- Лейтенант, очнись, лейтенант, - пробивался чей - то голос сквозь туман сознания и пелену вязкой боли. Павел застонал. - Застонал, значит, выкарабкается, очнется, - вновь проговорил тот же ватный голос. Павел ощутил прикосновение мокрой тряпки к лицу. - Пить, дайте пить, - прохрипел он, смутно удивляясь, почему почти не слышит своих слов. - Сейчас, лейтенант, сейчас, - проговорил голос, - вот, воды немного, но ты попей, попей, лейтенант. Павел вновь впал в забытье. Очнувшись, он увидел над собой темный глиняный свод с дырой наверху,
заполненной звездами. Небо сквозь дыру виделось неестественно темно - синим, а звезды неестественно крупными. Павел облизал сухие растрескавшиеся губы и повернул голову. В отблесках лунного света рядом неясно угадывались сухие фигуры людей. Словно издалека доносилось чье - то хриплое бормотание. Павел попытался приподняться, но мгновенная сильнейшая боль в левом боку отбросила его назад. "Зиндан, плен", - промелькнула в голове мысль прежде, чем он снова потерял сознание. Второй раз Павел очнулся, когда жалящие лучи солнца коснулись его лица. - Сейчас мы тебя подвинем, лейтенант. Над Павлом склонился высокий худой старлей. Он аккуратно и медленно подвинул его к стенке зиндана. Несмотря на
его осторожные движения Павел застонал сквозь зубы от боли. - Я - Дима Васильков, сапер из триста девятого отдельного инженерно - саперного батальона, - сказал старлей. - Очнулся лейтенант, значит выкарабкаешься. - Володя, - позвал он, - посмотри лейтенанта. Подошел рыжий заросший парень. Он повернул голову к Павлу. - Это фельдшер из пятнадцатой МСД, он тебя посмотрит. Павел огляделся вокруг. В зиндане сидело пятеро грязных, худых людей, все военные: неподалеку изможденный парень - рядовой, рыжий Володя - сержант, старлей Дима, у остальных званий было не разобрать. Фельдшер распахнул "песчанку", осмотрел живот Павла. - Надо повернуть его на правый бок,
похоже много крови потерял. Давай, Дима. Они бережно приподняли Павла. - Так, сквозное. Думаю, что селезенку или задело, или пробило. Хорошо, что кровь запеклась и прилипла к тельняшке. Надо его тельник разорвать на ленты и хоть как - то перевязать. - Володь, вот заточенная звездочка, попробуй ею разрезать, - сказал старлей. Фельдшер трудился над тельняшкой, стараясь аккуратно вырезать засохший и прилипший к ране кусок. Павел несмотря на туман в голове, пытался вспомнить события предыдущего дня. - Ты кто будешь - то? - спросил Дима. - Спецназ, разведка. - Духам не говори, начнут пытать, скажи, связист из штаба группировки. - Что? Я
тебя почти не слышу. - Да, брат, у тебя еще, похоже сотрясение мозга и контузия. Но ничего, парень молодой, выдюжишь, говорят, скоро война кончится. - Готово, - сказал хмурый Володя - фельдшер. - Поссать надо на рану, чтобы кусок тельника от раны отодрать. Павел посмотрел ему в глаза. - Чего смотришь? Жить хочешь, значит терпи. - Поссать - это проблема, - сказал старлей, - нам в день на всех бросают две лепешки и тыкву воды. Пойду, ребятам скажу. Павла перевернули на спину. Спустя некоторое время он почувствовал теплую струю и жжение по краям раны. В воздухе тяжело запахло мочой. Фельдшер попробовал оторвать тряпку. - Хорошо
прикипело. А, впрочем, черт с ним, с куском, главное мочой промыли. Щас перевяжем и порядок. - Эй, кяфир, - в дыре показалось бородатое лицо. Афганец кинул подбежавшему солдату лепешки, тыкву и удалился. Павел съел немного лепешки, оставшийся кусок спрятал в карман. От съеденного закружилась голова. - Ты попей немного и ложись, отдыхай пока. Сегодня тебя духи трогать не будут, -сказал старлей. - А что, этот парень, в углу постоянно молится, - спросил Павел, указывая на прижавшегося к земле солдата. - Сеня, младший сержант, умом тронулся. Их четверых убивать повели. Двоим у него на глазах глотки перерезали. А его заставили животы убитым вспороть и кишки у них
вокруг горла намотать. Третий отказался. Духи тогда тому парню уши, нос, язык, все мужское отрезали и в жопу вые...ли. Потом Семена заставили ему голову отрезать. Самого Семена в живых оставили, обратно привезли, только он с каждым днем все хуже и хуже. Убитых на дороге, по которой наши колонны ходят, для устрашения бросили. Ты поспи лучше. - Не хочу. - Тогда как в плен попал, разведка? - Сейчас наши к выводу готовятся, группируются в Кабуле. Два дня назад духи раздолбали одну колонну в ущелье возле Гардеза. Как водится, сначала подожгли первый и последний танк в колонне, затем хладнокровно расстреляли сверху остальных. На следующий день воздушная разведка сообщила, что
видела в ущелье живых на бэтэрах. Командование послало нашу группу с задачей высадиться в горы, провести разведку. Если остались живые, вывести их из ущелья. Павел помолчал. - Ловушка это была, духи специально раненых к бэтэрам привязали. Нашу первую вертушку сразу "Стингером" накрыли, там Леня Сорокин летел, командир группы и еще шесть человек. Вторая стала разворачиваться, но и ее достали. Движок задымил, летчики пошли вниз в ущелье. В общем плюхнулись прямо духам в лапы. Мало того, что у них в этих горах пещеры, из которых они колонну накрыли, так они еще и под машинами залегли. Короче, забросали вертолет гранатами. Те, кто как я, успели выскочить тоже недалеко ушли. Слишком неравный
бой, - Павел сглотнул, - но несколько человек мы положили. - Да, брат, а тебя, как офицера, значит, в зиндан. Павел отвернул голову. - Ладно, спать буду. Прошел день, второй, третий, неделя, затем вторая. О Павле словно забыли, да и других тоже не трогали. Лишь скудная ежедневная пайка, сбрасываемая в дыру, являлась свидетельством, что духи о них помнят. Павел все это время изучал обстановку. По выкрикам духов, по звукам шагов наверху, по другим, доносившимся звукам, пытался представить происходящее в кишлаке. Сам зиндан представлял собой яму, примерно десяти метров диаметром, с низким, высотой не более среднего человеческого роста сводом. Вверх еще на столько же
уходила дыра, метра полтора шириной. Стены зиндана кое - как были выложены булыжниками и камнем. - Не понимаю, что происходит, странное затишье, - рассуждал Дима - старлей, - может война кончилась? - Это вряд ли. Слышен шум наших "Крокодилов" и "Грачей". Кроме того, даже если война кончится, на репарацию нам нечего надеяться, - усмехнулся Павел. - Это так, но надеяться надо. - У духов недавно начался рамадан - священный месяц. Может по - этому не трогают. В это время они не воюют. Хотя воевать с неверными в это время Коран разрешает, смотря как трактовать, - сказал Павел. - А надеяться надо на побег, - добавил он. - Если кто сбежит, всех
остальных убьют, - сказал старлей. - Рано или поздно нас всех убьют. Павел за эти дни пришел в себя, рана затягивалась, но контузия еще давала о себе знать. При резком движении сразу начинала кружиться голова, в ушах появлялся сильный шум, а на глаза наплывала мутная пелена. Несмотря на это Павел постепенно, не дожидаясь, пока полностью заживет рана, приводил себя в порядок. Он постоянно тренировал пальцы, набивал костяшки и ребро ладони. Не обращая внимания на скудость кормежки, разминал мышцы. В зиндане стоял тяжелый зловонный запах. Некоторые из духов, веселясь, использовали дыру для облегчения желудков. Павел заставил солдат выкопать яму в углу зиндана, и убрать дерьмо под
дырой. На вопрос чем копать, он выбрал из земли два гранитных булыжника покрупнее, затем резким ударом расколол один об другой. Правда, вместе с булыжником у него едва не раскололась от боли голова. Протянув острые обломки гранита солдатам, сказал: "Этим и копайте. Когда выкопаете одну, начнете вторую напротив. Одну для их дерьма, в другую сами ходить будем. Если будет чем." Павел заставлял себя подолгу стоять под дырой, вытянувшись к небу, стараясь наполнить легкие чистым воздухом, а глаза солнцем. В последние дни он стал садиться в шпагат на растяжку, в "корову" или дзен и сидел так часами. Из металла, кроме заточенных латунных звездочек у них ничего не было. Павел аккуратно вырезал из хебешных
штанов стальную зацепку, разогнул и заточил о камень до остроты бритвы. Он подолгу расспрашивал всех в зиндане о месте, где они находились. Правда, из всех только трое попали в зиндан, будучи в сознании. Да, и этим троим завязывали глаза по дороге. Лучше всех мог бы рассказать Семен, младший сержант, но он уже окончательно потерял рассудок и почти ничего не ел. Все же Павел уяснил, что их тюрьма находится в крохотном горном кишлаке. На поверхности располагались два ряда дувалов с десятком каменных, глинобитных домов. Основная часть духов по-видимому находилась в горах неподалеку. По рассказам солдат моджахеддов в кишлаке было полтора - два десятка. - Ты, вижу, серьезно готовишься, - сказал
ему Дима после трех недель пребывания Павла в плену, - я тоже поначалу думал о побеге. Дыра невысоко три с половиной метра, может чуть больше. Если стать друг другу на плечи можно выбраться. Вопрос, что дальше? Наверху собаки, несколько часовых с автоматами. А что у нас? Обломки булыжника и заточенные звездочки. - Главное не раскисать. Выберемся наверх, будем действовать по обстановке. - Собаки поднимут шум. Да, и куда бежать, кругом горы. Духи нас мигом достанут, для них горы дом родной. - Дима, повторяю, не раскисай, держи себя в форме и других заставляй. - Тебе легко говорить, ты в зиндане около четырех недель, а Славик здесь уже шестой месяц. Ты посмотри
на него. Павел машинально взглянул на похожего на старика солдатика. - Он говорит, что больше полугода здесь никто не выдерживает. Другие тоже не лучше, доходяги, а ведь им всего по девятнадцать лет. Про Семена я вообще не говорю. - Солдатам надо объяснить, они все почти по году в Афгане прослужили, должны понять. А Семена придется оставить, - жестко сказал Павел, - главное, чтобы он нас по дурости не выдал. Он обвел глазами всех пленников. Старлей, Дима, два месяца плена, еще держится, хоть и боится. Сержант - фельдшер, Володя, тоже два месяца, на побег пойти сможет. Этих запишем в актив. Дальше похуже. Игорь, рядовой четвертый месяц в зиндане, нехороший у него блеск в
глазах, звериный, собой почти не управляет. Ладно, пусть будет. Славик, рядовой, совсем плохой, все время молчит, передвигается как тень, не боец. Наконец, Семен, младший сержант, безнадежен. - Запомни, если выберемся, надо идти днем по солнцу. Свет солнца в первой половине дня должен бить со спины справа, во второй половине - слева. Ночью идти на Полярную, влево сорок. Понял? - сказал Павел. - Понял. И куда выйдем? - Это направление на Кабул. Идти надо рядом с тропами и дорогами. Если на равнине повезет с машиной, считай себя дома у мамочки. Наверху послышался шум и голоса. Над дырой появилось три бородатых лица. Несколько минут духи крикливо переговаривались на
пушту, показывая руками на пленников. Наконец остался один и он что - то закричал, указывая на Семена. Сверху упала кривая сучковатая лестница. - Зовут его наверх, - сказал Павел старлею. Дух что - то опять прокричал и показал всем гранату. Игорь подскочил к Семену и, подталкивая его, потащил к лестнице. Тот не сопротивлялся, но подойдя к лестнице и подняв голову наверх, пронзительно завизжал. Сверху раздался гогот. Игорь, пинками подталкивал Семена, заставляя того лезть из зиндана. Семен вдруг как - то сразу обмякнув и замолчав, неловко полез по лестнице наверх. - Менять повезли, - вдруг голосом, от которого прошел мороз по коже, - произнес Славик. Он стоял, глядя
наверх, и глаза у него светились надеждой и смертельной тоской, что выбрали не его. Наверху шум и веселье не смолкало, раздались звуки дола и сурная. Павел прислушался к крикам. - Ураза - байрам, - сказал он, немного выждав, - у духов пост кончился. - У них праздник, а про лаваш забыли, суки, - зло произнес Игорь. Несколько часов спустя в зиндан опять бросили лестницу. Над дырой склонился молодой афганец, крича и показывая подниматься всем вверх. - Полезли, - сказал Дима, - в праздник убивать не будут. Они друг за другом вылезли на поверхность. Солнце стояло в зените и, несмотря на зимнее время, очень хорошо припекало. У пленников, отвыкших от солнца, слезились глаза,
а Славика вообще била крупная дрожь. Павел не зря тренировал зрение. Теперь он, сгорбившись и прищурив глаза, быстро и цепко осматривал все вокруг. Их заставили сесть на колени недалеко от зиндана. Вокруг кольцом расположились духи. У каждого стволы были повернуты в их сторону. "Двенадцать человек", - подсчитал Павел. "Вот еще двое, несут большой казан и шампуры с шашлыками, итого четырнадцать". Духи явно в веселом настроении поставили перед ними казан с пловом, сверху положили шампуры с шашлыком. Пожилой грузный афганец что - то произнес. Все замолчали. "Главарь этой кодлы", - подумал Павел. Не торопясь и поглаживая бороду, афганец говорил несколько минут, обращаясь к своим сородичам и презрительно
показывая на пленников. Наконец он произнес последнюю фразу, в которой угадывались слова ураза - байрам и указал пленникам на еду. - Глазам не верю, они нас решили угостить, - сказал Дима, - значит, точно война кончается. - Может, тогда и обменяют. Может домой вернемся, - добавил Володя - фельдшер. Они робко и, не решаясь, взяли по шашлыку. Славик заплакал. Павел взглянул ему в глаза. На грязном, в струпьях лице глаза были мокры и неподвижны. "Да, он же не видит ничего, почти ослеп в темноте", - подумал Павел. Пленники набросились на еду. Духи, стоящие вокруг, заулюлюкали и загоготали. Игорь ел как одержимый, торопясь и глотая куски, другие тоже старались не
отставать. "Жалкое зрелище, - внезапно подумал Павел, - да и мясо не прожарилось, полусырое, вкус у него странный". Духи продолжали веселиться, показывая на них пальцами. На их лицах читались отвращение и брезгливость. - Не обжирайтесь, худо будет, - сказал фельдшер, - лучше прячьте мясо в карманы. - Каждому по полтора шампура, - с набитым ртом, произнес Дима, - я подсчитал. Павел тщательно пережевывал мясо, не преставая втихую оглядывать все вокруг. Среди дувалов выделялся каменный дом. Вверх из кишлака вела тропа в горы. Вниз серпантином уходила узкая дорога. Среди моджахеддов он увидел трех кавказских овчарок особой афганской породы, злобно смотрящих на
пленников. Поодаль стояла группа стариков и женщин с детворой. "Это хорошо, что овчарки - кавказцы, они почти не лают, нападают молча", - думал Павел. Все уже закончили с мясом и хватали плов в казане руками. Павел снял последний кусок с шампура. Оставшуюся часть его шашлыка уже успел кто - то съесть. Внезапно, словно молния разорвалась у него в мозгу. Собирая всю волю в кулак, он словно в замедленной съемке смотрел как Игорь, погрузив в казан руки, схватил и вытащил из казана тяжелый кусок. Это была сваренная голова Семена. Дима дико закричал. Володя захрипел и отвернулся, его моментально вырвало. Славик впал в ступор, не отрываясь, глядя на голову. Игорь тихо, по-звериному завыл и выронил
голову Семена в казан. Духи кругом заржали и, подскочив, стали кричать и плеваться на пленников. Женщины и дети забрасывали их камнями. Во всей этой суматохе никто не заметил, как Павел засунул в рукав шампур. Пинками загнав пленных в зиндан, духи еще долго мочились сверху, напоследок скинув им голову. Павел молча выкопал ямку в северной части зиндана и захоронил голову Семена. Остальные в шоковом состоянии лежали, отвернувшись к стене, лишь Игорь иногда бесцельно вскакивал и подбегал к дыре. На небе высыпали первые звезды, в кишлаке продолжалось веселье. Павел разломил шампур пополам и стал затачивать о гранит края. Потом растолкав Диму, протянул ему кусок шампура. - Займись делом, у нас
мало времени. Тот, не говоря ни слова, стал делать заточку. Наутро Павла духи позвали наверх. Выдернув из дыры, повели к большому дому. Во дворе у достархана сидел вчерашний пожилой пуштун. Он был в халате, подпоясанном армейской портупеей, на которой висела пара кинжалов и кобура. Рядом под рукой лежал "калаш". У входа сидела здоровенная кавказская овчарка. Охранники остановили Павла посреди двора, грубо толкнув его на колени. - Ты кто? Документ, - коверкая русские слова, спросил главарь. "Недолго мы с тобой будем разговаривать", - подумал Павел. Он вытащил из кармана записную книжку и попытался встать. Один из охранников снова грубо толкнул его на колени, выхватил записную
книжку и понес к столу. Подойдя к достархану он заслонил Павла от главаря. "Отлично, пора", - Павел выдернул из рукава заточку и, распрямляясь как пружина, взлетел с колен. Разворачиваясь в воздухе мгновенным ударом вогнал кусок шампура в глаз охраннику, стоявшему сзади. Овчарка через двор рванулась к нему. Павел сдернул автомат с плеча падающего трупа и короткой очередью раскроил череп собаки. Все произошло в доли секунды. Духи у достархана даже не успели ничего понять. Развернувшись, Павел прикончил их одной очередью. Подскочив к главарю, схватил еще один автомат и забросил себе за плечо. Выдернул из кобуры пистолет. "Стечкин", - удивился Павел, - кого же это я замочил?" Не мешкая, он по
лестнице влетел в дом. Разрядив очередь в дверь, он толкнул назад падающее на него тело. "Четвертый", - машинально отметил Павел. В комнатах наверху больше никого не было. "Нужны гранаты, сейчас духи очухаются", - подумал он и улыбнулся. У окна стояли армейские ящики под боеприпасы, среди них небольшой стандартный ящик для эргедешек. - Хороший дом, правильный дом, - произнес вслух Павел, лихорадочно ввинчивая запалы УЗРГМ в гранаты. Он осторожно выглянул в окно. Вдоль дувала настороженно, но еще не зная всего, к входу во двор пробиралось двое духов. У дома слева через дорогу из-за дувала выглядывало человек пять. - Весело вам было вчера, - вновь сказал он вслух, - теперь мое
время повеселиться. Павел вскрыл крышку ящика с РПГ - 7. Вставил гранату и вскинул гранатомет на плечо. Сместившись к окну, мгновенно навел на духов и нажал пуск. Отбросив трубу, поймал на прицел "калаша" двоих духов во дворе, обернувшихся на взрыв. Прикончив их одиночными выстрелами, перевел дух."Еще три - четыре духа осталось, кроме того неизвестно сколько всего в кишлаке людей. Надо выбираться из этого дома и надо вытащить из зиндана ребят", - подумал Павел. Он снял с убитого пояс и халат, накинул на себя. Взял запас гранат и сменил рожки АКМ. Подумав, надел на голову пуштунский тюрбан. Выбравшись из окна задней стены дома, перебрался в соседний двор. Двор был крайним. До зиндана было
недалеко. "Нет, не будем рисковать, меня у дыры уже ждут. Надо пройти по дворам, после этого идти к зиндану", - подумал Павел. Во дворах, за дувалами жители прятались в подвалах. У всех с кем сталкивался Павел в глазах горела лютая ненависть вкупе с брезгливостью. Спустя время, выследив и прикончив оставшихся моджахеддов, он сбросил лестницу в зиндан. - Выбирайтесь, да, поживее. Когда все выбрались наверх, скомандовал: - Идите за мной. По дороге забирайте у трупов оружие и одежду. Еду и воду заберем в домах. Выйдя из кишлака Павел сказал, показывая вниз на дорогу: - Пойдете к равнине, с дороги сойдете через полчаса, после этого переоденетесь, - он обернулся к
старлею, - Дима, помни о чем я тебе говорил. Тот кивнул. - А ты разве не с нами? - Я пойду в горы, вам не осилить. Ну ладно, бог даст, увидимся. Не теряйте времени. Пленники обняли его и поспешили вниз по дороге. Павел пошел по тропе, потом оставив ее, стал карабкаться вверх по склону. Через двадцать минут он лежал на небольшой площадке, укрывшись за каменистым выступом горного склона. Внизу на дороге еще можно было различить четверку бывших пленников. Они бежали пешком, последним нелепо ковылял Славик. Больше Павел их никогда не видел. "А ведь выходит, что Семен нам всем жизнь спас", - горько подумал Павел, наблюдая за кишлаком. Спустя полчаса сверху по тропе к
кишлаку спустилась группа духов. "Двадцать восемь единиц", - подсчитал Павел. Навстречу моджахеддам выбежали женщины и мальчишки. Подошли два старика. Они стали показывать вниз на дорогу, потом вверх на горы. Духи разделились. Пятеро стали подниматься обратно по склону, остальные быстро направились вниз. - Ладно, их всего пятеро, идут на меня, минутное дело, - прошептал Павел. Двоих он зарезал, остальных расстрелял из автомата. Покончив с духами, он вновь снял с одного из трупов одежду и тщательно переоделся. Выждав некоторое время, стал спускаться вниз к кишлаку. В живых в кишлаке, кроме детей, он никого не оставил.