнее. К тому же никто толком не понимал, что именно чинить: эти реакторы веками не падали, и сама мысль, что они могут просто выключиться, казалась ошибкой интерфейса.
Всё это время ИИ пытался выполнить сотни противоречивых операций сразу: отправить отчёты в Совет, активировать системы безопасности, стабилизировать освещение, восстановить водоснабжение, запустить диагностику. Чем больше работал - тем сильнее падала эффективность.
Он начал путаться в коммуникациях, дублировать команды, зацикливаться на обработке собственных ошибок.
В отчётах осталась сухая строка: 'Временное перераспределение ресурсов. Критический приоритет: сохранение стабильности'.
Тем самым дорога Трэсу распахнулась.
Две его сущности уже сделали своё: вода ушла в нижние магистрали, реакторы переведены в 'аварию' под предлогом радиационной защиты. Оставалась третья - удар по ядру управления.
Искусственный интеллект Трубы, перегруженный многочисленными задачами, ослабил защиту. В программном ядре появилась брешь. Трэс воспользовался моментом.
Автоматика Трубы окончательно потеряла контроль. Реакторы остались в спящем режиме. ИИ работал на пределе, диагностируя себя самого, но каждый новый цикл лишь усугублял перегрузку.
Если бы искусственный интеллект Трубы и её координатор хоть на минуту отвлеклись от хаоса и взглянули на всё свысока, они, возможно, узнали бы старый сценарий. Такое уже было - правда, очень давно: в эпоху, когда пираты захватывали корабли, города и даже целые планеты. Теперь история повторялась на новом уровне: пираты стали программами.
В старых учебниках военной истории войны определялись просто: борьба за ресурсы, территории, влияние. На деле всё сводилось к смене правил игры, перераспределению власти и ограничению популяции.
Эти старые книги и стали настольным чтением для современных пиратов - тех, кто действовал уже не пушками, а кодом. Труба была для них идеальной целью: огромный город, вращающийся в пространстве, со своими складами, производством, энергией и связью. Управляй системой - и весь город твой.
А Кодекс Трубы давал им ещё и идеальный шанс. По нему каждый пришвартованный корабль автоматически передавал управление своими двигателями центральной системе. Так Труба могла перемещаться, используя тягу сотен пристыкованных судов. Функция полезная, но почти не используемая. Капитаны знали об этом пункте, относились к нему как к старому предупреждению в лифте: 'Не прыгайте во время движения'.
Теперь этот пункт стал ключом ко всему. Достаточно было создать панику, захватить управление - и двигатели кораблей послушно потащили бы Трубу куда угодно.
Первым делом Трэс перекрыл все шлюзы. Теперь корабли не могли ни пришвартоваться, ни улететь. Связь - в ноль. Затем народу было объявлено:
'Граждане Трубы, сохраняйте спокойствие.
Система испытывает временные трудности.
Ведутся восстановительные работы'.
Такими лозунгами человечество утешало себя тысячелетиями: неуправляемый хаос никому не нужен.
Автоматика, послушная новому хозяину, рассчитала новый вектор. Тысячи двигателей, встроенных в корпуса кораблей, ответили единой вибрацией. Медленно, почти незаметно, Труба начала менять курс, уходя с логистических маршрутов в направлении неизвестной планеты.
В верхних слоях станции дрожали зеркальные панели освещения. Суперболы патрулировали улицы, повторяя одни и те же инструкции.
Координатор понял, что что-то пошло не так, но не успел ничего предпринять: в кабинет влетел супербол.
Никто ещё не знал, что город уже стал пленником.
И лишь где-то глубоко, под слоями труб и магистралей, оппозиция готовилась сыграть свою партию.
Пока автоматика наверху из последних сил держала видимость порядка, внизу всё шло своим чередом. Подпольщики, всё чаще называвшие себя повстанцами, узнали о происходящем не сразу.
У них были свои источники питания, своя вода и, разумеется, свои представления о справедливости. Это была их принципиальная позиция - своеобразный протест против системы: 'живём отдельно и ни у кого ничего не просим'. Так они считали себя независимыми.
Но когда тоннели начали затапливаться водой, а сверху послышались объявления - монотонные, тревожно спокойные, призывающие к 'сохранению самообладания' - даже они поняли: что-то идёт не так.
По своим каналам они выяснили: Труба захвачена. Кем - непонятно. Пиратов никто не видел, но всё указывало на то, что власть больше не принадлежит людям... даже не совсем людям.
- Ну вот, - сказал Чито, предводитель движения, глядя на синие отблески сирен в потолке, - теперь мы по-настоящему подполье. Раньше - детский сад, теперь - история.
- Может, это просто сбой? - вздохнула Элис, единственная женщина в команде.
Повстанцы переглянулись. Даже по меркам Трубы, где паника редко держалась дольше часа, атмосфера стала тревожной: впервые осознали, что остались внизу - одни, без связи, без понимания, что происходит 'наверху'.
- Мы должны действовать, - решительно произнёс Чито. - Сначала разведка, потом план.
- Отлично, - кивнул Рик. - Разведка, потом план. А пока предлагаю план без разведки: найти этих пиратов и просто... перебить.
Рик усмехнулся:
Если кто-то представлял Центр управления Трубы как огромное белое здание с коридорами и охраной - тот просто насмотрелся слишком старых фильмов. Здесь всё было иначе.
Настоящий центр находился под поверхностью - в сетке магистралей и каналов, где сходились тысячи кабелей. Сверху высился лишь скромный технический модуль под куполом - чтобы не тревожить туристов. Всё управление осуществлялось автоматически; ИИ не требовал постоянного обслуживания: раз в двадцать лет сюда приезжала инспекция, вносила обновления и снова исчезала в космосе.
Сейчас вокруг 'здания' бесшумно курсировали суперболы. Попасть туда означало попасть под раздачу.
- Мы не взломаем такой объект, - призналась Элис, рассматривая купол через бинокль.
Несмотря на страх, группа засмеялась - смех усталый, но полезный.
Тем временем, наверху, ситуация ухудшалась. Трэс, действуя от имени ИИ, попытался 'навести порядок', протолкнув через систему несколько дополнений в Кодекс.
Теперь по новым пунктам вводились чрезвычайное положение, комендантский час и тотальная слежка за всеми, кто 'может представлять потенциальную угрозу'. Суперболам предписывалось задерживать подозрительных без предупреждения.
Люди, лишённые воды и света, начали роптать. На улицах - грабежи, хаос, разруха.
А сверху монотонно повторяли:
'Порядок - залог спасения. Не сопротивляйтесь системе'.
Именно тут повстанцы поняли: сопротивление - всё, что у них осталось.
План 'Побег' так назывался из уважения к здравому смыслу: цель была выжить и успеть натворить своего раньше, чем натворят с тобой.
Команда как раз совещалась, когда в открытый люк, словно мешок с болтами, свалился супербол - крупный, угрюмый, блестящий. Полировка у него шла по расписанию каждые шесть часов.
Рик рванул с криком 'Бегите!' - и сразу получил заряд парабластера.
Дрон прогремел механическим басом:
'Руки вверх' говорить не было смысла: руки у большинства уже дрожали сами, а металлический полицейский на человеческие позы не впечатлялся.
Пока повстанцев выводили через люк, очнувшийся Рик ползком добрался до гермодвери в соседнее помещение. Там плескалась вода - спокойная, но с характером. Он ухватился за рычаг и дёрнул.
Вода хлынула с энтузиазмом. Супербол пошёл ко дну: плавать его не учили. Конструкторы учли радиацию, пули, кислоту и даже сарказм - но не глубокую лужу: в Трубе бассейнов не водилось. Рик нырнул в образовавшийся проём и исчез из поля зрения - и камер, и отчётов.
Координатора, как 'зачинщика', депортировать было некуда - шлюзы запечатаны. Его вместе с прочими задержанными поселили в высотной башне, почти достающей до оси Трубы. В таких зданиях обычно селили существ с низким метаболизмом: холод, разрежённый воздух и близость к 'небу'.
Координатор, существо теплокровное и жалобное, страдал и бегал на месте, чтобы не превратиться в скульптуру 'Замёрзший руководитель'. Когда к нему впустили пятерых повстанцев, он даже обрадовался: подполье греет не только душу.
Он оживился, но быстро помрачнел, узнав, что колония захвачена.
Координатор фыркнул, но переключился на анализ:
- Мы хотели улететь на челноке, но потеряли Рика, - грустно добавила Элис.
Координатор же продолжал жестикулировать - так ему было теплее и казалось, будто он командует не пустотой.
Элис, как человек с академической степенью и гардеробом спектральной насыщенности, быстро разложила мысли: её косички с вплетёнными лентами шевельнулись в такт идее. Она любила задачи, где гравитация уступает самоуверенности.
Она мгновенно расписала стратегию:
Он ходил туда-сюда: от этого становилось теплее и, что важно, казалось, будто координатор думает.
Выбраться из башни оказалось просто: когда принесли еду - стратегические запасы эпохи колониального романтизма, пахнущие жжёной резиной и тоской, - повстанцы просто вышли следом за подносом.
На крыше их встретил ветер и звёзды - редкие гости под куполом Трубы. Охраны не было: полицейским трудно поверить, что кто-то добровольно полезет туда, где холоднее, чем в складском холодильнике.
Элис и Чито полезли на мачту. Координатор, как и обещал, остался внизу отвлекать охрану, издавая громкие организационные звуки, похожие на заседание комиссии.
На двадцатом метре тяжесть ослабла, на сороковом - почти исчезла. Наверху ветер стал тонким, почти музыкальным. Мир сжался до мачты, ладоней и каната.
- Держись! - крикнул Чито, когда Элис, нащупав пустоту вместо следующего витка, рванулась в сторону, которая в Трубе называется 'куда глаза глядят'.
Он успел схватить её запястье. Элис на миг зажмурилась, вдохнула редкий воздух и - заботливо, очень тихо - подумала о Рике: 'Вот бы ты сейчас...'
Но возвращаться мыслями было некогда: канат ждал, доки маячили впереди призрачной линией.
Их 'бег' по канату был не бегом, а переговором с пустотой. Одна рука. Другая. Фиксация. Пауза. Дальше. Тело свыкалось с невесомостью, ум - с однообразием. Внизу плыл город: световые каналы и прозрачные трубы тянулись вдоль оси, как струны гигантской арфы, на которой кто-то когда-то сыграл гимн техникам, а потом забыл мелодию.
Координатор тем временем продолжал свою импровизированную симфонию на высоких этажах. Он ругался на поставки, выражал обеспокоенность гражданской безопасностью, требовал подать ему журналы посещений и копии протоколов - короче, делал то, что умеет: создавал ощущение, что где-то есть порядок, а кто-то его добивается.
В это же время Трэс - существо в одном лице из трёх, как это ни странно звучит для бухгалтерии - завершил свои локальные задачки и собирался отчаливать к боссу. Связь лежала, как честная собака после долгого бега, и даже если бы работала, все сообщения поймали бы маяки. Трэс не сомневался: начальник любит отчёты, особенно те, где цифры красивые, а последствия не его проблема.
У него на родной планете так и было принято: строгая иерархия, никакого голосования, детский сад 'Послушай и подчиняйся'. Совет Галактики знал, но вмешиваться было нельзя - эволюция любит тишину и лабораторных наблюдателей на расстоянии. Так что Трэс не умел сомневаться в приказах. Впрочем, сомнения и не требовались: за это платили вкусными плюшками, а кто мы такие, чтобы от них отказываться?
План его был простой, как дверной косяк: пройти в ремонтные доки у торца Трубы, найти свой челнок, отдать приказ автоматике - открыть один шлюз. Чтобы никто ничего не заметил, всё должно было выглядеть, как очередная скучная операция техсектора. ИИ у него был на коротком поводке - это обещало чистую работу.
Он активировал терминал - челнок блестел, как мечта карьериста. Всё шло идеально.
И шаг до люка, шаг до звёзд - и вдруг бах!
Что-то ударило его так внезапно, что пространство на миг потеряло логику. Трэс рухнул, воздух дрогнул, датчики моргнули, эхо расползлось по всему доку. Тело содрогнулось - и распалось на три самостоятельные сущности. Они юркнули в разные стороны, пытаясь понять, откуда исходила опасность.
Несколько секунд в доке стояла почти священная тишина - слышно, как свет шумит в лампах.
Рик не ожидал такой реакции от своих действий.
Но Трэс уже понял источник неприятности - и атаковал.
Подпольщики добирались до доков так, будто сдавали экзамен по ориентации в пространстве: медленно, задумчиво и с периодическими провалами в панику. Дошли - а это не грузовой док, а ремонтный. Мир снова решил удивить формой.
- Как такое возможно? Мы же двигались вправо, правда? - спросила Элис, глядя на разлапистые схемы дока и теряясь в отражениях света. - С этой стороны Трубы всегда швартовались грузовые суда.
Чито в ответ долго молчал: в голове крутилась мысль про канат - как он где-то перевернулся, а затем, как мышь, неловко пополз в неверном направлении, пока не вспомнил сам факт переворачивания. - То, что справа от каната с одной стороны, с другой будет слева! - объявил он как открытие и был готов тут же посвятить ему монографию.
- Как я могла об этом забыть! - запричитала Элис, драматично заложив руку за ухо. - Для служителя науки такое непростительно!
Она уже заводилась: на такой высоте, сквозь изгибы и петли мачты, ориентация теряет берега. Правая, левая - различить сложно, особенно без карты под рукой.
Разговор прервал внезапный, сильный шум в одном из отсеков - металлический звон, смятение инструментов, явный звук драки. Это был не просто шум - это был неуклюжий концерт, где ударные поссорились с оркестром гаечных ключей.
Сущности Трэса молча и методично сжимали кольцо. Рика уже связали и изрядно помяли, но инициативу он не сдавал: вцепился в ближайший люк и - с хриплым, но гордым движением - протиснулся внутрь челнока. Трёхголовый тут же потащил его вглубь - строго в темпе рабочего распорядка.
Пока трёхголовый задумчиво устраивал пленника на борту, в челнок прокрались Чито и Элис - аккуратно, как тени, что вдруг решили свериться с расписанием у фонаря. Элис едва не вскрикнула при виде того, кого тащил Трэс, но Чито быстро и жёстко прикрыл ей рот рукой - на случай, если у корабля есть уши.
Каюты оказались рядом с входным шлюзом - к счастью, это сыграло им на руку. Они развязали Рика; тот сперва отшатнулся от объятий Элис, не сразу разобравшись, где спасение, а где ещё один повод удариться головой.
- Я... долго бродил по подземке, - выдавил он. - Там везде вода. Потом попал в доки: хотел сорвать крышку шлюза, чтобы автоматически сработала система защиты и вызвала мастеров через маяки. Прицепил якорь, потянул краном - якорь сорвался и зашиб этого... придурошного. Потом увидел открытый люк в его корабле и хотел туда прыгнуть - а на меня напали со всех сторон.
Друзья перебивали друг друга короткими фразами, торопливо сшивая рассказ в одно целое, когда судно вдруг дёрнуло: хрустко щёлкнули стыковочные замки, и челнок медленно отошёл от стены дока. Команда замерла; в воздухе повисло ощущение, что что-то пошло не по их плану.
- Как он смог отшвартоваться? Всё же заблокировано, - первым озвучил очевидное Чито.
В каюте на множестве полок стояли толстостенные стеклянные вазы с какими-то липкими и вонючими жидкостями. Рик принюхался первым: запах точно не для гурманов. Элис, как человек науки, быстро определила: в основе этих смесей - кислота.
- Нужно как-то выходить из ситуации, - задумчиво произнёс глава подполья. - Может, поговорим с трёхголовым? Он объяснит, в чём дело, и соединит с центром экстренной помощи?
- Сначала вазой по кумполу, потом разговоры, - смело заявил Рик. Но мышечная память подсказывала: плохая идея - разозлишь, будет только хуже.
- А что, если это и есть один из пиратов? - задумчиво произнесла Элис. Мысль была как ледяная крошка в кофе - холодная и неприятная.
Не успели они переварить эту идею, как в каюту влетел Трэс. Корабельные датчики засекли движение, и он решил, что пленник освободился. Увидев перепуганную троицу, Трэс даже на миг подумал, что этот человек тоже умеет растраиваться - и тогда понятно, как он вырвался из крепких верёвок.
Реакция Рика была мгновенной: он схватил первую попавшуюся вазу и метнул её в Трэса. Тот успел дёрнуть рукой и прикрыть дверь - ваза разлетелась о неё. В каюте поднялась жуткая вонь; никакая тряпка у носа не спасала.
Вместо платка Рик нащупал у себя в кармане небольшой пульт - тот самый, который машинально стянул у Трэса, когда тот его связывал. Про пульт он успел забыть, а теперь стал жать на все кнопки подряд - будто барабанщик на поле битвы.
Это был пульт-ключ: управление входным люком, внутренними дверями и капитанским мостиком - всё под одним пальцем. Знай Трэс, где ключ, он бы не закрывал дверь так беспечно. Но судьба, как правило, планами не делится.
В какой-то момент Рик нажал большую кнопку - входной шлюз с глухим рывком открылся, и мощный поток воздуха выбросил Трэса наружу. 'Разорви меня, комар!' - мелькнуло у трёхголового, пока он хватался за складки кожи в поисках пульта.
Ничего этого не ведая, Рик продолжал тыкать кнопки, пару раз успев ещё и открыть, и закрыть входной люк - пока одна не сработала, распахнув двери их каюты. К этому времени атмосфера в коридоре уже нормализовалась: перепад давления ощущался лишь легким щекотанием.
Пульт он бросил; команда вооружилась вазами с вонючей кислотой и двинулась прочёсывать коридоры в поисках трёхголового. Они не знали, что Трэс, выброшенный в вакуум, летел через необъятную пустоту космоса к медленно приближающейся к нему Трубе - далеко от челнока.
Удивление повстанцев можно было читать в глазах.
Чито обнаружил на столе знакомую вазу, от которой отходили три короткие трубки - словно напиток рассчитан на троих.
Смех стих, когда Элис вывела на мониторах маршрут корабля. Чёрная линия движения была непреклонна: оставался час до посадки на неизвестную планету, к которой тянуло и Трубу, где их вряд ли ждали с букетами.
Все челноки были однотипны: маленький реактор, пара маршевых двигателей и бортовой ИИ, повинующийся только капитану. Для посторонних - ноль реакции, как баран на новые ворота. Сервисной системы для случайных пассажиров здесь не было.
- И что будем делать? - спросил Рик, почти опустив руки.
Послышался глухой щелчок - и двери кают-компании захлопнулись. Воздух в салоне сжался, как натянутая струна.
- Что произошло? Где Рик? - вскрикнул Чито.
Элис сначала не слышала его слов: взгляд цеплялся за образ секунду назад - Рик с вазами и пультом. Картина сложилась мгновенно: он собирается сделать то, о чём она только догадывалась. Сердце ёкнуло так резко, что слова вырвались раньше мысли:
Чито тут же обнял её за плечи, заглушая дрожь: тихо, ровно, уверенно произнёс:
Рик, решив не медлить, направился к реактору. Найти его было нетрудно: по пути висели таблички 'Не открывать', 'Опасность', 'Для авторизованного персонала'. Последний люк поддавался туго - казалось, сама конструкция не желает впускать сторонних революционеров в святую святых.
Сделав последнее усилие, он попал в бокс с реактором. План Рика был прост и точен: облить кислотой сам реактор и отходящие от него электрические кабели - вывести из строя питающие цепи и спровоцировать аварийный протокол, который автоматически пошлёт сигнал бедствия. Разбить корпус механически - дурная затея: он рассчитан на чудовищные перегрузки. А вот агрессивная химия - другое дело: пробьёт изоляцию кабелей и выведет из строя электронику; дальше системы среагируют сами, и появится шанс на помощь. Возможно - ценой его жизни...
Дело вышло не просто громким - громче всех старых скандалов, что за триста лет успели пылиться в архивах галактической скуки. О нём говорили в парках Трубы, в залах Совета, на публичных площадках: как такое возможно в эпоху 'совершенных' технологий? Люди спорили, обменивались слухами, требовали объяснений.
Мировой судья раздавал приговоры главарям бандитских кланов и их сподвижникам - отправлял на исправительные планеты. Формуляр, печать, подпись - всё по регламенту. Вердикты летели из-под его руки, как горячие пирожки.
Но с Риком всё вышло иначе: папка с делом тяжело лежала на столе, факты были на месте, а молодого человека следовало не столько привлекать к ответственности, сколько, возможно, наградить - ведь благодаря ему колония осталась целой. Сердце бюрократа дрогнуло, и решение зависло между буквой и духом Кодекса.
В результате в кодексы колоний внесли целую охапку поправок: ужесточили протоколы, ввели параллельный мониторинг, добавили резервные маяки и новые процедуры для отдалённых колоний. Закон стал толще, инструкции - менее романтичными. Люди любят порядок - и списки, которыми удобно прикрывать сомнения.
Для одних Рик стал легендой - с шрамами вместо эполет; для других - проказником, бросившим вызов порядку; для третьих - всего лишь удобной историей для вечерних пересказов. И судья так и не выдал приговора 'в одну строку': подлинная справедливость живёт в нюансах и полутенях, а не в прямых параграфах.
Про Трэса сначала пополз слух, что он может жить в космосе без скафандра - легенда, от которой мороз идёт по спине и в которую хочется верить ради остроты. Потом появились версии поскромнее: кто-то видел трёхголового, прячущегося среди пришвартованных судов Трубы; кто-то - троицу странных пассажиров на дешёвом челноке, летящих к дальней планете. Жёлтая пресса любовно разбавляла рассказы подробностями: то ли маскировка, то ли новая форма жизни, то ли старый трюк выживальщика.
Правды в этих историях было немного; слухов - хоть отбавляй. Но в легендах важнее не то, как было на самом деле, а то, как будут пересказывать завтра. В этом пересказе Трэс обрёл свою тень - не того, кого легко поймать и вложить в отчёт.
А Труба продолжала жить: вдоль её артерий мерцали огни, мачты дышали, люди спорили, ругались, смеялись. И гле-то между этими разговорами возникла история о парне со шрамами и о трёхголовом, который, возможно, где-то рядом, а возможно - вовсе и нет. Удобная история: для тех, кто не любит правила, всегда найдётся угол, где можно спрятаться и посплетничать.