Она являлась ему каждый день, в одно и то же время.
Почему-то именно в три часа ночи.
Не образом, не тенью, просто в определенное время суток, ежедневно, напоминала о себе, без слов или каких-либо знаков.
Просто напоминанием , не то свыше, не то идущим откуда-то из глубин сознания или души.
И тогда, отбросив всё, художник погружался в воспоминания и мысли о ней.
Какая она сейчас ?
Но этот вопрос он тут же отгонял от себя- ему хотелось, чтобы она оставалось такой же, как и тогда, сорок с лишним лет назад.
Художник был уже стар, но ему хотелось ещё многое успеть.
Вот уже много лет он писал что-то наподобие Явления Христа Народу.
Самого полотна пока не было, да он и не уверен был, что когда-нибудь будет.
Во-первых, потому что он уже очень стар.
Во-вторых, потому что в его каморке, совсем не приспособленной под мастерскую, просто не было места для создания такой картины.
Он и сам в шутку называл своё жилище то танком, потому что в единственной комнатке было не развернуться, то тюремной камерой.
Ассоциация с тюрьмой возникала у него из-за скромных возможностей для обзора, который предоставляло окно его комнаты.
Видов было всего два: один открывался из окна кухни и оттуда были видны горы пустыни, дорога, ведущая в город, и поселки из дорогих вилл на пригорках, издали похожие на улии.
А из окна в его комнате были видны только узкие дворики, да ещё окна и крыши соседних домов.
Художник давно приспособился работать в тесноте, во время жары и холода и даже находил в этом романтику.
Приспособившись к условиям жизни, он и работал над своей картиной так, как позволяли ему эти условия, создавая эскизы и фрагменты единого целого.
За годы жизни художник создал тысячи таких фрагментов.
Многие из них смотрелись как законченные произведения и даже выставлялись на выставках и в магазинах.
Особого дохода это художнику не приносило, да он и сам всё понимал.
Свои фрагменты он создавал из подручных материалов, вернее, из той жизни в которой жил- провинциальный Художник в глухой провинции.
Здесь пыль и солнце вели нескончаемую войну между собой: Пыль затмевала солнце, а солнце так же отчаянно пробивалось сквозь мириады частиц Пустыни к земле.
Богатство вилл и парков пыталось компенсировать роскошью нищету прошлого, амбициозность билась с убожеством, фанатизм- с неверием, холод ночи со зноем полудня.
И всё это отражалось в картинах художника в виде раскаленного асфальта, пустынной дороги среди скал, тупого нагромождения одинаковых бочек солнечных бойлеров на крышах домов, двориков со скудной растительностью и богатых мусором, однотипных вилл богатых кварталов, где пространство и вычурность заменяли содержание...
И всё это отражалось в лицах людей, будто кто-то невидимый поворачивал всякий раз калейдоскоп, создавая новую картину мира, чтобы в следующий момент заменить её другой...
Художник часто думал над устройством жизни и не знал, как всё это выразить в своем будущем полотне: изменчивость мира и его неизменную суть.
Работал он ночами, когда прохладно и тихо.
Под утро любовь его юности снова напомнила о себе, как-будто в условленный час.
-К чему всё это, если ничего не вернуть и не изменить?- с тоской думал Художник в преддверии дня.
Пока было не жарко он делал самое необходимое по хозяйству, а днем отсыпался.
Дни пролетали незаметно из-за своего однообразия, как песок, в конце-концов скрывающий под своей толщей целые цивилизации- так это однообразие становится могилой для человеческой жизни.
Но вот однажды, жарким летом, Художник проснулся в полдень от обрушившегося на землю ливня.
Это было невозможно , вопреки всем законам местной природы: здесь не бывает дождей летом, да и зимой они редкие гости.
Показалось, решил Художник.
Но дождь всё усиливался , он явственно слышал его грохот и представлял себе подымающийся от раскаленной земли пар....
Объяснить это явление он не мог, да и не хотелось ничего объяснять...
На душе было радостно от этого драгоценного подарка судьбы.
Потоки воды несли всю скопившуюся за годы жизни пыль и мусор в море, жара испарялась вместе с дождевой водой и ничто не могло сдержать эту стихию.
Ливень всё усиливался, переходя в потоп, но художнику не было страшно.
Наоборот, он теперь знал, что всё в жизни возможно и даже, может быть, вместе с этим потоком отправится в море и он со своим домом и фрагментами большого полотна.
Художник открыл окно и..
За окном стоял привычный зной и высохшая от жара земля.
Но дождь был- в этом не могло быть никаких сомнений.
Потому, что он смыл всё : пыль, глупость, суету, бессмыслицу, ненужность ...
Всё смыл дождь.
Кроме самой земли, кроме Пустыни и человека.Иногда нужен просто дождь, пусть даже из потока усталого сознания, чтобы смыть всё лишнее.