"А на груди его горел величавый феникс" - прочитала я и отложила рукопись в сторону.
- Тани, как ты это читаешь?
Девушка отлипла от монитора, поправила очки в модной серебристой оправе.
- Приходиться.
- "А на груди его горел величавый феникс". - Издевательски процитировала я. - Величавый. Бред полный.
- Люди пишут, - Тани пожала плечами, - я читаю. Такая у меня работа.
Я промолчала. Да уж, работка не из легких. Тани приходилось прочитывать горы такой вот, с позволения сказать, поэзии. Она работала редактором в литературной газете, вела рубрику для начинающих поэтов. Иногда попадались очень неплохие стихи. Но вот этот, про феникса, я бы выкинула даже не читая.
- Ладно. - Я разгребла немного места на диване и села. - Давай перейдем к делу. Значит, тебе угрожали?
Тани повернулась ко мне вместе с креслом.
- Да. Я не знаю, как он меня нашел. Все рукописи я забираю из редакции. Принимают их ребята из отдела писем.
Я кивнула.
- Кто-нибудь из них знает адреса редакторов?
- Нет, - Тани улыбнулась, - ты же знаешь, это секретная информация. Не все редакторы даже знают адреса друг друга.
- Давай рассказывай, с самого начала.
Тани вздохнула, скорчила страдальческую мину, и повторила мне то, что рассказывала Гарету.
- Десять дней назад в редакцию принесли стихотворение. Ужасно бездарное, про склеп, я уже и не помню. Ребята из отдела писем в один голос твердили, что это божественное стихотворение. - Тани пожала плечами. - Не знаю, что они там нашли такого, но это же убого. Фальшивый слог, какой-то дикарский стиль.
Тани понесло. Я ждала, когда иссякнет поток терминов, разглядывая аляповатые цветы на обоях. Наконец, она выговорилась и виновато посмотрела на меня.
- Ой, прости. - Я улыбнулась. - В общем, я поставила отрицательную рецензию и в печать не пропустила. - Тани помолчала. - Дней пять назад он мне позвонил первый раз. Я тогда удивилась, кто может звонить в полвторого ночи.
Тани пошарилась среди бумаг и вытащила кассету.
- Вот. Я пишу все разговоры. - Она протянула мне.
- Это сокрытие улик от следствия, Тани. - Я взяла.
- Я забыла про нее. - Тани покраснела.
Ладно. Поверим. Я спрятала кассету в карман жакета.
- Он меня просил напечатать стих. Я объяснила, что не могу печатать такое ужасное произведение. По-моему, он обиделся. - Тани закусила губу. - Он звонил каждый день. А вчера... - Она нырнула куда-то под стол, зашуршала бумагами.
Минут пять я наблюдала ее задницу, затянутую в темные джинсы, и размышляла над тем, знает ли Тани, какой производит эффект своей непосредственностью. Наконец, она вынырнула из-под стола. В руках она держала рождественскую открытку. Я недоуменно подняла брови.
- Вот, - Тани протянула ее мне, - это пришло вчера вечером.
Я открыла и увидела печатный текст. Готическим шрифтом было набрано по-французски. Секунду я разглядывала текст.
- Ты говоришь по-французски?
- Немного, - Тани поправила сползшую оправу, - но об этом знает только главный редактор.
Все интереснее и интереснее. Мы с Тани учились на одном потоке в колледже, жили в одной комнате. Я и не знала, что она говорит по-французски.
- Ты снова скрываешь улики?
Тани покраснела, как рак. И тут меня осенило.
- Ты, что, боишься Гарета?
- Он странный, - она покрутила пальцем у виска, - одевается как-то, в темноте что ли.
Я хмыкнула. Тани угадала. Я тоже долго задавалась вопросом, почему у детектива Гарета такой экзотический вид. Оказалось, что у него в доме только две лампочки - на кухне и в прихожей. В спальне есть лампа, но поменять перегоревшую лампочку у детектива не доходят руки. Хорошо еще, что большинство его пассий не додираются до гостиной. Там вообще нет мебели. Только телевизор и ковер. У меня неделю не проходили приступы хохота после визита к детективу. Подвозила как-то после работы.
Я поднялась.
- Незнакомым людям не открывать, крестик не снимать. Никого в дом не приглашать.
Тани кивнула и уткнулась в монитор. Я покачала головой и вышла в прихожую. У огромного зеркала я остановилась. С бледного хмурого лица смотрели свинцовые глаза. Глубокие тени залегли под ними. Конечно, третьи сутки без сна. Сегодня надо выспаться в любом случае.
2
Я сидела за столом, вертя в руках кассету из диктофона. На мониторе висел рапорт о посещении свидетеля. Спецотдел писал больше бумаг, чем весь Департамент полиции Сакраменто вместе взятый. За столом напротив Рамирес ушел с головой в документы. Гарет где-то ездил. Остальные сотрудники рассеивались задолго до моего приезда на работу.
Когда кассета с грохотом рухнула на стол в третий раз, я достала из ящика стола портативный магнитофон. У меня уже были некоторые идеи, но для начала надо проверить улики. Я вставила кассету, защелкнула деку и нажала "Воспроизведение". Несколько секунд тишины и потом голос Тани:
- Але, - голос человека, оторванного от работы в полвторого ночи.
- Танита Джеймс? - Голоса я не узнала.
- Я. Чего надо в такую рань? - Грубовато.
- Вы редактор литературной газеты? - Говорили медленно, будто подбирая слова из словаря, или вспоминая перевод.
- Ну. Чего надо? - Неприязненно осведомилась Тани.
- Я вам присылал свой стих, но вы не стали его печатать.
- О, господи. - Я откинулась на спинку кресла. Рико приподнял голову, оторвавшись от бумаг. - Я же вам ответила уже, ваше произведение не подходит нам по формату. - Тани перевоплотилась в редактора за короткое мгновение. - Попробуйте отослать его в другую газету или журнал.
- Я хочу печататься в вашей газете! - Мне показалось, или я слышала акцент?
- Но это невозможно.
Несколько минут Тани объясняла, почему не может пропустить в печать "сие произведение".
- Это произвол и дискир... дирскир... дискриминация! - Взвизгнули на том конце провода. - Я вас заставлю это сделать. - Грозно и уже с явным французским акцентом. - Вы напечатаете мой стих. Я вам это обещаю.
Дальше полетели короткие гудки, и кассета закончилась. Я посмотрела на Рамиреса.
- Вампир. Француз. Сотни четыре или пять. - Я вздохнула. - Что ж там за стих такой?
- Не знаю. В редакции должны были остаться копии.
Я махнула рукой. Скорее найдешь иголку в стогу сена, чем копию стиха в редакции газеты.
- Я лучше спрошу у Тани. Может, у нее осталась.
- Это что? - Рамирес кивнул на открытку с рождественской елкой и Сантой.
- Улика, - я пожала плечами, - пришло вчера вечером. Ты знаешь французский?
Рамирес мотнул головой. И прищурился.
- А зачем тебе?
- Рико, ты дурак. Текст написан по-французски.
- Да, - он оскалился, - а я думал, твой новый друг шепчет на ухо французские нежности.
Я подумала, не запустить ли в него магнитофоном. И состроила гримасу.
- Иди к черту, Рамирес.
Рико ухмыльнулся до самых ушей. Я поднялась.
- Я уехала в редакцию.
- Угу.
Я оскалилась и вышла. Рамирес начал меня доставать. Не его вообще дело, кто остается у меня на ночь. Тем более что от отца я съехала.
3
Бедняжку "Тойоту" сменил Форд "Шелби" GT. Черного цвета с двумя ярко алыми полосами через капот и крышу. Оснащенный УФ-фонарями, датчиками тепловой энергии и двухсот пятидесяти сильным мотором.
"Шелби" бежал по городу, радуясь возможности "размять колеса", выражаясь языком одного моего бывшего бой-френда. Редакция литературной газеты со звучным названием "Муза" располагалась в обычном офисном здании. Парковка перед ним была забита машинами. Я покружила по стоянке и оставила авто возле ресторана быстрого питания.
Щелкнув брелоком сигнализации, я пошла к зданию. Каблуки сапог громко выстукивали по бетонке. В фойе меня никто не остановил. Свободный вход. Я достала удостоверение и на всякий случай прицепила на карман жакета. Я шла бесконечным коридором с таким же количеством дверей. И нигде никакого плана здания, или схемы расположения кабинетов. Ничего.
Я подошла к одной из многочисленных дверей, открыла. На внутренней стороне была приколота бумажка "Отдел писем. Проза". За столом, на куче бумаг, спал сотрудник. Двое других пили кофе, пролистывая чью-то рукопись.
Я кашлянула. Девушка в непропорционально больших очках оторвалась от страниц.
- Прошу прощения, - я шагнула на порог, чтобы видно было жетон, - вы не подскажите, где у вас отдел писем по стихам?
Девушка пялилась на меня.
- Дальше по коридору, последняя дверь. Зеленая, - почему-то противно добавил парень.
Я вышла. Интересно, у них в этой "Музе" все редакторы такие? Тогда понятно, почему опус про склеп занял умы этих ребят. Что-то смутно знакомое я где-то слышала. Только не могла вспомнить, где.
Я остановилась перед дверью жуткого салатного цвета. На картонке было аккуратно выведено "Окрашено". Рядом с дверью к стенке была прибита табличка, извещавшая, что вы таки нашли заветный отдел. Морщась от запаха краски, я толкнула дверь и вошла. Здесь кипела работа. Несколько ребят в пронзительно розовых шмотках страдальчески зачитывали чью-то лирику худосочной девушке с бледным лицом. Девушка кивала или отрицательно мотала головой. Разбор писем. За столом сидела дама около сорока, в строгом костюме и читала Шелдона. Начальник отдела?
- Кхм, - читатели разом уставились на меня, - прошу прощения. Детектив Винтер. Я бы хотела поговорить с начальником вашего отдела.
Молодежь моментально испарилась. Дама отложила "Мельницы богов" и глянула на меня.
- Присаживайтесь.
Я села на место девушки.
- Занятно у вас здесь.
- Ну что вы. - Мадам улыбнулась. - Я миссис Корнелл, начальник отдела писем по стихам. С нашим отделом прозы, я думаю, вы уже познакомились.
- Пришлось. Не бродить же весь день по вашим катакомбам. - Я помолчала. - К вам приносили стих около десяти дней назад. Странный мужчина в старомодном костюме. Стихотворение было о склепе, кажется. Вы его одобрили всем отделом и отправили мисс Джеймс для печати. - Дама величественно кивнула. - У вас не сохранилась его копия или оригинал?
- Вы нашли того, кто угрожал мисс Джеймс?
Я многозначительно улыбнулась.
- Ах, да. - Миссис Корнелл заулыбалась. - Тайна следствия.
Я кивнула. Дама исчезла за грудой бумаг. Через пять минут она вынырнула оттуда, держа в руках лист гербовой писчей бумаги.
- Я специально отложила его. - Она протянула мне лист.
Я пробежала глазами. Когда я добралась до третьей строфы, я вспомнила. Мама когда-то увлекалась французской поэзией. Поэзией вампиров. Да, они тоже пишут стихи. Весьма специфические, надо сказать. Но попадались неплохие. Этот был у мамы любимым. В оригинале он назывался "Лунная дорожка". Я аккуратно свернула лист и посмотрела на миссис Корнелл.
- Вы запомнили того, кто принес это?
- Ну что вы, детектив. Я запомнила не только его самого, но и слова, которые он мне говорил.
- Опишите. - К черту официоз.
- Высокий, стройный, красивый, с приятным голосом. - Мадам запнулась.
Так. Имеем воздействие на разум. Я поднялась. Рассыпавшись в благодарностях за найденный документ, я вышла. Молодежь хмуро разглядывала дверь.
- Я сказала, в зеленый, а не в кисло - салатный.
- Тина. Какой был на складе.
Тина горько вздохнула.
- Ребята, - молодежь дружно обернулась ко мне, - кто из вас работал, когда принесли вот это? - Я показала лист.
- Я работала, - отозвалась Тина.
- Можешь описать человека, который это принес?
Тина задумалась. Несколько минут девушка честно пыталась вспомнить. Потом развела руками.
- Не могу. С нами еще работала Бетти, может она помнит.
- Как мне ее найти?
Тина дала мне номер телефона и адрес. Я позвонила из машины. Бетти тоже не вспомнила. Имеем массовое вторжение в разум людей. Это уже ордер.
4
Рамирес смотрел на меня со слепо надеждой, что хотя бы мне сегодня повезло. Я плюхнулась в кресло и уставилась в потолок.
- Что, тоже непруха? - Сочувственно спросил Гарет. На удивление вид у него сегодня был нормальный.
Я кивнула и уткнулась взглядом в открытку. Яркая зеленая елочка не давала мне покоя. Я вздохнула и запустила электронного переводчика. Детективы внимательно наблюдали за моими махинациями. Я положила тонкую картонку на сканер, запихнула изображение в компьютер, секунд десять он соображал, что я подсунула. Потом выдал гениальную фразу "Найден неизвестный объект" и предложил действия на выбор. Я улыбнулась. Гениальность моей машины меня просто поражала.
Заставив переводчика работать, я ушла заваривать чай. Когда вернулась, на экране красовалось пустое место. Я осмотрелась. Гарет что-то увлеченно писал, Рико замер с телефонной трубкой, пытаясь куда-то дозвониться. Я вздохнула и нажала кнопку "Восстановить". На мониторе появились строчки текста.
- Гарет, еще раз подойдешь к моему столу, я спихну дело мисс Джеймс тебе.
Гарет побледнел. А я уселась на место. Дословный перевод машины пришлось корректировать. Убив еще полчаса, я получила примерно такой текст:
"Мадмуазель, я все равно заставлю вас напечатать мой стих. Вы не представляете себе, с какой силой связались. Для вас будет лучше, если вы не станете перечить ей".
Я отставила кружку в сторону. И распечатала лист. Пока принтер выполнял указания, я положила перед собой открытку и лист со стихом.
- Ты не отдала их графологам? - Возмутился Рико.
Я не ответила. Текст на гербовой бумаге был напечатан. На открытке тоже. Я задумалась. Здесь что-то не так. Почему тогда он не отправил письмо электронной почтой? А принес лично? Я подняла глаза. И увидела входящую Кати. Ее школа была в пяти минутах ходьбы от участка. После учебы она приходила к нам, и ждала Ханну. А потом Рамиресы дружно ехали домой.
Кати увидела меня и просияла. Она подбежала к моему столу и уселась на подвинутый Гаретом стул.
- Привет, дочка. - Рамирес ревновал дочку ко мне жутко.
- Привет, папа, - отозвалась она, не сводя с меня любопытных голубых глаз. - Санни, это чего?
Я убрала бумаги.
- Это новое дело.
Кати поморщилась и бросила быстрый взгляд на Гарета. Потом вновь уставилась на меня.
- Расскажи.
- Ты же знаешь, что нельзя. - Кати прищурилась. Для своих семи с половиной лет она слишком хорошо читала сущности, чтобы можно было от нее что-то скрыть.
- Я же все равно узнаю, - имитируя мои интонации, сказала Кати.
Я улыбнулась. Из нее может получиться неплохой детектив, если папочка не будет отговаривать ее и не перебьет желание.
- Попробуй. - Я поставила щиты, отгораживаясь от проникающего взгляда Кати.
Это было ее любимое развлечение. Я ставила глухие, непроницаемые щиты, закрывая от нее все, кроме того, что она итак уже знала. В определенный момент я чуть приспускала защитные барьеры. Тогда Кати носилась по отделу с радостными возгласами и сообщала всем:
- А я что-то знаю.
А потом весь отдел неделю катался по полу от смеха. Я ведь не показывала ей темную сторону нашей работы.
Кати смотрела мне в глаза, пытаясь пробиться сквозь защиту. Я ставила на совесть. Ричард не зря потратил столько времени, чтобы я научилась закрываться. Однажды это спасло меня от полного уничтожения. Вампир оказался слишком чувствительным к личным оскорблениям, и лучше ему было не знать, что я о нем думаю.
Кати сделала страдальческое лицо. Я чуть приопустила щиты. Девочка напряженно вглядывалась в меня. Я улыбалась. Ну, давай. Ты должна научиться видеть любую брешь в таких щитах. Так что слишком уж помогать я тебе не буду. Кати скривилась и отвернулась от меня.
- Гадкая, - буркнула она.
- А кто тебе сказал, что будет легко? Ты должна научиться сама, без моей помощи.
Кати молчала. Ну и ладно. Рамирес сделал поползновение подняться со стула. Я глянула на него. Рико остался на месте.
Я поднялась, захватила улики и пошла к выходу.
- Я поеду к графологам. Скоро вернусь.
5
Графологи сидели в здании Департамента полиции на другом конце города. Я припарковала машину и, провожаемая острыми взглядами в спину, пошла к входу. Пусть думают, что хотят. Я поднялась на пятый этаж и вошла в запыленный коридор. За полгода здесь так никто и не убрался. На полу виднелись следы моих каблуков еще от прошлого приезда. Я вздохнула и пошла к дальнему концу коридора.
Попасть к графологам можно было, только пройдя через этот этаж насквозь. Я вышла на железную лестницу и почувствовала сигаретный дым. Осторожно ступая, я поднялась на шестой этаж. Здесь сиял чистотой новенький линолеум, блестели лаком двери. И бдительный постовой на входе заставил меня сдать оружие и показать удостоверение. Я сдала "Вальтер" и пошла по коридору.
Нужная мне дверь, крайняя по левой стороне, была закрыта. Я постучала. Минут пять ничего не происходило. Я постучала громче и вошла. Доктор Джонс увлеченно доказывал что-то своей коллеге в кричаще розовой кофточке, просвечивающей сквозь халат. Я кашлянула. Меня не замечали. Ну что же.
Я вышла. Досчитала до десяти и достала мобильный. Набрав номер телефона в кабинете, я стала ждать. Наконец, длинные гудки сменились голосом доктора Джонса:
- Лаборатория графологии слушает.
- У лаборатории нет ушей, доктор. Чем же она слушает?
- Винтер, прекратите. Вы что-то хотели?
- Ясное дело. Я сейчас приеду. Ждите.
И я отбилась. Отошла к окну в конце коридора. Из кабинета выпорхнула хозяйка розовой кофточки и скрылась в соседнем. Я вернулась и распахнула дверь ногой. Дерево ударилось о стену, сбив штукатурку.
- Добрый день.
- Детектив Винтер. Уже приехали? - Самое неподдельное удивление, какое я в жизни видела.
- Вот. - Я положила на стол лист гербовой бумаги и открытку. - Когда будет готово?
- Завтра утром. - Доктор закопался в компьютер.
Я вышла, также громко хлопнув дверью. Надеюсь, у него со стола свалились оставленные мисс Розовая-кофточка дискеты.
6
В "Черной розе" был настоящий аврал. Такого количества посетителей я не видела уже месяца два. Близился декабрь, и народ торопился попасть в самый престижный клуб в городе. Я вошла со служебного входа. За полгода я стала здесь своей. Вампиры бежали ко мне за помощью. Благодаря Марго, мы с Кристианом были завалены работой. Оборотни тоже тащились ко мне. Добрый доктор для нелюди.
Я шла по коридору, стук моих каблуков отдавался высоко под потолком. У дорогущих дверей красного дерева вытянулась охрана. Оба вампира с наивозможнейшей сосредоточенностью изучали потолок. Я нарочито громко ляпнула каблуком и остановилась перед ними.
Один из них чуть опустил глаза, вроде как меряя меня взглядом. Я молча шагнула к двери. Вампир так же молча загородил мне дорогу. Я улыбнулась. Он приподнял бровь. Я оскалилась и шагнула мимо него. Я успела только положить пальцы на дверную ручку, когда рука вампира опустилась мне на плечо и сжала.
- Вы куда это? - Разлепил свою пасть этот идиот.
- Ты не видишь? К Мастеру.
- А ты ему кто? - Определенно, идиот. Или ему не сказали? Надо Ричарду напомнить, чтобы следил за тем, кого в охрану себе ставит.
Я медленно повернулась к вампиру лицом. Бледные голубые глаза смотрели неприязненно и зло. Я подняла руку и сжала его запястье. Несколько секунд я дала ему сообразить. Не помогло. Вамп оторопело пялился на мою руку. Тогда я проломила его защитные барьеры. Хлипкие, словно из бумаги. Я прошлась по его сознанию силой Ричарда, смешанной с моей. Вампир рухнул на колени, глядя на меня снизу вверх. В его глазах застыл настоящий ужас. Мышцы напряглись, пытаясь оторваться от моей руки. Я тряхнула головой, сбрасывая волосы на лицо.
- Ты знаешь, кто я?
Вампир мотнул головой, искренне пологая, что я удовлетворюсь этим ответом.
- Я - Рейвен. - И я швырнула его через коридор. Вампир впечатался в стену, отбив штукатурку.
Я повернулась к двери и вошла. На огромном кожаном диване полулежал Ричард в окружении своих телохранителец. Девушек отбирала лично я, поэтому за его безопасность я не волновалась.
- Привет.
Ричард улыбнулся. И коротким властным жестом отпустил вампиресс. Через минуту мы остались вдвоем. Я подошла к дивану и села.
- Что за придурков ты берешь в охрану? Мне пришлось запустить одного из них через коридор, чтобы войти.
- Я говорил всем, Санни.
Я посмотрела на него. Честные угольно-черные глаза не выражали ничего, кроме полной невинности.
- Перестань. Тебе не идет такой взгляд. - Я достала из кармана жакета кассету. - Есть где послушать?
Ричард поднялся, забрал у меня носитель. Где-то в стене что-то щелкнуло, и моим глазам предстала стереосистема с огромными колонками. Отточенным движением вампир поставил кассету и нажал кнопку. Голоса заполнили комнату. Да, явный французский акцент. И силы в голосе вполне достаточно, чтобы определить его как Мастера. Пленка закончилась. Система с таким же легким щелчком ушла назад в стену. Ричард посмотрел на меня.
- Ты узнаешь голос?
- Это Этьен. Он недавно приехал. Для обмена опытом. - Ричард улыбнулся неповторимой вампирской улыбкой. Вроде улыбка, а вроде ухмылка.
- А вот это? - Я протянула ему бумагу со стихом.
Ричарду понадобилось меньше времени, чем мне, чтобы узнать произведение.
- Это бездарный перевод "Лунной дорожки".
- Расскажи мне об этом стихотворении.
Ричард сел рядом со мной, отдал стих. На несколько минут он задумался. Я наблюдала, как меняют выражение его глаза. От яркого темного блеска до едва заметной искры темноты. Что-то было в его глазах, заставлявшее некоторых вампиров чуть ли не самовольно бросаться на серебряные клинки. Одного сполоха темного огня хватало, чтобы опустить на колени особо непокорных. Мастер заговорил.
- Много сотен лет назад, когда я еще был молодым вампиром, в нашем обществе появилась вампиресса. Она не была особо красивой, но в ней было что-то, заставлявшее не отрывать глаз. Тогда все мужчины пытались за ней ухаживать. - Ричард горько усмехнулся. - Она отвергала всех. Но однажды на балу появился Рафаэль. Мы поняли, что ловить нам больше нечего.
Это была очень красивая любовь. - Вампир улыбнулся. Его сейчас не было здесь. Он был далеко в прошлом, в бальной зале родового замка какого-нибудь графа, любуясь плавными кошачьими движениями вампирессы в серебристом платье. Я заметила, что рядом с Ричардом мне не надо зеркало, чтобы видеть. - Если бы мы знали, чем все это закончится. Рафаэль познакомил ее со своим братом, Этьеном. Парень влюбился без памяти. Но она была вампирессой, а он человеком. - Я заметила, что Мастер ни разу еще не назвал ее имени. - Рафаэль написал ей стихотворение.
Это позже его назвали "Лунная дорожка", а тогда оно называлось просто "Любимой". Этьен ревновал ужасно. И в одну ночь он рискнул. Он попросил ее сделать его одним из нас. Она согласилась. Прошло несколько месяцев, но она по-прежнему не замечала бедного парня. И Этьен решил ей отомстить. Он устроил против нее настоящий заговор. Рафаэля убили, а ей пришлось бежать из страны. Она спряталась. И никто не мог найти ее. Но теперь, через четыре сотни лет, Этьен нашел ее.
- Она здесь? В Штатах? - Тихо спросила я.
- Даже больше. Она в этом городе.
- Он нашел ее и теперь хочет показать ей это, напечатав стих?
Ричард кивнул.
- Но ведь можно было перевести красиво и послать электронной почтой, раз оно все равно напечатано?
- Оно что? - Ричард удивленно посмотрел на меня.
Я показала ему бумагу. Буквы были печатными.
- Это печатный текст.
Ричард покачал головой. Я уставилась на буквы так, словно они превратились в иероглифы.
- Ты не видишь?
Я мотнула головой. Ричард принес мне зеркало. Я положила лист перед стеклом и всмотрелась. Очень медленно буквы поплыли. В зеркале отражался рукописный текст.
- Что это такое?
- Она была из рода, умеющего накладывать иллюзии. Никакого сравнения с тем, что вы встретили в соборе полгода назад. Она может заставить тебя поверить, что под тобой прочнейший из прочных мостов, а ты будешь лететь вниз с обрыва.
Я молча смотрела в зеркало. Я видела, как поставили последний росчерк. Пером, не перьевой ручкой, как мне показалось вначале.
- Ты познакомишь меня с ним?
- Он что-то нарушил?
- Нарушил. - Я внутренне встряхнулась. - Закон штата Калифорния. Он угрожал редактору, отказавшемуся печатать стих.
Ричард молчал. Опустив глаза, чтобы я не видела.
- Ричард. - Вампир опустил голову еще ниже. - Ричард, в чем дело? У вас какой-то договор?
Вампир не ответил. Эта его манера молчать по нескольку часов была настолько сродни моей, что иногда даже бесила.
- Отвечай, Ричард.
- Это все иллюзия. Одна сплошная иллюзия. Иллюзию нельзя убить.
- Ричард, ради всей Тьмы, что с тобой такое? - Я начала беспокоиться. Я что-то почувствовала, на самой грани сознания. Щиты я поставила мгновенно. Зеркало. Одним движением я перевернула стекло обратной стороной.
Что-то ломилось в мои щиты. Очень злое и сильное. Но совсем, абсолютно неопытное. Поток силы ломился в заслоны, но ничуть не ослаблял, а только делал их сильнее. Ричард поднял на меня пылающие глаза.
- Ты поставила щиты.
Я пожала плечами. Не открываться же мне, в самом деле. Того раза вполне хватило.
- Убери.
Я недоуменно приподняла бровь.
- Ты хочешь, чтобы меня смыло этим чертовым потоком?
- Убери щиты с моей стороны. - Темный пожар в его глазах, казалось, сейчас выплеснется на кожу дивана.
Очень медленно и осторожно я опустила барьер. Сознание заполнилось калейдоскопом мыслей. И одна - лейтмотивом - это все иллюзия, на самом деле ничего нет. Я - мираж. Меня не существует. Силы Высшие! Я схватила зеркало и отодвинулась от Ричарда. Этьен пытался его сломать. Через наведенную им самим иллюзию. На расстоянии. Пока что получалось. Я накинула обоим еще по сотне лет. Мысли ощутимо ранили. Одна, особо горькая, резанула, словно бритва.
Я заорала и глянула в зеркало. Стекло треснуло. Глядя на искаженное изображение, я собиралась в тугой комок. Ричард отодвинулся от меня. А я уже ничего не слышала. До боли сжимая пальцы на раме, я вглядывалась в трещины стекла, сжимая собственную силу в тугой смерч. Я не была некромантом, как Анита Блейк. Не была ведьмой. Кроме переданного по наследству от бабушки умения видеть и силы Ричарда, у меня ничего не было. Но я сумела сделать из этого что-то сродни моей собственной, особенной силе. Сейчас она пригодилась.
Я нащупала его. Между трещин зеркала я нашла ту ниточку, что протянулась от зачарованного листа бумаги к Этьену. Мир перестал существовать и уменьшился до размеров крошечной трещинки на поверхности зеркала. Я тряхнула его, перевернула набок. В маленьком треугольничке, между шрамами на глади, я видела его. Красивый, как и все вампиры. Перед ним тоже стояло зеркало. И лежал еще один лист с написанным текстом.
Я улыбнулась и открыла щиты, проявляясь в зеркале перед ним. Вампир замер. Стало легче дышать. Я улыбнулась, и отпустила до боли сжатую пружину силы. Зеркало перед ним лопнуло, осыпав комнату дождем осколков. Я еще видела, как Этьена отшвырнуло от стола, протащив по полу несколько метров, потом виденье погасло.
7
Блаженная Тьма, прими меня, недостойного, со всеми грехами моими. Ты едина во множестве, и множественна в едином. Ты была всегда. Из тебя мы вышли, к тебе же и придем. Кажется, так начинают прощальную молитву умирающие вампиры. Но я же не вампир. Я человек. Человек... Человек ли?
После такого вряд ли можно считать меня человеком в исконном смысле слова. Чертовщина какая-то. До сих пор таких мыслей не было. Я одновременно открыла глаза и поставила щиты. Дурацкие мысли о собственной ненормальности ушли. Я смотрела в потолок над диваном Ричарда
- Санни? Санни, ты в порядке?
- В норме. - Я села. - Я думала, ему пятьсот лет. Ты не хочешь мне ничего объяснить?
- Пятьсот. - Ричард выглядел устало. - Просто это настолько специфическое умение, что мало кто знает способ от него закрыться.
- Я, кажется, знаю. - Я смотрела ему в глаза.
Ричард улыбнулся. Но как-то невесело.
- Так ты познакомишь меня с ним?
- Но он же видел тебя! - Вскинулся Ричард. - Ты все равно хочешь его увидеть?
- Он видел не меня, Ричард. - Я поправила жакет. - Он видел черного ворона. А тебе не надо, надеюсь, напоминать, что это ничего не значит?
- Этьен - мастер иллюзий, Санни. Неужели ты думаешь, что смогла его обмануть?
Я показала ему зеркало. Оно было темным и ничего не отражало. Только в трещинках еще светилось серебро. Ричард смотрел на матовую поверхность, пытаясь понять, что именно я ему показываю.
- Вы не отражаетесь в зеркале, Ричард. Я не должна была его увидеть. Максимум - пустую комнату, полную зеркал. Но я видела.
- Это случайность.
- Ричард. - Я смотрела на него. - Иногда у меня возникает ощущение, что ты непроходимо туп. - Ричард злобно глянул на меня. - И не надо мне тут полыхать взглядом. Я открылась ему. Я дала его силе выход.
- Ты просто приняла иллюзию? - Он был удивлен.
- Ваша проблема в том, что в вашей природе сопротивляться, бороться, выживать назло. Мы, люди, приспосабливаемся. Бог создал землю. Изгнал Адама и Еву из Рая. Они научились жить на грешной земле. Всемирный потоп пережил только Ной и те, кто был с ним на ковчеге, Ричард. Они нашли новую землю и приспособились к ней.
Мы научились жить в одном мире с ведьмами, некромантами, оборотнями и вампирами. Мы научились жить в мире с нависшим Дамокловым мечом ядерной войны и полного истощения земных недр. Мы умеем принимать. В этом наша сила.
Я поднялась и прошлась по комнате. Я цитировала ему одну из своих статей. Тани даже обещала отдать ее в научную рубрику.
- Я могу принять то, с чем твоя натура никогда не смириться. - Я повернулась и посмотрела ему в глаза. - Он пытался ломать тебя. Ты сопротивлялся. Но зачем? Вы же принимали легкую иллюзию Той Самой. Почему не принять эту?
- О чем ты? - Вампир снова тормозил. В моем присутствии все становятся какими-то тупыми. Или это я слишком умным языком говорю?
- Ты сам сказал, что она не была красивой, но никто не мог отрывать глаз от нее. Разве это не есть легкая иллюзия?
- Ты хочешь сказать, что все это время я любил искусную иллюзию? - Глаза Ричард полыхнули.
- Ричард. - Я покачала головой. - Ты болван. Я сказала тебе, легкая. А не та, что пытался навести Этьен.
Ричард отвернулся. Обиделся. Тьфу, Господи. Как ребенок все равно. Я ждала. Он отходчив. Скоро придет в себя. А этого Этьена я заставлю смотреть мне в глаза, пока он будет дохнуть.