На всём Южном Урале вы не найдете более промозглого города, чем этот. И если Бог когда - нибудь решит к нам прислушаться, на Земле, наверное, должны стихнуть все ветры. Так говорил мой дед, так говорит мой отец. Теперь так говорю я.
Ещё местные любят повторять расхожую фразу: "хочешь рассмешить Бога - расскажи ему о своих планах". Впрочем, что ждёт от меня сам Бог, мне тоже неизвестно.
В этом городе по утрам кто - то ещё молится? Сдаётся мне, только проезжие и туристы. Эти, как мне кажется, всё ещё депрессуют в ожидании, что небеса разверзнутся и откроют им свои замыслы и приёмы. Ведь никому из моих знакомых не придёт в голову в вечер пятницы одиноко жрать перед телевизором полуфабрикаты, доставляемые из единственного на всю округу супермаркета.
"Случилась беда ...", - подумал я.
- Туристы...- извиняясь, промямлил "менегер" отдела доставки Саня и протянул мне коробки с заказами из тех самых полуфабрикатов. - Удачи!
А удача, надо заметить, в этом случае состоит из трех заповедей.
Заповедь первая: "никогда не позволяй незнакомцам засовывать свои души в твою юную неокрепшую задницу".
Заповедь вторая: "не верь ничему, что тебе рассказывают туристы".
Наконец, заповедь третья: "не верь справочникам. В этом городе только одна улица - Центральная. Остальное - тропинки. Так что, смело посылай заезжих гуляк с их расспросами на х...й".
В тот вечер временами, а может только местами, моросил дождь. В таких обстоятельствах существует только один способ скрасить необходимость развозить эти грёбанные заказы - представить себя единственным из выживших в этом городе. Нет, не то, чтобы я желал всем смерти. Но жажда мщения уютно теплилась внутри.
Впрочем, развозить - громко сказано. Мой путь лежит к единственной в этом городе гостинице, расположенной у подножья уральского хребта. Наверное, по замыслу архитектора, здесь предполагалось собрать всех неудачников мира, чтоб в один прекрасный день их погребло под камнепадом. Лично я никогда не задерживаюсь здесь дольше, чем того требуют обстоятельства.
- ... во время торжественных мероприятий сумочку королевы охраняет подполковник гвардии её величества, - шипело авторадио.
"Какого блага для? - думал. - Что за Священный Грааль эта старая клюшка таскает в своей хозяйственной сумке?! Пресвятые яйца!!! Точно!!! Яйца!!! Лучше бы этот "подпол" побеспокоился о собственных яйцах!!! Лично я вижу в этом единственное достойное оправдание для подобной блажи ... Будь я на месте этого "подпола".
- ...это мой святой долг, - вещает на весь мир уже сам секьюрити её величества.
"Дебилойд! Твой единственный святой долг - спасать собственные яйца ... Собственные яйца ... Сумочка королевы ... Ха!!! - что -то невообразимое происходит у меня в голове в эту секунду, - Откровение! Чтоб меня за ногу!!! Он охраняет собственные яйца в сумочке у королевы!!! Его собственные яйца в сумочке у королевы!!! ......... ??? Похоже, в детстве ему хорошо втельмяшили в голову этой самой сумочкой, что королева позаботиться о нём".
- ... продолжаем ... Крупное ДТП. Сегодня в центре города водитель грузового автомобиля КАМАЗ, не справившись с управлением, совершил наезд на пятидесятилетнюю жительницу нашего города. От полученных травм женщина ... - нервно дребезжит волна.
Теперь каждый раз от таких новостей от сердца в одно мгновение отрываются все артерии и сосуды. "Мама! Мамочка! Где ты? Возьми трубку! Прошу...". "Не волнуйся, я болтала с соседкой, не слышала...".
Я устал каждый день хоронить родителей, а потом слушать их успокаивающие голоса с того света. Всё равно звоню.
- Батя, у вас всё в порядке? Отлично! Берегите себя! Я вечером заеду.
- Сына, а у тебя всё хорошо? - взволновано парирует отец.
- Да ... да, - предательски едва уверенный голос.
- Точно?
- Да. Не волнуйся.
Как же, не волнуйся. Уже бегут гуглить сводку местных криминальных новостей.
Я выключаю радио. Я на месте. Открывая дверцу машины, с прискорбием констатирую под ногами лужу грязи.
В фойе, за стойкой выдачи ключей, сидит Анюта. Славная девочка. Но ... Я её люблю, но в душе всё равно только трахаю. Поэтому никогда не остановлюсь рядом надолго. И не подпущу тоже.
- Заказы, - на ходу бросаю я мимо взгляда Анюты и поднимаю над головой едва тёплые коробки.
- Угу ... Кстати, можешь забрать свои книжки. Я дочитала ... Можем как - нибудь пересечься ...
Как раз и некстати.
- Оставь себе...
Знаю. Это прозвучало грубо. Но пусть уж лучше мои вещи станут твоими, чем нашими общими. Ладно. Забыли. Проехали.
Я твёрдо шагаю дальше, когда из подсобки, опережая самого себя, заискивающе раздаётся анютин отец. Он же - управляющий гостиницы.
- Это кого к нам занесло в столь поздний час? Как жизнь сынок? Как отец?
- Новый день покажет, - пытаюсь отвязаться я.
- Не парь мне мозг, парень. - улыбаясь, цепляется к словам ... сука, - Ничего нельзя начать заново. Жизнь ... Жизнь продаётся только один раз. После этого, она - всего лишь закладная, которая ходит по рукам. Всё, что тебе остаётся - только платить по счетам.
Мне показалось, что он долго вынашивал эти слова. Может всю свою предыдущую жизнь он искал в них успокоение, но в глубине всегда подозревал, что могут пройти годы, прежде чем ты осознаешь, что когда - то совершил ошибку. Которую мог бы исправить. Отсюда - его долбаная склонность серьёзно и глубокомысленно рассуждать только по пустякам. Обязательно вслух и только в присутствии других.
Что мне было ему ответить? Разговор окончен.
- Куда мне двигать, дядь Толь?
- Ну, дела! Заблудился в собственном сортире!
Весьма самокритично.
- Папа! - возмущенно восклицает невинная Анюта.
- Ясно. Спасибо. - благодарю я.
Мне действительно становится ясно, что делать дальше и куда идти. Туда же, куда я с удовольствием сейчас засунул бы голову анютиного отца.
- Подожди минутку... Не спеши. Пойдем, пройдемся.
Я вынужден снова выйти на улицу. В провожающем нас взгляде Анюты недобитое ощущение интриги и надежды.
Мы меняем время на сигареты. Внутри себя дядя Толя пытается со мной заговорить.
- Спасибо, что составил компанию, сынок.
Всё, на что они способны.
Я возвращаюсь внутрь один.
- Хватит надо мной издеваться! - шиплю я на славную девочку за стойкой выдачи ключей. - Кривожопы, хреновы!