Тогда не было принято говорить о холоде, ибо холодно было везде. Холод проникал во все щели, не только зданий, квартир, одежды, но и сознания. Вот так и я сидел, и смотрел в, разрисованное неведомым художником, окно. Чтобы хотя бы что-то было видно, я будто столяр стамеской , счищал с обледенелого окна эти красивейшие узоры и смотрел в щелку на улицу. Казалось, все вокруг было покрыто этой искрящейся, нереально белой перхотью, называемой снегом. Дул ветер, это можно было заметить, по непрерывно качающемуся фонарю и вывеске "Пиво" у дома напротив. От этой картины становилось еще холоднее. Я, кутаясь в свитер из собачьей шерсти, отпивал мелкими глотками горячий чай из стакана. Подстаканник стоял рядом, он был не нужен, ибо о стакан я грел руки. Кожа на руках была похожа на бумагу, такая же бледная, сухая и шершавая. Так всегда бывает зимой.
Она.
Она была единственной, кто меня радовал этими короткими днями и медленно тянущимися вечерами, плавно перетекающими в долгие, дремучие темные ночи.
Она всегда была рядом. Она никогда не унывала и этим доставляла мне радость. Я любил разговаривать с ней. Она умела слушать. Более внимательного слушателя моих бредней я не встречал. Она жила со мной, со мной встречала новый день, проводила этот день со мной и засыпала вместе со мной. Она появилась у меня, когда я ушел от своей бывшей girlfriend, которая не могла и не хотела понять меня, и все время закатывала скандалы по любому поводу. Но это сталось в прошлом, теперь у меня была она. Она каждое утро делала зарядку, изящно выгибаясь, и при этом смотрела на меня и, казалось, даже улыбалась. Так у нас начиналось утро. Она потягивалась, лежа на моем животе, стягивала с меня одеяло. Я вскакивал в свои тапочки и плелся в ванную, она неизменно шла за мной.
После утреннего моциона мы шли на кухню. Я пил кофе со сливками, а она теплую воду.
Ничего другого утром она ни ела и не пила. Потом я рассказывал ей свои сны, если они мне снились, планы на день, а она внимательно меня слушала, расположившись на моих коленях, и кивала головой. Потом я шел на работу, не забывая чмокнуть ее в нос. А она ждала меня, обычно усевшись на подоконник. И всегда, стоило мне вставить ключ в замочную скважину, слышала это и встречала меня, как полноправная хозяйка в доме.
Мы шли на кухню, я сажал ее рядом, пил чай с медом и рассказывал ей, что произошло со мной за день. Она внимательно слушала меня, потом забиралась ко мне на колени и сидела молча, глядя мне прямо в глаза, как будто хотела что-то сказать.
Ее не стало, тем холодным днем, 22 декабря, когда была самая длинная ночь и самый короткий день.Казалось, я любил ее больше всех, мою ласковую и добрую кошку.