На третий день после начала ракетных обстрелов я научился заваривать кофе или обычный чай за время сирены. Зелёный чай за время сирены не заваришь - это целая церемония... Ну, разве что к концу этой войны, а она, похоже, надолго. Разумеется, если все мы е.б.ж., как писал Лев Николаевич Толстой в своих дневниках.
Ну, а пока мы выходим на лестничную клетку со стаканами кофе в руках, как настоящие белые люди. Между окончанием сигнала сирены и "бумами" я даже успеваю сделать несколько глотков горячего кофе с ванилью. Утром - ляпота! А ещё я успеваю хозяйским глазом окинуть лестничную клетку между этажами: соседи сбежали не то в центр, не то за границу, и вся лестничная клетка теперь наша! Вполне можно установить здесь столик, а на нём тостер и электрокофеварку. А там, в другом углу, можно приспособить столик для моего "лаптя" - лэптопа.
Эпизод 2
Соседка моет окна, как будто нет никакой войны.
Погода прекрасная: днём тепло, но не жарко. В парке сидят старики, хотя за утро было уже пять сирен и соответственно обстрелов. Меня так и подмывает спросить их: "Вы не боитесь?"
Старик лет восьмидесяти как минимум, будто прочитав мой вопрос, отвечает: "Я прошёл Сталинград и был в Грозном в 1994-ом". Вопросов больше нет. А мне нужно успеть в банк: в двенадцать дня обещают "главное веселье" - сразу после похорон "главного виновника торжества".
В банке никого нет, даже номерок брать не нужно. В течение пяти минут я заканчиваю все свои дела и выхожу на свежий воздух. Погода чудесная. Ляпота!
До двенадцати ещё минут сорок - успею в супер. Магазин, как и банки, открыт. Кассирши на кассах работают как ни в чём ни бывало.
- Вам есть, где спрятаться, если что? - спрашиваю я.
- У нас всё есть, - смеётся в ответ смуглая молодая девушка.
Вот у кого бы оптимизму подучиться!
Я дома. В ожидании полдня смотрю новости. Потом времени уже не будет: начнутся звонки на мобильные:
- Как вы? Как Рая? Как дети?
Всё как обычно в эти дни.
Эпизод 3.
Вечер пятницы. Всё закрыто: кафе, рестораны, пабы, клубы и дискотеки. Да и были бы открыты, едва ли найдутся желающие посидеть в них или потанцевать в такое время.
Ещё не поздно, вечер только начался, но город словно вымер. Лишь возле маленьких киосков, где в любое время дня и ночи, несмотря на самые страшные запреты, всегда можно купить пиво, водку, закуску и сигареты, теплится жизнь. Завсегдатаи таких вот богоугодных заведений всегда тут: сидят на пластиковых стульчиках, курят и пьют пиво. У них свои интересы в жизни. Владельцы киосков... Это их день. Что-нибудь купить в этот вечер можно только у них.
Жители города предпочитают собираться на бетонных лавочках под домом, чтобы в случае сирены тут же забежать в бомбоубежище.
По ходу моего движения мне встретилась лишь одна пара - русские, я это понял, когда они были ещё далеко, по белому пальто девушки: уроженцы страны так не одеваются. Когда мы поравнялись с ними, уже не было никаких сомнений: так душатся только наши женщины. И ещё у парня был осмысленный взгляд. Они явно шли на день рождения или на какой-то другой праздник: как говорится, война войной...
Таксисты развозят солдат. В новостях и в разговорах на лестничной площадке постоянно присутствуют слова "цав шмонэ" - "приказ восемь". Это означает мобилизацию резервистов. Шестнадцать тысяч - так говорится в новостях. Интересно, чем они там наверху думают? Уже заходили в Газу, и что? Израильская армия и ушла оттуда, потому что войти-то можно, а вот удержать не получится, это совершенно точно.
Нет, это совсем другой народ, израильтяне... Те евреи, которых я знал по прежней жизни, среди которых рос, умели находить общий язык с разными людьми, умели находить решения, в том числе и самые неординарные для сложных проблем. Они были образованны и умны.
Эти же хитры, но не умны, нахватаны, но необразованны. На что они вечно надеются? Переговорить-пересидеть-перехитрить? Или на то, что перед ними прогнутся?
Ракеты уже по Иерусалиму. Не пора ли задуматься и начать учиться просчитывать свои действия хотя бы на шаг вперёд и думать не только о собственном благополучии? Политики как никак!.. В связи с этим мне вспоминаются кадры одного из моих самых любимых советских фильмов и фраза: "Ипполит, ну нельзя же быть настолько тупым!"
А в небе новая луна - новый месяц по еврейскому календарю. Вечер какой-то тяжёлый. Вроде и не душно, а дышать тяжело. Улицы пустынны, но где-то рядом смерть. Пока я вижу её издали. Она похожа на стихию, живущую по своим, одной ей ведомым законам. Это не то несущаяся на полном ходу мощная машина, не то ураган или цунами, сметающая всё на своём пути. Она где-то рядом, но сейчас занята другими делами и другими жизнями.
Утро. Между двумя сиренами мы успеваем перекусить. Во время одной из сирен очередной отрывок остается недописанным, пока мы ждём падения ракет в пролёте между этажами.
Эпизод 4.
Сирена. Очередной ракетный обстрел, во время которого мы все стоим на лестнице в проёме между этажами: евреи из России, уроженцы страны израильтяне, израильские арабы, гастарбайтеры - китайцы и румыны, беженцы из Судана.
Стоим молча, не глядя друг на друга. Потому, что мы говорим на разных языках. Потому, что все мы очень разные и у каждого из нас своя жизнь, свои проблемы. Потому, что за время жизни в одном доме мы успели что-то друг с другом не поделить, из-за чего-то поругаться и рассориться, а с кем-то так ни разу не обменялись даже словом.
Мы - совершенно чужие друг другу люди, годами и десятилетиями живущие в одном доме, старом и обшарпанном, которых вместе по силам собрать только войне. Когда сирена закончится и мы услышим взрывы сбитых или разорвавшихся ракет, мы все вернёмся каждый к своей жизни.
Если будет новая ракетная атака, то мы снова соберёмся вместе, будем так же молчать и разойдёмся, так и не сказав друг другу ни слова.
Такое впечатление, будто это не война, а стихия зачем-то собрала нас всех - таких разных, вместе.
Эпизод 5.
Вчера довелось разговаривать с соседями по кварталу - пожилой парой из тех, кого в нашей советской жизни называли "детьми войны".
Запомнилась одна фраза этой пожилой дамы: "Мы начали свою жизнь под обстрелами. Неужели и заканчивать жизнь нам придётся тоже под огнём?"
В лице и голосе обоих страх отсутствует. Просто вопрос. Такой естественный в данной ситуации человеческий вопрос.
Чем ответит им время? Чем оно ответит всем нам? Кому до них вообще есть дело, до этих стариков? Вопросы, вопросы...
Эпизод 6.
Удивительные люди эти китайцы. Особенно китаянки. У меня такое впечатление, что они никогда не плачут. Даже если на руках ожоги руки от бытовой химии , а завтра на работу. В квартире, которую снимают китаянки живут девушки и парни-все молодые. Из квартиры выбегают с шутками, возвращаются так же. Вчера ударило совсем близко и наша соседка-тучная старуха сжалась от страха и лицо у нее сделалось серым.Одна из китаянок, стоявших рядом с пожилой женщиной, молча обняла ее за плечи. Так они и стояли, пока все не закончилось.
Удивительный народ, эти китайцы!
Эпизод 7.
Перемирие. Так объявлено нам. Но лично я думаю, что это затишье перед выборами. Выборы у нас в Январе. В общем, чтоб мы не боялись голосовать.
Выяснилась интереснейшая подробность последней войны: оказывается самые пострадавшие в этой войне, по версии министра финансов Израиля Юваля Штайница,
это бизнесмены. Министр финансов Израиля уже пообещал предпринимателям компенсации, помощь или что там еще.
Интересно, а простым гражданам министр собирается как-то компенсировать тяготы войны или простые граждане не в счет в этой войне?
Размышления после войны
Очередная война между Израилем и Хамасом закончена. Оба правительства: израильское и хамасовское, каждое объявило о своей победе. Теперь наверное празднуют.
А журналисты и аналитики теперь выяснают, кто же действительно победил. Лично я думаю, что победили израильский премьер Биби Нетаниягу, его министр иностранных дел Авигдор Либерман и ХАМАС.
А кто же проиграл? Догадайтесь с трех раз. А если не догадаетесь....
В течении всех восьми дней ракетных обстрелов, сторонники ХАМАСа публиковали в интернете фото и видео из Газы о погибших детях и разрушенных домах. Израильское телевидение в свою очередь также публиковало фото- и видео- репортажи о разрушенных хамасовскими ракетами домах и страдающих от обстрелов людях.
Сейчас, в суете празднеств, о тех и других по обе стороны линии фронта забыли и правительства, и аналитики. Проигравших нет? Победителей не судят?
И еще немного впечатлений:
Цветочный магазин
Хороший это был магазин. Здесь всегда можно было купить не только букет на любой вкус, но и цветы в вазонах. И чего здесь только не было! В этом цветочном магазине продавалась всякая экзотика, начиная от причудливых кактусов, орхидей, лиан и до целебных трав. Все, кто заходили сюда, сразу чувствовали, что для хозяев магазина цветы не просто товар, а нечто гораздо большее. Цветы, они ведь как дети: не вложишь в них часть своей души-ничего путного не получится. Хозяева цветочного магазина- муж и жена, были уже людьми немолодыми.
В Израиль они приехали в Январе девяностого, и прожив год в Вирсавии, поселились затем в одном из еврейских поселений Газы. Здесь они работали в одной из местных теплиц, а потом, тут же, на маленьком заводике.
Георгий, так звали мужа, был художником. Еще в юности он закончил художественное училище и первое время после приезда в новую страну он пытался продавать свои картины, писал портреты, не брезговал даже делать копии известных полотен по примеру своих собратьев по цеху. Но достаточных средств для жизни это занятие ему не принесло и тогда, вместе с женой - детей у них не было, они уехали в тот самый киббуц в Газе.
Георгий, как истинный художник мечтал ни от кого не зависеть и все искал подходящий бизнес. Наконец он загорелся идеей выращивать цветы. Жена Георгия- Елена, была полной противоположностью своему мужу. Георгий-высокий, худой, с копной черных волос, уже с сильной проседью, с длинным нервным лицом, длиннющим носом и большими выразительными глазами на выкате. Движения и походка Георгия сразу же выдавали в нем человека импульсивного, если не сказать неуравновешенного. Он мог резко ответить и вообще был очень неуживчив. Но почему-то все его любили. Может за искренность, а может быть потому, что этот человек не умел никому делать зла.
Елена же - маленького роста, полноватая, с круглым лицом и умными глазами, излучала спокойствие. Она была женой своего мужа. Может быть поэтому идеи Георгия не остались лишь бесплодными мечтами.
Недолго думая, супружеская пара открыла собственную теплицу и дела шли у них очень и очень неплохо до тех пор, пока еврейские поселения в Газе не были полностью ликвидированы.
Тогда чета перебралась в Ашдод и здесь они открыли свой цветочный магазин, прямо в новом торговом центре.
Людьми они были довольно замкнутыми, но с покупателями всегда находили общий язык. Впрочем, общалась с покупателями в основном Елена, а муж был генератором идей, которые они воплощали вместе.
Когда мне хотелось сделать кому-нибудь из близких сюрприз, я всегда покупал именно здесь. Бывал я здесь часто, поскольку люблю кактусы, а у Георгия и Елены был богатейший выбор. Если удавалось их разговорить, то хозяева могли рассказать много интересного и о выращивании цветов, и об искусстве композиции-занятии, к которому Георгий подошел как настоящий художник, и о себе.
Картины Георгия до недавнего времени украшали стены магазина и в сочетании с композициями из цветов они создавали маленький оазис в огромном торговом центре.
Словом, это был необычный магазин, в хорошем месте и дела у четы шли весьма и весьма неплохо лет десять.
Так было до последней короткой войны.
А после последних обстрелов, магазин вдруг как-то сразу зачах. Я обнаружил это случайно, когда собирался на день рождения к своим друзьям. Это как заходишь в дом к родным людям и вдруг видишь унылую, опустевшую комнату. Картин на стенах стало намного меньше. Было такое впечатление, как-будто оставшиеся картины еще просто не успели поснимать. Исчезли цветы в вазонах, кактусы, лечебная трава и экибана. Словом, исчезло почти все. Остались лишь незамысловатые букеты, какие покупают наспех в последний момент и еще искусственные цветы из пластика и материи, чего раньше я никогда не видел в этом магазине. За прилавком сидела хозяйка и все время курила, чего раньше за ней тоже никогда не наблюдалось.
-"Наверное закрываются",- Подумал я, но прямо вслух спросить не решился.
-А где всё?- Расстерялся я, - Где цветы в вазонах, почему их нет?
-Мы больше не заказываем,- устало ответила хозяйка магазина. Я не стал ее расспрашивать что да почему и лишь вслух выразил свое сожаление: -Жаль.
Хозяйка магазина внимательно посмотрела на меня но ничего не сказала.
Жаль и неожиданно все как-то. Столько лет держались, да и обстрел города на первый. За двадцать с лишним лет можно было бы и привыкнуть к тому, что жизнь в этой стране никогда не бывает мирной. Бывало и похуже. К тому же у них богатый опыт жизни в еврейских поселениях Газы - там минометные обстрелы были чуть ли не повседневностью. Да, здесь везде не Слава Богу, и так постоянно. Но ничего, живем же. Ездим на работу, в магазины, в рестораны. Первые дожди прошли- можно и в лес за грибами. Леса хоть и искусственные, зато грибов полно и для фотолюбителя настоящий рай: тут тебе и косули, и лисы, и зайцы, и всякие диковинные птицы. Целых три моря и еще озеро.
А от последних обстрелов не осталось и следа. Туда, где упали ракеты, местные власти отправили людей буквально через несколько часов и те все тут же исправили. Никогда и не скажешь теперь, что здесь или вон там упала ракета. Жизнь продолжается, как ни в чем ни бывало. Все торговые центры и магазины на своих местах, покупателей не меньше, чем до обстрелов. Весь первый этаж торгового центра занят под закусочные и рестораны. Вообще закусочные и рестораны есть на каждом этаже и везде достаточно много людей.
На фоне всей этой жизни закрытие одного цветочного магазина не такое уж и заметное событие: здесь постоянно одни магазины закрываются, другие открываются. Там, где год назад продавалась обувь, теперь продают одежду, или косметику, или украшения. Сменяются хозяева, меняются вывески. А эти долго держались. К ним все давно привыкли. И вот теперь... Людям стало не до цветов или хозяева магазина просто устали?
Есть такие мелкие события, которым не придаешь значения, но они как едва заметный знак.
Если двигаться от торгового центра на Юг, то попадешь в район автобусной станции. Здесь тоже лавки и закусочные, но публика собирается попроще. Тут можно пить пиво и одновременно слушать новости. Телеведущие оживленно обсуждают предвыборный ажиотаж: восходящих звезд местной политики, закулисные интриги, кто к кому перебежал, у кого какие шансы. Скоро выборы, а до выборов будет тихо в плане ракет - тут и к бабке не ходи.
Метрах в десяти от закусочной идет игра в колпачки на куске картона. Здесь всегда есть незадачливые зеваки, попросту говоря "лохи". Оператор этой незатейливой игры работает на этом месте с самого утра. Именно работает: у него руки артиста. При этом он успевает комментировать все происходящее и напоминает чем-то знаменитого Николая Озерова. Он каждый день здесь в окружении мускулистой и угрюмой охраны. У него есть несколько помощников, но по артистизму они ему и в подметки не годятся. При появлении полиции самодельный столик тут же исчезает и появляется снова, после ухода полицейских. Арестовывать эту компанию бесполезно: они придут сюда снова. Похоже, они считают это место своим. Интересное сочетание получается: политические дебаты и комментарии к происходящему на картонной доске перекрывают друг друга.
Где-то здесь, среди многочисленных лавок есть и цветочный магазин. Но это уже не то. Совсем не то.