Осипцов Владимир Terramorpher : другие произведения.

Реинкарнация (Аврора Ультима), Часть 3 - "Полководцы", глава 2, "Слуга двух господ"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Запись 22-я - Глава 2. "Слуга двух господ"
   "Ходят кони... ходят кони...
   Над рекою...
   Ищут кони, ищут кони
   Водопою...
   А к речке не идут:
   Больно берег крут...
  
   Ни ложбинки,
   ни ложбиночки пологой
   Ни тропинки
   Ни тропиночки убогой
   А как же коням быть
   Кони хочат пить...
  
   Вот и прыгнул, вот и прыгнул
   Конь буланый
   С этой кручи, с этой кручи
   Окоянной
   А... синяя река
   Больно глубока..."

(Ходят кони) Ю. Ким

  
>Одиночество
  
   ...Три года - достаточный срок, чтобы жизнь вошла в свою колею. Через месяц после прилёта Мацуко предоставили уютный домик за пределами столицы, где она смогла при помощи магии и механизмов устроить нормальную для себя атмосферу. Соседями оказались родители Тардеша - пожилые, но совсем не старые призраки, удивительно сдружившиеся с принцессой и её свитой.
   Афсане родила девочку - Гюльдан. Отец Тардеша недавно оставил работу и теперь жил благодаря заботам сына и государства. Республика была богатой страной, и тем, кто верой и честью служил ей, не было нужды превращаться и нищих попрошаек, когда приходила старость - а тем более родителям таких достойных сыновей, как господин драгонарий. Старики часто приходили и приглашали в гости, приставали с ненужными советами к молодой матери. Но им были рады в этом, почти монашеском, уединении. А сама Кадомацу с головой ушла в свою работу, затягивающую её на дни и недели с огромными перерывами на безделие.
  
   В деньгах она не нуждалась, как и все жители Республики. Если в других государствах вселенной каждый житель, чтобы жить, должен был зарабатывать на это и платить налоги - то в стране призраков было наоборот. Республика платила гражданам за то, что они жили в ней. Всё что потреблял гражданин Амаля за день, - еда, жильё, одежда, поставлялось ему бесплатно, как солдату на войне, и лишь то, что свыше этого, полагалось отрабатывать, и за каждую толику роскоши полагался строгий расчёт "трудоднями", получаемыми в зависимости от талантов, заслуг и вложенного труда.
   Собственно самой принцессе, содержание которой, как заложницы, оплачивала Империя, ради так называемых "трудодней", трудиться и не требовалось, но она же сама принимала гражданство ради того, чтобы быть полезной - да и её это увлекало. А "трудодни" копились, и она не знала, куда их девать.
  
   Работа не сказать, чтобы сильно напрягала - большую её часть составляли события, идущие по планам, составленным агентами на месте действия, и приходилось лишь давать согласие или отказ. Операции с её участием требовали продолжительных поездок, полётов к далёким солнцам на недели и месяцы, но там уже не было тех авантюр, в которые она кидалась на их с Тардешем войне - теперь, если ей и позволяли самой ударить мечом, то каждый её шаг и жест были подготовлены и подстрахованы тысячами рук и глаз. Она больше не совершала ошибок...
   Гораздо более интересной была работа в Академии, предложенная принцессе Тардешем полтора года назад. Там она учила студентов со всех краев Республики и союзных ей государств, весело, как на игре, разбирая самые невероятные ситуации, вроде штурма пятью легионами без орбитальной поддержки Дворца Красного Императора, атаку Сираталя двумя марутами или абордаж корабля-матки Вельзевула двумястами джиннами, обученными по программе ракшасских янычар.
   Там, в Академии, её часто вызывали на совещания, посвященные разбору выигранных и проигранных сражений - и хоть в большинстве случаев это были обычные суды над нерадивыми полководцами или хвастовство неопытной молодежи, неожиданно, её это затянуло. Это было единственное место, где даже она могла учиться - и единственное место, где она могла видеть Тардеша.
   Драгонарий больше не вел войн, не водил корабли в атаку, и ему пока не нужна была его аюта по специальным поручениям. Его штаб, конечно, находил ей занятия - в такой большой стране как Амаль, даже в делах одного флота порой нужно было что-то взорвать, украсть или освободить. Сам драгонарий ударился в политику - в прошлом году кончились диктаторские полномочия Корнолеша, и сейчас два друга, договорившись, вместе баллотировались на консулов. Чаще, их, того и другого, можно было видеть по дальневизору или на заседании Сената, чем на ходовом мостике крейсера. Или вот на таких вот судах. Или на званых вечерах - но Кадомацу давно зареклась туда ходить.
   Последние два года принцесса настойчиво повторяла себе, что её характер "склонен к одиночеству"...
  
   Азер и Афсане сменили по паре любовников, честно предупредив соседей, что с суккубами нужно держать ухо востро. Юным служанкам принцесса старалась не давать много свободного времени, когда подбирается тоска, и не оставлять, помня признание Аканэ, двух сирот наедине друг с другом. Правда Азер, услышав про это у хозяйки, сказала, что девкам просто "скрутили мозги", чтоб побыстрее пристроить в служанки, и обещала все им поправить, как попадётся "хороший парень вашей породы, негодный принцессе".
  
   - Что ты их вечно по разным комнатам разгоняешь? - спросила однажды Азер, после того как хозяйка отправила девочек по трём разным делам.
   Мацуко шепнула её на ухо откровение Аканэ.
   - Что, правда? - удивилась старая суккуба: - Ну-ка, вы двое, Аканэ. Мидори, летите сюда!
   Служаночки прилетели и остановились в нерешительности. Аои заглянула, и, поняв, что её не звали, вернулась к своей работе.
   - Правду про вас говорят? - спросила она, уперев руки в боки. После первых седых прядей в волосах, Азер начала красить свой ирокез в самые дикие сочетания цветов, поэтому выглядела довольно забавно.
   Девочки сначала не понимали, потом стали опускать глаза и краснеть.
   - Ну-ка, разделись, обе!
   - Ты что! - попыталась остановить её Мацуко.
   - Не верю я в такое. Мелкие они слишком. Дурь, небось, в голове, - сказала она, кивнув в такт словам своей бритой головой с разноцветным гребнем из лакированных волос.
   Девочки уже стояли голые и дрожали от холода, кутаясь в крылья. Аканэ была худощавой и мускулистой, очень энергичная и самостоятельная, она пользовалась заслуженным уважением и хозяйки и её подруг. Широкобёдрая Мидори была медлительная и мягкая - если не будет следить за собой, то года через два-три станет толстушкой. Пока что она гордилась большой, тяжелой грудью, и красивой улыбкой, которой беззастенчиво пользовалась, когда надо было избежать неприятной работы. А хрупкую и нежную Аой все просто любили - за доброту и спокойный характер, терпеливо сносящий все невзгоды, которые дочь благородных родителей терпеть была вовсе не обязана.
   Азер критично оглядела фигуры всё сильнее краснеющих девочек, потом безапеляционно приказала:
   - Обнимитесь!
   - Госпожа? - спросила удивленная Аканэ. Сделавшая было шаг навстречу ей, послушная Мидори, торопливо убрала руки за спину, и закрыла груди крыльями.
   - Ты что делаешь? - спросила у своей телохранительницы принцесса.
   - А как ещё проверить, правда или нет? - удивилась суккуба.
   - Это так не работает, - попыталась объяснить соблазнительнице Аканэ: - Вот вы, например, с любым мужчиной согласитесь лечь?
   - С любым, конечно, - утвердительно моргнув густо накрашенными ресницами, ответила большеглазая адская гурия.
   - Мы не суккубы, - обижено подала голос Мидори.
   - Мы любим хозяйку, - пробурчала что-то растерявшая уверенность Аканэ: - Нас для неё готовили, а не для друг друга.
   - Что-что? - пытаясь сдержать улыбку, переспросила Азер.
   - Не для кого попало!.. короче... - выкрикнула и сразу снова стушевалась юная девушка.
   - Ну, если вы прикажете... - с сомнением спросила Мидори, беря подругу за руку. Аканэ попыталась вырвать, но Мидори, улыбаясь, удержала.
   - Да не прикажу я. Извините, девочки. Азер просто дурью мается, - Мацуко покрепче запахнула свой халат, и поднялась, хлопнув свою суккубу по мягкому месту: - Ну, в самом деле, хватит. Они ведь всему что скажешь, верят.
   - Тогда проверим в горячей ванне.
   - Экспериментаторша, - покачала головой принцесса: - Изоляцию свою проверь сначала.
   Когда девочки убежали на "экспериментальное купание", Азер вернулась, уже серьёзная, и дующая на обожженные пальцы:
   - Не верю я в это. Нормальные девчонки, на парней заглядываются, как и мы.
   - Ну, они мне сами сказали. С чего бы им врать?
   - Потому что служанки одинокой, нецелованной девушки. Вот им и свернули мозги. Ануш, покойницу, так же обрабатывали, перед тем как с тобой познакомить. Но она-то суккуба, природа взяла своё.
   - Скажешь тоже, "нецелованной" Я целовалась!
   - Ути-тю, и сколько раз?! По-настоящему, в губы?!
   - Один...- она села на диван, взяла подушку и отвернулась, надувшись.
   - Ладно!- Крикнула Азер сквозь дверь в ванную, где хохотали и плескались девочки: - Ради такого случая хозяйка разрешает вам надеть праздничные кимоно. Только если и Аой искупаете! - усмехнувшись, от себя добавила старая развратница.
   - Хозяйка! - послышался голос Мидори: - Ваше Высочество! А Аканэ целоваться не умеет!
   Её Высочество бросило подушку, и, взяв одежду, сказало, что пойдёт, прогуляется.
  
   >Город Солнца
  
   Прогулки по огромному Сираталю давно стали самым главным развлечением одинокой девушки. Даже за три года она не обошла его полностью - настоль велика и необычна была столица призраков. Сами жители не всегда были во всех его уголках - в этом огромном городе, даже чтобы доставить простых рабочих на заводы в пределах квартала, (каждый из которых был больше столицы дома), ходили целые поезда - воздушные, на вознесенных над туманами эстакадах, либо подземные, в глубоких тоннелях, прорезающих столицу под холмами и реками и выходящими наружу в пригородах. Пешком такое расстояние - даже железному демону было не одолеть. У принцессы была служебная колесница, но из окон машины было не разглядеть ни красоты города, ни проникнуться его очарованием...
   Принцесса уже сама стала достопримечательностью города. Её манера - бродить пешком, бросив положенную ей самобеглую колесницу, и подолгу любоваться всякими очаровательными мелочами, до последнего предела выводила охрану из себя, но переупрямить принцессу было просто невозможно. И охрана смирилась.
  
   ...Прошло где-то полгода жизни в городе, как демонессу начали узнавать на улицах. Собственно, не узнать её, такую яркую, было нелегко, но сначала прохожие просто не верили глазам своим. На Амале вообще ведь редкость инопланетяне - разве что изредка промелькнёт в толпе человеческая пара в обнимку или вездесущие ракшасы. Но уж точно не демон Края Последнего Рассвета.
   К ней часто подходили поговорить, спросить, приглашали на свои простые праздники - Метеа почти всегда соглашалась, за исключением тех случаев, когда действительно хотелось побыть в одиночестве. Народ призраков отнесся к ней с гостеприимством и дружелюбием, и принцесса старалась отблагодарить их своим участием в их небольших проблемах. Хотя, если в случае военных или церемониальных дел она могла помочь, то вот с одной из самых важных тем - "трудоднями"... была проблема.
  
   "Трудодни" - это особые отметки о заслугах, начисляемые по одному за день службы в тылу, по три за службу на войне, а так же дополнительно за выполнение поручений и заданий Сената. Не совсем деньги и не совсем награда. Были и злоупотребления. Тардеш с ненавистью рассказывал про офицеров и чиновников, которые в поисках лишних благ и знаков отличия, отыскивали забытые и нелепые законы и постановления Сената, и преследовали граждан или инородцев, чтобы получить лишние трудодни за усердие. Анточия смеялся над страхами драгонария, и говорил что дело не во злом умысле, а в лени некоторых сенаторов, забывающих собственные законы и не следящих, как они исполняются в их провинциях. Много трудодней могло помочь в карьере, но чаще они тратились на повседневные предметы или роскошь, которая не выдавалась бесплатно. Физически - монет, банкнот, долговых расписок на Амале просто не существовало. Не было ни кошельков, ни банков, ни менял - о том, могут ли жители приобрести тот или иной предмет, они узнавали со слов государственного чиновника, который и называл цены.
   Хороший набор, скажем, косметики нагов, стоил около семи трудодней, как и прическа, устройство праздничного пира - около тридцати, красивый наряд - или украшения - около ста, простенькая самобеглая колесница - около двух тысяч, хорошая колесница или морская яхта - около двадцати тысяч. Так как в году чуть больше 300 дней, многие вещи гражданин Республики, не участвующий в войнах или на государственной службе, заработать не мог. На отдых тоже нужно было разрешение - около трехсот трудодней, если хотелось уехать на знаменитый курорт, или несколько тысяч, если хотелось посетить другую планету. Но на других планетах отдыхать могли только пары, имеющие детей. Часто случайные попутчики жаловались, что не хватает какой-то смешной суммы на исполнение мечты, но... было досадно чувствовать себя бесполезной для так гостеприимно приютившей её планеты.
  
   Поневоле вспоминалась родина, где она могла без проблем подать милостыню незнакомцу, но здесь на чужбине даже друзьям нельзя было отдать нужные им и бесполезные для неё "трудодни". Иногда из-за мук совести она начинала сознательно избегать какой-то из районов, и так и получилось, что обошла столицу Республики целиком, и узнала о городе призраков, наверное, больше, чем сами жители...
  
   Сираталь был построен так, что вечный туман казался частью архитектуры. Дома, по большей части либо покрытые каменной крошкой, либо, где побогаче - мрамором, очень хорошо смотрелись в этом вечном орнаменте из белесой дымки. В жилых районах очень много серого или серо-зеленоватого цвета, а мрамор правительственных зданий либо черен (для призраков это красный, как объяснил ей Тардеш), либо снежно-белый. Намного реже, чем на планетах Гудешии, где она тоже видела города Республики, встречались отдельные дома - для одиночек либо семей. Большей частью это были либо общежития - дома, разделенные на небольшие кельи для студентов или холостяков, где полагалось жить почти как монахам, но лучше, чем в ночлежках на родине, либо инсулы - дома в несколько этажей на несколько семей, когда-то не прижившиеся в Старой Столице. В инсулах комфорта тоже было не особо больше чем в монастыре, но сама небалованная роскошью Третья Принцесса не удивлялась таким порядкам. Больше удивляла шикарная наружная отделка, в общем-то, скромных внутри зданий, но любовь призраков к мрамору и каменной крошке в стенах объяснялась просто - сквозь эти материалы нельзя было пройти призраку в бестелесном состоянии.
   Город делился на семь районов по числу холмов - Капиталь, где была расположена Сенатская Курия, и почти все государственные учреждения, Либерталь - площадь Монумента Освободителей, кварталы правительственных чиновников и военные учреждения (там, на площади Монумента она и работала), Сираталь - самый большой, западный район, окружающий Капиталь - там жили Тардеш с Корнолешем, почти все сенаторы, крупные военачальники и занятые в обслуживании правительства граждане. Там были самые красивые улицы, украшенные деревьями, и новыми, как сказали принцессе, экранами размером со стену дома - на них часто показывали новости, или уроки математики или языка для детей. А иногда просто звучала хорошая музыка - демонесса, не способная видеть изображения на всех экранах, тогда там и останавливалась послушать её. Следующим, по часовой стрелке, был Ауреаль - Золотой Холм, где жили в основном инопланетяне, стояли посольства и торговые миссии (на самом Амале не было денег, но он вовсю пользовался ими, когда торговал с союзниками или соседями). Пожалуй, самый красивый район - именно там инженерный гений джаханальцев показал всё, на что он способен. И другие расы старались не уступать - поэтому, окраины холма, по которым располагались посольства самых известных и могущественных государств, являли собой блистающую выставку магических и механических чудес. Скромное посольство Края Последнего Рассвета, затерявшееся в третьем ряду, между складов и задних дворов соседей, просто удручало, но сам посол, господин Сабато, клятвенно заверял дочь Императора, что получено распоряжение Золотого Министра - украсить внешний вид, и потребные для этого средства и лучшие мастера уже отправлены с родины, спеша приступить к работе. Её Высочество Кадомацу-но-мия улыбалась, и спрашивала письма - Министр Ким, конечно известен своей щедростью, и любовью давать обещания, но так же и умением находить отговорки.
   Следующий район звался Козлиный холм, Копераль. Самый правильный и современный, блистающий свежими новостройками и грохочущим вечным строительством. Это был интеллектуальный центр столицы и безбашенный рай для всех студентов Республики. Гражданам Республики полагалось служить в армии - без исключений. Но, так как те, кто склонен к науке, редко отличаются смелостью, то тем, кто особо усерден в занятиях, предоставлялась отсрочка к призыву или вообще освобождение от службы. Благодаря этому обычаю, в Республике всегда было достаточно мудрецов и ремесленников, чтобы поддерживать одну из сильнейших армий, вооруженную невероятными механическими чудесами. В Копераль стремились все - даже те, кому лучше бы было жить с автоматом легионера, или лопатой землекопа. Там издавна находились элитные школы и лицей, подготавливающие высших специалистов государства, крупнейшие институты Республики, большинство филиалов Академии, (главное здание Академии, находилось, разумеется, на площади Монумента). На востоке, через Виа Ротеа, район соединялся с космодромом - и естественно, там всё больше предпочитали селиться космонавты, пилоты, десантники, и прочие, связанные с космоплаванием рабочие и ремесленники. Там было больше всего памятников первопроходцам, героям, и просто чем-то прославившим Амаль гражданам.
  
   Триумфальная Виа Ротеа - дорога с красным бордюром, или просто Красная Дорога, отделяла Козлиный Холм от неопрятного южного соседа - Малого Холма. Это был старый промышленный район, где ещё сохранились работающими тщательно изгоняемые из столицы заводы и фабрики. Заводы производили детали для звёздных кораблей, одежду, оружие, мясную пищу. И ещё - дурную славу всему району. Даже идя по Виа Ротеа, можно было видеть разницу между Козлиным и Малым холмами: по правую руку, - красивые, опрятные, как вычерченные по линейке новостройки района студентов, по левую - скособоченные, будто слепленные пьяными руками и в спешке обрубленные топором рабочие бараки Малого. Это притом, что вдоль дороги разрешалось строить только самые красивые дома, и ремонтировали их чаще - буквально перед каждым триумфом! Внутри же, показная нищета порой поражала. Нет, улицы не утопали в грязи - наоборот, они были образцово-чисто подметены (дворник - одна из основных профессий этого района. Половина жителей не в состоянии заниматься чем-либо иным). Но - кучи мусора вокруг домов - там, где в других районах были клумбы, неприятно соседствующие с выметенными дрожками, опустившиеся мужчины, рано постаревшие женщины, шумные и невоспитанные дети, в своих играх презирающие все правила гигиены. Много патрулей - каждую сколь-нибудь крупную улицу охранял усиленный отряд вигилов, (по старой памяти Метеа так и не научилась им доверять), проверявший по нескольку раз в день все дворы и подвалы. Личная охрана принцессы, выделенная ей флотом - призраки, опасались пускать её далеко вглубь района. Когда же она настояла, её обязали ехать на машине, с ещё двумя сопровождения.
   Как рассказывали принцессе, основной процент населения Малого Холма и подобных ему районов составляли выслужившиеся рядовые, не получившие никакой специальности, либо бывшие заключенные, которым был закрыт путь в продвижение за заслуги и на выборы. Или же - рядовые и десятники, ушедшие из армии по болезни. (Республика обеспечивала щедрое содержание тем, кто получил боевые ранение, но на подхвативших понос или воспаление это не распространялось - считалось, что сами виноваты). Правда, надо отдать должное, дискриминация дальше не распространялась - бывший преступник, исправившись, мог стать перфектом завода (и это уже становилось правилом - три из семи крупнейших заводов имели управителями бывших заключённых), а ребёнок с Малого Холма мог на равных поступить в школу или гимназий, мог рассчитывать даже на должность сенатора или министра (партийный Прибеш был из этого района, министр Верес Анточия вместе с женой, Тардеш и Корнолеш были не сиратальцами, они родились в одной из южных провинций, а выросли в пригородах столицы, и мать то ли Халимы то ли Лейлы была, кажется, тоже с Малого). Малый холм, кстати, держал первое место по числу живущих там людей - эта раса была очень востребована в качестве важных специалистов на заводах.
   И над всем этим, как дворец, возвышалось, сверкая черными (красными для призраков) колонами чистое до блеска здание Центрального Комитета Сынов Амаля - организации, которую все называли здесь "партией" ("частью" в переводе с амальского), выполнявшей в Республике роль религиозного института. Она исповедовала устав, жесткости которого позавидовали бы многие монашеские ордена, и признание соблюдения его установлений было необходимым условием карьерного роста. Все, выше мелкого чиновника или полевого командира, были обязаны, как это тут говорилось "состоять" в Партии, и кроме законов Республики соблюдать ещё и партийные, окруженные чуть ли не религиозным ореолом. Сама же Партия, специально выбрала для своей главной резиденции беднейший район столицы - чтобы, как сказал один из строителей здания, "быть поближе к простому народу". Но, по впечатлению принцессы, Партия сама больше всего интересовалась государственными и военными делами, распоряжаясь церемониалами и наградами с наказаниями, а не рядовыми гражданами, так что расположение этого дворца было на редкость неудобно как для военных, так и сенаторов.
   Впрочем, в справедливом обществе Амаля были достаточно древние законы и сложные обычаи, и не гостье их осуждать...
  
   >Порядок дел
  
   ...В тот день, после истории с девочками, Мацуко попросила свой экипаж отвезти её к посольству, за почтой. В посольстве, принятая учтивым господином Сабато, прослушала последние новости и хвалебные оды как ей лично, так и её отцу и матери, и позанималась в додзё, где был устроен тренажер для крыльев. Это было необходимо - если не хотелось вернуться домой, разучившись летать. После занятий, приняв ванну и сменив одежды, она внезапно узнала, что её дожидается господин Верес, проходивший мимо, и случайно узнавший о том, что помощница Тардеша здесь. Это было необычно, но она была не против встречи - министр из-за ерунды её не беспокоил, и вообще они уже успели подружиться за эти годы. Единственное что беспокоило - как бы он сам с кем-нибудь не поссорился, пока она собирается.
  
   Господин министр был удивительно колоритной фигурой. Довольно низкорослый для призраков, сухонький, энергичный, неунывающий никогда сенатор с отличным чувством юмора, умел, как сойтись, так и поссориться и снова помириться со всем миром в течение получаса. Это непостоянство забавляло принцессу, но очень сердило Тардеша, который называл его "паяцем", "клоуном" и другими словами, обозначающими несерьёзные профессии. Верес Анточия смиренно принимал такое отношение драгонария, признавая, что оно заслуженно - и использовал его аюту, чтобы поддерживать связь, когда триумфатор был не в духе. Демонессе же удавалось находить общий язык с обоими - и, кажется, они даже были рады, что переговариваются через огнеликую дьяволицу, а не лицом к лицу.
   Тардеш не уставал предупреждать её, чтобы она была с ним осторожнее - слава записного интригана о министре летела куда шире границ Республики. Верес тоже в свою очередь предупреждал девушку о своей опасности - ведь он такой опасный интриган! Принцесса смеялась - ну, ей, подруге Златы, больше ничего не было страшно.
  
   - Здравствуйте, господин министр, - сказала она, выходя в приемную залу, где, присев на великоватый для него стул, её ждал сенатор.
   - Здравствуйте, товарищ аюта. Ну что же вы! Я же предупреждал насчёт "господ".
   - Мы говорим на нашем языке, - сказала девушка: - У нас без этих слов речь считается грубой и враждебной.
   На ней была одежда женщин столицы - маленькое черное платье с закрытым воротом и открытой спиной для крыльев, в узкой короткой юбке, не достающей до колен, длинные перчатки до плеч и туфли с плетёными обвязками-котурнами на высоких каблуках. Обычную повседневную одежду женщины призраков - тунику, тогу, и даже мундир и свитер она носить не могла из-за крыльев, стола с разрезными рукавами ей не полагалась как незамужней, а чулки для демонов под изоляцией было носить слишком жарко, поэтому она щеголяла с голыми коленками в наряде, походящем скорее для званого вечера. Но перчатки она всё равно носила - меньше был шанс что-то случайно поджечь или кого-нибудь обжечь. А на высоких, ещё непривычных, каблуках, её ноги просто казались длиннее - и она, обычно практичная, тут была готова терпеть неудобства ради красоты.
   - Вы сейчас свободны?! Или направляетесь в Академию?
   - Свободна абсолютно, товарищ Верес, - подчеркнула она: - У вас есть какое-то занятие для меня?
   - Я слышал, вы просили разрешения посетить Минораль. Я как раз туда с оказией, не составите компанию?! Заодно рассчитаемся по нашему одолжению.
   Девушка удивлённо подняла брови - она уже забыла про "одолжение", которое он оказал ей и Тардешу этой весной, но впрочем, совсем не возражала рассчитаться за него поездкой. Так было даже лучше - иногда предложения этого призрака были более чем странными, но сейчас - удивительно к месту. Тогда, в поездке на север планеты, он здорово помог ей и господину драгонарию, но... при этом не уставал напоминать, что является "врагом Тардеша". Странные у них довольно понятия о вражде...
   - Нам поступило предложение расширить здание Центрального Комитета, - пояснял он, когда они шли по аллее и выходили под нелепо тут поставленными воротами-тории: - Я везу архитектора комплекса, ну и должен засвидетельствовать, что при этом никаких прав инородцев и не-граждан не ущемляется.
   - А я?!
   - А вы просто поедите с нами и украсите компанию. Заодно как бы и представитель флота будет присутствовать, выше статус мероприятия.
   - Представитель флота?!
   - Ну, вы же! Я уже сказал вашим телохранителям, что вы поедите в нашей машине. Не бойтесь, не потеряются, - он открыл дверь, приглашая принцессу в свою самобеглую колесницу.
   Внутри, напротив её сиденья, загодя укрытого белым жаропрочным покрытием, уже сидел высокий призрак в пиджаке и порванной у ворота тунике. Он оказался ей знакомым - тот самый, что три года назад спрашивал её про наряд:
   - Здравствуйте, - улыбнулась ему принцесса: - Как ваша жена поживает?!
   - О, товарищ аюта! Благодарю, хорошо! А вы меня запомнили!
   - Работа такая. Я же разведчица.
   Они выехали через мост с Золотого и повернули на Виа Ротеа.
   - Всё это очень утомляет, дружище Верес, - стал жаловаться министру архитектор, едва кончился мост: - Почему нельзя было решить всё в дороге, а не тащить меня в последний день?
   - Это Амаль, дружище, - отвечал Верес: - Тут всё делается либо правильно, но с волокитой, либо в последний момент, но с кондачка и абы как.
   - Ну почему столько надо ждать очереди на видеофон в машину! Был бы он у меня - меньше бы путаницы было сейчас.
   "Видеофон" - это "дальнеговорник", - перевела себе Метеа. Её тоже разочаровывал запрет на так полюбившуюся ей игрушку:
   - Во время войны у нас дальнеговорники были у каждого офицера от полковника и выше.
   - Вот видите! - показал в её сторону рукой архитектор: - У полковника! А я - главный строитель города! Я выше какого-нибудь туземного легата простите, товарищ Ваше Высочество.
   - Нет, ничего, всё нормально.
   - Вопрос решается, не волнуйтесь так. Я же сам лично вас отвожу, - успокаивал его Верес: - Да и тут не война. Не может же Республика раздавать военные спецсредства каждому гражданину. Мы не сиддхи, в конце концов, чтобы успевать контролировать каждое слово, которое в эфир скажете...
   - Но это возмутительно...
   - Потише, пожалуйста. Машина партийная, здесь всё прослушивается...
   Мацуко улыбнулась. То, что на Амале и Джаханале научились делать маленькие дальнеговорники, которые можно было спрятать в любой дырочке, и подслушать любой разговор, было приятным сюрпризом в её работе.
   - Тем более, - заворчал строитель: - Прослушка же на том же канале сидит, что и правительственная связь. Что сложного вместо одного тайного аппарата дать один явный! - и пусть слушают на здоровье! Мне же не для изменнических переговоров или звонков жене, мне для работы надо!
   - Я уже говорил: - все, что было в моих силах, я сделал, все твои просьбы подтолкнул. Не кипятись, сосредоточься на деле, сделаешь свою работу для других - другие быстрее рассмотрят твои просьбы.
   На Виа Ротеа архитектор опять вздохнул, глядя в окно:
   - Эх, без подсказки узнаешь, где Малый, а где Козлиный Холм! И это даже с сенатским эдиктом - и строить лучше и ухаживать, глядя в оба глаза!
   - Ну что ты хотел. На Козлином карьера перфектов только начинается. Они ещё молодые, идеалисты, и воровать не умеют.
   "Воровать?" - удивилась Кадомацу. Странно было слышать такое на Амале.
   - А на Малом карьера заканчивается. Ниже уже некуда, даже в провинцию или колонию не пройти. Там хватаются за жизнь, и пытаются выжить, если не сами, то хотя бы детям и друзьям. Куда тут думать о гражданском долге!
   - Говорят, что если перфекта с Малого Холма после второго срока без суда отправить на Итораль, то он будет согласен с этим приговором без возражений, - усмехнулся архитектор.
   - Тише ты. Тот писака там, - он многозначительно показал большим пальцем за спину-вверх, что означало: "на райских планетах": - Из этого анекдота целый пасквиль сделал. Так что осторожнее.
   - Так что, теперь и этот анекдот запрещен?!
   - Ну, по крайней мере, до тех пор, пока товарищу аюте не поступит распоряжение обрезать один очень длинный язык, - усмехнулся Верес, криво улыбаясь демонессе. (Та осторожно отстранилась): - А потом конечно реабилитируем, раскаемся, и скажем, что было пагубно не принимать столь справедливую критику великого классика... как достало это...
   Кадомацу удивленно посмотрела на министра.
   - Кстати, принцесса. Вам случайно не поступал приказ насчёт операции на Шукре? Или там в районе?..
   - Простите, товарищ председатель Иностранной Комиссии, но это военная тайна.
   - А, понимаю-понимаю. Совсем забыл, что у меня нет допуска.
   Некоторое время они ехали молча, только архитектор с министром вопросительно переглядывались. Машины перестроились, въезжая на улицы Малого Холма, их ощутимо тряхнуло на кочке.
   - Ох, будет сегодня тяжелый день у местных эдилов, - усмехнулся Верес.
   - Обещаю, - кивнул архитектор.
   На первом перекрёстке их остановил патруль. Недовольного лица Анточии хватило, чтобы центурион быстро отдал честь, хлопнув себя кулаком по груди, и пропустил их. На втором уже отдали честь демонессе - офицер был её знакомый.
   - Опасно тут, - вздохнул архитектор: - Никак порядок в столице не наведут.
   - Ну, это не ко мне, а суперперфекту района. В курии регулярно перемываем ему косточки, в супе его, что ли, сварить?! - Верес забавно развел руки.
   - Увольте к дьяволам, наконец.
   - Нельзя. Он действительный сенатор с гражданским венком. Партия голову оторвёт тому, кто поднимет вопрос о его несоответствии в Сенате.
   - Тут не вопрос надо поднимать, а морду опускать и тыкать. Сами, из своих окон-то, партийные не видят, что с районом творится?! И с каких пор он стал сенатором?
   - Уже вторые выборы как. Следи за новостями.
   Принцесса улыбнулась:
   - Всё-таки не всех воров у вас выселили на ту, специальную, планету.
   Верес выдохнул:
   - Типун вам на язык.
   А архитектор ответил:
   - Да тут не воровство. Мародёрство, хулиганство, обычная лень. Район такой... много инвалидов, больных, стариков. Работать им трудно, или не работают совсем или работают мало. Соответственно и трудодней мало приходит. А те, кто работают, не могут же бросить в беде тех, кто работать не может! Не так воспитаны. Самим не хватает, делятся с теми, кому ещё хуже, - он вздохнул, и Мацуко подумала, что у этого призрака должно быть очень доброе лицо: - Ну и приходится работать больше за себя и за того парня, отнимая время от своего отдыха, от своих детей. Без отдыха теряется здоровье, больным много не наработаешь, без заботы о детях, дети растут невоспитанными и грубиянами. Республика, конечно, о детях-то заботится, забирает из школы в лицеи и гимназии, из некоторых, даже вон сенаторы вырастают, как товарищ Анточия.
   - У меня и жена отсюда, - сказал Верес, глядя в окно: - Каждому, кто хочет в сенаторы, надо хоть год пожить на Малом.
   - Но не все такие как вы. Большинству отсюда не выбраться. Никогда в жизни.
   Они помолчали. Громадина черного куба здания Центрального Комитета была видна в окно - их везли какими-то кружными путями. Мацуко подумала, что бедность везде ужасна - даже на Амале, где хотели создать справедливое общество, и отменили деньги, делящие на богатых и бедных, вопиющая нищета поселилась в самой столице.
   Дорога с более темным покрытием резко выделялась на фоне пыльных улиц. Словно только что проложили...
  
   >Преторианский легион
  
   - Вот и доехали, - сказал архитектор, бросив взгляд в другое окно.
   Они остановились. Дверь раскрылась, и два ликтора в лиловых тогах раскатали перед ними пурпурную дорожку от машины до ступеней лестницы. По цвету демонесса поняла, что ковёр огнеупорный, значит, ждали и её - те ковры, на которые ей ступать было опасно, обычно были лиловые или черные.
   - Не надо торжественной части, - сразу махнул рукой Верес, перешагивая через коленки принцессы: - Это рабочий визит, давайте по-деловому.
   Демонесса вышла третьей, и размяла плечи, проверяя крылья. Жаль все-таки, что здесь нельзя было взлететь. Громада здания поражала и восхищала. Тщательно уложенный черный мрамор стен отражал её свечение и просто разительно отличался даже от соседних домов, покрытых местами облупившейся каменной крошкой. Сразу над лестницей колоннаду портика открывали две могучие мужские фигуры с благородными лицами - камень показывал призраков такими, какими они видели себя сами, а не ходячими скелетами, какими они представали перед другими расами. Внутренние углы портика и внешней колоннады поддерживали уже женские фигуры, с непривычно крупными формами.
   - Глядите, - показал Верес Анточия: - Похожа. Это мать жены архи... - тут гранул гром литавр и музыки, и Метеа не расслышала, кого "архи" - драгонария или стратига. Сама обойдя выстроившихся для торжественной встречи управителей этого дворца, она вгляделась в лица статуй, обойдя их кругом, не заметив, что нарушает всю церемонию. Многие заулыбались.
   - Похожа, да?! - сказал, проходя, архитектор: - Она отсюда. Лет за сорок было, когда с неё лепил. Кто знал, что дочь так поднимется. А ведь родилась буквально в двух шагах, вон та больница.
   - А... - она так и не решилась спросить, чья мать была моделью - Лейлы или Халимы. Снизу любая фигура казалась Халимой, а издалека - Лейлой. А лиц, из-за любви женщин призраков к излишней косметике, она так и не знала.
   - Я у вас тут ничего не испортила? - покраснев, спросила она, заметив, что стала причиной небольшого переполоха.
   - Ничего-ничего. Только упростили нам поездку.
   Они шли по галерее мимо высоких колонн с одной стороны и барельефами на историческую тему - с другой. Отсюда, контраст украшенного дворца высотой в десять этажей (как императорская резиденция) и четырёх-пятиэтажных домов Малого Холма был ещё разительнее. Даже мостовая за десять шагов до дворца была другая.
   - Зачем такой красивый дворец строить в таком бедном районе?
   - Ну, он не такой уж бедный, - кто-то показал на возвышающиеся на юге трубы заводов: - Видите?! Передовые предприятия, внедряют дажаханальские технологии! Щит и меч Амаля куётся тут! Кто мы без них?!
   - Но... - принцесса показала рукой на обшарпанные дома.
   - А, ну это просто граждане тут бедные. Труженики в Республике скромны и не требуют лишнего, воспитанные под чутким руководством Партии и Истинных Сынов Амаля.
   У говорившего как-то странно блестел череп. Мацуко такое раньше видела только у партийного Прибеша.
   - Ну и Партия, чтобы быть ближе к трудящимся, чтобы разделить их скромность, расположила свою главную резиденцию поближе к простому народу.
   Мацуко хотела ответить, но не стала. Она не раз уже видела дворцы среди трущоб, и знала, что их строят так не для того, чтобы показать близость к простому народу, а наоборот, презрение к нему.
   Впрочем, в справедливом обществе Амаля вполне могло быть по-другому...
   Они вышли к северной стороне замка. Тротуар там был разобран, и здания на другой стороне улицы поднимались уже другие. У стены под галереей несколько призраков в грязных робах и рабочих касках курили возле строительных механизмов. На противоположной стороне она заметила красочные сари человеческих женщин и нарядные гирлянды.
   - Ну и что вы тут собрались пристраивать? - сразу резко развернулся архитектор: - Вы расселили ближайшие дома? Есть план градоустройства? Только не говорите, что принесете прямо сейчас - перед тем как поехать к вам я план смотрел, половины домов мимо которых мы проехали, там не было!
   - Ну, вот... новый план?!
   - Новый?! Две тыщи семнадцатый год! Я, простите, родился в две тыщи семнадцатом, сколько лет мне, по-вашему? Кого винить за разгильдяйство, товарищи по партии?! Мы стоим прямо в здании партийного комитета. Ну?! Хотите товарищеский суд?! Не надо - не надо, товарищ претор, не советую всё спихивать на квесторов и эдилов! Вызывая меня, главного архитектора, вы, лично вы, должны всё предусмотреть, а не торжественный банкет с музыкой подготавливать!..
   - Ну, это надолго... - сказал Верес: - Я специально этот проект в Сенате и протолкнул, чтобы он тут шорох навел. Пойдёмте отсюда, ему без нас будет проще.
   - Это какие-то ваши интриги? - спросила принцесса, когда они отошли немного дальше.
   - Интриги?! Ну да, можно сказать что интриги. Вы слышали наш разговор в машине - есть некоторые проблемы с суперперфектом района. Решаем, как можем.
   - А почему его не уволите или казните?
   - Потому что он действительный сенатор, значит, выбран народом, и имеет гражданский венок - значит герой. Любимцев народа и героев Республики ни выгнать, ни казнить нельзя - таков закон.
   - А товарищ Корнолеш? Он же диктатор. Это как Император?!
   - Уже не диктатор. И это не как император. Ну и даже диктатор не имеет права казнить или уволить без суда. Демократия.
   - Значит, приходится устранять неугодных хитростью?
   - Вы быстро учитесь, товарищ принцесса.
   - Я же росла во дворце, - она улыбнулась и пошла веселее.
   - А что всё-таки такое ваша "партия"?! - спросила она спустя несколько шагов, когда они притормозили, разглядывая очередной красивый барельеф с полуобнаженными легионерами: - Зимой вы увильнули от ответа. Это ваша религия?! Поклонение предкам?!
   Верес поперхнулся. Нет, вернее рассмеялся:
   - Можно сказать и так. Вы прожили сколько здесь уже?! Два года?! Или уже три?! И так и не выяснили?!
   - Нет. Товарищ драгонарий не очень любит про неё говорить.
   - Ну да. Было бы странно, если бы протеже Тардеша было воспитано в духе и деле партийных правил. Партия - это главное в жизни каждого мужа Республики. Как только ты вступаешь на путь служения государству, ты вступаешь в партию.
   - Протеже - это Бэла. Я просто с ним работаю. А мне можно вступить в вашу партию? Я работаю на ваше государство.
   Верес странно посмотрел на неё. По черепу было не понятно, но казалось, он улыбался:
   - Прошу прощения. Но Партия не для инородцев. Да и ваш драгонарий счел бы такой поступок предательством. Будьте осторожнее, изучая наши обычаи. Не все они подходят такой милой девушке.
   Он остановился, пропуская её внутрь.
   - Там дома, где живут люди, - вспомнила принцесса, проходя: - Вам из-за них надо присутствовать?
   - Да. Здание можно расширить только в ту сторону, если они вообще решат строить - то придётся запретить.
   - А почему нельзя запретить сразу же? Это же и вам меньше работы и слугам меньше беспокойства.
   - Слугам?
   - Ну, вашим... работникам, стражникам... каким правильным словом их назвать?
   - Товарищам. Нельзя. Интрига не получится.
  
   Внутри дворец был ярко освещен и украшен ещё более искусными барельефами, на который не пожалели редкого разноцветного мрамора. Правда, сочетания красок порой были странные, но демонесса напомнила себе, что её глаза видят цвета иными, чем жители Амаля. По внутреннему краю наполненного голубоватой водой вытянутого прямоугольного атриума были выставлены столы с угощениями, немного неуместные в обстановке музея.
   - Вон там начало, - показал сенатор на экспозицию музея, пригубив из стоящего на одном из столов бокала: - Я поднимусь выше, вы пока развлекайтесь.
   Девушка, обняв себя крыльями, пошла рассматривать стены, обходя подальше богато накрытые столы.
   Барельефы и стоящие возле стен статуи рассказывали историю Республики от древних времён до последних дней. Многочисленные войны, восстание против власти сиддхов, завоевание Края Последнего Рассвета - ядерный взрыв над морем, посреди кольца Южной Столицы, который она несчётное число раз видела на гравюрах в детстве, статуи Кикереша и других сенаторов, разное оружие поражающие самых разных врагов, макеты кораблей и боевых колесниц. Возле предпоследнего стенда она налетела на что-то ожесточённо обсуждающую группу легионеров:
   - Извините...
   - Это вы... ЭТО ВЫ! Брааа! Товарищ принцесса! Сколько зим, сколько лет, сколько планет! - в радостной, улыбающейся невидимой улыбкой, фигуре призрака, она узнала Милеша - того самого трибуна с Акбузата.
   - Милеш?
   - Трибун Гай Милеш, преторианская служба гарнизона! - подняв одну ладонь, и грохнув другой по кирасе груди в приветствии, отрапортовал легионер: - Я слышал, что вы у нас, но даже не думал, что встретимся!
   - Да я тоже здесь... случайно... - девушка осмотрела его и его друзей. Они были в боевой форме и джаханальских мягких черных, а не парадных металлических доспехах (как обычно ходили по городу легионеры), и с автоматами за плечами. Только один Милеш радовался старой знакомой, остальные, напрягшись, недоверчиво следили за демоном, забравшимся в святую святых Партии. Больше всего недовольства ситуацией показывал невысокий престарелый призрак в официальной тоге. Он назвался экскурсоводом.
   - А вы, какими судьбами?!
   - Повышение! Я ж теперь преторианец! - он показал темно-лиловый плащ: - Сенатор приехал, перекрывали дороги на пути следования и оцепление. Застряли. Вот ждем, когда уедет.
   - А, сенатор... Это товарищ Верес - он выше пошел. Мы с ним приехали.
   Милеш тем временем представил девушку своим друзьям:
   - Видали кто?! Товарищ аюта! Она как-то нас со штрафниками из заварушки на Акбузате вытащила! Каска ты знаешь, Каск, помнишь её?!
   Ребята поприветствовали её, она ответила тем же жестом - прикоснувшись к сердцу левой и помахав раскрытой ладонью правой руки. С рукопожатиями решили не рисковать, даже в перчатках. Они извинились, что не на посту. Она сказала, что им не начальница и не наябедничает
   - А что делаете?
   - Историю изучаем!
   - Историю? А, на стенах...
   - Ага, - трибун подвел её в стене и развернул лицом к композиции:- Видите? Это те же статуи, что стоят на Монументе Освободителей!
   На стене был портрет очень красивой пары - девушки в легком разорванном платье сиддхского покроя, и полуголого юноши с рельефным торсом, изо всех сил удерживающего падающую партнёршу в руках. Каким невероятным горем дышала целая стена! Глаза девушки были закрыты, а юноша, весь напряженный лицом и шеей, кричал, беззвучно раскрыв рот.
   Маленький старичок-экскурсовод взял слово:
   - Это самое начало Восстания. Против сиддхов. Амаль и Альба Эсперия. Сиддхи запрещали нам любить по зову своего сердца, заставляя скрещиваться по заданному Красным Императором плану. Они - Амаль и Альба, нашли способ обмануть надзирателя и полюбили друг друга вопреки их воле. Когда Наместник Планеты прознал об этом, он приказал схватить их, и внушить им безразличие друг к другу. Но у них ничего не получилось! Тогда им внушили ненависть. И опять сила их любви была сильнее! Тогда им стали внушать самые низкие и отвратительные пороки, но ничто не могло заставить двух влюблённых отказаться чувств! Тогда им дали приказ убить друг друга! Альба бросила нож, и сама бросилась на оружие, завещав любимому сохранить и передать тайну борьбы против телепатии. Именно отсюда и пошла наша Республика!
   Мацуко смотрела на портрет. Старые воспоминания о плене всплыли в её голове. Смогла бы она так, если бы её заставили убить господина драгонария?! Шульген ведь раскрыл ей тайну интриг Кахкхасы.
   - Странно он держит нож.
   Юноша, держа выгнувшуюся возлюбленною левой рукой, правой же наносил удар очень низко - в самый пах, рядом с бедром, словно собирался не зарезать, а снять кожу.
   - Ну, это тоже часть легенды. Она же умерла не сразу. Альба истекла кровью, удар был ниже пояса, или даже в бедро. Говорят, он хотел сдержать удар и опустил нож, а она сама прижалась к нему.
   - А ещё версия, что он хотел перерезать себе горло её ножом, но она отвела руку и успела первой.
   - Ну, удар-то не смертельный, - заметила демоница.
   - Ваши сомнения оправданы, как профессионального военного, но от этой раны идеи наша свадебная традиция - белое платье и красные чулки невесты. Вы видели?
   Кадомацу вспомнила странный обычай призраков - на свадьбу невеста надевала белое платье и черные чулки или туфли. Так значит, они на самом деле красные?
   - Он не пережил её смерти и завещав бороться с угнетателями, покончил с собой, сам бросившись на меч, которым убил возлюбленную. Буквально на следующий день началось восстание, которое не смогла подавить никакая магия и оружие сиддх, - они перешли к другому барельефу, который принцесса уже видела - седовласый старик передавал юношам связку прутьев:
   - Фасция - символ нашего народа, единого волей Сената. Как одну веточку легко сломать голыми руками, так одиночный правитель бесславно падёт перед телепатической силой сиддхов. Но пучок, связку тех же веточек, не перерубить и оружием - поэтому против объединенного Сената и избранными народом Трибунами вся сила и хитрость сиддхов оказалась бессильной. Угнетаемый народ стал Республикой - "делом народа", государством, где нет царей, и только народ решает, кто будет править им!
   Фасции - так назывался и тот пучок прутьев, который держал Тардеш в день их знакомства. Принцесса уже знала, что это знак высоких полномочий. На картине он выглядел слегка иначе.
   Они перешли к другим стенам.
   - А когда появилась Партия?
   - Партий было несколько. Сначала считалось, что чем разнообразнее мнения в Сенате, тем больше это защитит нас от влияния сиддхов. Мы хотели поднять сто флагов разных цветов, считая, что если один из них почернеет, то остальные объединяться и наставят на верный путь. Но только Сыны Амаля, хранившие истинные заветы, совершили наибольшее число достойных деяний, и принесли наибольшую славу Республике и оружию Амаля, в то время как остальные погрязали в мелких дрязгах и интригах, внося только раздор в тылу, когда Сыны Амаля сражались на передовой. И после очередного предательства, народ Республики решил, что Сенат должен был един в своих убеждениях, и все прочие партии соединились в одну, защищавшую интересы не отдельно солдат, рабочих или ученых, а всей Республики! И слово "Партия", которое раньше означало "часть Сената" стало означать "часть жизни" - часть жизни, которую доблестный муж должен отдать на благо государства!
   - То есть когда-то в Сенате было несколько партий?
   - Даже сохранились ограждения в Курии с тех времён.
   - Только не забудьте рассказать нашей гостье, что объединение всех партий в одну произошло не сразу, - раздался насмешливый голос Вереса, спускавшегося с лестницы: - А то если её не просветить вовремя, они может задать неудобный вопрос в самое неподходящее время.
   - А что, правда?
   - Да, был бунт в городе, - он показал на противоположную стену: - Разные холмы столицы воевали друг с другом. Здесь, на Малом, прямо на этом месте стоял лагерь самого могущественного войска сепаратистов.
   - И вы победили?
   - Да, Сыны Амаля победили...
   - Что значит, что у вас нет проекта переселения? - ворвался с другой стороны архитектор: - Вы понимаете что здесь и я, и товарищ Анточия? Вы и главного архитектора и Председателя Сенатской Комиссии сорвали, только чтобы доложить, что у вас ничего не готово?
   - О, будет весело, - сказал Милеш. Он попытался приобнять принцессу, но обжегся. Она скосила глаз и усмехнулась.
   - Смирно, товарищ трибун! - шепнула она: - Вы нарушаете правила техники пожарной безопасности.
   - Виноват, товарищ... - он замялся, вспоминая её звание.
   - ...аюта, - вздохнула девушка-демон: - Осторожнее, пожалуйста. Мне неловко, когда об меня кто-то обжигается.
   Тем временем разнос продолжался:
   - Строки строительства уже определены, средства будут выделены... и куда? В пустоту?! Я посмотрю на вас, как вы будете смотреть завтра в глаза команде строителей, которые прибудут для демонтажа! Технику с Козлиного Холма вывезут, Виа Ротеа остановят!
   - Но мы и надеялись, что вы рассмотрите и отложите строительство, потому что... потому что...
   - Потому что вы обленились! Город не строится по простому велению, даже у Майи! Вы должны были запланировать это за несколько лет! А вы - не делали даже элементарных обязанностей! Теперь придётся выселять жителей без подготовки.
   - При всём уважении, товарищ архитектор, выселять горожан на улицы вы не имеете права. А уж тем более инородцев, правда, сенатор Анточия?
   - Не имею?! Да я, главный архитектор столицы, я посадить вас имею право!
   - А я тем более, - вступил Анточия: - Налицо вопиющий случай волокиты, причем в деле, порученном вам самой Партией. Я считаю, простых дисциплинарных мер тут недостаточно, налицо необходимы чрезвычайные...
   - Вы слышали, ребята? - сказал Милеш, поправляя автомат: - Чрезвычайные меры. КОГОРТА, СТРОЙСЯ!
   Внезапно, пустынный и тихий атриум наполнился стуком сапог и лязгом оружия. Какие-то секунды - и праздно глазеющие на экспонаты зеваки оказались вооруженными легионерами. Милеш, чеканя шаг, подошел и, ударив кулаком в грудь, отдал честь Анточии:
   - Преторианский легион Малого Холма в вашем распоряжении, товарищ сенатор!
   - Вольно, трибун. Поступаете в распоряжение товарища архитектора.
   Милеш, выпятив грудь колесом, спрятал руки на спину и покачался на пятках. Потом спохватился, и, отцепив от пояса, стал надевать перчатки.
   - Думаю, преторианцев и вигилов будет более чем достаточно для любых мероприятий. Весь ваш легион здесь?
   - Да, товарищ сенатор. Легат в машине, сейчас подойдёт.
   - Но что они сделают? Расстреляют целый квартал?
   - Прикажете - расстреляем, прикажете - по головке погладим. Каждого. Воля Сената превыше всего!
   Чиновники и судьи, с которыми спорил архитектор, заметно побледнели, насколько это можно для призраков.
   Архитектор достал карту:
   - Разметьте на своём планшете и передайте другим когортам, трибун. Вот этот, этот и этот кварталы - выселяем, все имущество, и личные вещи жителей переносим сюда, во Дворец Партии.
   - Во дворец?! - в ужасе вскрикнул тот, с блестящим черепом.
   - Да. Во дворец. Десятиэтажные хоромы себе отгрохали! У королей и императоров в варварских мирах меньше! Посреди вопиющей нищеты! И это на Амале! Живо освободите половину помещений для жителей выселяемых районов! И чтоб никаких подсобок!
   - Товарищ главный архитектор, но это невозможно! Здесь партийные документы! Сама история! Секретность, наконец! А они - инородцы. Грязные инородцы!
   - Вот преторианский легион и проследит за соблюдением секретности, - вкрадчиво сказал Верес: - Правда, товарищ трибун?
   К Милешу тем временем подошел призрак в шлеме с гребнем легата, и, спохватившись, тоже начал надевать перчатки и расправлять закатанные до плеч рукава.
   - О, товарищ легат.
   - Гай Цирен, легат преторианского легиона Малого Холма. Когорта трибуна Гая Милеша займётся выселением и переездом инородцев. Я лично прослежу за охраной и описью всех ценных и секретных материалов.
   - Выполняйте, - кивнул ему Верес.
   Легионеры, грохнув кулаками о кирасы, отдали честь и разошлись. Спустя несколько минут снова закатавшие рукава преторианцы начали упаковывать и перетаскивать хрупкие вещи из атриума и музея.
   - Внизу, думаю, их селить будет непрактично, тут голые стены, и вода Амаля людям вредна, (он показал на мерцающий бассейн атриума). Вверху много комнат хватит всем, - подсказал архитектор.
   - Они разберутся. Ребята стреляные.
   - Круто рубите, сенатор, - подошел один из хозяев замка: - Но вы забыли один момент.
   - Какой?
   - Люди могут быть недовольны. Они нас не очень-то любят.
   - А почему они тогда здесь поселились, если нас не любят? - в голосе Вереса слышалась ухмылка.
   - Ветераны Гудешийской кампании. Ну, помните, триумф драгонария Тардеша три года назад, внедрение новых технологий по его приказу...
   - Помню, конечно, - Сенатор даже сделал какой-то насмешливый жест: - Товарищ аюта архидрагонария Тардеша, вы тоже помните своих солдат?!
   Немного удивленная Мацуко подошла ближе. Блестящеголовый только бросил на неё быстрый взгляд и удалился.
   - Задержитесь немного, - попросил её министр: - От вас ничего не требуется, просто поговорите с теми, кто вас узнает.
   Архитектор посмотрел на Вереса и покачал головой:
   - Даже не хочу знать, как ты всё это предусмотрел. Ладно, её уговорить, говорят нетрудно, - он показал на демонессу: - Она девка добрая, и всем помогает, но... откуда здесь легион преторианцев?!
   - Церемония посвящения в легионеры. Должна была состояться вчера, но задержалась по причине дорожных работ в честь нашего приезда. Им ещё звания обмыть надо, можем задержаться, если вечер свободный...
  
   ...Вечером, управившись с шумными и суетными переездами до захода Сирата, легионеры и новоселы отметили событие вместе с недовольными обитателями партийного дворца:
   - Ну, Милеш, за твоё новое звание!
   - За Милеша! - подняли бокалы и призраки и люди.
   Стол был заблаговременно разделён, на выпивку для людей и легионеров - людям было нельзя её пить.
   - Ты же вроде и так был трибуном. Или перевод в гвардию это большое повышение в звании?
   - Нет, раньше я был трибуном элитной когорты. Это "пойди-подай-принеси" у легата. А теперь я трибун легиона! Это "пойди-подай-принеси" легату!
   - То есть как? Легат же вами командует?
   - Только в боевых условиях! А политической жиз... обл... части, я распоряжаюсь! Именно я объясняю легионерам, что хорошо, что плохо, и как следовать линии партии!
   - Он и самого легата может в расход, - заметил флегматично пьющий бесконечный бокал Каск.
   - Я и самого легата могу! - Милеш вытащил свой пистолет, и, увидев испуганное движение своего легата, сказал: - Нет-нет, нашего легата не буду! У нас легат ещё не переметнулся. Ну, если что - так сразу.
   - "Ещё не переметнулся", - горько усмехнулся сидевший по другую сторону Цирен: - Я вот не могу думать про солдат как "ещё", поэтому не быть мне трибуном.
   - И правильно! - кивнул пьяный Милеш: - Должны быть такие, которые верят солдату во всём, и выполняют приказы. И должны быть те, кто сомневается - и солдатскую мораль бережет!
   - Ну, за первых и за вторых, - поднял рюмку легат.
   - За полководцев! - все дружно подняли бокалы.
   - От нашего стола - вашему, - подошел со спины один из переселённых людей.
   - Эй-эй, ты не свой спирт к нам несешь?! Мы ж отравимся!
   - Нет, это ваш. Нашлись запасы.
   - Ну-ка, иди сюда, - привлек человека Милеш: - Ну, подумай, я, настоящий амалец, северного происхождения, блондин, не какие-то там ваши Тардеши, - он погладил свою коротко стриженную шевелюру белесого цвета: - И пью за одним столом с низшей расой! (человек в его объятиях поморщился) А всё почему?! Потому что боевое братство! Вот этот потомок Ману, - он выставил человека на всеобщее обозрение: - На Коците нас из задницы вытащил! Сам горел, а два раза ходку сделал!
   "Потомок Ману" весь отнекивался и краснел. Под излишне длинными для обычаев людей рукавами, и правда, выглядывали следы ожогов.
   - А почему вы не пьете, принцесса? - спросил Каск.
   - Чтобы меня напоить, нужно вот такой бокал золота, - усмехнулась девушка, показав руками величину: - Боюсь, это будет слишком дорого государству.
   - Я тоже непьющий, - шепнул Каск, показывая, что в его бокале количество жидкости не уменьшилось: - Но ребята веселятся, неудобно их обижать.
   - У меня не получится, при всём желании.
  
   Ближе к ночи, кто-то запел: "Я задержу дыханье для тебя - БУГАГАГА - и одежды мои - БУГАГАГА -Я нагая стою - БУГАГА"
   - Неприятно слушать красивую песню о женской любви голосами пьяных мужиков, - подошла к углу офицеров Метеа.
   - Не просто пьяных мужиков, пьяных преторианцев!
   Одинаково напившиеся легат и трибун, сидели перед картиной с несчастными влюбленными, и рассказывали принцессе:
   - А вы знаете, ходят слухи, что он не ножом ей вовсе до крови засадил...
   - А чем? - удивилась девушка.
   - Да просто засадил, до крови! - загоготали оба.
   - Разве прилично об этом рассказывать?!
   - Ну, знаете... вы наверно не знаете. Наших же женщин нельзя... ну если не хотят. Только по любви!
   - Она задержит дыхание, и... - легат задержал дыхание и исчез. Пустой стул и плащ упали на пол.
   - А черт, - выругался легат, появившись в стороне и пьяно поднимаясь с пола.
   - Есть легенда, что Альбу захотели заставить почувствовать, что бывает с другими женщинами без любви...
   - Это не смешно, - сказала грустная и трезвая Кадомацу: - У меня подругу так... - она вспомнила, что не знает нужного слова в амальском: -...сделали насилие. И если ваши женщины не знают такого... испытать это, тем более от любимого... это куда более страшная пытка, чем убийство.
   - Ну, Партия запрещает рассказывать эту версию. Только по слухам.
   - А зачем же вы рассказываете, если она унижает ваших героев?..
   Легионеры не нашли что ответить...
  
   >Интриган
  
   Вереса она не нашла, но оказалось, что он распорядился подогнать к дворцу её машину. Она вспомнила, что забыла вещи в посольстве, и снова стала причиной беспокойств господина Сабато. Ещё и в полночь! Оказалось, что Верес Анточия и там побывал и оставил так нужные ей секретные донесения, которые она запрашивала у его ведомства вчера утром. Так вот как он узнал, что она вернётся...
  
   Странной они всё-таки были командой - известный как "враг Тардеша" и славный коварством сенатор, и известная как "спасительница Тардеша", правая рука архидрагонария, верная и влюбленная демонесса. Тардеш не уставал предупреждать её, чтобы она была с ним осторожнее - слава записного интригана о министре летела куда шире границ Республики. Верес тоже в свою очередь предупреждал девушку о своей опасности - ведь он такой опасный интриган! Принцесса смеялась - ну, ей, подруге Златы, больше ничего не было страшно.
  
   Господин министр был удивительно колоритной фигурой. Довольно низкорослый для призраков, сухонький, энергичный, неунывающий никогда сенатор с отличным чувством юмора умел, как сойтись, так и поссориться и снова помириться со всем миром в течение получаса. Это непостоянство забавляло Мацуко, но очень сердило Тардеша, который называл его "паяцем", "клоуном" и другими словами, обозначающими несерьёзные профессии. Верес Анточия смиренно принимал такое отношение драгонария, признавая, что оно заслуженно - и использовал его аюту, чтобы поддерживать связь, когда триумфатор был не в духе. Демонессе же удавалось находить общий язык с обоими - и, кажется, они даже были рады, что переговариваются через огнеликую дьяволицу, а не лицом к лицу.
  
   Ей, жадной до знания, Верес был интересен. Умный, эрудированный ученый, историк по образованию, он умудрялся рассказать принцессе-иностранке столько об истории Амаля и соседних государств, сколько не дала бы ни одна книга. Именно от него она узнала, что означают часто упоминаемые фразы про "высших", "пиратов" и "колдунов" - старые истории о древних государствах планеты, северного, южного и восточного. Она рассказывала про свою родину, история которой в книгах призраков блистала вопиющими пробелами. Северяне, например, тут считались жестокими и прагматичными солдафонами - именно они придумали не верить в богов. Неверующий северянин, что из Степей, что из Лхасы - это же небывальщина! А южане - наоборот, честными и простаками, как это было непохоже на родную планету, где про хитрость Золотого Министра ходили легенды! Горцев среди амальцев не было, зато был восточный народ, который славился верой в богов и врачевателями... Вот как-то волшебная северная Лхаса тут переехала на Восток...
   "А вы, какой расы?" - "Я полукровка. Наполовину северянка, степная, не горная - и наполовину горянка. У меня узкие глаза и широкие крылья одновременно" - "Узкие глаза - это от горцев?!" - "Нет, от северян. У меня ещё немного, моя мама вообще вот такая" - "Кстати, вам идёт. Прищуривайтесь, когда хотите кого-то очаровать" - "Не смущайте меня, товарищ министр"... И обычно, после такого обмена комплиментами, они внезапно отправлялись куда-то так далеко, что даже личная машина принцессы или сенатора не могла проехать.
  
   Принцесса никак не могла привыкнуть к тому, что доступная ей свобода передвижений была привилегией - не у всякого гражданина Амаля была машина, и не то что полёты на другие планеты, а даже поездки в другой город для простых призраков были редкостью. А по самой планете её жители в основном перемещались по железной дороге. Учитывая постоянные туманы Амаля, движение по рельсам было лучшим выбором, что гарантировала любовь народа Республики к поездам - и поэтому, хоть поезда изобрели и якши, но на родине Мацуко железную дорогу звали "даром призраков". На планете самих призраков железные дороги связывали все города, даже самые маленькие, а не только самые богатые и имеющие заводы, как дома. Весь Амаль опоясывали линии меридионального экспресса, идущие от полюса до полюса и три поперечных - Экваториальный, Северный и Южный. Больше построить не позволяла география планеты - два северных материка были сильнее вытянуты с Севера на Юг, большой южный находился в полосе тундры, и был слабее населён. Как объяснили принцессе ещё в детстве, меридиональные линии было строить проще, чем более короткие поперечные - от них отходили линии меньше, для поездов попроще. Да. Попроще. Экспрессы - это были поезда, которые летели быстрее Летучих Кораблей, со скоростью летающей колесницы. А на линиях между ними были обычные, не быстрее тех, что были известны принцессе по родине.
   Правда, ездить на них демонессе удавалось редко - слишком хрупкий транспорт для слишком огнеопасной гостьи. Ей, как и другим демонам приходилось пользоваться либо специальной колесницей, либо военными "собаками". Самая запоминающаяся поездка была, кажется, вечность назад - в один из весенних дней, за несколько лун до визита на Малый Холм. Именно Верес позвал её отправиться на скоростном экспрессе в один из северных городов, куда она хотела лететь по просьбе драгонария.
   - Я там ничего не сожгу? - улыбнувшись, поинтересовалась демонесса.
   - Да нет, не беспокойтесь. Происшествие серьёзное, нужно будет доставить арестованных, поэтому к экспрессу прицепят конвойный вагон. Он от вашей физиологии не пострадает.
   - А что произошло?
   - Товарищ драгонарий не рассказал?
   - Сказал, что вы расскажете.
   - Ну, как всегда. Пошли, вы потом ещё "спасибо" скажете. Дело и Вас касается.
  
   На улицах в тот день было нарядно. Как уже знала Мацуко, вся планета готовилась отмечать День Легионера - один из главных праздников, который считался "днем мужчин" и приходился на день весеннего равноденствия или чуть позже (календарь Амаля, не имевшего своей Луны, не совсем соответствовал лунам Края Последнего Рассвета, и ошибался периодически на несколько дней). В этот день юноши получали посвящение в легионеры, приносили присягу, младшие офицеры получали повышение за выслугу лет, а легатам давали назначение в новые легионы. В общем, что-то схожее с домашним "Днем начала дел" после Нового Года - Кадомацу и не удивилась, узнав, что когда-то в этот день и праздновалось начало Нового Года. А "Днем Легионера" он был назван в честь последнего Императора планеты, который и ввел в употребление это название для солдат-призраков. Правда, что интересно - именно страну Последнего Императора остальные народы Амаля как раз и победили, и самого его предали суду. Но спустя тысячи лет всё ещё празднуют его день рождения... Девушка не выдержала и задала вопрос Вересу.
   - Северный Император довольно противоречивая фигура, - ответил он: - С одной стороны - он жестокий завоеватель, уничтожитель городов. Я же вам говорил - он сжигал магов на кострах!
   - Они совершили что-то плохое?
   - Они были просто колдунами. Маги, жрецы, даже простые гадалки - за десять лет мировой войны были вырезаны подчистую, уничтожены все их книги и другие предметы. Настолько кардинально, что мы даже сейчас хуже всех других рас осваиваем магию. Но - огромный технологический рывок, взлет цивилизации взамен на жертвы. Раса, которая только несмело осваивала воздушный океан, взмыла в космос - пусть и ради войны. А после войны и шагнула во Вселенную.
   - "Воздушный океан"?
   - Ну, атмосфера. Мы же не умеем летать - летучую колесницу надо было придумать.
   - Я, кстати не видела ваших летающих колесниц. В основном джаханальские.
   - Наших... а, да. Они есть. Зайдите в музей Партии на Малом Холме - там интересная экспозиция. Если экспонаты, которых нет в музее Воздухоплавания на Дымном. Но мы отвлеклись. О чем мы говорили?
   - О Последнем Императоре.
   - Да, Император Севера. Он не нашел ничего лучшего как объявить одну расу призраков - "высшими", а остальные - "низшими", и почти целое поколение призраки убивали друг друга за такую ерунду, как цвет волос или другую, непохожую на мою, форму черепа...
   - Вашу?! А вы, какой расы? - не поняла намека демонесса.
   - Северянин! - рассмеялся Верес: - Белые волосы и худой - северянин! Это мой народ когда-то сжигал колдунов и топил пиратов.
   - Северяне проиграли ту войну. Вас обратили в рабство?
   - Ни в коем случае. Такого у нас нет. Наоборот, северяне считаются лучшими солдатами.
   - Ничего не понимаю. Ваш народ потом снова победил? Или вас заставляют искупить вину кровью? У вас плохая репутация? - широко распахнув глаза, искренне обеспокоилась девушка.
   - Да не особенно. Вы прямо из нас демонов делаете (демонесса улыбнулась). Наоборот, такие порядки, как вы говорите, мог бы устроить как раз Император Севера ... - Верес показал на проплывающую за окном статую: - ...но он, к счастью для нас, войну проиграл.
   - У нас есть народ с желтыми глазами - им даже перед Императором показываться запрещено - это глаза предателей. Я и подумала...
   - Они что-то совершили?
   - Неизвестно... это просто так считается. Обычай.
   - Досадно, наверное, быть желтоглазым в вашей стране.
   - А у вас - тяжело быть северянином?
   - Да почему же?! Солдаты мы хорошие, а что ещё Амалю надо? Разве только ещё конструкторы машин...
   - Ну... Кто-то же должен писать стихи?!
   - Ха-ха, меня отец в детстве от стихов палкой отгонял, за то, что я не умел бросать гранату и вышибать дверь с удара ноги...
   - А у меня наоборот...
   - Палкой за стихи?! Как я вам завидую...
  
   Они некоторое время ехали молча. Потом Верес вздохнул, и сам закончил мысль:
   - После войны мы объединили силы победителей и побежденных и признали северный легион - лучшим образцом для организации армии. Так что, можно сказать, проиграв в одном, мы победили в другом.
   - У нас тоже, когда отец победил Южных Пиратов, многие из пиратов стали флотоводцами. И корабли у нас в основном южной постройки.
   - Ну, у нас тоже во флоте в основном южане, в этом мы похожи. А вот названия - сплошь восточные. Потому что красивые. "Кентарх", "пентарх", даже "кибернет".
   - "Драгонарий"... - мечтательно протянула Кадомацу.
   - А вот слово "драгонарий" как раз южного происхождения. Потому что "дракон" - это боевой корабль южан.
   - Интересно.
   - Правда, само слово "дракон" - опять-таки восточное. Это имя одного известного восточного монарха, который как-то нагнал столько страха на южан, что стал для них символом мифического морского зверя.
   - А я думала - из-за наг. Их же обычно считают драконами.
   - У нас их всегда было немного. Мы не слишком приятные соседи по планете.
   - Вы самокритичны.
   - Я был бы плохим дипломатом, если бы не умел глядеть на себя и свою страну со стороны.
   Метеа промолчала, глядя на украшенные флагами улицы и настенные экраны, c которых периодически проглядывали трансляции чего-то торжественного и пафосного. Могла ли она посмотреть на свою родину со стороны? Каков был Край Последнего Рассвета для других? Или родиной для неё стала Республика? Сможет ли она судить поступки родины Тардеша? Машина незаметно для неё остановилась в незнакомом районе.
   - Ну, пора заканчивать с так любимыми вами южанами, ибо нас сейчас ждет путешествие на самый что ни на есть легионерский Север. И один из его символов как раз к нам и движется, за малым не маршевым шагом, - сказал вдруг Верес, засуетившись: - К тому же, кажется, он ваш знакомец.
  
   Мацуко очнулась от дум и открыла дверь, сразу выходя и выпрямляясь в полный рост.
   На ней сейчас была длинная многослойная дорожная юбка, зимние сапоги с низким каблуком, и теплый плащ для крыльев с пушистым воротником. Было ещё прохладно - это все-таки весна, а не лето, а одежда по погоде позволяла экономить изоляцию. Под плащом на ней был легкий белый нагрудник - Азер настояла, узнав о поездке за город.
   - Да неужели! - услышала она знакомый мужской голос: - Сколько лет, сколько зим!
   - Это я, товарищ стратиг, - улыбнулась подходящему к ним Кверкешу демонесса: - Я тоже по вам соскучилась. Почему вы не заходите в Академию?
   - Да не академик я, - почесал затылок засмущавшийся старый полководец: - А ты удивил, надо признать, - это уже Вересу.
   - Я подумал, что нам не помешает общий друг, чтобы смягчить разногласия, - любезно приветствовал его салютом министр: - А товарищу аюте будет интересно путешествие на поезде.
   - Если бы поезд, - вздохнул стратиг и подозвал своих ликторов, несущих сумки: - Вы налегке?
   - Я взял теплую одежду, - сказал Верес, открывая багажное отделение машины.
   - А вы? - генерал посмотрел на принцессу.
   - Я в изоляции. И на диете, так что мне есть нельзя, - она показала маленькую дорожную фляжку на поясе: - Надеюсь, мы ненадолго?
   - Я тоже надеюсь, - вздохнул Кверкеш, поднимаясь по большой белой лестнице вокзалов: - Вы простите, вагон конвойный, там минимум удобств. Мне и честно, хочется провезти вас в пассажирском... Так жаль, что не увидите. В новых поездах сущая красотища, вам бы понравилась.
   - Ничего. Я не привередлива.
   - Товарищ стратиг просто хотел похвастаться достижениями технического гения Амаля.
   - Который сделали джаханальцы. Слушайте, не отставайте, мои ликторы обязаны охранять нас всех, вы им работу не упрощаете.
   Демонесса оглянулась. Четыре ликтора - нечто среднее между телохранителями, глашатаями и знаменосцами важных призраков, в красивых, но довольно неудобных одеждах, выстраивались широким ромбом, освобождая для них свободное пространство на ступенях, в потоке входящих и выходящих пассажиров. Они с Вересом догнали Кверкеша, и вздохнувшие солдаты стали чуть плотнее и ближе.
   - А правда что этот костюм разваливается, если не держать спину прямо? - осмелев, спросила она у одного из юношей.
   - Правда-правда, - ответил вместо него Верес: - Я когда-то ликторствовал, так что знаю по себе. Не весь полностью, но вот эти чудные излишества на плечах и поясе теряются только в путь, стоит ссутулиться или достать оружие. Не отвлекайте парней, товарищ аюта, им запрещено разговаривать.
   - Ты был ликтором? - удивился стратиг: - Не завидую тому мужику, за которым ты носил фасции.
   - Моему ментору мало кто завидует, - негромко ответил сенатор.
   Кверкеш присвистнул.
   - Я могла бы взять своих телохранителей, - сказала принцесса, заполняя непонятное ей молчание, за время которого они продвинулись до верхушки лестницы: - Если так надо.
   - А вот этого как раз не надо, - ответил Верес: - Если вы не заметили, я тоже и без ликторов и без фасций.
   - А почему?
   - Потому что это армейская юрисдикция, - обернулся к ним всем корпусом Кверкеш, уже одолевший лестницу: - И возможность обратиться к гражданской власти нежелательна.
   - И фасциям нежелательно покидать свой округ, - добавил Верес, что-то проверяя в маленькой записной книжке: - Сенаторы довольно ревнивы по этой части.... Нам куда, в общую очередь, или сразу на посадку?
   - Разбежался, "сразу на посадку". До лагеря порожняком идём, значит - на регистрацию.
  
   За воротами открывался высокий зал с украшенным потолком, настолько резко уходящим ввысь, что девушка аж ахнула от восхищения, задрав голову и со щелчком распахнув крылья, для того чтобы сохранить равновесие. Эффект ещё усиливался тем, что на улице низко, на уровне карнизов крыш и праздничных флагштоков плотным пологом висел туман, и тут они словно вышли под чистое небо.
   - Нравится? - усмехнулся Верес: - Древняя работа. Сейчас так не умеют, сразу джаханальский экран натягивают.
   На потолке, продолжая композицию стен, были нарисованы тысячи рук на фоне невероятно реалистичного голубого неба, тянущиеся друг к другу - одни были протянутыми, просящими, другие были раскрытыми, дарящими - цветы, зерна, колосья, капли воды, инструменты, и даже звезды. Две руки - мужская и женская, передающие друг другу яркую звезду, завершали орнамент потолка правого крыла, куда принцесса и спутники направлялись, занимая место в змеящейся по залу очереди. На стенах, с удивительным искусством были изображения призраки разных профессий и до того умело, что протянутые в небеса руки казались их обычными, привычными жестами. Только последняя пара выделялась - это была очень красивая златоволосая женщина, которая, прикрывая левой ладонью сердце, отдавала правой рукой сияющую звезду мужчине-легионеру напротив, тоже приоткрывавшего второй рукой пластинки сегментированной брони над левой стороной своей груди.
   - Это же Пастух и Ткачиха! - вдруг вырвалось у демонессы, складывающей крылья: - И Небесная Река! - она, щелкнув ключицами, взмахнула рукой, указывая на потолок. Действительно, синева в обрамлении рук в точности повторяла узор Млечного Пути, каким он видится из космоса над Амалем: - А там... - она посмотрела на стену левого крыла. Там, судя по всему, композиция начиналась, и голубизна, сжимаясь, превращалась в... детские пеленки, которым был обернут младенец на руках у такой же златовласой женщины.
   - Материнство, - объяснил Верес: - Вообще там когда-то аэродром был, закрыли из-за близости города. А так пересадочная станция более чем символичная. Не только этим рисунком, но и само здание...
   Что именно девушка расслышать не успела, потому что ликторы молча поторопили их.
   - Очередь же, - обиженно напомнил Кверкеш.
   - Знаете, мы довольно забавно сейчас выглядим, - усмехнулся Верес, обводя жестом руки стратига, сенатора, крылатую демонессу, и четырех ликторов, стоящих посреди обычных обывателей.
   - Вот чего-чего, а привилегий на это не предусмотрено, - проворчал Кверкеш.
   "Смотри, иностранка" - прозвучало где-то рядом.
   Мацуко обернулась.
   "Железный демон".
   "Какая красивая!".
   "Слушайте да пропустите вне очереди же! Иностранка же! Небось, под изоляцией тяжко стоять в наших очередях!"
   - Ну, что стоите?! - подтолкнул её обеими руками в спину Верес: - Пользуйтесь случаем!
   И так, воспользовавшись произведенным фурором, регистрацию получила сначала принцесса ("Какая она грустная!" - "Ты в наших очередях постой, тоже грустным станешь!"), потом Кверкеш ("Сам стратиг Кверкеш! С ликторами!" - "Да полно ли?" - "Ликторов не видишь? У нас в школе портрет его висит!" - "Пропусти, стратиг же! Государственное дело!"), и даже Верес ("Ишь ты, сенатор! И без очереди лезет!"- "У-у-у, кровопийца!" - "Надеюсь, у него трудодней за это вычтут!" - "Где же, вычтут! Привыкли на народное жить! Дармоеды!"), и быстренько прошли на посадку.
   Предмет, который им выдали из тесного окошка, назывался "посадочный талон" и для демонессы был сделан особенным, побольше размером и металлический, который хранился у эдила в специальном сейфе. Перед посадкой на поезд его следовало вернуть проверяющему чиновнику-квестору. Она потом долго думала, как описать что это в письме родителям. Вместимость поездов и кораблей вещь не бесконечная, и таким нехитрыми методом контролировалось количество пассажиров. Те, кому не хватало талонов, оставались ждать другого поезда. Очень просто и эффективно, как заметила девушка. И... пошла хвастаться своим талоном перед каждым встречным: "Смотрите, талон! У меня талончик!" - демонстрируя свой билетик ликторам, спутникам, прохожим и служителям станции, пока не услышала со спины: "Иностранка. Красивая, но чокнутая", после чего покраснела и присмирела. Кверкеш удивился: "Вы как ребенок. Некогда билетами не пользовались?". Пока принцесса пыталась понять, за неё объяснил Верес: "Она общественным транспортом не пользовалась".
   "Вы счастливая" - усмехнулся на это стратиг.
  
   Поезд - гигантская обтекаемая стрела из вагонов блестящего, бело-перламутрового цвета, вовсе не походил на поезда, известные Кадомацу по родине, или по Коциту, Диззамалю или даже Шульгену. Скорее на капсулу трубопроводного лифта с Коцита, увеличенную в добрый десяток раз. Двухэтажная округлая громадина находилась под загрузкой - по мрамору пола и по механическим мостам над головой проходили на посадку бесконечные толпы пассажиров, чуть задерживаясь перед распахнутыми дверьми, возле которых сдавали свои талоны проверяющим квесторам. Кверкеш показал в самый конец вагонов, Верес, закинув свою сумку за спину, что-то писал на ходу в своем блокнотике. Принцесса продолжала идти, задрав голову - мозаика продолжалась, и теперь там было не голубое, а ночное небо.
   - Кстати, а почему там - небо голубое? - она показала в предыдущий зал: - Ведь над Амалем вечная облачность. И звезд, как здесь, не видно...
   - Когда строили, уже умели разгонять облака. Ну и над горами видно, какое небо, - отмахнулся сенатор, для которого его блокнотик был важнее.
   - Голубое небо у нас символ мечты и великих свершений, - ответил вместо него стратиг: - Ведь тут мы не можем его увидеть, не взлетев над облаками или взойдя на гору. Неудивительно, что у нас любят этот цвет и символ.
   - Знаете, "голубое небо новых планет" было одним из главных стимулов колонизации в древние времена, - добавил сенатор-историк, отвлекшись от своей книжки: - И вообще, оно вроде было синим, - она поднял взгляд: - Синее. Вы видите его голубым?
   - Да. И мне нравится. Необычный цвет в вашем мире. Пока я вижу, что у вас самый любимый - лиловый, цвет крови. Ну, кроме черного и белого.
   Кверкеш поперхнулся, Верес захихикал:
   - Ну, кровь не лиловая, а красная. Ну, так и правильно - цвет крови, цвет жертв, борьбы за свободу.
   - Цвет страсти, - дополнила принцесса.
   - Ну, и страстной борьбы тоже, - не понял старый генерал.
   - А черный и белый, по-моему, на любой планете любят все государственные учреждения. Уборки меньше.
   - У нас правительство и Император любят разные цвета. Даже сезоны соблюдаем, - не без гордости заметила принцесса, одежды которой были сезонного "цвета вишни".
   - Ну, вы немного ненормальные демоны. Вас сиддхи испортили. Они любят так - чтобы всё черно-белое было в головах, но пестрое снаружи.
   - А вас? Вас не испортили?
   - Мы, к сожалению, черно-белые и внутри и снаружи. А зачастую кругом серые, что во много раз хуже...
   - Наш вагон. Отдайте ваш любимый талончик квестору. Вы его не нагрели?
  
   >Друг или враг
  
   Талончик не нагрелся. Арестантский вагон выглядел чужеродным придатком к красивому блестящему экспрессу - в два раза меньше, крашенный в защитный цвет и узкими окнами-бойницами под потолком с толстым стеклом с вплавленной защитной сеткой.
   - С меридианного на местный перецепят, будет не так убого смотреться, - сказал Кверкеш, входя первым и располагаясь: - Товарищ принцесса?! Что с вами? Все хорошо?
   Метеа стояла, сама не понимая, откуда на неё накатило это жутковатое чувство. Да вообще чем на этой планете можно напугать Железного Демона? Оказывается - можно. Спустя больше минуты, она, наконец, поняла - это был такой же вагон как тот, в котором её Кахкхаса вез на Коците! И вот так кровать в зарешеченном помещении - абсолютно как та, к которой она когда-то была привязана.
   - Всё в порядке, - выдохнула она, и помассировала переносицу: - Просто военные воспоминания. Была в таком вагоне... в неудачные дни...
   - Понимаю, - кивнул ветеран: - Нас однажды в подземном виадуке заперли на Зульфикаре. Так потом три года вся моя клаустрофобия пахла запахом хлорки.
   - Хлорки? - удивился Верес, занимающий один из диванов комфортабельной части вагона.
   - Там воду дезинфицируют хлоркой. Говорят - полезно для организма.
   - Ох уж эти ученые с Лимеса...
   Для демонессы тоже было подготовлено удобное кресло, адаптированное под крылья. Ликторы уселись вчетвером на арестантской кровати за одной из перегородок, и разложили карты. Верес, оставив свой блокнотик, распотрошил сумку и развесил на решетках зимние одеяния.
   - Ну, вы... товарищ сенатор... - начал было Кверкеш.
   - А кто-то зайдет к нам?- возразил тот: - Бросьте, расслабляемся, дорога в пол-дня.
   Зашел квестор, закрыл дверь, отсалютовал им всем и ушел в конец вагона.
   - Сейчас тронемся.
   - Чем тронемся? - не поняла принцесса.
   - Хотелось пошутить: "умом тронемся" но вспомнил что вы иностранка. "Поедем", значит.
   Словно в подтверждение раздалось шипение, пол покачнулся. Демонесса прислушалась к себе и спросила:
   - Понимаемся?
   - Да, платформа с поездом поднимается и разворачивается. Сейчас будет толчок - и поедем.
   - Весь поезд поднимается?
   - Да, вместе с перроном, который вы видели. Вокзал же поперек меридиана стоит, а рельсы - вдоль. А сама линия экспресса выше уровня облаков. Все поезда на Сираталь поэтому короткие и двухэтажные - много вагонов на подвижный перрон не помещается. Пассажирские. Для товарняка сортировочная ближе к Виа Ротеа.
   - А пока поезд... здесь стоит, движение по всей линии останавливается? - проявила неожиданную эрудицию демонесса.
   - Почему бы?
   - Но ведь рельсы... на которых стоит поезд - часть рельс наверху?
   - А... нет. Мы на отдельной линии, другим поездам не мешаем.
   Вагон прекратил вращение, раздался металлический лязг, отчетливо слышный в хвосте вагона.
   - Поехали.
   Поезд дернулся, тихо взвыли моторы, и они почувствовали, как ускоряются.
   - Ну, всё. Можно расслабиться и перемыть друг другу косточки, - сказал Верес, с интересом рассматривая генерала.
   - Давайте без этого, - махнул рукой стратиг: - Всем известно ваше умение начинать ссоры на пустом месте.
   - Я не...
   - Мы едем на Север, - успела вмешаться девушка: - Господин Верес, там живут ваши родственники?
   - Э-э, нет, - рассмеялся сенатор: - Если там и жили мои родственники, то в необъятной древности. Я столичный житель, до мозга костей, даже мой отец и дед, легионеры, и то за пределы гарнизона не выезжали. Малый Холм - моя родина.
   - Гарнизон? - удивился стратиг: - Ну, там же лучшие из лучших?! Как ваши родители оказались в трущобах Малого, если они - потомственные гвардейцы?
   - Как всегда, - усмехнулся политик, разводя руками: - "Злое невезение судьбы", "происки врагов", и прочее... А если честно - наша семейная любовь к интригам. И отец, и дед были любителями этой пресловутой "чистоты крови", концепции "высшей расы". Ему это стоило звания "врага народа", матери - любимой работы, отцу - военной карьеры и здоровья. Однополчане бывают очень жестоки к тем, кто провоцирует ссоры.
   - Кажется, я вспоминаю эту историю...
   - Да она одна, про отца и сына - "высших" в гарнизоне. Опозорились на всю Республику, - сплюнул Верес: - К сожалению, отца это ничему хорошему не научило, он до смерти своей повторял бредни о "высших" и "низших" расах, и из меня пытался сделать солдафона, а не ученого.
  
   - Ну, из вас солдат так и не вышел, товарищ комиссар, - усмехнулся Кверкеш: - Я вот лично не заморачиваюсь с "чистотой крови" как некоторые. У меня есть и северяне, и южане, и даже восточники в родне.
   - Ну да, вы гордость своей семьи, а я - полное разочарование отца, спасибо что напомнили, - едко ответил Верес.
   - Ну... нет. Прошу прощения, если был груб.
   - Не стоит. Я сам хорош. Ладно, давайте о нашем дезертире.
   - "Дезертире"?! - удивилась Метеа.
   - Ну, мы же не ради милой беседы в этом вагоне собрались и едем туда, где и карты-то не нарисованы. Давайте введу вас в курс дела.
  
   Мацуко посмотрела на Кверкеша. Она вспомнила, что его брата тоже когда-то хотели судить за "дезертирство". И если бы не та ловушка на Акбузате...
   - Слишком серьёзно для простого дезертира, - заметил генерал: - Не на каждого беглеца с автоматом посылают сенатора, стратига и главу разведывательно-диверсионной службы флота.
   - Не просто сенатора, а меня! - сказал Верес, вынимая из сумки три папки, одна из которых была металлической - для демонессы: - Обычно это рутина - когда опционы напугают какого-то паренька ещё не прошедшего Милю и у того сдают нервы. Но тут наоборот - вся учебная когорта встала против, и уже опционам пришлось драпать, прихватив автоматы и пару линотораксов.
   - Отметелили опционов? - усмехнулся Кверкеш: - Да ребятам за смелость надо по ленте уже сейчас дать.
   - Как бы не пришлось от трибунала спасать. Кстати, вам стоит внимательнее присмотреться к перфекту этой школы.
   - Гай Кириллеш Кустодеш? - посмотрел в документы стратиг: - Знакомый?
   - Прежнее прозвище, до того как он был лишен инициации по приговору трибунала, было "Ментор".
   Наступила тишина, прерываемая стуком колёс.
   - Гай Кириллеш Ментор, - проговорила принцесса. Уж это имя она никогда бы не забыла!
   - Именно.
   - Понятно, - в раздражении хлопнул бумагами об колено генерал: - Вот почему вызвали именно меня и мне ничего толком не сказали!
   - Стратиг-доно? - испугалась демонесса, заговорив на родном языке.
   - Чего? Не бойтесь, - перешел на язык демонов Кверкеш: - Вряд ли это интрига против нас с вами. Тем более, военная юрисдикция, - он кивнул на своих ликторов: - Так что мы априори важнее всех гражданских, - он показал планшетом на Вереса.
   - Товарищи конспирологи, вы немного забываете, что гайцонский я понимаю.
   - Мы ничего против вас не говорим, - обиделась девушка: - Просто из-за брата Гая Кириллиша Ментора я попала в большую беду... - на неё опять нахлынули воспоминания. Да, точно, точно такой же вагон и другой Гай Кириллеш Ментор, плюющий ей в лицо. Не зря было это дежавю, не зря.
   - В ваших документах и это написано, - вздохнул Верес: - На самом деле ситуация ещё сложнее. Откройте пятую... нет, шестую страницу.
   - Я собиралась читать сначала, - заупрямилась дочь Императора.
   - Откройте-откройте, это вам важно, потом прочтете остальное. Вот, даже восьмую.
   Принцесса, вздохнув, перелистнула.
   - В этом лагере в качестве офицеров проходили стажировку несколько слушателей Академии из числа представителей мелких провинций Огненного Ада. И когда по случаю ЧП их взяли за мягкое место, они внезапно отказались разговаривать с сенаторами своих провинций, и назвали себя подданными Империи Окрестностей Аматэрасу, - он произнес название правильно, на языке демонов.
   - Захотели уехать к нам? - девушка вспомнила инцидент с ракшасом, домогавшимся Ильхана.
   - Может быть. Но тут всплыл интересный доклад товарища Архидрагонария Тардеша про то, что ваш, уважаемая аюта Второго Архидрагонария Республики, старший брат, каким-то образом отучился в Академии, не привлекая внимания нашей Иностранной Комиссии... И подумалось мне - а вдруг такой же случай?
   - Так ты интриган, под Тардеша копаешь, мерзавец! Для этого нас и взял? - взорвался Кверкеш: - Чтобы мы, собственными руками, ему могилу вырыли?
   - Подождите, - припросила принцесса, сделав перед ним жест рукой.
   - Ну... - генерал фыркнул: - Ладно. Пусть договорит.
   - Спасибо, товарищ аюта, спасибо, товарищ стратиг, - чуть привстав, по-скоморошьи раскланялся Верес: - На самом деле как-то навредить товарищу триумфатору на этом деле трудно. Нет, я просто думаю - вдруг мне представится случай сделать одолжение, или оказать услугу...
   - За которую мне, или девчонке, потом придется с тобой расплачиваться позже? - отвернулся Кверкеш.
   - Жизнь сложна и непредсказуема.
   - Я вряд ли могу сказать вам, наши это студенты или нет, - взяла слово принцесса: - Меня о таком не предупреждают, я под слишком сильной охраной. А господин Сабато, скорее всего, имеет инструкции для них в запечатанном конверте, и узнает, какой из них надо распечатать, только услышав кодовое слово. А вы ведь, как я поняла, ничего в посольство не передавали?
   - А вы умная девочка. Курс феодальной интриги?
   - Третий год на исходе, как я знакома с вами.
   - "Курс Республиканской Интриги, под редакцией сенатора Вереса", - мрачно пошутил Кверкешщ.
   - Ходящий на двух ножках, с двумя ручками, издание переработанное, и постоянно дополняемое! - засмеялся сенатор: - Времени ещё навалом, давайте прочтем все, что нам приготовили и определимся с действиями.
  
   - Качает, уже сильно... - заметила принцесса, устав от чтения.
   - Вагон маленький, поезд большой, - не отрываясь от бумаг и блокнотика, ответил Верес: - Скоро, - он посмотрел на часы: - Угу, уже скоро, перецепят на местную линию, пойдём мягче, как на экспрессе.
   - Окон нет, - размял шею Кверкеш: - Хоть бы нашей гостье окрестности показать.
   - Спасибо, но думаю, увидим... в конечном пункте...
  
   - Скажите, а почему вас звали "кровопийцей"? - внезапно, сама не зная почему, спросила девушка, вспомнив случай на перроне: - Это же плохое слово.
   - Меня? Кто? - повернулся к ней Верес, и она даже увидела, как он изумлённо поднял бровь.
   - Ну, там... - она немного нерешительно показала за спину, запутавшись в сторонах света: - На вокзале. В очереди: "Сенатор-кровопийца". Вы же сенатор? Или это кто-то другой из сенаторов кровь пьёт?
   Оба мужчины грохнули со смеху, даже молчаливые ликторы, кажется, засмеялись.
   - Нет, с вами надо держать ухо востро!
   - А что, не так что-то?
   - Нет, просто некоторые сенаторы, получив красивую тогу, забывают о том, что обещали на выборах.
   - И кровь пьют?
   - Ха-ха, нет... до этого ещё не дошло! Но простой народ помнит всё, и не любит, когда сенаторы публично демонстрируют привилегии или хоть малость нарушают закон, что я и сделал, пройдя за вами вне очереди. Мне, возможно, за нашу небольшую шалость, ещё придётся оправдываться перед избирателями.
   - У вас часто таким образом "теряют лицо"?
   - Ну не то что бы... просто плата за власть.
   - Да. Иногда злишься на вас, политиканов, но как вспомнишь, что за любой чих в неправильную сторону с вас спросит не два, а целый город трибунов - даже жалко становится, - сказал Кверкеш: - Хорошо, у нас, в армии, такого нет.
   - Немного бы вы повоевали, держа отчет, как мы, перед каждым солдатом.
   - Когда-то, говорят, так и было. Ещё до сиддхов.
   - Солдатские комитеты существовали до первого поражения. Потом все это превратилось в Партии, потому как из тыла руководить удобнее.
   - Ну, и сейчас смельчаки и герои среди трибунов попадаются.
   - "Трибуны" это после Амаля. Совсем другая организация. Хватит уже. Не к обеду Партию поминать.
   Демонесса тогда хотела спросить, как именно эта загадочная "Партия" мешает пищеварению, но сдержалась, решив не прерывать мужчин. Поэтому отложила вопрос до лета.
   - Да, это лучше в другой раз и в другом месте обсудить,- добавил Верес: - Ну, так что, товарищ по Партии стратиг, думаете о вашем бывшем адъютанте?
   Генерал с мрачным лицом сложил бумаги в папку и, ловко стукнув, выровнял листки:
   - Он неплохим же парнем был. Если бы не брат - уже бы следующее звание получил. По мне, как командир, он поступил правильно. А то, что вовремя не выявил - вряд ли его вина.
   - Ну, я слышал, что в некоторых северных лагерях позволяют культивировать неуставные отношения.
   - Ну... тут понимаете, "товарищ по партии", (принцесса так и не научилась различать - когда слово "товарищ" заменяют другим, значащим "товарищ по Партии" это имеет оттенок официоза или издевки?), это палка о двух концах. С одной стороны плохо, увы и ах, бедные рекруты, ах какие плохие опционы, с другой - намного меньше работы офицерам. Опционы хоть и издеваются маленько, но научат и за казармой следить, и оружие чистить, и линоторакс правильной стороной надевать... Потом этим же самым парням в легионе легче...
   - Понятно. Вы как понимаю, товарищ стратиг, сами были из опционов?!
   - А что, незаметно? - генерал гордо расправил плечи: - Отличник боевой и политической!
   - Ясно-ясно...
   - А что?
   - Да ничего-ничего.
  
   - Если ты думаешь, что я тоже кого-то гонял, то такого не было, - обиделся старый солдат: - Ну, может, пару раз доходяг ставили на место, но, чтоб, например, заставить зубной щеткой пол подметать - такого не было. В десанте такие опционы недолго живут.
   - Ну да, вы же прошли от легионера до стратига. Завидная карьера, - непонятно, то ли восхищаясь, то ли насмехаясь, бросил Верес.
   - И горжусь этим. У нас и товарищ принцесса тоже боевая - она же вообще с пехотинца путь до высшего командования прошла.
   - Уровень сотника пропустила, - заметила демонесса, не отрываясь от чтения: - Впрочем, сейчас, я больше чем сотней в бою и не командую.
   - А у вас было, чтобы старшие солдаты обижали младших?
   - С самого первого дня, - усмехнулась девушка, вспомнив Салаха: - Но ракшасы даже женщине нашей расы не противники.
   - Почему - "ракшасы"?!
   - Я же начинала у ракшасов, - Мацуко оторвалась от чтения, поправив волосы: - Причем притворялась одним из них. А у ракшасов порядки тем хуже, чем примитивнее род войск. Я начинала в самых простых - башибузуках.
   - Они слишком простые, так вам скажу, - заметил Кверкеш: - Представляете, толпа ракшасов с деревянными кольями! Я считал демонов чокнутыми, видя, как они их на артиллерию и автоматы кидают.
   - Отец немножко схитрил, он отдал на войну самые негодные полки из нетренированных ракшасов. Они обычно используются как городская стража. Настоящие, боевые - носят доспехи и вообще повыше ростом и пошире. Ну, в плечах пошире.
   - Автоматы и линотораксы они быстро освоили.
   - И привезли на Порог Удачи. Янычарам была проблема их изымать. Против самураев ваше оружие не очень, а вот для ракшасов оно опасно.
   - Ну, мы для того и держим вас в союзниках, чтобы иметь пуленепробиваемые войска.
   - Как разговор о неуставных отношениях превратился в обсуждение ракшасов, господа военные? - прервал их Верес.
   - Ну, в этом есть нечто общее, - крякнул Кверкеш: - Кстати, тоже проблема с автоматами.
   - Вся надежда на дисциплинированность ваших опционов.
   - Сразу уже и "моих"!..
  
   Через несколько минут была первая остановка. Поезд замедлил ход, и за стенами вагона раздался лязг механизмов и свист пневматики.
   - Перестыковка. Сейчас спустят ниже.
   Вагон дернулся, началось вращение. Через минуту они поехали - на этот раз в противоположную сторону, и действительно мягче. То ли скорость была ниже, то ли поезд лучше - но уже не качало.
   - Обратно будет точно так же, но с пассажирами, - Кверкеш кивнул на арестантские места.
   Верес поднялся и стал расправлять свою одежду:
   - Готовьтесь. И поешьте и попейте, скоро приедем.
   - Нас, скорее всего, по приезду попытаются накормить, - потянулся Кверекш.
   - Боюсь, нам будет не до этого.
  
   >Инспекция
  
   ...Вторую часть пути действительно пошли мягче. Принцесса, воспользовавшись предупреждением, отпила из фляжки - вполне может быть, не представится случая употребить огнеопасную жидкость. Вагонный квестор вернулся, когда поезд начал замедлять ход, постоял, явно с удовольствием рассматривая красивую демонессу. Потом вспомнил про обязанности, и что-то сделал с дверью. Поезд остановился, Дверь открылась, пахнуло морозом:
   - Товарищи комиссары, мы прибыли!
   Принцесса встала первая, подбирая крылья. Вещей у неё не было, кроме папки.
   - Да что ж такое! - раздался сзади голос Вереса.
   - Товарищ сенатор, вы ж с самой столицы свою шубу надевали!
   - А вот в последний момент и не успел! Эй, товарищ принцесса! Подождите! Церемониал! Ликторы первыми!
   Демонесса притормозила, поджав крылья и пропуская двух ликторов, которые проворно выскочили в ярко освещенный люк и загремели сапогами по чему-то металлическому.
   - Можно выходить, - раздалось снаружи.
   Мацуко вышла первой. Глаза демонов не боятся яркого света, но даже ей пришлось прищурить веки, прежде чем привыкнуть. Всё вокруг было покрыто снегом, и сплошная амальская облачность казалась белой, отражая свет. Только возле самого поезда по какой-то непонятной надобности перрон был отчищен до голого металла, на котором поскользнулся один из встречающих, увидев огнеликую девушку в длиннополых одеяниях вместо суровых чиновников с прозрачными лицами.
   - Нарушение техники безопасности, - прокомментировал его падение запыхавшийся Верес в безразмерной шубе, обходя широкие крылья демонессы: - Вы что тут, гололедицу нам вместо транспорта обеспечили? На коньках или буерах собираетесь нас перевозить?
   - Э-э, никак нет, товарищ сенатор... - залепетал другой из пяти встречающих, потом заметил Кверкеша: - Товарищ стратиг?
   - Вольно, - взял командование в свои руки военный: - Часть далеко? Пешком дойдём, или лучше на машине?
   - Лучше колесницу, товарищ стратиг. Но в город всё равно стоит зайти.
  
   Они спустились по металлическим ступеням с перрона, который, как оказывается, стоял на ажурных фермах на высоте двух ростов Мацуко. Демонесса решила не испытывать надежность этой конструкции своими ногами, а распахнув крылья, спорхнула на зашипевший под каблуками снег.
   - Товарищ аюта? - забеспокоились о ней сверху.
   - Эффектно, - похвалил Верес.
   - Обратно-то по лестнице, заберетесь? - правильно понял причину рискованного прыжка Кверкеш.
   - Там грузовой лифт, - показала она в сторону: - Лучше не рисковать.
   - Всё-таки вы наблюдательная, разведчица. Я о нем даже не подумал.
   - Работа такая.
  
   По широким, квадратным плитам, на этот раз идеально отчищенным от снега и следов льда, они вышли в город, где на черной дороге среди белых сугробов их ждал небольшой кортеж из трех машин. Демонесса первая заметила:
   - Что-то слишком явно запахло знакомым нам Диззамалем - она показала на видневшийся вдалеке закопченный куб квартального склада, окруженный красными колесницами вигилов и синими - преторов.
   - Это не наши беглецы натворили? - спросил стратиг у сопровождающего.
   - С этого началось... - грустно сказал один из них.
   - Мы туда поедем?
   - Нет нужды, товарищ аюта, - повернулся к ней другой, с военной выправкой: - Дезертиры уже сдались и арестованы. Их допрашивают квесторы.
   - Надо было своих захватить, и партийных кого-нибудь, - посетовал Верес.
   - Тогда бы это всё всплыло на сенатский уровень, а вы вроде не хотите такой огласки, - с насмешкой напомнил Кверкеш: - Ваши интриги пойдут прахом, или достанутся другим.
   - Ну не надо при всех-то говорить! - взмолился сенатор.
   - В любом случае, предупредить наших любезных хозяев о твоей персоне стоит.
   - Разрешите доложить! Все задержанные находятся на гауптвахте учебной части, - набрался смелости и отрапортовал военный встречающий: - Мы их разделили по разным камерам, как полагается. Все офицеры и перфект касторий тоже арестованы в своих кабинетах. За исключением, - он помялся, посмотрев на демонессу: - Курсантов-инородцев, товарищ аюта. К ним был применен домашний арест, по причине отсутствия специализированных помещений. Докладывал трибун Декуреш. Доклад окончен.
   - Товарищ трибун, партийное начальство вашего округа извещено? - спросил лениво идущий к колесницам Верес, оглядывающийся на пожарище.
   - Никак нет, как и было уговорено. Доклад будет составлен по результатам вашей ревизии, товарищ Комиссар Иностранных Дел!
   - Вам обещали перевод в действующую армию за молчание, трибун?
   - Так точно!
   - Всем им что-то обещано, - заметил Кверкеш: - Хотя, думаю, партийные бонзы уже изо всех сил тянут свои длинные шеи, чтобы узнать, что именно мы так пытаемся скрыть от них.
   - Обойдутся, - фыркнул Верес: - Как и договаривались, вы прикроете всех военных, я не дам в обиду гражданских и магистрат (все вокруг отчетливо вздохнули). Если что-то экстраординарное - товарищ аюта попросит вмешаться своего начальника-триумфатора.
   - Вмешаться? - не поняла девушка, которая ещё не закончила осмотр местных достопримечательностей.
   - Товарищ Тардеш не любит Партию. Только скажите, что он может тут им насолить - он сделает всё лучшим образом.
   - Вы так не хотите вмешательства вашей "партии". А разве не она отвечает за дисциплину в армии? Дезертиры - не её работа?
   - Отвечать-то отвечает, и может быть, это дело решила бы лучшим образом... Но, во-первых, она сделает из этого шумное дело, и на этой волне поднимет популярность своих сенаторов, которых вот в этом округе ни мне, ни вашему шефу, ну вот вообще не надо. А тем более - товарищу стратигу, который друг местного сенатора. А во-вторых - это офицерский гимназий. Они промоют мозги офицерам и назначат свои креатуры. И после отсюда будут выпускаться легионеры уже верные Партии, а не Сенату или своим командирам. А вот это намного хуже.
   - А разве Партия и Сенат - не одно и то же?
   - Только в пафосных праздничных лозунгах, - он показал на висящий над их головами плакат с надписью: "Партия и Сенат - Едины! С Днём Легионера!"
  
   ...Небольшой одноэтажный городок был присыпан снегом, за исключением ровных дорог, расчищенных каким-то волшебным или механическим устройством, и кляксы пожарища. Демонесса ярко светилась на фоне сугробов, и отражалась в стеклах и хромированных ажурных фермах возвышавшегося за ними здания вокзала. За вокзалом в облака уходили монументальные колонны опор эстакад. Всюду натянутые черные и лиловые ленты и флаги очень стильно разбивали черно-белую гамму городка, напоминая, что день был не будний, а праздничный.
   - Да, кстати, всех с праздником, товарищи легионеры! - громко объявил Верес, садясь в колесницу.
   - И вас с праздником, - поздравила его и принцесса.
   - Э, нет, меня не надо. День Легионера - праздник военных, а я не служил, поэтому не имею права получать и принимать поздравления.
   - У вас сложные церемонии, - улыбнулась девушка, размещаясь в машине. Экипаж был пригоден для перевозки огненных демонов - местные знали, кого встречают.
   - Ну, не в данном случае. А пока давайте продолжим церемонию доклада о ситуации, раз мы все так уютно тут собрались. Думаю, у вас есть новости посвежее личных дел, которые послали нам, в столицу.
   - Вас понял, - сказал трибун и шевельнул челюстью, пытаясь начать рассказ, но его перебил другой - со странной стрижкой "под горшок" лакированных волос и вальяжными манерами:
   - Товарищ трибун, разрешите мне. Я всё-таки в этом был с самого начала и до конца.
   - Согласен, вы лучше владеете ситуацией, товарищ Гордеш.
   Поправив обеими руками свою странную для мужчины прическу, солидный Гордеш начал рассказ под мерный шелест почти бесшумно катившихся по дороге колёс:
   - "Милю" у нас сдавали осенью, приурочить её ко Дню Легионера - уж извините, не в наших широтах, - они сидели лицом друг к другу, и за окнами проносились столбы, украшенные флагами: - Как видите у нас и снег или что ещё хуже - слякоть в эти дни может быть. А из-за погоды половину заданий просто не организовать на нашей Миле. Поэтому у нас программа смещена на полгода, практика сначала - а потом догоняем теорией. Иначе никак, пока не построят, наконец, крытую Милю. Но ладно. Таким образом - отнюдь не по нашей вине, у нас слишком рано происходит разделение на рядовых, иммунов и опционов. Пагубная практика, мы признаем, но мы тут, как говорится, заложники обстоятельств...
   - Да поняли уже, - не выдержал Кверкеш: - Если в других гимназиях умники успевают заслужить репутацию перед дубинноголовыми, то у вас дуболомы имеют шанс сразу обойти умников. Знаем эту вашу особенность.
   - Ну, зачем же так резко: "дубинноголовые", "дуболомы" - засуетился Гордеш: - Мы считаем, что нам с этим набором повезло - сразу четыре опциона, причем и в теоретической подготовке виновники происшествия не отставали, поэтому мы уже готовили их по программе элитной когорты, оповестив боевые флоты и именованные легионы о наличии редкого резерва.
   - И у ребят от собственной важности поехала крыша, - кивнул Верес: - Небось, и в пример их ставили.
   - Ну, они действительно были лучшими, и было бы несправедливо поступать иначе. Потом сменился перфект кустодий и вскрыл факты злоупотреблений предыдущих трибунов и сотрудничество с ними курсантов. Ну, трибунов сразу отдали под суд, иммунов понизили до легионеров, легионеров посадили на гауптвахту. Опционов понизить не могли - мы не имеем права лишать статуса, заслуженного на Миле, но флот и десант отказались от них.
   - Во флоте высокие требования к моральному уровню, - кивнул Кверкеш: - Логично.
   - Ну, они имели привилегии благодаря попустительству трибунов, выполняя их... хм, некоторые поручения. Вели образ жизни, несоответствующий их заслугам. Когда были применены дисциплинарные взыскания, их уровень жизни сильно упал, часть личных вещей была конфискована, очередь на получение очередных была пересмотрена. Они решили поправить своё материальное положение с помощью "договоров дружбы".
   - "Договоров дружбы"?! - не поняла демонесса.
   - Ну, это иногда практикуется среди однополчан, но добровольно, - в свою очередь не понял, что это был вопрос, вальяжный Гордеш: - В нашей учебной части это бессмысленно, курсанты востребованы во всех частях Вселенной, но в других местах - обычное дело.
   - Она спрашивает что такое "договор дружбы". За границей подобное не практикуется, - спохватился Верес.
   - Вы записываете, что дружите, на бумаге? Разве устного признания недостаточно?
   Некоторое время все молчали, потом мужчины рассмеялись:
   - Нет-нет, это означает немного другое. Дружба - это дружба, а "договор дружбы" - это разрешение на использование трудодней друг друга по взаимному согласию.
   - А зачем это?
   Вмешался уже Верес:
   - У нас нет денег, а трудодни нельзя передать. Они начисляются по факту прожитых дней и вычитаются эдилами и квесторами. Но не на всё можно заработать. Поэтому есть возможность заключить договор дружбы и отдать часть трудодней другу, в обмен на аналогичную трату.
   - А если не смогут вернуть?
   - Тогда договор продолжается. И эдилы снимут со счета должника, как только появится избыток, оплату за какой-нибудь товар или услугу. И тогда договор закроется автоматически.
   - У вас дружба, что ли, только до уплаты долгов?
   - Нет-нет-нет. Настоящие друзья - например наши доблестные Тардеш и Корнолеш, заключают Договор бессрочно, и он не закрывается по расчету. Ну, это одновременно и ответственность - потому что после заключения Договора Дружбы штрафы тоже будут делиться надвое.
  
   Демонесса кивнула, уйдя в свои мысли - да, странные договоры, и "трудодни" заменяющие деньги, всё ещё были сложной для неё материей.
  
   "Трудодни", как она знала и сама, нельзя было продавать или передавать друг другу, из-за чего, собственно и произошел конфликт. Если кто-то делал другому услугу, за которую полагались "трудодни", он "трудодень" не получал, он терялся навсегда. Это как говорили призраки, позволяло избежать превращения трудодней в деньги и воровства. (Заодно мешало самой принцессе помогать друзьям из своих средств). Если же кто-то не хотел, чтобы его услуги обходились другу в потерю состояния, он заключал с ним договор дружбы - и теперь государство не вправе было спрашивать трудодни за их общие дела, но и ответственность друзей делилась поровну, а уже тем более - преступления. Верес тогда, зимой, был не совсем честен с принцессой, не объясняя нюансов, но ей всё равно нельзя было заключить такой договор. Можно было конечно жениться или выйти замуж - очки членов семьи складывались, что позволяло семьям пользоваться более высоким уровнем жизни, и укрепляло браки, но уж точно было бесполезно для инопланетян. По достижению 60-70 лет (в зависимости от работы), гражданин Республики имел право уйти с работы и жить на содержании государства - пенсионерам больше не требовался счёт очков, так как жизнь в ограничениях приучала их к скромности. Дети вместо трудодней получали "баллы послушании", которые влияли на то, в кукую школу ребенка рекомендуют, но после совершеннолетия "баллы послушания" становились "трудоднями". Семья не имела права на трудодни, заработанные послушанием ребёнка, и лишь по достижению совершеннолетия (которое было в 18 лет, а не в 20 как дома), гражданский трибун вызывал родителей и ребёнка, и выяснялось, что хочет наследник - остаться в семье, или создать новую. Семьи были большие - потому, что поддерживать детей и родителей было выгодно. Кандидатам в офицеры запрещалось оставаться в семье - чтобы они привыкали к суровой жизни и лишениям, неизбежным на войне. Естественно, даже призракам хотелось больше комфорта - поэтому Договоры Дружбы между сослуживцами были не редкостью. И самое главное - "трудодни", как говорили призраки, "приписывались" к городу или боевой части, где велся их учет чиновниками, так что изгнанник или дезертир оставался без состояния. Соответственно, и заключить договор, позволяющий обойти ограничение на блага и комфорт, можно было только в пределах части со своими сослуживцами - даже горожанин не мог передать свои "трудодни" солдату.
  
   - Понятно, - сказала принцесса после долго размышления: - А разве курсантам он так необходим? "Договор дружбы"? Извините, что перебила.
   - Ну да, "договор дружбы", - неуверенно вернулся к нити повествования уже не такой вальяжный Гордеш: - Курсанты ведут скромную жизнь и больше одного трудодня им не положено. Это нормально, излишества вредны будущим солдатам. Опционы получали повышенный паёк, часть экономили, приобретали более дорогие вещи. После взысканий, как я уже говорил, заработанного перестало хватать, и они перешли к вымогательству других курсантов. С первыми им повезло, они сумели запугать, но вторым пришли на помощь студенты-инородцы.
   - Так это демоны опционов отметелили? - удивился Кверкеш.
   - Нет-нет-нет. Они просто подняли шум, привлекли внимание перфекта лагеря к происшествию. Виновных немедленно арестовали и поместили на гауптвахту. Следующей же ночью, пользуясь навыками, полученными в процессе обучения, арестованные совершили побег, убив караульного и тессесария, и вооружившись, отвели донесших на них курсантов и инородцев в магазин и, дождавшись утра, попытались заставить заключить "Договор дружбы" под дулами автоматов. К счастью, введенные в заблуждение курсанты-инородцы поняли ситуацию и вмешались. Пробивной способности автоматных пуль не хватило, и преступники, проиграв в рукопашной, и ввиду начинающегося пожара, решились бежать. Спустя несколько часов, поняв бесперспективность побега, они сдались добровольно.
   - Вы не говорили, что были жертвы.
   - Караульный сегодня умер от кровопотери, а тессесария мы не нашли сразу. Они спрятали его труп в дальнем конце оружейного склада.
   - Плохо. Похоже, карьера этих ребят закончилась. А возможно и вашего перфекта тоже.
   - Скажите, - подала голос Мацуко: - А ваш "договор дружбы" разве можно заключить в любом месте?
   - Нет, только в присутствии старшего офицера или магистрата не ниже претора. Это же договор, он и оформляется соответствующе. Нужна приписка, у горожанина - к городу, у легионера - к части, иначе как магистраты узнают об объединении трудодней?
   - Тогда на что же надеялись эти курсанты? Им бы проще было просто ограбить магазин, чем устраивать такое представление.
   - Ну... - все мужчины переглянулись: - Легионеры Амаля - дисциплинированные солдаты, они не нарушают инструкций.
   - В разведку я бы ваших опционов не взяла.
   - Эти идиоты даже не додумались, что можно ограбить магазин, имея автоматы, - отсмеялся Кверкеш: - Так что все ваши расшаркивания перед ними и попытки скрыть их грешки - были напрасными. Воистину, дубинноголовые.
   - Нам с ними ещё возвращаться в столицу, - напомнил Верес: - Так, как разделимся? Мне магистратов, товарищу стратигу - курсантов, а товарищу аюте - инородцев? Напоминаю, что нам желательно вернуться с вечерним рейсом, поэтому давайте экономить наше время и пропустим лишнюю бюрократию.
   - Мне надо будет осмотреть место преступления, - попросила принцесса.
   - Всем надо. Давайте - после допросов, заодно сверим показания своих собеседников.
  
   Машины остановились. Они вышли, когда построились ликторы, ехавшие на следующей колеснице, и оказались перед приземистым, но широким, похожим на бункер зданием, к стеклянным дверям вестибюля которого вела чистая бетонная лестница с выстроившимися по росту легионерами в парадной форме. Шлемы были гладкими, даже без намеков на крепление гребня - курсанты. После короткого приветствия они разделились и последовали каждый к своему клиенту. Кверкеш - к арестованным, Верес - в архив, а Метеа - к соотечественникам.
   Их оказалось пятеро. Странно одетые в наряды разных народов Вселенной, они сразу же выдали себя, бухнувшись в поклоны. Принцессе пришлось сделать им строгий выговор - это и правда, оказались сыновья знатных фамилий, с парой из мальчишек даже была знакома в детстве. Их отправили учиться на капитанов звездолётов, и было немного странно увидеть их в пехотном училище. Заставив ребят напрячь память, дочь императора поняла, что призраки их хитростью выманили в другой город, чтобы использовать в какой-то тренировке. Это было совсем нехорошо. Разумеется, вся конспирация была загублена, и надо было их срочно вывозить, пока не начался международный скандал. Получив объяснения, Мацуко прервала допрос и вышла поискать Вереса. Усмехаясь, он согласился, на "некоторые взаимные услуги". Потом они вдвоём ждали дольше всех возившегося Кверкеша, (которому досталось больше всего работы), чтобы поехать в разгромленный магазин. Там остались лишь официальные формальности, которые закончились намного быстрее, чем настало время вечернего поезда. А пока, оставалось время - принцессу, как единственную женщину, с почетом и вниманием проводили по всему училищу, показывая тренировки будущих легионеров. Верес и Кверкеш сопровождали её некоторое время, потом нашли неотложные дела и здесь, оставив ей в компанию одного ликтора стратига и молчаливого трибуна училища.
  
   Настоящих легионеров призраков тренируют со старшей школы, как и самураев. Здесь уже оттачивалась подготовка, изучались сложные приемы, и можно было увидеть много интересного. Демонстрацию начали с рукопашного боя - разумеется, призракам далеко в искусности до южных школ кулачного боя родины, их стиль был груб и неприхотлив, но в армии Амаля считалось что рукопашный - удел неудачника, оставшегося без оружия и даже ножа, и упор был на то, чтобы не допустить подобной ситуация. Для себя, демонесса отметила необычайно большое число приемов внезапного нападения, взятия часового, захвата пленного - ни в одной школе ниндзя на родине столько не набиралось. Разумеется, для призраков, расы с врожденной способностью к невидимости, глупо было не обучать воинов использовать фактор внезапности. Сама невидимость и бестелесность здесь тоже тренировалась - бойцов учили задерживать дыхание, проходить разные сложные препятствия, прыгать, бегать, нырять в бестелесности, и даже - не уходить в бестелесность, если нужно задержать дыхание, (да, оказывается, бывали ситуации, когда она мешала). Как и полёт у демонов, врожденный навык показывал неожиданные грани при тренировке. Очень много было упражнений вслепую и при резко и причудливо меняющемся освещении. Это тоже было понятно - проходя сквозь стену, никогда не знаешь - тьма там, или слепящий свет. Самым сложным приемом считалась бестелесность на движущемся транспорте - колесницах, поездах, кораблях, но тренажер этой ступени сегодня не работал.
   Следующим после физической подготовки было изучение оружия, и в первую очередь - автоматов. Как знала принцесса, все оружие призраков в стародавние времена было унифицировано - так, что даже болтики от маленьких пистолетов подходили к большим пулемётам. Но автоматы, среди всех разновидностей, занимали особенное место. Изобретенное больше полутысячилетия назад, оружие, умеющее извергать сотни и тысячи пуль, стало символом легионера Республики, и было доведено призраками до совершенства. Их конструкцию и принцип действия изучали с детства, даже девочки, как часть уроков по физике и математике, а мальчишки - учились стрелять, как только хватало сил удержать в руках. Но здесь уже учили тому, что делало автомат смертельным в руках легионера. Стрелять прицельно, на слух, на движение, с плеча, с бедра, лежа, навскидку, стоя, сидя, на ходу, на бегу, в прыжке, кувырке, на движущейся и качающейся платформе. С помощью антигравитаторов учили стрелять в условиях повышенной и пониженной тяжести, в невесомости. В герметичных камерах и бассейнах - в вакууме, ядовитой атмосфере, под жидкостями нескольких составов. Легионеры учились собирать и разбирать автоматы и другое оружие - на скорость, и даже с завязанными глазами. На вес определяли количество патронов, и даже отсутствие важных деталей. С разборкой и сборкой было связано самое суровое испытание - когда несколько наборов деталей автоматов разбрасывали по залу, и отряд курсантов должен был за время собрать оружие и отстреляться по мишеням. Была и более сложная версия - где искать детали надо было в грязи, снегу, под пулемётными очередями, но сейчас эти комнаты были заняты под гауптвахту. Зато ей показали финальное состязание - две пары курсантов в рукопашной сначала дрались за право начать сборку автомата, потом собирали автомат на скорость, поражали мишени, и уже с автоматами, (что шокировало принцессу), вступали в финальную рукопашную. Но оказалось, что, казалось бы, смертельные для хрупких средних рас выстрелы в упор, для призраков были всего лишь опасным спортом - уходя в бестелесность, бойцы искусно избегали пуль, и победа доставалась тому, кто успевал обезоружить соперника. Её Высочество заинтересовали некоторые приёмы - особенно искусные бойцы разбирали автоматы на детали в руках противника! Мимо этого такая любительница боевых искусств, как младшая дочь Императора Итиро пройти не могла. Она попросила показать несколько приемов замедленно, и даже попробовала повторить - но, к сожалению, у неё не было защитной одежды для спарринга, ну и когти сильно мешали точным движениям, необходимым для разборки оружия в руках противника.
  
   Небо потемнело, а на улицах зажглись тусклые фонари, когда арестованных повели на станцию. Слегка разочарованный Верес вздыхал, а мрачный Кверкеш бросал на задержанных полные презрения взгляды. Арестантский вагон так и стоял на перроне, конвоиры училища завели туда преступников, потом вернулись и доложили. Когда туда вошла аюта, юноши уже были пристегнуты к кроватям, и, похоже, смирились со своей участью.
   Демонесса села на своё прежнее место, Ликторы размотали цепи, удерживающие лязгающие решетчатые перегородки, и отделили арестованных от высокой комиссии и друг от друга. Кверкеш вошел молча, а Верес любезно со всеми расшаркался, и попросил ускорить отправление.
   - Не очень-то получилась поездка, - вздохнул стратиг: - Хотя, с другой стороны - повезло.
   - Ха, товарищ стратиг, вы недовольны? Как истинного вояку, вас устроила бы только войсковая операция? Кровь, жертвы, наступление фронтами? А оказалось, что даже грабители тут никудышные?! - рассмеялся Верес.
   - Нет... понимаешь... все эти дисциплинарные проступки... всегда ведь думаешь, что если и восставали против дисциплины, то ради чего-то хорошего, высокого, доброго. Из-за чего-то такого хорошего, что было важнее любых правил... (Мацуко вздрогнула и посмотрела на него) - А оказывается - даже не уголовщина, просто идиоты...
   - Идеализация бунтарей? Ну да, конечно, Амаль и Альба, восстание против сиддхов, помню... На самом деле - как раз всему вашему "светлому и благородному", правила как раз меньше всего мешают, товарищ по партии. А всякие исключения испокон века только и подтверждали эти самые правила.
   - Ну, как же, подтверждают...
   - Подтверждают-подтверждают. Поверьте, я, вот ни в какой стороне своей не "консерватор", могу со всей уверенностью заявить - весь этот романтический флер вокруг уголовщины и идиотов, лезущих на рожон, когда их не просили, нужен только для нас, политиков. А едва мы достигаем цели - как быстро спешим под крылышко наших добрых и проверенных временем законов... Убивать - плохо, грабить - плохо, обижать слабых - нехорошо... На этом держатся все цивилизации, даже адские империи демонов. Правда, товарищ принцесса?
   Демонесса посмотрела на него и чуть отвела взгляд:
   - Наверное, так... Что мне товарищу драгонарию сказать?
   - Ну, как и договаривались: на ваши хитрости со студентами я закрою глаза, только постарайтесь, чтобы они как можно скорее исчезли из пределов досягаемости Сената. С вас же, в обмен - ответная любезность. Попозже. Я попрошу вас помочь в одном из моих темненьких-грязненьких делишек, (он довольно забавно потер руки), а вы - даже сами сможете выбрать, в каком. (Он сделал жест пальцем, словно дирижируя). А товарищ драгонарий пусть не волнуется - его драгоценный флот не пострадал, а Партия, если и вмешается, то уже в столичный процесс, где поле битвы взрослых хищников. С его желторотых провинциальных интриганов даже пёрышка не упадёт. Пусть не беспокоится, я же не злодей.
   - Из всего я поняла только "не беспокоиться", - честно призналась принцесса.
   - А! Извините! Ну, в общем, вы всё правильно поняли. Изменять условия сделки я не намерен, тут и мои интересы затронуты.
   - Хорошо. Когда моя очередь возвращать долг?
   - Позже... позже... пока не надо...
   "Да, - подумала демонесса - Моя родина живет совсем не в порядке из-за того, что я взбунтовалась против отца. Может моя любовь - такая же глупость, как налет на лавку этих легионеров?"
   И посмотрела на них и на сопровождающих, отвечала себе: "Нет. Все совсем не так, как у них".
   Когда они вернулись в столицу, уже стемнело и похолодало. Падали огромные снежинки, сверкающие непривычной белизной в свете вечерних фонарей. Кверкеш по военному каналу вызвал ей машину и телохранителей, и она ждала их под фонарным столбом, любуясь поздним, неурочным снегопадом и этими чудесными снежинками, которые, мимолетно полетев, таяли, не успевая коснуться тротуара...
   Такой, одинокой и задумчивой её и нашли шофер и телохранители.
  
   А Верес с возвратом долга не спешил и дотянул до лета, когда и попросил помочь на Малом Холме. Но это было куда позже - сменился целый сезон, на холмы и кварталы Сираталя успел низко упасть и снова выпустить из своих объятий обычный для теплых дней Амаля туман...
   И все снежинки растаяли...
  
   >"Императрица призраков"
  
   ...После той, внезапной поездки на Малый Холм, Мацуко, которую долго не хотели отпускать пьяные преторианцы, вернулась за полночь, и встревоженную Азер и перепуганных девочек пришлось долго успокаивать, и объяснять, что вовсе не на количество поцелуев она обиделась, и вообще вовсе не обиделась... Её искали, посольство все перепугали, хорошо, что шофер и телохранители, оставшиеся там, сказали, куда она пошла и с кем. Правда самой принцессе, они не сказали, и только из уст сердитой Азер она узнала, что стала причиной переполоха. А ещё она узнала, что приходила Халима и пригласила её на состязание на Дымном Холме, которое должно было начаться послезавтра, в ближайший выходной... И для поездки на Дымный Холм нужна была её колесница...
  
   Дымный Холм был последним районом столицы, разделяющим фешенебельный Сираталь и грязный Минораль, и носил второе имя - Огненный. Он находился почти на острове - обе основные городские реки, Коровья и Бесшумная, соединялись перед ним Сиратской протокой, отделявшей его от Либерталя, и издавна служил местом отправления разнообразных обрядов - от свадеб до похорон. Там находился самый знаменитый и почётный колумбарий Амаля, (призраки покойников не закапывали, а сжигали), крупнейшие ристалища для игр (соревнования в честь умерших было давним обычаем призраком, дошедшим даже до Края Последнего Рассвета), главная станция дальнеговорения и дальневидения, чья башня была ненамного ниже Монумента Надежды, и самый большой музей Республики. Именно на Огненном Холме триста лет назад планировалось ставить Монумент, но инженерные расчеты показали, что Огненный Холм эту махину не выдержит, и её отдали более надёжному соседу - Либерталю. А так бы центр города мог бы оказаться намного южнее.
   Кадомацу любила этот холм. Может за название, напоминавшее ей родную планету, может за необыкновенную тишину, которая царила там в будние дни, (в выходные, этот холм, криками болельщиков, собиравшихся посмотреть на игры, заглушал даже космодром), может за чарующий, прозрачный туман, бывший только там - Огненный Холм был заметно выше всех прочих, ветра стабильно несли от него дымы фабрик Малого. И там были прекраснейшие скверы, усаженные плодовыми деревьями, которые просто одуряющее пахли весной и в начале лета - когда не было дождей, быстро смывающих отцветающие лепестки. Полет лепестков был тоже чудом для демонессы - в её краю деревья цвели огненными языками, тухнущими по окончании поры цветения...
  
   В выходной ещё до рассвета раздался настойчивый стук в дверь. Сонная Мидори, вся розовая спросонья, и мило потягивающаяся напоказ, поспешила открыть дверь. Кадомацу уже проснулась, и только закончив утреннюю тренировку, принимала ванну.
   - О, госпожа императрица?! - захлопала ресницами служанка, увидев жену диктатора.
   - Ну, сколько раз вам говорить, ну не называйте меня так! - сказала недовольная Халима, и, цокая каблуками, вошла в дом.
   Принцесса, услышав её голос, поспешила из ванной, на ходу надевая халат и просушивая волосы полотенцем.
   - Ты очень смелая, - поприветствовала её Халима: - Я могла быть с охраной или мужем.
   Девушка поспешила завязать пояс.
   - Я же знаю, что вы мужчин ко мне не водите.
   Жена Корнолеша уже сняла туфли, и теперь сидела на толстом одеяле для гостей, поджав ноги в тонких чулках. На ней было короткое малиновое платье с узкой юбкой и высоким воротником. Перчаток она не снимала.
   - Я думала уже забыть ваше приглашение. А вы - тут сами.
   - Ты же у нас достопримечательность города. Ну что мне скажут, если я тебя не приведу на Игры? И к тому же - у тебя есть своя машина. Мне-то её не полагается, не в общем же на стадион ехать.
   - Ладно, поедем, - улыбнулась Кадомацу: - Только дайте, волосы досушу?!
   Женщина-призрак улыбнулась накрашенными губами. Её каштановые волосы были уложены в прическу, которой её научила девушка-демон. Это входило в моду.
   - Пугает меня иногда твоя шевелюра, - сказала она, любуясь хозяйкой дома.
   - А что? - Мацуко села рядом, тщательно вытирая похваленную шевелюру длинным полотенцем.
   - Ну, кажется вроде такой огонь, костёр на голове. А ты умудряешься его причесывать и косички заплетать.
   - О, идея, - сказала та: - Я косичку и заплету. Аканэ, - позвала она только вышедшую из ванной служанку, - Помоги. Как у Ануш на портрете, сделай.
   Халима, красиво наклонив голову, любовалась обеими демонессами - и служанкой и хозяйкой.
   - Это волосы, как и у вас, - показала хозяйка одну прядь, отвечая на несказанный вопрос: - Огонь - вокруг волоса, как лепестки у цветов. Когда они седеют, то... - она вырвала один волос и показала серебряную нитку: - Вот получается.
   - Интересно. А что значит, "как лепестки"?!
   - Ну, у нас цветы тоже из огня. Похоже как у тебя на кухне, где ты еду готовишь.
   - То есть, ваши цветы - газовые конфорки?! Как интересно.
   - Жаль, на вашей планете не вырастить. А то бы я показала.
   - Всё успеется. Наденешь своё кимоно, а?
   - Оно тяжелое и неудобное. Так обязательно надо? Я лучше длинную юбку...
   - Ладно-ладно. Юбочка тоже сойдёт. Только не черную, пожалуйста.
   Принцесса вышла в другую комнату, и, скинув халат, влезла в "суккубью сбрую", и надела зелёное платье с юбкой в складочку. Оно было похоже на местную столу и отлично подходило для мероприятий, на которые её затаскивала жена бывшего диктатора. Она вышла, показавшись:
   - Сойдёт?
   - О, голубое! Отлично подходит к твоей коже и глазам.
   - Оно зелёное!
   - И про глаза ты свои говоришь, что они зелёные. Оно очень хорошо тебе идёт, даже на мой глаз.
   Девушка-демон присела перед зеркалом, наводить марафет. Аканэ уже запела ей косу, осталось только привести в порядок лицо.
   - Азер и Афсане взять?
   - Разумеется. С ними даже лучше будет. И девочку тоже можно - пусть посмотрит?
   Принцесса засомневалась. Гюльдан была ещё совсем крохой, на шумном стадионе могла испугаться и расплакаться. Но с другой стороны Афсане без ребёнка сама вся испереживается.
   - Я посижу с маленькой, - сказала Азер, незаметно подошедшая и ставшая в проходе: - Афсане надо давно подышать воздухом, пусть хоть и так. Может парня найдёт хоть на ночь.
   - Вторая вещь, которой я пугаюсь, - улыбнувшись, сказала Халима: - Это то, с какой свободой вы разговариваете о мужчинах.
   "Мужчинах" - она никогда не говорила "мужики" или "парни" как суккубы или "мальчики" как Лейла.
   - Это естественно, - сказала Азер, потягиваясь, и выставляя напоказ свою аппетитную фигуру: - Что естественно - то не безобразно. Мы демоны. Мы не ходим вокруг да около, мы сразу берём то, что нам нужно.
   - Спасибо за белье и чулки, кстати.
   - Подошло? - подняла бровь Азер.
   - Да, идеально. И мужу нравится.
   - Обращайтесь в любое время, - усмехнулась суккуба.
   Даэна была лидером по части всяких приятных женских мелочей, до которых и в могучей Республике Амаль не могли додуматься самые опытные мудрецы и портные. А старшая из соблазнительниц не упустила шанса сделать любезность "императрице призраков".
   - Афсане! - позвала Мацуко вторую суккубу.
   Уже одетая с иголочки, причесанная и накрашенная, вторая сестра Ануш прибежала на зов хозяйки.
   - Это... ты когда успела?
   - Как услышала, что гости пришли. Мы идём?
   - Погоди, - обиделась хозяйка: - Ты успела, а я-то нет.
  
   Они вышли втроём. Халима надела шапочку с вуалью и багряный плащ с пелеринкой без рукавов. Кадомацу, настроив изоляцию, закуталась в собственные крылья, пренебрегая верхней одеждой, Афсане была в светло-кремовом плаще, с рукавами для рук и прорезями для крыльев, очень затянутом в талии, и лиловом беретике на правый глаз. Смотрелась лучше всех! Все три женщины были на каблуках, даже Мацуко, которая не больше чем три месяца как осваивала эту необычную обувь.
   Охрана подогнала машину, уже подготовленную для гостей. Супруга Корнолеша села последней и приказала везти на Огнённый холм.
   - Сегодня открытие Игр. Надеюсь, у вас хватит свободного времени? Я буду вести, посмотрите на мою работу.
   - Вы будете петь свои песни? - спросила Метеа.
   - Свои?! Не знаю, вряд ли, мы же не репетировали. Да и песни у меня такие, не подходящие для этих случаев. Но - у нас хватает других певиц и без меня, они споют, это будет красиво.
   Обе демонессы вздохнули. Жена диктатора имела красивый низкий голос и когда-то пела очень хорошо - очень часто по дальневизору крутили её записи. Но сама стеснялась своего дара, говоря что "поиски расположения влиятельного мужа слишком многих вынуждают на ложь". Мацуко это отлично понимала - её мать тоже оставила любимое ею врачевание, потому что к ней обращались не за лечением недуга, а ради милости Императора. А потом и вовсе стали бояться.
   А Афсане не верила, что песни из голубого ящика - это голос той самой "императрицы призраков" и поэтому ей было любопытно.
  
   Машина въехала в город и пересекла мост через Коровью. На Дымном холме дорога начинала сразу сильный уклон вверх, мокрая от росы ветка с облетевшими лепестками хлопнула по стеклу.
   - Осторожнее, - попросила Халима.
   - Улица такая - деревья низко.
   Мотор с натугой гудел, преодолевая подъем.
   - Гулять-то тут пешком красиво, - заметила демонесса.
   - А ездить - сущее наказание! Сейчас, выезжаем.
   Мотор повеселел и довольно заурчал, когда огромная машина оказалась на ровном месте. Экипаж два раза вильнул, обходя огромную толпу в траурных одеждах.
   - Плохая примета.
   - Кого-то хоронят? Как много провожающих.
   - Поэта одного. Хороший очень был мужчина. Я знала его, да.
   - Вы выйдите проводить?
   - Нет-нет, что ты! Мне же Игры открывать.
   - А, - поняла девушка. Действительно, здесь же не война. Даже супруге Императора надо соблюдать Дни Удаления после соприкосновения со скверной: - Так это Погребальные Игры в честь него? - она кивнула головой в сторону процессии.
   - Нет, обычные ежегодные. Хотя, стоило бы организовать. Он был достоин. Новости сегодня послушайте. Я буду много про него рассказывать и его песни спою.
   Отказавшись от карьеры певицы и актрисы, Халима стала рассказывать новости по дальневизору - даже без пения её голос был очень красив и смягчал любую горестную весть и украшал радостную. Кадомацу писала матери, что этот обычай хорош, и мать по-своему соглашалась, вспоминая, каких трудов ей стоило распустить нужные слухи. А тут - целый обычай, позволяющий делать это, не навлекая лишних подозрений. Правда, сначала следовало, как на Амале, поставить дальнеговорник и дальневизор в каждый дом, даже самый бедный. А в Крае Последнего Рассвета это была немыслимая роскошь даже для князей.
   - Я позавчера была в том дворце, Комитета Партии, - показала она на север, где дымили трубы Малого Холма: - Вы слышали, что во дворец партии целый квартал людей переселили?
   - Во дворец? Интересно... И чья была идея?
   - Господина архитектора и господина Вереса.
   Жена Корнолеша прикрыла глаза и задумалась:
   - Так. И по какому поводу?
   - Там строить будут что-то. Кажется, ещё крыло дворца. Господин архитектор ругался, потому что ничего не готово было. А у господина Вереса оказались преторианцы.
   - Преторианцы?! Никто не пострадал?!
   - Нет-нет, разве только от вина. Мы потом с ними пьянку устроили, звание новое знакомому обмыли.
   - Ну, никто не пострадал, это значит хорошо, - женщина-призрак откинулась назад, и только сейчас демонесса поняла в какой напряженной позе она сидела: - Осторожнее, пожалуйста, с этим Вересом, дорогая. Он не желает тебе добра.
   - Почему вы так его не любите? Он смешной. Сегодня тоже хотел меня на Игры пригласить...
   - Он очень, очень опасный мужчина. Старайся, пожалуйста, находить повод отказываться и не выполнять его просьбы. Иначе попадёшь в неприятности.
   - Ну, я не особо и выполняю. Но он много и не просит. Да и сам мне помогает часто. Я - в ответ.
   - Тардеш из-за него попал в беду. Хотя бы не слишком откровенничай о своих воспоминаниях, поняла?! - она бросила взгляд и отвернулась к окну.
   - Ладно.
   Мацуко тоже посмотрела в окно. Ну непонятное что-то было в отношении архистратига и архидрагонария к этому министру!
  
   Халима была чудесной женщиной с удивительно мягким характером. При первом знакомстве даже не ожидалось, что внутри у неё железный стержень воли, а очарование скрывает неожиданный дар дипломата. Принцесса сама не заметила, как попала под влияние, и оказалась втянута в её круг знакомств. Но она была не против - даже когда супруга диктатора переходила на явные манипуляции, она делала это столь тактично и аккуратно, что вместо возмущения хотелось её обнять и баюкать. Азер на такие слова цокала языком и говорила: "детей тебе надо".
   Бывшая актриса обладала превосходным вкусом, пред которым бледнели даже все усилия модницы Афсане. Ей шли абсолютно все платья! Именно по ней демонесса поняла, как прекрасны женщины призраков - не ходячие скелеты, какими привыкла воспринимать мужчин, а хрустальные существа, полные невероятных граней и переливов света. А сколько теплоты было в их отношениях с Тардешем!.. Аюта товарища драгонария даже маленько ревновала...
  
   - Товарищ аюта, - подал голос шофёр: - Приехали. Возле дверей вас высадить, или там, в тенечке, чтобы машину не увидели?!
   - К служебному входу, - взяла дело в свои руки жена диктатора: - Там и не видно, и меня ждут.
   Шофер посмотрел на демонессу, ожидая её приказа, и повез, только когда она кивнула в подтверждение. У задней двери стадиона, уже стояла тяжелая колесница с антеннами на крыше и несколько техников - людей и призраков, поспешили навстречу:
   - Корнелия, наконец-то! Мы думали - вы на гражданском экипаже едете, или на похоронах выступаете!
   - Да когда мне на похороны ходить. Не вовремя их устроили, стыдно перед ним...
   - Ну, время поджимало уже...
   - Могли же ритуальную часть вовремя провести, а торжественную - отложить. Друзей сколько не успевают с ним проститься! Это, боюсь, его жена специально устроила.
   (Мацуко, выходя и вытаскивая задержавшуюся Афсане, поняла, что речь идёт о похоронах того поэта)
   - Да, очень похоже. Хотя бы вы отговорили её не уезжать из страны. Поедет в Рай - что с его памятью сделает пропаганда!
   - Кто я ей, чтобы отговаривать? Жена диктатора, что ли?
   - Ну, Корнелия!..
   - Или сам диктатор?! Нет, это совсем не моё дело. Дайте текст, пожалуйста!
   - Пойдёмте, для вас всё приготовили.
   - Вы принцессу нашу не забудьте. А то она здесь впервые, потеряется ещё...
  
   Проходя по низкому коридору в недра стадиона, принцесса спросила:
   - "Корнелия"?! Вы же вроде "Халима Фракса Солей".
   - Это псевдоним. Жена получает имя от фамилии мужа. Фракас Корнолеш Солей, значит я - Корнелиола Солей.
   - Подождите, а разве "Корнолеш" - это не "взрослое имя", как "Тардеш"?!
   - Нет, это фамильное имя. Прозвище его "Солей" - "одиночка". Но моя фамилия тоже "Солей", поэтому он не использует его, потому что звучит, будто он получил его в честь меня, своей жены. Ну а я использую имя от его имени для псевдонима.
   - Как сложно. А если бы вы не вышли замуж, то были бы просто "Халима"?
   - Меня бы звали "Сола", как мою мать. "Звёздное имя" в нашей глуши редкая вещь, мне его дали в последнем классе школы.
   - Лейла тоже "Амалия".
   - Ну, фамилия-то Вилдереаль. Вилдереалия или Вилдереалиола в случае женщины звучит уродливо.
   - Красиво.
   - Язык сломаешь. Не спорь!
  
   Пока они разговаривали, служанки стадиона поправили прическу и грим собеседницы принцессы. Прозрачность плоти призраков заставляла прилагать невероятную выдумку при подготовке к выступлению на большой сцене - нужно было сделать лицо ведущей не только видимым издалека, но и естественным. Её Высочество же провели в ложу, где уже дежурил специально приставленный вигил пожарной службы, со множеством инструментов для тушения. Афсане притащила и расстелила для принцессы несгораемый коврик и варежки. Девушки предусматривали такие случаи.
   Понемногу начали подходить другие важные гости - призраки в сенаторских и преторских тогах, или плащах полководцев и трибунов. Ликторы, выстраиваясь, обозначали степень важности каждого из лиц. В ложе было несколько экранов дальневизоров, но, к сожалению, рассчитанных на глаз призраков, а не демонов, поэтому воспользоваться ими могла только Афсане. Но та больше предпочитала пользоваться мужским вниманием - к счастью, пока что прилично.
   Заиграли фанфары, поднялись флаги. Мацуко придвинулась поближе к краю ложи, чтобы лучше видеть церемонию. Стадион был полон - призраки очень любили соревнования, и даже если сами не выступали, неистово болели за тех, кто выступал. Если в Империи славились обычно только борцы вроде Божественного Каминакабаро или игроки в го и рэндзю, чьё искусство было сродни науке, то тут соревновались везде и во всём - от фехтования и бега на скорость, до вождения старинных колесниц и самых новых машин, от шахмат людей до игры в волан демонов. На игры приезжали желающие со всех планет Республики, и даже флотов и отдельных армий. Только другие расы не допускались на них - ну и правильно, думала дочь императора, трудно представить бег на равных между призраком и демоном, или прыжки в высоту меж людьми и апсарами. Но обычай был хороший, и многие народы уже подражали ему. В самой Республике были несколько малых, ежегодных, и одни большие - раз в четыре года, приуроченные к выборам консулов. Но из-за того, что в последнее время слишком часто вместо консулов избирался диктатор (так у призраков назывался Император на год) - сроки сместились и теперь они проводились ближе к концу правления.
  
   Халима выехала в центр стадиона на запряженной конями открытой колеснице, в другом платье. Ярко-алое, по словам призраков, лиловое для глаза демонессы, оно струилось по траве позади древней колесницы красивым шлейфом, а спереди открывало ноги, перевитые золотистой шнуровкой котурнов. Она, тренированно позируя на каждой ступеньке, поднялась на помост в центре, и подняла руки
   - Радуйтесь, граждане Республики! - начала она: - Радуйтесь, должна была сказать я... - принцесса с удивлением заметила, что она сменила причёску - распустила волосы и вплела туда черную ленту: - Но эта радость омрачена тяжкой утратой - несвоевременной кончиной моего друга, товарища, всеми нами любимого поэта... - заиграла печальная музыка, на огромном экране напротив появились буквы. Кто-то принес ведущей гитару, она взяла аккорд на инструменте гандхарвов, и голос её, усиленный механизмами людей, под аккомпанемент медленно вступающих барабанов демонов, полетел над стадионом, полным призраков. Все притихли.
   - А она говорила, что не будет петь.
   - Она не могла не спеть. Он был её учителем, и много поддержал, когда на неё обрушились критики за замужество за диктатором.
   - Будто она замуж сразу за архистратига вышла. Он ещё легатом не был, когда женился...
   - Ну, вот попробуй некоторым дуракам объясни. Зависть, зависть надо объявлять врагом народа, а не идиотские анекдоты.
   - Тише ты, тут принцесса драгонария.
   - Минута молчания, поднимаемся.
   Весь стадион как один поднялся с мест и сохранял благоговейную тишину. Потом Халима отдала свой инструмент и объявила:
   - Но мы не будем тратить слезы зазря в такой день, он - был бы против. Поэтому, объявляю игры открытыми!
   Резко, после торжественной тишины грянул гимн Амаля. Только что усевшиеся после минуты молчания, снова встали, на этот раз подпевая:
   "Козлами нас звали враги и тираны...", в такт музыке раскрылись большие ворота и выехали раскрашенные разноцветные колесницы, запряженные красивыми и сильными лошадьми...
  
   Большую часть дня заняли танцы и песни вкупе с поездками колесниц и фейерверками. На другой планете сплошные облака не давали бы в полной мере насладиться огнями в ночном небе, но призраки использовали их полог как экран, отражающий вспышки салютов и проекции картин. Халима сменила несколько платьев и причесок, проведала принцессу и даже поговорила с ней на камеру. Афсане два раза куда-то пропадала, и возвращалась довольная как кошка, и без косметики. Потом снова успевала навести себе красоту и прибрать растрепавшиеся белокурые локоны в прическу, прежде чем пропасть ещё раз.
   В обед охрана им привезла еду, кушали в общей столовой, ловя взгляды зевак и удостаивая улыбками владельцев аппаратов для скорописи и камерами дальневизоров. Художники на таких мероприятиях были редки - ящичек с зачарованной серебряной пластинкой делал всё быстрее и вовремя. Говорят, что даже на соревнованиях по бегу и в гонках использовали скоропись, чтобы определить, кто быстрее.
   - Ты тут не устала? - спросила её раз Халима, впустив к себе в гардеробную, и меняя очередное платье.
   - Да нет, что вы. Долго же ваши котурны завязывать. Я думала, это только моё платье для полётов такое.
   - Ну, это же соревнования. Тут их и придумали. Это... в честь первых женщин, что осмелились выступить наравне с мужчинами.
   - Не все их носят.
   - Ну, это же символ смелости. Всякая ли женщина хочет быть смелой?
   - Ну, вы, например... я...
   - Я?! Да я домашняя и тихая, это только здесь, только роль... не то, что ты, например. Мне не хочется покорять мужчин и завоёвывать планеты... мне лучше быть в объятиях любимого, когда он делает это...
   - В объятиях... да... прошу прощения...
  
   Всю оставшуюся вечернюю часть Кадомацу просидела молча и грустная. Даже Афсане не на шутку перепугалась, и больше никуда не пропадала. Только один раз принцесса ожила, услышав "Тардеш" - но, это оказалось стихотворение о позднем вечере и опаздывающей осени. Да, "Тардеш" ведь и значит - "поздний, опоздавший".
   Возвращаясь к своей машине, Мацуко услышала рассерженный писклявый голосок Афсане и нежный, низкий - Халимы, которая оправдывалась, как ребёнок. Завидев её, обе умолкли.
   - Что случилось?
   - Ничего, - сказала Афсане, с торжествующим видом взглянув на огорчённую "императрицу призраков".
   Ехали молча. Потом Халима протянула руку:
   - Извини.
   - За что?
   - Да я и правда не подумала, когда говорила, - она дотронулась до её руки, и отдёрнула: - Прости... глупость, я сморозила, и теперь даже не могу взять за руку, чтобы извиниться.
   Принцесса усилила изоляцию на своей руке, и сама взяла её руку своей:
   - Слишком вы много обо мне переживаете. Не надо, я не обиделась, я просто сама по себе такая.
   - Какая?!
   - Грустная. Люблю скучать, не люблю веселиться. Не берите в голову, меня нельзя обидеть.
   Халима смотрела на неё, повернувшись всем телом, и на лице, с которого уже был смыт весь делавший её эмоции видимыми макияж, читались слёзы:
   - Мир жесток к девочкам. Он завидует нашей красоте и делает всё, чтобы наши сказки разбивались вдребезги.
   Мацуко посмотрела на неё и взяла её руку второю рукой.
   - Просто... глупо было строить их из стекла.
   - Хотелось же, чтобы сверкало и сияло.
   - Глупые девочки. Потом и сама не сможешь дотронуться, чтобы всё не поломать.
   - Или всё достанется лучшей подруге, которой даже и в кошмарном сне не смеешь желать зла... - она выдержала паузу и очень тихо добавила: - А пока плачешь над своими обломками, не увидишь, что рядом разбит куда более красивый и чудный замок... у лучшей девочки, чем ты...
   Принцесса долго смотрела в лицо жене диктатора...
  
   >Глазной доктор
  
   ...Следующий день был тоже выходной, и с утра обещали хорошую погоду. Сделав зарядку и упражнения для крыльев, посюсюкав с маленькой Гюльдан, принцесса отправилась на свою обычную прогулку. Азер последовала за ней - прошло много времени, и старой суккубе уже пора было найти партнёра, хорошо, если среди знакомых хозяйки. Принцесса согласилась, и они отправились по тем местам, где могли встретить подходящих мужчин. Нет ничего плохого, если из своей популярности можно извлечь что-то полезное для друзей.
  
   ...Вечером, когда Метеа и Азер вернулись, они застали дома переполох, - плачущая Аои, окруженная всеми домочадцами, держалась за опухшие глаза, и все её обхаживали, даже маленькая Гюльдан, трогательно дующая ей на реснички. Лхасский доктор из посольства прилетел немедленно, и после непродолжительных процедур оставил запас лекарств и попросил заказать очки у призраков - какая-то инфекция выжила даже на холодном Амале, и доктор посоветовал девушке не напрягать зрение. После общего обсуждения, которое заняло всю ночь, девушки хором решили, что их общей любимице Аои очки очень подойдут, и надо, не откладывая дел, заказать их, если призраки в состоянии изготовить.
  
   Наутро отложив дела в штабе, принцесса, Аои и Аканэ поехали на Козлиный холм. Там были лаборатории и мастерские, где могли заняться подобным заказом, однако линзы наугад им сразу отказались делать и попросили обратиться сначала в лечебницу, где могут снять мерку для очков. Это было даже проще - лечебницы Республики были бесплатны и открыты для всех страждущих, независимо от расы и физиологии. И как нарочно, в первой же указанной больнице они встретили Лейлу, жену Тардеша!
   Больницы, как было заведено у призраков, сверкали чистотой, и были выкрашены в белый цвет. Девочки, привыкшие к лхасским лечебницам, невоспитанно глазели на все чудеса и необычную обстановку. Их заметили и больные и лекари, после коротких переговоров обещали позвать специалиста. Каково же было их удивление, когда, цокая каблуками, к ним вышла одетая в белый халат Лейла!
   Немая сцена была на несколько минут. Девочки тоже присоединились к общему шоку - служанки были осведомлены о чувствах госпожи но, о самой Лейле имели очень отдалённое представление, зная её только по портретам. Поэтому, завидев её, сразу спрятались за крылья госпожи.
   - А я-то думала!- убрала руки в карманы халата Лейла: - Что это за такие очки, что меня вызывают измерить зрение!
   Мацуко долго молчала, но потом вдруг спохватилась, что молчание уже выглядит грубо и невежливо, в отношении отложившей все дела ради них женщины, и сказала:
   - Здравствуйте.
   И вытащила из-за спины щурящуюся Аои с красными опухшими глазами.
   Аканэ так и осталась сзади, держась за плечо хозяйки.
   - О, так вот почему! Бедные глазки! - всплеснула сразу руками Лейла. Похоже, очарование юной девушки подействовало и на строгого доктора: - Но это у вас инфекция, надо было к вашему врачу обращаться, а не ко мне, хирургу.
   - Мы и обратились, доктор попросил, чтобы ей сделали очки, чтобы глаза не утомлять.
   - Странная формулировка, - она попросила девушку присесть, и сев рядом, вгляделась в её лицо: - Наверное, после лечения-то очки?
   - Ой, мы не помним.
   - Ну, как всегда, - она закончила осмотр и подула на руки: - Вылечитесь сначала, очки потом.
   - Обожглись? Извините, пожалуйста.
   - Нет-нет, что вы. Я хирург, очки не моя специальность, но мне интересно изучить устройство вашего зрения. А тут ещё такой необычный случай. Пойдёмте всё-таки наверх, у меня есть аппараты, осмотрю вас.
   Лекари в белых, по местному обычаю, халатах, дивились виду трех огненных демонесс сопровождавших доктора. По просьбе Лейлы принцесса убавила изоляцию, и их собственный жар сжег всю грязь, и пыль, которая накопилась на них за время поездки по городу. Аои усадили в тёмную комнату, и принесли линзы, и тёмные стекла, чтобы рассмотреть, что случилось с её глазами. Мацуко, как образец уселась рядом. Аканэ сторожила сложенные вещи и следила, чтобы никто ничего не поджег неосторожно.
   От света трёх разноцветных огненных демонесс "темная комната" стала не очень-то и тёмной. Лейле пришлось, оберегая свои глаза, самой надеть ещё и темные очки, которые, с её черными волосами, прозрачным лицом и высоким лбом, очень ей шли. Откуда-то принесли ещё темных фильтров и экранов, так как усиленный увеличивающими линзами свет глаз обитательниц Ада мог прожечь бумагу, что им и продемонстрировали.
   - Вы хирург? - разговаривала по дороге Метеа: - Не очень-то просто представить вас отрезающей руки или ноги.
   - Я глазной хирург. Оперирую глаза, руки-ноги - не моя специальность, - свет глаз демонов, падающий на лишенную косметики кожу женщины призраков, красиво преломлялся, наполняя светом её лицо и фигуру.
   - Для операций на глазах требуется верная рука. Моя мама говорила, что не все, кто с ней учился, просто решились изучать эту науку.
   - Ваша мама - тоже врач? Терапевт? Ой, что я говорю - знахарка, наверное?
   - Она одна из лучших учениц Лхасы. И лучше неё никто не знает яды и противоядия на нашей планете.
   - Поняяятно....
  
   Работать с глазами демонов было утомительно для хрупких призраков, они часто брали перерыв, диктуя друг другу для записи.
   - Ваши глаза - очень интересная вещь, - объясняла Лейла: - Хрусталиком и диафрагмой служит плазменная линза, наподобие той, которую мы научились делать для военных спутников. Но что у вас служит самим глазом?! Он вообще материальный?
   - Ну, если в Лхасе пересаживают глаза, то, наверное, материальный.
   Лейла открыла рот и выронила только что взятый в зубы карандаш:
   - Ты только что сказала три слова, которые я никак не ожидала от тебя услышать. "Материальный", и "пересадка глаза".
   - Ну, материальный - это весь это бренный мир... Глаза относятся к материальному телу, значит, они материальны.
   - Так. По-моему ты как-то не так поняла.
   - Ну, а пересадку глаз у нас делают, но это дорого. Если глаза желтые - это знак предателя, многие предпочитают заменить их.
   - У нас, на Амале, пересаживать глаза не умеют, а вы, в своей империи... небось, об электричестве-то и атоме не слышали.
   - Почему не слышали? Электричество и атомная энергия нам известны.
   Помощница Лейлы - низкорослая, тихая девушка, нервно хихикнула, закрывшись планшетом от своей начальницы.
   - Надо почитать о вашей стране. А то я что-то вбила в голову что "варвары" и, мол, совсем отсталые... а вы вон как...
   - Я могу попросить прислать книги о нашей медицине. Вы читаете на лхасском или вам перевести?
   - Стоп-стоп-стоп. Ты у меня так комплекс неполноценности разовьёшь. А мне их и без тебя хватает, - Лейла убрала инструменты и коленом отодвинула аппарат с линзами: - Вам ведь примочки и повязки, наверное, прописали?! Вы не зря их сняли?
   - Нет, только на ночь. У лхасских докторов строго со временем применения лекарств.
   - Понятно.
   - А потом очки заказывать у вас?
   - Я не знаю, нужны ли вам тут очки. Вы же не видите в наших туманах дальше собственного носа. А ваша острота зрения даже с её глазами - избыточна.
   - Избыточна?
   - Вы и так видите дальше, чем самые зоркие из нас. Но если будет сложно читать или работать по дому - обращайтесь немедленно, тут очки нужны.
   - Будете делать эти, как вы сказали... "плазменные линзы"?!
   - Запомнила, надо же! Нет, они делаются высоко в небе, лучом светомёта со спутника или звездолёта. Я сомневаюсь, что вы способны носить за спиной звездолёт.
   - Нет, думаю, звездолёт будет тяжеловат для нашей милой Аои.
  
   Обратно возвращались весело - Аканэ пугала Аои звездолётом, Кадомацу рассказывала, что зря она боялась, Лейла вовсе не такая уж и строгая. Но всё-таки, было немного неловко, что отвлекли жену Тардеша для своих нужд, да ещё и по поводу, который её не касался. Она попросила у мамы лхасские книги по глазной хирургии, та прислала уже переведённые. Оказалось, что Лейла тоже писала книги, и мама их читала! Мацуко не пожалела времени, сходила в больницу к Лейле, но та весьма холодно приняла подарок.
   Принцесса действительно бы хотела иметь хорошие отношения с женщиной, которая дорога Тардешу, но, похоже, той самой было больно для гордости видеть её. А она ещё так неудачно похвасталась перед ней знанием языков! Мацуко потом долго шла по городу, переживая. В конце концов, у неё в роду всегда плохие отношение с первыми женами...
   "Первая жена"... смешно. Как будто она сможет стать второй...
  
   Она вспомнила, что после работы должна была подойти на официальные "гуляния", как обещала Халиме. Прежде она находила способ избежать этих мероприятий, но на этот раз дала обещание - и приходилось его выполнять. Неожиданно оказалось, что во внутренней политике Республики есть кое-что, что можно было решить через матрон. В конце концов, свободное время можно потратить не только на простые прогулки по паркам и проспектам!
  
   >Матроны
  
   Как и в большинстве государств Вселенной, женщинам Амаля было почти запрещено заниматься трудом и занимать государственные и военные должности. Ну, как минимум - не приветствовалось. Исключений было немного - искусство, медицина, помощницы чиновников, стражницы в женских тюрьмах. Несколько самых знаменитых снайперов Республики, были женщинами. Ну, а спорт (соревнования разного рода), на планете Тардеша был настолько всеобщим делом, что о нём как о профессии было говорить несерьёзно. Образование для девочек было столь же доступно, как и мальчикам, и они даже учились вместе, но достичь успехов получалось не у каждой, тем более государство поощряло отказ замужних матрон от учебы и профессии. Обычно, с выходом замуж, самостоятельная карьера женщины прекращалась - в обмен семья получала новую квартиру в инсуле, или - ещё более привлекательные удобства, если молодожены происходили из высших слоёв общества. Замужняя же матрона с этих пор занималась только домашними делами и детьми. Те, кто имел талант, уходили в культуру и искусство - в зависимости от положения мужа становились дикторами на станциях дальнеговорения, журналистами (тоже непонятная принцессе профессия), писательницами, художницами и модельерами одежды - в портняжное искусство мужчинам Амаля вход был зазорен и запрещен. Профессия актрисы (правда, только для тех, кто обладал талантом и голосом), считалась почетной - и на Амале у актрис не было столь неблаговидной репутации, как на родине демонессы. Мацуко не понимала - то ли так было изначально, то ли так стало потому, что Халима - актриса, была женой диктатора. Очень многие получали медицинское образование и работали в больницах на добровольных началах - не получая не только запрещённых денег, но и каких-то благ, считая это родом церемоний. Причем, в обычаях было не регламентировать круг обязанностей - помощница лекаря сегодня, могла комментировать спортивный матч завтра, и шить костюмы для праздничного представления в государственном театре послезавтра. Это даже приветствовалось - многие красавицы имели целую очередь приглашений и могли попривередничать выбирая. Только признанным талантам - например, Халиме за её голос, или Лейле, как прославленному врачу, могли и запретить через Сенат менять род занятий. Но обе подруги были исключительными талантами в своем роде деятельности, и подобных им было мало.
   Женщины из низших разрядов (или вдовы), обычно после замужества устраивались в помощницы, либо аюты к высокопоставленным чиновникам или офицерам, и выполняли несложные обязанности в обществе, до тех пор, пока не добивались для мужа или сына протекции на достойную должность, автоматически переводящую их в высший класс. Что было с оставшимися незамужними, как-то обходили в праздных разговорах, и настаивать было как-то неприлично. А самых бедных семей с Малого холма иностранной гостье не показывали...
   С женами высших офицеров и руководителей всё обстояло намного сложнее. Во-первых, работающая супруга стратига, драгонария или сенатора, смотрелась как нонсенс, если не анекдот, поэтому даже тем, которые имели желание совершенствоваться в любимом деле, это негласно возбранялось (Халима и Лейла терпели от этого обычая некоторые несправедливости, но давили авторитетом мужей), так что единственным досугом высокопоставленной матроны становились "прогулки"...
  
   Эти "прогулки", или "гуляния", означали отнюдь не то отрешенное любование окрестностями, что практиковала дочь императора, а нечто довольно важное для призраков, и можно даже сказать - почти официальное. Намного большее, чем развлечение или даже обычай, вроде торжественных приемов или государственных церемоний. Вообще, сложно было найти призрака, чью судьбу не определила какая-нибудь "прогулка". Например, именно там юные призраки находили и выбирали себе ментора - самый важный шаг для молодых граждан Республики. А ментор значил очень многое...
  
   Принцесса, надо признаться, не сразу поняла чем "прогулки" замужних матрон (так называли жен влиятельных мужей), отличаются от её обычных прогулок, и, к своему стыду, года три уклонялась от приглашений, которые ей присылали то Халима, то другие знакомые женщины. Эти мероприятия так и назывались, тем же словом, что и просто прогулка - как тут догадаться! Если бы не счастливый случай, который случился с нею и Халимой в очереди за продуктами, может быть, ещё год бы не знала об этой особенности приютившей её планеты.
  
   Всё началось с того, что Халима в очередной раз позвонила Мацуко с утра пораньше, и попросила помочь ей с продуктами. Даже среди знатных и уважаемых семей не было обычая заводить дома персональных поваров, готовили либо сами, либо покупали готовое. Для одиночек были государственные столовые и рестораны с хорошей кухней, но многие замужние женщины Сираталя предпочитали готовить сами, выражая тем заботу, и любовь к мужьям и семье. Халима, со своей природной мягкостью и нежностью была как раз из таких - и не жалела личного времени и усилий в поиске хороших продуктов, которые, несмотря на справедливость устройства общества, зачастую оказывались не в каждой лавке и магазине распределения квартала. Даже жене диктатора приходилось довольно рано вставать, чтобы перехватить самое свежее и качественное, пока не разобрали более счастливые очереди. Помощь (тоже рано встающей) подруги с машиной, так удачно проезжающей мимо - на работу из Сиреневых Пригородов в столицу, была очень кстати, но эта новость скрывалась. Не хватало ещё, чтобы жене диктатора мешали при покупках в магазинах.
  
   Магазины распределения и мастерские отличались от привычных по всей вселенной - тут не продавалось (денег ведь не было), а раздавалось то, что сделали умельцы или произвели государственные фабрики и пашни. Во время войны ракшасы очень удивлялись, забегая в лавки и не находя там золота и денег - но их там и не было. Младший выборный чиновник - эдил, заведовал выдачей необходимого жителям квартала, и производили учёт трудодней за выданное сверх. Именно они следили, чтобы каждый житель и гражданин справедливо получал заслуженное, и не оставался без необходимого.
   Но вот порой получить положенное по закону, и заслуженное трудом - надо было ещё постараться.
  
   Самое обычное зрелище на Амале - очереди. Стоят всегда и стоят везде. Будь это лавка с лакомствами для детей, будь это окошко раздачи столовой, будь это приёмная любого чиновника. Мацуко такого не ожидала - но даже к ней на работе выстраивалась очередь! Многие помещения и улицы даже планируются под стояние в ожидании - ставят перила, откидные сидения, мусорные урны, даже специальные полки для грудных младенцев. Принцесса демонов дивилась этому обычаю, но с Халимой она подружилась именно из-за него - когда та чуть ли не в первую неделю её жизни на Амале позвонила ей и попросила помочь успеть с продуктами, "пока не кончились в очереди".
  
   Для дочери императора это было шоком - узнать, что супруга правителя планеты, практически императрица призраков, может в чем-то нуждаться, и мало того - даже не успеть получить этого. И, в тот, первый день немного опешила, пытаясь несколько часов втиснуть понимание этого факта в свою картину мира. Потом сама Халима, с которой они ещё так близко не подружились, заметила странно состояние иностранки, и с улыбкой поинтересовалась причиной. Забыв в тот момент тщательно подготовленные слова, девушка с трудом объяснила причину своего культурного шока.
   Халима на это рассмеялась и объяснила, что здесь это в порядке вещей.
   - И считается справедливым, - добавила она.
   - Ну, как это "справедливым"! - недоумевала принцесса: - Ведь вы же всё-таки императрица, и ваше время, наверное, важнее, чем у остальных!
   - Ха-ха-ха! - тут уже не смогла удержаться от смеха её собеседница: - Ты очень милая и наивная девушка, но не называй меня "императрицей", пожалуйста!
   - Но, если вы не императрица, то...
   - Просто Халима. Обычная матрона. Бывшая актриса. В том, что я стою и ругаюсь в очереди, как другие - нет ничего удивительного и кошмарного.
   - Вы даже ругаетесь?
   - Когда очередь длинная - почему бы не поругаться? На нерасторопность эдилов, что спят на выдаче, или квесторов, что не следят за теми, кто громко ругается, или преторов, что назначили таких лентяев, или городских трибунов, что не расширяют лавки...
   - И никого не наказывают, из-за того, что вы ругаетесь?
   - С чего бы? Я же обычная женщина. Хотя если сильно ругаться в некоторые дни, на ругань прибегают странные личности на большой шум, и начинают кричать, чтобы сняли сенатора. Таких бьют всей очередью.
   - Бить? Бьют? Вы приказываете?
   - Да нет, закон такой... Потому что... - она вздохнула: - Ты всё-таки очень наивная. Ладно, проехали.
   - Мы проехали? - с ужасом приняла эту фразу буквально принцесса, приказывая шоферу остановиться.
   - Да нет, нет, ничего мы не проехали!.. это просто слово такое... - актриса вздохнула: - Понимаешь, у нас очереди неизбежны - следствие отмены денег. Вот у вас, наверное: если нет денег - то ты не спешишь ни в какой магазин, а если много денег - покупаешь с запасом, и поэтому, наверное, очередей и не видите, то у нас, если заработал - изволь спешить и получить награду, и не опаздывай.
   - Это из-за закона, отменившего деньги?
   - Да. Получить должен каждый, мест, где выдают - мало, чиновников - ещё меньше, ну и... и очереди растут. Даже семья диктатора от них не застрахована, - она посмотрела на огненную гостью.
   Мацуко задумалась.
   - Что молчишь? - по-дружески осторожно толкнула её локтем новая подруга: - Удивляешься нашим реалиям?
   - Не мне судить... может просто какой-то закон кармы... Но ведь так, наверное, справедливее?
   - Ну, наверное, это тебе от непривычки. Многие наши, думаю, удивлялись бы вашим обычаями, и сказали бы, что ваши деньги справедливее.
   - Когда не хватает денег - это "бедность" называется. Бедным, бывает, и есть порой нечего. Думаю, они бы согласились потерпеть в очереди, где еды достаточно всем. Так что ваша Республика - справедливее.
   - Впервые вижу кого-то, кто защищает очереди, - с искренним удивлением посмотрела на неё жена диктатора.
   - Очереди лучше, чем бедность и голод. Это намного меньшее зло, раз уж неизбежное...
   - Не такое уж оно и неизбежное... - загадочно сказала тогда Халима...
  
   Разгадку демонесса узнала буквально через несколько дней, в очередной оказии. Оказывается, и правда - неизбежность очереди была не для всех. Была одна привилегия, самая дорогая и самая важная, намного более ценная, чем даже высокое положение и владение собственным транспортом - "проходить без очереди". И у призраков, в отсутствии денег и в мире очередей, она стала главной разменной монетой.
   По законам, это право полагалась только заслуженным инвалидам, вдовам, многодетным родителям и чиновникам, рангом не ниже сенатора, потому что у них не хватало времени стоять в очередях из-за тяжелой работы, или государственных обязанностей, и за этим строго следил городской сенат - но, амальцы давно нашли, как делать из этого выгоду, даже не имея денег.
   Многодетные родители, чиновники и сенаторы, конечно бы, свою привилегию ни на что бы не обменяли, а вот для вдов это был один из основных промыслов - в столице даже за необходимыми продуктами очереди выстраивались неимоверной длины. И в голове каждой всегда дежурили пять-шесть вдов, получающие для желающих товары вне очереди. Разумеется, не просто так - в мире, где не существовало денег, платой за использование привилегии становилась какая-то услуга или протекция во многочисленных бюрократических процедурах Республики. Поэтому подойти к скучающей женщине в черном платье и с белой лентой на запястье мог позволить себе не всякий, а только тот, кто имел власть и связи.
   Этот обычай, кстати, очень сильно осуждался в обществе, даже вынесли закон: "Больше одного в одни руки не давать". Но закон, написанный на стене каждой лавки, обходился элементарно - вдовы получали вне очереди, отдавали полученное, и с пустыми руками становились в очередь, чтобы получить необходимое уже для себя. А зачастую этого и не требовалось, если очередь была за чем-то долговечным, например книгами или одеждой. Отказать им не могли, хотя и ругались.
   И только высокопоставленные матроны могли отплатить вдовам самой дорогой, самой необходимой, услугой, равной их привилегии - пригласить на "прогулку". Но получалось не у всякой, а только у самых смелых и отчаянных.
  
   ...Именно такой вдовой была женщина, остановившая их с Халимой машину рано утром предыдущего дня, когда они выехали в город:
   - Товарищ Халима? Халима, я знаю, что вы ездите на машине товарища аюты товарища драгонария! Я заняла очередь для вас.
   Удивлённая, супруга диктатора нажала кнопку, и механизм опустил затемнённое стекло на двери машины.
   - Простите, что так напрашиваюсь, - увидев собеседницу, выпалила незнакомка: - Но у магазина в толпе мне бы просто не хватило смелости, а я уже не могу ждать... - она показала левую руку, на которой красивым узлом-"колоском" была повязана белая лента: - Я вдова, мой муж погиб на Джаханале, служа вашему мужу, - Потом посмотрела в глаза принцессе и почему-то извинилась: - Простите, товарищ аюта.
   - Садитесь, - открыла дверь Халима, уступая место на сиденье.
   Девушка, пригнувшись, села в машину. У неё были короткие рыжие волосы, веснушки, заметные даже на прозрачном без косметики лице, и черное траурное платье с длинной юбкой в мелкую складочку.
   - Меня зовут Эмилия, - представилась она: - Я работаю в детском садике, воспитателем, заведующей, помощницей квестора.
   - Просто Эмилия? - удивилась Халима.
   - Варда Эмилия Рута, но моего мужа больше нет, и поэтому я предпочитаю его имя. Эмилия. Да и не любят же у нас на Юге "звёздные имена", Корнелия.
   - Не надо фамильярностей, - обрезала её Халима: - Что вам надо?
   - Мой сын, Эмилий. Ему уже шестнадцать и он заканчивает гимназий с лучшими отметками. Но он растёт без отца, и нам не добиться протекции во флот, о котором он так мечтает. Простите, товарищ аюта, (опять непонятно за что извинилась она). И... легион, в котором служил его отец, децемровали, и теперь ему закрыт путь в Академию.
   - Децемировали - значит за дело.
   - Но отец погиб до этого! Он не участвовал в отступлении, он погиб во время предыдущей атаки! Можете спросить у своего мужа, товарища Корнолеша... - девушка опустила лицо на руки и заплакала.
   - Перестаньте, - вздохнула совсем не каменная Халима: - Не к лицу вдове легионера слёзы.
   - Можно сегодня он подойдёт к вам, на Золотом Холме?! Я слышала, что с вами будет капитан "Шайтана", отважный герой Бэла Гавролеш.
   Метеа с большим трудом сдержала улыбку. Бэла для неё был мальчиком в тени Тардеша и называть его "отважным героем" было для неё странно.
   - Мы будем на Сиратале. Парк Фракаса Лонгеша, успеете к двенадцати часам?
   - Конечно, товарищ Халима! Извините ещё раз, товарищ аюта...
   - Поможете мне с покупками. Машина большая, поместимся втроём.
   Шофер мягко подвез к очереди. Эдил, стоявший у прилавка на фоне надписи во всю стену: "Больше одного в одни руки не давать", только смерил взглядом белую ленту на руке Эмилии, и посторонился, позволяя Халиме выбрать всё, что ей было необходимо, отметить в большой книге, и упаковать под недовольный ропот очереди. Эмилия помогла погрузить покупки в машину и, закрыв за женой диктатора дверь, ещё раз извинилась перед "товарищ аютой", и встала в конец длинной очереди.
   - Вот так вот... - грустно сказала Халима, придерживая огромные бумажные свёртки на коленях обеими руками: - Я-то думала, что со всеми уже разобрались, а всё равно окажется кто-то забытый.
   - Почему она всё время передо мной извиняется?
   Халима повернула к ней бледное лицо с огромными черными глазами:
   - Третий центурион Гаспар Эмилеш Рута служил в бывшем Третьем Счастливом Легионе Джаханаля. Погиб, подавляя восстание людей в Свахапури. А драгонарий Амаль Вильдереаль Тардеш, аютой которого ты являешься, известен как "защитник людей", и в тот год обвинял стратига Фракаса Корнолеша в излишней жестокости в Свахапури. Они тогда крепко поругались, мужу это стоило консульства. Я их полгода мирила...
   - А легион?
   - Легион сначала попал в засаду, потом понёс потери от нового оружия людей, вызывающего панику. Их, не разобравшись, децимировали и обесчестили, и только потом Амаль доказал, что это было оружие, а не трусость... Извиняются до сих пор, но оказывается - не всех вспомнили.
   - Амаль? - дочь императора подумала о Республике.
   - Да, Амаль. У него доброе сердце на самом деле. Ему из-за той истории и подстроили карательную экспедицию в вашу сторону...
   Принцесса смотрела на неё.
   - Да, давай-ка приходи тоже. Бэла молодой, будет привирать, а ты будешь его подлавливать. Да и девчонки давно тебя просили привести...
  
   > "Козочки с Козлиного"
  
   Как оказалось, Халима действительно планировала "прогулку" на Золотом Холме, и изменение планов принесло ей неудобства. "Почему?!" - спросила Кадомацу, когда вечером та связалась с ней по домашнему дальнеговорнику, объясняя несложные правила и утрясая возможные трудности. "Сына децимированного могут не пропустить в район посольства" - вздохнув, объяснила жена бывшего диктатора, и попросила содействия принцессы, чтобы уговорить недовольных изменениями планов. У демонессы уже было достаточно поклонников - ну и государственная самобеглая колесница, на которой аюта драгонария согласилась подвезти опаздывающих, была тоже не последним аргументом. Правда, непроверенный вовремя парк преподнёс маленький сюрприз.
  
   По части парков сиратальцы воистину дали фору всем городам вселенной. Недаром, поэтическое описание столицы, названной в честь солнца, звучало не "Солнечный", а "Зелёный город", (зелёной, а не сиреневой, как демонессе, казалась призракам светящаяся листва амальских деревьев. Впрочем, люди говорили, что для них она вообще белая). Парк был центром квартала, на которые делился район, и включал в себя, кроме лесопосадок, и дорожки для гуляния, и площадки для игр, как взрослых, так и детей, и пруды - как декоративные, так и для купания. Впрочем, в понятие "декоративный" призраки вкладывали немного другой смысл, чем на родине принцессы - их прудами можно было не только любоваться, но и плавать по ним в лодочках - обычай, несомненно, заимствованный у гандхарвов.
   И самая главная гордость квартала - фонтан или памятник в центре парка, в честь знаменательного события или известного деятеля. Обладание памятником давало название парку, именованный парк - кварталу, что являлось высочайшей честью. За проступки отдельных жителей и имя, и памятник могли и отобрать. Особенно прославленные кварталы гордились целыми скульптурными ансамблями в своих парках. На Козлином Холме, где студенческих общин было больше, чем кварталов, памятники можно было встретить буквально на каждом углу - причем заметно лучше, чем те, что попадались в Сиратале. Там было много художников, которые не жалели таланта, украшая собственные дома и улицы. Неудивительно, что между студентами и жильцами других районов разгорались нешуточные тяжбы, по поводу правомерности присуждения названия, или как шутили юристы, "перетягивание памятника". На Сиратале парки были по большей части роскошными и торжественными, все в честь великих деятелей, с целыми скульптурными и историческими композициями, и кварталы ревновали к другим холмам. Но большое количество государственных учреждений делало землю дефицитной и места под парки уже не хватало, их сокращали, а знаменитые статуи уносили в музеи. На Малом Холме больших парков не было, только скверы и кое-как украшенные дворы, (и "прогулки" и выбор менторов часто проводились во время обедов на общих кухнях инсулы), а в кварталах людей и других рас, не было и маленьких парков. А на Золотом у каждого посольства был свой парк, куда можно было попасть лишь за особые заслуги и с разрешения Партии и посольства. Поэтому и пришлось срочно менять планы, и столкнуться с некоторыми неожиданностями.
  
   Специфичность парков у призраков была притчей во языцех, о которой Мацуко узнала ещё раньше, чем про саму планету Амаль. "Парк призраков" - на её языке называлось строение, не имеющее входа и выхода. И действительно - как демоны - крыльями, жители Амаля вовсю пользовались своей способностью проходить сквозь стены и предметы, не только на войне, но и когда отдыхали, или занимались спортом, а в парках, где не было нужды что-то переносить или приходить в дорогих нарядах, просто перегораживали все проходы кустами, деревьями и статуями. Разумеется, на Золотом Холме, где в парках можно было встретить инопланетянина, традиция замкнутых лабиринтов нарушалась, и были и нормальные дорожки, но на других холмах были не редкостью ограниченные со всех сторон "места только для призраков", где чаще уединялись влюблённые. Именно такой планировки был парк района Фракаса Лонегша - уютным, тихим, свободным от лишних зевак, огороженный сплошными стенами кустов, об особенности которого вспомнили в самый последний момент, когда принцесса привезла всех к назначенному месту.
   - Тут проблема, - темноволосая девочка показала на сплошную стену из кустарников.
   - Какой ширины этот куст? - спросила на ходу принцесса.
   - Два локтя вроде... - не успела договорить девочка, как Метеа переложила ей в руки свой свёрток, и резко прыгнула. Хлопнули юбки, со щелчком в ключицах распахнулись крылья, и она мягко спланировала на сиреневую, чуть светящуюся траву.
   - Ух ты, - удивилась Халима, первая материализуясь на лужайке: - А ты же говорила, что не можешь летать.
   - Летать - нет, - сказала Кадомацу, складывая крылья за спиной: - Но тяготение у вас ниже, поэтому прыгать получается высоко.
   - Гляди, привыкнешь, домой вернёшься - придётся ходить заново учиться.
   - Я не вернусь домой.
   На неё испуганно посмотрели, потом Халима похлопала в ладоши и сказала, что надо торопиться. Через изгородь на руках передали необходимые вещи, потом девушки-призраки прошли на задержке дыхания сквозь кусты. Был конец весны, достаточно тепло - все, кроме принцессы в длинной тяжелой юбке, были в лёгких летних платьях и чулках, одна девушка в брюках. Прозрачность тела и возможность проходить сквозь стены имела оборотную сторону для прекрасного пола расы Тардеша - необходимы были серьёзные ухищрения и в косметике и в платье, чтобы продемонстрировать мужчинам красоту своего лица и достоинства фигуры. От этого и так любимые женщинами Амаля длинные юбки, облегающие платья, чулки и котурны, делающие видимой форму ног. Свободный крой практически не приветствовался - только для старух, вдов, детей, или церемоний. Не всякая ткань подчинялась способности призрачной расы становиться невидимой, поэтому многие наряды в парк надеть было нельзя - иначе можно нечаянно остаться без одежды. Мацуко, смеясь, рассказывала, сколько ей самой доставлял проблем вопрос выбора платья - не только к цвету лица и глаз, но и к сезону и символам праздника - и невольно стала центром всеобщего внимания. Ну да, разумеется, скромным и неизбалованным нарядами женщинам Республики подобные проблемы маленькой избалованной принцессы казались чудесной сказкой...
   - Ну, хватит обо мне, - остановилась она на середине рассказа об очередной моде детства: - Вы же вроде собирались не меня слушать?
   - Ну, ещё!!! - попросили хором девушки.
   - Вы лучше о себе расскажите. Почему вы не можете предметы делать невидимыми, как легионеры свою броню и автоматы?!
   - Автоматы и броню специально обрабатывают. Да и... - одна из девочек подняла корзинку: - Это же корзинка. Если она исчезнет при задержке, то из неё всё же выпадет!
   - Вам ещё надо запоминать не только цвета и фактуру ткани на наряды, но и то, исчезают ли они или нет, - улыбнулась демонесса.
   - И на свидания надо одевать неисчезающее! - рассмеялись девочки: - Чтобы задержать дыхание - и раз!
   - Девочки, девочки, ведите себя прилично, - одернула их Халима: - Тем более, при иностранцах.
   - Да ладно, я росла с суккубами, и мои фрейлины были ещё хуже. Ничего страшного.
   - Ой, а расскажите о суккубах! У них и правда, нет никаких проблем с парнями?!
   - Это их проблема, что у них нет никаких проблем, честно. Они не могут выбрать тех, кто им нравится, и вынуждены соблазнять каждого.
   - Так ведь это же классно?!
   - Классно, когда без мужчины начинаешь умирать?!
   - Но ведь это любовь!
   - Любого мужчины, не только любимого.
   - Ну, он полюбит же! Сразу после.
   - Какая ты наивная, - горько усмехнулась супруга диктатора.
   - Зачем ему любить ту, которой достаточно первого попавшегося?! Жребий суккуб страшен, я даже не знаю, как надо согрешить, чтобы в наказание родиться среди них.
   - Вы верите в это?! Реинкарнацию, грехи? - ухватились за новую тему спутницы.
   - Разумеется, это же закон.
   - Это, конечно интересно, но, по-моему, всё это суеверия.
   - Девочки-девочки, где ваша вежливость! - опять одернула всех Халима.
   - Если вы читали доклад Вереса Анточия, это может и не такое уж суеверие.
   - Ну, мало кто серьёзно относится к этой попытке грязной игры на выборах.
   - Верес Анточия писал про реинкарнацию? - удивилась принцесса. Легкомысленное отношение призраков к вопросам религии как-то не вязалось с интересами сенатора к таким вопросам.
   - Да это какая-то шпиономания, - отмахнулась Халима: - Когда у нас выборы, в ход идёт всё, чтобы остаться на теплом месте - даже варварские суеверия.
   - Говорят, это люди придумали реинкарнацию, чтобы рассказывать лучшие истории про любовь!
   - Маются эти люди всякой дурью, вместо того, чтобы работать, - уперев руки в боки, сказала девушка с самой короткой юбкой и котурнами во всю длину бёдер: - Давайте лучше, сыграем?! Биты и мяч у кого?
   - Эй, ну красивые же истории, Сабита! - возмутилась белокурая девушка в брюках, та, что интересовалась суккубами больше всех: - Вон там, в большой корзинке. Сначала одеяло для принцессы постелите.
   - Можно просто Мацуко, - сказала демонесса: - "Принцесса" уж слишком официозно по-вашему звучит.
   Валия (та, что в брюках), кивнула и помогла расстелить на траве жаропрочное одеяло, заготовленное для огнеопасной гостьи. По парку на прогулке полагалось путешествовать, и Халима на пальцах и руками уже объясняла, как они пойдут, чтобы захватить максимум достопримечательностей, и не заставлять принцессу опять показывать прыжки через кусты. Но, пока решили от памятника не уходить, чтобы парни и задержавшиеся девушки их не потеряли. Долгое пребывание принцессы возле древесины было чревато, и поэтому для неё на случай остановок было взято безопасное одеяло, куда она уселась, обхватив колени руками и крыльями.
   Девочки достали биты и мяч, и начали играть в "малый мяч" - нечто вроде игры в волан, только мячик был не оперённый, а вполне увесистый и отбивался круглой битой, что было заметно сложнее, чем ракеткой. Довольно-таки опасные и быстрые подачи меча призракам не были страшны - они в любой момент могли задержать дыхание, и, став бестелесными, избегнуть удара увесистого снаряда. Но тот, кто упускал мяч - проигрывал, поэтому старались в первую очередь ловко и красиво отбивать разными замысловатыми способами, высоко прыгая, грациозно изгибаясь, и демонстрируя лучшие стороны юных фигур.
   В конце концов, тяжело дышавшая Сабита, у которой развязались котурны на одной ноге, отошла в сторонку принцессы, чтобы поправить одежду. К ней присоединилась Валия, которой было неудобно одной против оставшихся двух соперниц.
   - Говорила же тебе - не модничай так, - сердито выговаривала она подругу: - Ты с такими подвязками и ни поиграть, ни присесть не сможешь, чтобы что-нибудь не передавить. А про юбку твою и думать страшно.
   - Отстань, - махнула та рукой, обматывая прозрачные стройные бёдра ленточками подвязок: - У меня красивые ноги, товар надо показывать с лучших сторон.
   - А кто это? - показала принцесса на двух женщин, одетых более строго, чем Халима и спутницы, примостившихся на скамейке с другой стороны лужайки: - Не с нами?
   - С нами. Очередная невеста, - надула губки Валия, которая тоже часто оглядывалась на отстранившуюся пару.
   - А почему не подойдут?
   - Из-за меня, - она показала на свои брюки: - Видят брюки - значит студентка, значит "козочка с Козлиного", и только плохому научит. Там дочка с мамой, мама не пустит к таким, как мы.
   - А по-моему, вы - хорошие студентки. Не будет невежливым, если я подойду и приглашу их?
   - Да нет, вы же иностранка. Они сами, наверное, от любопытства сгорают, и не терпится.
   Кадомацу поднялась с колен, и, переложив крылья за спину, пошла к отстранившейся паре:
   - Здравствуйте, меня зовут Мацуко, аюта товарища драгонария Тардеша. Вы пришли на прогулку с госпожой Халимой?!
   - Здравствуйте - ответила ей старшая, видимо - мать, в приветствии сначала прижавшая руку к сердцу, потом подняв открытую ладонь: - Извините уж, но мы подождем начала. Не подготовились мы к спорту, - она, с видимым на набеленном лице раздражением, показала на лужайку, где девочки начинали второй раунд игры два на два: - Так что, чтобы не смущать.
   - А, по-моему, вы никого не смутите. Пойдёмте, познакомимся.
   Как оказалась, именно Валия с её скромными брюками, была наиболее подозрительной для недоверчивой мамаши изо всей кампании. А модницу Сабиту она приняла благосклонно, как узнала, что та учится на экономиста.
  
   - И Бэла задерживается, и Эмилия с сыном застряла, - посетовала Мацуко жене диктатора.
   - Рано же ещё, - зевнув, прикрывая рот маленькой ладошкой, сказала та: - Парням лучше опоздавши - иначе подумают, что трус или лентяй.
   - А... понятно...
  
   Как всякая сторона изобилующей правилами жизни граждан Амаля, прогулки имели своё расписание. Если женщины были свободны, сильная половина не могла появиться раньше двенадцати часов. (Час на Амале считался с рассвета. Двенадцать часов соответствовали шести часам на родине демонессы - Часу Петуха). В двенадцать часов заканчивались занятия в гимназиях - школах легионеров, и юношам давали время на отдых и развлечения. Приходить раньше (а это ранний вечер) - означало получить репутацию труса и лентяя, которую потом приходилось в буквальном смысле смывать кровью. Этот факт был здорово не по нутру студентам, которые жили не по военному расписанию, а по прихоти профессоров, могущих назначить занятия как раз на этот час. Ну, а молодым офицерам как раз на это время и выдавали увольнительную, и командиры гарнизонов считали зазорным для чести нарушать этот обычай. Сейчас ждали Бэлу, который сам был командиром и должен был привести как кавалеров для студенток, так и нескольких кандидатов на менторство для запаздывающих студентов.
  
   Эмилия пришла с сыном - таким же рыжим, как и она, высоким - и красивым, по словам девчонок, парнем. И получила от Халимы выговор:
   - Ну, сама-то зачем! Будто десять лет! Что потом о парне подумают... - она сокрушенно вздохнула.
   - Извини... нервы просто... поняла, что не усижу.
  
   Из щебета девушек, запоздало подошедшая принцесса поняла, что юношам являться на прогулки с родителями было признаком дурного тона, и матроны, имеющие сыновей, обычно старались пристроить их к многообещающей компании, действуя через подруг. Халима про это что-то говорила раньше - когда они обсуждали план прогулки, и как лучше подвести к ним Эмилия, который придет одиночкой. Но у его матери просто сдали нервы. И надо было срочно решать вопрос с нею, пока секрет не стал достоянием общественности...
  
   - Ладно, ладно, ... Трагедии нет... только давай, снимем с тебя эти бабские тряпки... - Халима оглянулась, разглядывая пришедших с ней девочек.
   - Бабские... что?
   - Ты на каблуках?
   - Нет.
   - Отлично. Гурия! Иди сюда!
   Одна из девочек, с длинной, падающей на глаза челкой, выбежала из игры и подбежала к ним.
   - Встань рядом.
   Глаз бывшей актрисы не подвел, студентка и вдова были одного сложения.
   - Тебя её юбка не испортит, а Эмилию нам надо замаскировать. Ну-ка, в кусты, и там переоделись, быстро!
   - Халима! - только охнула Эмилия, но её уже утащили за деревья.
   Спустя несколько минут они вышли - Эмилия в девичьем наряде стала неотличима от других студенток, а поменявшаяся с нею Гурия подвернула юбку у пояса и превратила скромный наряд во вполне молодежный.
   - Лицо ей чуть подрисуйте, - оценила маскарад Халима: - И ленту сними! - она показала на повязку на руке - знак вдовы.
   - Нет-нет-нет! - отвела Эмилия руку за спину: - Это память о муже.
   - Да среди нас есть вдовы, это не страшно, - поддержала её Сабита: - Только наших парней не отбивайте, ладно?!
   - Ладно-ладно, - улыбнулась Эмилия: - Да я старая уже, куда мне!
   - Вы рыжая, да с веснушками. Непременно отобьёте! - словно забыв свою просьбу, пообещала ей модница-Сабита, распаковывая свою косметичку.
  
   Другие девочки и строгая мама с дочкой, подмены не заметили, и приняли тридцатилетнюю Эмилию за свою ровесницу, и даже приревновали к её собственному сыну. Тот назвал её своей сестрой, во избежание ссор. Мацуко мальчик понравился - оказывается, он неплохо знал историю её войны, и они неплохо поговорили о всяких мужских железяках под пристальным вниманием восхищенных девчонок. За это время пришли ещё три девушки и парень, и ещё раз сыграли в игру. "Опасная особа в брюках" Валия уже рассказывала что-то смешное на ушко Камее - той самой дочке с мамой, в то время как её мама наставляла в вопросах девичьей скромности, вовсю пытающуюся сохранить серьёзность Эмилию.
   Принцесса как раз отошла на свой коврик за памятник, когда, наконец, явился Бэла - с красавицей-женой в окружении разинувших рот гимназистов, которым он что-то, широко размахивая руками, увлеченно рассказывал:
   - ...и вот за то я и люблю лошадей! - закончил Бэла свою длинную речь, подойдя к памятнику. Его спутница - очень миниатюрная темноволосая женщина в белом платье, крепко-крепко обняла его на виду у всех. Метеа, незамеченная, обошла постамент и придумала, как пошутить, пока он здоровался с Халимой.
   - Здравствуй, Бэла! - приветствовала его та: - Ох, ты, опять у нас останутся лишние девочки!
   Парней было меньше, две девушки (одна из них Эмилия) остались без кавалеров.
   - На факультете навигации злой профессор. Не отпускает до последнего, - вздохнул юный капитан: - Иначе бы подошли ещё трое, и были бы лишние парни.
   - Да нет, не лишние, - улыбнулась Халима, глядя через плечо Бэлы на подкрадывающуюся принцессу: - Тут есть ещё одна твоя знакомая.
   Принцесса, улыбаясь, взяла самую высокую ноту, и сказала голосом Златы:
   - Здравствуй, друг-капитан!
   Бэла чуть не подпрыгнул, и обернулся бледный и прозрачный. Мацуко, не выдержав, рассмеялась своим голосом.
   - А, ваше... товарищ принцесса. Напугали! Не надо так, я уже травмированный!
   - Сколько лет прошло, а Златой тебя всё ещё можно пугать! Привет.
   - Ну, вы знаете, что обычно происходит после её приветствий. Кстати, - он тревожно оглянулся: - А её точно тут нет?!
   - Точно-точно! - смеялась принцесса: - Давай, рассказывай, как ты, как "Шайтан"...
   Халима похлопала в ладоши, призывая девочек собраться и закончить игру. Они удивительно быстро собрались и весьма организованно пошли в "атаку". Самые шустрые уже держались за руки новых знакомцев, Эмилий был в цветнике из красивых девчонок, под ненавидящие взгляды опоздавших конкурентов. Познакомились. Большая часть парней была из флотской команды, уже взрослые по местным меркам и холостые. Двое были из гимназия легионеров, как и Эмилий, трое учились на инженеров, один на учителя словесности. Валия и ещё одна студентка изучали химию, Сабита и две из опоздавших - экономисты, Гурия тоже училась на учительницу родной речи, ещё одна девушка - учила что-то сложное по математике. Камея училась дома, и ей было очень неловко перед новыми подругами, что не знает ничего полезного. Мацуко её успокаивала, рассказав, что сама была ещё бестолковее. Эмилия так и сказала, что работает в детском саду, помощницей квестора, а Янна, подруга Бэлы (он всё ещё не женился!) - не работала, а занималась спортом. Все вспомнили, что видели её по дальневизору на соревнованиях, она приняла общие поздравления.
   - А что вы не женаты ещё?! - спросила их с Бэлой принцесса: - Мы ж тебя всем флотом поженить хотели ещё три года назад!
   - Нет-нет-нет! - решительно подняла запретительным жестом ладошку маленькая, словно игрушечная Янна: - Вот побью рекорд - тогда и свадьба! Мне сейчас нельзя - весь режим себе с ребёнком испорчу.
   - Так можно замуж, а ребёнка потом, - предложила Сабита.
   - Зачем выходить замуж, если не хочешь ребёнка? - удивлённо возразила ей спортсменка.
   Девочки заспорили, что же лучше, в самом деле. Слушавшие всё это парни незаметно перераспределили невест, стоявшая поодаль с Халимой строгая мама Камеи, с удовлетворением кивнула, когда веселый собеседник её дочки после короткого кивка смущенной девушки отошел от неё к Валие, а к ней подошел один из холостых офицеров "Шайтана".
   - А я ведь сразу ей сказала, - громким шепотом заметила она Халиме: - Не подходит он ей.
   - Не обожжется - не научится, - равнодушно ответила та.
   - Я бы предпочла, чтобы не обжигалась, - высокомерно вздернула подбородок хозяйка невесты: - Правда, Эмилия?!
   Та рассеянно кивнула. К ней тоже подходили парни, но она отправляла их к молодым под благовидным предлогом.
   Гурия, в скромном наряде вдовы, пользовалась наибольшим успехом. Она быстро сообразила, почему вдруг приглянулась парням и моментально сыграла томную, уставшую от жизни недотрогу-несмеяну, которую парни начали наперегонки пытаться развеселить - как будто и не было той озорной девчонки, которая без разговоров поменялась платьем с незнакомкой! Она даже успела стереть часть косметики незаметно от парней! - старшие женщины только головами покачали.
   А Камея приглянулась своему офицеру. Он даже взял её под руку и не отпускал до самого конца прогулки. Как правильно рассчитала прагматичная мамаша, отсутствие профессии и гарантия того, что невеста будет сидеть дома, были лучшей рекомендацией для звездоплавателя.
   - Жестоко, вы, однако, - неодобрительным тоном резюмировала её хвастовство демонесса.
   - А что делать? Не мы такие, жизнь такая, (принцесса скривила губы от такого вульгарного тона): - Хотела её на экономический - так она с математикой с детства не дружит. Да и садют их, экономистов-то часто. А то и децимируют. А в медицинский, как ей рекомендовали в школе - не пущу. Ещё заразится чем, или в бедняка влюбится.
   - Жаль, я не позвала лейлиных студенток из "меда", - как-то зло, сквозь зубы проговорила Халима.
   - Бедняка?! Разве на Амале есть бедняки?! - переспросила их принцесса.
   - Врачи и учителя завсегда бедняки. Им ни на войну, ни с войны прибыли. А замуж за такого - только от безысходности.
   - Что-то не заметила, чтобы родители драгонария Тардеша бедно жили, - заметила Метеа: - А они же учителя?!
   Невинное замечание насмерть перепугало почтенную женщину. Она даже видимо побледнела и, задрожав, присела, попытавшись ухватить демонессу за горячую руку:
   - Ой, нет, нет, конечно! Что это я! - дрожжащий голос ещё недавно уверенной в себе матроны заиграл нотками фальцета: - Я, конечно, не имела в виду что все! И товарища драгонария они отлично воспитали, всем бы таких сыновей в старости! - она, наконец, ухватила девушку за рукав, и тише добавила: - Только вы если что скажите товарищу драгонарию, что это я не со зла, не серьёзно, шутя. Ладно?!
   Кадомацу движением запястья освободила руку.
   - Ладно?!
   - Да не бойтесь вы так.
   Халима приотстала и сказала негромко:
   - Неплохо. Только осторожнее народ-то им пугай?
   - Товарищем драгонарием? Я нечаянно, просто спросить хотела.
   - У нас такие вопросы не так понимают. Тебе-то ничего, а у неё, наверное, вся жизнь перед глазами пронеслась.
   - Я буду внимательнее.
   - Не будь. Не надо. Ты правильно сделала.
   Мацуко остановилась и непонимающими глазами проводила удалившуюся жену диктатора.
  
   Пока среди пестрого цветника девушек и строгих затянутых в униформу студентов и офицеров определялись выжившие и павшие после галантных ухаживаний и кокетливых взглядов, Бэла уже вовсю пожинал лавры своей известности:
   - Новые тяжелые крейсера типа "Шайтан", имеют современную, полупроводниковую схему главной электронно-вычислительной машины и систем наведения. Это намного более прогрессивная и надежная по сравнению с предыдущей, ламповой схемой на "Варде". Напоминаю, приведение вычислительной системы в боевую готовность занимало до двух суток! Теперь мы почти догнали по степени боеготовности корабли якшей и гандхарвов, и, безусловно, перегнали флот Вельзевула.
   - А сиддхи?!
   - Ну, с сиддхами всегда было сложно. Но это вопрос тактики - у нас дальняя дистанция, у них - ближняя...
   - На которой они ещё и свою телепатию могут использовать!
   - И вот тут-то решет время боеготовности. Если мы запустились до входа в их зону поражения - победа наша! Если же нет...
   - Я слышал, и за двенадцать часов ламповый запускали.
   - Подожди, не перебивай. Да, есть режим экстренной готовности, это запуск только боевых систем. Но сейчас, мы можем запустить крейсер за час! За полчаса, после полной деактивации - этот рекорд был поставлен товарищем Тардешем на Шульгене.
   Мацуко прислушалась. Она не помнила, Бэла хвастается?
   - А зачем в походе крейсер деактивировать? - спросил его молодой офицер.
   - Это было необходимо для телепатической связи. Именно так мы нашли товарища Метеа! - он показал на демонессу.
   Та задумалась. Они ещё и корабль выключали?!
   - А, помню, глубокий десант по методу Златы Новак! Однако в учебнике ничего не говорится о деактивации корабля.
   - Работа систем и в особенности - электронно-вычислительных машин, создаёт большие помехи в работе телепатов и медиумов. А без телепата такой трюк не провести.
   - Я слышал, эту тактику пока что всего один раз повторили, так товарищ аюта?!
   - Простите, я не в курсе. Силы спецназначения не совсем десант, нам такие масштабные операции проводить не требуется. Слишком шумно.
   - Но на Шульгене же вы и провели.
   - Потому что ошиблась. И меня выручали.
   - На Сюань-Яне стратиг Дактилеш десантировал два легиона по методу Новак. Безоговорочная победа.
   - Дактилеш?! Его разве не разжаловали?
   - Товарищ Тардеш добился амнистии, хоть Анточия и собрал против него половину Сената. Но против фактов не попрёшь.
   - И сразу же - успешная экспедиция.
   - Искупил вину кровью перед Республикой. Хотя, овации не будет, сроки реабилитации не прошли. Но он не переживает и уже хочет на пограничье.
   - После Црвены имя Дактилеша - синоним решительности Республики, а имя Тардеша - символ её милосердия. Нельзя было его наказывать.
   - Но планеты-то он всё-таки упустил. У каждой ошибки должно быть имя, звание и должность.
   - Да...
   - Но я рад, что он реабилитирован и на границе. Южное Княжество теперь будет сидеть тише воды, ниже травы.
   - Ты бы хотел Дактилеша в менторы?!
   - Ещё бы! Ментор самого Тардеша! Но куда мне, я же простой канонир, у меня даже в Академию не получилось поступить.
   - Тардеш тоже был канониром, - заметила Халима: - И начинал вообще как партийный трибун. Можете взять на заметку - Партия заботится о своих кадрах.
   - Ну, понимаете... нет, в Сыны Амаля на должность идти, только если душа к этому лежит... А так... Меня же, друзья за стукача считать будут.
   - Все слухи про Партию как о "стукачах" - как раз из-за того, что хорошие люди её избегают...
   - Ну, вот видите...
   - Служба трибуном учит справедливости, учит избегать поспешных решений, лечит от множества предрассудков. Даже в войсках, сражающихся на близких к сиддхам и нагам границах, ходят дикие суеверия насчёт телепатической мощи инородцев. На самом деле всё намного логичнее и прагматичнее.
   - И трибунов этому учат?!
   - Изначально роль трибунов была в том, чтобы распознать телепатический контроль над командиром и вовремя предпринять меры. Поэтому их двое на легион - чтобы одновременно не стать жертвой вражеской магии и экстрасенсорики. Но со временем традиция ослабла и в бою часто ненависть брала верх над разумом.
   - Разве есть какой-то способ быстро снять телепатический контроль, кроме пули в голову?
   - Убивать всегда проще, чем думать, - резко осадила комментатора Халима.
   - Во флоте проблему телепатического контроля решают изоляцией и наведёнными помехами, - взял слово Бэла: - Стрельба в голову выглядит эффектно только в фильмах, это уже давно никто не практикует даже на линии фронта. Хотя по судам и трибуналам затаскают, если вам в голову кто-то залез, это у нас любят.
   - А говорят что у сиддхов взрыв мозга, если того, кто под контролем пристрелить.
   - Так. Во-первых, это не "говорят" это сегодня в "Особом поручении" показали, ("да!" - хором сказали студенты, захлопав по плечам вопросившего), и я думаю, какой-то глупый приём режиссера. Сервий хороший актёр и бездарно было так выводить его героя из сюжета.
   - Но это вроде основано на реальной истории освобождения Крапивницы?
   - Но его персонаж - выдуманный. Таллеш ввел его на роль рассказчика. Я не понимаю, зачем надо было его убивать - в книге он дожил до конца.
   - Зато драматично! - выдохнули девчонки
   - Скорее всего, потому что дальше должны начаться батальные сцены, - взял слово юноша, что готовился стать учителем словесности: - Их стараются реконструировать как можно более исторично, и поэтому убирают всех неисторичных героев. Я боюсь, и Асму тоже убьют. Но Сервия, конечно бы хотелось больше.
   - Асму?! Будет действительно жаль, но ей без центуриона тоже нет места в сюжете. Очень похоже на этого режиссера.
   - Халима, а вас, правда, тоже приглашали сниматься?
   - Меня?! Я же уже давно не киноактриса, это было бы весьма убогое зрелище.
   - Ну, хоть песню бы спели!
   - Мы отвлеклись. Пойдёмте к памятнику через то милое озерцо. Цветы принесли?
  
   >Школа третьего цикла
  
   - Скоро вы достигните возраста, когда мальчики должны будут выбирать - военная или гражданская служба, подвиги на поле брани, или подвиги зрелости. Республика научилась выковывать как героев-полководцев, так и государственных мужей, обучая одних ценить жизнь и товарищество, а других - справедливость. Первая ваша должность - это эдил, тот, кто помогает гражданам в их потребностях, узнает их нужды. Многие, но не все, остановятся на этой ступени - потому что помощь требуется чаще, чем наказание или суд. Те же, кто будет признан достойными, дослужатся до квесторов - тех, кто спрашивает. Спрашивает по заслугам, по труду, по доблести, по талантам. Это ответственная должность, её достойны только те, кто сможет понимать, где границы отданных Республике сил и границы законов. Вам придётся наказывать и поощрять даже тогда, когда ваши чувства и жизненный опыт будут протестовать... И лишь самые достойные из квесторов, изучившие за службу все установленные законы, становятся преторами - теми, кто будет судить и споры между гражданами, и определять полностью ли воздали по потребностям эдилы и спросили по способностям квесторы.
   - Ну, а трибуны и перфекты?
  
   - Давайте посмотрим на устройство нашего государства, - Халима привела всех на берег небольшого пруда с лодочками, и присела на корточки на прибрежном песке, подозвав жестом остальных. Юноши и девушки поспешили, собравшись в кружок, приотставшие Мацуко и Эмилия склонились над ними, заглядывая сверху. Валия в практичных брюках бесстрашно села на песок, Сабита, которая из-за модных подвязок сидеть не могла, стояла, держась за плечи Эмилии.
   - Обычно считается, что во главе Республики стоит Сенат, - Халима начертила большой круг на песке: - И его поддерживает Армия и Флот, (она начертила два круга поменьше), но что управляет самим Сенатом, что определяет справедливости и необходимость законов?
   - Сенаторы? - спросили из толпы.
   - Диктатор? - предположила матушка Камеи.
   Халима помотала головой на оба раза.
   - Консулы?
   - Они не определяют, они только исполняют. А общий курс, желания народа, и необходимую всем гражданам меру счастья, дозволенное и недозволенное, наш образ жизни и мораль? Это забота Партии! - супруга бывшего диктатора начертила маленький треугольник над большим кругом Сената: - В большинстве варварских государств, власть первых лиц или группы правящих олигархов ничем не ограничена. А что будет у нас, если консул или даже диктатор попытаются отдать глупый, нелепый или опасный приказ?
   - Его сразу арестуют трибуны! - с гордостью объявил Бэла.
   - Вот именно. Партия - бессменный страж нашей морали и чистоты побуждений магистратов и наших непобедимых полководцев. Любого, даже самого отважного и преданного сына Республики может одолеть корысть и жажда власти - судьба Кикереша вам в пример. Но трибуны, которые стояли против телепатической мощи сиддх, не сложили рук, и следят как за моральным обликом гражданских чиновников, так и славой и честью оружия Амаля.
   Принцесса сдержалась, чтобы не хмыкнуть. Вот уж как ей "честь и слава оружия Амаля" боком вышла. Краем глаза она заметила, как Бэла оглянулся на неё, и сделал жест: "Всё в порядке".
   - Если в Аду мораль и поведение правителя зависят только от личной воли тирана, а в Раю, и на многих средних планетах - диктуются косной религией и жрецами, держащими целые народы во тьме мракобесия, то наша Партия лишена подобных предрассудков - каждое десятилетие, Верховные Цензоры или действующий Диктатор созывают Съезд Партии, на котором обсуждается, чего достигла Республика, озвучиваются мысли и чаянья народа, и выносится решение - какие догмы устарели, и только сдерживают прогресс, а что должно стать Славой Оружия Амаля.
   - К сожалению, с этой "славой оружия" пока много непонятно, - не удержался Бэла: - Давно не могут вынести порицание дискриминации инородцев.
   - Я знаю, ещё два года до следующего съезда потерпеть - после побед, принесенных Республике нашей знакомой принцессой, (все посмотрели на Мацуко), к инородцам стали относиться мягче...
   - Да не верится. В прошлый раз ещё и реинкарнатов осудили. Ксенофобия только растет. Вам ли не знать? - заметил один из флотских офицеров.
   - Вот поэтому мы и должны приложить все усилия к воспитанию новых поколений, чтобы пагубные идеи не восторжествовали, - улыбнулась Халима и провела линии на песке:
   - Решения Съезда доводятся трибунами до Сената, Армии и Флота. На основе их, сенаторы, и получившие почетные полномочия полководцы, выдвигают свои избирательные программы, предлагая себя либо в качестве консула, либо - диктатора.
   - Никогда не могла понять, почему у вас не один Император, а сразу два, - набралась смелости спросить демонесса.
   - Консул - не император, как и Диктатор - не тиран, - обрадовалась возможности развить тему Халима: - Консулов двое, чтобы ни один не узурпировал власть, и чтобы разом не попасть под ментальный контроль врагов Республики. Консулы несут строгую ответственность перед народом, Партией и Сенатом, и по решению Сената могут быть отозваны, как и Диктаторы. Они не имеют права править иначе, чем обещали на выборах. Обещали Партии. Обычно, Первый Консул определяет внешнюю политику Республики, и руководит Армией, Флотом, и Штабом, и иностранными комиссиями, - она разделила круг, обозначавший Сенат на множество равных долек: - А Второй Консул - заведует внутренней политикой, и руководит комиссиями, ответственными за внутренние дела, - ещё несколько секторов добавилось в Сенат. Диктатор - руководит всеми сразу, но и его срок правления короче, и ответственность больше. Когда мирное время - Республика избирает Консулов, когда наступают тревожные времена - назначается диктатор.
   - Ну, не обязательно "тревожные"... - многозначительно потянул учитель словесности, с вызовом смотря на Халиму.
   - И диктатор получает императорскую власть?
   - Да нет, что вы! Упаси нас судьба от такого. Диктатор ограничен куда больше - так как он избирается на случай чрезвычайной ситуации, то для получения полномочий он должен представить план выхода из данной ситуации - например, план ведения войны. Когда Сенат одобрит этот план, он не имеет права отклоняться от него, иначе должен будет сложить полномочия, (чей-то ехидный смешок прозвучал в толпе) и распустить свои комиссии. У консулов больше свободы выбора - они могут менять свои решения, и не обязаны раскрывать свою программу публично, достаточно решения Партии и обсуждения в комиссиях, которые собраны Сенатом.
   - "Комиссии" - это что-то вроде министерств? - не дала перевести тему принцесса: - Господин Верес переводит своё звание как "министр".
   - Да, примерно, - согласилась Халима, чуть помедлившая, после упоминания имени Вереса: - Есть Иностранная Комиссия, Комиссия Внешней Торговли, Экономическая Комиссия, Промышленная Комиссия, Комиссия Связи, Комиссия Воспитания... После выборов, Сенат определяет, какие отрасли и интересы важны для Республики и назначает Комиссаров, из числа наиболее сведущих сенаторов, а Комиссары собирают специалистов из числа сенаторов и ученых мужей для решения государственных дел. Иногда некоторые комиссии упраздняются, иногда - создаются новые. Когда вместо Консулов назначается Диктатор, он сам назначает Комиссаров и Комиссии, и Сенат имеет право только оспорить кандидатуру.
   - А иногда не находится подходящего сенатора, - усмехнулся один из юношей-звездолётчиков: - Когда я учился в школе, мы жили без Комиссии по Экономике. Помните?
   - Тогда Пистешу дали экстренные полномочия, - поднял руку всезнающий учитель словесности.
   - К общей беде, - хмыкнул звездолётчик.
   - Бывают недостойные среди комиссаров, - согласилась Халима, кивнув головой: - Ими занимаются как раз трибуны, и мы опять возвращаемся к руководящей роли Партии. В конце концов, горевать нам или радоваться - определяют её решения.
   - Получается - Партия тоже одна из Комиссий - Горя и Радости? - предположила Янна.
   - Хорошее название! - похвалила Халима: - Но она не часть Сената, и не ограничена полномочиями. Идём дальше - Сенаторы. Ими становятся победоносные полководцы Армии, Стратиги и адмиралы, достойные звания Драгонария, и выборные представители от каждой провинции и города.
   - Сенаторы есть не у каждого города, - возразил Бэла.
   - Ты прав. Чем дальше от Метрополии, тем больше у них зона ответственности. Если Сираталь имеет по сенатору от каждого холма, то планета Амаль - от каждого города. Ближние провинции - по сенатору от планеты, дальние - по сенатору от системы, а колонии, где преобладают инородцы, порой имеют наместника-прокуратора, вместо полноценного сенатора.
   - Как Шульген? - вспомнила демонесса старого змея.
   - Да, как раз хороший пример. Всего избирается 600 сенаторов - древнее, хоть и давно устаревшее число. Почетные сенаторы сверх этого числа, получают полномочия не по выбору, а за заслуги. Сенатор командует одним легионом, почему важно учить военное дело, участвуют в дебатах, почему важна риторика и ораторское искусство, ведут дела провинции и принимают бюджет - почему важна математика и экономика...
   - Ну, как много ответственности... - возразил учитель словесности: - Не думаю, что все тут собираются в сенаторы или диктаторы, а прекрасной половине нас даже треть этой карьеры не светит. Некоторым интереснее просто оставить след в своей профессии. Достичь совершенства в любимом деле.
   - И для таких есть карьера префекта - ответственного специалиста и руководителя. Директора заводов, руководители больниц, институтов, промыслов, экспедиций, главы колоний.
   - Тюрем... - вспомнила аюта драгонария, и на неё странно посмотрели: - Тогда Лейла-сан тоже префект? (она не заметила, как прибавила привычный суффикс, и всех насмешила).
   - Нет, Лейла - женщина и практикующий врач. Перфект - всегда мужчина, и в случае медицины он - скорее администратор, а не целитель. И заведует не одной лечебницей. Лейла слишком любит свою профессию, чтобы менять её на бумажную работу.
   - У нас тоже во Лхасе учат женщин, но лечебницами, аптеками и школами заведуют мужчины. А у вас?
   - Перфектом школы или гимназия будет не просто мужчина, а ветеран! - вмешался учитель словесности, для важности подняв указательный палец: - Воспитание молодежи - это довольно важная и ответственная должность. А детские сады - подразделения квестуры.
   - Как сложно. А я думала у вас свобода такая, что могут выбирать и женщин. А по большому счету - как и у нас.
   - Ну почему, эдилов среди девушек и вдов немало. Многие, кому позволяет здоровье - поднимаются и до квесторов, но это тяжелая работа, не для каждой. Задерживать преступников - опасная профессия. До претора стаж получить - это уже не в женских силах, тем более - до сенатора.
   - А трибуны?
   - Не знаю, это надо специалиста по истории Партии. Я так не вспомню.
   - Городские трибуны - выборные, - сказал Бэла: - Женщины тоже бывают, в принципе. Но они ниже эдила, так как представители трибы, а не магистрата.
   - О, спасибо! Не напомнишь, где у нас женщины?
   - Не-а, не вспомню. Но до Сената через выборные комиссии им тоже сомнительно добраться. На уровне района уже серьезные конкуренты.
   - Это какие-то другие трибуны?
   - Да, городские трибуны - выборные от трибы, и партийные трибуны - назначенные от Партии. Первыми может стать любой гражданин, уважаемый в трибе, на второго нужно учиться и изучать законы.
   - А как вы их не путаете?
   - Партийные в тогах, а городские - без!
   - Давайте, объясним нашей гостье! - обрадовалась Халима, отряхивая песок с колен, и отодвигаясь чуть дальше, чтобы освободить место для рисунка:
  
   - Самой маленькой ячейкой общества является семья, которая воспитывает из детей достойных граждан, а следующей, уже несущей ответственность перед Республикой является квартал, - она нарисовала несколько квадратиков и соединила их решеткой.
   - Квартал? Городской район? А на селе?
   - Село считается трибой или даже районом, в зависимости от населения, и это уже следующая ступень. Давайте закончим с кварталом.
   - Давайте, - согласилась пылающая огнём демонесса.
   - Квартал - это коммуна, живущая по общим правилам и обязанная заботиться обо всех своих членах. Обычно это рабочие одного цеха, служащие одного учреждения, или офицеры одного легиона. Количество трудодней, зарабатываемое всем кварталом, определяет уровень снабжения, и предел удобств, который доступен жителям.
   - Предел удобств? Роскошь?
   - Ну да. Помнишь же, как мы ездили между разными кварталами за продуктами? Мы отказались от денег, но еду и одежду из пустоты производить не научились. Мы бы хотели всех снабжать поровну, но это непосильно даже для нашей Республики. Поэтому ассортимент товаров и услуг доступный кварталу, определяется количеством трудодней, зарабатываемых всеми жителями и баллами послушания детей. Таким образом, достигается справедливость распределения и искореняется тунеядство.
- "Тунеядство"?
   - Ну, когда никто не работает, и хочет, чтобы за него работали другие.
   - А, у вас же нет дворян. А если кому-то захочется что-то необычное, редкое? Нужно переезжать в другой квартал? Или спрашивать разрешения главы?
   - Нет, главы квартала у нас нет, это путь к диктатуре и частной власти, (кто-то хмыкнул в толпе на эти слова Халимы), есть совет из самых уважаемых граждан квартала, решающих хозяйственные и насущные нужды голосованием, - Халима нарисовала над решеткой несколько точек и обвела их кружком: - Решения квартальных советов утверждает претор, он же запрещает, если они незаконны и судит преступления и наказывает виновных, (она нарисовала квадрат над кружком и связала их стрелочкой). В этом ему помогают квесторы, отвечающие за охрану порядка, поиск причины, и виноватых, (по сторонам квартала появилась пара звездочек, связанных с претором), а так же эдилы, отвечающие за распределение, - ещё пара треугольников составили орнамент рамки квартала.
   - Квесторам подчиняются вигилы, это я знаю, а эдилы - это лавочники и торговцы? - спросила принцесса.
   - Не только. Назначение квесторов - охрана и надзор за исполнением обязанностей, назначение эдилов - помощь и забота. Не только товарами, но и помощью старым и больным, ремонтом, медициной. Именно с эдила, как я уже говорила, начинает государственную службу каждый Гражданин Республики, мечтающий о политике.
   - А не мечтающий - с вигилов, - как-то мрачно хохотнул учитель словесности: - Вообще по закону они и эдилам должны подчиняться, но как-то привыкли все, что они к квестуре относятся.
   - Так эдилы не только торговцы, но ещё и врачи, и подметальщики и строители?
   - Нет, этим занимаются врачи, подметальщики и строители. Эдилы только руководят, и отвечают за то чтобы врач или дворник оказался в нужном месте в нужное время.
   - Так... квартальный совет отвечает перед претором, а претор - перед сенатором? Или трибуном?
   - Нет, не всё так просто. Претор отвечает только перед законом и другой власти над ним нет. Дальше он может уже избираться сенатором, но это надо заслужить уважение и популярность. Квартал входит в трибу, и это уже следующий уровень магистрата, (она нарисовала линию). Из числа представителей советов всех кварталов трибы уже выбирается гражданский трибун, представляющий трибу в малом сенате района, - на песке появился ещё один круг, где-то на середине пути до большого, означающего Сенат.
   - Как сложно. Ещё один сенат?
   - Да. Совет трибы - весьма шумная организация, во-первых, из-за того, что городскому трибуну можно подать прошение через голову претора. Городские трибуны заседают дважды - в малом сенате, при Сенаторе Республиканской Курии, избранном от района, и в городском сенате - уже вместе со своим сенатором, - последний круг соединил всю цепочку.
   - Простите, я запуталась, - смешно помотала головой иностранная гостья: - Одни и те же чиновники заседают в двух сенатах?
   - Даже в трех. Малый сенат - это обсуждение нужд района представителями триб при избранном сенаторе. Например, постройка нового здания или открытие нового магазина. Городской сенат - обсуждение нужд города сенаторами и представителями районов. Например - постройка дорог, заводов, вокзалов. И, наконец, Республиканская Курия - это обсуждение нужд Республики избранными Сенаторами, доверенными полководцами и почетными гражданами Республики. Вопросы войны и мира, и высшей государственной важности.
   - Ну да, если сенатор, то три получается. А городским сенатом тоже никто не руководит? Это общий совет?
   - Нет, там есть председатель, и перфект претория - командующий городским гарнизоном, за которыми решающий голос.
   - Про перфекта претория я знаю. Он тоже выборный?
- Нет, командир гарнизона назначается лично Архистратигом. Перфект - это самый лучший в своей профессии. Перфект претория - лучший из легионеров. Это очень престижно, так же как быть главой городского сената.
   - До Корнолеша несколько лет консулами становились обычно главы сената и перфект претория, - сказал один из офицеров: - Он первый прервал эту традицию.
- Да, - кивнула демонесса: - У нас тоже есть что-то похожее - тоюзе городского гарнизона или императорской гвардии тоже имеют большую власть в столице и стране. И часто становятся министрами, если имеют родственников или хороши в интригах. Правда, они редко ходят на войну и от этого превращаются в плохих полководцев.
   - Ну, в нашем обществе родственные связи не очень-то помогают, - резко заявила Халима: - Но вот интриги вокруг места перфекта претория нередки.
- И тоже редко кто из гарнизона "ходит на войну" - хохотнул кто-то из офицеров: - Там место для отличников боевой и политической и креатур Партии.
   - "Партии"? - переспросила принцесса.
   - Ну, это неважно, - отмахнулась Халима: - Они никогда не получают триумфа, а триумфатор в Республике имеет намного больше власти и возможностей, чем любой интриган.
   - Так может, обычай триумфа полководцев, у вас и был придуман, чтобы поднять славных воителей над столичными интриганами? - простодушно предположила демонесса.
- Нет, триумф родился из традиции жертвоприношения богам... - начал учитель словесности.
   - А вот тут вы касаетесь опасной темы, поэтому вернемся к нашему государственному устройству, - попросила внимания Халима.
  
   Они все вместе посмотрели на схему.
   - Так, кто скажет, что я забыла? - спросила жена диктатора у молодёжи.
  
   Руку, как прилежная ученица, подняла Сабита:
   - Эта схема справедлива только для Столицы.
   Халима кинула:
   - Да, я про это уже говорила. В провинциях триба это район города, а район - целая область, или вся провинция с селами, лагерями и отдельными виллами. Или даже с целыми планетами.
   - Ещё кроме квартального, есть городское, и даже районное имущество - например, железная дорога, или здания Академии, или стадионы на Огненном Холме, - подняла руку Валия, не желая отставать от подруги: - И о том, как их улучшить, решают в соответствующем сенате.
   - И это тоже правильно, - кивнула рассказчица: - Но самое важное, о чем мы говорили вот немного загодя, какую часть государства я не нарисовала? - спросила она, глядя почему-то на стушевавшегося учителя словесности.
   Все столпились, внимательно разглядывая схему и шепотом обсуждая варианты. Наконец, жена диктатора сказала сама:
   - Перфекты. Это, - она обвела круг - только законодательная власть, те, кто принимает решения. А кто их исполняет?
   - Эдилы? - предположила Кадомацу.
   - Нет, эдил - это чиновник, он отчитывается и заведует ресурсами. Решения, которые принял Сенат, (она обвела круг), Партия (второй круг), Городской Сенат, малый сенат, совет трибы, претор, квартальный совет - выполняет служба перфектов.
   - В некоторых областях функции эдила и перфекта пересекаются, - повернулся к принцессе Бэла: - В принципе не запрещено сочетать выборную и профессиональную должность, но просто у магистратов и без обязанностей перфектов своих дел хватает, поэтому из них никто не рвется на выборы.
   - Спасибо что поправил меня, - с досадой криво улыбнулась Халима.
   - Ну Халима! Ты просто как-то категорично говоришь, хотя отлично знаешь, что на выборах бывает по-всякому.
   - Выборах? - спросила демонесса: - А что такое "магистраты"?
   - "Магистраты" - это эдилы, квесторы и преторы. Это выборные должности, в отличие от перфектов.
   - Бэла, может, ты мне дашь продолжить?
   - Прости-прости. Говори, у тебя лучше получается.
   - Спасибо. Итак, решения, которые принимает Сенат, Сенатские Комиссии, городские сенаты и суды - передаются для исполнения либо сразу в комиссии перфектов, либо суперперфектам районов, которые уже сами определяют, в какие комиссии перфектов следует передать заказ. Комиссия перфектов назначает предприятия и руководителей для выполнения заказа, а суперперфект района, где исполняется решение, контролирует результат.
   - Что-то я запуталась, - призналась демонесса: "Супер" это же значит "высший". А вы говорите, что они выполняют решения комиссий простых префектов. Или там тоже заседают суперперфекты?
   - Нет, совсем не так. Суперперфект - ранг равный сенаторскому, и он занимается исполнением решений в пределах района. А комиссия перфектов - это руководители предприятий определенной отрасли. Например, каменщиков или машиностроителей. Например, чтобы построить дом, нужны: камень, раствор, стекло, дорожная техника, строители. Перфекты каменотесов, строителей, транспорта, стеклодувов, собираются комиссиями, чтобы решить, кто из них лучше и быстрее выполнит задачу. После чего выделенные перфекты поступают в распоряжение суперперфекта, который следит за тем, чтобы камень, раствор, стекло, и остальное, руками выделенных рабочих превратились в дом. Или наоборот - суперперфект, которому поручили построить дом, определяет, что ему нужно и посылает запрос в нужные комиссии.
   - Интересно. Суперперфект равен сенатору? Но я знаю, что сенаторы у вас очень могущественны. А о могуществе перфектов не слышала ничего.
   - Считается, что суперперфект даже выгоднее сенатора, - сказал один из офицеров.
   - Ну да, кивнул Бэла: - Очень много работы "на земле", а не выступлений и постановлений, как у сенаторов, что выше ценится в трудоднях. Но у сенатора больше полномочий. Да даже у любого магистрата. Они могут издать закон, которому перфект будет обязан подчиниться.
   - Даже эдил, которому, скажем, не хватило хлеба на раздаче, может прийти к перфекту и потребовать недостачу и транспорт для доставки, - сказала Сабита.
   - Умница, - похвалила Халима: - Только не "может", а "обязан". А ещё известить квестуру - голода у нас в стране только не хватало.
   - Ну, вот так и получается - закончил свою мысль Бэла: - Полномочий меньше, а работы больше. Работа у нас оплачивается лучше, чем полномочия. Кому-то такая карьера выгоднее, чем сенаторская.
   - Ну да, - подумав, согласилась демонесса: - У нас тоже, порой князь богатой провинции, что верно служит Императору и собирает много налогов, может позволить себе императорскую роскошь, которой не увидишь и за Девятивратной Оградой.
   - За чем, простите?
   - Ой, простите. Это так у нас называется Императорский Дворец. Я перевела название на ваш язык.
   - Интересно, а почему "девятивратной"?
   - Давайте вернемся, - попросила Халима.: - И так мы рассмотрели все ветви власти?
   - Я слышала, что суперперфект Малого Холма является одновременно сенатором. Это можно?
   - Да, выборная должность может сочетаться с исполнительной. Это не приветствуется, но не запрещено.
   - И этим часто злоупотребляют, - ввернул мрачный учитель словесности.
   - А трибуны за этим не следят?
   - Если нет нарушений или измены родине - то что может сделать трибун? Нет наказания за то, что хочешь работать на Родину вдвое больше чем положено. Трибуны скованы законами Партии.
   - "Триба" и "Трибун" - это слова одного происхождения?
   - Да, от "трибы" - племени, так же как "сенатор" - "старец", "старший в племени". Изначально - представитель младшего поколения, держащий ответ за дела племени перед старшими.
   - Ну, с городскими так и обстоит дело. А вот с партийными...
   - Сейчас наоборот, даже сенаторы боятся трибунов.
   - А трибун не может избираться сенатором?
   - Может, но только сложив с себя полномочия, но это им незачем - они же тоже в Сенате сидят. Обычно каждую провинцию представляют двое - сенатор и назначенный трибун. А каждую армию или флот - трое: полководец и два трибуна.
   - А у нас был один Прибеш, - принцесса посмотрела на Бэлу.
   - Не успели назначить второго, - ответил ученик Тардеша: - А подходящей квалификации был только он.
   - Ну, это вообще сейчас чаще становится правилом, - заметил один из звездолётчиков: - Трибунов не хватает, назначают по одному, даже на сиддхской границе. Да и стратигам с адмиралами удобнее - меньше высших офицеров, меньше интриг.
   - И это плохо, - сказала Халима: - Я объясню, почему трибуны так важны. Цветы не помяли? Поднимаемся и отряхиваемся - мы отправляемся в путешествие в прошлое...
  
   >Темная слава, светлая слава
  
   ...- Как здесь уже заметили, мы живем в удивительное время. Три великих стратига - Корнолеш, как олицетворение мощи Республики, Дактилеш - её решимости, Тардеш - её милосердия. Республика на пике расцвета, и стала достойна великих лидеров. Но всегда ли были мы такими?
   Спутники Халимы притихли, следуя за ней среди памятников. Давно позади остался и песчаный пляж, и уютный пруд с маленькими лодочками, они втянулись в широкий лабиринт из подстриженных кустов и монументальных статуй, где жена диктатора ориентировалась безупречно. Она через плечо сделала знак отставшей принцессе, чтобы та подошла ближе:
   - Первые годы после освобождения, - подвела она всех к большой скульптурной композиции: - И Сенат и простые жители опьянены успехом. Любое преступление объяснялось контролем оккупантов, и прощались самые чудовищные поступки. Кровавая вакханалия воцарилась на улицах, те, кого брали на месте преступления, сразу же строили из себя жертву, надеясь смутить ум преторианцев.
   - Фракас Лонгеш, - шепнул кто-то.
   - Да, Фракас Лонгеш. Первый Трибун, Первый Голос. Именно он первым сказал: "Хватит!". Что никакие прошлые перенесённые унижения и заслуги не оправдывают сегодняшних преступлений. Что за пролитую кровь надо отвечать, за украденное - платить. Что если мы, освободившись, назвали друг друга - братьями, то и относиться надо по-братски, и защищать друг друга как родную кровь, а не пытаться взобраться по спинам других на место повыше, пока Сенат ещё не решил, какие законы должны соблюдаться. Его проклинали. Им восхищались. Но именно он сделал Республику такой, какой мы гордимся.
   - Он хотел сразу отменить деньги, но пришлось ждать целых сто лет... - на умника зашикали.
   - Но помните ли вы, как он принял смерть? - Халима повела группу к следующему памятнику.
   - Его убили сиддхи.
   - Это версия для маленьких девочек, - усмехнулась жена диктатора: - Сиддхи заставили его обнажить оружие против мирных граждан. К счастью, преторианцы успели вычислить врага и казнить на месте, но Фракас был безутешен. Обагрив руки невинной кровью, он жаждал суда по своим же законам. Это было бы лучшим доказательством справедливости законов и верности слову...
   Принцесса увидела движение краем глаза и заметила, что Эмилия отходит спиной. Она успела её перехватить, когда та отстала за одним из кустов по дороге.
   - Что с тобой?
   - Зря я пришла. Зря привела сюда сына. Она же все равно жена Корнолеша! Как я могла думать, что она будет милосердна.
   - Халима?! Немилосердна? Сколько я её знаю - она добрая женщина.
   - Вы не знаете кто такой Фракас Лонгеш?! Вы слышали вообще его историю?!
   - Она говорит - он достойный правитель. Ваш император?
   - Она так говорит, потому что её мужа тоже зовут "Фракас"! Очень популярное имя. Кровавый тиран, который чуть не разогнал Сенат! Знаете, почему самая популярная фамилия - "Эмилеш"?!
   - Что?!
   - "Эмилиш пурсер хостас попули!" - "Ревностный преследователь врагов народа"! Фракас Лонгеш называл "врагами народа" всех, кто ему был неугоден! Вот его справедливость! А когда ему в лицо возразили - сам убил всех, кто с ним спорил, и свалил это на сиддхов! Лицемерие, лицемерие... я шла за помощью и восстановлением справедливости, а увидела лицемерие!
   - Если он был Император, то он имел на это право...
   - "Имел право"?!!! Впрочем, с кем я говорю... Вы представляете, что начнётся, когда после лекции о Лонгеше, она скажет что мой сын - сын децимированного?! Хватит, мы уходим, нам и так выпало достаточно унижений, незачем ждать новых...
   - Подожди, Эмилия, пожалуйста, - попросила демонесса: - Мы с ней не такие близкие подруги, но я ни за что не поверю, что Халима может задумать что-то плохое. Пойдём и дослушаем.
   Гордая вдова наконец-то поддалась на уговоры, и, приведя лицо в порядок, с принцессой догнала далеко отошедшую компанию. В парке было несколько статуй исторического деятеля, по-видимому, посвященных разным его подвигам, и супруга диктатора, ведя свою экскурсию, провела всех мимо каждого. Их немного потеряли - в первую очередь принцессу, но девушки объяснили это женскими надобностями.
   -... и он сказал: "У нас нет религии - чтобы смягчить боль верой и надеяться на искупление и силу раскаяния. Мы больше не поверим в богов, после того, что они позволили с нами сотворить, и не будем ждать справедливости от них. Наши сердца не настолько жестки, как сердца демонов, чтобы забыть боль и жить дальше. Поэтому - мы можем надеяться только на Закон, который должен быть выше Трибуна, выше Первого Голоса!" - и сам принял яд, с этими словами... - остановилась Халима возле самого мрачного памятника, изображающего героя, упавшего на колени и опирающегося одной рукой о землю: - Он решил - какие бы не были оправдания, закон, созданный им, должен быть превыше даже него самого. Всеми, даже врагами, была доказана его невиновность, (дочь императора оглянулась - Эмилия скривила накрашенные студентками губы), но он сам отказался от защит и оправданий. Вот почему, приведя вас сюда, я заговорила о Партии и трибунах.
   - Это больше говорит о жестокости трибунов. Туда надо идти, имея каменное сердце.
   - Это говорит о том, что закон стоит и над трибунами. И над Партией. Если сам Первый Трибун предпочел обвинить себя сам, чем искать оправдание своему преступлению, то, как мы должны смотреть на тех из них, что спешат пролить кровь, а не проникнуться участием?! Если в Партии не будет столь же справедливых трибунов - в кого же превратимся мы? Вспомните позорную историю Свахапури! - Мацуко встала за спиной Эмилии, и не дала ей сбежать.
   - Люди взбунтовались, и их надо было наказать, - лениво выговорил офицер, который держался за руки с Камеей.
   - Позор был не для людей. Позор был для нас. Я помню, как пережил те дни мой муж, когда не прислушался к совету Тардеша, и когда именно драгонарий Тардеш оказался прав. Очень просто рубить сплеча, показывать силу, мускулы, заслуженные венки и ленты - на радость восхищенным девчонкам. Казнить. Сослать. Децимировать. Так просто кажется, что пролить больше крови - и вот она, справедливость! Все злодеи наказаны! А потом нас тыкают носом нами же сотворенные ошибки вроде невинной крови на руках Фракаса Справедливого, или истории Третьего Счастливого Легиона...
   - Ха-ха-ха, - грубо прервал её учитель словесности: - Но это же нонсенс. Всем известно, что это была банальная предвыборная агитация Тардеша. Фракаса критиковали за очередной диктаторский срок, и они договорились с другом поменяться на год, выдумав какое-то "джаханальское оружие"!..
   - Это оружие существует! - ударом в плечо оборвал его речь один из офицеров: - Есть даже компактная версия, которую можно забрасывать с миномёта. Не повторяйте идиотские слухи, ребята были невиновны в том, что на них повесили. Или скажешь, ради консульства Корнолеш организовал торжественные похороны децимированных?!
   Студент обернулся, чтобы возразить, но его одёрнули с другой стороны:
   - Сенатор Красеш использовал такое устройство для подавления бунта в своей провинции, совсем недавно.
   - Мало того - это было то же самое устройство, из Свахапури, - вступила Халима: - Когда правда вскрылась, мой муж был в шаге от того, чтобы принять яд, как Фракас Лонгеш, - она подняла руку и коснулась каменного изваяния: - Но у Лонгеша не было того, что было у него - верного друга и любящей жены. Его смерть бы не исправила несправедливость, а его жизнь вернула честь тем, кто с ней столкнулся, - она повернулась к спутникам: - Эмилий, расскажи о своём отце.
  
   Юноша, вокруг которого все расступились, немного неуверенно оглянулся, и, пригладив рыжие волосы, вышел к памятнику. Девочки, кто был в курсе, заметили нервное состояние Эмилии, и взяли её за руки.
   - Гаспар Эмилеш Рута. Меня должны звать так же как его, но я ещё не заслужил прозвища. После операции на Свахапури он должен был стать примипилом Третьего Счастливого. Он, никогда не стремившийся к почестям, он хотел этого ради меня - чтобы я смог получить право на поступление в Академию. Но он не вернулся из первой атаки, ещё до того, как против легиона использовали новое оружие.
   - Но второго центуриона вроде...
   - Он был третьим. Второй центурион - впоследствии децимированный Амаль Хостеш должен был завершить службу по выслуге, и отцу светило повышение на два звания. Он был специалистом по технике и заслужил его, для утверждения требовалось лишь участие в боевой операции.
   - Третий Счастливый был броненосным, - дал пояснение один из молодых офицеров: - Центурион триариев должен быть легионным баллистарием.
   - Третья центурия тортиллариев-триариев отвечает за противоброневую оборону легиона. Люди часто используют колесницы, поэтому бронебойные машины должны были сопровождать первую атакующую волну. Их заманили под городской купол, потом закрыли шлюзы. Пока подкрепление пробивалось к ним, половина машин была уничтожена. В первую очередь - машины триариев, потому что они были самыми опасными для колесниц людей. Вместе с ними погиб мой отец.
   - Да, тогда была новость, что триарии пожертвовали собой, чтобы сохранить принципов и гастатов. Но на следующий день они попали под новое оружие, и все забыли подвиг.
   - А чем машины триареиев отличаются от обычных? Разве у нас не универсальная модель?
   - Это у людей универсальные. Они любят, чтобы одним махом всех убивахом. У них на одной машине разновидностей оружия больше, чем у нас на крейсере. У нас специализированные - у гастатов, принципов свои, у триариев даже три машины на выбор. Четыре, если с зенитным "пауком" считать.
   - Противоброневая удивительный гроб. У нас даже в гимназии её ругают. Если враги застали в одиночестве - смерть.
   - Поэтому её и доверяют только триариям. Это работа для самых смелых в легионе.
  
   - Мы уходим от темы. Дайте Эмилию рассказать...
   - Да, извини нас, друг. Вам с сестрой, наверное, тяжело пришлось? Вдвое было обидно, раз отец героически погиб?
   - Сестрой?! (Халима отвела невидимые глаза)
   - Да, с Эмилией. Её муж тоже был в Третьем Счастливом?!
   (Эмилия прикрыла руками рот. Вот что значит соврать!)
   - Нет, её муж погиб при штурме Коцита, - быстро защитила её Мацуко: - Под моим командованием.
   - Ну, это хорошо, что в семье был мужчина, - сказала мама Камеи: - Хоть какой-то присмотр. Но почему он ушел на войну, если был единственным кормильцем?
   - У меня... у нас очень хорошая мама, - сказал Эмилий, глядя на свою мать. Та со всей любовью на хрустально-прозрачном лице смотрела на сына: - Ей пришлось многое перенести, но она не сдалась, а вся время и силы тратила на нас. И сейчас переживает тоже, я думаю.
   - Очень! - сказала готовая расплакаться от счастья мать.
   - Эмилию надо хорошего ментора, - подала голос мать невесты: - Товарищ Бэла, может вы сами, лично?!
   - Я?! Но я же капитан флота. Наверное, сыну тортиллария лучше подобрать кого-то из сухопутных.
   - Нет, Эмилий с детства мечтал о флоте! - не удержалась Эмилия: - Ой...
   - Да, я учусь в Навигационной Гимназии. Готовлюсь стать космонавтом и летать на кораблях.
   - Прекрасная идея и прекрасное стремление, - сняв перчатки, похлопал в ладоши юный капитан: - Если закончишь с отличием, и получишь разрешение сдать экзамен в Академию, то я буду рад увидеть тебя среди офицеров "Шайтана" и своим учеником.
   Юноши шумно поздравили парня, а улыбающаяся Валия повисла у него на руке. Халима предложила им разойтись по парку - Камея с мамой увели своего офицера, остались только Бэла с невестой, Метеа, и Эмилия. Эмилию, Валия, поцеловав в щеку, предложила покататься на лодочке - она её приметила на том пляже, где им читали лекцию о Сенате...
  
   Вот так, оказывается, и происходил самый важный период в жизни каждого мужчины Амаля - выбор ментора, наставника. Остальным, 15-16 летним выпускникам гимназиев было ещё далеко до желанного момента выбора из числа пришедших на прогулку офицеров, но каждый старался завести знакомства и занять очередь, чтобы потом не ловить ворон, завидуя тем, кто был поумнее. Именно для этого они становились завсегдатаями прогулок, и терпели милые глупости девчонок-спутниц. Ментор в Республике - это очень серьёзно. Без него не сделаешь значимой карьеры, не поступишь в Академию, не выедешь за пределы Республики. В Партию Сынов Амаля принимали только на основании ходатайства ментора. И прозвище, имя, которым каждый взрослый мужчина гордился на протяжении всей жизни, тоже давал ментор. Ради ментора некоторые юноши даже женились во время этих прогулок!
   Здесь не было исключений, ни для каких слоёв общества - тем, кто был не ровня сенаторам и стратигам, выбирали центурионов, легионеров, мелких писарей, даже подметальщиков - но это всё равно происходило на прогулке. Может и не с такими важными матронами как Халима и Лейла, но обязательно при женском участии.
  
   >Взрослые разговоры
  
   Они некоторое время, пока студенты не разошлись, говорили о всякой ерунде - об очередях у эдилов, о машине, выданной принцессе, о разновидностях самобеглых механизмов, на которых соревновалась Янна. Наконец Эмилия не выдержала:
   - Простите меня, Халима! Простите, пожалуйста!
   - Во-первых, на "ты", - посмотрела на неё жена диктатора: - Во-вторых - за что простить?
   - Да чего только не передумала, чего только тов... аюте товарища драгонария не наговорила, когда услышала, что вы о Лонгеше начали лекцию!
   - Мацуко меня зовут, - сказала демонесса: - Кадомацу-но-мия, если особо официально. И ничего ты не наговорила.
   - Мне так стыдно! - закрыла лицо руками Эмилия.
   - Из Фракаса Лонгеша после его смерти сделали пугало. Сначала для врагов, потом для всех остальных, потому что он был из другой партии. Очень просто избавиться от позора предков, сославшись на жестокость наказания. Все будут жалеть за перенесенные страдания и забудут, какие из них были заслужены проступком. К счастью, теперь думают иначе.
   - Но даже сейчас это опасная тема, - ответил Халиме Бэла: - Из-за того, что Корнолеш объявляет его идеалом для себя, его оппозиция вовсю эксплуатирует его жестокость и переход его партии на сторону сепаратистов в гражданской войне.
   - Гражданская война была триста лет назад - нашли что вспоминать! Он был намного лучшим Сыном Амаля, чем многие современные трибуны.
   - Успокойся, Эмилия, - попросила принцесса вся это время плачущую женщину.
   - И это говорит та, что только что расписывала лучшие стороны партийной карьеры!
   - Плохо описывала. С этим давно пора заниматься - мой муж не Тардеш, не хочет отменить Партию вообще, но количество садистов и просто скверных личностей в трибуналах зашкаливает. Нашли теплое местечко! Надо менять кровь.
   - Заманивая молодёжь, кровь не сменишь. Старые хрычи их испортят, так же, как портили их. Нужны чистки, кровопускание.
   - Заговорщик, тоже мне. Муж не может это делать как диктатор. Нам нужен консул вроде Тардеша или Дактилеша, в отношении которых у Партии у самой рыльце в пушку, и любой ход против них будет объявлен попыткой сведения счётов. Народ такое любит.
   - А не выйдет наоборот? Ментор довольно мягкий по натуре, как бы против него попытки партийных реформ не обернули.
   - Диктаторство никто Тардешу не даст, глупости. "Он же сразу Индре Джаханаль продаст"! - спародировала она кого-то вредным голосом: - Только консульство. А вдвоём они сметут любого.
  
   Мацуко улыбнулась, и поправила несуществующие мечи. Значит правильно, что она осталась. Если Тардешу нужно кого-то "снести" - его ручной демон рядом. Пока она витала в облаках, разговор ещё раз сменил тему:
   - ...И что, весь Козлиный Холм молчит?! - удивилась чересчур громко Эмилия.
   - Лейла слишком гордая. Пока мы с ментором были в походе, их клинику не решались трогать, потому что там работает жена героя. Но теперь он идёт на выборы и любые акции против него в цене у оппозиции.
   - Должна же быть сенатская комиссия, ректорат Академии, да перфект, наконец! Любой эксперимент не должен трогать надобности простых граждан.
   - В кварталах, трибах, тоже идут выборы. Много эдилов в кандидатах на должность квесторов в этом году, много квесторов хотят стать преторами. Ну а что творится на выборах сенатора, это даже словами не описывается. Козлиный холм всё-таки. Самый главный аргумент - это новые разработки и изобретения. А тут тема силовых полей, она нужна и армии и флоту, да и вообще народному хозяйству.
   - Но глазная клиника тоже нужна. Как можно сокращать её энергоснабжение?!
   - Халима, это ничего что мы просим за Лейлу?! Вы же...
   - Мы что?! - резко осадила жена диктатора: - Наши мужья одновременно идут на консульство. Мы заодно.
   - Ну, я так на собрании квартального совета и сказал, что это копают под Тардеша и Корнолеша.
   - Ваш квартал на нашей стороне?!
   - Разумеется! Но многие из сторонников вашего мужа за эксперимент. Всё-таки это армейская технология, и она действительно полезная для обороны.
   - Если это армейская технология, то она должна испытываться на армейских полигонах. А не в жилых кварталах за счет государственной клиники. Муж поотрывает головы этим "гениям", обещаю.
   - Это ничего, что я вас подслушиваю?! - спросила Эмилия: - А то я боюсь, что вы тут военный секрет рассказываете...
   - Ничего, - сказала демонесса: - Я охраняю, - и улыбнулась.
   - Мы бы тебя попросили отойти и закрыть ушки, милая, - вздохнула Халима: - Но пока это какой-то бред. Тут молчать нельзя.
   - Так и не молчат. Даже в газетах его программа написана.
   - И перфект пропустил?!
   - Перфект с ними. Он был против клиники, если помнишь.
   - Не помню... пришли нам газеты, в которых про это говорится, ладно?!
   - Ладно.
  
   - Что-то серьёзное? - спросила в свою очередь демонесса, когда Эмилия пошла спрашивать девочек насчет платья: - Касается господина драгонария?
   - Ну, можно считать, что моя часть сделки за менторство Бэлы - задействовать своё влияние на мужа. Хорошо что мы друзья, и всё обошлось. Чужие менторы куда требовательнее. Иногда бывают такие... - она сделала зябкое движение плечами: - До вмешательства в государственные тайны доходит.
   Принцесса покосилась на задержавшихся с офицерами Бэлу и Янну:
   - А если ты не знаешь эти тайны? Своего мужа.
   Халима мило улыбнулась, с хитрецой скосив невидимый за длинными накрашенными ресницами взгляд:
   - Я же его люблю. А как же ещё можно любить, если не разбираешься в том, что любит он?!
   - А если они его сами попросят?
   Она повернулась лицом к девушке и положила ей руку на плечо (демонесса еле успела её перехватить, чтобы она не обожглась), и сказала, приблизив лицо:
   - Я страшная собственница. Я просто не позволю это сделать без моего разрешения.
   И ещё шире улыбнулась.
  
   Все уже разошлись по парку. Эмилия долго бегала проверять, где её сын, и где её платье, и не вернула ни того, ни другого. Эмилий целовался на лодочке со счастливой Валией, вне зоны маминой досягаемости, а Гурия сказала, что дарит своё платье в обмен на Эмилино, которое было для неё сегодня счастливым. Так что возвращалась она не печальной вдовой, а юной студенткой. Халима даже заставила её перестать сутулиться.
   - Вот видишь. Ты же ещё молодая.
   - Я старше вас...
   - "Тебя".
   - Мне тридцать пять, Халима.
   - А выглядишь моложе меня! И заживо себя хоронишь?!
   - Но... зачем мне это, если нет моего Эмилия...
   - Как счастливо быть верной.
   - Ты живёшь далеко? - спросила демонесса, когда они подошли к границе парка.
   - Нет, здесь, на Сиратале. Пешком можно дойти.
   - Мы подвезём. Девчонок всё равно проводят домой парни, зачем нам им мешать!
   Эмилия чуть приотстала, потом, садясь в машину, добавила задумчиво:
   - Сираталь... знаете, сегодня на уроке разбирали. Вы знаете, что названия холмов - слова-исключения и их окончания - неправильные?
   - Для меня эти разные окончания были головной болью - сказала Кадомацу, присаживаясь рядом: - Может зайти к вам на работу?! Я не видела ваших детских садов
   - А заходите! - с радостью согласилась воспитательница: - Дети будут вам рады, про вас же столько сказок сложено?!
   - Сказки?! Про меня?!
  
   Уже темнело, когда они, плутая по путанным улицам Сираталя, привезли Эмилию к дому:
   - Проводить тебя?
   - Да ты что! Тут два шага пройти. И так весь квартал будет судачить, что я на такой машине приехала, и... ой, в такой юбке.
   - Ну, увидят аюту драгонария - поймут, что по государственной важности, а не просто так. Её в темноте издалека видно!
   Демонесса рассмеялась:
   - Все втроём выйдем, пусть завидуют.
   - Нет, меня вряд ли так узнать. Днём бы - другое дело.
   - Не надо - не надо! Я и так вам обязана всем! Я на задержке дыхании пробегу! - под неплотно лежащей пудрой было видно, как Эмилия покраснела.
   - Шофер фарами посветит, чтобы никто не пристал. Удачи тебе.
  
   Чуть спустя демонесса сказала:
   - Лучше было мне выйти. Я бы всех грабителей распугала.
   - Это не грабители, - сказала смотревшая за дверью супруга диктатора: - Здесь их нет. Ночью, бывает, мальчишки пробегают. Вы бы их не увидели.
   - Не увидела?!
   - На задержке дыхания. Подбегают, раз...
   - Здесь не делают, - подал голос шофер: - Это Сираталь, а не Малый холм. Да и мы следим.
   - Да всё равно лучше перестраховаться. Не пожалела бы, что мы её в студентку нарядили.
   - Это хороший район, - успокоил шофёр: - Ей скорее вон той старой бабки стоит бояться, которая наши номера записывает.
   - Бдительность!
   - Перемоет кости бедной девке за новое платье.
   - Она сначала узнает, чьи это номера. Потом тихо съест свою бумажку.
   - Какие вы жестокие!
   Женщины рассмеялись (вместе с телохранительницей - тоже женщиной), и шофёр тут же спохватился:
   - Извините! Я не должен был болтать.
   - Да ничего. Просто я пуганая - подруга с Малого Холма, рассказывала про нравы улицы.
   - Ну, богатые девки все на химии сидят, им-то ничего не угрожает.
   - А потом детей не бывает.
   - У вашей подруги так?! О, проклятье, извините...
  
   Позже, когда зашли домой, демонесса сказала Халиме:
   - Эта подруга... это Лейла, да?!
   Халима вздохнула:
   - Да. Только не рассказывайте никому!
   - Нет, что вы... - и чуть спустя:
   - А мы ведь были у Лейлы в клинике. Там очень чисто и красиво.
   - Правда?! И каким ветром вас туда занесло?
   - Простудой. Моя служанка подхватила болезнь глаз, ей посоветовали очки. А оказывается, очки для нас тут может сделать только Лейла.
   Халима равнодушно смотрела в окно:
   - От Лейлы этого стоило ожидать. Она сделала?!
   - Нет. Не нужны пока... Оказывается, она написала книги, которые читала моя мама! Я маму попросила, прислали и перевели наши книги по глазным болезням, которые ей могут быть интересны.
   - И ты так с целой библиотекой в руках пришла её благодарить?! Книг-то, наверное, куча... ты не жадная.
   - Да.
   - И что Лейла?!
   - Да как-то холодно... посмотрела, сказала "спасибо". Я даже не знаю, понравились ей или нет...
   Они долго молчали, пока за окном проносились повороты улиц и живые изгороди.
   - Лейла слишком гордая... - наконец разомкнула плотно сжатые губы Халима: - Она никогда не попросит о помощи, и никогда не признается, что чья-то помощь ей помогла. И тем более - твоя...
   - Моя?!
   Жена диктатора, подруга детства Тардеша посмотрела на его спасительницу, аюту. Призрак и демон долго смотрели друг на друга, потом принцесса всё поняла:
   - Я думаю, она должна быть хорошей женой господину драгонарию.
   - Я тоже...
   Так и закончилась её первая официальная "прогулка".
   За время жизни на Амале, Метеа считанное число раз потом попадала на подобные мероприятия - её приглашала Халима, и другие подруги-призраки. Лично она сожалела о потраченном на эти вечера времени, но в некоторых случаях, когда попадался интересный собеседник, полученный опыт компенсировал все траты. Материальной выгоды она не искала, а ментором инопланетянка и женщина стать не могла. Да даже если бы могла - аюта драгонария всё равно ничего не получила бы с этих прогулок - Корнолеш её просьбу никогда не выполнит, а Тардеш и Анточия исполнят её просьбу и без посредничества жен. И уж точно, замуж на этих прогулках она выходить ни за кого не собиралась! Так что её, даже если и угораздивало попасть туда, больше интересовали парки, и исторические беседы, чем выгоды от протекций.
  
   Из всех учреждений кварталов ей больше полюбились детские сады. Может, она постарела?!
  
   >Круговая порука
  
   ...Несмотря на практически полную свободу по части личного времени, амальские женщины не любили обременять себя вознёй с детьми. Некоторые и детей-то заводили только после неоднократных угроз разводом со стороны мужа. Неудивительно, что, едва родив, матрона думала, куда бы спровадить своё чадо, (ох, как Мацуко и Азер на пару язвили по поводу этого обычая! Что удивительно - Халима всегда принимала их сторону). Для старших были институты и Академия, армия и замужество, наконец, для подростков - гимназии и школы, общие школы или грамматиарии, а для самых маленьких - детские сады.
   Как ни странно, детский сад был выборной организацией, и некоторые ненавидящие собственных детей матроны из кожи вон лезли, чтобы попасть в число кандидаток. Хотя всё-таки - единственно законная женская государственная должность. И у самой Кадомацу, и среди подруг Халимы, в круг которых ту вводила жена диктатора, были знакомые, работавшие в детских садах, но приглашать иностранку на свою работу они что-то стеснялись, будто боялись, что дети их подведут.
  
   А демонессе так редко получалось общаться с детьми - они её всё равно боялись. Всё-таки приходилось признавать, что ты - демон, а не апсара или гандхарви, существо, созданное сеять страх и ужас, а не услаждать и радовать взор. Но... всё равно было обидно... Смелея, дети начинали со временем подходить к ней, разговаривали, слушали её рассказы, но пугались протянутой руки с отточенными блестящими когтями...
  
   ...Утром, когда она пришла в гости к Эмили, шел дождь, опасный для уроженицы огненного Ада. Входа в инсулу, где жила вдова с сыном, не существовало - была сплошная стенка, сквозь которую призраки проходили на задержке дыхания, и квадратное окошко для передачи вещей. Мацуко, раскрыв зонт, остановилась в недоумении, что делать дальше.
   Эмилия вышла сама:
   - Ой, здравствуйте. Я и забыла что у нас за дом, сразу бы вас через гараж провела.
   - Гараж?
   - Да, - она показала в сторону, на массивные крашенные ворота: - Через него мебель завозят, и вы... то есть ой.
   - Да не бойтесь, я в ваших домах себя иногда хуже любой мебели ощущаю, - она подставила руку под дождь, и её мгновенно окутало облако пара: - Огнеопасная слишком для вашего мира.
   - Да, но мне всё-таки неловко, - Эмилия взяла из окошка свой зонт и сумку, и раскрыв его над головой пошла с новой подругой, перешагивая через лужи:
   - Мы рано, боюсь. Никого и не увидите...
   - И хорошо. Будет время привыкнуть к вашему месту. Я же говорю - огнеопасная. Мне надо глядеть, чтобы не поджечь чего. Не при детях же?!
   - Аааа... я вам точно никаких неудобств не доставила?
   - Я сама к вам попросилась. Ведите в гости!
  
   Было недалеко - огненная гостья оставила машину. Двухэтажное здание с большими окнами, окруженное парком и площадками для игр, Метеа сразу узнала - сколько таких она занимала на войне под штабы! Оказывается, это были детские сады... Странно, за всё время восстания ни она ни её солдаты никогда не находили там следов детей. Только нечистоты, мусор и мародёров... Война и бунт - в первую очередь бьют по самым слабым.
   Внутри здания уже было несколько детей, одетых в уличное, и сонная девушка в мятом платье, сидевшая на углу письменного стола с раскрытой книгой. Завидев Эмилию и демонессу, она вскочила:
   - Наконец-то! Помогите на крыльце, я хоть этих раздену!
   Дождь с краёв крыши лился в атриум, превращая внутренний бассейн в грязную лужу. Дети стояли на самом краю и осторожно по очереди опускали ноги с краёв, ополаскивая обувь в мутной воде.
   - А родители где? - строго осведомилась рыжая Эмилия.
   - Привели и бросили! А я что?! Детский сад закрывать, чтобы этих троих раздеть?! - она взяла одну из своих тонких кос в зубы.
   Кажется, этот жест был знаком Эмилии:
   - Иди, Амалия, раздень их. Я приму следующих.
  
   Мацуко тем временем попыталась поговорить с детьми:
   - Привет. Как вас зовут? Меня - Метеа...
   Дети странно не неё смотрели, по полупрозрачным (дети были не совсем прозрачны как взрослые), лицам было трудно понять, что они думают.
   - Привет, - обратилась принцесса к одной девочке: - Какой у тебя красивый бант. А как тебя зовут?
   Вместо неё вперёд выступил сердитый мальчик, загородивший девочку своей грудью:
   - Легионеры военных тайн не сдают!
   Наблюдавшая за безуспешными попытками демонессы познакомиться чернокосая Амалия потрепала мальчугана по голове и увела в здание.
   Эмилия за это время сняла плащ, повесив на вешалку под крышей рядом с зонтом, прошла вдоль бассейна, и что-то с силой повернула. Раздался сухой стук, гулкий удар - и, сворачиваясь в воронку, грязная вода начала с шумом уходить из резервуара.
   - Переполнился уже, - объяснила она: - Дождь пройдёт - надо будет чистить.
   Кадомацу заворожено глядела на крутящуюся в водовороте воду.
   Эмилия взяла книгу, которую оставила Амалия, и, подойдя с нею к укрепленному на стене дальнеговорнику, набрала номер и прочитала имена детей и несколько цифр следом.
   - Связь с квестурой, - пояснила она: - Они раньше пришли, надо баллы начислить.
   Тем временем подходили другие дети и родители. Некоторые пугалась, увидев демонессу, кто-то с интересом рассматривал. Так как детский сад Эмилии находился на Сиратале, то среди родителей оказались и несколько коллег принцессы по Академии и штабу флота. С ними поговорили, но большинство общих тем были связаны со слишком важными делами, чтобы обсуждать при посторонних. Эмилия тщательно записывала имена детей в свою книгу, Амалия несколько раз выходила за новыми детьми, и возвращала уже переодетых. Подошли ещё несколько воспитательниц, разгрузили уставшую Амалию.
   - Наверное, тяжело за ними уследить, когда они задержат дыхание? - спросила принцесса.
   - Дети-то?! - удивилась девушка: - Нет, они ещё не могут. Невидимость у них начинается, когда сменяются зубы. Но зато пока маленькие они могут с мамой, - и, демонстрируя, исчезла с ребёнком, которого вела за руку.
   - Ну, как вы вели себя? - спросила Эмилия первую партию малышей, когда тех переодели.
   - Девочки молодцы. А Гай опять хулиганил.
   - Я сказал нехорошее слово тете Амалии, и не попадал в рукава, - угрюмо наябедничал на себя мальчик, тот самый, "настоящий легионер".
   - Как нехорошо, - покачала головой Эмилия: - Минус пять баллов, - записала она в книге: - Но за честность - всего минус два.
   - Минус пять! - возмутился гордый мальчик: - Я нарушитель!
   - Не спорь со старшими! Минус два, значит минус два.
   - Я спорю со старшими, значит минус пять!
   - Какой хитрый мальчик, - рассмеялась воспитательница: - Я тебе за находчивость наоборот, начислю.
   Обиженный мальчик отошел к другим двум, в таких же коротких шортиках и красных туниках, те демонстративно отвернулись. Кадомацу заметила, что совсем перестала их различать - все выглядели так одинаково, что только девочек можно было узнать по цвету волос и бантикам. А ещё у некоторых девочек и бантики были одинаковые!
   Амалия и ещё одна помощница - полная женщина в старом платье, построили всех и похлопали в ладоши:
   - А ну-ка, сосчитались! Мальчик с девочкой!
   Эмилия подняла голову от книги и попросила:
   - А ну-ка, постой...
   Вышла из-за стола и подошла к мальчикам:
   - Так, рассказывайте, что тут у вас?!
   Гай угрюмо поднял на неё голову и повторил своё:
   - Легионеры своих тайн не выдают!
   Она присела перед ним:
   - Мне интересно, что у вас за такие тайны. Гай сегодня нагрубил воспитателю, Насир вчера дергал девочек за косички и перевернул тарелку на пол, А Казер...
   - Не смейте говорить! - сказал самый высокий из всей мальчиков и вдруг схватился за рот, поняв, что сам проговорился.
   - А о чем не говорить? - добрым голосом спросила Эмилия: - Кто-то позавчера получил минус десять баллов и решил, чтобы его друзья пошли в минус за ним?!
   - Легионеры не сдают друзей!
   - А разве друзья делают друг другу плохо?!
   - Мы легионеры! Мы стена к стене!
   - "Плечом к плечу". И разве можно стоять в одном строю с теми, кто споткнувшись сам, тащил за собой и товарищей? Казер, выйди.
   Высокий мальчик понуро вышел вперёд.
   - Друзья так не поступают, - погрозила пальцем Эмилия: - Ты нарочно заглянул под юбку воспитательнице, решил, что раз тебе плохо - значит, твоим друзьям должно быть так же? И это вместо того чтобы исправиться?!
   - Я же сказал, что больше не буду... - пробурчал мальчуган.
   - А зачем друзей подбивать и баллы им портить?! Вы все знаете - баллы - это очень важно! А что если Гаю или Насиру не хватит тех пяти баллов, что ты заставил потерять?! Этот непростительно! От баллов зависит вся ваша будущая жизнь, как можно на них покушаться, тем более - на баллы друзей?!
   - Казер наш друг! - попытался заступиться угрюмый Гай.
   - Друзья так не поступают, - покачала головой Эмилия: - Гута, отведи Казера в угол, я вызову родителей. Минус десять баллов, такое не прощается. Я вызову родителей.
   Полная женщина, качая головой, увела провинившегося. Эмилия записала в книгу, потом трижды позвонила по дальнеговорнику.
   - Восстанавливать баллы не будем. Потому что вы всё равно это совершили. Стройтесь и идём завтракать.
   У одной девочки не хватило пары - строились девочки с мальчиками, она, значит, была с провинившимся. Чтобы приободрить её, Мацуко встала рядом и протянула ей кончик зонта. Так и вошли в столовую - стройными рядами дети в одинаковых туниках и платьицах, и демонесса в своих светящихся шелках.
   Детей усадили за столы. Эмилия раздала столовые приборы, Амалия и толстая Гута разлили по тарелкам угощения. Принцесса такое видела только во время бытия ракшасом. Пока дети были заняты, воспитательницы присели рядом, поболтать и познакомиться с новой гостьей.
   - А не слишком ли строго, Эмилия?! Что натворил этот мальчишка?
   - Это нужно. Иначе ничего из него хорошего не вырастет. Он же не просто подбивал на гадость - он портил им баллы! А у него такие уважаемые родители!
   - А что такое эти "баллы"?! Шары?
   - Баллы послушания. Когда ребёнок вырастет, по ним определяют, достоин ли он лучшего образования, или будет служить простым солдатом.
   - А разве не по знатности родителей?
   - Как так можно? - удивилась Эмилия: - И у хороших родителей бывают плохие сыновья. Если бы все сыновья сенаторов становились сенаторами - у нас бы бардак был, а не Республика.
   - Ну, отцы лучше выучат детей своему ремеслу. Хотя, конечно и у достойных родителей бывают недостойные отпрыски, это правда.
   - У нас это невиданное дело - чтобы сын учился у отца. Учит Республика, и если ты достоин отца, то можешь занять его место.
   - И что совсем-совсем не воспитывают?
   - Нет, конечно, воспитывают - примером, наставлениями. Но профессии и наукам надо учиться в грамматиарии и гимназии, Для управления современной техникой и современным государством нужны образованные граждане. Дома такое образование не получить. Помнишь Камею с прогулки?
   - А меня отец не стеснялся всему учить. Хоть и Император и занят был...
   - Ах, ну вы же принцесса... Как можно сравнивать?!
   - А отец разве не остаётся отцом, независимо от того - Император он или простой уборщик улиц?!
   - Нет, вы, и правда, нас не понимаете. Вряд ли вашим императорам надо столько вкалывать, как простым работягам. На кусок хлеба ведь зарабатывать не надо!
   - Ну, вы тоже хлеб даром получаете.
   - Ну не просто же так!
   - Ну и Императору тоже некогда отдыхать. У отца страна, армия, три планеты, постоянные споры между наместниками и кланами. Иностранные послы, в конце концов.
   - Будто он каждый день и час этим занимается.
   - Каждый день и час. Я помню, он три дня не спал, когда было землетрясение. И законы придумать, когда что-то новое появилось - непростое дело.
   - Ну, уж - законы!
   - Вспомни сколько в Сенате споров из-за очередной запятой?! А у них он один.
   - Ну не то чтобы один, но бывает... Извините, я давно отца не видела...
   - Бедная... Тяжело на чужбине-то?!
   - Да я уже привыкла. Мне нравится у вас. Республика - очень справедливое государство.
   Женщины засмеялись:
   - Да уж, справедливое. Вам в очередях не стоять с наше.
   - И сколько порогов приходится обивать, пока не разрешат что надо.
   - А разве вам всё нужное не дают бесплатно?
   - Дают, но...
   - ...это ещё надо доказывать. Вон, Эмилии пришлось кучу справок принести, чтобы доказать что её муж действительно умер.
   - Как это?
   - Бюрократия.
   - Ну, это и у нас есть. Когда назначения и награждения, вечно всё путают, до Императора доходит, приходится даже головы рубить.
   - У нас головы не рубят за волокиту и это плохо.
   - Да что ты говоришь! Дура! Эмилии же докладывать потом!
   Женщины резко замолчали под недоумевающие взгляды принцессы. Некоторое время они так и переглядывались, под ритмичный стук столовых приборов о тарелочки.
  
   - Итак, дети! Поели? Собрали вилочки в тарелочки и понесли! Потом строимся!
   Послушные дети вместе поднялись, забренчали ложками о тарелочки.
   - Вы как в армии. Или в сиротском приюте.
   - А что делать, если все так заняты, что на детей время не остаётся.
   - Но ведь вроде у вас женщинам работать не обязательно.
   - Необязательно, но трудодни-то на дороге не валяются...
   Дверь хлопнула и влетела светловолосая девушка в мокром плаще:
   - Эмилия! Читай!
   Она положила на стол газету, ещё хранившую следы капель дождя:
   - "Третий центурион бывшего Третьего Счастливого"...
   - Не слишком ли много "третьих"? - нервно усмехнулся кто-то.
   - Сначала!
   - "Архистратиг Корнолеш, сложивший с себя полномочия диктатора и ныне баллотирующийся на пост Консула, подписал приказ об окончательной реабилитации Третьего Счастливого Легиона Обороны Системы. Он вновь формируется с пунктом базирования Джаханаль, Калитрай..."
   - Почему Калитрай, а не Свахапури?
   - Тише ты! Читай дальше!
   - "А так же всем погибшим офицерам и рядовым возвращаются заслуженные награды и привилегии. Республика приносит извинения всем семьям погибших. За проявленный героизм так же награждаются... Примипил Третьего Счастливого Хостеш - Гражданский венок, Третий Центурион Гаспар Эмилеш Рута - Ало-черно-золотая лента, Крепостной венок..."
   - ЭМИЛИЯ! ПОЗДРАВЛЯЮ! - закричали воспитательницы хором и бросились обниматься. Дети смотрел на них.
   - А разве ему положен Крепостной Венок? Он же вроде у тебя не первый вошел и Свахапури - не вражеская крепость.
   - Да тут всем венки роздали, кто погиб с ним! - сказала белокурая вестница с газетой.
   Девочки поутихли:
   - Ох, не перестарались бы....
   - Да-да-да, это хорошо конечно, но ты, Эмилия, поосторожней теперь - придраться могут. Особенно к сыну в армии.
   - Эмилий во флот пойдёт. Бэла Гавролеш берёт его на "Шайтан".
   - Ох, ты же молодец! Ну, во флоте это конечно, неважно. Так вот куда ты пропадала вчера! - и все, оглянувшись, посмотрели на принцессу.
   Принцесса улыбнулась:
   - Но вообще, это не я. Это Халима, скорее всего.
   Девушки посмотрели на подругу с уважением:
   - Эмилия, ты добралась до самой Халимы?!
   - Во даёшь! Учитесь, вот как надо пробиваться в жизни!
   - Ну, тише девочки. Спугнёте удачу. И ещё ничего неизвестно... С Халимой... было сложно.
   Все опять посмотрели на принцессу. Она опять улыбнулась.
   - Она хорошая женщина и не нарушает обещаний. Да и кажется, их с мужем мучает чувство вины за тот эпизод...
   - Конечно, мучает! Вы же не представляете, что здесь творилось! Бедная Эмилия!
   - По-моему Эмилия это заслужила.
   - Да, Эмилия очень милая.
   - Вот видишь! Даже инопланетяне говорят что ты - милая!
   Эмилия заметно порозовела.
  
   Детей увели в следующую комнату, где оказалась классная комната для занятий математикой. Там были маленькие столики с тетрадками, и приборами для счёта, с которыми дети любили играть. Учила счету новенькая, белокурая, Нова. Эмилия была начальницей и учила буквам и чистописанию, Гута - доместиарией, следящей за зданием, и одновременно поварихой, а Амалия - врачом, отвечающей за здоровье детей. Детский сад был большим, принцесса с удивлением увидела другие группы детей, заходящих в столовую вслед за ними, с незнакомыми воспитательницами. Её проводили по другим помещениям - были отдельные комнаты для занятий детей разных возрастов, спальни, кабинет врача, комнаты для тихих игр и подвижных, даже зал, где демонстрировались записи на большом дальневизоре, стоявшем повыше от детей. В каждом коридоре и классных комнатах висели портреты стратигов республики и отличившихся воинов - даже ориентироваться по зданию предпочитали по именам полководцев: "Класс Эмилии за Дактилешем теперь, перевесили же портреты".
   - Сейчас в основном занятия, не стоило, наверное, вас приглашать, - сокрушалась Эмилия: - Я занята буду, да и вы ничего не увидите. Всё интересное у нас после тихого часа.
   - Я пришла специально чтобы посмотреть, - улыбнулась демонесса: - да и... - она оглянулась, и шпионившие за ними ребята шумно побежали прочь по коридору: - Они же милые, правда?!
   - Ах, шалопаи! - всплеснула руками Эмилия: - Они же на уроке должны быть!
   - Я пойду с вами на урок, и посижу. Даже если сбегут, то сбегут на урок, - предложила принцесса.
   - Ладно. Вы хорошо придумали.
  
   Эти дети были постарше. Как сказала Эмилия, такой возраст уже подходил к школьному, и им преподавали основы письма и грамматики.
   - Наш детский сад ругают, что мы буквам раньше учим, чем школа, но ведь лучше, если ребёнок раньше начнёт читать?!
   - Конечно.
   - А если они скучают на уроках, это уроки надо интереснее вести.
  
   На удивление, учительница начала урок с довольно сложного. Принцесса удивилась - даже ей это далось непросто.
   - Итак, сегодня расскажем о том, как образуются имена. Как образуется женское имя?
   - Прилагательное от мужского "Амаль-Амалия", амальская.
   - А мужской род?
   - "Еш", "Амаль - Амалешь".
   - Кто скажет, где ошибка?
   - "Амаль" - слово из языка джиннов! Оно склоняется через "аль"!
   - "Амаляль"?!
   Все засмеялись.
   - Нет. Так как "Амаль" - наша Родина, она не склоняется нигде, кроме как в женских именах. А теперь, вспомните, какие ещё есть иностранные слова!
   - Сират! - сразу подняли все руки.
   - Самурай!
   - Шайтан!
   - Сиддхи!
   - Тише ты, нельзя про сиддхов говорить!
   - Джаханаль!
   - Калитрай!
   - Махараджа!
   - Маггот!
   - Ну, вы сейчас все названия планет назовёте.
   - Фракас!
   - Правильно, "волк", имя из приморского языка. Первая не планета. А почему планеты называются так?
   - Потому что там живут другие народы, и они говорят на своих языках!
   - Молодец.
   - А почему наша планета называется не Эспереа, а Амаль? Ведь мы здесь живём.
   - В знак уважения и скромности. А почему столица называется Сираталь?!
   - Потому что солнце Сират - центр системы, и столица - центр республики, как Сират!
   - А еще, потому что это самое солнечное место на нашей планете. Здесь наиболее тонкая облачность, поэтому оно и было выбрано для постройки космодрома. А что в столице необычно?
   - Космодром?!
   - Курия?
   - Названия холмов! Ну, вы же учите грамматику! Как называются холмы?
   - Сираталь, Копераль, Минораль, Фламераль...
   - А ещё какой?
   - Ауриаль!
   - Правильно, а как мы называем их?
   - Сираталь... Кодереш - козлиный, Минореш - малый, Фламеш - Огненный, Ауреш - золотой... а почему так.
   - Ну, так повелось. Это единственные слова-исключения, которые не подчиняются общим правилам. А так же, имена и прозвища, образованные из названий этих холмов.
  
   - Ваш язык очень сложный, - пожаловалась принцесса после занятий:
   - Вроде просто, а потом как начинаются слова-исключения...
   - Ну, их нетрудно запомнить... А у вас-то самих сколько иероглифов?!
   - Много. Вы знаете наш язык?!
   - Нет, но мне нравится звучание.
   - Я вам подарю книжку стихов моего брата. Есть очень хороший перевод.
   - Спасибо.
   Наступил тихий час. Воспитательницы и принцесса собрались в комнате отдыха, которая была недалеко от детской столовой.
  
   >Шкура демонов
  
   - О, вот и наша принцесса! - приветствовали их.
   Сказали так, будто слово относилось не только к Мацуко, но и к Эмилии.
   Эмилия присела во главе стола, принцесса села в сторонке, подложив несгораемые подушки себе на стул и на стол, и достала приготовленную коробочку.
   - Ух ты, у неё еда с собой!
   - Извините, я не могу есть ваше. Вот, запаслась.
   - А как вы на других планетах? Что едите, если совсем есть нечего?
   - Ну, запас с собой возим. Даже на своих планетах бывает, что в зоне боевых действий еду достать проблематично.
   - Говорит-то как военная! "В зоне боевых действий"!
   - Ну, я и есть военная. Я обычно воюю.
   - Ой, а у нас обычно этим мужья занимаются. Или... занимались. Извини, Эмилия.
   - Ничего-ничего, девочки.
   - Ну, у нас тоже женщинам в армию нельзя.
   - А вы?
   - А я исключение.
   - Ну она же принцесса! Что ты такое говоришь!
   - У нас принцессам полагается сидеть дома и носа из-за дверей дворца не высовывать. А то и из зенана.
   - А ты... то есть вы... значит, сбежала повоевать?
   - Я в маму. Она дикарка с севера, - принцесса переложила крылья, так чтобы был слышен щелчок, но вспомнила, что для них это ничего не означает.
   - Совсем дикарка? Бегает в шкуре с каменным копьём и рвёт голыми руками мамонтов на части?
   - Да нет, что вы! - засмеялась дочь Императора, представив царственную Императрицу в столь странных нарядах и за столь неподобающим занятием: - Она лучший врач на нашей планете, просто её народ живёт более простой жизнью, и не любит городов.
   - А, что-то вроде кочевников? - спросила полная Гута, беря в рот очередной кусок лакомства.
   - Да, мы так и зовём их - "кочевники".
   - Ну, Амалия у нас тоже дочь доярки! И тоже доктор!
   - Отстаньте вы! Заколебали!
   - Да мы же любя! И ты хороший доктор. Дети тебя любят, других боялись...
   - Да, отстаньте, сказала же...
   - А меня тоже боятся... - сказала принцесса.
   - Ну, так вы сравнили же. Вы нас на две головы выше, вся огненная, и когти ваши, и крылья.
   - А что мои когти такие страшные?! - она посмотрела на свою руку: - Сегодня только отполировала.
   - Вы ещё их и полируете?!
   - Ну, ты начала Нова! Сама-то что сейчас со своими ногтями делала?! Красила же!
   - Она тоже девушка, тоже за своей красотой следить надо!
   - Ишь какая!
   - А работать ваши когти не мешают?
   - Мешают, очень. Поэтому все мастеровые и солдаты подпиливают их, чтобы не мешали в бою и в работе.
   - Но вы военная, и с такими когтями... это бы, если б я пошла на войну со своим маникюром...
   - Я особенная. Я специально училась, чтобы с когтями держать меч и лук.
   - "Меч и лук". А что не автомат?
   - Зачем? Я не могу его использовать из-за температуры тела. Да нам автоматы и не страшны.
   - Как так?! Пули не берут, что ли?!
   - Да, пули не берут. Нужен крупный калибр. Я же демон.
   - Шкура демонов непробиваемая?
   - Да.
   - Эх, нашим бы мужьям такую шкуру...
   Все девушки погрустнели.
   - Вы все замужем?
   - Только Нова холостая и Эмилия - вдова. Наши мужья кто на границе, кто охраняет Сират. Жить на Сиратале - это всё-таки надо вкалывать.
   - Вкалывать?!
   - У нас все мужья - чином не ниже центуриона, а то и легаты. Стратига никто не получил, но и хорошо на том.
   - Стратигам ещё больше забот. Неспокойно на границах. Вон Шульгена три года как усмиряли, говорят, там разруха, все планеты с нуля отстраивают.
   - Ну, отстроят же. Глядишь, как наши дети вырастут - там всё и наладится.
   - Или разладится...
   Мацуко вздохнула:
   - Не надо вашим мужьям шкуру демонов. Иначе как они вас обнимать будут?!
  
   - Извини Эмилия, - сказала она, когда после обеда воспитательницы пошли чистить атриум, пока дети спали: - Я иногда не думаю.
   - Ничего-ничего, - Эмилия отставила швабру и вытерла пот свободной рукой: - Мы все ждём мужей из походов во все концы вселенной. А пока - растим их детей, храним их дом, и... ждём их объятий. Всё правильно.
   - Но... твой муж...
   - Он выполнил свой долг перед Республикой, - вернулась она к работе: - И теперь Республика сделала его героем, притом при вашей помощи.
   - Моей помощи было при этом немного. Это Халиму благодарите.
   - Халиму... я с ней же говорила раньше. Вы думаете жена диктатора всегда такая отзывчивая?!
   - Что?!
   - Да всех жен сенаторов и стратигов уже достали глупыми просьбами вдовы вроде меня. Думаете, им так просто отличить каприз жадной горожанки от важной проблемы?! Я и специально подождала, когда приедет ваша машина... Чтобы ей... неудобно было перед инопланетянкой... Нечестно да?!
   - Она сразу вспомнила имя вашего мужа и где он погиб. Так что думаю, эта несправедливость давно жгла ей сердце, и вы дали ей повод исправить её, сохранив лицо.
   - "Сохранив лицо"?!
   - Ну, если ты обладаешь властью, иногда опасно сразу признаваться во всех ошибках. Иначе враги воспользуются слабостью, и используют её против тебя.
   - А, да... ведь у её мужа было столько проблем... а вы, однако, суровый демон - сразу о плохом варианте подумали.
   - Ну, работа такая...
  
   Эмилии напомнили о наказанных с утра. Пришли их родители. Мацуко последовала за нею, оставив общество её подруг.
   - Вы поговорите с теми мальчишками?
   - Давно было пора. И тем более при гостях! Это вредная традиция.
   - Традиция?
   - Это со школ началось. Хулиганы заставляют других терять баллы, чтобы стали такими же, как у них.
   - "Хулиганы"?!
   - Плохие мальчики. Которые обижают девочек.
   - Этот Казер - плохой мальчик?
   - Не знаю. Честно. Он какой-то замкнутый. Никогда не могла добраться до его сердца... то есть понять, что же его интересует. А непослушание и начинается, когда воспитатель не может понять ребёнка....
   - Вы хорошая мать. Эмилию и детям в этом садике повезло.
   - Нет, просто учительница. До хорошей матери мне расти и расти...
  
   Как объяснила, наконец, Эмилия, дело с непослушным мальчиком касалось местного заменителя денег - "трудодней", вернее, обычая, по которому их начисляют.
   С детства каждый гражданин Амаля получал награды - "баллы" за послушание. Родители не перечили детским капризам, но каждый детский поступок, хороший или плохой записывался и оценивался квесторами и эдилами, прибавляя определённое количество "баллов" или вычитая их. Детям рассказывалось про это, когда они осваивали чтение и счёт, и первыми их упражнениями в арифметике, был подсчёт собственного послушания. Заодно, это было первым экзаменом на честность - кстати, за обман никто не наказывал, просто указывали, что врать нехорошо. Когда принцесса удивилась такой мягкости, ей сказали, что государству нужны как честные солдаты, так и хитрецы, и осуждался не сам обман, а попытка обмануть государство. Дети, получив первый урок, сами начинали строго следить за собой и своими друзьями. Позже, когда мальчики заканчивали гимназий, а девочки - школу, им позволялось выбрать некоторые предметы роскоши - инсулу, или красивый наряд, дорогую косметику или механические чудеса с Джаханаля в дом - аппарат для музыки или дальневизор, или чудо-машину, саму стирающую одежду. В дальнейшем вместо "баллов" шли трудодни, для девочек - ещё компенсации за замужество и рождение детей, для мальчиков запас детских баллов был хорошей рекомендацией при поступлении на службу или дальнейшей учебы. Глупо потратившие в детстве баллы на капризы и непослушание, не могли стать ни офицерами, ни учеными, да и в армии их отправляли в самые невезучие подразделения. Им могли даже назначить профессию, не дав права выбора. А накопившие большое количество - оказывались в привилегированном положении при выборе профессии, учебного заведения, и, что особенно важно было для девочек - имели шанс попасть на "прогулку" к важной матроне, где могли заключить выгодный брак.
  
   Так что, если ребенок с детства плохо себя вел его карьера становилась сложной - да и на родителях это отражалось. Поэтому на плечах девушек-воспитательниц лежала очень высокая ответственность. Принцесса видела это по Эмилии - которой во время разговора было более неловко, чем родителям и виновникам - она, кажется, считала непослушание мальчишек своей виной.
  
   Когда они вернулись в столовую, дети уже проснулись и заканчивали обед. Следующими были уроки музыки, которые обещали показать принцессе, они задержались из-за родителей провинившихся мальчиков. Группу стройными рядами привели в зал с большим дальневизором. Мацуко огладывалась на них и улыбалась.
   - Чему ты улыбаешься?! - спросила Эмилия.
   - Я вспоминаю, как пыталась научить ракшасов ходить строем. А у вас это сразу получилось. Вот почему у вас лучшая армия.
   - Ну, мы же не ракшасы. И не для войны, а просто для порядка.
   - Ой, извини.
   - Не стоит...
  
   С большим дальневизором вышла проблема. Девушки запутались с прибором и под ропот детей, веселящихся над заминкой взрослых, долго выясняли какую кнопку и переключатель нажать.
   - Осторожнее, это джаханальская техника! Не дави, ещё что сломаешь!
   - Я уже давно разбираюсь с изобретениями людей, может помочь?
   - Нет, что вы, вы же гостья!
   Потихоньку, перешучиваясь с развеселившимися детьми, воспитательницы наладили аппаратуру. На экране (к счастью, джаханальская техника давала изображение, видимое глазом демонов), появились изображения прыгающих и поющих зверей и птичек. Воспитательницы захлопали в ладоши и подняли рассевшихся детей подпевать и танцевать с нарисованными игрушками. Принцесса залюбовалась - в её детстве не было такого развлечения, но дети, радующиеся ожившим рисункам и куклам, были столь милы... и полностью поглотили её внимание. И совсем не верилось, что совсем недавно они маршировали строем. Некоторые оглядывались на неё, сбивались с ритма, но она старалась улыбаться и строить смешные рожицы. Детей это веселило.
   - Зря ты глупая, про зайчика и волка включила! Опять что-нибудь увидят.
   - Это при Фракасе все песни про волков считались политическими анекдотами. Сейчас по-другому!
   - Ну, достали уже своими страхами. Так! Дети! Подпеваем! "Наши ушки не дрожат, мы отряд смелых зайчат! Серый волк и старый лис, уходи отсюда, брысь!"
   - "Брысь!" - хором подхватили радостные дети припев.
   - А теперь, Мила прочитает вам стихотворение! Расступитесь дети.
   Дети разошлись по обе стороны комнаты. На другом конце, напротив принцессы, поставили маленький стул, и самая худенькая девочка с самым большим бантом, с помощью мальчишек, взобралась на него.
   - Стихотворение о болотных огоньках! - громко объявила девочка тоненьким голоском.

- Синий огонёк, синий огонёк

Сквозь туманы до дома путь стал далёк

Где тепло очага и родные сердца?

Укажи мне тропинку, доведи до крыльца!

На болотах ты нас издавна охранял

Где жильё и уют места отмечал.

И нет больше страшных чудовищ во тьме

Если ты, огонёк, освещаешь путь мне!

Пусть холодным зовут твой огонь - не беда!

Я за свет твой тебя обогрею сама!

Лишь веди, не бросай в тьме туманных дорог!

Синий-синий, родной огонёк!

  
   Все захлопали.
   Эмилия наклонилась к принцессе и шепнула:
   - Это стихотворение дети читают своим отцам, когда те отправляются в дальний поход. Ну, сами понимаете, гиперпространство похоже на туманную дорогу...
   Метеа не ответила. С широко раскрытыми глазами она смотрела на уже немного испугавшуюся девочку и глубоко дышала. Да. Всё правильно. Даже стихи родины Тардеша говорят ей, что она поступила правильно. Синий огонёк с планеты Амаль показал ей путь в туманах Небесных Путей - значит, она должна следовать за ним до конца.
   - Красивое стихотворение, - судорожно выдохнув, сказала она.
   - Всё хорошо?
   - Не обращайте внимание. Мне очень понравилось. Мила молодец.
   Все захлопали.
   - Мила, слышала, ты молодец!
   - А она запомнила её имя!
   - Мой папа тоже все имена солдат с первого раза запоминает!
   Следом был торжественный марш мальчиков с какой-то бодрой песенкой, но принцесса его уже не запомнила. Как и тот, тяжелый для стеснительной Эмилии выговор родителям мальчиков, одним из которых оказался её подчиненный из разведки флота. Чтобы не смущать других родителей она покинула детский сад чуть раньше пяти часов - как только кончился дождь, и под мрачным небом столицы призраков в лужах заиграли отражения уличных огней и больших уличных экранов новостей.
  
   Дома её встретила радостная Гюльдан:
   - Гошпозя плинцеся!
   - Сколько раз говорить: "не госпожа", а "сестрёнка", - она присела на корточки и, окружив свои руки и крылья усиленной изоляцией, обняла девочку. Выбежавшая Афсане всплеснула руками.
   - Осторожнее же!
   - Да не обниму я без магии.
   - Я знаю, просто испугалась.
   - Шештлёнка тёплая...
   Подошла Азер усмехнулась, и, обняв сильными руками полную грудь, изрекла:
   - Рожать тебе своих пора, глупая. Изведёшься ведь.
   Кадомацу улыбнулась в ответ, и, отдав девочку матери, почему-то сказала:
   - Я всё детство думала, что ты толстая. А сейчас мои плечи... - она обняла себя: - Толще твоих.
   - Мы же демоны, девочка. Или ты себя сравнила с призраками?!
   Принцесса усмехнулась, вспомнив худенькие плечи Эмилии, Халимы, и особенно - Лейлы. Да, наверное, по сравнению со столь хрупкими женщинами своей расы она ему кажется чем-то вроде боевой машины. Странно будет желать детей от боевой машины. И ей тоже не получится стать матерью такого хрупкого чуда, как дети призраков... Всё, хватит. Нельзя завидовать чужим детям!..
   Бередят сердце глупой принцессы эти праздные прогулки по городу... но отказаться от них, было выше её сил...
  
   ...Ну, дети уже стали её идеей фикс, её тянуло к ним даже против её воли, маленькую Гюльдан она совсем замучила. Азер правильно говорила... Принцесса только вздыхала о несбыточном... Приглашение вдовы, работающей в детском саду, сегодня было для неё словно исполнение молитв...
  
  
   >Битва за памятник
  
   Следующим выходными Мацуко всё-таки встретилась с Лейлой у Бэлы. Правда, совсем не ожидала этого...
   По приглашению она отправилась в гости к юному капитану, захватив всех суккуб и маленькую Гюльдан. Девочка, впервые отправившаяся в такое путешествие, радовалась каждой новой вещи и каждому новому цветку и уличному фонарю. Дорога полная гремящих и вонючих колесниц напугала её, а пролетевший чуть ниже облаков летательный аппарат - обрадовал, как новогодний подарок. Прохожие тоже впервые видели маленькую суккубу - этой расе было запрещено селиться в строгой столице Республике, и часто подходили посмотреть и поиграть. Призраки были добрым народом, что совсем не вязалось со слухами, бродящими о них и славе их оружия по вселенной. Да и малютка Гюльдан была само очарование. А её мама и тётка не теряли времени, выйдя гулять в самых умопомрачительных нарядах, и разя прямо в сердца неосторожных мужчин. К моменту, когда они пешком дошли до Козлиного Холма, у каждой был уже ворох записок, напиханных во все укромные пазухи.
   Возле Козлиного Холма было перекрыто движение, и недовольный преторианец в ярком лиловом плаще, разгонял зевак:
   - Что случилось? - прикоснувшись к своим знакам различия, спросила демонесса.
   - Здравия желаю, товарищ аюта. Перевозка статуи, перекрываем движение.
   - Виа Ротеа перекрыта?
   - Никак нет, товарищ аюта! Пройдите по подземному переходу.
   С Либерталя (не могли же они провести по городу ребёнка и не показать ей Монумент!), под Бесшумной пролегал тоннель, украшенный новыми джаханальскими экранами. Гюльдан выбралась из рук матери, и, пользуясь отсутствием машин, бегала и резвилась, носом прилипая к экранам и пробуя языком на вкус показываемые там буквы. Так как тоннель вел в город студентов, на экранах показывали азбуку, правила грамматики, и решение математических формул. Пара Высших демонов рассматривали один из экранов, неодобрительно качая головами и цокая языком.
   - Неправильная формула? - поинтересовалась, проходя демонесса.
   - О, нэт! - ответил младший из гигантов с сильным акцентом: - Такое бэздарное исползавание!
   - "Бездарное"?! Вы уж извините, но это планета призраков. Думаю, им лучше знать, как распоряжаться своей собственностью.
   - Праститэ, с кэм имэю чэст?
   - Принцесса Третья Гайцонская, Кадомацу-но-мия. Язык суккубов вам будет удобнее?
   - О, да! Торговый представитель Назар. Мы удивляемся - зачем они используют такие сложные устройства для каких-то детских уроков?!
   - Дети ходят и учатся. По-моему это разумно.
   - Глупости, зачем это детям? Лучше использовать для взрослых - например, рекламировать новые товары или распространять пропаганду.
   - Новости и так показывают регулярно. А рекламировать здесь бессмысленно - все товары раздают даром.
   - Как - даром?! Зачем мы тогда сюда ехали?! - подпрыгнул от ужасающего любого демона известия, асур.
   - Спокойней, Назар, я тебе объясню позже... - успел остановить его второй великан.
  
   Оставив недоумевающих демонов удивляться чудесам техники Республики, принцесса с суккубами пошли по тоннелю в город студентов, взяв на руки расшалившуюся Гюльдан.
   Белые красивые дома сверкали мраморными стенами, только что вымытыми специальными машинами - одна как раз спускались со стен, похожая на черного паука, другие зашагивали на широкие платформы грузовиков префектуры, складываясь с тугим железным лязгом. Гюльдан напугалась грохота, и прижалась к маме, та прошла мимо, гладя белокурые косички дочери и с досадой поглядывая на лоснящиеся и ставшие видимыми от пота, полуобнаженные торсы мускулистых рабочих. С ребёнком на руках не помодничать... Мацуко хихикала над ней, а потом в кабине очередной машины они увидели Азер, целующуюся с водителем, которая при их приближении сразу захлопнула дверь.
   - Ну, вот сестрёнка! - надула губки Афсане.
   - И когда она успела?
   - Надо было ей девочку отдать! У неё бы руки заняты были!
   - А тогда бы ты пропала! И как бы я в глаза Бэле смотрела?! Я же вас всех обещала привести! Ну, угораздило этих мужиков встать без рубашек на дороге! И что это с ними? Когда надо - так они скелеты!
   Афсане захихикала:
   - А самой-то самой?! Ты же у нас падкая на призраков?!
   - Да ничего вовсе не падкая! Они же призраки, а не демоны.
   - Ага, то есть если бы здесь был полуголый Сакагучи или Божественный Каминакабаро, ты бы прям, не устояла?
   - Афсане, если бы тут был Сакагучи, ты бы не устояла сама! - девушки рассмеялись.
   - Мама, а кто такой Сакагучи?
   - Твой папа, дочка.
   - А он не придёт?
   - Нет, дочка. Мы суккубы. К нам папы не приходят...
   Некоторое время они шли молча.
   - Прости, Афсане.
   - За что? Что напомнила?
   - Ну...
   - Глупости! Быть суккубой - это ещё и не мучаться от разбитого сердца. Пошли, Азер догонит!
   Кадомацу посмотрела на неё. Что-то странное чувствовалось в голосе подруги. Не могла Афсане, которая еле переживала разлуку со своим Сакагучи на фронте, не солгать сейчас. И голос её дрогнул же, когда она улыбнулась.
  
   - У вас бывает, что живут семьями - отец с матерью, с ребёнком?
   - Бывает. Иногда. Но ничего хорошего из этого не выходит.
   - Почему?!
   - Мы же суккубы. Мы не можем так жить. Нам не только мужиков надо, но и менять их. Поэтому лучше девочек не приучать к отцам. Иначе... Мы намного худшие демоны, чем ты.
   - А ты и Сакагучи?..
   - А я исключение....
   Потом, чуть позже, добавила:
   - Я ж изменяла ему. Мне мужчину нужно много и часто, а ему тебя охранять.
   - А Он?!
   - Откуда я знаю! Он же Сакагучи!..
   - Прости...
   - Не надо... я же и с твоим братом ему изменяла...
   - Что?!
   - Ещё на той, бесцветной. Я и Гюльдан...
   - Мама?!
   - Не ты, не ты... Тётя Гюльдан. Император попросил.
   - Это после смерти Ёсико?
   - Да... - суккуба опустила глаза, и глубокая тень легла на её лицо.
   - И он?..
   - Ничего. Не тронул он нас и хатаки не выпил. Очень он любил свою жену, и мы ей не замена...
   - Это же мой брат...
   Они долго шли грустные обе по светлым улицам большого и чужого города, и маленькая девочка-суккубка не мешала грустить ни маме, ни её подруге...
  
   - И это что? - раздавался крик из одного из верхних окон: - Когда выехать можно будет, соседи?!
   - Вот-вот! Дорогу перегородили, а сами не спешат! Вы что, весь район пешеходами сделать задумали?!
   - Да они не слышат! - медленно повышая громкость криков, на улице начинался скандал. Принцесса и суккубы заторопились - судя по направлению шума, самый главный затор их ждал впереди, как раз там, где находился новый дом Бэлы. Когда шум стал более явственным, их догнала запыхавшаяся Азер:
   - Так, я с вами похудею. Там впереди оцепление, в обход надо.
   - А кто просил тебя задерживаться, старшая сестрица?! - ехидно прищурилась Афсане.
   - Тётя Азер!
   - Дай мне маленькую, отдохни. Извините девочки. Не устояла...
   - Ладно-ладно... - усмехнулась Её Высочество.
   - Тётя Ажель, ты с мужиком была!
   - Какая замечательная девочка! - нажала ей на нос родная тётка.
   - Тётя, а когдя мне мужика можно будет?!
   Все трое взрослых прыснули со смеху, красные от стыда.
   - Надеюсь, девочка, что тебе как можно дольше его не захочется.
   - А я хатю мужика! Стобы он у меня ф комняте иглуски плибилал!
   - Так, во-первых, игрушки надо самой прибирать, во-вторых - мужики игрушки только разбрасывают.
   - Фу!..
   - Вот именно, "фу". Что там?!
   Впереди, остановленные переносным шлагбаумом, стояли несколько взволнованных призраков весьма юного вида. Встревоженный коренастый легионер-преторианец делал жесты, чтобы все разошлись.
   - Что происходит? - спросила Мацуко у крайнего.
   - Драка! - коротко ответил тот, потом оглянулся: - О, товарищ аюта! Здравствуйте!
   - Здравствуйте, - принцесса не могла вспомнить, кто это - наверное, кто-то из её студентов.
   - Там же ваши бузу затеяли! Будете помогать?!
   - Мои?! Бузу?! А в чём дело?
   - С вашего факультатива тактики! Там памятник Крону Новишу делят!
   - Как можно делить памятник?!
   Вскоре всё выяснилось. Оказывается, известный амальский герой-звездолётчик жил здесь, и поэтому ему решили здесь же установить памятник. Но родился он на несколько районов севернее, и недавно, городской сенат признал право соседнего квартала на имя и памятник герою. Именно из-за его перевозки перекрыли движение. Но к неудаче конкурентов жители квартала оказались слушателями курсов специальной тактики, которую преподавала демонесса, и встретили неприятеля оборудованными для длительной осады позициями.
   - Жертвы есть?! - слышалось посреди смешков и задорных окриков
   - Неизвестно... - заговорщеским шепотом отвечали ему.
   - "Цензура сообщений"! - гротескно пошутил кто-то.
   - Ещё скажи - орбитальная блокада, - это уже был неприкрытый сарказм.
   - Орбитальная блокада мощностью в один центурион.
   Легионер обернулся поглядеть, кто говорил.
   - Товарищ центурион, - обратилась к преторианцу принцесса: - Я их преподаватель. Разрешите пройти, может, помогу?!
   - Проходите, товарищ аюта, - с облегчением вздохнул стражник: - Разрулите уж там.
   - Эх, жаль, мы оружие не взяли, - с опаской подумала вслух Азер.
   - НЕ бойся. Судя по тому, что все смеются, оружие нам не понадобится.
  
   Когда они увидели "поле боя" то чуть не прыснули со смеху тоже: маленький сквер, в длину и ширину не больше десяти шагов невысокой Мацуко, весь засаженный аккуратно подстриженными кустами. В центре - беломраморная фигура звездоплавателя с каким-то необычайным механизмом на поднятой руке. А за кустами, присев, чтобы не отсвечивать - группа молодых призраков, юношей и девушек, в майках, халатах, линялых домашних штанах и шлепанцах. Метеа, приложив палец к губам, тихонько подкралась к ним:
   - Привет! - озорно сказала она самому главному, обмотавшему вокруг головы полосатое полотенце - как полосатые перья примипила.
   - Ох, товарищ аюта! Напугали.
   - Что там?! Кого бьёте?! Докладывайте!
   - А, так точно! Вверенная мне... ой, товарищ аюта, мы же не ваши! Ваши вон там, в защищающейся стороне - он показал палкой сквозь кусты, в ответ на движение что-то с той стороны прилетело и забрякало по полу.
   - Простите, товарищ аюта. Демаскируете!
   - Да пристрелялись они давно по тебе! Сколько раз говорим - смени позицию! - послышалось в стороне.
   - Отстань, мне там ничего не видно! - огрызнулся "примипил".
   - А вы кто?!
   - А мы атакующая сторона! Штурмуем!!
   - А что в домашнем?!
   Все со смущением оглядели свои майки и домашние халаты:
   - Так ведь это лето же! Так и добежали!
   В этот момент из-за противоположных кустов по крутой траектории вылетела подушка и упала за их спинами. Кто-то вскрикнул.
   - Раненые есть?! - осведомился гундосый голос с противоположной стороны.
   - Я! - вскочила девушка с двумя косичками и в цветастом халатике.
   - Это был разрывной, - надавил гундосый.
   - А рядом никого не было! - заявила "раненая".
   - Честно-честно! - поддакнули хором все "атакующие кусты".
   - Ладно. Засчитано.
   - Можно я подушку возьму?! - спросила девушка.
   - Можно, - разрешил гундосый.
   - Можно, - кивнул "примипил". "Пострадавшая", взяв подушку подмышку, забралась на ближайшее дерево, и, подложив её себе под спину, с удобством устроилась наблюдать. Рядом с нею было ещё несколько парней и девушек - принцесса их не сразу заметила.
   - И как успехи?
   - Несем большие потери. У ваших непробиваемая оборона.
   На деревьях противоположной стороны сидело гораздо меньше "раненых", чем у штурмующих.
   - Может, я помогу?!
   Парень в полосатом полотенце думал недолго:
   - А что?! Может и поможет... - он смотал полотенце с бритой наполовину головы и замахал им над кустами:
   - Э-эй! Мы высылаем парламентёра. Не стреляйте.
   Демонесса поднялась во весь рост:
   - Можно к вам?!
   - О, Товарищ Метеа! - обрадовался гундосый голос: - Идите к нам. Только не через центр, а по флангу проходите. Тут кусты густые.
   - Я пошла, - сказала она командиру штурмующих.
   - Идите, - сказал он, пригнувшись за кустом, и наматывая из полотенца какие-то бублики вокруг невидимых ушей: - Вы наша единственная надежда.
   На фланге обход был аккуратно и качественно перекрыт двумя школьными партами. Завидев её и суккуб, студенты быстро раздвинули их, пропустили и задвинули обратно.
   В целом, защищающаяся сторона производила впечатление намного более организованной. Никаких домашних штанов, маек и халатов. Выглаженные студенческие брючные костюмы, у некоторых, несмотря на тёплую погоду - береты. Главный командир - юноша с выделяющимися даже на прозрачном лице чёрными бровями и крупным носом, носил синий берет с настоящими полосатыми перьями под кокардой.
   - Здравия желаю, товарищ преподаватель, - отдал он честь, стукнув себя кулаком в грудь: - В настоящий момент весь состав слушателей вашего факультатива задействован в оборонительной операции квартала по спасению памятника. Докладывал староста класса Феррес Никифор! Доклад закончен.
   - Неплохо, - похвалила их позиции демонесса. Кроме баррикад из столов тут были расстелены скатерти и газеты для сидения, закипал чайник с водой, неподалёку, закрытая картонным плакатом, лежала целая гора маленьких подушек.
   - А что с памятником-то? Из-за него всё движение перекрыли.
   - Незаконно! - отрезал гундосый.
   Вмешалась высокая девушка, стоявшая за его спиной:
   - Нас вообще не поставили в известность, за что лишили звания. Вчера всё нормально было, а сегодня просыпаемся - раз и "отдавай памятник". Ну, мы успели выбежать и отогнать рабочих - а потом соседний квартал прибежал.
   - А как это незаконно? Вроде же он там родился?
   - Но ведь мы боролись за это звание! - с жаром стала объяснять высокая: - И оценками и поведением и общественными работами! У нас вон, сколько космонавтов вышло из района! И вдруг просто так отобрать - это незаконно! Мы ничем не провинились, а у нас памятник отбирают, будто мы государственную измену совершили!
   - Хм... интересно...
   - Товарищ аюта! - раздалось с той стороны: - Вы как, уговорили их?!
   Все переглянулись. Демонесса не видела прозрачных лиц, но почувствовала испуг детей.
   - Не-ет! - крикнула она, слыша, как все переводят дух: - И вообще, я на их стороне!
   - Как?! - вдруг переспросил начальник штурма: - А вы сразу были на их стороне или только сейчас?!
   - Сразу, - кивнула принцесса, смотря в глаза своим ученикам.
   - А вы их стратиг или как?!
   Не понимая, куда клонит, и какие в этом противостоянии правила, Метеа ответила:
   - Нет, я никакой не стратиг, я простой диверсант. Стратигом у нас Феррес.
   - Ээх... и что получается, я подпустил в тыл вражеского диверсанта и отпустил его к врагу?
   - Ага! - радостно крикнула высокая девушка: - Теперь представляешь, что с тобой Сенат сделал?!
   - Точно... согласился "примипил" конкурентов и перевязанная полосатым полотенцем голова с поднятыми руками поднялась над линией кустов: - Типа, я теперь обвинен в государственной измене и отстранён. Мы сдаёмся...
  
   Радостные, обе стороны спора выбежали из кустов. Теперь разглядев их лучше, гостьи еле сдержались от смеха - на самом деле, пусть и не сильно заметные, но на лицах у многих сверкали следы недавних потасовок, а прически девушек были довольно хорошо растрепаны явно не по их собственному желанию. Похоже, метанием подушек дело не ограничилось, была и рукопашная.
   - Ну, так что? - встала она под памятником, сложив руки на груди, а крылья с силой заведя за спину, чтобы выглядеть стройнее и выше:
   - Будем жить мирно?!
   - Ну, ребят... у нас же предписание городского сената... - заканючил начальник штурмующих, вытягивая худую шею с ясно просвечивающими позвонками: - К вам же преторианцы придут его конфисковать.
   - И от преторианцев отобьемся, - оптимистично заявила высокая девушка: - Правда ведь, товарищ Метеа?!
   Демонесса покачала головой:
   - Нет-нет-нет, я тут проходом, и от преторианцев вам не защитница. Давайте миритесь, и выясняйте, почему так получилось.
   - Крон Новеш родился у нас! - безапелляционно заявила та, "раненая подушками" девушка с косичками. Она всё ещё сидела на своём удобном дереве и позировала, обтягивая полотенцем и халатиком свои лучшие стороны: - Так что вы не имеете права!
   - Имеем! - снизу вверх через весь сквер крикнула на неё высокая: - Наш квартал три года боролся за это звание! И памятник мы у Крионеша на свои трудодни заказывали! Какое вы право имеете у нас его отбирать?!
   - Сенатом данное право... - неуверенно возразил тот, с полотенцем.
   - Городским сенатом! Он не распоряжается памятными наградами!
   - Но мы же тоже... - обиженно сказала девушка с дерева и неожиданно заплакала: - Мы же тоже боролись за это имя! Нам вчера присудили! И что, теперь всё зря?! Я свои трудодни отдала!
   - Слушайте, - сказал хмурый Никифор. На прозрачном лице движение густых бровей над видимым черепом создавало непередаваемый эффект: - Произошло явное преступление или минимум халатность. Никто из вас не виноват, в том, что вас обманули. А вот обманщик, который протащил незаконное назначение в городской сенат, должен быть выявлен, и ответить перед Деканатом и самой Курией. Ну, нельзя же так, разве вам не сказали, что уже есть район с таким именем, когда вы объявили соревнование?!
   - А вам - разве не сказали, что мы объявляем соревнование на ваше имя?! Сами могли бы предупредить!
   - Нам никто не сказал, - вступил в разговор третий, со стороны защитников. Он был блондин, как Милеш, и носил очки в тонкой оправе: - Вы к нам свалились как снег на голову, мы даже подумали - не наказали ли нас за низкую успеваемость или нарушение обязательств. Я даже специально сбегал проверить архив.
   - И что?!
   - Никто нас ни статуса, ни памятника, не лишал. Успеваемость выше прошлогодней, социальные обязательства перевыполнены. Но и им - он показал на конкурентов: - тоже вынесли законное разрешение. Это большая и очень неприятная ошибка.
   - Так памятник-то чей?!
   - Памятник наш! Пока мы не изменники родины, нас не имеют права его лишать!
   - И верно... ребят, извините... но нам-то как быть?!
   - Слушайте, а может, не нас лишили, а Крона Новиша?!
   - Что?!
   - Ну, помните как с Дактилишем - квартал его имени на Малом холме лишили звания, а как только реабилитировали, так сразу перехватили сиратальцы?! И до сих пор судятся!
   - Не знаю. Гай, может быть так?!
   Светловолосый Гай поправил очки:
   - Не знаю. Тогда прошло десять лет. А тут должны сразу осудить и сразу же реабилитировать. Иначе бы у нас памятник изымали партийные трибуны. Может, товарищ Метеа что-то слышала?!
   Метеа только развела руками:
   - Простите, но я больше по военной части. В ваших делах я совсем ничего не понимаю.
   - Извините. А вы как тут оказались?!
   - Да шла мимо. Мы в гости к Бэле Гавролешу, знаете такого?!
   - Да, конечно! Самый молодой капитан!
   - Мы вас проводим. Можно?!
   - Можно.
   - Только все не уходите! Пока решение городского сената в силе, памятник могут и уволочь!
   - Не бойтесь, не уволокут, - парень в полосатом полотенце поднялся на постамент и объявил:
   - Все слышали, что случилось?! Разве мы, будущие Сыны Амаля, можем теперь продолжать наши ссоры, когда всплыла столь вопиющая несправедливость?! Это либо халатность, либо враги Родины! Так что давайте ребята, поможем друзьям из квартала Крона Новиша, и посторожим памятник с ними! Бра!
   - Браа-а! - согласным хором ответили недавние противники.
  
   ...Провожать принцессу и суккуб вызвались обе спорщицы - высокая девочка из защитников и "раненая подушкой" из нападавших. По пути разговорились - о новостях, о мужчинах. Суккубы были забросаны такими вопросами, что даже Афсане стала краснеть и прикрывать ушки маленькой Гюльдан.
   - А кем вы хотите стать?
   - Я - аютой, - сказала высокая, Зара: - Вы, Товарищ Метеа - вестник новой эры, когда женщины будут признаны равными мужчинам и смогут наравне с ними защищать Республику!
   - Пф... - скривила только что ярко подведённые губки вторая, Тиана, убирая невесть откуда взятую помаду и зеркальце: - Она же всё-таки демон. Ты сможешь поднять вес, равный мужчине?! Или стрелять лучше мужчины?!
   - Я и так стреляю лучше мужчин! - она показала значок за отличную стрельбу, гордо приколотый на, белоснежную блузку, топорщащуюся на высокой груди: - В торговом флоте женщины могут быть капитанами. А почему нельзя в военном?!
   - А, ты во флот хочешь... - вздохнула Тиана: - Ясно-понятно...
   - А ты?!
   - Я?! Легкая промышленность. Я лучше буду хорошей ткачихой, это полезнее, чем все ваши звездолёты.
   - Как может быть ткачиха полезнее звездолёта!
   - Летать не каждый день нужно. А одеваться - каждый. Так кто ж из нас полезнее?!
   - Да ты что-то незаметно, что хорошо одета... - усмехнулась Зара, показав на халат соперницы, под которым были только тапки и нижнее бельё.
   - Ну не успела, чо, - обиделась та: - Мы вот сейчас с химическим факультетом новую ткань готовим к выпуску. Лучше шелка, и исчезает при задержке! Эластичная, мягкая, водоотталкивающая, потом в очередях за нею стоять будете!
   Прежде чем Зара успела ответить на хвастовство чем-то обидным, принцесса успела:
   - С химического?! А Валию знаете?!
   - Валию?! - рассмеялись обе: - Конечно! Она такая...
   - ...милая, - охарактеризовала Зара.
   - ...растяпа, но милая растяпа, - уточнила Тиана.
   - Вы обе её знаете?!
   - Конечно! А вы откуда?!
   - Встречалась вчера. Она про своего парня не говорила?!
   - А у неё есть парень?! Вы видели?!
   - Э-то се-крет! - улыбнулась Мацуко: - Если она вам сама не сказала, то и я не могу.
   - Ага-ага, Валия. Ну, молодец.
   - Надеюсь, хороший парень Мы её все любим.
  
   >Дом капитана
  
   Бэла жил на пятом этаже большого белого дома. Пришлось переходить широкую дорогу, ждать, когда проедет городская колесница (там, где в городе не могли проехать поезда, ходили общие городские колесницы, куда помещалось с два десятка пассажиров), и подниматься по лестнице - лифт в здании не был рассчитан на демонов. На кнопку дверного звонка нажала маленькая Гюльдан, прямо с рук матери. Открыла Янна:
   - Ох! Здрасьте! - суккубы были ей незнакомы, но потом она увидела принцессу: - Бэла, к нам гости!
   Бэла поспешил, на ходу натягивая мундир:
   - Ох ты... я и забыл сколько вас. Надо было парней позвать... - сказал он, поглядев на суккуб.
   - Не надо им парней, - попросила зеленоглазая демонесса. Васильковые глаза справа и серые слева посмотрели на хозяйку с укоризной.
   Капитан новейшего крейсера жил небогато. Две комнаты для жилья и сна, кухня, комната для ванной, балкон, на котором складывались ненужные вещи. Принцесса осторожно обошла помещение, стараясь ни к чему не прикасаться.
   - Вы бы хоть цветы высадили, - сказала она, глядя в окно - на противоположной стороне балконы были украшены живой изгородью и цветами в горшочках. На балконе Бэлы валялась старая мебель, пустые ящики, запасные колёса какого-то странного механизма, детали сломанного дальнеговорника и удочки.
   - Да надо бы. И барахло выкинуть пора. Да то я в рейсе, то Янна на соревнованиях.
   - Так может, мне не стоило напрашиваться?
   - Нет-нет, что вы! - вмешалась Янна, уже разложившая из тумбочки складной стол, и торопливо вытаскивающая чашки и сервиз: - Так... а чем же вас кормить?
   - Не надо, мы вам в тягость будем, - принцесса, аккуратно приподняв дорогой ковёр, отогнула уголок, положила на пол свою подушку и села на неё: - Девочек можете накормить, они едят всё.
   За разговором познакомились с Янной ближе. Маленькая, словно игрушечная подруга Бэлы, очень понравилась такой же миниатюрной Афсане, с которой они мигом нашли общие интересы, и вскоре, прихватив Азер, убежали секретничать в другую комнату, оставив демонессу и Бэлу одних.
   - Хорошая у тебя невеста. Но вы же вроде ещё не женаты?!
   - Какая вы строгая. У нас договор дружбы, так что мы можем жить вместе.
   - Странный это обычай. Лучше бы поженились.
   - Янна сама не хочет.
   Они помолчали.
   - Вы давно видели ментора? - наконец спросил он.
   - Где-то две недели назад. Разбирали дело об аварии на космодроме.
   - Ах да, точно... Он же в составе Комиссии.
   - Вы что-то хотели ему передать?! Или не доверяете Халиме?
   - Да нет, просто... - он встал, и, достав из стенного шкафа прозрачную бутылку, налил из неё себе вместо чая:
   - Что вы слышали о Црвене?
   - То, что Тардеш там отличился. И что он недавно добился оправдания своего ментора, которого тогда ложно обвинили. А, и беженцы с Црвены живут на Диззамале!
   - Вы слышали, что говорят про ментора и людей?
   - Что он "Защитник людей"?! Да ведь и Стхан так говорит. А что случилось со Црвеной?!
   - Црвена - планета нагов, где наги жили вместе с людьми. Это потом люди оттуда переехали в Гудешию, и расселились там.
   - И благодаря драгонарию-доно.
   - Да. Мы ведь фактически воевали с теми, кого он спас несколько лет до этого. Люди и наги... там есть немного сложного.
   - Наги считают, что люди святые? Но так считают многие расы вселенной. Меня воспитывал человек, и я в этом соглашусь.
   - Да нет, не только! - он ещё раз налил себе: - Не то, что я хотел... как бы это точно выразиться.
   - Продолжай.
   - Наги считают, что они обязаны людям, за то, что те не дали им исчезнуть, когда люди могли и имели право их уничтожить. А люди считают наг чудовищами и предателями, которых зря не уничтожили полностью, когда был шанс. Это давняя история, и наги действительно были тогда виноваты, но извинились и не держат зла. А люди - помнят.
   - И при чем здесь Тардеш?
   - И в Республике есть наги, которые считают, что должны платить людям той же монетой. Они поддерживаются из-за границы, а про Флот Асидов ты в курсе и сама. И сейчас, кто-то пытается использовать любовь Тардеша к людям, для разжигания ненависти к нему среди наг...
   - Смешно. Есть же Злата. Да и если люди для змей святы, то это играет в пользу драгонария-доно.
   - Всё не так просто. Вы смотрите этот фильм, который сейчас идёт по общественной сети?
   - Который вчера обсуждали? Про покорение Крапивницы? Это родина Златы.
   - Очень вовремя его показывают. Когда баллотируется Тардеш, три года назад подавивший мятеж планет, населённых нагами, чтобы заселить их планеты людьми и призраками.
   - Я, к сожалению, не могу это смотреть, - она показала на глаза: - Мои глаза не видят изображение на ваших экранах, а джаханальский у меня только дальнеговорник. Но говорят, это хорошая история.
   - Неважно насколько хороша история, - облокотился на стол юный капитан: - Важно когда. Вспомнят про нагов. Вспомнят про Гудешию. А он "любитель людей". Начнут распространять слухи среди нагов, что вопросы будут решать в пользу людей...
   - Но ведь наги и люди не участвуют в ваших выборах. Как и я. Какой вред от этих слухов?! А если будет бунт, - она показала когти: - Мы его раздавим.
   - На носу большой договор с Вельзевулом. Кстати демоны... может твои родственники.
   Принцесса вспомнила увиденных по дороге торговцев.
   - И что?
   - Демоны Южного Княжества поддерживают непримиримых нагов. Это может сорвать очень нужный Республике договор. И ментор будет виноват
   - А что мы можем сделать?
   - Мы?! Ничего, наверное.
   - Так может просто это принять, и смириться с неизбежным?! А когда возникнут проблемы - бунт, или война - решить их, как и полагается полководцам.
   - Что?!
   - Бэла, ты слишком переживаешь из-за тех вещей, которые могут и не случится. Я уверена, драгонарий-доно разберется с этим лучше всего.
   - "Драгонарий-доно". Вы так говорите...
   - Правильно говорю. Ты совсем упал духом! И ты капитан самого сильного корабля! Да я шла по улице видела, как дети подушками свой памятник защищают! Ты думаешь, вашему народу смогут помешать какие-то змеи или все демоны вселенной?! Глупости.
   - Ну, войны-то всё равно не хочется, хоть мы и полководцы. И тем более нехорошо будет, если войну начнут из-за ментора. Он не такой мужик, он сразу все на себя возьмет, и его живьём съедят.
   - Не съедят, мы не позволим. И другие друзья.
   Бэла поднял невидимый взгляд, и собрался что-то ответить, как вдруг раздался звонок в дверь.
   - Кто это?!
   - Не знаю, не ждали... - юный капитан спешно завинтил свою бутылочку и убрал в шкаф. Янна уже с кем-то говорила, только её голос слышался из коридора.
   - Не помешать бы вам, - принцесса встала, и прибрала свои подушечки.
   - Нет-нет-нет, не помешаешь... - Бэла направился к двери, которая внезапно распахнулась, и появился... Тардеш!
  
   - О, госпожа ведьма! - сказал он, увидев принцессу.
   У бедной Мацуко кровь отлила от лица, и она чуть не села, уронив обе подушки на пол. Вовремя вспомнила, что она всё-таки в гостях и скромно поклонилась. "Что ты делаешь, успокойся" - сказала она себе: "Нечего терять голову и совсем не надо. Два дня же назад встречались, и с ума не сходила.".
   Она взяла себя в руки:
   - Здравствуйте, товарищ драгонарий.
   - Кто тут у нас? - раздался женский голос, и, поправляя завитые в кудри чёрные волосы, вышла Лейла. Увидела принцессу, взяла мужа под локоть. Дочь императора молча наклонилась, и, опустившись на колено, подняла оброненные подушечки.
   Ростом призраки ниже мужчин-демонов, но выше женщин. Их женщины меньше ростом, не настолько, как у демонов, но всё-таки. Кадомацу, маленькая у себя на родине, на Тардеша смотрела снизу вверх, но среди женщин чувствовала себя великаншей. Только одна знакомая женщина была выше - Лейла. Даже сняв каблуки, она доставала Тардешу до подбородка, когда Мацуко не могла дотянуться макушкой до плеча. Сейчас она смотрела сверху вниз на огнекрылую гостью. И они с Тардешем были очень красивой парой.
   - О, ты я вижу, завила кудри? - зашла, разрушив напряжение, витавшее в воздухе, Янна.
   - Амаль сказал, что я ему с кудрями нравилась, - равнодушно отведя взгляд, усталым голосом ответила Лейла: - Но, по-моему, это какой-то ужас, надо распрямиться обратно.
   - "Распрямиться"?! - не поняла слова демонесса.
   - Лейла от природы кудрявая, но кудри свои ненавидит и вечно их выглаживает как утюгом, - объяснил Тардеш: - А я...
   - А ты периодически меня жалеешь и заливаешь, что обожаешь меня кудрявую, лишь бы не видеть моих утренних мучений, - рассмеялась Лейла. Смех был добрый и красивый. Мацуко подумала, что за один такой смех можно полюбить: - Но я-то знаю, что ты любишь длинные и мягкие. Может мне покраситься в белый?
   - Вам пойдёт белый цвет, - сказала принцесса: - Или светлый, желтый, например.
   - Желтый, как у тебя? - спросила жена Тардеша: - Надо попробовать.
   - Я в других цветах вижу, - вздохнула демонесса: - Так что не спешите слушать моих советов.
   - Никто тебя и не слушает, милочка, - как-то резко перебила её Лейла, первая подходя к столу и садясь за него: - Я сама давно хотела стать блондинкой.
   В её сильных движениях было что-то кошачье, мягкое, однако голос был силен и звонок, кошачьей мягкостью, не отличаясь. "Злата тоже пискля" - вспомнила принцесса: "А они с Тардешем давние друзья". "Может, господину драгонарию больше нравятся женщины с нежным голосом, а не таким грубым, как у меня?" - принцесса, конечно, на себя наговаривала.
   - У демонов спектр сдвинут немного в сторону красного. То, что для нас бледно-желтый, для них может быть белым или вообще зеленым или синим, - вступился за свою аюту Тардеш, помогая сесть жене. Метеа вздохнула на слово "них". Янна принесла угощения, суккубы помогли. Демонессе снова пришлось положить свои подушечки на пол. Бэла посмотрел на неё, и достал из шкафа свою бутылочку. Под одобрительный возглас Тардеша белая жидкость была разлита по маленьким чашечкам.
   - Так что, мне, по-твоему, в зелёный стоит покраситься? - переспросила захмелевшая Лейла: - Брось, я же чудищем стану! Увидишь ты меня утром и испугаешься! - и засмеялась, единственная из всего стола. Суккубы посмотрели на свою хозяйку. Мацуко отвела взгляд.
   - Так о чём вы говорили?! - спросил Тардеш, заминая неловкую шутку жены.
   - О нагах, - нашелся Бэла: - А вы из-за этого экспериментатора, да?! Спасли клинику?!
   - Больше было шуму, чем проблем, - отмахнулся Тардеш, опрокидывая в себя вторую: - У Лейлы пять оперированных ею сенаторов, это было просто.
   - Хватило второго звонка из трёх, - засмеялась, запрокинув голову, Лейла: - Как они в штаны наложили!
   - И всё?!
   - Корнолеш выделил для испытаний целый полигон. Силовые поля вообще к секретному ведомству относятся, а они звенят в каждой газете об успехах. Им ещё и по партийной линии будут розги с солью.
   - Мне уже жаль их. Ну, за то, чтобы всё обошлось?
   - Давай! - они подняли чашки.
   - Так, а что с нагами?! По работе?! Глава моей разведки и капитан моего флагмана... - Метеа и Бэла вместе покраснели.
   - Да нет, - махнул рукой уже заметно захмелевший Бэла: - Так, кухонные разговоры...
   - Бэла боится, что не просто так фильм про Крапивницу крутят по сети, - проявила внезапную эрудицию Янна: - Он, наверное, и гостье нашей нажаловался...
   - Да-да, - улыбнулась Мацуко. Маленькая спортсменка была хорошей хозяйкой.
   - А что не так с фильмом? - облокотившись об стол, внимательно спросил Тардеш: - Кстати, я забыл, Халима там снимается или поёт?!
   - Нет-нет-нет, - поспешила сказать принцесса: - Она сказала, что нет подходящей роли.
   - Ты разговариваешь с Халимой? - посмотрела на демонессу пьяная Лейла.
   - Мы вчера с ней в парке были, прогулку вели, - поспешил Бэла.
   - С Халимой?! На прогулке?! Надеюсь, эта, - попыталась кивнуть в сторону Мацуко жена драгонария: - Своего дружка Вереса туда не приперла?
   Драгонарий неожиданно закрыл ей рот своей ладонью:
   - Помолчите, женщины. Так что же не так с нагами?!
   - Вы знаете, что готовится договор с Вельзевулом?!
   - Ну да, я сам же участвую в обсуждении.
   Кадомацу подняла руку, прося слова.
   - Ты чего руку тянешь?!
   - Сами же сказали: "молчите женщины"! - обиделась она.
   Все засмеялись. Даже Лейла.
   - Тебе можно.
   - Бэла боится, что вспомнят Гудешию.
   - В смысле?!
   - Планеты нагов, отданные людям. И вы - консул, покровитель людей.
   - А Вельзевул у себя кормит с рук Флот Распилов... (все хохотнули)... то есть Аспидов. Ментор, представляете, какую бучу они могут заварить!
   - Понятно, - драгонарий откинулся на спинку дивана и, сцепив пальцы "домиком", начал по памяти:
   - "Аспиды" сейчас не имеют боеготовых бортов. Авиагруппы кораблей-маток меньше чем в тридцать процентов комплектности, флагман и соединения всех шести тактических групп на перевооружении. Моя аюта должна лучше знать. Самая главная проблема у них в эскорте - у основного фрегата создан новый двигатель, таких минимум шесть в каждой тактической группе, идёт массовая замена на следующее поколение. Сомневаюсь, что они могут нам угрожать, даже если их мнение будет принято за аргумент в сенате демонов. И ты правильно сказал, что они "флот Распила", по большей части. Наги любят роскошь, роскошь стоит денег, демоны не любят дарить деньги без выгоды. А выгоды головорезы на приколе не приносят. А нет денег - нет влияния на Совет 104-х и олигархов.
   - Но когда-то они закончат ремонт.
   - Когда они закончат, на любом из их курсов будет стоять твой "Шайтан" с эскортом из "драконов", вооруженных новой ракетой, которая маневрирует на перегрузках, больших, чем выдерживают их новые двигатели. Спроси у товарища Метеа, что за чертежи она недавно выкрала.
   - Не хвастайтесь. Надеюсь, нашей шалости не заметили.
   - Я говорил с инженерами. Они обещают, что никакая модификация не сделает корабли головорезов быстрее наших ракет. А они - люди, им можно верить.
   - Так вы не боитесь этих слухов, ментор?! Вы сами не думаете... что это может быть специально - против вас?!
   Тардеш поставил свою чашку на стол. Стол дрогнул.
   - Я не думаю, я знаю. Таллеш же друг Вереса Анточии и переписывал его опусы для издательства. Ещё будет интересная передача про Коцит, нам всем там косточки перемоют, готовьтесь. На раздаче хлеба уже вовсю агитируют. Думаю, провокаторы от моего имени попытаются сорвать раздачу у конкурентов.
   - Да так ведь нельзя! Это уголовщина!
   - Я предупредил преторианцев, но в городском сенате смотрят на избирательную кампанию спустя рукава. Есть у нас комитет ветеранов, да и Кверкеш в союзе десантников обещал патрули против провокаторов. Но это выборы. Тут и убийства случались.
   - Убийства?! - в ужасе распахнула глаза демонесса: - Ну, тогда... тогда я... - она встала.
   - Да, с ручным демоном за спиной от меня все конкуренты шарахнутся, - рассмеялся драгонарий: - Не надо, спасибо. У нас ценится смелость. А железный демон-телохранитель - это совсем не смело.
   - Да и не убивают никого из-за выборов, - процедила сквозь зубы Лейла, недовольно разглядывая решительно вскочившую демонессу: - Успокойтесь, сядьте. Лучше бы Вереса своего так пугали.
   Принцесса осталась стоять.
   - Убивали же, - сказал негромко Бэла: - Помните, как Корнолеш в первый раз диктатором стал?!
   Повисла тишина.
   - Тогда ещё на него убийство пытались повесить, - фыркнув, сказала Лейла: - Будто верили, что он может...
   Все долго молчали.
   - К счастью мне если что и могут повесить, то это Гудешию и ту децимацию на Коците. Но там всё равно больше партийные зверствовали, будут приставать - вытащу их списки поимённо.
   - Знаете, ментор... - набрался смелости Бэла: - А ведь мне хочется извиниться. Перед вами.
   - За что?
   - За то, что тогда не поддержал против Партии. Ведь действительно, они нам руки по локоть в крови измазали, причем часто без нужды...
   - Глупости. Пошел бы ты против партийных - и сломал бы себе карьеру. Я бы остался без командира флагмана, флот - без самого юного капитана. Всё ты правильно сделал, тогда так и нужно было поступить.
   - Но ментор...
   - Знаешь... я иногда сомневаюсь, правильно ли я вечно пытаюсь ставить им палки в колёса. Ведь тогда, пока я жаловался на судьбу на Коците - они-то и подавили восстание. Переловили всех террористов, вычистили гарнизон, так, что планета курортом стала. И они же обнаружили заговор в тылу, пока я пытался понять, что у нас со снабжением. Не было бы чисток - как бы мы узнали?!
   - Но расстрелами, арестами, децимациями...
   - Децимация... это конечно жутко и несправедливо, но ведь стоило просто психануть и вырезать один легион - и всё, все бунты сразу прекратились и самые отчаянные сорвиголовы заявили, что дело чести - служить Республике!.. - он тяжело уронил голову на стол. Лейла прикоснулась к его плечу: - Я не знаю, стоит ли вообще полководцу быть добрым... или плевать на всё, и просто выполнять приказы...
   Метеа решилась и, набрав воздуха, сказала:
   - Стоит, драгонарий-доно. Ведь за вами идут другие не из страха наказания. А потому, что... - у неё кончилось дыхание. Нет, она не может сказать ЭТИ слова!
   - Потому что любят вас именно такого, - закончил Бэла.
   - Доброго и немного плаксу и тряпку. Подкаблучника, - ласково сказала Лейла, поднимая мужа от стола: - Так, по-моему, ты набрал лишнего...
   ...Так как принцесса и суккубы были с ребёнком, они недолго задерживались в гостях, а поспешили уйти пораньше... Да и Лейла стала ревновать и цепляться, ещё раз напомнив, что Мацуко дружит с Вересом, и Бэла от греха подальше воспользовался видеофоном, чтобы вызвать личную колесницу принцессы и отправить её домой.
  
   С наступлением вечера туман ушел. Стало очень ясно, улицы в прозрачном воздухе внезапно раскинулись далеко-далеко, и белый полог вечных облаков отражал, словно звезды, огни городских фонарей, окна домов и свет ярких экранов. Маленькая Гюльдан со своим ночным зрением видевшая куда больше огненной принцессы, раскрыв рот, любовалась вечерним разноцветьем, и, подбрасываемая мамиными и теткиными руками, взлетала к фонарям, распахивая маленькие крылышки, и звонко смеясь. А потом утомилась и заснула, свернувшись калачиком на большой и мягкой груди маминой хозяйки под ночной шум большого чужеземного города...
  
   >Злата-похитительница.
  
   ...А город жил, принимая демонессу как свою жительницу, радуя новыми встречами, огорчая разлуками, утешая красотой архитектуры, становясь её большим и памятным другом. У него была своя красота, которую можно было увидеть только глазами демона. Улицы, уходящие в туман, так, что туман становится их украшением. Жемчужный свет с верхушки Монумента Освободителей, отражающийся от купола всегда разных облаков. Прекраснейшие мосты, перекинувшиеся через обе реки - Коровью и Бесшумную, (она перевела их названия, решив слышать их так, как слышит Тардеш), особенно над первой - чудесные ажурные сады, или могучий мост, переносящий Красную Дорогу через Бесшумную - на нём одном можно было поставить целую крепость, а он стоял без опор! Дома-мосты над Амальской Протокой - пожалуй, самая красивая часть Огненного Холма, да ещё так близко к Монументу... Космодром Сират, откуда каждый день уходили и приходили огромные корабли...
   Но самой тихой и умиротворённой была загородная часть Столицы - Сиреневые Пригороды, район больших вилл и маленьких городков, по-настоящему элитная часть мегаполиса. Призраки ведь не любили проводить всё время в городе - он для них был скорее местом работы, чем жительства, и, едва выдавался свободный день или месяц - уезжали за город, к своим виллам или садам, или охотничьим домикам. Кто поменьше рангом, довольствовался домиком в маленьких городках, или поселках, кто побольше - имел настоящие лесные дворцы с крепостными стенами (только эти дворцы принадлежали не им, а их рангу - теряя должность, призрак терял и должностную недвижимость). А надо заметить, леса призраки берегли. Отчасти это объяснялось тем, что Амаль имел мало промышленности - центральный Сиратальский район, и ещё несколько объединённых общим производством городов - для обслуживания строительства столицы и космодрома. Даже в Крае Последнего Рассвета заводов и фабрик было больше! Основная же часть заводов Республики располагалась в космических провинциях. Ну и в амальских лесах было не самый подарок строить - это были не светлые сухие рощи, а заболоченные, изрезанные протоками лабиринты чащоб, разместить там что-нибудь размером с завод было настоящей головной болью для инженеров и строителей. Проще уж сохранять их как места отдыха.
   Вот как раз в лесу можно было встретить прогуливающихся семейных призраков - они предпочитали девственную дикость лесов ухоженной красоте городских парков, отданных молодёжи - и часто в самой глуши можно было встретить отдыхающие семьи. Молодые родители с детьми в пригородных лесах были чаще, чем в парках! Так и говорили: "Парк - для молодых, лес - для семейных".
   Мацуко эти лесные странствия не привлекали - слишком уж... хватало этого на работе. Слишком напоминало Диззамаль, так, что боялась вновь выйти к городу, разбомбленному в щебень. Да и походы были в основном семейные, принцессе там было не место, хотя было красиво любоваться лесом, едва проснувшимся в утреннем тумане, когда невидимый за облаками восходящий Сират зажигает сиреневым цветом белую ночью листву и траву... Нет, это было не для неё - даже лесничий запретил ей лишек в его владениях разгуливать, потому как пожароопасная. А утренних туманов - ей хватало и из окна дома, выходившего как раз на прекраснейшую рощу... Кстати, сирень, в честь которой назвали загородные районы, для самой принцессы была белой. А вот люди видели листья белыми и цветы сирени - тревожно-красными... А в городе гулять не любили ни люди, ни призраки - демонесса в этом была оригинальна.
  
   На прогулках в город её незаметно сопровождала охрана - два молчаливых мужчины-призрака и две женщины, подчиненные флоту и отчетные перед Иностранной Комиссией и Вересом лично. Разумеется, в парк или детский сад они не заходили, но всегда были рядом либо в машине, либо за ближайшим углом. Один из мужчин был возницей самобеглой колесницы, одна из женщин - переводчицей. Молчаливые, дисциплинированные, все отличные стрелки, хотя немного слабоватые, как фехтовальщики (она это проверила!). Азер по долгу службы с ними познакомилась, даже ходила в гости, но рассказывала, что они и вне работы не называют друг друга по именам. Принцесса знала имена только у двоих - Третьей, Умм (она сразу прозвала её "Уммей" - "судьбой"), переводчицы, и возничего - Фракас, как у диктатора. Собственно, в личную жизнь и её дела они не вмешивались (сестрёнкам Ануш по этой части было до них далеко), только иногда возникали, чтобы оградить принцессу от слишком назойливого внимания. Обычно же - почтительно следовали за ней во время прогулок, впереди и позади, зачастую теряясь в тумане. Рядом они успевали оказываться всегда, только один раз сплоховали - когда её похитила Злата...
  
   ...Метеа шла тогда по мосту через Коровью - с Огненного Холма на Сираталь. Над рекой висел густой туман, скрывавший оба берега, и саму воду. Даже гордо стоящие статуи по краям парапета, выказывали только выпяченные торсы, выше плеч скрываясь в следующем слое тумана.
   Демонесса шла в нарушение всех инструкций по проезжей части - у бровки снаружи пешеходной аллеи, обсаженной кустарником. Было позднее лето, и на этих кустах распускались потрясающие цветы - и лишь со стороны шоссе они не были сорваны или изувечены жадными руками собственников.
   По шоссе проносились самобеглые колесницы, освещая путь желтыми лучами фар, но огненная демонесса не боялась их - она знала, что видима в тумане с достаточно большого расстояния, и к тому же, даже случайное столкновение с таким экипажем, куда опаснее для экипажа, чем для неё. Поэтому, резкий визг тормозов рядом и знакомый звонкий голос оказались для неё большой неожиданностью:
   - Давай, залазь друг-аюта! Ну же, шибче, пока твои не очухались!
   Мацуко не поверила, но это была Злата!
  
   Двери черной, не без шика украшенной колесницы, распахнулись перед лицом. Метеа увидела весёлые янтарные глаза подруги, и, не раздумывая, шагнула внутрь, пригнув голову. В окне напротив отразился смазанный силуэт, спешащего с той стороны моста Первого, дверь захлопнулась, колесница рванула с места, за стеклом мелькнула бегущая женская фигурка - не успела, растворилась в тумане.
   - Вот так-то - с озорной рожицей прокомментировала Злата: - Ты располагайся поудобнее, я знаю, докуда ты шла, доедем. Или ты забыла, что я экстрасенс?!
   Демонесса переложила крылья, осторожно разместившись на краю сиденья - оно было штукой огнеопасной:
   - Как ты сама поживаешь? - спросила, залюбовавшись лицом колдуньи.
   Злата не стала другой за это время. Разве что черты её узкого змеиного лица обрисовались точнее, чётче, красота юной ветреницы уступила красоте взрослой женщины.
   - Совсем неплохо, - сказала та. И без перехода: - А я замуж выхожу.
   - Поздравляю, - улыбнулась демонесса.
   Нага лежала, свернувшись в уютный клубок на сиденье напротив неё. Вся в чешуе её любимого золотистого цвета с серыми и черными узорами на спине. Уже не такая костлявая, как её помнила принцесса - но по-прежнему изящная и стройная. Художник, создавший её, прекратил работать грубым резцом и взялся за инструмент поточнее. Тут, сравнивая себя с подругой, Мацуко в первый раз подумала: "А я-то как выгляжу?"! Неужели тоже сильно изменилась?!".
   - И кто жених?! - вслух спросила она.
   - Да так, один, ты его не знаешь - (небрежно двинула бровями) - Казимиром зовут. Ну а у вас как?! Как там Тардеш, друг-драгонарий?!
   Метеа сразу же отвела глаза - ну не хотелось ей показывать глупую обиду перед подругой. Но всё-таки, с языка сорвалось подлое:
   - Почему ты ничего не сказала?!
   - Про его жену?
   - Да, но и господин драгонарий был уверен, что я знаю, что он женат. Ты ему сказала? - она резко повернулась, пронзив своим ярким зелёным взглядом подругу. Злата тут же отвернулась - Мацуко сразу смутилась, она знала, что колдунья не выносит этой её привычки. А нечестно вот так пользоваться слабостями друзей...
   - Зачем я это сделала? - переспросила волшебница.
   Принцесса кивнула, специально смотря куда-то мимо её виска.
  
   ..- Я ведь родилась такой... Не училась, не занималась годами, не мучила себя голодом, не вскрывала вены, как некоторые, - она полуприкрыла глаза, и быстрая усмешка скользнула змейкой по змеиным губам: - Многие у нас учат первые слова ещё в яйце, я же в яйце выучила весь язык. Слышала чужие мысли, видела чужие мечты, говорила с теми, кто мог в это поверить...
   Что-то свернуло за окном - то ли молния, то ли свет встречных фар.
   - Я верила, что там, за скорлупой - мир прекрасный и яркий, где все меня будут любить, а оказалось...
   Она вздохнула, глубоко и печально:
   - Все лгут... Говорят одно, а думают другое, хотят одних слов, а произносят совсем не те... Всё так неточно... И поэтому, в первый же день рожденья, я обещалась себе, что больше никогда, никому не скажу ни слова правды... Но столько раз уже нарушала даже эту клятву...
   Демонесса всё ещё смотрела. Теперь с горечью.
   - Я никогда не могла делать правильно, когда дело касалось моих друзей. Не получалось, как надо. Завсегда оказывалось, что правда им не потребна, им важнее оставаться там, где они напридумывали себе счастливый мир. С тех пор ничего не изменилось. И я лгала. Ты хотела мечтать о Тардеше, пан драгонарий не хотел чувствовать себя обязанным перед тобою. Я старалась, как могла угодить вам обоим. Я лгала, да.
   - Бедная, - выдохнула принцесса.
   - Не знаешь что сказать? А...
   - Как успокоить. Извиниться, - перебила её Метеа: - Просто эта моя обида... она совсем нелепа. Детская... Просто... надулась, как маленькая девочка, надула губки, и показываюсь всем: "Посмотрите, какая я бедная-несчастная, пожалейте меня".
   Злата широко распахнула глаза и уставилась на неё:
   - Ты научилась говорить правду, подруга.
   - Ну, иногда получается.
   - Типично гайцонская манера - никогда и ни за что не признавать своего превосходства, - успела вставить последнее слово нага, и они обе рассмеялись.
   - Ну, а зачем ты приехала? И даже со свадьбы?
   - До пана драгонария. Не одной тебе со свадеб сбегать, - девушки опять улыбнулись: - Он меня вызвал для координации избирательной кампании. Буду смотреть, кого подкупить, а кому в морду дать. Заместо его жены.
   Метеа внезапно померкла.
   - Ой, извини... Всё-таки это ещё больная тема для тебя.
   - Нет, ничего, - принцесса состроила самую улыбчивую мину с прищуром.
   - Хочешь, я постараюсь, чтобы тебя устроили?!
   - Нет, у меня работы много, я занята... Знаешь что, высади меня у монумента, я в Академию заскочу, пока не закрыли...
  
   Колесница мягко остановилась, прошуршав обрезиненными колёсами к самому подъезду Академии. Дождь начался - лёгкая морось штрихами набивающего руку художника. Демонесса вышла прямо под капли, заставив свою изоляцию огрызнуться искорками цвета небесных зарниц.
   "Ну, удачи. Если что - я знаю, где ты живёшь".
   "Да. Заходи обязательно!"
   "Удачи. Ещё раз..."
   Колесница Златы уже удалялась в сторону Виа Ротеа. Она уже скрылась за монументом, но тёплый образ улыбки подруги отвечал на провожающий взгляд. Вверху громыхнуло. Демонесса вздохнула и сделала несколько шагов к ступеням с колоннадой - а потом передумала и повернула кругом - в сторону Курии. Пошел ливень. Молнии сверкали парами. Казалось, небо шло в хоровод вокруг горизонта - как при рождении Брахмастры.
  

****

   >Далёкие грозы
  
   "Здравствуй, дорогая дочка, уж не знаю, с какой вести начать своё письмо...
   Ах да - очень хорошо, что всё уладилось с твоими письмами. Я действительно не подумала, что как жена и дочь Императора мы можем требовать уважения к своим тайнам.
   Надеюсь, у тебя не будет неприятностей за то, что ты рассказываешь отцу?! Всё-таки ты так сильно сейчас зависишь от милости призраков...
   К сожалению, радостных новостей я тебе сообщить не могу, даже перебрав всё, что случилось за эти долгие месяцы, пока наши письма идут друг до друга. Так что, приготовься к чёрным известиям...
   ...Ну, всё, хватит ходить вокруг да около, я едва начала - и уже на саму себя не похожа. Отец у тебя заболел, и тяжко. Не скажу тебе, что болезнь страшна - так, простуда, которой и простолюдину незазорно пострадать - но очень тяжелая, он лежит без сна уже месяц, всё государство осталось на Кима, а я... я не могу никому доверять.
   В первый день, как выяснилось, что недуг затянется, я вышла на заседание Совета - о боги, какое счастье, что я отменила этот глупый обычай прятаться за шторами! Тогда бы я ни за что не узнала, сколько лжи может быть написано на лицах, когда мужчины говорят столь изящные, столь трогательные, столь витиеватые слова сочувствия!
   С тех пор, как вернулась армия, все словно обезумели. Да, не стало бандитов и простых грабителей, крестьяне благодарили за это знать, но появились грабители знатные. Тот, кто отправлял на войну тысячу, получил сотню, стоящую десяти тысяч, и зарится на соседа, чьи слуги полегли или избежали войны. А тот, у кого самурай выдвинулся в военачальники, наводит страх на пять соседних провинций. Небывалое дело - дворяне грабят монастыри и захватывают поезда! А монастыри тоже не промах, и в отместку собирают братьев и идут, хорошо, если мстить, а не просто забирают добро у тех, кто послабее. Младший Томинара уже устал носиться по планете и давить смуту. И в такой момент с твоим отцом случилось несчастье!
   Больше всего свирепствует Хакамада и их приспешники. Клан Оямы на островах тоже зашевелился, но их припугнул младший Томинара, и господин Ким теперь уверен, что с ними можно договориться. Хакамада пока держат свои претензии при себе, предпочитая тайком творить свои делишки, и ставить нас перед фактом тогда, когда ничего поделать нельзя. То есть, они думают, что нельзя, но нас, стариков, ещё рано со счёта списывать, да и отец твой не насмерть помер. Самое шумное, на что они пытались замахнуться - это отсудить Нагадо у Кариямы, как возврат приданного, но там нам не то чтобы повезло, но выпала удача - в горах появились какие-то разбойники, что хватали и ели крестьян и торговцев, и мы спешно усилили каждый монастырь и деревню гарнизонами из 8-й армии, под командованием Мацукавы. Убили двух зайцев - и разбойники утихли, и Хакамада теперь поняли своё место.
   Уэно, и жених Фу-но найси, не сменяясь, дежурят возле покоев твоего отца. Вот что значит настоящая верность! Отец хотел Уэно в поход к Акамори отправить, но тот отказался даже от такой чести, предпочитая быть рядом с Императором. В столицу Хакамады поехал Правый Министр и сделал всё лучшим образом - всё-таки Карияма ему не кто-нибудь, а внук.
   Мы послали 6 летучих кораблей в Осаку - почти целый полк, и этим отгородили от смут всю Горную Страну, до Старой Столицы. Кавабато обещал построить бронепоезд, который прикроет строительство дороги до Нагадо, а может быть, и дальше на Север. Пока лучшие мастеровые приехали в Столицу, здесь собрались в Академии и обсуждают конструкцию. Так же мы послали во все монастыри, что подверглись грабежам, монахов-ветеранов, из числа отобранных твоим знакомым (ох, зала бы, сколько было сложностей с правилами каждой секты!) - что самое удивительное, в некоторых местах удалось вернуть награбленное! Приказом Императора молодежь кочевых племён устроила тренировочные лагеря южнее - удалось распугать грабителей поездов. Правда, из северных граничных деревень, сейчас идут жалобы на похитителей невест, но это, я думаю, мелочи. Осталось лишь одно - всем вместе молиться за здоровье твоего отца... Я надеюсь, что когда он встанет на ноги, предатели недолго проживут на свете...
  
   Отец попросил тебя спросить об иностранных послах - и поэтому спрашиваю: Сиддхи обратились с просьбой расширить посольство - они говорят, что им нужно новое устройство связи. Некий Господин Мао, о котором мы прежде не слышали, подал прошение об аудиенции с Небесным Государем. Мы в сомнениях - кто это, и почему не слышали, и решили спросить у тебя. У них в посольстве появился новый сиддха - Господин Цзянь, который, по его словам, приехал наладить то самое новое устройство связи. Он любезно предложил продать такие же устройства нам, но Золотой Министр попросил спросить тебя - не опасно ли? Что скажут призраки?! Наги и демоны тоже заходили к нам. Кто такой наг Ярема Плахотюк? Это очень большой змей с красной чешуёй. Он говорит, что если мы не выполним его требования, то на нас нападёт Флот Аспидов! А требует он слишком многое. С другой стороны, человек, по имени Директор Авиэль, который прибыл с ним, говорит, чтобы мы не принимали угрозы всерьез. Ни я, ни министры не можем понять - кого из них слушать? Южное Княжество же империя демонов, неужели человек может дослужиться там до поста, где может приказывать благородному нагу? Другой гость из Южного Княжества - торговый представитель Назар, предложил нам купить новые системы наведения для ядерных ракет, но мы сомневаемся, потому что наги предлагают нам целый комплекс, и Золотой Министр говорит, что у змей они лучше. Господин Назар говорит, что он уже заключил договор с призраками на подобные ракеты, и если мы союзники, то нам лучше иметь одну с ними систему. Может, ты подскажешь, как быть?
  
   Но хватит о нас, расскажи о себе. Что с твоим здоровьем, не скучаешь ли по кому из старых друзей?! Пусть даже простолюдин - мы на всё согласны...
   Ты помни, что с моей стороны у тебя плохая наследственность. Я знаю, что тебе в посольстве готовят лучшие деликатесы, но старайся не утруждать себя жирной и тяжелой пищей, как бы она ни казалась вкусной - у тебя, как у сестёр, моя тяжелая кость, расслабишься - потеряешь фигуру мгновенно, а на чужой стороне, под изоляцией это вредно для здоровья - и так нагрузка на сердце. Да и маленький рост отца, несмотря на Божественное благословение рода, чреват слабым сердцем, это может в средние года сказаться. Регулярно ли ты занимаешься прогулками, упражнениями, гимнастикой? Занимайся хоть танцами, на чужой планете нужна нагрузка на мышцы. Как твоя спина, шея, не беспокоят? На последних скорописях твоя грудь больше моей, следи за осанкой, не сутулься, иначе потеряешь всю красоту. Хорошо ли ты спишь, акклиматизировалась ли на новом месте? Сразу же обратись к доктору, если тебя начнёт мучить бессонница или перепады настроения в неурочное время. Не кружится ли голова?! Я врач, мне можно эти тайны рассказывать. Я надеюсь, что ты не унаследовала мою падучую, но пусть твои служанки и подружки (о Будда, я называю их подружками!) следят за тобой, и сразу примут меры. Это опасно, особенно если ты на чужбине. Не всякий и проникнется жалостью к демону, бьющемуся в судорогах - мы же всё-таки, не люди и не ангелы.
   Всё ли хорошо у тебя по женской части?! Над планетой призраков нет луны, это может плохо сказаться. Как у тебя с мужчинами?! Я знаю, вижу, как ты хочешь порвать сейчас письмо, но рано или поздно это необходимо каждой. Ты ведь всё-таки не монашка, ты в меня. Может, стоит хотя бы попробовать?! Скажи имя какого-нибудь старого друга, кого ты хочешь видеть, мы известим его. Я не требую сразу тащить в постель, просто пусть погостит, посмотрит планету, покажешь ему интересные места, вспомните старое. Мужчины - это не смертельная болезнь, с хорошим мужчиной можно просто приятно провести время, без обязательств. Да ты же сама любила мужское общество дома и у тебя немало знакомых солдат! А если ничего не получится - значит, ничего не получится, хороших парней в Империи много, ты имеешь полное право попривередничать. Или ты не принцесса?! Если тебе неохота связывать себя браком, то с этим тоже никаких проблем - и у твоего отца и у твоей матери, и даже брата и сестёр найдётся достаточно средств, чтобы заставить твоего избранника держать язык за зубами и не требовать лишнего. Если же причина твоего одиночества в том, что твой выбор пал на того, кто принадлежит другой - но ведь это тоже не препятствие, дочка! Я слишком любила хвастаться тем, что враги считают меня "чудовищем", что ты, наверное, решила, что любую проблему можно решить только злом. Необязательно! Есть достаточно снадобий, магии, и власти в наших руках, чтобы твой избранник или дорогая твоему сердцу подруга, даже и не узнали о том, что вернули тебе часть счастья, которое ты им пожертвовала... Просто не молчи, дочка! Не за императора призраков же просим тебя выйти....
   ...но прости глупую старую маму..."
   ...Принцесса вздыхала и снова перечитывала дорогое мамино письмо. Какая же она была глупая, что рвала их прежде! Но, к сожалению, на бумаге это не объяснишь. Жаль, что нельзя им встретится, и поговорить, как подругам... мама бы всё поняла...

***

  
   "Мама, прости, что не ответила сразу. Я занята на службе и не могу часто писать. Надеюсь, что отец поправится, изо всех сил желаю ему здоровья и долгой жизни - прости, большего я сделать ничего не могу.
   Касательно ваших вопросов о сиддхах - ни в коем случае не ведите никаких переговоров с господином Мао! Он враг призракам, и вы подвергните опасности как Империю, так и меня. Постарайтесь, чтобы он как можно быстрее покинул Империю. С Господином Цзянь можно иметь дело, но призраки его считают темной фигурой, и неизвестно что стоит за его спиной. Вполне возможно, что он является обманщиком или шпионом. Я буду очень благодарна, если вы что-то выясните о нем, это поможет укрепить мое положения на службе Республике. Угрозы господина Ярёмы Плахотнюка можете игнорировать - весь Флот Аспидов находится на ремонте, и ваша дочь следит, чтобы ремонт продолжался как можно дольше. Всё что они могут прислать, даже нашей Империи по силам уничтожить - это не принесет неприятностей ни вам, ни мне.
   Торговый представитель Назар действительно заключил договор с призраками, и, наверное, решил заглянуть по дороге к вам. Передайте ему привет от меня и, обойдитесь вежливо, но много не позволяйте - В Южном Княжестве казнят тех, кто провалил сделку, не соглашайтесь на то, что будет невыгодно соблюдать. Если лучше системы нагов - берите у нагов, не дайте себя обмануть, Господину Киму я в этом доверяю. И да, Торговый Представитель Назар заключил с Республикой договор на поставку ткани, оружием он не торгует. Да и призраки никогда не покупали ракеты у Вельзевула - их ракеты само Южное Княжество покупает. А вот к словам Директора Авиэля стоит относиться со всем вниманием - он действительно вхож в Совет 104-х, и имеет власть равную министрам. Ярёма Плахотник у него в подчинении, поэтому слова этого человека стоят больше, чем любые угрозы нага. Всё что узнаете, сообщайте мне, пожалуйста. Интересно, что ему у нас надо, да ещё и в компании с хвастливым нагом.
   Извини, мама, что опять пишу всё в резком тоне, словно подарков требую. Кончились счастливые и веселые дни, начались проблемы взрослой женщины.
   Со здоровьем у меня всё в порядке, пожалуйста, перестань со мной говорить на тему мужчин. К сожалению, у меня никогда не было радости ни от беседы с мужчиной ни от близости с женщиной, так что я, скорее всего, холодна с рождения - всё, что было положено женской доле, отдалось старшим сёстрам. Простите, мама и папа, я не могу оправдать ваших надежд, и вам лучше обратить внимание на детей Сабуро и Ёко.
   Теперь об армии и проблемах с нею связанных. Почему вы вернули отряды их хозяевам? Многие уже забыли клятву верности, и я им всю войну приучала к верности Императору, это не их войска, а отца! Кто обманул вас, не сказав об этом?! Я писала про это в первом письме отсюда. Не надо вооружать монастыри против наместников, монахи сами не против пограбить, Томинара должен про это знать. Хотя, думаю, Отцу виднее. "Похитители Невест" - это не шутки, пожалуйста, примите меры против тех, кто это делает, ты же сама знаешь, что этого обычая у северян давно нет, почему смотришь сквозь пальцы?
   И самое главное - распустили ли вы полки Мацукавы и Ито? Они собирали сторонников бастарда, этих двоих нельзя держать вместе! Как бы я ни была благодарна генералам, они не друзья Божественной Фамилии, и служили мне по другой причине...
   ...прости опять как в тот день: "отругала собственную мать". Прости мама. Я тебя люблю, а мои упрёки можешь порвать и выбросить. Если бы могла, послала бы тебе всю дочернюю любовь, которой несправедливо тебя лишила..."
  

***

   >Слуга двух господ
  
   ...Туман стремительно редел с высотой. Вот ещё недавно секреты разбойников можно было опознать только по голосам и запахам, сейчас - если приглядеться, то уже и глазами. Мацукава изредка оборачивался, проверяя свои наблюдения. Сопровождавшие его Ито и сын, тоже не теряли времени даром. Десять самураев эскорта, обговорённые в условиях, остановилась за сто шагов до последнего поворота, и дальше военачальники поехали одни. Стена справа внезапно исчезла, и мальчишка не успел подавить вздох восхищения - в тумане возникла великолепная, похожая на замок, скала.
   - Спокойно, сын, - сказал генерал: - Не дай очаровать себя.
   - Отец... прошу прощения, отец.
   - Я ждал чего-то похожего, когда они оговорили условия.
   Поотставший Ито дал шпоры коню, и догнал генерала с сыном:
   - Действительно, можно было подозревать это место.
   - Их мало, это раз, укреплены хорошо, это два, обзор на все четыре дороги, это три, они уверены, что могут удержать прямую атаку - это четыре, плюс в условиях было оговорено, что эскорт остановится у скалы, похожей на лошадь - по картам подходило только это место, а, отец?!
   - Не только. Вчера утром я попросил воздушную разведку проверить все дороги, где они похозяйничали - Мацукава с прищуром посмотрел на уже видную в тумане пещеру: - Если бы кто-нибудь сделал это раньше, с армией моего ученика было бы уже давно покончено.
   - Да не думаю, что дорожные патрули не проверяли дорог.
   - Видать так проверяли... Татикава и Киридзуми всю ночь на марше, должны уже занимать позиции.
   - Здорово! - восхитился сын: - А чего мы тогда едем?!
   - Чтобы попробовать решить вопрос миром. Я же всё-таки его наставник. Да и ты посмотри знакомых - может и твои друзья есть.
   - Да отец.
  
   Дорога сделала ещё один поворот, обогнула высокий камень. Пещера стала видна как на ладони - широкая, с массивным карнизом нора, в узде обточенных ветром глыб. Охрана маскировалась, но не настолько умело, чтоб глаз ветерана не вычислил. Мацукава вздохнул. Ученик как подавал надежды, так до сих пор и подаёт, а не оправдывает.
   ...Шесть лет войны для солдата и два года мира для деревень. Все молчали. Но знали, что Высочайший совершил ошибку. Нельзя было возвращать армию без победителя-полководца. Было бы в сердце достаточно мужества для столь жестокого шага, решилась бы отдать такой приказ мягкая сердцем принцесса - он сам бы отправил армию в самоубийственное истребление самой себя, лишь бы к отвыкшим от звона оружия очагам не вернулись бы мужья и сыновья с огрубевшими от потерь сердцами и привыкшими убивать руками. Дед-император был мудр, что отправил ныне царствующего Небесного Владыку на войну, а потом вернул его победителем. Тогда, он помнил, ни один дамьё не смел поднять мятеж - потому что его слуги чтили Трон Огненного Кулака выше своего хозяина. И многие вассалы Цукимуры не подняли оружия в защиту канцлера, когда пред ними предстал принц-победитель во главе закаленных в даэнской войне гвардейских полков. Вернись с победой принц Мамору - может быть, было бы так же. Хотя Командир Драконов Тардеш говорил, что ему тоже была уготована нынешняя судьба Третьей Принцессы... если призрак не лгал, то воистину, воли Судьбы не избежать... Наконец, вернись сама Принцесса, с её волей, презрением к придворным интригам, умом и здравым смыслом, которого хватало на весь генеральный штаб - даже в опале, даже проклятая своим отцом - она представляла бы силу, лояльную императору, которая бы не бросилась разрывать страну смутой. Синдзиру Синобу Томинара, при всём своём, несомненно, величайшем военном таланте, был сладким лакомством для придворных шаркунов с золоченными луками без стрел - они, что ни час, то отщипывали от гения наивного и доброго мальчишки, так и не излечившего разбитое сердце, по кусочку - себе, семье и тому парню. А сам он, бывшая правая рука Принцессы, был всего лишь простолюдином, к тому же, слугой беглого мятежника, которому доверие и уважение полагалось лишь по императорской милости. А цена этой милости, по мере того как поднимались головы самопальных армий, умело натасканных хитроумными царедворцами против трона, становилась всё легче и легче. И всё меньше хотелось, даже по приказу Небесного Владыки, выходить за ворота дома...
   Дом... маленькая деревня, высочайше пожалованная за заслуги. Мацукаве, самому рождённому в крестьянской семье, было зазорно обдирать собственных соседей, ставших подданными, и поэтому быть семьи славного генерала ненамного отличался от обычных зажиточных крестьян. Все свои надежды он возлагал на сына, думал, успеет поднять, воспитать... но пришла война, он стал стариком, а сын... так и остался мальчишкой.
   Вот он, уже забыв об осторожности, вырвался вперёд:
   - Эйро-кун!
   - Дружище Исимото! - услышал Мацукава чуть охрипший голос ученика. Генерал тоже поторопил своего коня.
   Они уже обнимались. Ученику пошло на пользу отшельничество и разбойная жизнь - он раздался в плечах, приобрёл звериную грацию, потерял часть лоска, полагавшегося дворянину, как говорится: "стал настоящим мужчиной".
  
   - Учитель... - Эйро оторвался от друга детства и поклонился наставнику: - Видят боги, в более почетном месте я бы хотел поздравить вас с победой в войне.
   - Победа не моя, а Её Высочества. Запомни это, если хочешь оставаться моим учеником, - генерал молодецки спрыгнул с лошади: - Надеюсь, у тебя найдётся кто-то, чтоб проследить за конями?!
   Эйро крикнул в туман. Сразу появились три разбойника и приняли лошадей.
   - Ну что ж, давай, показывай, где будем вести переговоры.
   Бывший наместник Нагадо, гибко развернувшись, повёл парламентеров в пещеру:
   - Вот здесь мы и живём, Наставник. Самураи здесь, возле входа, я, слуги и учитель - в малой пещере. В боковых отнорках у нас запасы и оружие.
   - Да-да, хорошо... - военную науку протеже Хакамады учил не менее усердно, чем хитрости торговли - даже открытая разведкой пещерная крепость бы могла продержаться долго против любого генерала времён Вторжения на Даэну... Это тогда замки брали планомерной осадой по всем правилам. Сейчас же, любой, кто прошел Коцит и Диззамаль, пехотой на укрепления просто не сунутся - зачем?! Хватило мерзлых стен ледяной крепости. Ударить артиллерией, снять крышу с этого логова, и если не погибнут под завалами - добавив на выбор артиллерией, орбитальным ударом или даже копейщиками - хватит трёх заходов с ручными бомбами, чтобы оставить здесь гору щебня и жареного мяса. К тому же, есть такой прекрасный подарок от призраков, как сто дальнеговорников - теперь разведчикам необязательно возвращаться, чтобы донести сведения, да и несколько слов, сказанных Ито как будто в адрес бога Тадасу, невовремя наславшего обличительный чих, означали, что сейчас парни, раскрашенные под цвет горных камней, начнут тихо снимать бандитские секреты.
   - Учитель спрашивал о вас, Наставник, - с волнением рассказывал Эйро: - Он надеялся, что вы всё-таки пойдёте на переговоры.
   - Старый пройдоха ещё жив?
   - Жив, хотя ему в изгнании тяжелее всех. Он сам хочет вас поприветствовать.
   - А твой сын?!
   - Стал настоящим воином. Сейчас его нет - остался с отрядом сторожить ваших телохранителей.
   Мацукава остановился и покачал головой:
   - Нехорошо получается. Позови-ка его. Я тоже хочу с ним встретиться.
   - Как пожелаете, наставник.
   Сейчас, вблизи, генерал мог воочию оценить состояние войска разбойников. И атаман, и рядовые были одеты почти одинаково - в разной степени изношенные наряды из обмоток, неподвязанные концы которых свободно развевались по ветру, придавая демонам весьма фантасмагорический вид. Многие, в том числе и сам Кириюмэ, обматывались тряпками ещё и поверх доспехов - для лучшей маскировки. Надо признаться, несмотря на внешнюю убогость, в камнях этот наряд неплохо скрывал силуэты и движение.
   Оружия было много, но достойного качества - единицы. Почти всё стоящее носили на себе командиры. Всякий хлам, типа простых дубин, и наделанных из крестьянских орудий копий, нагинат, боевых цепов и прочего, лежали в аккуратных штабелях, тут и там расставленных по разным углам пещеры. Расставленных не просто так, а с умом - отступающим от входа будет, где пополнять боезапас и менять сломанное оружие. Конечно, рядом с этим хламом, годным, разве что, как соломинка для утопающих, лежали груды более полезных камней и охапки бронебойных стрел.
   - Хорошо укрепились, ученик, - похвалил он Эйро.
   - Я помню ваши уроки, наставник.
   - Молодец. Только теперь не возятся со штурмом, как раньше. Война научила нас использовать артиллерию не только в крепостях.
   На лице атамана разбойников отразилось замешательство, потом страх.
   - Наставник, поговорите с моим Учителем. У него есть очень много важного для Вас.
  
   ...Старик не изменился с тех пор, как Мацукава притащил его, нищего, мокрого и оборванного пред очи старшего Хакамады. Сейчас он вновь бы таким же нищим и оборванным, разве что усох больше и сутулился сильнее. Почему он вечно сутулится?! Крылья не настолько тяжелые, чтобы так скрючить. Да он на его памяти никогда не задвигал их за спину.
   - Сядь, наставник наместника, генерал-победитель Макото Мацукава, - он чуть раздвинул обнимавшие старческие плечи крылья и сухая рука, увитая венами, начальственным жестом указала место возле костра.
   - Я не победитель. Я слуга той, кто принесла победу, - коротко ответил Мацукава, однако сел: - А ты, так же мнишь себя последним из рода Идзумо?!
   - Оставим твой насмешливый тон без внимания. Зная тебя, я думаю, наша маленькая армия уже окружена вдесятеро превосходящими силами, и ты пришел лишь по старой дружбе, дабы не марать на старости лет руки в крови своего воспитанника.
   - Правильно думаешь, старик.
   Эйро удивленно посмотрел на генерала.
   - Однако... не будешь ли ты любезен, выслушать кое-чего...
   - Эй! - прервал их требовательный незнакомый голос: - А почему меня не позвали на встречу с этим старым хрычом?!
   Мацукава скосил взгляд:
   - Так-то ты встречаешь своего учителя?!
   Сын уже вскакивал с колен:
   - Рю-кун!
   - Дядя Исимото! - они бросились друг другу в объятия.
   Мацукава только устало вздохнул. Опять сын позорит его.
   - Дедушка Макото, прости, я не хотел вас обидеть, - в этом молодом наглом разбойнике с трудом угадывался прежний избалованный мальчик. Впрочем, и в принцессе когда-то с трудом можно было угадать будущую завоевательницу трёх планет, за этими её белилами и шелками.
   - Когда мы закончим, я вам покажу новые приёмы с мечом, что я придумал в этих горах!
  
   Ну да, ему уже было шестнадцать. Два года войны, плюс шесть лет изгнания - да, шестнадцать. Полукровка, как и принцесса - они быстро созревают. Плечи раздались вширь, из-за невысокого роста кажутся ещё размашистей. На плечах - наплечники с узором из черненых костей черепа. На голове самурайский собранный хвостик с бритым лбом. На лице куцая юношеская бородёнка, итог конфликта горской крови отца и недружной с растительностью на лице северной крови предков матери. Брови отцовские, высоко поднятые дуги - наверное, как у отца, у него рано появятся морщины.
   - Садись, отрок, - коротко приказал ему старик и этот бандит на удивление быстро послушался. А ведь раньше, в замке, плевал на этого хрыча с высокой колокольни!..
   - Дедушка Макото, потом посмотрите, каким приёмам я научился здесь, ладно?!
   - Если из-за твоей болтовни у нас сорвутся переговоры с посланником Императора, возможно потом только вороны будут смотреть, как ты болтаешься на виселице! - вдруг резко осадил старик.
   Мацукава удивился - он знал, что старый плут успел добиться влияния на семью, но до такой степени, чтоб кричать на наследника...
   - Итак, генерал, положение наше почти безвыходное, - сложил пальцы домиком, коготь к когтю старый хитрец: - По всем законам военного искусства нам полагается либо сдаться добровольно, и получить заслуженную виселицу, либо пасть смертью храбрых. Попытка взять парламентеров, как заложников, лишь ускорит наш конец.
   Мацукава хмыкнул:
   - Продолжай, что ты там задумал.
   - Значит, остаётся лишь один выход: убедить вражеского командующего перейти на нашу сторону.
   Ито шумно завозился, Мацукава положил ему руку на плечо:
   - Подожди, что скажет.
  
   ...Ты помнишь младенца, что я принёс в дом нашего господина Хакамады тридцать лет назад? Тогда ты тоже носил красные одежды и флаг с храмовыми воротами за спиной.
   - Да, и сказку, что ты рассказал, будто он чудесно спасённый сын императора. Младенец был ранен, в ногу и голову, однако, терпел боль, как настоящий воин. За выдержку его прозвали "Эйро", "герой", за рассказанную тобою сказку: "кирэюмэ" - "несбыточный сон". А я бы назвал "Айюмэ"... Наивная мечта, которой ты сыграл на больных струнах сердца безутешного отца, - улыбнувшись, Мацукава посмотрел на Киреюмэ с сыном: - Да, так всё начиналось.
   Сухая, жесткая улыбка, пробежала по губам старика в ответ:
   - А что бы ты сказал, если бы я предоставил доказательства правдивости своего рассказа, генерал?!
   - Я бы не стал это трогать, старик. Мальчишка поверил в твою сказку, и куда это привело вас?!
   - Или ты сам боишься?!
   - Боюсь. Потому что назад пути уже не будет.
   Старик захохотал и вынул из-за пазухи ворох засаленных тряпок, бумагу и деревянный ящик с отодвигающейся крышкой:
   - Смотри!
   Тряпицы оказались окровавленными пелёнками со знаками императорской семьи и женской "скубьей сбруей", с разорванными чашечками. Кровь была старая, давно уже превратилась в блестящие капли.
   - Ерунда. Такое своровать нетрудно. Принцесса говорила, что у неё полдворца забито детскими вещами, и она не одну и не два отдала фрейлинам. И это не размер Старшей Императрицы. Перед родами у женщин большая грудь.
   - Это не её, - кашлянув, сказал старик, поспешно убирая женскую вещь. Мацукаву развеселило.
   Бумага оказалась метрикой, в которой подробно описывался сын Её Высочества Первой Императрицы Окрестностей Аматэрасу.
   - Кем составлен?! Тюнагон Юкихиро?! Уж не его ли казнили лет тридцать назад за казнокрадство?! Мы помню, на фронте, вне себя были - мы тут воюем, а кто-то в тепле ворует!
   - А уж не потому ли казнили?!
   - Так можно про что угодно сказать.
   В шкатулке оказались ножные колокольчики, прядь волос, перевитая лентой, докторский каменный нож со следами крови, и скорописный снимок - мертвая Первая Императрица и живой младенец, похожий как на и Кирэюме, так и на любого младенца.
   - Скоропись легче лёгкого подделать... а императорские вещи - украсть... - Мацукава старательно сдерживался, стараясь изображать сомнение и борьбу чувств. Что касается себя - он давно уже сделал выбор, едва увидев, как обнимались его сын и бывший ученик при встрече.
   - Так ты готов выслушать полную историю?!..
  
   ...- Тридцать два года назад решилась судьба трона. Проклятая колдунья с Севера забеременела наконец-то мальчиком, и ему, в обход всех законов, должен был оставить престол околдованный принц, тогда ещё не император. Но - случилось чудо! Дочь князя Хакамада, вдруг - тоже понесла, и сроки у них были примерно равные. Видит благонравный Дзидзо, многие друзья Первой Супруги принца хотели мирного решения грядущего спора, вразумить наглую северянку, что для её же блага лучше избавиться от плода мужского пола, пусть бы рожала девочек - но словно сам князь преисподней оберегал её!
   Мацукава слушал, не дрогнув лицом. Это вступление он знал хорошо - и на Даэне и после ему не раз рассказывали историю рождения принца Сабуро, причем с точки зрения самых разных сторон. Старый лжец озвучивал ещё одну легенду:
   - И благодаря помощи злых духов, белокожей варварке удалось умертвить сначала всех друзей Первой Принцессы, а затем - и её саму, с жестокостью, не поддающейся никакому описанию. Это порождение тьмы не остановило даже то, что её жертва была на сносях, на самом последнем сроке... Спасти не могло ничего, даже Чудо, но чудо случилось - яд не подействовал на детей, и мёртвая родила мальчика. При родах присутствовал один из гвардейцев императора, ему было приказано увести и умертвить ребёнка, первое он сделал - поднялся в горы, а второе - рука сдержалась, когда он наносил удар. Подумав, что ребёнок и так умрёт, он бросил его на дороге, однако я нашел и спас его, и все доказательства...
   - Ты говоришь, ты - спас, - перебил его Ито: - Но как может быть, что доказательства и ребёнок оказались в одном месте?! Такими вещами не шутят - уж кто-кто, а императорская семья должна была позаботиться и упрятать их по отдельности.
   - Ты забываешь, что нынешняя императрица - это не благородная дочь дворянского рода, а тёмная варварка! - с гневом возразил старик: - Разумеется, не по её скудному разуму было затевать такие интриги. К тому же, я следил за нею, и успел вовремя прикинуться нищим, достаточно нечистоплотными для того, чтобы сойти за подходящего для грязного дела. Именно мне, сама же незаконная принцесса и поручила избавиться от доказательств и трупа младенца!
   Мацукава слушал его, смотря сквозь недоверчивый прищур старческих век... Да, сходство бывшего Наместника Нагато с Императором, а в особенности - с его старшим сыном, уже давно вошло в поговорку. Вплоть до того, что сплетники распустили слухи об инцесте меж Наследником и любимой дочерью Императора, из-за которого, если верить лживым языкам, потребовалась та скоропалительная свадьба, роковая для Империи, но спасительная для армии... Плюс ещё древность этой истории - с того самого дня, как этот старик приволок Эйро, до сегодняшнего он ни слова изменил в своём рассказе, даже в той части, про которую, как он считал, старому самураю было неизвестно. Так что парень вполне мог оказаться сыном Императора.
   Только вот той ли Императрицы?! Ведь в наложницах у юного императора тогда же состояли и двоюродная сестра Первой и её родная тётка - с подозрительными выкидышами в те же дни. Их дети тоже могли быть примерно этого возраста. Если клан Хакамада ищет себе славы новых Цукимура - им подделать доказательства ничего не стоило... Только зачем?! Взбунтовавшись, и назвав своего наследника братом своей невесты, они уже потеряли свой единственный шанс получить власть законно, через любимую народом и Небесным Владыкой невесту... И самое главное доказательство лжи старого хрыча, сейчас выторговывающего свою жизнь, было прямо на лице у этого древнего старика. Доказательство, в истинности которого Мацукава не сомневался, потому что сам носил такое же...
  
   - Ито, - вдруг сказал старый генерал: - Выйдем, поговорить надо. Сын, - (взгляд), - следи, чтобы не подслушали.
   Вскочивший было мальчишка сразу сел, и, преисполнившись важности, положил ладони на рукоять катаны - будто бы он, в самом деле, мог помешать в чём-то атаману разбойников и его наставнику.
   Мацукава повернулся, скользя равнодушным взглядом по напрягшемуся лицу Старика, сделал знак Ито, и, не торопясь, прошел сквозь пещеру к выходу. Снаружи, перед большим камнем, похожим на пьедестал он остановился и подождал помощника:
   - Отменяй атаку. Пусть командиры полков подъезжают сюда с адъютантами и штабными картами.
   - Мы присоединяемся к мятежу или принимаем капитуляцию?!
   Мацукава с прищуром посмотрел на него:
   - Пока что мы с ним и против Императора. Ты со мной?!
   - Я от клятвы верности не отказывался. Я тоже самурай господина Кирэюмэ.
   - Выполняй приказ. Есть лояльные императору войска поблизости?!
   - Нет. Только монахи из монастыря, что на дороге в Старую Столицу. Да и с севера улус Эрде-Хавран, где правят родственники Госпожи супруги Господина Кирэюмэ, матери господина Рюэ. Они - его заклятые враги.
   - Хорошо. Распорядись в штабе подготовить штурм Нагадо. Срок - до начала следующей луны.
   - Слушаюсь, генерал. Что со снабжением?
   - Сегодня же арестуй настоятеля и старших священников в том монастыре. Временную базу перенесем туда, там же поселим и господина с наследником.
   - Как я вижу, вы не доверяете командование господину.
   - Я в отличие от тебя - ронин, и свою честь мне и моим войскам надо заслужить. Командовать армией без чести будет позором для господина. Пусть свою набирает, когда мы возьмём Нагадо. Пока же - это моя война.
   Ито смиренно поклонился и, пятясь, отошел к одетым в раскрашенные под камень доспехи, командирам разведок.
   - Отец! - сын. Генерал обернулся, и отвёл глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом. Мальчишка. Даже такой простой вещи, как стоять на посту, доверить нельзя. Тот, словно не заметил немого осуждения отца, и по-глупому размахивая руками, забрался на камень-пьедестал, и словно держа победную речь, тараторил, нарушая хрупкую гармонию горной тишины.
   - Наконец-то, отец! Каждый день в деревне я слышал, что ты предал нас, предал Нагадо, но я знал, что это вранье! Я знал, что ты не такой! Я сегодня думал уже поверить этому, злился на тебя, но теперь, когда ты отказался от этих жалких подачек, я горжусь тобой! Я знал, что ты стоишь большего! Мы - стоим большего! - он картинно встал на краю камня спиной к отцу, и сначала раскинул руки, затем - крылья: - Отец, теперь я знаю что всё, что говорили про тебя в деревне - ложь! Отец, мы проучим неблагодарного мерзавца, и возьмем то, что причитается нам по праву!
   Мацукава медленно вытащил меч. Перед глазами стояли Император и Наследник Мамору на последнем перед походом заседании штаба, изуродованное лицо Сакагучи на похоронах принца, маленькая и мужественная раненая принцесса - раненая из-за его предательства, девочка-полководец.
   - Отец... это ведь ты победил в войне... - продолжал сын горьким голосом, слыша, что он подошел ближе: - Своей кровью, кровью нашего рода ты выкупил свободу Империи. Ты достоин большего, чем ты стал... большего, чем дал тебе презренный им...
   Рукоять привычно легла в ладонь, в незаметном замахе, лезвие, подобно стрекозиному крылу, мелькнуло перед глазами - "Удар Крыла Принца", названный так не за применение принцами, а за его историю. Он не убивает - он отбрасывает на три шага вперёд и отрубает крыло, совершенно безболезненно на такой скорости... Сын так и не понял, что с ним произошло - ласточкой нырнул в пропасть, оставляя за собой красивый золотой шлейф крови... И только когда донёсся звук удара о землю, кто-то сказал спокойно и отчетливо: "Генерал зарубил сына". Мацукава смахнул кровь с клинка и вложил его в ножны.
   - Наставник... - услышал он сдавленный голос Киреюмэ.
   Макото Мацукава вынул из-за пояса оба меча в ножнах, и, упав на колени, протянул их атаману разбойников:
   - Мой господин, сожалею, что сын мой оказался недостоин чести служить вам. Мои рассказы о доблести и победах Вашей Сестры-Невесты - Госпожи Третьей, разбередили его сердце и зажгли его огнем безответной любви к дочери Императора. Он бы предал Вас, стоило бы ему услышать её имя или увидеть пред собой. Поэтому я должен был казнить его, своими руками, едва он назвал ваши щедрые предложения - "жалкими подачками".
   Кириюмэ принял мечи и тотчас же вложил их обратно в руки старого самурая:
   - Благодарю, наставник. Благодарю и сожалею, что друг моего детства оказался столь слаб духом и сердцем, что вам ради меня пришлось пожертвовать своим сыном. И в честь и в благодарность за вашу жертву, объявляю: с этой минуты Генерал Макото Мацукава назначается Высшим Главнокомандующим моей армии! Никто, даже я сам не буду иметь права оспорить ваши приказы! Наоборот, - Эйро почтительно опустился на колени перед стариком: - Я буду смиренно просить вас принять в число ваших офицеров.
   - Разумеется, я приму твою службу, юный герой, - с почтением взял ножны и рукояти собственных мечей старый генерал.

Так заканчивается вторая глава третьей части

под названием:

"Слуга двух господ".

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"