Датыщев Владимир : другие произведения.

5. Роман "Оборотень и другие" (из цикла "Мир Материка) 2-ой кусок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: сий опус был написан ОЧЕНЬ давно, редагирование, а также вычитку не проходил. Содержит КУЧУ ОШИБОК! Дорогое читатели, пожалуйста, читайте лучше "ПОДЧИНЯЯ ВСЕЛЕННЫЕ", "ИЗ ЖИЗНИ ВЕЛИКАНА", либо "АЛЕКСЕЯ ПОРКИНА". Ну и, конечно, есть куча всяких веселых и не очень рассказов!))) НЕ ЧИТАЙТЕ - МНЕ СТЫДНО, хотя никак не сотру это произведение!))) Аж покраснел! Продолжение того же оборотня. Рекомендуем зайти в глоссарий "Оборотень и другие" в Очерках.
  Глава 3
  
  "Главное, не то, в чем ты находишься,
  а как ты в нем держишься"
  Король-нищий
  
  Стена уходила вверх, злобно скалясь широкими пористыми глыбами обтесанного камня. Мох, разросшийся на манеру ивы, плавно шевелился над головой, надежно укрывая своим покровом. Звезды лукаво поблескивали между тучами. Обе луны поочередно моргали одна другой, словно переговариваясь. Маленькие фигурки ночных воров то и дело шмыгали между домами, подстраиваясь под небесное перемигивание. Сегодня день Оборры! Каждый законопослушный гражданин сидит за семью замками, а охрана, первый раз за год, полностью трезвая, неусыпно бдит. Воры и стражники работают. А мы, жалкие произведения богов...
  - Ты не сказал мне, в какое заведение направляемся! - судорожно просипел Харахорц.
  - А не один ли молодой человек, весь в слезах и разбитых надеждах, умолял взять его с собой? - Не менее радостно выдавил я.
  Мы висели на высоте в пятнадцать метров над зловонной жижей, и единственным, что удерживало нас от падения - мои когти, вонзившиеся между каменьев до ободранных в кровь пучков пальцев.
  Снизу мерно катился огромный, шириной в сорок локтей поток, без лишних афоризмов, гадости. Она бурлила, в некоторых местах образовывались воронки, а иногда маленькие волны вспухали на ее поверхности, создавая иллюзию живого организма.
  
  
  Воробей бесшумно приземлился на подоконник дежурки и всмотрелся в окно. Крохотная каморка была отменным образцом военной службы.
  Маленький стол, уставленный горой кувшинов. Огрызок свиного окорока, море кружек. Зацементированный ушат соли. Дряблые стулья, укрытые разного рода тряпками. Маленькая печь на дрова и стойка для оружия. Полное описание солдатского интерьера.
  Сержант опустил кружку и жизненно охнул.
  - Умеет чертовка варить такую гадость!
  Стражник осоловело кивнул головой. Буйна головушка чрезвычайно активно откинулась вперед и успокоилась в миске с борщом.
  - Э-эх, - вздохнул сержант, пьянеющий всегда последним. - С кем приходится служить!
  Три месяца, проведенные в императорском отряде давали о себе знать. Хотелось дисциплины и героизма. И все. На большее служаку не хватало - из-за этого его и поперли со службы. Слишком мало пил и не знал анекдотов. Тюрьма приняла сержанта с почестями, начальник долго и упорно искал человека хотя бы издали напоминавшего его самого. Но, мечты тюремного гения не оправдались, начальник стражи все же пил. Как и все подчиненные.
  - Говорил вам, только по маленькой...
  Сержант повторно наполнил кружку, выпил залпом и лениво понюхал окорок.
  - ... Сегодня день воров! А Оборра не любит пьянства.
  - Да ладно, старшой, какая Оборра? - отозвался с лежанки сослуживец. Этот всегда много пил и ничего не делал, но его мозг работал четко и слаженно. Странно, как такого умного парня еще не понизили до уборщика?
  - Какой олух может обокрасть тюрьму?
  Сержант лениво подумал и, не найдя ответа, потер колено. Когда-то, между пеленками и ранней молодостью, ему приходилось воровать посуду в Трущобах. С тех пор, даже попав на государственную службу, он уважал и помнил святую, неоднократно помогавшую ему дурить сельских жителей.
  Между ворами считалось, что добрая богиня на протяжении двух месяцев до и перед своим праздником может принять человеческое подобие и помочь вору, находящемуся между жизнью и смертью. Любой "честный труженик", выкарабкавшись из большой беды всегда рассказывал, что видел богиню в обнаженном виде. Жаловался только на то, что не дала... А жаль.
  - Вот увидите, сегодня обязательно что-нибудь сопрут!
  Из миски с борщом ехидно булькнуло. Лежащий солдат тоже насмешливо покачал головой.
  Воробей оглянулся на край стены и сильно заколотил клювиком по подоконнику.
  - Дурная птица, - сержант задумчиво поскреб щетину, - может пустить его в бульончик?
  - Не надо трогать божье создание, - сказал самый трезвый солдат. - Лутше поджарим ее над лучиной...
  Птица отпрянула от окна и пропала.
  
  
  Первые несколько метров я прополз по скользкой стене, даже не напрягаясь. Немного побаливали мышцы, да под когти набился мокрый от испарений тюремный мох. Харахорц висел на мне тихо, только разок испортил воздух от страха, когда мы сорвались и немного проехались вниз. По прохождению, или, вернее сказать, по пролезанию, еще двух метров, мой спутник участился... Воздух вокруг нас начал нехорошо сгущаться и было уже трудно дышать от испарений мха, стока и Харахорца. Оказывается, газы парня могут приглушить даже запах нечистот. От прекрасных благовоний нос щипало и першило в легких - это давало стимул к б0льшему рвению попереться вверх. В мозгу долго уже витала навязчивая идея сбросить одного, никому ненужного, сиротину вниз.
  Вверху, к моему большому и задыхающемуся сожалению прибавился неплохой страшок - на самом конце стены высился длинный парапет, выступающий почти на локоть от основания и абсолютно невидимый снизу. Увидев парапет, мой юный друг, кажется обо... или, в лучшем случае, просто потяжелел. Скрипя на себя зубами от злости за то, что взял недоумка с собой, я осторожно ссадил Харахорца на стену, где он судорожно уцепился в темноту. Мое же тело осталось на прежнем месте, отдыхая для последнего рывка.
  Сверху донеслись тяжелые железные шаги и лязг доспехов - это же надо было забыть, что в тюрьмах тоже находятся стражники. Кто-то остановился прямо над нами и профессионально сплюнул вниз. Мне что-то ляпнуло на голову, растекаясь по уху. К сожалению, ночной ветер дул прямо на нас, разбиваясь о стену. Хлипенькие полоски свисающего маха совершенно не защищали. Снизу тихонько хихикнул Харахорц. Ну, подожди, скотина, доберемся наверх, а потом посмотрим.
  Наверху, тем временем, стражник зашуршал плащом и послышался звук развинчиваемой ширинной заслонки, непременного атрибута доспехов в полевых условиях. Я висел прямо под парапетом - поэтому настала моя очередь хихикать. Из темноты с легким урчанием ручейка проклюнулась мощная струя и, минуя меня, впилась Харахорцу за шиворот.
  Не удержавшись, юнец выругался; подача сверху напряглась и резко оборвалась. Стражник наверху, судя по характерным звукам, нервно завинчивал заслонку.
  - Пфу, - он снова сплюнул вниз. - Снова мерещится. Паршивая баба Дуня! Снова грибов к самогонке набросала... Птицы всякие стучаться... Скоро големы молиться начнут...
  Голос быстро удалялся, параллельно к шагам.
  
  
  - Ну, так что же мы будем делать? - Спросил Харахорц, вжимаясь белыми даже в темноте пальцами за низкий парапет здания тюрьмы.
  Мои пальцы задубели не меньше его собственных, но я вовремя сдержал крик, и бранные слова потонули исключительно в скудном воображении. Лихорадочно пытаясь зацепится за что-нибудь ногами, мое тело лишь вяло дернулось и сорвало одну руку со спасительного парапета.
  - Что будем делать, спрашиваю, учитель, - спросил проклятый маг-недоучка, словно не видя моих бренных попыток влезть наверх.
  - Закрой пасть! - чуть ли не со всей силы заорал я, сколько хватало сил, пихая его в плечо носком сапога.
  Он испуганно взвизгнул, стараясь удержаться, проехал около метра в низ и там остановился, судорожно скребя ногтями о мокрый камень. Как ни странно, это помогло. Радость от уничижения ближнего своего прибавила сил и дала возможность закинуть за парапет влажную от пота и тюремного мха бороду. Хвала Оборре! Наконец то я смог поработать клыками.
  Уткнувшись резцом в маленькую трещинку между камнями, я удлинил зубы, и смог подтянутся на почти негнущихся руках.
  Спустя минуту, мое тело, ставшее большой горой трясущихся мышц, стояло на краю стены и пробовало изобразить улыбку. Прелестной улыбки не получилось - картина: радостный оборотень, только что проделавший восхождение по отвесной пятнадцатиметровой стене, да еще и с тяжелым идиотом за спиной?
  Снизу послышался тонкий писк - Харахорц изо всех сил обращал на себя внимание.
  С четвертой попытки удалось выудить из плаща моток веревки. Со свистом, один конец ее устремился вниз, а другой намертво укрепился на моем поясе. Парень что-то благодарно икнул и начал потихоньку взбираться. Он уже висел подо мной и мне оставался последний рывок...
  - Кто здесь? - Воскликнул стражник, выруливая из дежурки за пару метров от меня.
  Харахорц дернулся.
  Стражник начал поднимать фонарь.
  От рывка, мое туловище резко подалось вперед, и ноги оторвались от крыши.
  Охранник поднял фонарь над головой.
  Полет.
  Два громких всплеска внизу.
  Стражник успел подойти к парапету, и мелкие брызги плеснули ему в лицо. Машинально облизываясь и ощущая вкус свободы, он проклял тот момент, когда забыл обмотать забрало ветошью.
  
  
  Воробей заливался хохотом. Он бешено порхал крыльями, сопротивляясь потокам северного ветра и со всей силы вглядывался в бурлящий ров.
  - Охо-хо-хо! - ветер поднимал его все выше и выше.
  - Ихи-кхи-кхи! - легкое птичье тело трепетало от воздуха и позитивных эмоций.
  - Глупый оборотень! Га-га! - Шмяк. Воробей смачно впечатался в камень и пошел по уверенной прямой. Вертикально.
  Тихонький ляп и волна приняла серенький комочек перьев.
  Последним что запомнили его глаза, была непотопляемая табличка - "Коллектор назван в честь великого Мылойхо Маклухи"
  
  
  Плых! Вр-бл-бл-вр-бл! Над головой сомкнулась до того спокойная, тихо плывущая гладь. Глаза неимоверно защипало, а ноздри и рот, слава богам, намертво запечатались. Лучше бы я не имел идеального зрения. Было бы хорошо не видеть проплывающих перед глазами зеленоватых, коричневых, сиреневых и прочих... Научники и маги называют ЭТО сложным словом "экскременты".
  Ноги, наконец, коснулись дна и я, что было сил, оттолкнулся. Вязкая жидкость разомкнулась надо мной, и горло глотнуло относительно свежего воздуха. Рядом, отплевываясь, вынырнул маг-недоучка. Темные потеки катились по его ошарашенной физиономии и возвращались в материнское русло.
  Я не выдержал и, подымая фонтан брызг, со всей души засветил Харахорцу по голове. Парень камнем пошел под воду, принуждая меня, поскрипывая зубами, ногтями и прочим частями тела окунутся вслед за ним и тащить его обратно. Сознание еле теплилось в голове, норовя убежать, спрятаться от неимоверного запаха и осмысления того, в какой реке оно находится.
  Течение медленно влекло наши тела, уверенно двигаясь к большой ржавой решетке, посреди рва, окруженной каменной кладкой. За металлом, кажется с большой высоты, раздавался странный гул, напоминающий...
  - Водопад! - Закричал Харахорц, немедленно захлебываясь жижей и уходя под воду.
  - Поздно, засранец, - злобно подумал я, когда мы просочились сквозь толстые прутья решетки и ринулись во тьму.
  
  
  Со страшным свистом, рассекая воздух, мы, подняв громадную тучу фекалий, приземлились на задницы. Мимо хлюпнулась и пропала подо мной тушка маленькой птички. "Жалко..." - подумал я, смотря между ногами. Снизу размещалась заслонка, облепленная всякой загустевшей гадостью. Наверное, она была задумана для контролирования уровня жидкости в резервуаре, куда мы попали, и должна была открываться-закрываться при каждом сильном нажиме. Но, хвала Оборре, механизм настолько был залеплен разноцветными сгустками, что приоткрылся лишь наполовину, которая и приняла мои с Харахорцем полушария. Слава тем мастерам, кто благоразумно не сунулся в местные катакомбы, чтобы по шею в ЭТОМ, отчищать систему.
  Сюда, конечно могли согнать и заключенных, но даже у начальника тюрьмы, славившегося жестокостью, хватало ума ничего не делать. Иначе, верхний уровень тюрьмы каждую неделю, если не каждый день, сотрясали бы забастовки и беспорядки.
  Злобно расплескивая вокруг себя сгустки гадости, и пригибая голову под пахучим многометровым напором воды сверху, я направился к разветвлению тоннелей справа от заслонок. Сзади, ругаясь и высоко подымая ноги, выбирался Харахорц. Можно подумать, что от этого ноги станут хоть немного суше.
  По дну тоннеля протекал слабый ручеек, вливавшийся в резервуар и исчезая между заслонами. Он стекался с трех сторон - из широких коридоров, смотрящих на нас из темноты огромными глазами. Я выбрал самый маленький из них: только его преграждали волнистые прутья новой решетки с большим амбарным замком. За решеткой райской музыкой плескалась робкая струйка чистой воды, пробивавшаяся из небольшой трещины в стене.
  - Что делаем дальше? - спросил парень, снимая из-за уха что-то ужасно скользкое и тягучее.
  Я молча указал маслянистой рукой на замок и завернул глазами. (Пока мое лицо не окажется под струей прохладной, а, главное, прозрачной водички - даже губами не шевельну! Во избежание, так сказать, попадания не желаемых веществ в ротовую полость).
  Первый раз за все время знакомства Харахорц меня понял. Он растворил руку и всунул ее в середину замка. Через пять минут щелкнул язычок и замок упал на землю. Неплохо, хотя я управился бы минимум наполовину быстрее.
  Скрипнув решеткой, я оттолкнул парня и устремился вперед к воде. Харахорц уцепился мне в плащ, и мы едва не подрались, за возможность первому подставить голову и руки под воду. Победила правда - парень запрыгал на левой ноге, потирая ушибленное колено, а я, счастливо отдался отмываниям и оттираниям.
  Спустя десять минут, меня оттащили, и ужасно грязный маг-недоучка сунул голову под струю, повизгивая от радости. После мойки, я стал легче на килограмм на десять - налипшие на меня всякие всячести, гневно булькая, уплывали в сторону колодца с заслонками. Харахорц тоже сиял, как золотая монета, только что отмытая от грязи.
  Чистые и взбодренные мы направились вдоль по тоннелю. По пути нам встретились еще две решетки и тяжелые дубовые двери, открытые мной безо всяких усилий, в сопровождении веселого тихого посвистывания. Остальное убранство коридоров не впечатляло - одни и те же камни, вода и божественные запахи. Как в Клое.
  Согласно купленной за бронзовик карте, а также словам пьяного, будто Варгорский валенок, стражника в таверне возле тюрьмы, за дверью начинался первый коридор. Он должен вести в сторону катакомб. Коридоры с камерами для преступников второго уровня начинались за триста локтей от нас, и через два поворота пряталась каптерка голема. Стражи здесь не было - никто кроме голема и запакованных в своих камерах несчастных не мог вытерпеть ужасной вони, клубящейся из тоннелей водостока. Я с ужасом дернулся от осознания того, что совсем не ощущаю запахов. Нюх отняло напрочь - трагедия для оборотня. Скотина Зоргаддун явно не отделается жиденькими пятью тысячами карбушек. Пред моими злобно пылающими глазами предстала куча золотых кругляшек, которую я пересыпаю к себе в карманы большущими горстями. А она все не кончается и не кончается...
  Через короткий коридор мы пробрались без проблем - ни стражи, ни ловушек, коими, по полученным в корчме сведениям, катакомбы просто кишели. Пьяный стражник, видимо, врал, набивая себе цену. Я гордо шествовал вперед, поскольку неплохо торгуюсь и слышу, когда мне врут! А маг-недоучка хотел лишиться двух серебренных, за вшивый клок бумаги да пьяное лепетание.
  Приближаясь к концу коридора, который резко уходил вниз, ныряя в темноту, я тихонько выглянул из-за угла. На три локтя от меня, по обе стороны коридора, начиналась длинная вереница кованых дверей с маленькими окошками для еды. Через каждые двое дверей, на стене висела приколоченная клетка с диким жуком-светоносцем. В тюрьме здорово экономили на факелах и нефти, освещая только коридоры. Считалось, что преступники, в меру своей заключенности, прекрасно могут обходиться и без свежего воздуха, и без света. На жуков-светоносцев, затрат никаких не требовалось, так как по своей тюремной натуре они были навозными. Процесс кормления жуков не требовал много сил: раз в день, полностью замотанный охранник направлялся к резервуару с фекалиями и зачерпывал маленький ковшик. Далее - всего по паре капель в каждую клетку и радостные животные пылали во тьме как синяк на роже у пропойцы.
  Видимо, последнее кормление навозников проводилось достаточно давно, они мрачно ползали по своим клеткам, давая минимум света. Мне же голодные жуки были только на руку - сквозь окно первой двери слева, вдоль коридора уставилась немигающая глиняная физиономия. Она мерно поворачивалась слева направо, не делая никаких пауз. Как маятник, неусыпный Помбер бдел на своем посту. Как говорил перед петлей на эшафоте известный философ-солдат Махонур, "Недобдеть легче, чем перебдеть, но лучше перебдеть, чем обосраться!". Он был повешен за пьяный сон на посту, ибо за время его дежурства, в армии Арталанта, было ограблено пятнадцать складов с оружием...
  Спрятав голову обратно за угол, я шепотом приказал Харахорцу: действуем по плану, команда - "Дети Симуркана"!"
  Тот кивнул, треснув шейными позвонками.
  
  
  Тонны гадости ревели в каменных подземных трубах. Водовороты шипели один на другой, сталкиваясь и объединяясь. Волна катила несчастного воробья вся дальше. Сознание пока не приходило, но он еще продолжал радоваться. Грусть ждала его позже.
  
  
  Здесь было самое слабое место в моем плане.
  Сначала я рассчитывал переодеться охранником и, симулируя острый приступ ийзенканской горячки, продержать голема в неподвижной позе на протяжении двадцати минут. Как известно, ийзенканская горячка сопровождается судорогами, при которых человека, если его не держать, трясет так, что он элементарно откусывает себе язык, обрывает все волосы и отрывает обе руки. Невероятно, но факт, причем, неоднократно зафиксированный криминальной медициной. В большинстве своем, приступы такой горячки наступали после обильной выпивки в компаниях людей, слабо знающих друг друга.
  В моих расчетах проелась огромная дыра. После обильного купания в сточных водах, волшебный плащ напрочь отказался предъявлять на белый свет доспехи. Максимум, что я от них добился металлического, были красивые ржавые трусы, неимоверного размера, в которых спокойно могли уместиться мы с Харахорцем. Здесь даже хватило бы места и для Зоргаддуна.
  План пришлось кардинально менять - ряса священнослужителя извлеклась из затвердевших от фекалий карманов со второй попытки. За нею последовал жезл-славитель бога Скада и никем не прошенная холщовая заплечная котомка. Для чего-то, закинув металлическое белье за спину, я стал готовым к действиям. Только вот бороду отращу, белую и длинную.
  Дрожащими ногами я ступил вперед и оказался прямо посреди коридора. Завидев мою тень и восприняв жезл за ковш, жуки-светоносцы на стенах зажглись так ярко, что даже осветился высокий мокрый потолок. Моя фигура стояла в ореоле дрожащего света, словно фокусируясь из воздуха.
  Голова Помбера среагировала на изменение света и повернулась в мою сторону. Мысленно вопя о помощи и сделав жест-оберег Оборры, я направился к нему.
  По плану, в доспехах, я должен был подойти поближе к дверям и упасть, расплевываясь на все стороны слюной. В страшных судорогах мне надо было изобразить горячку и прохрипеть что-то наподобие "брат, помогиииииииии, хр-рр, пырр, брр". Сейчас все было совсем по-другому.
  - Ты кто такой? - Пророкотал голем, и дверь его каморки раскрылась. Вернее, отшвырнулась, словно от удара ураганом, жалобно скрипнув на петлях.
  Хвала богам, что раньше я видел только глиняное лицо этой махины. Никогда бы в своей жалкой жизни не поперся вытаскивать лысого мага.
   Пропихивая перед собой здоровенную шипастую дубину, Помбер просунул в дверной косяк левое плечо. Мой рот все открывался и открывался, а его плечо все появлялось и появлялось. Наконец, челюсть заклинило, а в двери показалось начало глиняной груди. Ошеломленно дождавшись окончания правого плеча и руки, я вскинул над головой руку с жезлом и громогласно заявил:
  - Пади ниц, ничтожный раб божий, из глины излепленный, и в глину ушедший будешь!
  Настала очередь Помберу удивленно вытаращить глаза.
  - Чё? Чё ты, грызник, ляпнул?
  - Пади ниц, говорю я тебе, раб. Пред тобой явился святой пророк бога Скада. И стоящий напротив пророка проклят да будет! Слушающий пророчество должен стоять на коленях, ибо тяжело бремя святых слов. Внимай словам моим, дитя. А за сквернословие, изгнывать будешь в Болотах Черных, что по ту сторону добра и зла.
  Глиняные синапсы работали туго, но правильно. Не зря народ обрабатывают не одну сотню лет! Рефлексы, упорно вбиваемые народу, земле, воде, а также глине на протяжении тысячелетия, сработали и здесь. Полуторатонное дитя, ростом около шести метров, опустило дубину и с грохотом бухнулось наземь, высекая искры из каменного пола.
  Шум разбудил заключенного, находящегося в камере прямо перед нами.
  - Что за разговоры там, в коридоре?
  - И ты, раб, слушай! - злобно скрипнул я зубами. Видимо, втихаря достать ключ не удастся. - Нет, лучше не слушай, ибо я - персональное явление к сыну земли, Помбером нареченному.
  - Если ты явление, святой человек, то почему от тебя несет, как от тюремного уборщика? - заключенный старался разглядеть меня сквозь решетку в окошке.
  Марубха его подери, впопыхах, я совсем забыл что, отмывай - не отмывай лицо, запах все равно еще на время останется.
  - Молчи, богохульник, и знай, что забираю от грешников я все плохое, души ихние очищая. Потому и запах может быть со мной нехороший, но если слышишь ты его, значит много грехов на тебе. За что сидишь-то хоть?
  Узник за решеткой весело воскликнул.
  - За богохульство, отец святой. Не встал я на колени возле главного жертвенника в храме Тыри!
  Меня словно водой облили. Чтоб его ийзенканы сожрали, этот наглый безбожник сейчас сорвет все дело.
  - Иди спать сын мой. Хоть тяжек грех твой, но занят я сейчас рабом Помбером.
  Я заискивающе продолжил.
  - А к тебе я как-нибудь зайду. Попозже... Книгу заповедей Рампамулы на ночь почитаем, грехи тебе прощу.
  - Но, святой отец, увидев вас, - захихикал проклятый атеист, - я истинно веровал! Позвольте послушать мне вашу проповедь!
  - Спать! Кому сказал! - Зашипел я, замахиваясь в его сторону жезлом-славителем.
  - Но...
  - Если пророк сказал спать, значит спать!!! - Тяжеленная дубина просвистела в воздухе и ухнула о дверь, проделывая в ней глубокую вмятину. В камере что-то сдавлено гукнуло, булькнуло, и настала тишина.
  Голем, не вставая с колен, по-собачьи смотрел на меня, умиленно склонив голову.
  - Продолжайте, отец мой. Раб ваш и Скада раб будет слушать каждое ваше слово.
  Остерегаясь, что полет булавы, разбудил вокруг все и вся, я осторожно прислушался. Судя по характерным вмятинам, Помбер бушевал здесь частенько, поэтому только из дальней камеры раздался возмущенный кашель и сразу же стих, сменившись молодецким храпом.
  - Итак, сын мой, - начал я. - Бывал ли ты когда-нибудь на проповеди в храме?
  - Нет, святой человек. Я уже много лет не выходил из этих сырых стен, верно неся службу во имя императора (он медленно начал загибать пальцы, напоминая монархов) Баблабуба Семнадцатого Полуслепого, то есть, - запнулся, - Монка. Но в тюрьму иногда заходят проповедники и поучают всех охранников.
  Я благосклонно махнул рукой и подошел ближе к преклоненной голове. Нюх, слава богам, начал возвращаться и ноздри затрепетали от запаха сухой глины.
  - Знать ты должен, дитя, что на протяжении притчи, молитвы и пророчества, нужно неподвижно стоять на коленях, с наклоненной головой, смотря на пол. Это будет означать, что смиренен ты пред словами божьими. Если поймешь притчу ты, то должен почувствовать тепло в груди. Это будет радоваться душа твоя. Если молитву поймешь ты, то почувствуешь холод в груди. Это будет значить, что скорбит душа твоя за Вечностью и хочет окунуться в нее. И, наконец, если ты пророчество поймешь, то неимоверно умным станешь. И проклинать ты будешь все глупости и грехи, что сделал до пророчества. Понял ты, сын мой? - Спросил я, дотрагиваясь кончиком жезла к глиняной макушке.
  - Понял! - Выдохнул гигант. Моей радости не было границ - у голема мозгов было даже меньше, чем у глины, из которой его слепили. Но такой богобоязненности можно только позавидовать. Его бы на недельные литургии, служители бы с ног сбились, вместо повсеместного пьянства.
  Я быстро махнул рукой и Харахорц начал на цыпочках подбираться за спину к Помберу.
  - Слушай же, - наполнив голос уверенностью и умом, начал я.
  
  "За краем Вселенной, там, откуда грозный бог Скад начал сотворение мира, есть огромная воронка, называющаяся Дыр! Явилась она к нам, раздвигая звезды, когда сильный бог прибыл к нам и захотел напиться из созвездия. Почти все созвездие было поглощено Скадом и от силы, с какой тянул он его в горло к себе, завертелись звезды. И увидел Верховный Бог, что горькое то созвездие, откуда испил он, и выплюнул он все, что проглотил. И родились из этого плевка все зло, что имеется во Вселенной. А место, откуда пил Скад, нарек он Клоей и сказал, что отныне души сотворенных им существ, совершившие грех будут мучиться в горечи. И было там сотворено бесконечное число всяких кар и мучений, чтобы увеселить бога и, чтобы научить души грешников!
  После сотворения мира, всех существ, измерений и других божественных дел, о которых ты, раб божий, должен знать, поселил Скад в Клое своего сына, обвиненного в предательстве. Сын Верховного Бога, возжелавший, как знать ты должен, смерти отца, названный Зимруканом биши Дульман Зуббузбар ибн Духше Стапридолом, в наказание, занял престол Клои, вместо мирового престола своего отца. И правил на нем вместе со своими детьми.
  Дети Симуркана, такие же плохие, как и отец их..."
  Я посмотрел на Харахорца. Тот комфортабельно разместился между ног голема, и его призрачная рука медленно просунулась в спину гиганта.
  "... были казнены своим дедом Скадом за многочисленные злодеяния против божественного престола. Последний ребенок Симуркана биши Дульман Зуббузбар ибн Духше Стапридола был лишен божественной жизни за то, что назвал Скада нехорошим словом - тиран! Чувствуешь ли ты радость от смерти неугодных богу нашему?"
  - Слышу! - Воскликнул Помбер, и с каменного потолка посыпалась крошка. Он порывался встать. Суда по сгущающейся обстановке воздуха, нервы у Харахорца не выдержали. Еле сдерживая улыбку, я коснулся жезлом-славителем плеча голема.
  - Не вставай, раб божий. Ибо только душа твоя трепетать должна, а не тленное тело. Что слышишь ты?
  - Я готов разорвать любого, кто посмеет хоть как-то обидеть бога нашего!
  - Ты понял притчу: не назови ближнего своего плохо, иначе плохо кончишь!
  - Да, святой отец! - склоненные к земле глаза глиняного гиганта пылали как угли. Он понял истину!
  Мне хотелось расхохотаться, но острый ум пересилил балагурный тон и я продолжил.
  - Если понял притчу ты, прочтем же молитву, сын мой.
  "О, милостивые боги, слышу Ваш голос. Вы приказываете мне желать всем телом слиться с Вечностью. Мое тело принадлежит земле, душа моя принадлежит богам, а маленький кусок металла принадлежит несмышленому парню двадцати лет отроду"
  - А кто этот парень, святой отец?
  - А парень этот - Ха..., то есть, Марубха пучеглазый, двадцать тысячелетий ему и молод он еще. А ты, сын мой, не перебивай меня, если хочешь быть спасен от вечных мук. Внимай же, словам моим!
  "Металл в человеке - это печенка, почки, а также предстательная железа, которые после смерти Марубха забирает своей скользкой рукой к себе в пещеры. И ненавистные всем людям скунсопауки лакомятся ими.
  А, так вот! Услышьте меня, боги, ниспошлите на меня всяческие благодати, а врагам моим - Марубху на головы.
  Ты слышишь, как холодеет в твоей груди? Просто кивни головой! Это душа твоя сейчас мечтает о жизни без грехов.
  (Призрачная рука Харахорца, с дрожащим, еле видимым, ключом показалась из спины голема.)
  И простите мне, всемилостивые боги, все грехи, за отпущение которых, я, раб божий, обязуюсь оплатить в божественную канцелярию через святого отца.
  Все, сын мой. Не вставай, не надо. Протяни мне, согласно всем псалмам, правой рукой пять золотых.
  Нету? Ладно, сойдет и три, но помни, когда отойдешь на небеса, обязательно меня разыщи и верни недостающие две карбушки."
  - И последнее, - я воздвигнул руки с жезлом вверх. - Пророчество!
  "Плохо тебе будет, ой плохо!"
  Помбер непонимающе поднял на меня глаза.
  - Сколько раз говорить! Ты должен стоять на коленях! Конечно, ты не понимаешь, пророческие слова и, может, даже боишься их. Не надо бояться, держи свою душу открытой для всяких святых отцов и пророчество обязательно исполнится! А сейчас, ты должен так еще полчаса просидеть, помолиться и подумать над моей проповедью и предсказаниями. Не держи зла в сердце, сын мой, наполняй его любовью и прочими благодетелями. Прощай, я исчезаю в Вечности! А чтоб помнил ты встречу нашу, дарю тебе эти божественные трусы, в них, когда ты будешь усерднее молиться богам, они заберут тебя к себе.
  Из-за вогнутой двери послышался приглушенный стон - очнулся богохульник.
  Я резко дернул Харахорца за руку и на цыпочках повлек его за собой. Голем сидел на земле и, радостно пяля в пол глаза, шептал только что заученную молитву.
  Оказывается, не так уж и тяжело пробраться в тюрьму! Даже в подземелье, предназначенное для преступников первой степени, за тонкой стеной которого с ревом проносится вода главного городского коллектора. Очень хорошо знакомого со мной и Харахорцем.
  Налипшая на ключ глина, облетела, словно шелуха, когда я сунул его в замочную скважину. Здесь явно было не обойтись без ключа, так как он имел около ста насечек да незнакомые мне руны - попахивало тяжелой боевой магией. Такой, что, например, когда ты суешь в скважину другой ключ, или отмычку, по коридору пробегает волна кислоты, или просто у тебя взрывается голова. Неприятное зрелище, скажу вам, можно себе представить.
  
  
  Грусть пришла к бедной птице как раз перед выходом в море.
  Он заорал как недорезанный и, булькая заклинания, с головой ушел в морскую глубь.
  Городской слив, мрачно разверзнувшийся между скал, почти километровой струей ударил в место падения воробья. Серый камень угрюмо молчал, наблюдая как чуть поодаль толстой пены собирается стая акул. Морские красавицы весело ждали свою добычу, даже такую маленькую. Что-то увидев, они устремились вперед и окружили еле видимую под водой точку.
  От тяжелого удара, хищницы разлетелись вверх и обратно, подымая белые фонтаны води. Длиннющий глубоководный змей поднялся над волнами и погрозил акулам когтем.
  - Не переношу рыбу! Всех на уху пущу!
  Чудовище отрастило крылья, и, потемнев для маскировки, поднялось в воздух. Город ждал его. Только скалы неодобрительно смотрели ему вслед. Акулы обиженно махнули плавниками. Они не хотели связываться с тенью. У них мозгов было куда побольше, чем у нескольких храбрецов, пробравшихся в тюрьму.
  
  
  Зоргаддун проснулся оттого, что нестерпимый запах фекалий, носившийся по все тюрьме, еще более нестерпимелся. Почти теряя сознание еще во сне, он раскрыл глаза и увидел над собой клыкастую морду патеры.
  Крик не успел сорваться с его губ, как чья-то вонючая рука прикрыла их холодной ладонью.
  - Приятного пробуждения, лысый неудачник! - Улыбнулся я, обратно трансформируя лицо. Это ему за мое вчерашнее пробуждение.
  Зоргаддун возмущенно то-ли сплюнул, то-ли оттолкнул мою руку.
  - Не мог добраться быстрее?
  Добираешься к нему, сквозь опасность и невзгоды, а единственное, чем он тебя встречает - эти слова. Я негодовал.
  - Если хочешь, старый хрыч, могу зайти попозже. Скажем, после рассвета, или, чтобы тебе было удобнее, после обеда. Можем также пожаловать к вечеру. Снимем твои гостеприимные останки да уйдем восвояси.
  Лысый маг вскочил с нар, морщины на его лице разгладились, и он раскрыл объятия.
  - Благодарю тебя, мой друг, за спасение дорогого меня от смертельной опасности. Я тебе признателен, как Рахбатлут Арталанту.
  - Деньги вперед! - самая приятная улыбка из моей коллекции. Я отстранился от его предательских ручонок.
  - А может? - Предложил Зоргаддун.
  - Ничего не может! - полная непреклонность всегда есть залогом успеха. - Пять тысяч карбушек, как и обещал!
  - Но...
  - Ничего не желаю слышать!
  Старый маг стушевался, стараясь не смотреть мне в глаза.
  Сквозь каменные блоки тюремных стен, выплевывая порох с трещин, громыхнул трескучий голос.
  "Внимание, тюремный прорицатель Хлонис предвидел, что сегодня между часом ночи и восходом солнца должен быть совершен дерзкий побег. В связи с этим, прошу всех заключенных мирно оставаться на своих местах и ждать прихода стражи".
  Ну что сегодня за день такой?!!
  Харахорц заметался по камере, в панике забыв, где находится дверь.
  - Это что за сопливое создание Дыбела? - удивленно спросил старый маг, меряя взглядом трусливого юнца.
  - Юное дарование, которое очень хочет учиться. Поэтому то и пришло сюда, проведать жадного самолюбивца, как ты!
  Я поймал Харахорца и сунул в дверное отверстие.
  - Кстати, - мне припомнилось, - давай колдони чуток - пора забирать отсюда наши драгоценные телеса.
  - Ты что, сдурел? - внезапно взорвался Зоргаддун. - Я, почему, в этом болоте кимарю!? Может, позагорать решил!? По-твоему, вон там под гнилой соломой возле очка лежит мой шезлонг и стакан с коктейлем!!!?
  Я аж позеленел, машинально останавливая взгляд на темном угле. Крик старика взъерошил мои волосы и разбился о стену.
  - Тюрьма заблокирована от любого магического влияния, иначе я давно бы уже обтирался любимыми маслами возле уютного очага!
  Почему-то, о таком окончании плана мне не подумалось. Мой план должен был окончиться следующим образом:
  "Кызырым, бырымзым, еще какие-то непонятные слова... Маг чертит на грязном полу Руну Перехода, открывается вход в Тоннель. Дружной толпой из тоскливой каталажки исчезают колдун, пантер-оборотень и незадачливый юнец".
  Получалось совсем не то.
  
  
  Глава 4
  
  "Когда делать нечего, делай ноги!"
  Серый волк
  
  Делать было нечего.
  - Сваливать отсюда надо! - Одновременно решили мы с Зоргаддуном. - Может как-то прошмыгнем мимо Помбера?
  Харахорц, перепугавшийся быть в коридоре один, сунулся, было к нам в камеру, но был злобно отброшен старым магом обратно.
  По всей тюрьме орал уже неоднократно слышанный нами голос: "Внимание, тюремный прорицатель Хлонис..."
  - Чтоб он смерть свою предвидел! - Выругался на бегу старый маг. - С алебардой в макушке!
  Старик, опровергая все законы старости, с огромной скоростью мчался по коридору, обставляя меня, словно ребенка. Позади нас, безнадежно отставая, бежал Харахорц. На выходе к ярусу преступников второй степени, маг резко остановился. Я тоже резко затормозил, но по инерции, уткнулся в Зоргаддуна. Мы вместе закачались, изо всех сил стараясь не податься за угол. Издалека, будто раненый казабун, с разгону в нас влетел колдун-недоучка.
  Наша маленькая компания с причитаниями и бранью вылетела прямо на середину еле освещенного жуками-светоносцами тоннеля.
  Помбер, уже облеченный в мой подарок, как раз закончил очередную молитву и поднял голову.
  С противоположного к нам конца тоннеля вышло пятеро охранников со штатным магом.
  Мы смотрели на охранников, Помбер - на нас. Охрана - тоже на нас.
  Я дождался, пока у всех округлятся глаза, и страшным голосом завопил голему, указывая жезлом на тюремщиков:
  - Сын мой, вспомни притчу. Эти плохие люди назвали бога Скада крылатым недоноском!
  На охранников напало удивленное непонимание. На моих друзей - тоже. Я молчал, не опуская жезл-славитель. До глиняных синапсов голема наконец дошло.
  - Что-о-о? - дурным голосом заорал Помбер, подхватывая с пола свою шипастую дубину.
  Ошарашенные красивой металлической бижутерией гиганта, который отродясь в жизни не носил ничего, кроме вышеуказанной дубины, охранники даже не успели опомниться. Круглые глаза шестерых человек разлетелись в стороны.
  Шлемы, алебарды и осколки доспехов брызнули в разные стороны, и только одинокий фаербол штатного мага безуспешно отбился от глиняного лба. Это только больше разозлило Помбера - широкая коричнево-серая спина заслонила чародея от нас.
  Не имея ни малейшего желания лицезреть расправу до конца, мы проскользнули мимо голема и нырнули в тоннель, ведущий к заслонкам. Далее последовала отчаянная скачка по тоннелю, свист шальных стрел над головами и повторное барахтанье бурлящей жидкостью.
  Вслед за нами неслись многочисленные проклятия и заклинания, но даже подтягиваясь на прутьях решетки и сдерживая лицом яростный напор вонючей воды, я улыбался. Зоргаддун со мной! Теперь я смоюсь из этой страны!
  - Нас сейчас смоет! - Словно прочтя мои мысли запищал Харахорц.
  С надсадным воем из бокового тоннеля вырвался бурлящий вал гадости. И уверенно накинулся на нас.
  Зоргаддун, как и я, не долго думая ринулись в сторону, парень же остался перед надвигающейся стихией, вылупив глаза.
  - Потом посмотришь, - заорал я и, таща за собой старого мага, бросился к парню.
  Как бы в насмешку, изо стен раздался голос тюремного глашатая:
  "Во избежание дерзкого побега, предвиденного предсказателем Хлонисом, все дренажные системы будут затоплены за шесть..."
  Возвращаться к выходу из тоннеля было уже поздно - волна неумолимо подымалась над нашими головами. Весь в расстроенных чувствах, я ухватил Харахорца за пояс и швырнул наши тела на стену. Сквозь рев воды, явно пробился звук раздираемой ткани. Мы впечатались в камни и заорали в три глотки. Камни перед нами вдруг неожиданно разошлись и мы, в обнимку с тоннами воды...
  "Два,.. один,.. ноль с хвостиком. Все!", - продолжал голос. - "Все дренажные системы успешно затоплены. Желаем бежавшим легкой смерти в море, а нашим слушателям - приятной ночи. Колыбельный похоронный гимн поет Клименесрт Буаренар, осужденный за политические песни. Только прошу без глупостей в сторону высокочтимого Баблабуба!"
  
  
  Начальник тюрьмы, простой до умиления мужик, весело плескался в ванной. Обнаженная служанка, обретшая заключение за "хвори пупа" (эксгибиционизм - прим. автора), раскачивая чернокожей попкой, натирала ему спину. Самый главный тюремщик хотел сейчас чего-то теплого и необычного. Это желание и подняло его среди ночи, увлекая в подземную баньку для служащих. Вонзив свои тощие мощи в осиновую бадью, начальник расслабил мускулатуру и позволил жительницам женского крыла отдать должное своей персоне. Сладкая дрема закутала его в мягкие объятия и понесла вдаль.
  Перед бравым бойцом казематного фронта, в клубах пара, витали всадники на крылатых конях. Они героически мутузили двух ужасающих драконов. Огнедышащие ящеры отбивались изо всех сил, но сил было все меньше и меньше. А кто это так изящно попал копьем дракону прямо в ухо? Да это же прославленный рыцарь Огнегас Тюремный, чьи блестящие доспехи не меркнут даже в темноте.
  Начальник казематов солнечно улыбнулся во сне. Сквозь теплую перину сновидений, где-то далеко, вещал божественный голос. Он на все стороны расхваливал деяния рыцарей и Огнегаса.
  "Ание, тюре цатель нис дел восходом нца быть ше дерз ег..."
  Драконьи головы, единым махом срубленные бесстрашным героем, покорно кивали ресницами. Да! Это Огнегас, самый храбрый победитель! Это он!
  Голос не смолкал, перевиваясь с божественной музыкой. "... глупостей в сторону высокочтимого Баб..."
  Из сна, просто на самую голову великого драконоборца изверглась туча камней. Со свистом она разогнала обнаженных банщиц и набросилась на тюремного шефа. Все еще пребывая в забытьи, Огнегас, он же Лапапух наяву, раскинул руки в приветливом объятии. Ему грезились мириады цветов, брошенные толпами невинных девственниц.
  Из сна начальника вывела, синюшная от воды, голая задница. Оная неприятно взвыла и нажала копчиком точно на нос Лапапуха. Сдвинув глаза по центру, стараясь разглядеть мешающий дремам предмет, тюремщик окончательно проснулся.
  - Это что за самоупра...
  В это время задница до конца уперлась о его лицо и храбрый Огнегас заткнулся.
  - Закройся! - Запоздало сказал Зоргаддун.
  - Ты мне штаны разорвал! - Совсем не по-мужски завизжал Харахорц, отлепляясь от полупридушенного хранителя преступников. И залепил мне пощечину.
  Я ошалело уставился на открывшуюся мне филейную часть.
  - Некогда размышлять, - Лысый Маг выбрался между ног начальника тюрьмы и захлюпал казенной робой к дверям.
  - Что делать? - Наш юный друг всхлипнул и утер мокрым рукавом нос.
  Я деликатно не ответил, отвешивая ближайшей заключенной шлепок ниже спины и ухватил главного тюремщика.
  - Бежим!
  Девчонки с причитаниями разбегались кто куда. Та, которая получила от меня, в отличии от других, осталась у ванной, призывно улыбаясь. Я подарил ей улыбку через плечо.
  - Тебя возьму в следующий раз! - И закинул пленного себе на плечи.
  Бежать! Сквозь длиннющие вереницы коридоров, сквозь решетки и заслонки. К свободе для всех!
  Что-то со свистом трепыхалось за моей спиной и хлопало в воздухе. Я оглянулся назад. Медленно синеющий Лапапух, развесив ноги, трепал в воздухе лучшим местом. Вот это дело он себе в катакомбах отрастил, на казенной пище! Колебля в воздухе длинным пленным знаменем, ми стремились вперед. Тяжелый, зараза, для такой комплектации. Видимо, из великанского племени, судя по упирающемуся мне в спину аппарату. Не ону сотню лет живет, наверное. Я вспомнил, что был прав, поскольку начальник был на десять лет младше своей богадельни. А ей никак не меньше восьмидесяти лет.
  Открыв следующую дверь мы оказались, о ужас, на закрытом дворике тюрьмы. Перед нами толпилось около полсотни хмурых людей, одетый кто в неполные доспех, кто в пижамах. Но каждый сжимал меч, или боевой посох. Этих подняли с кровати, на праздник! Сейчас будет драка. А, к сожалению, умения Зоргаддуна заблокированы. Но не у штатных магов...
  - Стоять! - Я выпрыгнул вперед своих спутников и заслонился начальником невыспавшихся полуголых служак.
  - Я его убью!
  Судя по приближающейся толпе, пленника из подчиненных не любил никто. Что делать? Они же нас разорвут и скажут, что это мы его со свету согнали.
  - Что вы замыслили, олухи - заорал главный тюремщик! Меня же убьют!
  Идея пришла ко мне внезапно, как первый снег в горах.
  - Приблизитесь на шаг и мы его отпустим!
  Толпа замерла, как завороженная. Если их шеф ступит кривыми ногами на землю, это будет значить, что он опять вступит во владение тюрьмой. Харахорц и Лысый жались ко мне. Нападавшие, вернее, обороняющие тюремные пенаты, стояли в растерянности. Мечи и алебарды медленно опускались. Полная ничья.
  Патовую ситуацию разрешил... Можно сказать, вклинился... А, может, разбомбил наш лучший тюремный друг. Сзади толпы, из большой двери зала невольных завещаний вылетели два тела и шлепнулись о камни дворика. Из обломков двери, яростно вращая потрепанной дубиной, явился неверующему народу Помбер. В железных трусах и милостивой богобоязненной миной на глиняной морде он был страшен, как легионы Марубхи. Любое, лишенное страха, племя Агфрона сейчас бы убегало в страхе от гиганта. Так примерно и поступили охранники.
  - Я иду к тебе, святой отец! - Орал глиняный колосс, молотя налево и направо.
  Не успев развернуться, полуодетая толпа полетела во все стороны, следуя правильной траектории взмахов дубинки. Мечи и жезлы ломались, щепки летели куда не лень, а головы смачно лопались под твердым деревом. Над разбитой толпой витала невнятная молитва Помбера.
  Воспользовавшись учиненным хаосом, мы с друзьями устремились к воротам тюрьмы. Ближе к выходу, сила, блокирующая магию Зоргаддуна ослабилась и он вытащил меж зубов соломинку. Под громкое слово, соломка начала стремительно расти, пока не обратилась знаменитым Лысым посохом. Взмахнув изделием, маг указал им на пудовые цепи по краям ворот и они со скрежетом закрутились. Ворота начали открываться, ржавыми стонами оглашая округу. Но никто из жителей близлежащих районов даже не проснулся. По ночам в тюрьму возили преступников каждые несколько часов.
  С улицы, удивленно вытаращив зенки, к нам приближался конвой с пленными. Пятнадцать душ, не считая пленных. Что за невезуха?
  
  
  Длинные крылья рассекали воздух. Красные, больше от недосыпания, чем от злости глаза угрюмо горели во тьме под звездами. Тень приближалась к месту назначения. Тюремные стены подступали все ближе и, наконец, под брюхом чудовища остановился внутренний дворик.
  - Что за бедлам? - сказала тень сама себе. - Глупые смертные, даже ночью играют кегли.
  Мимо нее, неистово вопя и дергая конечностями пролетел стражник в пижаме и скрылся за стеной.
  - Вот это тешатся! - удивилась тварь, пикируя вниз.
  Вот он! Бежит, петляя между охранников. И тушу голого смертного волочит на спине. А какой у голенького... Замечталась тень. А кто это с ними? Паршивый лысый засранец, камень ему в почки. И она? Не может быть! Биться придется серьезно.
  Змей нацелился на бегущего. Вот-вот маленькая голова окажется между мощных челюстей. Вон сколько их у меня, на всех хватит!
  
  
  Сверху что-то заклокотало. На бегу подняв голову, я с ужасом разглядел огромного морского змея с крыльями. Он был здоровее любого, когда-либо виденного мной раньше создания. Да у него один клык больше моего локтя! А крыльями можно обмотаться двадцать раз! И вся эта махина мчится на меня! Это охранная магия места заключения?
  - А-а-а! - Я надрывал легкие, приближаясь к заветным воротам.
  - О-хо-хо! Ха-ха! - Тешилась тварь, приближаясь.
  - И-и-и-и, - тоненько засвистел чей-то магический посох, отлетевший с места драки.
  Он влепился прямо чудищу в глаз. Ошеломленная тень немного сбилась с курса и шандарахнулась об ворота тюрьмы. Казематы содрогнулись до самого основания. Со рва за стенами поднялись волны, щедро орошая здание. Несколько тонные ворота, увлекаемые исполинской тушей подались вперед, вырываясь из каменного плена. Поднимая кучу пили, они со стуком врезались в ошалевший конвой и полетели дальше. Довольные освобожденные пленники похватали разбросанное оружие конвоиров и, вместо того, чтобы тихонько ретироваться, с гиком устремились вперед. Принимать участие в драке...
  
  
  Тварь завертела головой, отходя от магического удара. Сквозь туман проступили ноги оборотня, пробегавшего мимо. Тень открыла зубастую пасть.
  - Не смей трогать святого отца! - Пророкотал Помбер.
  Бывшая дубина, уже совсем без шипов и с неровными вмятинами по краям опустилась на голову многострадального создания.
  Мрак вернулся опять... Стало больно и совсем хорошо в забытье...
  
  
  Пробежав по мосту над вонючим рвом, мы оказались на свободе. Почувствовав боль в спине, я вспомнил про свою ношу. Начальник тюрьмы, колеблясь в такт моим движениям, ударял меня меж лопаток своим... Ах ты паршивец скособоченный.
  - Пшел вон к своей стихии!
  Лапапух бултыхнулся в ров и волна гадости поглотила его.
  - Поделом тебе! - Закричал Харахорц, бросая вслед полетевшему банную мочалку, которой он прикрывал порванные штаны.
  Я всмотрелся в представшую передо мной филейную часть. Теперь понятно, почему голый паскудник возбудился! Часть, находившаяся у парня пониже спины, была не слишком мужской. Женской...
  "Совсем неплоха!", подумал я, но был прерван магом.
  - Клык! Ищи чистое место!
  Я прекрасно понял его: если начертить Руну Перехода на грязной поверхности, попасть можно не в загаданное место, а куда-нибудь в никуда. В гости к Марубхе, например.
  В окрестностях тюрьмы, на ближайшие пару кварталов найти что-нибудь чистое, кроме души младенца, надо было мечтать. Своим видящим во тьме зрением я огляделся по сторонам.
  Везде мусор. Рваные тряпки, лужи неизвестной жидкости. От стен веет бедностью и унынием. Бездомные жмутся по углам, в надежде заснуть на ночном холоде... Чистое место!
  Много не размышляя, я метким ударом выбил дверь перво попавшегося дома. Под истошный вопль незнакомой старухи, мы пробежали мимо нее по коридору в спальню. Пред нами предстала странная картина.
  Вокруг небольшой круглой кроватки, окруженной огненным кольцом из толстых желтых свечей, стояло восемь фигур в длинных плащах с капюшонами на головах. Они что-то бубнили себе под длинные носы. Самый высокий из них и, наверное, самый главный, поднял голову. На нас уставились два идеально круглых глаза. В них горел огонь Клои. Оранжевые брызги, укутанные серыми белками.
  - Кто вы, жалкие смертные, ворвавшиеся на обряд? - Голос звучал как из пустого помойного ведра. Слово Обряд было сказано так, чтобы мы поняли - ворвались на очень серьезное собрание...
  - Ийзенканские шаманы... - прошептал Зоргаддун.
  У меня аж ноги задрожали. Из дыма, да в полымя! Харахорц заточался и упал бы, не подхвати я его за локоть.
  - Вы не пройдете, - снова зарокотал главный шаман. - Ни я, МрВр-Кузява, ни семеро моих друзей не прервете обряд по проклятию города. Мертвый младенец встанет и откроет ворота нашему войску. Ибо ни один меч, ни стрела, ни посох не возьмут его. Детская душа, даше мертвая неуязвима для стали и магии. Она будет под нашей властью!
  Прекрасно что сказал, а я уже собирался развернуться и броситься вон. Младенец заплакал. Так жалко, что у старого мага аж слетела слеза с ресниц. У меня запершило в горле, начали расти клыки. Харахорц всхлипнул. Мы разом двинулись на ийзенканов. Жезл Зоргаддуна заалел в полумраке.
  МрВр-Кузява достал из-под полы плаща длинный суковатый посох. Намного длиннее, чем у Лысого. Без разницы, мы голыми руками разорвем уродцев, поднявших руку на дитя! Шаман махнул своим оружием и вокруг кровати поднялся толстый желтоватый купол Матери Смерти.
  - Ты, наделенный силою! - К моему удивлению, он обращался не к магу, а ко мне! Что за дела?
  - Как только дотронешься к куполу, умрешь мучительной смертью, а вся твоя сила перейдет через Матерь ко мне! Замри! Сила понадобится мне потом, когда город наполнится нашими людьми... Я выпью ее всю!
  Неведомые силы сковали мое тело, я словно прирос к полу, без сил сдвинуться.
  - Ты, жалкий чародей, не ведающий истинных секретов природы! - На сей раз ийзенкан говорил Зоргаддуну. - Ты умрешь сейчас, твоя сила не нужна мне!
  - На! - Закричал старый маг, бросаясь с посохом над головой на Кузяву. Молния слетела с головки посоха и ударившись в купол, отскочила вбок.
  МрВр ответил.
  Темнозеленая волна сорвалась с его палки и втянулась в тело Зоргаддуна. Несколько секунд Лысый постоял, ошарашенно качая головой, затем, тусклое зеленое пятно на его одежде налилось краской и мигнуло. Сила удара волны была настолько мощной, что тело чародея расплеснулось о стену, выбивая глиняные кирпичи. Он слабо вскрикнул и, либо умер, либо лишился сознания. В этот момент я его почти простил, чтоб его, старого, никуда не нужного...
  Кузява повернул посох и направил его на нашего юного спутника.
  - Тебе же, предлагаю удалится. Не смотри как убивают твоих смертных, о б...
  Он не договорил, так как Харахорцу посчастливилось на чем-то подскользнутся и сбросить на пол одну из удерживающих купол Смерти свечу.
  Дребезжащий лопающий звук и мои ноги отклеились. Тело освободилось от невидимых пут. Руки приступили к работе.
  Ближайший ийзенкан даже не успел поднять посох - голова его рывком отделилась от тела и покатилась по земле. Мой удлиненный коготь, разбрызгивая всюду капельки бурой крови не остановился и завершил свой путь в горле соседа справа. Сзади, за моей спиной, парень (или это она?) поднимал Зоргаддуна. Маг слабо стонал, но шевелился, судя по шороху одежды. Не прощу его... Старого паршивого...
  Боль раскатилась по телу - посох одного из шаманов воткнулся в лодыжку. Словно мелкие змейки быстро расползлись от раны, нанесенной крохотным лезвием на кончике палки. Серебрянные черви! Боги, я сейчас умру. Эти уроды готовились отбиваться от всего во вражеском городе, даже от оборотней. Даже если нас на материке всего раз-два и обчелся. Едва не упав, смог дотянуться до худосочной и грязной, словно драконье болото, шеи ударившего. Кровь, благословенная жидкость, полилась по языку и пропала в глотке. Еще! Это продлит мне жизнь. Великий Скад, как давно я не пробовал священного нектара.
  В сознание накатывает красный туман. Убивать! Еще нектара... Много... Несколько невнятных теней передо мной. Они хотят причинить мне боль. Их большие палки поднимаются. Но не успеют! Сладкие, хотя и воняющие артерии. Сосуды с нектаром. Как вас много! Все мне. Палки все выше. Над плечом, очень медленно, так, что я успеваю уклонится десять раз, пролетает горящая молния. Не люблю огонь, он пугает. Они не успеют...
  За полтора удара сердца я разорвал всех. Жалкие ошметки мяса на стенах - вот кто хотел меня обидеть. Маленький человеческий детеныш лежит на мягком. Таких не трогают даже дикие звери. А я не дикий, мой разум будет помогать малышу спастись.
  Разворачиваюсь назад. Два силуэта передо мной. Один очень хрупкий, к нему хочется приласкаться. Нежность исходит от него. Хозяин, или бог. Но у меня нет хозяев. Всегда сам по себе. Вторая фигура - крепкая, но из нее медленно уходи жизнь. Старик... Его не надо есть, его силы мне хватит лишь на пару дней. Я зарычал на них, ощерившись и легко проседая на задних лапах. Надо показать им, что не трону, но если нападут, пощады не будет. Видали, какие клыки и когти? А прекрасный хвост, который бьется по полу? Туда-сюда. Отпустить их? Или, все-таки покушать? Нет, я наелся на несколько месяцев вперед. Хватит. Может, стоило не отрывать головы убиенным? С головами они бы через месяц превратились в таких как я, хоть и слабее вполовину. Ибо чистым членом племени является только рожденный с желанием к нектару. Но, зато, их бы ранило только серебро да топор по шее. Можно было бы сколотить сильную стаю и кормится местными до окончания жизни. Королевство оборотней. Море нектара...
  Удар со стороны хвоста. Резкий поворот - старуха, стоявшая в коридоре опять заносит над головой тяжелую сковороду. Ее тонкие как спички руки дрожат от тяжести оружия. Я ломаю хрупкий хребет, даже не останавливаясь и направляюсь на улицу. Нектара... Много, чтобы хватило на несколько лет. Всего пару десятков жирных, изнеженных жизнью горожан. И спать... Очень хочется спать. Мелкие змейки ползут по телу, добираясь до спинного мозга. Старый маг, пощаженный мною, поднимает посох и теплый конус овивает меня. Бережно, словно любящая мать, кто-то укладывает меня на кровать возле человеческого котенка. Кто-то добрый и бесконечно любящий меня. Ребенок уже не плачет и спокойно хватает мое ухо. Мой взор затуманивается. Матерь Смерть, она очень ласковая. Она тихо забирает к себе. Боль уходит, когда змейки добираются до мозга...
  
  
  Тень приходила в себя очень медленно. Ее сегодня столько раз роняли, били, тискали и кусали, сколько не было во всей жизни. А она у нее была очень долгой. Очень...
  Когда Помбер ушел, те из людей, кто мог подняться и пройти хотя бы пару метров, начали искать виновного во всех бедах. Поскольку, начальник еще не выбрался из фекалий, обозленные тюремщики и те пару преступников, что присоединись к общей свалке приблизились к морскому змею.
  - Че мы с этим созданием Марубхи делать будем? - спросил кто-то из толпы.
  - Мужики, - сказал один из дежурных магов, сплевывая красным. У него не хватало девяти зубов, кончика языка и было сломано ухо. - Не знаю что это за здоровенное мурло, но в нем столько магии, аж мои амулеты с ума посходили. Думаю, - он со стоном потрогал сломанное ухо и провел надкушенным языком по пустым деснам. - Это козни сбежавшего мага.
  - Да будь он хоть сын Баблабуба! - выкрикнул человек в разорванной пижаме, из-под которой выглядывала кольчуга. - Отомстим за свои увечья, они мне обе руки поломали!
  И ударил кованым сапогом в змеиный бок. Тот самый пострадавший бок даже не шевельнулся.
  - Правда! - Крикнули из толпы, бросая в чудовище первый камень, - давайте покажем этим магам как с нами тягаться!
  - Бей магов и волшебных тварей!!!
  И добавили шепотом.
  - Пока голем не вернулся...
  Толпа устремилась вперед.
  Единственный удар Помбера был настолько сильным, что в последствии тень не ощущала ничего. Ни жестокость первого тюремщика, который кинжалом распорол ей ноздрю, ни толпу заключенных, освобожденных на волю дикой заварушкой. Даже последний хиленький нищий, оставшийся после того, как потрепанная толпа из бывших заключенных и тюремщиков поперлась в город громить чародеев, не был замечен. А он широко размахнулся топором, усердно хекая. На следующее утро базарные торговцы вовсю расхваливали сотню обрубков хвоста морского змея, по преданиям, усиляющего мужскую силу под одеялом.
  Когда тварь очнулась и поковыляла подземными ходами в убежище зализывать раны, ей совсем не хотелось никаких оборотней... Сил не было даже для банального Портала на несколько километров отсюда. Не говоря уж об осуществлении задуманного...
  
  
  Толпа бесновалась в городе четыре дня. Не помогали даже вооруженные стражники. Разозленному императору пришлось ввести войска с внешних периметров и обьявить военное положение. Городское население магов сократилось примерно наполовину. Примерно настолько же уменьшилась возможность города достойно оборонятся от ийзенканской орды. Спасенное от смерти дите, предназначающееся для пленения города, политику не сменило. Царедворец рвал на себе волосы. В народе кое кто из приблудных поэтов поменял ему прозвище - Лысоватый.
  Потрепанная Гильдия Магов остерегалась выходить на улицы. Бывшие в большом почете среди робких обывателей, чародеи со сварливым скрипом теперь каждый день, с помощью искуственно созданных слуг, отчищали фасады родных домов. От бранных слов и яичной скорлупы. Кое-кому в окна летела и гадость с городского коллектора. Злые обыватели даже не думали о комфорте своих потенциальных защитников от орды. Жить членам волшебной Гильдии стало веселее, но мрачновато... Со всех сторон.
  К столице медленно, но неумолимо приближалась армия варваров. Она передвигалась очень медленно из-за несметного количества пустых повозок, рассчитанных на некоторое число награбленного в столице скарба. И, хотя, орда двигалась с поступью груженного мула, запах тысяч всю жизнь немытых тел уже подошел к стенам Лампыха. Город затаил дыхание... В прямом смысле. Маленькие конные отряды вассалов императора кусали орду по бокам и ссади. Она огрызалась, высылая навстречу сотни стрел и копьеносцев, но продвигалась вперед. Неумолимо и неутомимо, оставляя за собой объятые огнем деревеньки и подзакусывая местными жителями. Столицу ждал конец. Без Огромного Перстня Магии, без половины магов и без нескольких сотен стражников, покалеченных впавшим в религиозный экстаз големом. Последний слонялся по улицам с неизменной дубиной, лупцуя всех, кого видел и требовал предъявить ему какого-то святого отца.
  К сожаленью, или на радость в будущем, наконец, с Помбером разобрались. Главный Жрец Скада вышел к нему в самой дорогой сутане и, наложив епитимью, затворил глиняного безумца в дальней келье подземного храма богини Тыри. Там несколько пьяных в дым монахов (чтобы не сбежали), поучали исскуственного верующего азам религии, а также, что ийзенканы - самые страшные безбожники во всем белом свете.
  Немного успокоенный Баблабуб Семнадцатый отправил письма с просьбой о помощи ко всем соседям, кроме брата. Но ответы к нему пришли ото всех почти как один: "Глубоко уважаемый правитель Маджарбана, приветствует тебя правитель (любая страна). Мы очень оскорблены нападением подлых варваров на нашего союзника и хотим помочь, но (далее - куча вариантов) моя дочь выходит замуж; а я с коня упал и ходить не могу; а мы уехали на Бонь в дипмисию; а что это за письма такие в три часа ночи." Последнее письмо было совсем шедевром, от князя Рукбура Желтой Шерсти, правителя Валорна. "Ты что, козел, совсем совесть потерял? Травишь моего соотечественника, Сизого Клыка, нож ему под ребро, предлагаешь за него награду, а я тебе помогать? Скунсопаука тебе, а не помощь. Моя тысяча придет только посмотреть на то, что было когда-то твоей столицей и на сушеную голову человека, охотящегося за моих собратом. Да кто бы ты ни был, а мы, Высшие оборотни, порожденные от крови Зверя, за своих глотку любому порвем. Понял? Если нет, можеш еще раз прочесть, текст не меняется!". (Знал бы выше упоминаемый оборотень о эпистолярном творчестве своего монарха, тотчас раздулся бы от гордости. Но, в это время, Сизый Клык лежал в глубокой ночи между жизнью и смертью, мирские заботы его далеко не интересовали.)
  Пришло также несколько очень странных писем. Например, "О, Великий Император Маджарбана! Это не спам, а реальная возможность отбиться от врагов и заработать денег в казну..."
  Баблабуб перестал рвать жиденькие волосы и принялся за письма. Клочья бумаги устилали тронный зал покровом, толщиной в четыре пальца. Ходить стало мягче и веселее. Император сделал пометку в дневнике заниматься этим и дальше, со всеми письмами, а также, со счетами заокеанских банков. Лампых ждал в предвкушении беды...
  
  
  Вокруг туман. Сквозь него проглядывают неясные очертания. Сбоку, вроде, окно. Дальше - какие-то фигуры. Самое интересное, смотрю на мир не глазами, а как-бы выше от головы. И тела не чувствую. Только кисель, а в нем мой разум. Деже пальцы сжать не могу, нету их просто. И ног нет. Вишу в воздухе, легкий ветерок из дырявых ставней на окне колышет... Мое тельце! Ау? Закройте окно! Меня же сдует! Смотрю вниз: да это же я! Лежу, обмотанный полосами белой материи. Саван!!?
  - Не-ет, э-это только бинты... - за спиной кто-то деликатно кашлянул.
  Хвала богам, здесь живые!
  - Насче-ет живых, боюсь, глубоко заблуждае-ешься. - Темное колеблющееся пятно, висевшее над головой моего тела расступается. Я еле не ору от ужаса, но убежать не могу, тело-то внизу, на почти невидимой кровати.
  Из пятна отчетливо проступает здоровенная, где-то с пол-меня рогатая голова, украшенная маленькой бородкой. На носу очки в серебрянной оправе. Под очками, там там где должна начинаться шея, виднеется некий замысловатый узел в виде толстого полосатого шнурка. Ровно посередине шнурок обрывается, также, как и белая рубашка с твердым воротником и черной курткой с еле заметными белыми полосками. Больше ничего нету.
  - Все е-есть! - Проблеяло создание, протискиваясь сквозь пятно. С натугой, надо сказать. - Не-е так ле-егко попасть с де-евятой линии Ре-еальности в твою вторую!
  Предо мной восстал высокий козел, одетый в ранее невиданный мною наряд, с толстенной книгой в копытах. - К твое-ему све-едению, э-это не-е шнурок с узлом, а галстук. Е-его придумают че-ерез триста тысяч ле-ет от наше-его века...
  Я ошалело молчал. Была бы у меня пасть, так бы и открыл ее от удивления. Широко-о...
  - Итак, что тут у нас? - спросил козел, удобно усаживаясь за большой стеклянный стол. Откуда он его со стулом взял? Я пытливо уставился на пятно. Но оно меня игнорировало, не являя больше ничего.
  Козел по деловому раскрыл книгу, моментально разросшуюся до размеров стеклянной столешницы и побежал отставленным копытом по строчкам.
  - Клык Сизый, числите-ельный номе-ер такой-то. Из династии Малангуков, особе-енности и дары: ликантропия, трансформация в панте-еру, уме-ение-е управлять вне-ешностью, не-екоторые бое-евые-е навыки, магиче-еский дар - ноль (ага, поспрашивал бы он у тех горелых стражниках о моем нуле), душа - се-ерая, с крапинками че-ерноты, ме-естами попадаются бе-елые пятна, покровите-еле-ей не-ет, как и конкре-етной чистой религии. Особенные-е приме-еты и че-ерты характе-ера: вспыльчив, дураковат, не-е письме-енный, завистник, де-еньго и сластолюбец, любите-ель вскочить в не-еприятности. Количе-ество отправле-енных душ: 124 - в Клою, 0 - в Небе-еса. Вот это похвально, - тихо пробормотал он под нос и продолжил. - 28 лет отроду, возможность умереть - каждодне-евная.
  Козел поднял голову вверх и спросил, обращаясь к кому-то.
  - Выче-еркивать? - С потолка что-то загадочно блеснуло.
  От удивления он вытаращил глаза и резво захлопал ими. - Э-это как? Сме-ертельная же-е рана от се-еребра. Проникновение-е в мозг! Могу отпустить, но остане-ется после-едним не-едоумком... Что? - Он внимательно прислушался. - Итак не-е шибко умен? Ладно, как все-егда по ваше-ему.
  В воздухе послышались короткие сигналы. Как будто бы несколько раз дали мечем по колокольчику.
  - Уважае-емый Сизый Клык! С не-ебольшим э-энтузиазмом довожу до твое-его све-едения, что за распоряжение-ем Высших Богов, те-ебе дае-ется второй шанс. В сле-едующие де-есять минут ты воскре-еснешь и опять повлачиш не-емытые лапы по бре-енной зе-емле. Также-е, боги даруют те-ебе год без вме-ешательства Фортуны, а это, мой гре-ешный друг, оче-ень большой подарок. Понравился ты там кому-то... Не-е мудре-ено, с такими заступниками. - Он посмотрел направо, на неясный силуэт, торчащий около моей мирской кровати.
  Я удивленно молчал, не зная что сказать. То умер, то воскрес, что за божья дрянь. И кто там у меня заступник? Это я за него живу вот так из города в город? И пьяные стражники за спиной... Но более подробной информации о себе я еще с роду не слыхивал. Вот это парень подготовился!
  Мои размышления были прерваны появлением очень знатной дамы. Ее я узнал сразу...
  - Фатум, козел безрогий! - возле меня из пятна-близнеца вылезла... Судя по размерам, весу в ней около пяти тон. Из них половина - челюсть с таким количеством зубов, что метровый раздвоенный язык прятался среди них, словно упырь среди крестов. Огромное толстое тело бегемакаки тускло светило мириадами длинных волос, что, впрочем, совсем не мешало ему быть совсем прозрачным, просвечивая внутренности. В желудке что-то переваривалось, слышался приглушенный человеческий крик. Во всех приданиях Фортуну описывали одинаково - точь в точь как настоящую... Кто же ее видел, если это дано только мертвым? Наверное, давно ушедшие маги, имеющие власть над смертью, да некоторые проповедники, шибко падшие на курительные травки...
  Я содрогнулся. "Безрогий" тоже, но менее интенсивно. Он только спрятал за спиной свой фолиант и съехал немного вперед на краешек стула. Явное намерение скрыться в своем пятне.
  - Это как, козлина, я спрашиваю, без моего ведома дали сему недоделку право на спокойное существование. Я все ровно буду вмешиваться и обязательно пожалуюсь на твои выходки!
  В Фатуме уверенно пробудился мужчина, а не жалкое подобие дрожащей твари за столом. Он вытащил из-за спины книгу и ласково погладил ее по обитым железом бокам.
  - Тебе второй зуб сломать, или как? Приказ от Высших!
  - Дай формуляр! - Фортуна опасно пролетела возле меня и мирно уселась на стол. Не смотря на мое изумление, стеклянное изделие с честью выдержала такой вес, даже не прогнувшись.
  Козел вытащил из книги бумажку и протянул этой...
  - Ну-ну, - сказала Фортуна, отрываясь на секунду от чтения, - еще раз так подумай и просидишь на грязной помойке до конца дней своих.
  - Понятно, - протянула она, глядя в ту же сторону, куда смотрел Фатум, говоря о покровителях. - Не будет меня год. Не соскучишься, вкусненький?
  Она легко вскочила на свои длинные лапы и чмокнула своей зубастой пастью мою нематериальную щеку. - Пошли, - сказала она козлу и они вместе направились к своим пятнам. Из заднего полушария книголюба торчал кусок большого клыка. Не книгой, видимо, работал парень при конфликтах с сотрудниками.
  - Чуть не забыл, - спохватился Фатум. - Ему же память стереть надо. А то, опять о нас слухи поползут нездоровые. Он махнул рукой в моем направлении.
  Перед глазами начало меркнуть. Вдали прокатились какие-то звуки.
  - Ты где-е была, зараза, когда е-ему ногу проткнули, - ускользающим голосом спросил характерно бе-екающий голос.
  - Мне кофе попить нельзя? - гневно ответила Фортуна, мелькая маленьким . - Итак уже без обеда хожу половину столетия.
  - Ох и попаде-ет те-ебе от...
  
  
  Глава 5
  
  "Если в тихом омуте черти водятся,
  то что же это? "
  Одиссей,
  между Сциллой и Харибдой
  
  Это уже входит в привычку - возвращаться к сознанию. Боли в голове не наблюдается, болит все тело, но не так, как после трактира. По другому, будто меня клещами из Клои тащили. Глаза открыть не смог. Попробовал пошевелить пальцами. А пальцев-то нет! Ужас, сковавший меня, заставил приоткрыть глаза. От этого я так устал, как будто к ним гири привязали. Ясно теперь, почему пальцев нету. Все вижу смазанным - звериный взгляд. Просто еще не прошла трансформация обратно в человека. Но почему не слушаются мускулы?
  Слева - решетчатое окно. Тюрьма? Нет, на окнах шторы. Одна из ставней приоткрыта, оставляя тоненькую полоску воздуха. Вот бы вздохнуть облегченно на полную грудь. Не получается, легкие еле-еле колышутся. Да я, видимо, в прескверном состоянии. Будь человеком, давно бы окочурился.
  Надо мной кто-то склонился. Не могу узнать лицо. Все плывет. Женщина? Светлые прямые волосы. Красивая. Вот бы... Насильно открывает мне рот, еле слышно течет по горлу что-то теплое и до противности терпкое. Пробую скривится - получается.
  - Пришел в себя, маньяк убийца? - Спросил Харахорц, ехидно усмехаясь, но без иронии.
  - Я, э-э... Маньяк? - С трудом выскальзывает изо рта. - Что несешь?
  Молодой человек прикладывает к моему рту влажную теплую тряпку. И улыбается.
  - Да мы тебя от кровищи до сих пор отмыть не можем. Все на шерсти позасыхало. Комьями.
  - Уж извини, - сжимает он плечами, - надо было или тебя спасать, или искупать. Мы первое выбрали, но ты сейчас в таком состоянии, что не поздно все исправить.
  - Сам ты дурак, - говорить становится легче.
  Я и не заметил, когда превратился в человека. В зверином обличии общаться куда труднее.
  Мой юный друг развернулся и собрался уходить.
  - Харахорц? - Спросил я, - а ты и вправду девушка?
  Он резко обернулся и шрам на его лице сильно побледнел.
  - Тебе сейчас в челюсть заехать, или подождать до выздоровления?
  Пока мой еще затуманенный ум копался между извилин в поисках ответа, парень вышел из комнаты, резко хлопнув дверью. Со стен непринужденно посыпалась штукатурка.
  - Не девушка он, - прокомментировал с другой стороны комнаты Зоргаддун. - Можешь мне верить. Я в этом деле специалист.
  - Ты-то? - Ми, вместе с мускулами, постарались подняться на локте. Все болело, даже ногти. - Да ты даже у Грамвалакского дракона пипетку не найдешь.
  - Как не найду? - Озадаченно спросил маг, аж привставая с кресла. - Между ног оно! У всех живущих в мире...
  - А вот и нет! - Ответил я. - Оно у драконов меж рогов.
  - Как? - Лысый плут подскочил на месте. - Не между ног?
  - Между, - согласился я и без сил опустился на подушку. - Специалист хренов!
  Зоргаддун обиженно заерзал в своем кресле. Что-то булькнуло. Даже не имея сил посмотреть, что он делает, я понял: пополняет магический потенциал. Вином. Чем же еще кормятся падкие к спиртному маги? Уж не от матушки-природы силушки набирается.
  - Ты почему заладил, что он баба? - Побулькал, наверное, из кувшина чародей.
  Силы незаметно убегали прочь, предоставляя место болям.
  - Ты его задницу видел?
  - А что там не так?
  - Круглая, абсолютно безволосая, ну и форма... Я-то в этом точно специалист.
  Бульканье прекратилось. Или Зоргаддун заинтересовался, или вино окончилось.
  - А что, у парня не может быть красивой попы? Меня, вон, в гильдии все дразнили "солнце-попа". Такой красивый был...
  Сил мне хватило, чтобы прыснуть.
  - Это в бане-то?
  Мне представилась картина о двадцати голых тощих длиннобородых старцах. Синюшных от прохладной води и покрытых пупырышками. Натирающих друг друга мыльным камнем. По очереди...
  - Надо тебя завести к жрецу-целителю. Тому, кто души лечит. - Чародей обиделся. - У тебя наличествует смена ориентации. На мужиков смотреть начал. Наверное, от пережитого стресса, - со знанием сказал он.
  - Пшел в Клою! - Я начал засыпать.
  - Тебе лечится надо. - Послышалось сквозь сон. Вот выздоровею...
  Следующие несколько раз я вырывался из сновидений подобным образом. Потом стало легче. Боль постепенно уходила, сменяясь стараниями вспомнить, что же произошло. Обиженный Харахорц молча выливал мне в рожу целительные снадобья и уходил с царственно неприступным видом. Чародей же совсем не выходил из ступора, по брови накачанный вином. Под моим взором, когда спать было невмоготу, Зоргаддун мирно покачивался в ступоре и над его головой нимбом витало испарение алкогольных выхлопов. Ему было хорошо...
  
  
  - ... и сто тридцать девять ангелов Его, - не прекращал бубнить монах, покачивая полупустой кружкой пива в руке.
  - Имя первого ангела - Ургар, отвечает он за небесную гладь, - мычал второй священник, бесформенной кучей лежащий в углу. - Имя второго ангела - Ломлан, отвечает он...
  Уже больше недели Помбер стоял на глиняных коленях и молился про себя. Шурх-шурх-шурх! Медленно работали искусственные мозги, переполненные религиозными мыслями. Монахи ему не мешали, создавая более торжественную обстановку для молитв. Эти два кадра из "добровольцев" согласились проводить с ним драгоценное время только после обещания Главного Жреца снабдить их безлимитным количеством храмового самогона и пива. На трезвую голову, в одном помещении с Помбером, коротать деньки не соглашались даже блаженные из горных селений, прибывшие помолится в храмах и запертые в стенах Лампыха ийзенканами. На непобедимых плечах голема повисли двести с копейками человек стражников и простых горожан, здоровенная магическая бестия, бесследно пропавшая, да сломанная ось кареты Главного Жреца, приехавшего успокоить лютого набожника. Кроме упившихся вусмерть монахов, к "чудищу силовому" приближаться никому не хотелось, да и святые отцы, выходя на миг из опьянения, осмысливали глиняную тяжесть бытия, хлопаясь в обмороки.
  Помберу до монашеских чувств было далеко. Он размышлял над тем, что впервые в жизни встретил настоящего святого, простого человека, не наделенного корыстолюбием. Жизнь стыковала голема с немногими людьми, причем, большинство его знакомых общалась с ним через тяжелые тюремные двери. Первым, кого увидел новорожденный из валорнского материала, был Мылойхо Маклуха, сумасшедший чародей. Помбер почитал его как бога и как отца, всячески услуживал ему и охранял. Но увидел он черные дела чародея и усомнился в его добродетели. О чем не преминул сказать Маклухе. С тех пор, целых сорок лет, голем ходил без глаз. Но однажды, пришло его спасение.
  Услыхал Шушпех Баблабуб Кривоногий, что на его земле лютует страшный чародей. Что превращает он все живое и прекрасное в мертвое и воняющее. Независимо от того, что спас когда-то Мылойхо Маклуха Зеленый материк от нашествия тьмы, решил император убрать чародея с лица земли. Потому как много очень редко пахнущего материала собралось в северных провинциях. Собрал Шушпех Кривоногий свою армию, сильную, надо сказать, ибо был он бывшим сотником Арталанта, покойного полководца властителя всего мира, Джермин Сагур Рахбатлута. И пошла армия на богомерзкого колдуна. И разбила полчище его смердящих творений. Но много, по правде сказать, полегло людей на битве той, а еще больше - упокоились благоухающими холмиками из... на поле брани. Окружила императорская дружина Маклуху, а его верный телохранитель, слепой Помбер, не смог отбить меча Кривоногого, ибо не видели его глаза. Упал колдун, пронзенный насквозь, но успел просипеть заклятие императору. "Умрешь ты, кривоногий, через много лет, но гроб примет тебя в чужие объятия... И увидят люди, что не ты поборол меня, а я забрал тебя в свое царство, где будешь жить ты, сделанный из моего любимого вещества... И не будешь ты в земле упокоен..." Сказал Мылойхо свое проклятия да и сдох. А император только посмеялся.
  Только занесся огромный меч над головой глиняного создания, как из толпы рыцарей выскочил самый трусливый из десятников, обделавшийся при всех, при виде страшного колдуна. Лапапух Недержимый, уже тогда знавший, что за храбрость и отвагу не получит от Шушпеха даже бублика с дыркой, заступился за Помбера, прося отдать последнего ему в телохранители.
  - Зачем тебе, - засмеялся император, - слепой телохранитель? Он даже не смог защитить своего хозяина!
  Лапапух неопределенно сдвинул плечами. Только он знал свою цель - чтобы отгонять издевающихся сослуживцев, видевших процесс его недержимости...
  - Ладно, - император опустил свой меч. - Быть по сему. Поскольку наша новая тюрьма стоит на главном коллекторе, а ты, храбрый витязь (с этими словами по воинах прошел стонущий звук, кое-кто аж сел со смеху), имеешь к нему некоторое отношение... Будешь, короче, начальником этого заведения, а голема назначаю тебе в охранники. Согласен, глиняная тварь? - Он обратился к Помберу.
  Тот молча кивнул. Незачем людишкам знать, что он прекрасно чувствовал занесенный меч, но хозяину пришла пора расплатится за содеянное...
  Вот так и появился голем в тюрьме, вместе с Лапапухом, со временем тюремные маги сделали ему глаза, а коллектор, на котором стояло здание, назвали в честь поверженного врага.
  Начальник тюрьмы тоже не был человеком, который спас Помбера от рук чародея, а потом и Шушпеха, от доброты душевной. Он начислял на голема зарплату как на десять стражников, из которой глиняный человек видел всего лишь три карбушки в год. Голем все понимал, но молчал. А через много лет умер император. Как только положили его в гроб и накрыли крышкой, как из-под нее разнесся страшный запах городского коллектора. Даже, когда Баблабуба Шестнадцатого зарыли в землю, город отравляла противная вонь. Пробовали сжечь, а тело не горит, даже от огня приглашенного грамвалакского дракона. Пришлось построить большую лодку и пустить ее через реку в Большой Океан, где она пропала и больше ее не видели. И вспомнили люди проклятие колдуна. И, даже, когда поочередно приходили к престолу сыновья Кривоногого, не трогали они тюрьму и ее охранника, опасаясь, что проклятие может перекинуться на них. Никому из царственных особей не хотелось завершить мирское существование в море, словно простой матрос, даже на золоченой галере. С тех времен в стране появилось поверие, что если зловонная волна накроет город от стены и до стены, а из океана вернется лодка с неупокоенным императором - непобедимый город падет и все жители погибнут...
  Прошли годы, Помбер все так же сидел на своем посту. И, вот, пришел к нему святой отец, ничего не требовавший взамен. А те три карбушки? Да надо же как-то отчитываться перед небесной канцелярией за проведенное напутствие... А больше он ничего не взял, даже подарил.
  Толстый, как рука взрослого человека, палец пробежался по резинке-цепочке железных трусов. Надо найти святого отца! Всегда быть при нем! Он заметит летящий вражеский меч. Мы вместе понесем славу богов простому народу...
  Монахи накачивались дальше, бубня зазубренные учение. Вот это отцы? Голема аж скрутило от мерзости. Вечно пьяные создания, чему они могут научить? Как держать стакан? Или как блевать на пол кельи? Святой отец, я иду к тебе, где бы ты не был!
  Громадное тело поднялось, с пола со скрежетом вознеслась дубинка. Монахи, ничего не замечая в нетрезвом бреду продолжали сказы о богах. Скрипнула закрытая на тринадцать засовов дверь, выдираемая вместе с косяком. Тяжелое глиняное тело не спеша двинулось по извилистым храмовым подземельям к выходу. Святой отец, я иду!
  
  
  Тварь проснулась от боли в спине. Она коротко взвыла и сползла с каменного постамента. Где корытце с оживлягой? Вот оно, родимое, самое любимое, самое желанное. Тень аж запела, преисполненная эмоциями, опрокидывая содержимое миски себе в глотку. Полегчало... Не доставалось так со времен Арталанта и Рахбатлута. Марубха подери его паршивый меч! Заставил сидеть в Клое аж до крика четвертого ангела... Интересно, а где сидит Арталант? В Клое я его не видела... Неужто, в небесах? Да быть не может, чтобы такой драный тип вознесся. Да за ним же трупов по всему миру как после конца света! Наверное, покровитель неслабый у него имелся, раз Такого наверх забрали. Тварь задумалась, вспоминая, что бывший Властелин Вселенной начинал с обычного вора в захудалом городишке.
  Слизывая из донышка ведра, тварь встрепенулась и вспомнила о своей задаче. Сыновья! Оборотня надо срочно брать в обиход, а то ничего не выйдет. Четыре века насмарку...
  Она поднялась по ступенькам, впервые за многие годы, не прибегнув к левитации - спина болела как у смертных. У этого глиняного полуумка что, дубина заговоренная? Тень не знала, что бывший хозяин Помбера еще до рождения последнего сотворил ту дубину для обороны от неживых и божественных тварей. Кроме того, через неделю после драки, дубец регенерировал, обрастая новыми шипами.
  Взобравшись на самый верх башни, в оконную комнату, она взбодрилась и полезла в кладовую. Радостно восклицая, из кладовой тварь появилась с новым визо-шаром. А мы ведром пользовалась, склероз от старости...
  Он умер? Тень поднялась с пятой точки, на которую упала от неожиданности, и поскребла в затылке. А как же задуманное? Как же дети? Шансы неумолимо упали, Силы-то не будет!
  Воскрес? Еще интереснее... Видимо, ему помогает кто-то из богов! Пережить серебрянную смерть для оборотня - все ровно что обрести бессмертие. Э, нет, сейчас мы не будем лишний раз дергаться, посмотрим что наделает сизый паршивец. Может, он сам заведет себя в ловушку? Прихватив своих друзей за разом...
  
  
  - В этой ситуации, ик, - вздрогнул Зоргаддун, благоухая спиртным на все помещение, - думаю, что нам, ик, надо делать ноги из этого проклятого города.
  - Где мои деньги? - в который раз угрюмо повторил я, косясь при этом на Харахорца.
  Парень сидел, нахохлившись, и не издал малейшего звука за те полчаса, которые мы беседовали.
  Мы находились в одном из заброшенных горожанами домов. Тех счастливчиков, кто первыми услышали Главного Глашатая и ринулись из города. Перед тем, как услужливые солдаты императора захлопнули все ворота и объявили общую военную повинность. Издалека, с большой площади до нас долетал гул насильно обучаемых ратному делу мещан. Матерились новобранцы затейливо, заслушаться можно... Деревянные мечи опытных солдат со смачным хрустом врезались в буйные головушки без пяти минут ополченцев. Треск стоял невыносимый. А что поделать - лучше шишка, чем без головы остаться. Потом, в настоящей драке авось, да и пригодится уклон головы, подставляя ее под копье обученных обороне своих же сослуживцев...
  Комната на другом этаже, в которой я больше недели отлеживался, для опорного пункта подходила наиболее, поскольку именно здесь было только одно окно, надежно укрывавшее нас от чужих взглядов.
  - Уже в третий раз тебе повторяю, - маг начинал доходить до кондиции, о чем говорило красное перекошенное лицо, - нету денег в Лампыхе! В Ваглаловых горах оно, в моей пещере.
  Странное дело, эти стихийные маги, словно, помешенные. Огненные маги, типа Зоргаддуна, стараются селится в горах, или местах, недалеко от драконов. Водяные чародеи живут на островах, или в землянках, вернее, в песочницах, на берегах морей. Земляные тоже обитают в землянках, либо в глубоких расселинах. Воздушные, как и природные маг, селятся на ветвях деревьев. Вот интересно было бы увидеть Лысого плута в кроне дуба, задумчиво свесившего костлявые ноги донизу. Но меня интересуют деньги. В первую очередь. А там, недалеко, и до мордобития.
  - Пять тысяч карбушек! Ни больше, и ни, тем более, меньше! - я оставался невозмутимым. - Иначе возьму тебя за престарелую задницу, выйду на городскую стену и сброшу вниз в гости к ийзенканам...
  - Они уже здесь? - переполошился колдун, нервно вскакивая с кресла и подбегая к окну. Ясное дело, он ничего не увидел.
  Мои чувства намного тоньше чем у всех людей вместе взятых. Из нашей тройки только я один слышал тихий ропот варварских глоток, стоящий у городских стен. Ийзенканы бегали от леса и назад. Кто погреться, а кто, заготавливая осадные орудия и лестницы. Интересно, кто их надоумил на столь изысканные деяния? Или сами немытые создания Матери Смерти додумались до интеллектуально-технологических способов ведения войны? Странно, раньше варвары не нападали на большие города, довольствуясь местечками да селами, из-за которых поголовье нападающих не могло серьезно уменьшаться. Что-то их сюда тянет, словно змееплямов на свежую кровь.
  - Сядь! - злобно сказал я магу. Он удивился от жестокости в моем голосе и шлепнулся обратно в кресло.
  - А я ему жизнь спасал... - про себя пробормотал он, но я услышал. И заскрипел зубами от злости.
  - Не спасая тебя с каталажки, мы бы не оказались в таком дерьме! И как тебя угораздило вляпаться в убийство?
  Колдун вздохнул, жалея свою старую жизнь. И начал рассказывать. Мы с Харахорцем не были признательными слушателями, но рассказ дотерпели до конца. Вернее, попытались...
  
  
  
  Колдуну приснился сон. Пророческий, однозначно. Кто-кто, а старый Лысый маг знал толк в вещих снах. Приснилось ему, будто сошел на землю Огоррон, ангел огня и покровитель огненных магов. Ангел залетел к чародею в пещеру и вальяжно расположился на сотворенной кушетке. Он был одет в длинную, полыхающую пламенем оранжевую мантию. На голове венчался красивый, увитый стальными шипами венец. На ногах - крылатые сандалии, неизменный атрибут ангельской профессии. В руке длиннющий жезл, покрытый рунами. Выдохнув огненный язык, Огоррон Пламенный обратился к спящему магу.
  - Зоргаддун, именуемый Лысым. Да будет благословенна плешь твоя. Ты самый преданный и сильный из моих подопечных. - При этих словах ангел закатил глаза, словно диктуя зазубренное.
  - Дарую тебе свою божественную благодать. И посылаю с заданием. В третий день месяца Хорька ты должен явится в Лампых, к Большой Башне Императорского Чародея. В это время казенный колдун будет спать глубоким сном, навеянным мною. Ты залетишь в окно и возьмешь со стола Огромный Перстень Магии. После этого, возвратишься к себе в пещеру и будеш ждать меня. Большая сила придет к тебе, мой подопечный. Станешь ты молодым и красивым. Не будет женщины, которая сможет отказать тебе.
  Ангел ткнул посохом в еле тлеющий камин и вспыхнул ослепительный костер, полностью заливая пещеру жестким светом.
  Маг проснулся, вспоминая сновидение. Оно было необычайно реалистичное. В камине, где лежали довольно мокрые дрова, сейчас дымились обгорелые головешки. Зоргаддун едва не лопался от гордости. Еще бы! Еще ни к кому из его братии не являлся ангел-покровитель. Никто не видел своего заступника, только читал в Писаниях. А он явился ко мне!
  Не долго думая, престарелый маг посчитал дни и с ужасом отметил, что до назначенного дня осталось очень мало времени. Он вылакал все целебные зелья, надел на руку браслет-усилитель и вылетел из жилища. Незаметно от него, в дальнем, самом темном углу пещеры корчилась от смеха и тешилась невидимая тень.
  Большая Башня впечатлила Зоргаддуна. До сих пор он видел ее издали, через толстую линию стражи. Сейчас стража спала, раскинувшись обитыми броней телами по грязной мостовой. Не будь маг настолько ослеплен божественной волей покровителя, он бы заметил, что из под забрал и кирас капает красная жидкость.
  Подобравшись к каменной стене вплотную, Лысый пробормотал слова заклятия. Еще никогда ему не удавалось настолько легко произнести формулу левитации. Вознесшись до уровня жилых комнат и всмотревшись в окно, Зоргаддун заметил неподвижно лежащее на полу тело. Главный Императорский Чародей врос в камни пола. Вокруг него, по скользким камням разлилось небольшое озерцо крови - его убили совсем недавно. Не замечая ничего подозрительного, маг влез на подоконник и направился к столу. В край столешницы судорожно уцепилась окаменелая рука.
  Зоргаддун отодрал неживые пальцы, развернул тело лицом кверху и нащупал пульс. Биения крови в венах совсем не наблюдалось.
  - Надо же было так набраться, - завистливо сказал Зоргаддун и отбросил руку в сторону. - Много пить - грешно.
  Он подошел к столу, возле которого лежало тело и взял с него полупустую прозрачную амфору. Мощно набирая воздух, принюхался и провел над горлышком рукой.
  Магические флюиды проникли от ногтей в сосуд и принесли информацию. Пойло не отравлено.
  - Странно, - пробормотал Лысый маг, - нормальное вино, без яда и прочих неприятностей.
  Он сел на пол возле стула и опрокинул содержимое амфоры себе в глотку. Блаженство пролилось в желудок и заставило престарелые мозги встрепенуться.
  Вино - преотменное, прихватить бы кувшинчика с два, чтоб до утра хватило... За чем же я пришел?
  Он вскочил со стула, вспоминая и, одновременно сметая полой плаща магические безделушки, беспорядочно лежащие на столе. Утварь с грохотом разлетелась по комнате, от чего вороватый маг втянул голову в плечи.
  - На столе, должно быть! - Вспомнил Зоргаддун и, вскочив на четвереньки резво заелозил коленями по полу. Так как на столе покоилась девственная пыльная чистота, наведенная плащом Лысого.
  Он даже не увидел, как из приоткрытого окна в комнату ворвался синюшный ледяной болт и беззвучно расплескался о стену.
  - Такое заклинание испортил, - вполголоса ругнулись за окном. На высоте более тридцати метров, тогда как ближайший балкон был на много дальше внизу. - Гад плешивый...
  - А, вот, - усмехнулся маг, ничего не слыша. Его полупьяный взгляд уперся на золотом кругляше, прикрытый телом мертвого чародея.
  Немного потеребив мантию мертвого, Зоргаддун победно поднял перстень над головой. В нескольких пальцах от того места, где только что находилась его голый как пустыня череп вонзился второй болт, расплескивая по коврам синие брызги. Ткани ручной работы задымились.
  - Горелым пахнет, - промурмотал про себя Лысый. - Значит, пора сматываться.
  Он стремительно, как умеют только опытные воры рванул к окну напротив того, через которое проник на свое дело. Прихватывая на ходу одиноко стоявший на стойке маленького бара кувшин с вином.
  - Живут же некоторые... - Заклокотал из донышка маг, прело дыша на ходу.
  Пять или шесть синих молний вспенили круги в радиусе нескольких метров от старта Зоргаддуна.
  - Кжамрыз баулок зуюрон зламприз, - непереводимо по варварски заухали под окном. Невидимый магический стрелок матерился громко и от всей души.
  - Восемь промахов за последние триста лет, казабун ощибаный, макруло Марубхи! И все за один вечер! Вот брошу все и уйду из ее службы! К великанам все идет под утренний стул! Он, говорят у них самый жидкий и противный... И сын мне ее не поможет. У него же теперь иммунитет...
  Невидимый убийца задумался. Он теперь не мог своей рукой довершить затеянное... Несоблюдение Кодекса Смерти и так придется отмаливать, если Матерь будет так добра и не отрежет ему ничего.
  Мысль пришла к убийце внезапно. Получеловек, пользовавшийся только несколькими извилинами, взамен других ему было привито много опасных и нужных для убиения рефлексов. А что, если, воспользоваться помощью самых неразумных в империи тварей?
  - Охрана, на помощь! - Заорал кто-то с неба. Стража в дежурках, что стояли через каждые четыре улицы, привычная к таким крикам, спокойно перевернулась на другой бок. В городе было все как всегда. Спокойно, то есть.
  - Убили, ой убили, - вопил невидимый и быстро охрипший нарушитель ночного спокойствия. - Королевского Чародея погубили, нелюди!
  При слове "чародей" охранники дружно всхрапнули. После "королевского" несколько сотен тяжелых кованных ботинок грузно застучали по каменным мостовым.
  - Вот убийца бежит! Зоргаддун, проклятый Лысый маг! - почти до сипоты осел голос летучего киллера. - В башне его убил, защитника города нашего, родимого!
  И умолк, сдавленно хрипя - сил кричать больше не оставалось. Все-таки убивать - занятие более легкое, чем думать и надирать глотку.
  Немного выше упоминаемый Зоргаддун несся во весь свой старческий опор ночными уличками Лампыха. За спиной тяжело грохотали доспехи и моргенштерны. Спасения не было.
  Кто всегда вытягивал его за шиворот из беды? Но ему он должен денег... И не мало... Деньги или жизнь? Златолюбие долго упорствовало, маг даже приостановился. Денег не отдам, только через мой труп!
  Над головой просвистело несколько казенных милицейских стрел с желтым оперением. Смерть внезапно обернулась к нему лицом и ласково улыбнулась. Победило человеколюбие и честность...
  Жизнь все же важнее каких-то карбушек! Тем более такого ценного мага, с самим Огорроном в покровителях. Денег мы и так заработаем, говорят, Огромный Перстень Магии камни в золотую руду переплавляет...
  В ближайшей подворотне Лысый напустил на себя чары преображения и прошел мимо пробегающих стражников. Выглядеть старой потрепанной гетерой он мог только полтора часа - сил на большее не хватало. Ох, надо было в Гильдии больше уроков делать и упражняться, а не бегать за юбками и запотевшими кувшинами. Простые солдафоны магию не учуют, вот, когда, через час растолкают любивших поспать государственных чародеев... Беда начнется, просто беда! Они же его след проведут от башни и до конечной остановки. Даже пещеру с деньгами и артефактами найдут, хоть он ее и запрятал надежно! Вот это нарвался, итогом может стать императорская плаха! И полетит в толпу буйна головушка...
  - Девушка, - весело подмигнул проносящийся мимо стражник. - Не видела, часом, бегущего мимо плешивого мага?
  Зоргаддун отрицательно замотал головой и улыбнулся полузубым ртом. Стражник ловко схватил его за талию и смачно поцеловал в засос яростно трепыхающуюся барышню.
  - А не такая ты и старая - вона сколько силы и страсти, - прогрохотал он кольчугой, уносясь мимо. - Ишь ты, еще отбивается!
  Маг злобно утер с губ размазавшуюся помаду и слизал разбитые костяшки пальцев. Ох и твердые же доспехи у этих солдат!
  - Сколько с меня? - Закричал издалека стражник, бросая в Зоргаддуна мелкой медной монеткой.
  - Этот раз - бесплатно, - прошипел маг, наклоняясь за карбушечкой. - В другой раз в ящерку превращу, бесхвостую.
  Довольный находкой и словесной местью он направился к ближайшему борделю. Искать друга. Где ж еще можно оборотня найти?
  "И как к нему болячки не пристают, он, что, заколдованный" - завистливо думал Зоргаддун, проходя от одного злачного места к другому. Самому ему никогда не везло, даже когда один всего раз занимался этим не за деньги - и то поймал в штаны такое, что еле органы из порток не поубегали. Только магией вылечили - прозекторской...
  Наконец, возле окна одного из маленьких бордельчиков в захудалом квартале он услыхал знакомый вой. "И от чего так девки на него ложаться", скрипел извилинами Лысый, рисуя на грязной мостовой Руну Перехода. Авось, да и не засекут короткого перемещения. По другому в женский дом не попадешь, даже в самых плохих заведениях охранники покрепче любого мага. И пинков надают...
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"