Она смотрела на меня, улыбалась. Русые волосы - длинная коса. Я был ниже на полголовы - целоваться неудобно. Губы у нее - мягкие, нос - с горбинкой, глаза - серые. Звал ее Марьей, когда злился - по фамилии: "Немчина".
- Немчина! Ты идешь? - спросил я.
- Ну, пойдем.
Чего я больше всего опасаюсь - это блеска в ее глазах. Когда он появляется, Марья становится сумасшедшей.
Мы вышли из магазина.
- Платья пожалел, мерзавец! - сказала Марья с чувством. - Жмот ты все-таки, Николенко.
- Вот тебе сто рублей, - сказал я. - Это все, что у меня есть. Покупай платьев, сколько влезет.
- Отстань!
Было душно, в июле солнце в Новосибирске жаркое. Мы свернули с дороги, пошли домой напрямик, через лес. В Сибири хороший климат: зимой холодно, летом жарко, а весны и осени почти нет, мы обходимся без полутонов. Гораздо хуже в Европе: пять месяцев - лето, а все остальное время - осень и весна, вечное ожидание.
- Марья, - сказал я. - Может, велосипед купить? Ты будешь ездить, а я бежать рядом.
- На поводке.
Злая женщина - хуже кошки: ее гладишь, она царапается.
- Эй, прекращай злобиться. Хочешь жвачку?
- Нет.
Марья прислонилась к сосне, сняла босоножек, чтобы вытряхнуть камень. Я сунул две таблетки "Орбита" в рот.
- Одну дай, - сказала Марья строго.
Я бросил ей всю пачку. Марья кинула в рот одну таблетку и тут же выплюнула.
- Как ты это жуешь? - возмутилась она. - Ни за что не выйду за тебя замуж.
- Мне тоже выплюнуть? - спросил я.
- Жуй, жуй. Мне все равно еще год учиться. Пойдем.
Я улыбнулся:
- Милая, и зачем тебе этот инъяз? Их бин аус Руссланд. Их бин Руссин. На кой черт? Дома сиди.
Марья не ответила. Мы вышли снова на проспект, до моего института было рукой подать.
- Пойдем к тебе на работу, - сказала Марья. - Там хотя бы кондиционер есть.
На вахте в институте сидел старый облезлый дед. Как все вахтеры, он считал, что институт построен ради охранников, а сотрудники - так, помеха в производстве.
- Куда собрались? - спросил он.
- На работу, - сказал я злобно. - Давайте ключи от двести пятой.
Дед обиженно хмыкнул, дал ключи и тщательно проследил, правильное ли время записал я в журнал посещений.
Я - обычный сменный инженер, чиню технику. В кабинете, где я сижу, работают в будние дни еще восемь человек: руководитель ИВЦ, сисадмин и пять программистов. Сегодня на работе был только системный администратор.
- Привет, - сказал я. - Знакомься: это Маша. Маша, это Иван.
- Очень приятно, - ответил Иван.
Думаю, ему действительно было приятно. Перед нашим приходом он просматривал очередной китайский порносайт. Я тоже люблю китаянок, но фотографии неподвижны, а Маша - живая.
Глядя на Ивана, я каждый раз думаю о том, что надо меньше сидеть за компьютером. Ему всего тридцать, но он толстый и лысый, как бульдог. До чего же быстро меняется человек: всего пять лет назад Иван был хорошим борцом, по крайней мере так считает мой тренер. А теперь - всего лишь толстый лысый сисадмин. Видимо, интеллект растет вместе с задницей.
- Что нового? - спросил Иван у меня.
- Ничего. Зашли охладиться.
- Ясно, - Иван кивнул. - Проходите.
- Спасибо, - ответила Марья.
- Ну ладно, я сейчас вернусь, - сказал Иван.
Он выключил монитор и вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.
- Куда он? - спросила Марья.
- Наверное, в туалет, - ответил я. - Ты кофе будешь?
- Буду.
Я прошел в закуток, где стоял обеденный стол, включил чайник. Марья села в кресло для посетителей, взяла лист бумаги, ручку и стала рисовать. Как известно, творчество в небольших дозах успокаивает. Хотя я из всех видов отдыха предпочитаю просмотр телевизора. После первых трех минут я обычно впадаю в транс, я молодею на двадцать лет и верю всему, что вижу на экране.
Иван вернулся из туалета и сел за свой стол. Монитор он не включал, стесняясь Марьи.
- Кофе будешь? - спросил я его.
- Конечно, буду. Что за вопрос?
Я налил три кружки кофе, одну передал Ивану.
- Марья, - позвал я. - Тебе кофе туда нести или здесь будешь пить?
- Неси сюда.
Я отнес Марье кофе и встал у нее над плечом, разглядывая рисунок. Она нарисовала человека за компьютером. Судя по тому, что этот человек был лыс и толст, она пыталась нарисовать Ивана. Особенно удались Марье стол, стул и монитор.
- Нарисуй еще кружку с кофе, - посоветовал я.
- Не мешай!
Я сел рядом с ней.
- Как там на улице? - спросил Иван.
- Жарко, - ответила Марья. - Не люблю жару.
- Вы бы на море сходили, - сказал Иван. - Я, кстати, в прошлые выходные сходил, очень хорошо.
- Да его разве вытащишь! - сказала возмущенно Марья. - Ему бы только борьбой заниматься.
- Я совершенно не водоплавающий, - сказал я, улыбаясь. - Разве что на лодке. Да и что там хорошего, на море? Скучно.
- Слушай, - сказал мне Иван. - Есть идея. Поехали сегодня вечером на дискотеку, а? Шашлыки поедим, я жену вывезу, а то зудит, зудит: "Скучно, скучно".
- Поедем, - согласился я.
- Вот и замечательно, - обрадовался Иван. - Тогда я вас сейчас оставлю, а часа через два подъеду.
- Не забудь жену взять, - сказал я на прощание.
Иван ушел.
До девяти вечера я чинил принтер, Марья играла с компьютером в преферанс. Наконец, приехал Иван с женой.
Жену его звали Викой. Хотя в основном сибирские девушки довольно красивы, но обычно уже после первого ребенка они теряют свою прелесть. Они толстеют, перестают пользоваться косметикой, темнеют волосы, на руках появляется аллергия от стирального порошка. Врочем, я не знал Вику до того, как она родила Ирку, может быть, она и в девичестве была такой же, не знаю.
- Ну что, едем? - спросил Иван.
- Конечно, - ответила Марья.
За десять минут мы доехали до моря. Шумно ночью на пляже: гремят дискотеки, шумят моторные лодки, поют под гитару бледные юноши. На песке валяется всякая дрянь: палки, пивные бутылки, жестяные банки, камни, угли, порванные сланцы, носовые платки, окурки, семечки. Сложно приучить человека к чистоте: чай ему волю, он заплюет и обезобразит любое место. И сделает это ненамеренно, походя, сам же потом удивляясь: "Кто, кто посмел так загадить все вокруг"? Да что пляж, ни в один петербургский проходной двор нельзя зайти: нестерпимо воняет мочой.
Мы остановились у дискотеки "Три парусника". Играли реггей - идеальную музыку для пляжа.
- Выходим? - спросил Иван.
- Конечно, - ответила Марья.
Мы вышли из машины, заплатили за вход на дискотеку и сели за дальний от танцпола столик. Кроме нас на дискотеке было всего человек десять, все - студенты.
- Пива? - предложил Иван.
- И зрелищ, - улыбнулась Марья.
- Машенька, будут тебе зрелища. Сациви, шашлыки, лезгинка, стихи до рассвета, Черное море в бурю!
- Может, сначала пива? - спросил я.
Иван встал и направился к стойке. Марья отвернулась от столика и стала разглядывать танцпол.
Мы засмеялись. Подошел Иван с четырьмя кружками "Бочкарева". Марья повернулась обратно лицом к столу.
- Ты чего ребенка в ссылку отправил? - спросил я его.
- Да ты что, она сама рвалась, как на пожар.
- А сколько ей? - спросила Марья.
- Пять.
- Жуткий возраст, - сказала Марья.
- Ой, не говори. Как иногда заревет, вот взял бы и придушил.
- Ты бы лучше ее в партер поставил, - пошутил я.
- Шутки у тебя - борцовские, - сказала недовольно Марья.
Начали играть "Как упоительны в России вечера".
- Пойдем танцевать? - спросила Ивана Марья.
- Конечно.
Танцевать они не умели, просто переминались с ноги на ногу, о чем-то говорили. Впрочем, две студенческие пары танцевали не лучше. Медленный танец, качалочка, - не фокстрот и не танго, его танцуют все кому не лень.
Я мрачно допивал пиво, думая о том, что побороть Ивана будет несложно. Хоть он выше меня на голову и весит на тридцать килограмм больше, но все равно побороть его будет несложно. Вдавить в песок, чтобы не мог дернуться, держать, держать, пока не сдастся.
Наконец, музыка закончилась. Иван подошел к столику.
- Мы идем купаться, - сказал он. - Если хотите, присоединяйтесь.
- В добрый путь, - ответил я.
- Счастливо, - сказала Вика.
Иван ушел. Не люблю и ненавижу купание. Не могу, когда под ногами нет земли. Самое худшее в воде - то, что она мокрая.
- А ты что не купаешься? - спросила Вика.
- Не люблю, - я допил пиво. - Может, лучше потанцуем.
- Пойдем.
На удивление мы танцевали хорошо, под настроение. Студенты прекратили болтать и стали смотреть на нас. Хоть что-то было хорошее в этом вечере.
Музыка кончилась.
- Еще пива? - спросил я.
- Пожалуй.
В пику Ивану я взял два "Невских". Денег осталось всего пятьдесят рублей, но меня это не волновало.
Мы выпили пива, Вика закурила. Я стал жевать "Орбит".
- Погода хорошая, - сказал я.
- Да.
- Завтра ребенок приедет... - сказал я весело.
Вика улыбнулась:
- Слава богу, она вечером приедет. Хотя бы еще один день свободный.
- Это здорово, - согласился я.
Мы помолчали. Я смотрел на стол и думал о том, что делать мне на пляже совершенно нечего. Что я забыл здесь, почему сижу с некрасивой скучной женщиной? Зачем этот осточертевший рок-н-ролл, зачем теплое пиво, зачем пляж грязный, почему небо в тучах, где Луна, где Иван и где Марья, вашу мать!?
Наконец, Иван и Марья вернулись к нам.
- Ты все пьешь? - спросила меня Марья.
- Угу.
- Домой поедем? - спросил Иван.
- Конечно, - согласился я.
С пляжа ехали молча. До Марьиного дома мы доехали за десять минут. Я попрощался с Иваном, вышел из машины и помог выйти Марье. Иван с Викой уехали.
В Новосибирске летом ночи короткие, теплые. Коттеджи академиков среди леса кажутся большими. У калитки мы остановились.
- Как тебе Иван? - спросил я. - Понравился? Жалко только, что лысый.
- Отстань, - сказала Марья. - Отстань. Ради бога, отстань.