Узкие улочки Города будто жили своей жизнью. Тихая нега серых древних стен куталась в теплом свете заходящего солнца. Бесконечные лабиринты улиц дышали, Город дышал вместе с ним. Вдох - и стены будто слегка раздвигаются, пропуская свежий морской ветер. Было безумно приятно ходить здесь, вдыхать запах камня, нагретого дневным солнцем, запах Города. Кирилл бродил по улочкам весь день и совсем не чувствовал усталости. Он точно знал, что давно заблудился и вряд ли сможет найти отсюда выход без чьей-то помощи, но за все те часы, что находился тут, он не встретил ни одного человека. Только раз ему навстречу важно прошествовала кошка, деловито семеня по своим неотложным делам, все остальное время были только он и Город. Но страха все равно не было. Он давно уже начал ощущать Город как себя самого, чувствовал энергию: теплую и добрую. А Город сразу же воспринял этого стройного светловолосого паренька как свою часть. Одетый в песочного цвета рубашку и брюки, он казался частью этого царства камня. Легкий рюкзак через плечо вмещал все необходимое для такого путешествия, но самое главное было у юноши в руках: его фотоаппарат. Город уводил человека все дальше и с готовностью открывал ему новые и новые тайны. Кирилл не переставал удивляться, сколько же еще всего может быть укрыто, а Город каждый раз снова являл ему спрятанный от всех уголок, который поражал воображение, и его не хотелось покидать. Фотоаппарат с готовностью взлетал вверх и благодарно издавал щелчок.
И вот снова переулок, лестница, уходящая на второй этаж такого же серого, как и все прочие дома. Лестница в никуда. Лестница, ведущая в нарисованную прямо на стене картину с садом и райскими птицами. А на верхней ступеньке, охраняя проход в прекрасный мир, высунув язык, сидел лохматый черно-белый пес и хитро смотрел в глаза. Кирилл подошел ближе, провел рукой по изображению собаки: "Как живой", - и сел на ступеньки, прислонившись спиной к рисунку. Приятно было просто сидеть в тишине, кутаясь в мягкое тепло осеннего солнца, и жевать бутерброды. Он закрыл глаза и отдался ощущениям.
Мысли бежали неторопливо. Почему-то вспомнился холодный родной город. Там остались все его друзья, там в какой-то момент осталась вся его жизнь. Город он не любил: какой-то тот был безликий, замызганный, но люди там жили хорошие. Наверное, умея ценить тепло, они бережно хранили его внутри себя. Поставленный матери диагноз и безоговорочное: "Вы не проживете долго в этом климате, Вам надо переезжать к морю", -круто изменили жизнь. Школу Кирилл закончил экстерном и ранней весной они уехали. Устроиться на новом месте родителям помогли друзья: южный город начинал готовиться к пляжному сезону и работники были нужны везде. Первая эйфория от такого обилия тепла и солнца прошла довольно быстро, и юноша заскучал. Все его сверстники дни напролет сидели в классах и готовились к выпускным экзаменам, а Кирилл слонялся по городу без дела, ходил на побережье, ему очень хотелось залезть в море, но то было еще холодным. Вот тогда он в первый раз почувствовал, что этот с виду изнывающий от солнца край, на самом деле холоден, тут не было никому дела до накатывавшего на Кирилла отчаяния и одиночества: толпы людей, и все, проходят мимо. Можно встать на главной площади и заорать во всю мощь легких, но никто не обратит внимания. Именно в тот момент, заметив, что с сыном что-то не в порядке, родители подарили ему фотоаппарат. Дорогая профессиональная камера заняла все внимания юноши. Смотреть на мир через объектив камеры было просто удивительно, он виделся его уже не таким пустым. Так за первые весну и лето он облазил весь город.
Это было три года назад. Теперь он привык и к ритму города, в котором жил, привык к его жителям, поступил в институт и у него появилось много друзей, и все равно он часто вот так просто в свободное время ходил гулять с фотоаппаратом, но теперь это уже были не попытки спастись от безысходности, теперь он искал что-то иное. Иногда во время таких прогулок он попадал в поистине потрясающие места, будто окруженные своей особой энергией. Именно туда он и стремился, а сегодня он не просто бродил по задворкам - Город впустил его к себе.
Вскоре к легкому шуршанию листьев прибавились отдаленные звуки: кто-то вдалеке играл на скрипке. Шевелиться не хотелось. Почему-то возникло чувство, что это была последняя и самая главная на сегодня тайна, которой хотел поделиться Город, поэтому Кирилл не торопился, а просто сидел и слушал далекую музыку.
Тихая мелодия притягивала и звала подойти ближе, сопротивляться уже не было сил и желания. Идти на звук было легко, Город перестал путать и вел прямо к цели, он хотел подарить свой последний подарок. Кирилл повернул за очередной угол и увидел скрипача. Она стояла у обычной серой стены и играла. Инструмент в ее руках был как живой. Солнце танцевало под звуки струн на темном теле скрипки. Все вокруг было окутано нежной музыкой, действительность перестала существовать, исчезло все, кроме звука. Юноша не решился подойти ближе, боясь спугнуть это прекрасное виденье. Он так и стоял в конце улицы, растворяясь в звучании струн, наблюдая за девушкой с волосами красными от заходящего солнца, он любовался, как в ее руке прыгает смычек. Она играла про море, про его неукротимую силу и мощь, играла про нежность с которой волны накатываются на берег, про грозовые тучи заставляющие воду в неистовстве биться о скалы, про людей ходящих по земле, но душой живущих в море. Музыка унеслась ввысь и рухнула птицей в водную гладь. Все ниже и ниже, проникая в тайные глубины океана туда, где плавают древние чудища земли. Пронеслась стремительно между грозных исполинов, аккуратно прикоснувшись к неукротимой и прекрасной силе, и вновь взметнулась к родному для себя царству солнца, взлетела в искрах брызг и замерла на высокой ноте.
Кирилл даже не заметил, когда девушка прекратила играть, чудесная музыка должна быть вознаграждена овациями, но было страшно разрывать образовавшуюся тишину. Ей это было и не нужно, безмолвие стало лучшей благодарностью.
"Привет",- прервала первой молчание она.
"Привет",- хрипло пробормотал Кирилл: "Прекрасная музыка... А кому ты играешь тут? Никто же не слушает"
"Слушает Город, а теперь еще и ты", - улыбнулась скрипачка.
"Сыграй еще что-нибудь", - очень хотелось еще раз услышать звуки скрипки.
"В другой раз. Тебе уже пора".
И правда, на Город опустились сумерки лишь крыши домов еще серебрило солнце. Выбираться по темным безлюдным улицам будет сложно. Он не имел никакого понятия куда идти, поэтому махнул рукой на прощанье, просто развернулся и пошел обратно. Лишь пройдя квартал он рассеяно подумал, что девушка, наверное, могла б подсказать дорогу, пока же он не встретил ни одного приметного ему места, а еще пришло осознание, что он даже не спросил, как ее зовут и где ее можно будет найти. И вновь громыхнули волны, вырываясь из под смычка - музыка все еще звенела в воздухе. Кирилл улыбнулся и решил просто довериться этому странному месту и пойти, куда поведет его Город.
Он шел, опустив голову, и напевал себе под нос, весь поглощенный в свои мысли и даже не заметил, как оказался среди оживленной толпы на центральной площади, там, где его высадил утром автобус. Он оглянулся, но за спиной ничего не было, точнее было, но явно не то что он надеялся увидеть: там располагалось кафе, где играло радио и веселились люди. Вокруг бурлила обычная жизнь обычного приморского города. Боясь, что все ему привиделось, страшась растерять за этой цветной мишурой звуки скрипки, он поспешил домой. Оставалось уповать, что если разум его и подвел, то запечатленный камерой Город не даст усомниться в произошедшем.
На следующий день он с самого утра был в центре, но не смог найти переулки, выведшие его вчера на улочки Города. А потом все время без остатка заняли учеба и работа. В те часы, когда появлялись свободные минутки, он все их проводил в поисках. Порой ему начинало казаться, что все же это было плодом его бурной фантазии, но от таких мыслей помогала избавиться фотография в левом кармане, там на него смотрела лохматая черно-белая собака, нарисованная красками на обшарпанной стене - сторожевой пес, не пускающий его в столь желанный рай, последний снимок, сделанный им во время путешествия по Городу. В минуты сомнений он доставал снимок и начинал подходить к прохожим, спрашивая их, не знают ли они где нарисована эта картина, но все лишь удивленно разводили руками. Даже знакомые, те, кто любил в свободное время побродить по барам и с уверенностью могли сказать, что нет в городе такого места где не ступала б их нога, не смогли припомнить что б где-то видели такую картинку или что-то подобное.
Лишь однажды ему повезло - он показал фотографию одному старику. Он сразу привлек внимание парня: высокого роста с прямой осанкой и гордо поднятой головой, одетый в длинный сюртук из черного щелка, его посеребренные волосы покрывала шляпа. Дед просто проходил мимо, в то время как Кирилл в очередной раз растерянно озирался по сторонам раздумывая, куда направить поиски на этот раз. Он так не вписывался в окружающую действительность, что было невозможно не спросить его о Городе, и Кирилл достал фотографию и показал ее деду. Тот вначале долго и пристально посмотрел на юношу, а потом просто молча указал в направлении переулочка за спиной, развернулся и пошел своей дорой, не обращая больше никакого внимания на Кирилла. Да и тому тоже уже не было никакого дела до старика: он кинулся в переулок и тут же с разбега уткнулся носом в кирпичную стену. "Чертов старик!" - выдохнул обманутый юноша. Минут пять он так и стоял, опершись руками о стену и уткнувшись лбом в кирпич, и перечислял все пришедшие по такому случаю в голову слова. В тот день он больше не стал искать Город, а расстроенный пошел домой и, уже засыпая, подумал, что все-таки старик не был похож на шутника, в его глазах было что-то... Будто он действительно знает о Городе. Нередко Кирилл после этого ходил к тому переулку и подолгу стоял около стены, а стена все отказывалась таять, но другого у него уже не осталось. "Безумец!", он так часто в последнее время повторял эти слова, что уже сам почти уверовал в свое безумство.
Все изменилось в один из весенних дней. Он уже около год носился как ненормальный по всему городу, но это не принесло никаких результатов. Он совсем забыл про былое увлечение фотографией. Камера много месяцев пылилась в чехле. Он уже почти забыл, зачем ему был нужен Город, забыл то чувство, с которым ходил по улицам в тот памятный день. Он едва не забыл скрипачку. Мелкое спрятанное несколько лет назад на самом дне сознания отчаянье дало о себе знать. Утром он проснулся с ясной мыслью, что он давно уже вырос, что б жить мечтами: "Город был прекрасной, чудесной мечтой, но в реальном мире нет волшебства, оно давно его покинуло, оно стало ненужным людям жаждущим жить в реальности и... Нет не так! Опять ты несешь всякую чушь! Волшебства никогда не было. Это все выдумки безумцев и шизофреников, что б оправдать свои выходки". В это утро и в этот момент Город рухнул, и умерли его незримые жители. Ведь не может существовать то, чего нет. Где-то в глубине души кольнуло: "Значит девушка со скрипкой тоже умерла, ты обрек ее на смерть в руинах Города",- все таки она ему очень нравилась, но он отогнал и эту мысль: "Я больше не живу в бесплодных фантазиях!"
Он вновь взял фотоаппарат и пошел на побережье. Шум и гам около моря в разгар пляжного сезона всегда удручали его. За истерящими дамами с кучей невоспитанных, орущих детей не было слышно шепота волн. Они не доверяли морю, боялись зайти в воду и большую часть времени предпочитали проводить на берегу, обжаривая свои туши на солнце, но они очень любили фотографировать своих чад и фотографироваться сами и готовы были отдать за это хорошие деньги. Раньше Кирилл никогда не зарабатывал таким способом, он считал фотографию искусством и не позволял себе опошлить ее. Но сегодня это был уже другой человек. Этот человек наконец-то принял правила мира, в котором жил и согласился играть по ним, мир требовал сломить свою волю, и надо было подчиняться.
А по вечерам приморский городок бурлил, как и все ему подобные. Правда шум переносился с пляжа на несколько метров вглубь берега на площади, в клубы, бары, дискотеки. Кирилл брел уставший домой, хотелось просто пройтись пешком и подумать, но думать было страшно, он весь день отгонял лезущие в голову мысли, боялся представить, куда мог увести его разум. Поэтому он просто брел к остановке, повесив голову и ощущая пустоту. На изменившуюся вокруг ситуацию первым среагировал слух: было необычно тихо, после гомона площади. Все еще страшась поднять голову, он только сейчас заметил, что смотрит не на асфальт площади, а на брусчатку и заходящее солнце медленно скользит по отполированным временем камням. Сердце бешено заколотилось. Страх, предвкушение, надежда - все нахлынуло одновременно, но сильнее была тоска, заставившая его поднять голову и посмотреть вперед. И он увидел серые стены, безлюдную узкую улочку уходящую вперед и прямо рядом с собой лестницу на второй этаж. Она была так близко, что можно было ухватиться рукой за перила, что Кирилл тут же и сделал, потому что неожиданно подкосились ноги: на лестнице стояла Она, прижимала к груди футляр скрипки и удивленно смотрела на него.
"Привет", - снова девушка первой нарушила молчание.
"Как тебя зовут?" - неожиданно спросил он. Конечно, получилось как-то неловко, но он мечтал узнать ее имя много месяцев. Он испугался, что наваждение исчезнет так же быстро как и появилось и он снова не успеет спросит. Но на удивление такая бестактность ее не разозлила, она просто улыбнулась и ответила:
"Рита".
"Кирилл",- улыбнулся он в ответ.
Как же было приятно вот так стоять и улыбаться друг другу!
Тихий звук шагов заставил обоих обернуться на звук. Степенно шагая, из-за угла вышел тот самый старик, что показал Кириллу переулок к Городу. Увидев юношу, он кивнул и приветственно поднял шляпу. Кирилл уже решил, что он так и пройдет молча мимо, но, поравнявшись с ним, мужчина остановился, будто раздумывая, мягко положил руку юноше на плечо и произнес тихим голосом:
"Не страшись наваждений. Только отказавшись от иллюзий, ты смог найти дорогу в Город. Люди всегда прячутся от действительности за призраками, за стенами, что сами себе и создают. Реален не тот мир, а этот", - и он слегка повернул озадаченного юношу кругом и Кирилл увидел, что прямо за его спиной была знакомая ему площадь, толпы людей, вечерний шум улиц. Звуки не доносилось сюда, будто какая-то стена отгораживала улицу где стоял Кирилл от площади: та самая кирпичная стена, в которую он так часто упирался лбом - понял юноша.
Кирилл нерешительно посмотрел через плечо на уходящую вглубь улицу и физически ощутил тяжкий вздох Города.
"А здесь есть еще кто-то кроме вас?"
"Да. Город большой и добрый. Жителей тут много, а теперь на одного больше", - улыбнулась юноше Рита. От этой улыбки сделалось так тепло на душе и сердце, и сейчас именно в этот момент Кирилл осознал, как тщетны были все его метания, его место действительно здесь. Он сел на ступеньки, откинулся назад и посмотрел на Риту, все еще стоящую наверху около двери: