Он меня убьет. Я знаю точно, что он меня убьет. Я даже знаю как. Он схватит нож, который будет лежать на кухонном столе, которым я за пять минут до этого события буду резать пшеничный хлеб и аккуратно укладывать его на глиняную тарелку, с желто-синим цветком в центре, и вонзит мне его в мой большой живот, наполненный будущим, вечностью, продолжением его фамилии. Он пройдет сквозь шелковую голубую ткань, потом сквозь мою белую кожу, которую уже давно не выделяло вещество, защищающее меня от ультрафиолетового излучения, пройдет сквозь плоть, которая создавалась на грязном, давно потерявшем свой цвет, диване в комнате коммунальной квартиры в спальном районе большого города. Дальше он пройдет сквозь пространство, заполненное продуктами, предназначавшимися для ужина, который я буду готовить с такой ленью, так как мой живот такой большой, и мне тяжело его удерживать, он, словно, притягивает меня к полу, и из-за этого ужасно болит спина. Потом нож где-то задержится, что-то его остановит или удар не будет таким сильным. Убьет он меня из ревности к его лучшему другу, с которым я сплю. Сплю, когда его нет рядом, а если и есть, то нас обязательно разделяет что-то материальное, возможно это бетонная стена или деревянная дверь, но она нас разделяет, мы не видим друг друга, он моих, а я его глаз. Он не видит сквозь материальные преграды, обязательно покрытые обоями или лаком, своего лучшего друга, который ласкает мою небольшую грудь сквозь тонкую водолазку, которую мы купили с ним (с тем, кто меня убьет), когда отдыхали в теплой чужой стране. Он убьет меня за то, что я испытываю к его лучшему другу больше страсти, наслаждения от его прикосновений, сильных рук с выпуклыми на них венами. За то, что я люблю больше закусывать его губы во время страстного поцелуя, лежа на его огромной крепкой, сделанной из дуба кровати, которая разделяется от пола полуметровым расстоянием, и с которой я все время падаю вниз, когда он сильно щекочет стопы моих ног. Падаю на руки и пытаюсь на них уйти, но он держит мои ноги и продолжает их щекотать. Убьет меня потому, что виновником моего большого живота,,, который в эту столь холодную зиму скрывался под серым теплым свитером, связанным в психиатрической больнице моей бабушкой, от которой остался небольшой клубок пряжи, из которой за двенадцать дней до этого события я свяжу пинетки для того, кто живет в моем в животе,,, так вот, виновником этого живота явился не он, а его лучший друг. Убьет меня за то, что при виде его лучшего друга я не могу сдержать своей улыбки, которая оголяет мои не столь ровные передние зубы, которая убивает его наповал и заставляет мой живот шевелиться, так как тот, кто там внутри радуется вместе со мной, когда слышит голос не его, а его лучшего друга. Он обязательно меня убьет, заколет как того поросенка, которого в моем далеком детстве заколол мой пьяный дед на моих глазах и глазах моей бабушки прямо посреди комнаты в деревянном доме в деревне, в которую я приезжала пока училась в школе на летние каникулы. А за несколько часов до того как это свершится, я буду накрывать на стол, и ждать гостей, которых мы пригласили на новоселье, в нашу двухкомнатную квартиру, которую мы получили от моей бабушки, которая, связала мне серый мягкий свитер из пряжи, полученной из шерсти собаки Колли. Его лучший друг будет украдкой улыбаться мне, ловя каждый мой взгляд, каждый мой воздушный поцелуй, который я буду посылать лучшему другу за его спиной. Потом я буду наблюдать, как медленно, словно по взмаху волшебной палочки, под действием алкоголя с моими гостями будет происходить метаморфоза с нормального естественного состояния в состояние свинок, так похожих на те, что были в грязном и вонючем свинарнике в деревне, куда я ездила на летние каникулы. И кто-то из них, а это именно он, будет похож на моего деда, который пьяный зарезал свинью посреди комнаты на моих глазах и глазах моей бабушки, которая после этого случая сошла с ума и моя мать забрала ее сначала из деревни, а потом из психиатрической больницы к нам, в нашу двухкомнатную квартиру. Потом я случайно оболью газированным лимонадом, который кто-то специально растрясет в бутылке, на свою шелковую, облегающую мою налившуюся, еще казалось недавно небольшую, грудь, кофточку для беременных, которую я специально надела для его лучшего друга. После чего его лучший друг встанет, возьмет полотенце и начнет вытирать капли лимонада с моей груди на его глазах. Я буду смущенно улыбаться его лучшему другу, не замечая никого вокруг, а лишь его зеленые глаза. И кто-то из гостей разрушит этот романтический момент, обратившись ко мне как к хозяйке это двухкомнатной квартиры, которая досталась моей маме кровью и потом, а бабушке маминой смертью и мне смертью бабушки, и попросит принести хлеб, который внезапно закончился...
А до этого момента, когда он меня убьет, я буду ничего не подозревая, резать кухонным ножом пшеничный хлеб и аккуратно укладывать его на глиняную тарелку, с желто-синим цветком в центре.
Но что самое интересное в этой короткой бессмысленной истории, то, что я не сплю с его лучшим другом, которого у него нет вовсе, и никогда не было...