Рома бежал по серой ленте горизонтального лифта, перепрыгивая через несколько сегментов. Со школы все знают, что это чревато травмами. Но в школе не рассказывали, что бывает, если опаздываешь на зачёт к мистеру Даркину.
Роман был типичным студентом конца 22-начала 23 веков: неизменно высокий (чему способствовало проживание на небольших, по сравнению с планетой Земля, небесных телах), с подтянутой фигурой. Черты лица приятные: высокий светлый лоб, мягкие коротко подстриженные белокурые волосы с несколько удлинённой чёлкой. Большие серые глаза, прямой нос, крупные, плотно сжатые губы, довершали портрет.
Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Местность, по которой он столь стремительно мчался, была его любимым участком по дороге во второй университетский корпус. Сколько хватало глаз, тянулся великолепный сосновый парк. Когда Роман бывал здесь, он жалел, что не попробовал в своё время посвятить себя живописи. Красота природного ландшафта всегда пробуждала в душе юноши особое, тёплое, радостное и, одновременно, грустное чувство. Но сейчас было не до красоты. Главное сегодня - получить подпись в документе.
Лифт представлял собой непрерывно движущуюся гибкую, но плотную ленту мета-пластика, соединённую узкими поперечными секциями и помещённую в мета-стеклянную полую трубу с продольными окнами для вентиляции. Перила двигались параллельно ленте. Сама труба покоилась на уровне двадцатиэтажного дома на высоких прозрачных столбах-ложементах. Эта лента протяженностью несколько десятков километров в длину опутывала разветвлённой сетью единственный город планеты Протей-4790 - Архивариус.
Здесь коротал свою пенсию известный всей Галактической Конфедерации профессор ДжошуаФицжеральд. Он был настолько известен, что его планету мало кто знал по номеру. В просторечии её именовали "Протеем Фиджи", или "профессорской планетой".
Сэр Джошуапожелал потратить свою пенсионную жизнь на продолжение преподавания, и получил планету с университетом инженерных отраслей, который он благополучно возглавил. Вступительные экзамены в этот университет были серьёзными. Годы увлекательной учёбы пролетели, как водится, незаметно. И вот, теперь он - студент выпускного курса - бежит сломя голову на зачёт, понимая, что уже опоздал. О нраве сэра Даркина ходили легенды. Опоздавшие на экзамен просто не допускались им в аудиторию. Студента отчисляли, несмотря на просьбы и мольбы его родных и близких. Если профессор не допустит его к сдаче зачёта, надежда получить высокий балл так и останется надеждой, а в дипломе будет стоять не очень высокая цифра по "текущим" годовым баллам.
Однако надежда умирает, как известно, последней, и Рома почитал за лучшее сломать ногу в лифте, чем отказаться от попытки исправить ситуацию. Тем более, сломанная нога была, пожалуй, лучшим исходом, чем опоздание, предоставляя шанс на пересдачу.
На студенческой планете во время занятий улицы пустовали, а скорость лифта была несколько снижена, по сравнению с "часом пик". Потому Рома несся как сумасшедший, не встречая препятствий на своём пути. Миновав Проспект Инженеров, он направлялся к предпоследней на его маршруте улице, когда до его слуха донёсся женский крик.
Он инстинктивно остановился и, прислушался. Но кроме оглушившего сердцебиения, ничего не услыхал, и приготовился бежать дальше.
Однако, вскоре крик повторился, а затем послышался жалобный плач. Рома замер. Похоже, что плакали внизу - в парке. Сквозь крону ничего нельзя было разобрать. Надо спускаться вниз. До ближайшего спускового терминала необходимо было пробежать ещё метров пятьсот, спуститься в парк и затем вернуться к нужному месту.
Недолго думая, он стремительно рванул к терминалу, который уходил вниз двумя путями: прямой крутой лестницей сбоку и плавно спускающейся серпантином лифто-ленте. Рома решил свернуть на лестницу, но тут крик повторился, и теперь его можно было разобрать. Кто-то молил о помощи. Отвлекшись на зов, и не успев совладать с инерцией бега, он проскочил лестничный поворот, влетел в отдел серпантинной ленты и кубарем скатился вниз.
Падал он недолго, но больно. Даже пружинящая лента не спасла от ссадин и синяков.
Совсем недалеко, за ближайшими деревьями шумели. Вначале послышалась возня, потом глухое прерывистое мычание, которое внезапно превратилось в визг, сменившийся новым мычанием: "Поммм.... Помо.. ги... те... мммм...".
Возня возобновилась. Роман стремительно рванул к стене из кустарников. Можно было беспрепятственно обойти их, сделав крюк всего в десяток метров, но юноша не желал медлить ни мгновения. Расцарапав руки, лицо и одежду, он протиснулся сквозь кусты.
На небольшой поляне, окружённой зеленью, здоровенный парень пытался связать руки белокурой девушке, зажимая ей рот. Получалось это плохо, потому что девушка вырывалась и пыталась ударить его ногой. В какое-то мгновение ей удалось задуманное. Испустив стон боли, насильник размахнулся и с ругательством обрушил кулак на голову девушки. Она обмякла и повалилась на землю, увлекая своего мучителя вниз.
И тут обидчик увидел Романа, но было поздно. Студент толкнул громилу ногой в грудь, повалив его на землю. Сила удара была так велика, что Роман и сам упал, но тут же вскочил и носком ботинка ударил здоровяка в живот. Тот согнулся пополам и зарычал как зверь.
Рома понимал, что он либо выйдет из этой драки победителем, либо умрёт. Девушка всё так же неподвижно лежала, и нужно было как можно скорее оказать ей первую помощь.
Но времени на это не было, потому что негодяй резко поднялся, выпрямившись во весь рост, и с лазерным ножом в руке.
Неподвижность лежащей у их ног девушки всё больше пугала Рому. Громила сделал выпад, и Рома ощутил жжение в бедре. По руке потекло что-то тёплое. От неожиданности и нахлынувшей боли он упал на одно колено. В этот момент негодяй оказался рядом и занёс кулак над ним. Но Рома оказался стремительней и, схватившись со стоном за рукоятку ножа, резким движением выдернул его, и бросил в обидчика. Лезвие угодило в плечо противнику, и пока здоровяк не опомнился, Рома подскочил, и боднул его в живот, снова сбив с ног. Громила упал, вскрикнул и затих.Его голова и плечо были в крови. Однако он дышал, и Рома вздохнул с облегчением. Быть убийцей, даже защищаясь и защищая, ему не хотелось.
Девушка! Оказавшись рядом, он убедился, что и она жива. Потеря сознания, возможно, с сотрясением мозга. Но главное - она жива! Он коснулся окровавленной правой рукой передатчика и дважды набрал комбинации из трёх цифр.
Ещё в школе им рассказывали, что в случае необходимости вызова экстренных служб, достаточно набрать несложную последовательность из трёх цифр. На сигнал о помощи, переданный с координатами источника, в зависимости от последней цифры в течение нескольких минут прилетит скорая помощь, пожарная команда или СОП - Служба Охраны Правопорядка.
Внезапно на него накатила тошнота и слабость. Только сейчас он обратил внимание на багровую лужицу у своей ноги - кровь убывала с потрясающей скоростью. Это его почему-то удивило. "Надо же, - подумал он, - вот так денёк у меня нарисовался..."На этом поток мыслей прервался, и его поглотила тьма.
2.
Первое, что он почувствовал, была тупая боль во всём теле. А первое, что увидел - стерильную белоснежную скатерть. Некоторое время ушло на то, чтобы понять, что это потолок. Больничный потолок. Второе, что он увидел - был пожилой мужчина на диване, стоявшем напротив его кровати. Он склонился над книгой. Очевидно, чтение поглотило его целиком, потому что он не сразу заметил, что пациент приподнялся на локтях и с недоумением смотрит на него.
Что ОН здесь делает?! Он - это Джошуа Фицжеральд, профессор и Пенсионер этой планеты!
Следователя, офицера СОП - кого угодно он ожидал увидеть после прихода в сознание, но чтобы Пенсионер планеты, мировое светило науки, обладатель множества премий, ректор университета, вот так просто сидел в больничной палате и ожидал, пока очнется его опоздавший на зачёт студент...
Не придя к окончательному выводу, он решил, что вскоре получит ответы на все вопросы и недоумения.
Между тем, почетный посетитель, заметив явные и недвусмысленные перемены в состоянии пациента, неспешно повернулся к Роме.
- А, проснулся. - Сказано это было рассеянным равнодушным тоном человека, ум которого ещё пребывал в далёких краях только что прочитанного. - Как ты себя чувствуешь?
Профессор разительно отличался от большинства Пенсионеров, чьи портреты видел Рома. Он не прошёл Пенсионное Омоложение, как они, и, пожалуй, был самым пожилым человеком на планете не только по факту, но и по внешним данным. Рома читал, что сэр Джошуа всегда хотел выглядеть маститым профессором с седой бородкой и морщинистым лбом, как у его любимого физика 20 века - Альберта Эйнштейна. В отличие от остальных Пенсионеров, профессор считал омоложение нелепым. Если ты стар, к чему это скрывать, тем более, что твой возраст все знают? Тем более, любой школьник знает, что замена или обновление внутренних органов делает невозможным Сон, а значит, сокращает длительность жизни до привычных в 21 веке лет, лишая возможности дожить до Пенсии. После же Сна тело, не выдерживая омоложения внутренних органов, погибает. Над этим направлением до сих пор безрезультатно бьются биоинженеры.
Никто не будет тратить планету на старичка, которому осталось, быть может, несколько лет жизни. Да и закон не позволит продлевать паспортный аттестат без Омоложения. Кто же будет обеспечивать достойную Пенсию члену общества, если все будут сходить с дистанции раньше срока? Не хочешь омолаживаться на пенсии - твоё дело. Омоложение в трудоспособном возрасте, всё равно продлит твою жизнь до 120 лет или почти до этого возраста.
Но профессора устраивал и свой возраст, и старческая внешность. Его высохшее тело было облачено в старомодный дорогой костюм, ноги обуты в сандалии. Умные, хотя и не лишённые тщеславного блеска, глаза внимательно глядели перед собой через стёкла архаичного пенсне. Коррекцию зрения профессор почему-то тоже не признавал, видимо, понимая, насколько нелепыми будут смотреться очки при стопроцентном зрении. Несколько клочков волос не скрывали лысины. Одним словом, он производил впечатление то ли чудака, то ли аскета, живущего философскими аксиомами.
Теперь в голосе Пенсионера появилась теплота и участливость, что, видимо, означало окончательный переход от высоких материй к прозе жизни. А проза, надо сказать, оказалась не такой уж и прозаичной. Не каждый день такое случается...
Рома хотел что-то ответить, но мысли, словно переваренная вермишель, слиплись и спутались, а ротуподобилсяпустыне на его родной планете Титанис 579 046. Облизнув ссадины, оказавшиеся его губами, он почти прошептал - прохрипел:
- Про.... Простите, сэр. Хорошо, сэр. Что произошло? Девушка! Что с ней?
- Она жива. Жива, - профессор словно смаковал это слово, - благодаря тебе.
Его голос стал ещё теплее. Роман улыбнулся.
- Слава Богу! Сэр!
Профессор улыбнулся и одобрительно кивнул.
- Сэр! - Роман неожиданно вспомнил о профессоре Даркине. Он не простит отсутствие на зачёте, даже по такому поводу! - Сэр, у меня сегодня зачёт. Ещё не поздно?
- Сегодня? - профессор усмехнулся. - Молодой человек, зачёт у мистера Даркина был вчера, но...
- Что!?
- Но, - светило науки поднял указательный палец к губам, призывая не перебивать его, - Вы успешно его сдали, о чём я лично попросил профессора. Правда, чего скрывать, - Пенсионер вздохнул с хитрыми огоньками в глазах, - пришлось долго упрашивать. Мне повезло, что мистер Даркин начал преподавать уже после защиты моего диплома. Случись мне постигать знания у сего достопочтенного рыцаря науки, до диплома бы вовсе не добрался.
- Сдал.... Вчера... - то ли просто повторяя заветное слово, то ли спрашивая, прохрипел Рома и вдруг понял, что очень устал. В изнеможении он опустился на подушку, не отрывая глаз от посетителя.
- Вас удивляет новость, что сегодня не "сегодня", или что мистер Даркин снизошёл и выставил Вам оценку за зачёт по текущим баллам? - Профессор иронично улыбнулся.
- Обе.
- А какая из них больше? - гость явно получал удовольствие, заранее зная ответ.
- Сэр.... Вторая, сэр. Профессор Даркин... сэр. - не подвёл его ожиданий Рома.
- Знаешь, мой юный друг, я повидал много чудес, но ни разу не видел, чтобы мистер Даркин нарушил свои принципы. Скорее эта планета сойдёт с орбиты. Не так ли? - Он уже откровенно смеялся, но по-доброму. Рома засмеялся тоже, правда, каждое движение тела отдавало болью.
- Сэр...
- Погоди, дай-ка я угадаю. Тебя мучают три вопроса: почему я здесь, что случилось с громилой, и, наконец, как себя чувствует и где находится его жертва.
- Да, сэр.
- Ну что ж, на первый и последний вопросы я отвечу разом. Он дотронулся до передатчика, и негромко сказал в него: "Зайди-ка".
Дверь открылась. Порог переступила спасённая им девушка.... Её шея целиком была обмотана аккуратным эластичным бинтом телесного цвета. Только теперь, Рома смог как следует её рассмотреть. А смотреть было на что! Стройная миниатюрная фигурка, облачённая в модный костюм-платье! Светлые волосы, падающие вьющимися прядями на плечи и обрамляющие высокий умный лоб! Раскосые зелёные глаза, по нынешней молодёжной моде (уже пятой на памяти профессора), не были накрашены, а сверкали природным великолепием. Картину довершали маленький аккуратный носик и крупные нежные губы!
Восхищение, ясно читавшееся в глазах юноши, естественно, не утаилось от светила науки. Он улыбнулся, продемонстрировав морщинки в углах глаз.
- Познакомься, это Клео, то есть, Клеопатра, - поправился профессор, - моя правнучка. Она учится в Музыкальной Академии на Лебеди-0034. Её переводные экзамены закончились несколько дней назад. Вот и решила навестить старика.
3.
Если запрокинуть голову и долго смотреть в родниковое небо, увидишь своё детство. Такое же далёкое и чистое. Если прислушаться - услышишь, как шепчут сосны. Что они шепчут, не понять, но, наверняка, тоже что-то очень хорошее и родное. Знать бы, что.
Здорово вот так запросто лежать, голова к голове, и глядеть в это самое небо, слушать секреты леса, пить большими глотками из его кубка. Да и кто может сказать: сон ли это, или, быть может, родник над головой окажется всего лишь слоем атмосферы, шёпот деревьев - происками ветра, а лес - обыкновенным парком.
Кого не посещали первые сильные чувства? Кто не изнывал днями в попытке разгадать смысл и значение мелькнувшей улыбки, изогнувшейся брови или сладостно-томительного молчания? Кто не проводил ночи в бесплодном чаянии отгадать, какой ответ будет получен на самый сокровенный, и до неприличия банальный вопрос? Тот не поймёт юного студента, ковыляющего с травматической палочкой по парку небольшой планетки, затерявшейся в глубинах Галактического Содружества, на которой коротает свои дни сухонький старичок с чудными замашками....
Клеопатра оказалась прекрасным собеседником, терпеливым слушателем, так же любила поэзию, интересовалась нравами прежних веков. Роман наконец-то нашёл родственную душу, коей поведал свои чаяния и юношеские надежды.
Профессор договорился, и студенту-герою, в качестве награды за "проявленный героизм", а также по причине формального реабилитационного посттравматического периода, выставили текущие отметки по всем предметам, за исключением специальности, которую он знал превосходно и никто не сомневался, что результаты экзамена будут отличными.
Следствие выяснило, что напавшим на девушку оказался бывший студент профессора. За плохую учёбу и скандальное поведение, ректор выгнал его с такой характеристикой, которая закрыла парню вход во все высшие учебные заведения Содружества. В результате, бывшему студенту пришлось привыкать к тяжёлому труду, чего он боялся больше всего. Семь лет он скитался с планеты на планету, везде изгоняемый местными правоохранительными службами, и случайно узнал о прибытии родственницы к ненавистному профессору.
Через несколько недель злоумышленник прибыл на Протей-4790, опередив девушку на несколько дней, затем напал на неё в парке. Выяснилось, что негодяй вовсе не собирался ограничиться насилием, а замышлял убийство. Медицинский персонал нашёл патологию в его психическом состоянии. Его признали опасным для общества, виновным в нарушении нескольких базовых законодательных и этических норм, и конвоировали на одну из рудодобывающих планет.
О студенте-герое наперебой трубили рейтинговые новостные агентства, дети в школах писали сочинения и слагали стихи. Это был его звёздный час.
Но Роман замечал только её - Клеопатру, и ни о чём другом не мог и помышлять. Две недели тянулся этот сладостный кошмар. Они много бродили по Архивариусу, говорили о музыке, поэзии, смысле жизни, родителях и будущих профессиях. Рома изнывал от смутного беспокойства и понимал, что скоро всё разрешится. Так и случилось.
Близился день их неминуемой разлуки: погостив у легендарного прадедушки, гостья отправлялась в двухмесячный вояж к дедушке, и Романа пригласили на торжественный ужин. Профессор намекнул, что гостя ожидает "памятный подарок", о чём "герой" сразу же забыл. Для него единственным желанным подарком стало бы ответное чувство юной девушки с прекрасным, как музыка, и древним, как их праматерь Земля, именем - Клеопатра. Девушки, без которой он уже не представлял своё будущее.
4.
Лёгкая, как южный ветер, расцвела мелодия в благоухании ночного сада. Это звонок возвестил именитым участникам званого ужина о прибытии юного гостя. Створки, инкрустированные изразцами поздней Маршельской эпохи знаменитейшего археологического заповедника на Критиуме 3470, распахнулись, и учтивый дворецкий торжественно ввёл его в зал.
Сказать, что юноша был растерян, значит не сказать ровным счётом ничего. Его оглушила торжественность и помпезность обстановки, редчайшие археологические диковинки (а уж он-то знал в них толк, так как история занимала его с детских лет), дорогие наряды гостей. Смутило и то, что большинство приглашенных были его преподавателями. Окружающая обстановка все больше и больше давала понять, что он оказался в чужой тарелке.Сбежать бы отсюда, но это было бы расценено, как неуважение, или того хуже - трусость. Да и как бежать, если судьба дарит ему едва ли не последний вечер с Клео? Как знать, может, и последний...
Прогуливаясь по огромному банкетному залу, он вежливо улыбался тепло приветствовавшим его гостям, не зная, куда деть себя от смущения, и искал глазами ЕЁ! Впрочем, вечер только начинался, и гости всё прибывали. Негоже студенту, из снисходительности приглашённому на столь высокое мероприятие, для которого само приглашение могло равняться выигрышу в лотерее, являться на званый ужин позже всех. Нет, Рома прекрасно осознавал этот деликатный нюанс. Клеопатра же, не желая смутить друга и высоко оценивая его знания и такт, не рискнула касаться подобных щепетильных тем во вчерашней беседе с ним.
- Вот ты где. - Лёгкая профессорская рука легла ему на плечо. - Хочу тебе кое-что показать. Пройдём в мой кабинет. Надеюсь, ты не против?
Вопрос был риторическим, и вместо ответа Рома просто последовал за ректором.
Пройдя мимо нарядных гостей, они вошли в прохладную комнату с высоким потолком и стойким запахом старины. Кабинет знаменитого профессора делился на две зоны - зону порядка и чистоты, и зону доведённого до крайности бардака.
Часть комнаты, где всё сверкало и наводило на мысли о заботливой женской руке, располагалась у дальней стены. Там стоял красивый массивный стол из чёрного мрамора, декорированный в стиле земного западноевропейского барокко, кожаное кресло-вертушка и шкаф из какого-то молочно-белого гладкого материала с овальными прожилками. Огромный стол был пуст, за исключением компьютерной панели устаревшей модели. Профессор, видимо, отдавал предпочтение старине во всём. За креслом мерцала мягким синим цветом голографическая карта Галактического Содружества, причём, это была почти не употребляемая в этой космической местности карта с расположением объектов, характерным для наблюдателя с Земли.
Планета Земля официально произносилась и писалась без цифры. Кроме того, другие планеты запрещалось называть этим именем. Венер, марсов, уранов, юпитеров могло быть сколько угодно, но Праматерь оставалась для человечества единственной планетой Земля.
Противоположная часть комнаты, представляла собой яркий контраст с предыдущей идиллией. Ворох полуистлевших пергаментов, груды камней, исписанных всевозможными иероглифами и рисунками, черепки китайских старинных ваз, потемневшие скелеты животных и ещё Бог весь что! Всё это чередовалось со шкафами, забитыми до отказа бумажными книгами двухвековой давности, стоявшими на подозрительно прогибающихся полках. Везде царили паутина и грязь. С потолка свисали древние мореходные снасти. Довершал картину едва различимый под слоем пыли портрет ухмыляющегося Эйнштейна.
- Впечатляет разница во вкусах? А как тебе стол? Это всё Клео. Но к самому дорогому - коллекциям, которые я собирал десятилетиями, я не подпущу никого, даже её.
Юноша улыбнулся про себя, представив, какие баталии разыгрывались у этого стола совсем недавно, и какой силы осаду выдержал мистер ДжошуаФицжеральд. Да и осадное орудие, честно сказать, было не из мелких - характер у девушки был явно прадедушкин...
Профессор жестом пригласил юношу, смущённого самим фактом попадания в царство научного светила. Обернувшись, он увидел за дверью небольшой аккуратный столик и два чёрных кожаных кресла.
Оба сели. Рома молчал, делая вид, что внимательно изучает свои руки. Наконец ректорзадумчиво нарушил тишину.
- Ты был когда-нибудь на Земле?
- Да, - тихо сказал Рома, - однажды удалось попасть на экскурсию. Перед трудовым стартом хочу слетать ещё.
- Зачем?Разве тебе одного раза не достаточно? Только не начинай про то, что это наши корни, наш дом, наша Родина, что там сохранилась интересная для науки архаичная социальная модель... Это всё правда, но тебя, я уверен в этом, влечёт туда что-то другое.
Роман молчал. Да, этот дедушка знает толк в людях.
- Мне трудно выразить это словами.
- А ты попытайся. Время у нас есть. Гости подождут. Ну же, смелее. Я же не мистер Даркин, а ты не на зачёте.
- Возможность....
- Что? - переспросил профессор.
- Возможность, сэр. Земля - уникальная планета. Мы нашли и Терраформировали множество планет в нашей Галактике, создали Пенсионную реформу, построили субъективные миры. Сегодня у каждого Пенсионера, на его планете, собственные законы, понятия красоты и справедливости. Главное, чтобы они не нарушали Единый Законодательный Реестр. Остальное никого не волнует. Казалось бы, всё хорошо, но..., - Рома смутился свой дерзости, и замолчал.
- Но что? - с горящим взглядом потребовал ответа хозяин планеты.
- Но в нас пропало желание создать мир, в котором всем было бы одинаково хорошо. Мир, в котором хватило бы места всем. Мир, где красота и правда, равно, как уродство и ложь, более или менее, одинаково занимали умы землян. Это возможность создать мир, где добро было бы для всех добром, а беззаконие для всех беззаконием.
- Но ведь этот мир был несправедлив. Я даже не говорю о Пенсии. Земляне до сих пор живут по старинке и не желают перемен. Я говорю о том, парень, что то, что произошло две недели назад и заставило тебя пролить собственную кровь, на Земле происходило не редко.
- А что сейчас? Каждый из нас 60 лет работает не покладая рук на других Пенсионеров на очередной планете. И для чего? Только для того, чтобы в результате плюнуть на эту планету, которую столько лет возделывал, и перебраться через десяток лет в свой собственный мирок, где такие же будущие Пенсионеры будут горбатиться на тебя? Простите, сэр... Я не хотел сказать, что...
- Ничего, продолжай. У нас же честный разговор.Мне не интересна вежливая лесть.
Мне важно услышать от молодого поколения, что оно ищет, к чему стремится, чем дышит.
- Думаете постоянные жители Вашей планеты точно так же не отрабатывают свои трудогоды лишь для того, чтобы плюнув на всех, и на Вас в том числе, и пожелав сгореть этой надоевшей им до мозолей ненавистной планете, быстрее перебраться в свой эгоистичный персональный рай, где, отгородившись от всего мира, окончить свои дни? До всего остального мира им дела нет. Вот, чем мы отличаемся от землян. Их планета была общим домом для всех.
- А ты думаешь землян не посещало подобное желание: плюнуть на всё и скоротать свои куда меньшие годы в какой-нибудь дыре? Вспомни, мир Земли неоднократно возводил в культ молодость, оставляя стариков на обочине жизни.
- Я не спорю, но с приходом Пенсии в Галактическое Содружество разве не превратился один культ в другой?
- И что Вы предлагаете, молодой человек? - с серьёзным лицом, без тени сарказма спросил почтенный Пенсионер.
- Бесполезно что-то предлагать, когда ты всего лишь юнец, на пороге 60-ти лет труда. Да и что тут можно предложить...
- У меня есть что предложить Вам, юноша.
- Экскурсию на Землю?
- Обижаете. Такую мелочь Вы и сами могли бы себе позволить. Я предлагаю Вам планету.
- Планету? В каком смысле? У меня ведь в любом случае будет своя планета на Пенсии.
- Верно, но я предлагаю планету прямо сейчас.
- Сейчас? Как это возможно, сэр? Не хочу показаться невежливым, сэр, но я не считаю себя лучше других. Пусть всё идёт своим чередом.
- Вы меня не поняли, молодой человек. Не горячитесь. Я предлагаю пенсионную планету к Вашей пенсии...
- Но тогда я не понимаю...
- Охотно поясню, если Вы не будете меня перебивать.
- Простите, сэр. Я забылся, сэр. И про Пенсионеров я тоже...
- Юноша, успокойтесь. Ваши рассуждения, разумеется, горячи по молодости, но доля истины в них есть. Итак, - он потёр руки, - на чём мы остановились? Ах да.
Он откашлялся и продолжил, с той же непринуждённостью перейдя с "Вы" на "ты".
- Как и все, ты должен отработать свои шесть десятков на планете по своему выбору, и, как и все мы, получить планету, освободившуюся от прежнего, испустившего дух пенсионного владельца. Затем ты создашь Правила для, законы для её будущего населения, задашь климатические параметры, потеряешь 12-18, считай 20 лет собственной жизни, провалявшись лет 60 в Сонной Капсуле, пока твой персональный эгоистичный рай будет готов лично для тебя - новоиспечённого Пенсионера. Я же предлагаю тебе самому кое-что подправить в этом сюжете. Я имею связи в Конгрессе Содружества. Там слышали о твоём подвиге и одобрили моё настоятельное ходатайство о присвоении тебе красивой ухоженной молодой планеты - Кронос-3001. Владеть ею ты, разумеется, сможешь только через 60 Трудовых лет. Таков закон, и никто не может его игнорировать. Твоё преимущество в том, что уже сейчас ты можешь задать параметры климата, социальные директивы, этические нормы, прописать местные законы и традиции. Тебе не придётся торчать в той кабине почти сотню лет, теряя во сне двадцать лет собственной Пенсии. Пока ты будешь отрабатывать положенные по закону 60 лет, эта планета будет обустраиваться, и к Пенсии она уже будет готова к твоему прибытию. Что скажешь?
Рома молчал, поражённый столь щедрым подарком.
- Скажи же что-нибудь. Нравится подарок? Дарю тебе целых 20 лет жизни, чтобы ты успел создать свой справедливый земной рай.
- Поразительно! Сэр, я необычайно благодарен за.... С-с-сэр, это т... так-кая в-возможность! - Заикаясь, Рома вскочил с кресла и принялся совершать смешные движения руками.
- Присядьте, молодой человек. Вот так, прошу Вас. Это сущие пустяки, по сравнению с тем, что ты сделал для меня и моей семьи, дляКлео. Но эти пустяки дадут возможность уже сегодня начать осуществление своей мечты. Уф, - закряхтел Пенсионер, - ненавижу банальную заезженную патетику. К старости я стал сентиментален.
- Я не знаю, что сказать, сэр Джошуа....
- Просто скажи "спасибо". Что стоит какой-то планетоид по сравнению с жизнью моей дорогой правнучки? Ты говорил о возможности. Вот тебе возможность - устрой на ней свой справедливый рай, где каждый, в том числе и Пенсионер, будет думать одругих, а не только о себе.
- Спасибо! Спасибо, мистер Джошуа!
- Пустяки, - отмахнулся профессор, - признайся, когда шёл сюда, меньше всего думал о моём подарке. Можешь не отвечать. Я прекрасно знаю, о чём, вернее о ком ты думал.
Роман опустил глаза.
- Тебе нравится моя правнучка. Да, Клео красавица. Вся в мою жену, только ещё красивей.
- С-сэр, не в крас-соте...
- Знаю-знаю. Не в красоте, вернее, не только в ней. Но и красота ведь приятный бонус, не так ли?
Рома рассеяно улыбнулся, совсем позабыв о подарке.
- А ведь я пригласил тебя на только ради подарка. Я должен исполнить ещё одну миссию.
Взгляд Романа обрёл осмысленность и впился в профессора. Он смутно осознавал, что что-то тут не так.
- Проза жизни в том, парень, что одну мечты ты сегодня исполнил, а другую потерял.
- Что вы имеете в виду, сэр?
- У тебя может быть ещё только одна мечта, не так ли? Ну что ж... Миссия, которую я должен исполнить, заключается в необходимости сказать тебе, чтоКлео покинула Протей сегодня утром.
Воцарилась тишина. Наконец, Рома вскочил.
- Покинула?! Но зачем? Это ведь шутка? - почти шептал поражённый гость.
- Нет, мой мальчик, это не шутка, а решение Клео.
- Что?! Постойте...А как же званый ужин в её честь?! Что Вы скажете гостям?
- Ты же знаешь, что я чудаковатый старик? Это вполне в моём духе. И потом, ужин планировался ещё неделю назад, а решение покинуть Протей Клеопатра приняла вчера поздно вечером.
- Ничего не... Но что всё это значит? Почему она так поступила?
- Возможно, это всё прояснит. - Он протянул листок бумаги, на котором рукой Клео было аккуратно выведено: "Для Ромы". - Ещё она просила, чтобы ты прочёл это при мне, дабы не наделатьсгоряча ошибок.
Роман схватил записку, долго мял её в руках, не решаясь узнать правду. Наконец, он принял решение и медленно развернул листок, с опаской вглядываясь в появляющиеся слова.
Профессор деликатно поднялся и, подойдя к своей драгоценной свалке, принялся с неожиданным интересом что-то в ней изучать.
Красивый почерк Клеопатры дал ответы на все вопросы:
"Дорогой, Рома!
Прости, что не хватило решимостилично сказать то, что ты прочтёшь в этом письме. Трудно было не увидеть нежностьв твоих больших и смелых глазах. Но ещё труднее не спрыгнуть с поезда своей собственной жизни. Ты не спрашивал, а я не решалась рассказать тебе о том, что я помолвлена с другим.
Поначалу я не догадывалась. А сейчас я боюсь разговора с тобой. Боюсь себя, своих необдуманных поступков. Боюсь своих чувств. Ты ведь знаешь, что чувства временны и обманчивы. Только любовь вечна, но она не в прогулках под естественными спутниками наших планет рождается. Ты прекрасный, достойный человек, но и мой избранник достойный юноша, и он не виноват в том, что на далёкой профессорской планете меня спас Рома.
Понимаешь, любовь не рождается там, где нет верности и ответственности.
Теперь ты понимаешь, как важно было для меня, для моей совести и моей веры в человека улететь как можно скорее с Протея? Ты уничтожил бы меня, если бы уговорил остаться с тобой. Вернее, я сама уничтожила бы себя. Мы не простили бы это себе?
Мой отъезд принесёт нам обоим не только боль, но и надежду на честное будущее. Ты спас меня от чудовища с потными руками и перекошенным от ненависти ртом. Я спасла нас, от нас же самих.Боль утраты - ничто, по сравнению с разочарованием и предательством.
Моя совесть чиста и перед тобой и перед своим избранником.