Барт Влад : другие произведения.

Наузубиллах. Слово и меч

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Тимур смотрел с высоты трона на собравшихся в зале генералов и придворных. Красавицы с нетерпением искали в повелителе хоть малейший намек на интерес к ним. Генералы ожидали приказа, их войска были готовы к новому походу. Мудрецы, толкаясь, и перебивая друг друга, славили мудрость султана. А Тимуру было скучно. Автор в курсе всех дат: когда кто умер, когда кто с кем встречался, а кем нет. А то что события и даты в рассказе попутаны и искажены - это чистой воды авторский произвол.
  Тимур смотрел с высоты трона на собравшихся в зале генералов и придворных.
  Сто прекраснейших девушек танцевали перед ним, поражая присутствующих своим искусством и красотой. В этом зале были собраны самые обворожительные красавицы из Индии, Персии, Аравии, Китая и даже далекого Франкистана.
  Сто самых умелых и храбрых воинов окружали султана. Своими мечами они покорили для него половину мира.
  Сто опытнейших генералов, ожидали знака повелителя, чтобы отправиться в новый поход.
  Сто мудрецов, известных во всем мире своей ученостью, стояли перед троном хана, готовые в любой момент дать ему совет или развлечь ученой беседой.
  В углу палаты, но так чтобы повелитель мог видеть, стояла золотая клетка с плененным султаном османов. Тот, который еще недавно наводил ужас на Европу и Ближний Восток, сидел на троне и роскошной одежде. Но трон стоял в тесной клетке, в которой был заперт плененный владыка, подобно редкому и опасному зверю. Над клеткой, как в зоопарке, красовалась надпись со всеми титулами и прозвищами пленного на трех языках: арабском, персидском и тюркском.
  Оливера, любимая жена османского султана, известная своей несравненной красотой, сидела на ступенях трона, так, чтобы Тимур мог ею любоваться, но и так, чтобы ее видел несчастный муж-султан.
  Баязид, последний последний из владык, способных бросить вызов Хромому Тигру, с тоской смотрел на любимую жену на ступенях трона победителя. Проклятый туркмен пока не повлек Оливеру на ложе. Но в любой момент мог из прихоти приказать привести ее в свою спальню. Ожидание этого было самой страшной пыткой для поверженного владыки Блистательной Порты.
  В Мавераннахре и во всем населенном мире сегодня не было среди земных государей равных правителю Турана. Среди генералов ни один не мог сравниться с эмиром в храбрости или полководческом таланте. Красавицы с нетерпением искали в повелителе хоть малейший намек на интерес к ним. Мудрецы, толкаясь, и перебивая друг друга, славили мудрость султана.
  А Тимуру было скучно.
  Позади толпы придворных послышалось чье-то приглушенное возмущенное бормотание. Собственно, это был едва различимый шепот, в котором явственно угадывались проклятия. Что послужило причиной возмутительного нарушения этикета, гадать было не надо. Несомненно, Насреддин опять потоптался по чьим-то мозолям жадности и глупости.
  Скучающий Тимур решил немного развлечься.
  - Епенди, подойди ко мне.
  При негромких словах повелителя толпа придворных расступилась в стороны, как воды Тростникового моря по слову пророка Мусы, а по залу пронесся вздох облегчения. Каждый из присутствующих успел в это мгновение подумать: слава богу, не я. Внимание великого эмира почетно! Но еще оно и опасно! Мало ли что может вызвать гнев или просто неудовольствие Хромого Тигра. А может в этот раз хитрец Насреддин вызовет немилость повелителя, и его голова, наконец, украсит одни из ворот Самарканда? Избавив от подобной участи кого-то из достойных людей.
  - Я здесь, блистательный Аш-Шамс.
  - Аш-Шамс. Надо же. Ты ли это, Епенди? Оставь свои старания для знатоков арабского, способных их оценить.
  - Как скажешь, эмир!
  - Прочитай, что написано над пленником.
  - Там написано то, что было правдой до тех пор, пока несчастный не встретился с Счастливым!
  - Льстецов у меня много и без тебя, Епенди.
  - Но меньше, чем было у Баязида. Поэтому у него титул из пяти строк, а у тебя, Зять Ханов, из пяти слов.
  - Тимур Гурган Сахибкиран, султан Турана. Действительно пять слов. Как думаешь, не маловато?
  - Тем, кому было мало, уже добавили подходящие титулы... Персы назвали тебя Хромым Тигром, а ордынцы - Железным Хромцом.
  - А ты бы как меня назвал бы?
  - Слава Аллаху, который дал мне прожить этот день, я стою перед твоим троном, повелитель, а не перед твоим войском, как персы или ордынцы.
  - День еще не окончился, а ты уже славишь Аллаха, что благополучно его прожил?
  - Как ты прав, эмир! Я и забыл, что находиться перед твоим троном не менее опасно, чем оказаться на пути твоего войска! Но я верю в милость Аллаха, и в то, что и сегодня вернусь домой целым и невредимым.
  - Не испытывай мое терпение, Епенди! Я позвал тебя вот по какому поводу. В прошлые времена каждый арабский халиф имел свое прозвище. Визирь, напомни мне то, что говорил утром.
  - Халифы прежних лет носили следующие титулы, - склонился в поклоне визирь, - Муваффакбиллах - Благоприятствуемый богом. Мутасимбиллах - Защищаемый богом, Мутаваккулбиллах - Уповающий на бога, Муайидбиллах - Поддерживаемый богом.
  - Видишь, Епенди, у халифов титулы, полные благочестия. А что у меня? Тимур - Счастливый Зять?
  - Жениться и быть счастливым - это ли не свидетельство особой милости Аллаха?!
  - Может ты этого не заметил, Епенди, но удачная женитьба не единственное мое деяние. По воле Аллаха я одержал множество побед и стал правителем обширной и могущественной державы.
  - Все в мире свершается по воле Аллаха! Будь иначе, иногда свершалось бы и то, что хочу я.
  - Ох, смотри, Епенди! Бог накажет тебя, за твой дерзкий язык!
  - Если Аллах в своей милости сделает меня заикой, то может быть я стану правителем в каком-нибудь городе?
  - Что за ерунду ты городишь?
  - Не сердись, милосердный! Посмотри на себя, посмотри на Баязида. Ты хромой - и султан Турана. Он кривой - и султан Турции. Может, если я стану заикой, Аллах не пожалеет для меня такой малости как город?
  - Ты и без этого не красавец.
  - Но видно не достаточно для того, чтобы стать визирем.
  - Хорошо! Выбери для меня наилучшее на твой взгляд прозванье, и я подумаю, как тебя вознаградить.
  - Мне не нужно выбирать. Сам бог, нашел для тебя подходящее прозвище, которое часто слышится то там, то тут.
  - Действительно? И какое?
  - Наузубиллах!
  - Упаси нас, аллах?! Ты хочешь сказать, что это самое подходящее для меня прозвище? Уж не возомнил ли ты себя бессмертным?
  - Позволь я отрублю наглецу голову! - потянулся к мечу Давуд-бек, губернатор Самарканда, посмевший на правах родственника и давнего боевого товарища подойти к трону без зова повелителя.
  Но Тимур жестом остановил старого генерала, давая Насреддину возможность объяснить свои слова.
  - Посуди сам, о справедливейший среди султанов! Представь, как запишут, например, турецкие историки твой поход в Анатолию.
  - И как напишут? Мне просто любопытно, как ты выкрутишься в этот раз.
  - Историки напишут, что страной правил могущественный и победоносный Баязид Молниеносный, султан и владыка Блистательной порты, сын Пророка, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле, властелин царств, царь над царями, властитель над властелинами, несравненный рыцарь, никем не победимый воин, владетель древа жизни, попечитель самого Бога, надежда и утешитель, устрашитель и великий защитник. Всё в точности как написано над клеткой, в которой он теперь сидит.
  - Хорошо. А потом?
  - А потом? А потом пришел Наузубиллах.
  Тимур молчал, глядя на острослова. Долго молчал, так что Давуд вновь потянулся за мечом. В зале воцарилась тишина ожидания... В которой неожиданно раздался смех эмира.
  - Так ты говоришь, напишут, что правил Баязид, султан и так далее, и так далее... А потом пришел Наузубиллах, спаси нас от него Аллах?! И непобедимый оказался в клетке!
  По залу пронеслись смешки, хихиканье, тихий, уместный в присутствии повелителя смех. Только старый генерал у трона стоял, положив ладонь на саблю.
  - Ладно, Епенди. В этот раз ты сохранил свою голову. Но халат визиря ты не заслужил. Мне бы не хотелось остаться в летописях, как Тимур Наузубиллах или как Тимур Тамерлан.
  По мановению пальца эмира вновь закружили в танце красавицы, а мудрецы и воины застыли в ожидании приказаний.
  - Что скажешь, Давуд? Ты ведь зачем-то подошел ко мне?
  - Вернулись твои посланцы в Шираз. Привезли какого-то старика. Ожидают во дворе твоих повелений.
  - О, какой сегодня интересный день! Прикажи им явиться сюда.
  В тронный зал вошли два воина в дорогих доспехах, а между ними какой-то невзрачный старик в старой изношенной одежде.
  - Визирь, напомни мне двустишие-бейт, который ты читал мне о Самарканде.
  - Когда тюрчанка из Шираза на мне очей задержит взгляд,
   Готов отдать за взор случайный и Бухару, и Самарканд.
  - И кто автор этого бейта?
  - Шамсиддин Мухаммад, по прозванию Хафиз Ширази. Вот он стоит пред тобой.
  - В рубищах нищий, а за любовную игру
   мой Самарканд обещаешь и Бухару?
  Бедный поэт склонился в глубоком поклоне, но голос его при ответе звучал ровно и спокойно:
  - Из-за подобной щедрости
   и пребываю в бедности...
  - Ты, Хафиз, действительно хороший поэт, известный далеко за пределами Шираза. Но Самарканд и Бухара - две жемчужины в моей короне. Я не могу позволить, чтобы кто-то даже мысленно считал, что может распоряжаться тем, что принадлежит Тимуру. Я должен наказать тебя за твои слова!
  - Ты прав, могущественный султан! Несказанное слово - раб человека, а сказанное - его господин. Этот господин-слово отдал меня в твои руки.
  - Позволь я отрублю ему голову, эмир!
  - Подожди, Давуд! Неважно, чей меч отсечет голову поэта. Всё равно скажут: Хафиза Ширази убил Тимур!
  - О мудрейший из султанов! Дай преступнику в наказание поручение!
  - И какое поручение ты предлагаешь ему дать, визирь?
  - В Черных песках с давних времен живет демон. Одни говорят, что он живет посреди пустыни, где из барханов время от времени вырываются струи огня от его дыхания. Другие говорят, что дэв обитает в ущельях хребта Огненных крепостей у самого моря. Но все утверждают, что этот дэв хранит Венец Вселенной. Корону, которая раньше принадлежала Киру Великому, затем Искандеру Двурогому, а затем Чингисхану. Теперь корона по праву должна принадлежать тебе, о величайший из владык!
  - Я слышал о неком дэве, хранящем корону царя царей. Но думал, что это легенда.
  - Легенда это или нет, пускай Хафиз принесет Венец Вселенной. Это и будет его наказанием. И никаких казней.
  - Умно. Слышал, Хафиз? Принесешь корону, твоя вина будет забыта. Более того, я вознагражу тебя!
  - Позволь и мне, эмир, посмотреть, что хранят Черные пески.
  - Епенди, а ты не боишься, что эта шутка может стать последней? Пустыня не я, миловать не станет. Да и дэв добротой вряд ли отличается.
  - Я видел владык и красавиц, мудрецов и храбрецов, но я никогда не видел дэва. Разреши, эмир, отправиться с Хафизом.
  - Давуд, выдели этим двоим сопровождающих и проводников. И пусть воины проследят, чтобы мое повеление было исполнено.
  
  Семь дней шел караван к жилищу дэва. А ночью седьмого дня они увидели на западе за барханами всполохи огня.
  - Уж не знаю, повезло нам или нет, но, похоже, нам удалось застать дэва дома, - сказал проводник-караванщик.
  Утром Насредин и Хафиз, взяв немного воды и провианта, отправились дальше, а караван остался их ждать. Поднявшись на гребень бархана, Насреддин сказал поэту:
  - Оставайся здесь, Хафиз. Я поговорю с дэвом один. Если мы придем двое, одного из нас дэв обязательно съест, даже если мы уговорим его отдать корону.
  И Насреддин ушел навстречу судьбе, оставив поэта ожидать в неизвестности и размышлять о бренности бытия, как пристало мудрецу.
  Насреддин вернулся к вечеру, уставший, но с золотой короной в руках.
  - Это и есть корона Зу-ль-Карнайна, покорителя дэвов, которую называют Венцом Вселенной.
  - Обычный шлем, разве что из золота. Но тут раньше был огромный драгоценный камень? Вот место, где он должен находиться.
  - Там находился большой не ограненный алмаз, настоящий шах среди драгоценных камней. Дэв назвал его "камнем владык". И не отдал его мне дэв потому, что владеть камнем могут лишь цари царей.
  Перед тем как вернуться к каравану Насреддин сказал Хафизу:
  - Эмир велел принести корону, и ты ее принесешь. А про камень скажешь то, что я тебе рассказал. И не упоминай, что это я принес корону! Говори, что ты один ходил к дэву, а я наблюдал издалека. А то с эмира станется не засчитать тебе выполнение поручения и выдумать новое наказание.
  
  Во дворце эмира Хафиз передал Тимуру корону Зу-ль-Карнайна, и рассказал о Камне Владык то, что услышал от Насреддина.
  В тот же вечер эмир приказал собрать стотысячное войско, и прямо с утра следующего дня отправиться в поход за Камнем Владык.
  Когда Тимур садился на коня, к нему подбежал визирь.
  - О великий! Твой пленник султан Баязид Молниеносный умер!
  - Как умер? Что ты такое говоришь? Почему умер?
  - Когда Баязид не увидел тебя с утра на троне, а свою жену Оливеру на привычном месте на ступенях, он схватился за сердце и упал на ковер. Когда мы к нему подбежали, он был мертв!
  - Жаль! Я хотел отпустить его. Но хотел, чтобы он увидел меня в короне Зу-ль-Карнайна и с Камнем Владык. Но видно, судьба! Машаллах! Оливере дайте соответствующее ее положению сопровождение, и со всеми почестями отправьте в Сербию, к отцу. И освободите всех сербских витязей, что порадовали меня своей храбростью на поле под Анкарой. Дайте оружие и коней, и отправьте вместе с Оливерой. Скажите им, что я ценю удальцов, а потому дарую им свободу!
  - Будет исполнено, о милосерднейший из султанов мироздания!
  - Эй, звездочет, скажи, что вещуют звезды?
  - Умер единственный из владык, что был способен выставить войско, равное твоему. Теперь во Вселенной нет тебе равных! Твоя слава вечно пребудет в веках! Так мне сказали звезды!
  - Остался еще император Китая, поход на которого я давно готовлю, - напомнил Тимур.
  - Звезды говорят, что твоя слава будет выше славы китайского императора!
  - Да будет так! В населённой части мира не может быть двух повелителей! По коням!
  Во главе стотысячного войска Тимур Гурган, известный также как Сахибкиран в Хорезме, а как Тамерлан в Персии, выехал из ворот Самарканда.
  Три недели спустя в Самарканд вернулся Сулейманшах-бек, сын Давуд-бека с полусотней воинов. Он привез тело эмира Тимура. Что произошло в Черных песках, никто никогда не узнал. А Сулейман-шах не рассказал даже своему отцу Давуду. Есть знания опаснее яда кобры и меча палача. Ибо несказанное слово - в твоей власти, а сказанное - получает власть над тобой.
  Войску и наместникам сказали, что эмир умер во время поездки подвластными землями, в ходе подготовки к походу на Китай.
  Народу прочитали слова великого правителя, которые он произнес перед кончиной:
  "Бог оказал мне милость, дав возможность установить столь хорошие законы, сколь это доступно смертному. Теперь во всех государствах Ирана и Турана никто не смеет сделать что-либо дурное своему ближнему и знатные не смеют притеснять бедных. Я прекратил беспорядки среди людей, обеспечил безопасность на дорогах, а, следовательно, принес покой народам. Всё это дает мне надежду, что Бог простит мне мои грехи, хотя их и много. Я имею то утешение, что во время моего царствования я не позволял сильному обижать слабого. По крайней мере, мне об этом не сообщали".
  Прочитав последние слова покойного эмира, великий визирь смахнул слезу и, дрожащим от сдерживаемых рыданий голосом, произнес:
  - Мы все большим удовольствием пожертвовали бы своей жизнью, чтобы купить один день жизни великого султана Сахибкирана! О, если бы наша смерть могла быть полезна, то наша жизнь ничего бы не стоила! Но невозможно изменить решения судьбы. Хотя теперь, лишенные присутствия Светоча Справедливости, мы больше не будем иметь ни радости, ни удовольствия.
  
  Узнав о смерти Тимура, Насреддин Епенди ушел в сады за городом и долго сидел на берегу арыка. Потом достал из ладанки продолговатый камень и любовался игрой света в его гранях.
  Возвращаясь домой, Насреддин увидел незнакомого юношу, рыдающего на обочине дороги.
  - Слезы недостойны мужчины! Или ты оплакиваешь смерть эмира Тимура? Да будет к нему милосерден Аллах и ласковы гурии!
  - Для меня смерть Тимура - великое горе! Семью моей невесты за долги отправили в Самарканд на суд эмира. Я собрал, где мог деньги, чтобы погасить долг, но повелитель неожиданно отправился в поход. А без него никто не хотел принимать решение. Вчера я узнал, что мою невесту продали в рабство. Ее купил купец из Индии, чтобы принести в дар своему магарадже. Тимур был моей единственной надеждой на справедливость. А сегодня объявили, что он умер.
  - Ожидай меня здесь! Я помогу твоему горю.
  Насреддин вернулся, неся запечатанную шкатулку и кошель с монетами.
  - Вот тебе деньги на путешествие в Индию. Их немного, но больше у меня нет. А в шкатулке лежит величайшая реликвия! Её нельзя видеть простым смертным. И потому не смей ее открывать! Тем более, что она запечатана печатями Яджуджа и Маджуджа! Горе простолюдину нарушившему их. Передай шкатулку магарадже, у которого твоя невеста, и попроси освободить в обмен столько пленных и рабов из Хорасана, сколько стоит реликвия.
  - А что это за реликвия?
  - О! Это величайшая реликвия, но это секрет! Я доверю его тебе, но раскрыть его ты можешь только магарадже. Скажешь, что в шкатулке лежит... лежит Палец Аллаха! Но не смей открывать шкатулку, если тебе дорога жизнь. И никому о ней не рассказывай!
  - Спасибо тебе, незнакомец! Но кого я должен благодарить?
  - Этот камень дарован тебе милостью Наузубиллаха! А теперь поспеши. Днем в Индию идет караван. И помни, что я тебе сказал.
  Юноша поспешил к караван-сараю, а Насреддин долго смотрел ему вслед.
  - Прав Хафиз: всё уходит из рук...
  Епенди бросил в пыль дороги пустую ладанку. Потом вздохнул, поднял ее и отряхнул. Бедным следует быть бережливыми.
  
  Как любовь удержать, привязавшись душою беспечно?
  Все уходит из рук в этом мире, на ярмарке вечной,
  Где тебе продадут пустоту и тебя непременно обманут,
  Где и троны царей легким прахом со временем станут.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"