Аннотация: А это вторая драконья сказка - о том, как средняя дочь дракона потеряла любовь к сокровищам, а взамен обрела человеческий облик...
А хотите ли вы знать, что было дальше со средней дочерью дракона? А произошла с ней любопытная история. С тех пор, как некий недостойный принц увел от Драконьей скалы первый караван, не знала она покоя. Нет, одиночество не смущало ее, и юноша, в чьем сердце было место лишь для золота, не занимал ее мысли. Но его обидные слова продолжали звучать: неужто ничего не стоит ее чешуя, неужто ничего не стоит она сама? И чем дольше она размышляла об этом, тем сильнее овладевал драконицей темный, золотой голод, который побуждает крылатых разорять сокровищницы и гробницы царей.
Торговый караван с изукрашенной золотом посудой перехватила она на подступах к дворцу восточного султана. Годовой налог в королевскую казну со всех Жемчужных островов унесла в когтях вместе с повозкой и сборщиком внутри. Раскопала усыпальницу легендарного полководца, захватившего некогда полмира - но тут повзрослевший принц привел к подножию горы обозы с драгоценными камнями и золотом, сверкавщим ярче ее потемневших от времени трофеев.
Но тут ушей ее достигла молва о сокровищах чародея, живущего в своей башне в стороне от больших городов и торговых путей. И были в той башне сундуки, полные драгоценных камней и жемчуга с самых глубин моря, слитки благородных металлов наичистейшей пробы и магические амулеты, а еще книги с такими знаниями, что и вовсе не было им цены. Но в погоне за добычей она забыла, что у сокровищ есть хозяин, знаменитый волшебник, сильнейший из ныне живущих.
И вот маг, увидев, как одним взмахом крыла дракон сметает крышу его башни и заглядывает внутрь, словно в шкатулку с украшениями, впал в ярость и прокричал заклинание, от которого средняя сестра замерла на месте, не в силах шевельнуть даже кончиком хвоста. А волшебник размышлял: убить драконицу - навлечь на себя гнев ее родичей, держать ее обездвиженной вечно у него не хватило бы сил, а если отпустить, разгневанная ящерица тут же продолжит разорение.
- Быть тебе человеческой девой, драконья дочь! И будешь ты спать волшебным сном в моей башне до тех пор, пока не пробудит тебя прикосновением или поцелуем какой-нибудь проходимец, охочий до моих сокровищ. Тут-то и примешь ты истинный облик!
Он расхохотался, так понравилась ему эта мысль. И стало по слову его. Крылатая стала прелестнейшей девушкой в зеленом платье, с длинными косами цвета белого золота, а цвета ее глаз он не знал - ведь веки ее были крепко сомкнуты. Волшебник перенес ее на большой хрустальный стол в главном зале и оставил там. Было проще возвести новое жилище, чем починить это, и маг начал было готовиться к переезду, но вспомнил о незаконченных опытах и научных изысканиях - и остался ненадолго. Потом подлатал крышу, перенес свои записи на другой стол, начал было собирать книги - и надолго засел за собственный трактат...
Долго ли, коротко ли, но явился первый искатель приключений - из тех, что напрашиваются на постой, а потом норовят стянуть со стола ложки. "Этот слишком жалок, не про него такая честь. Надо дождаться хотя бы рыцаря", - решил волшебник и, не открывая дверей, велел путнику убираться прочь.
Девушка была столь красива, что привыкший к одиночеству чародей сам не заменил, как начал здороваться с ней, заходя в комнату, и прощаться, выходя. Это вошло в традицию, и вскоре он, посмеиваясь, вел со спящей беседу, как прежде разговаривал и спорил сам с собой. Голову ее он устроил на подушке из нежнейшего пуха, ножки укутал дорогими шкурами, а место, где она покоилась, заклял от малейших сквозняков.
На голову второго недостойного - из той породы, что выжидает момент и пытается укокошить доброго хозяина ударом в спину - просто выбросил из окна склянку с зельем. Больше тот никого не беспокоил.
Маг приспособил волшебный кристалл, чтобы смотреть ее сны: о полетах высоко над землей наперегонки с тенью на облаках, о пещерах, полных золота, о событиях столь давних, что редкие книги хранили о них память, о незнакомых созвездиях в небе и о вовсе непонятном, неведомом никому из людей.
Третий гость всем был неплох, имел даже захудалый титул и изредка заезжал проверить, не умер ли дорогой сосед - тут бы и притвориться мертвым в ожидании развязки, но не прерывать же было важный эксперимент, пришлось отвадить пришельца огненным шаром.
Следующий рыцарь был всем хорош и явился вовремя. Маг скрылся от человеческих глаз и приготовился ждать. Вот пришелец проник в башню, вот он, крадучись, поднимается по лестнице, вот замирает, завороженный, и шагает к столу...
Но волшебник сбросил полог невидимости и сказал:
- Уходи сам, пока жив.
Рыцарь был достаточно умен, чтобы не спорить.
А девушка спала. На щеках ее играл легкий румянец.
Так по миру разнеслась молва, что прекраснейшую принцессу нелюдимый чародей держит в плену под властью чар. Дочь дракона из пленницы стала самым большим его сокровищем, а чародей превратился из победителя в стража ее сна.
Однако шутка ли - против воли заключить столь могущественное существо в маленьким хрупком теле! - силы его иссякали. Приходилось покупать их и брать взаймы. Когда пустел очередной сундук и освобождалось место на книжных полках, чародей только вздыхал и говорил:
- Знания и так со мной. Ты же - самое драгоценное из моих сокровищ.
И дева-дракон улыбалась во сне.
Но в какой-то момент силы чародея иссякли полностью, но он не стал снимать заклятья и упал, бездыханный - а девушка продолжала спокойно спать в его башне. Не так уж и много времени прошло, прежде чем очередной охотник за сокровищами мага, взломав дверь, проник внутрь. Убедившись, что хозяин действительно мертв, искатель приключений решил проверить, так ли прекрасна его пленница, как говорят слухи, и был впечатлен. В его объятьях девушка открыла глаза, зевнула и сказала:
- Мне снился сон, такой странный сон...
Рыцарь же попытался продолжить начатое. Тут и случилось то, что некогда хотел увидеть чародей: от ярости истинный драконий облик вернулся к средней сестре. Обветшалая башня обрушилась и погребла под собой незадачливого воина.
А что было дальше? Она вернулась к Драконьей горе. Собратья ее не искали - в крылатом племени нередко, не спросясь, исчезают на долгие годы, а потом возвращаются в свою пещеру как ни в чем ни бывало. Родичи ощутили бы, случись беда, и никто не тревожился о ней. Но тяги к золоту и переливчатым камням она больше не испытывала, прежняя жизнь стала ей скучна, а вскоре она и вовсе отправилась в долину - ушла на своих ногах.
И потомки ее сохранили способность по желанию своему принимать человеческий облик, по желанию же и теряли его.