Аннотация: "Из меня мог бы выйти Шопенгауэр, Достоевский!" А.П. Чехов, Дядя Ваня
Нога Ашметкина опустилась со ступеньки автобуса на тротуар и резко заскользила в сторону. Мелкий дождик, падая на мерзлые тротуарные плиты, застывал сплошной ледяной глазурью. С трудом удержавшись на ногах, Ашметкин, с грацией коровы на льду, засеменил в сторону офиса. Сегодня он не опаздывал, поэтому нарушение регламента учета рабочего времени ему не грозило. По его подсчетам, минута опоздания обходилась ему в 10 рублей штрафа. Попав в пробку и опоздав минут на 20, Ашметкин мысленно прощался с суммой, на которую он вполне мог бы пообедать. Осознание этого факта порой толкало его на несолидный бег трусцой от автобуса до офиса. Однако сегодня он мог не спешить, и осторожно до скользил до дверей корпорации "Мосапгрэйддевелопмент", не переломав себе при этом конечностей и не взмокнув от пота. Поднявшись в лифте на третий этаж, Ашметкин отметился баджем на турникете и проследовал к кулеру с водой. Ашметкин знал, что регламент внутреннего распорядка разрешает сотрудникам пить воду из кулера на расстоянии не более полутора метров от него и поэтому, потягивая водичку из пластикового стакана, каждый раз прикидывал, не слишком ли он отодвинулся от кулера. В коридорах висели камеры видео наблюдения, так что карточка нарушения могла прилететь к нему по почте в любой момент. Войдя в свою комнату, Ашметкин поздоровался с сотрудниками и включил компьютер. Началась долгая и нудная процедура загрузки, в процессе которой специальные программы в который раз очищали его компьютер от любых файлов, в которых могла оказаться служебная информация.
- Слышали, Семибратов увольняется, - сказал Заскорузлов, высунув нос из-за сплошной стены мониторов. Щас встретил его в коридоре, грит, столько просроченных поручений накопилось, что штрафы за нарушение сроков их исполнения уже в разы превысили размер его зарплаты. Грит - получается, чем больше я хожу на работу, тем больше должен фирме.
- Все там будем, - мрачно изрек Парфёнов. Жалко Семибратова - нормальный мужик.
Компьютер наконец загрузился и рабочий день начался. Первым делом надо было разобрать почту. Ашметкин удалил спам, а так же полученное в очередной раз письмо с рассылкой по всем, предлагающее сотрудникам не проходить мимо нарушений регламентов и самостоятельно оформлять карточки нарушений на своих товарищей по работе. За это полагалась премия - процент от наложенных штрафов. Просмотрел рассылку новых приказов и распоряжений по корпорации, в которых вводились новые показатели качества с указанием размеров штрафных санкций и других мер дисциплинарного воздействия. Затем ответил на комментарии визирующих по запущенным им проектам на арбитраж - по карточкам нарушений Ашметкиным показателя сроков вменения. Регламенты процессов апелляции и кассации по штрафам были так за бюрократизированы и усложнены, что многие сотрудники не решались с ними связываться, а тот, кто связался, потом об этом жалел. Однако Ашметкин уже втянулся в этот процесс и даже ощущал какой-то спортивный азарт в бесконечном обмене комментариями с многочисленными визирующими.
За соседнем столом Парфенов сдавленно крякнул и начал вполголоса материть подразделение контроля качества. Недавно был введен показатель, по которому во всех карточках ресурсов перед номером распоряжения, в котором этот ресурс вводился в действие, должно было содержаться "В соответствии с". Но исторически во многих карточках вместо этого было написано "Согласно" или "На основании". Теперь контроль качества выставил на Парфенова 1200 карточек нарушений. Его зарплата грозила уйти в глубокий минус. Сочувствуя коллеге, Ашметкин посоветовал ему написать скрипт, который жестко пропишет во всех карточках ресурсов "В соответствии с", а 1200 карточек нарушений послать на арбитраж.
Коллеги вспомнили, как недавно Заскорузлову пришла по почте пачка карточек нарушений за не нажатую им пять лет назад кнопку "Закрыть обращение" на второй линии поддержки сервис-деск. С учетом просрочки за каждый день, его совокупный штраф составил двести девяносто заработных плат. Добрые коллеги сразу заинтересовались, когда и за сколько Заскорузлов будет продавать машину и квартиру, а также насколько здоровы его почки. Бродя как сомнамбула по офису, Заскорузлов останавливал своих знакомых и с интонациями обкраденного Шпака излагал свою скорбную историю. Титаническими усилиями, высушив мозг в постижении казуистики нормативных актов, Заскорузлову, удалось снизить размер штрафа до всего лишь восемнадцати зарплат, апеллируя к сроку давности преступления. Потом, обнаружив, что введение этого штрафного параметра в действие не было вовремя до него доведено рассылкой по электронной почте, он решил апеллировать в арбитраж.
- Отбившись от этих штрафов, ты "заработаешь" около миллиона долларов! - пошутил Ашметкин. - И пусть ты реально их перед собой не увидишь, но почка то будет на месте, а машина - на стоянке!
Ашметкину и самому пришла карточка за то же самое нарушение, поскольку он когда-то несколько дней замещал Заскорузлова. Однако штраф его составлял всего сорок окладов.
- Что за хрень вы мне прислали? Я не являюсь центром ответственности по этому показателю! - грозно написал Ашметкин инициатору штрафа. Статус карточки изменился на "Удалено".
Дверь распахнулась, и в комнату ввалилась группа женщин, под предводительством мужчины с густыми усами и насупленным взглядом. Они принялись осматривать столы, тумбочки и шкафы в поисках бумажных документов. Наличие бумажного документа на рабочем месте, кроме строго оговоренных случаев, по регламенту каралось возбуждением дела служебного расследования и крупным штрафом. На этот раз проверяющие ничего не нарыли и ушли так же быстро, как и появились.
Покончив с комментариями, Ашметкин просмотрел свой тайм менеджер, чтобы не пропустить какое-нибудь совещание, за что по регламенту можно было попасть на штраф. Учеба ему предстояла только завтра. Учиться, уже в который раз, Ашметкин должен был тому регламенту, по которому он постоянно работал и по теме, в которой был настоящим специалистом. Черновики этого регламента и курса обучения по нему Ашметкин сам же и написал по просьбе своего методиста. Хотя Ашметкин очень четко и профессионально сформулировал в черновиках термины и определения, именно в этом вопросе его методист решил проявить самостоятельность. Он нашел в интернете термины на английском языке, перевел их при помощи программы-переводчика и в таком виде вставил в регламент. Ашметкин обнаружил это только тогда, когда получил уведомление о введении регламента в действие. Ярость и возмущение, охватившие его при чтении идиотских фраз, не имевших никакого отношения ни к русскому языку, ни к специальной профессиональной терминологии, буквально ослепили его. Однако, чуть успокоившись, Ашметкин признал эти свои чувства не корпоративными. Поскольку в этой ситуации он все равно ничего не мог сделать, решил понаблюдать с научной точки зрения - к чему в итоге приведет фирму это постоянное нарастание дилетантизма и энтропии. Политика тотальной регламентации должна была устранить человеческий фактор, сделать работу специалистов чисто механической. Однако, объективно, скорость изменения процессов была выше скорости их формализации. Работа по устаревшим регламентам приводила к косности и консерватизму. Уровень квалификации персонала падал, специалисты превращались в механических зомби. По итогам шестичасового обучения Ашметкин должен был сдавать тест. Неудачная сдача теста грозила ему штрафом, а то и потерей допуска. При удачной же сдаче он мог получить небольшой бонус в 2 процента к зарплате. Самой большой загадкой для него было то, какие ответы на вопросы теста его методист решил обозначить как правильные. От методистов можно было ожидать всего, чего угодно. Ашметкину предстояла увлекательная игра в угадайку на деньги. "Вот будет позор, если я не сдам тест по своему же регламенту" - подумал Ашметкин. Через два дня, согласно расписанию, в рамках регламента по подтверждению уровня допуска, Ашметкину предстояла очередная проверка на полиграфе. Проверка должна была еще раз авторитетно подтвердить, что он не крал на работе ничего дороже карандаша и не передавал никому строго конфиденциальную информацию, к которой у него не было доступа.
Незаметно подошло обеденное время. Ашметкин позвонил по телефону своему другу, психологу Стратосферову.
- Мадагаскар , - прогнусавил он в трубку.
- Иесс, - послышалось в ответ.
Ашметкин привычно заблокировал компьютер. Оставление компьютера в не заблокированном состоянии по регламенту грозило очень серьезным штрафом и даже возбуждением против него Дела служебного расследования, что могло привести его к лишению допуска и соответственно, работы.
Они встретились у турникетов и спустились в столовую. На дверях столовой был прикручен почтовый ящик с надписью, в которой сотрудникам предлагалось строго следить за нарушением окружающими регламентов, писать о всех таких возмутительных фактах письма, можно без подписи, и класть эти письма в почтовый ящик.
Очереди не было. Поставив на поднос незамысловатый харч, состоящий из говядины с черносливом, супа-пюре с шампиньонами и языка с хреном, они присели за стол, продолжая нескончаемую и неспешную беседу, на темы прочитанных недавно интересных книг, просмотренных кинофильмов, не эстетичности правления Путина, идиотизма методического управления и крутости председателя совета директоров. После обеда они вышли из офиса и остаток обеденного времени бродили по скользким дорожкам, завершая обед роскошью человеческого общения.
Когда Ашметкин вернулся на рабочее место, он разблокировал компьютер и занялся оформлением проектов, за подтверждение которых ему начислялись баллы согласно методике оплаты труда. В рамках этих проектов приходилось привлекать к работе и других сотрудников, в том числе тех, кому баллы за эти проекты не начислялись. Не было у них и такого показателя качества, который стимулировал бы их к этой работе под угрозой штрафа. В таких случаях добиться от них даже шевеления пальцем по своим проектам было чрезвычайно проблематично. "Да у меня нет такого показателя!" - доверительно и улыбчиво говорили они и не делали абсолютно ничего. Из-за этого установленные регламентом сроки прохождения проектов часто срывались, контроль качества заводил на Ашметкина новые карточки нарушений сроков вменения со штрафными санкциями, а он пытался оспорить их в арбитраже - сначала в порядке апелляции, а потом и в порядке кассации... Не следовало Ашметкину так же упускать и чужие проекты, которые были на визировании у него самого. Срыв им установленных регламентом сроков рассмотрения проектов приводил к автоматической генерации на него карточек нарушений и автоматическим штрафам. Время летело незаметно, рабочий день подходил к концу. Ашметкин загасил компьютер. Если бы он просто заблокировал его на ночь, по регламенту Ашметкину грозил бы штраф. Затем Ашметкин переобулся в уличные ботинки, оделся и попрощался с сотрудниками, рабочий день которых по регламенту заканчивался позже, чем у него. При выходе на турникете Ашметкин проконтролировал время своего выхода из офиса, чтобы не схлопотать на ровном месте штраф за нарушение регламента учета рабочего времени.
На улице уже все растаяло, текли ручьи и моросил дождик, Дорога до автобусной остановки не была скользкой и не заняла много времени. Когда нога Ашметкина коснулась ступеньки автобуса, у него в голове как будто щелкнул переключатель, и он перешел из рабочего состояния в состояние своего личного, свободного времени. Присев и расслабившись, Ашметкин включил смартфон и продолжил чтение книги Бернара Вербера о приключениях в загробном мире.
Приехав домой, Ашметкин поужинал и включил телевизор. То, что там показывали, ему не понравилось. Ашметкин не любил дилетантизма, а по всем каналам как будто сговорились прославлять не профессионализм. Вчера ты не стоял на коньках, а сегодня - Фигурист! Вчера от тебя шарахались в караоке, а сегодня ты - Карузо! От всего этого Ашметкин испытывал острое чувство, похожее на ностальгию. Он включил домашний кинотеатр и запустил спираченный им ночью из торрентов в отличном качестве видео концерт Чезарии Эворы в Париже. Эвора была в прекрасном настроении, много улыбалась. Огромный зал безумствовал! Ребята из ее оркестра - просто жгли! В 2001 году Эворе оставалось жить 10 лет... Интересно, подумал Ашметкин, что сделали бы эти ребята из оркестра с теми, кто оформил бы на Чезарию Эвору карточку нарушения регламента, за то, например, что она ходит по сцене босиком. Просто убили бы... Просто - убили. Просмотрев концерт до конца, Ашметкин выключил свет и заснул. Закончился еще один день жизни...