Аннотация: Рассказ по мотивам "Саги о Наблюдателях" Линн Флевеллинг. Вольная фантазия на тему "первого раза" Серегила и Алека.
Игры в темноте.
***
- Я все-таки не уверен, что это хорошая идея, Серегил, - с сомнением покачал головой Микам. - Представь, как он будет напуган! А если твой план сорвется, и его перехватит кто-то другой?! Один, в темноте - в такую ночь! Он еще не настолько хорошо знает город, подумай хотя бы об этом!
- Перестань брюзжать, - отмахнулся фэйе, потягиваясь, словно гибкий кот, и усаживаясь на столе, небрежно подвинув гору каких-то инструментов. - Мой план не сорвется, я продумал все до мелочей, к тому же мне поможет Килит и...ты.
- Пф! Помочь тебе напугать до смерти бедного мальчика?! Да ни за что! Уволь.
- Ну, Микам, - голос Серегила изменился в мгновение ока, став вкрадчиво-мягким, просящим, с завораживающими глубокими интонациями. - Без твоей помощи мальчику действительно придется не сладко...
Микам совершенно не мог выдержать, когда Серегил становился таким. Северянин словно чувствовал, как его обволакивает магия - хотя знал, что фэйе ее не использует. Но от такого голоса по телу рыжего великана бежали мурашки, и хотелось поскорее выполнить все его просьбы, лишь бы избавиться от наваждения.
- Ох...ну, хорошо, я помогу, но только ради Алека! - прорычал Микам, всем своим видом показывая, как ему не нравится новая затея друга.
- Вот и отлично! - воскликнул Серегил уже своим обычным тоном, довольно хлопая товарища по плечу.
***
Все вокруг только и говорили, что о Скорбной ночи! Алек и сам не заметил, как проникся всеобщим возбуждением. Он даже начал завидовать слугам, которые занимались приготовлениями к празднику: он бы тоже с удовольствием украшал дом, заготавливал цветы и фрукты, начищал полы...все лучше, чем слоняться без дела. Серегил в последние дни был занят какими-то загадочными делами, блестел глазами и мурлыкал под нос фривольные песенки, а на вопросы компаньона лишь загадочно подмигивал ему и улыбался. Алек пару раз пробовал обидеться, но Серегил, похоже, этого даже не заметил, и юноша оставил попытки привлечь к себе внимание.
- Что там такого будет, на этом празднике? - спрашивал Алек у Рансера, чинно вышагивающего с ворохом их с Серегилом одежды.
- Ну...благородные господа и прочий люд соберутся на площади, жрецы проведут обряд и скажут пророчество на будущий год, Царица Идрилейн снова возьмет в свои руки меч Герилейн Великой...и... - слуга покосился на жадно впитывающего его слова юношу.
- И? - с нетерпением переспросил Алек, не понимая, отчего на щеках домоправителя проступили красные пятна.
- Ах, молодой господин, право слово, вам лучше спросить об этом у благородного Серегила, - взмолился Рансер, почтительно поклонившись, и скрылся в одной из комнат первого этажа.
- Расскажи мне про Скорбную ночь, - насел Алек на Микама, когда тот вышел на балкон выкурить трубочку после ужина.
- Нуу...мы все соберемся на площади, жрецы...
- Знаю! Будет обряд, пророчество, Идрилейн с мечом. А потом? - нетерпеливо перебил юноша.
- Дална Создатель! Но ты и так уже все знаешь, что еще ты хочешь услышать?! - Микам почесал в затылке, непонимающе глядя на собеседника.
- Что будет потом? Почему люди то замолкают, то смущенно покашливают, то переводят тему, когда я спрашиваю о Скорбной ночи? Чем заканчиваются торжества? Что бывает после парадной части на площади? О чем шушукаются все от мала до велика - и богачи и бедняки? Я только и слышу: "Найди меня в Скорбную ночь!", "С кем ты закончишь Скорбную ночь?", "Ах, скорее бы Скорбная ночь!". Не могу поверить, что вся Скала не может дождаться всего лишь появления Идрилейн с мечом! Значит, есть что-то еще?
"Парнишка смышлен не по годам, - поразился Микам уже в который раз. - Или это влияние Серегила?"
- Почему бы тебе не спросить об этом у Серегила? - пожал плечами северянин. - Ты же знаешь, я не мастер рассказывать, а вот он...
- А он не хочет со мной говорить об этом!- Алек даже топнул ногой с досады. Микам развел руки, показывая, что не сможет помочь юному другу.
- Если Серегил о чем-то не хочет говорить, значит, есть причина. Не горюй, Скорбная ночь уже завра - сам все увидишь и узнаешь...
***
Весь следующий день Алек не мог даже есть от волнения. А все вокруг только подливали масла в огонь, как специально принявшись говорить загадками.
- Не советую тебе надевать этот светлый камзол...
- Но почему?!
- Серегил прав, светлое в такую ночь...хм...непрактично...
- Кстати, ты хорошо помнишь короткую дорогу от площади до улицы Колеса?
- Вроде бы да, а что?
- Серегил, ты приготовил для него запасной светящийся камень?
- Но зачем? Ведь мы будем вместе?
- Да-да...мы будем... И плащ! Обязательно нужно взять плащ потеплее!
Они словно не слышали его, Алек как будто вернулся в дни их знакомства в Вольде, когда Серегила и Микама окружало множество тайн, о которых ему не положено было знать.
Праздник захватил Алека целиком и полностью. Красивые и торжественные обряды, непривычно спокойный и величественный Валериус, прекрасная и гордая Идрилейн, неожиданное нашествие черных воронов, и в конце - мрачное тревожное пророчество... Алеку казалось, что он присутствует на чем-то настолько судьбоносном, что его невольно коробили смех и шуточки сидящих с ним в ложе друзей госпожи Килит.
- Ты заскучал, или тебя так впечатлило представление? - чуть насмешливый голос Серегила вывел его из задумчивости. Фэйе облокотился рядом с ним о перила балкона, вглядываясь в лицо своего молодого компаньона.
- А тебя нет? Все это было так... Ведь это не было запланировано, да? Я видел по их лицам...
Серегил, не меняя позы и выражения лица, сделал Алеку тайный знак, который означал: "поговорим позже".
- Не будь таким серьезным, благородный Алек! Ночь еще только началась, - фэйе загадочно улыбнулся и обнял друга за плечи, подталкивая к гостям.
На какое-то время Алек позволил ничего не значащим разговорам увлечь себя. Тем более, что среди гостей госпожи Килит также начались намеки на продолжение Скорбной ночи, с теми же загадочными, подчас игривыми улыбками и взглядами. Алек не решался вести расспросы в таком обществе, чтобы не прослыть маловоспитанным невежей, но держал ухо востро.
Наконец, торжественная процессия из жрецов, сопровождающих "старца Саккора", скрылась за поворотом, и с крыш послышались протяжные и низкие звуки рогов.
- Что это значит? - спросил взволнованный Алек, нутром почуявший, что приближается та самая загадочная часть праздника, о которой он так ничего и не смог узнать за эти дни.
- Это значит, что в городе должны быть потушены все огни... - Алек вздрогнул от интимного шепота, которым госпожа Килит сообщила ему сию новость, почти касаясь губами его уха. Юноша не успел и глазом моргнуть, как город погрузился во мрак. Нервно нащупав на поясе мешочек со светящимися камнями, Алек рискнул снова спросить, благо роскошное тело хозяйки ложи прижималось к нему так тесно, что можно было говорить совсем тихо.
- Госпожа, вы не знаете, где сейчас благородный Серегил?
Килит тихо рассмеялась.
- Его здесь нет. Он попросил меня сопровождать тебя на улицу Колеса, сказав, что его ждет срочное дело. Сегодня ночью у каждого из нас находятся срочные дела, мой дорогой мальчик...
Алек непроизвольно сглотнул. Его вдруг охватил страх. Почему Серегил не нашел возможным предупредить его? Как он мог оставить его одного такой ночью, да еще в компании своей любвеобильной подруги?!
"Нужно как можно быстрее вернуться домой", - решил Алек и взял госпожу Килит под локоток, без труда найдя ее руку у себя на талии.
- Ну что ж, раз мой наставник поручил меня Вам, я весь в Вашем распоряжении, - галантно поклонился юноша. Но тут же добавил, пресекая возможные вольности: - Вернемся же поскорее на улицу Колеса?
- А ты проказник, благородный Алек, - снова засмеялась женщина, увлекая своего юного спутника к выходу из ложи.
Если бы не Килит, Алек смог бы легко заблудиться в ставших вдруг незнакомыми в темноте бесконечных переходах и закоулках лож для знати. Светящийся камень давал не так уж много света, а юноша, по правде говоря, совсем растерялся, оставшись без своего наставника. Килит уверенно вела его одной ей известными путями, ловко уворачиваясь от каких-то людей, которые то и дело преграждали им путь, со смехом хватая за плащи.
- Что здесь происходит? - спросил Алек, когда они нырнули под рукой здорового детины, явно намеревавшегося приобнять благородную госпожу за талию. Юноше показалось, что позади них не в меру расшалившегося горожанина бесцеремонно схватили за шкирку и отбросили подальше с дороги.
- Ах, благородный Алек, - Килит слегка запыхалась, но ее голос звучал вполне довольно. - Это началась самая веселая часть Скорбной ночи! Пока старец Саккор плывет к острову Рождения, все мы - простые смертные, погружены во тьму, в которой не действуют существующие законы, семейные и родовые связи, сословные различия. Каждый может заполучить на свой теплый плащ любого, кого нащупают его руки в темноте, а твой отказ могут принять за шутку. Игры в темноте - чего только не случается в эту ночь!
Алек с трудом мог поверить в то, с какой легкостью говорила красавица Килит о подобных вещах. "О, Благочестивый Дална, упаси нас!" - прошептал он молитву, крепче сжимая руку своей проводницы и мечтая поскорее найти ее карету. Теперь он начал понимать игривое настроение Серегила, как и то, что такой ночью у него вдруг появились дела, в которых Алеку не было места. Юноша благодарно подумал о том, что Серегил не стал смущать его подробностями и не вынудил участвовать в ночном безумстве плоти, храня его скромность, но мысль, что фэйе где-то сейчас предается любви с молодыми юношами или девушками, почему-то принесла Алеку легкую грусть. "Неужели и в этом я хотел бы быть вместе с ним?" - задался вопросом молодой подмастерье Кота из Римини, ощущая, как краснеют щеки.
Еще несколько раз им пришлось сворачивать или отступать в тень, чтобы не стать добычей чьих-нибудь дерзких рук. И каждый раз Алек смутно чувствовал присутствие еще кого-то, кто словно охранял их - помогая ищущим развлечений прохожим поскорее проходить мимо, или расчищая дорогу впереди. "Наверное, это кто-то из слуг Килит" - решил юноша.
- Ах! Я уже вижу свою карету, - с облегчением воскликнула спутница Алека, показывая рукой в сторону бесформенного темного пятна в конце улицы. Дорога казалась спокойной, и Килит с Алеком, не сговариваясь, припустили бегом. До кареты оставалось не больше пяти шагов, как из подворотни выскочило двое мужчин.
- Хо-хо, какая сладкая парочка! Не позволите ли вас разбить, во имя Пламени Саккора? Корин, бери мальчишку, а я займусь красавицей, потом поменяемся, - голос у говорившего слегка хрипел, а язык заплетался: видно, они с Корином уже успели отметить удачное окончание Скорбной ночи. Алек почувствовал, как заколотилось сердце. Вытащив рапиру из ножен, он оттеснил Килит к карете, собираясь защищать ее честь до последнего, но в этот момент за спинами молодцов появилась могучая фигура.
- Бегите, я тут разберусь, - рявкнул до странности знакомый голос. Теперь уже благородная госпожа схватила растерявшегося юношу за руку и поволокла к карете.
Вот, наконец, и карета. Алек распахнул дверцу, собираясь помочь госпоже как можно быстрее забраться внутрь, но, обернувшись к ней, успел увидеть лишь то, как неизвестный мужчина в полумаске закрыл ей рот рукой, затянутой в черную перчатку. В следующее мгновенье юноша почувствовал, как его не слишком нежно втащили в карету. Дверца захлопнулась, послышался свист хлыста, и Алека откинуло на сиденье от резкого рывка, с которым карета понеслась прочь.
Все произошло так быстро, что Алек не успел даже перевести дыхание. А когда пришел в себя, первое, что он понял, было то, что он сидит на коленях у какого-то мужчины, который обнимает его и гладит по спине.
- Отпусти меня! - выкрикнул юноша, задохнувшись от страха и возмущения, но вместо этого в мгновение ока оказался прижатым в угол сидения навалившимся на него телом. Шершавая ткань маски коснулась его щеки.
- Не надо кричать, - тихий спокойный голос, глубокий, завораживающий, принадлежал мужчине намного старше самого Алека. - Сегодня - ночь для любви, и если кто-то и должен кричать сегодня, то только от страсти и наслаждения...
Дыхание похитителя щекотало подбородок и скулу Алека, вызывая в его теле странную дрожь. Юноша чувствовал, как его тело становится ватным, а дыхание учащается. Он не мог понять, почему не сопротивляется этому странному человеку, почему не использует один из тех секретных приемов, которым учил его Серегил?
Незаметно согнув одну ногу, Алек подтянул ее к себе, пытаясь дотянуться до спрятанного в сапоге кинжала. Но мужчина мягко рассмеялся и, перехватив его руку, прижал ее к своим губам.
- Не спеши убивать меня, милый мальчик, я не причиню тебе зла, - этот голос проникал в сознание, делал безвольным тело, заставлял соглашаться со всем, что бы он не произнес. - Разреши мне любить тебя в эту ночь, я покажу тебе, какое счастье могут дарить ласки и поцелуи, как может петь тело под умелыми руками, как сладко замирает сердце на пике наслаждения...
Мужчина тихо говорил, почти шептал эти слова на ухо смущенному юноше, поглаживая его бедро сквозь тонкую кожу ауренфэйских штанов, которыми снабдил его Серегил.
"Серегил! Где же ты? В какую ловушку я угодил на этот раз, оставшись без твоей помощи?" - горько подумал Алек. Его тело странно реагировало на присутствие и прикосновения незнакомца: ему становилось трудно дышать, мышцы дрожали от напряжения и непонятной истомы, при этом юноше казалось, что он не может пошевелить и пальцем, словно был околдован чарующим голосом.
- Отпустите меня, благородный господин, - умоляюще прошептал Алек, силясь разглядеть под маской черты лица своего похитителя. - Отвезите меня домой, раз не хотите причинить мне зло.
Немного грустный смешок заставил юношу вздрогнуть. Где он уже слышал такое? Может быть, это один из гостей Килит?
- Я отвезу тебя домой. Но не раньше, чем...поцелую тебя, - прошептал незнакомец в ответ, наклоняясь совсем близко к губам Алека. - И если тебе не понравится, и ты остановишь меня, я тот час же отвезу тебя домой и больше никогда не побеспокою.
От облегчения юноша почувствовал головокружение. Что, в сущности, такое - один поцелуй?! Все могло быть гораздо хуже, попадись он в лапы таким, как Корин с его дружком. Затаив дыхание, Алек смущенно кивнул.
Сильные пальцы легли на его затылок, придерживая голову. Другой рукой таинственный похититель приподнял лицо Алека за подбородок и нежно прикоснулся к его губам. Юноше показалось, что от этого прикосновения все его тело наполнилось свежим ветром - таким легким оно вдруг стало. Глаза закрылись сами собой, и Алек невольно приоткрыл рот, словно ожидая продолжения. И оно не заставило себя долго ждать: в следующую же секунду губы незнакомца прижались к его губам с еле сдерживаемой страстью, его дыхание смешалось с учащенным дыханием юноши, его язык нашел язык Алека, затевая с ним странный танец, завораживающий и возбуждающий. Руки мужчины гладили Алека по спине и шее, пальцы нежно массировали затылок, перебирали его волосы. Новые ощущения захватили Алека с головой, он пытался уследить за ними, отмечая, как закружилась голова, а по позвоночнику прошла наверх сладкая дрожь, и какой чувствительной становится кожа от дразнящих прикосновений незнакомца. Внезапно таинственный похититель оторвался от губ юноши, давая им обоим возможность восстановить дыхание. Но его губы были по-прежнему так близко, что Алек мог коснуться их кончиком языка. Поймав себя на такой странной мысли, юноша непроизвольно облизнулся, удивившись, какими припухшими и мягкими стали его собственные губы. Тихий смех достиг его ушей, и, прежде чем Алек сообразил, что все еще полулежит в объятиях незнакомца, его рот снова оказался во власти сладкого пьянящего поцелуя.
В этот раз юноше показалось, что все его тело горит, словно его бросили в костер. Одежда раздражала и душила настолько, что, когда ловкие руки избавили его от плаща и камзола, и потянули завязки на тунике, он испытал лишь благодарность, безо всякого страха. Почувствовав прикосновение прохладных пальцев к своей обнаженной груди, Алек задохнулся от еще более острых ощущений, недоумевая, как они могут быть все сильнее и сильнее с каждой новой лаской? Он не сразу заметил, что жарко отвечает на поцелуй, сам прижимается к губам мужчины, ищет его язык, чтобы переплести его со своим. Когда чуть шершавая подушечка большого пальца потерла его сосок, Алек услышал глухой, просящий стон, и испугался, осознав, что это он издал его.
"Он сказал, что отпустит...если я остановлю его, он не будет...я должен остановить его..." - мысли скакали в голове подобно белкам, но тело как будто жило собственной жизнью, и когда ладони похитителя мягко, но настойчиво, надавили на колени юноши, он сам развел ноги, трепеща в предвкушении нового неведомого удовольствия.
Поцелуй стал еще более дразнящим: мужчина то посасывал язык Алека, то нежно прикусывал его нижнюю губу, тем временем его руки поглаживали бедра юноши с наружной и внутренней стороны, заставляя его вздрагивать, когда пальцы словно невзначай касались шнуровки на его штанах. Алек не знал - боится он или хочет, чтобы незнакомец прикоснулся к нему ТАМ, юноша запутался в своих противоречивых желаниях настолько, что даже испытал облегчение, когда ладонь мужчины легла на его пах. Похититель подхватил Алека под поясницу, уложив поудобнее на широком сиденье покачивающейся от быстрой езды кареты. Он устроился между ног юноши, оторвавшись, наконец, от его губ и принявшись целовать и вылизывать его шею и ключицы, открытые в вырезе туники. Чтобы не упасть, Алеку пришлось обхватить ногами талию мужчины, невольно почти уложив его на себя. Когда они соприкоснулись животами, и Алек почувствовал, как они оба возбуждены, он уже был не в силах сдерживаться. Вцепившись в плечи незнакомца, юноша выгнулся навстречу его ласкам, запрокинув голову, и громко застонал, подхватывая ритм, с каким тот терся о его пах. Волны жара, дрожи, наслаждения накатывали на Алека, вырывая из его уст громкие стоны. Юноша почти не обратил внимания, когда мужчина торопливо отстранился, быстро и ловко развязав шнуровку на его штанах, и продолжил ласкать его рукой. Возбуждение становилось невыносимым, почти болезненным, Алек почувствовал, что разрядка близко, и успел закрыть рот рукой, чтобы не закричать слишком громко, когда незнакомец поймал в свою ладонь его семя...
Нежные поцелуи в губы, скулы, подбородок помогли Алеку прийти в себя. Удивительно, но он не испытывал ни стыда, ни отвращения к себе, лишь только блаженство, от которого хотелось улыбаться и потягиваться, как сытый кот. Робко ответив на очередной поцелуй в губы, Алек вдруг осознал, что карета до сих пор размеренно покачивается в такт перестуку копыт.
- Куда мы сейчас едем? - тихо спросил юноша, смущаясь своего внезапно охрипшего голоса. Похититель нежно провел кончиками пальцев по его щеке и ответил:
- Я могу отвезти тебя домой, как и обещал. Но пока что мы едем в мой особняк, ведь ты все еще не остановил меня...
Щеки Алека залила краска. Он подумал было, что ведет себя бесстыже, наверное, он должен... Но в этот момент горячая ладонь незнакомца прошлась по его обнаженному животу, поднимаясь к груди, а язык настойчиво раздвинул его губы, и Алек обнял своего похитителя за плечи, притягивая ближе к себе, сдаваясь.
Он разрешил увезти себя в неведомый особняк, позволил завязать себе глаза и на руках отнести в спальню. И еще много всего позволил Алек делать с собой в эту темную ночь, каждый раз умирая от наслаждения, познавая все новые и новые способы, как его достичь.
***
Рассветный луч бесцеремонно вторгся в спальню, скользнув по лицу Алека, заставляя его поморщиться. Он открыл глаза, потер ладонями лицо, прогоняя сон, и огляделся. Какая, знакомая обстановка... Эта прозрачная светлая ткань, спадающая по обе стороны от широкой кровати, мраморный камин, простые белые стены... Похолодев от невозможной догадки, Алек повернул голову в сторону крепко спящего ночного похитителя. Он был до самого подбородка укрыт шелковым одеялом, но длинные черные пряди рассыпались по подушке, и в самом очертании фигуры было что-то знакомое...
Алек спустил ноги с кровати, погрузив их в мягкий ворс ковра, бесшумно обошел вокруг, подняв по пути небрежно лежащую на полу темно-серую маску, и присел на корточки, так, чтобы лучше рассмотреть лицо спящего. Сомнений уже почти не оставалось, но Алек не мог поверить в то, что всю ночь предавался запретной любви в объятиях...
- Серегил! - возмущенно завопил юноша, отогнув край одеяла. Лоб спящего болезненно сморщился, а через секунду фэйе открыл один глаз.
- Не кричи так, любовь моя, ты перебудишь весь дом.
- "Любовь моя"? - Алек покраснел от смущения и удовольствия, но был слишком сердит, чтобы обращать на это внимание. - Что это еще такое?
- А разве нет? - промурлыкал Серегил голосом ночного незнакомца, и, воспользовавшись минутным замешательством своего юного компаньона, затащил его в постель, под свое одеяло.
- Но...зачем этот спектакль? - слабо сопротивляясь дразнящим поцелуям фэйе, спросил Алек, чувствуя, как испаряется его злость.
- Я боялся...что ты отвергнешь меня - как своего наставника и компаньона... Я хотел, чтобы ты принял меня, как мужчину, независимо от наших совместных дел.
Алек счастливо вздохнул. Он подумает об этом позже. И еще заставит Серегила просить прощения за обман. А сейчас хотелось совсем другого...
- А как же Килит? И те незнакомцы? - вспомнил он вдруг, останавливая уже разошедшегося возлюбленного.
- О, не беспокойся о них, тали, все это было подстроено - ради тебя. Килит в восторге от ночного приключения и поклялась, что об этом не узнает ни одна живая душа.
- Это значит, что назавтра весь Римини будет только об этом и говорить, - простонал Алек, закрывая лицо руками.
- Какое нам дело до них, любовь моя, - прошептал Серегил, целуя его в основание шеи. И Алек очень скоро согласился со своим компаньоном и возлюбленным, растворившись в его объятьях и поцелуях...