Волгина Елена Александровна : другие произведения.

Большие пальчики

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть посвящена недавнему нападению на журналиста "Коммерсантъ" Олега Кашина. Действующие лица: Иннокентий Глазин, журналист-блоггер, пострадавший от нападения неизвестных. Алина, девушка 25 лет, офисный рабоник, одинока. Видит навязчивые сны про Кешу (пока он в коме), пытается понять, с чем это связано, ищет объяснения в Интернете. Даша, подруга Алины, рассержена на папарацци, застукавших её в неудачный момент. Высказывается против всеобщей истерии по поводу "дела Глазина".

Большие пальчики

  
   1. Алина прибавила звук у телевизора.
   "Журналист Иннокентий Глазин был жестоко избит железной палкой 6 ноября в 00.40 во дворе своего дома двумя неизвестными. У Иннокентия Глазина сломаны челюсть, голень, фаланги пальцев. Один палец ампутирован. Сейчас находится в состоянии искусственной комы, или медикаментозного сна", - торжественным тоном рассказывал диктор.
   "Его ещё не будили, - вторила в интервью жена Иннокентия Глазина. - Все этого ждут, ждут этой радостной новости, но это ещё рано!".
   "Евросоюз призвал Россию расследовать преступление и обеспечить журналистам безопасность".
   Буча добралась уже и до Европы...
   Алина задумалась.
   Как теперь выглядит его лицо? Как он спит, с открытым ртом или нет? Весь в бинтах? Как вообще спят в искусственной коме? Нам часто показывали это по ТВ в различных сериалах, но в жизни, вероятно, все далеко не так. Его лицо в бинтах? Или в гипсе? Как это обычно бывает при переломе лицевого скелета? А нога, наверно, приподнята над кроватью, и из-под гипса выглядывает большой палец? Он немного выступает от других, и он ведь не сломан? Его тело утыкано трубками: во рту, в носу трубки, к груди тоже присоединены какие-то датчики, и рядом гудит машина с кардиограммой, энцефалограммой и т.д., а рядом дежурят реаниматологи. Сестры, наверно, подмывают его (если можно в его состоянии). А зубов у него совсем не осталось?
   "В думу внесены поправки к закону, - продолжал диктор, - если их примут, за причинение тяжелого вреда для здоровья будут давать до 20 лет".
   Алина вздрогнула. 20 лет - это больше, чем дали за Пашу тому водителю. Паша шел тогда по переходу, на зеленый свет, как обычно, и не услышал скрип колес. Потом, когда водителя отыскали, в его крови уже нельзя было найти следов от алкоголя или каких-то запрещенных препаратов. Водитель оказался сыном местного депутата, и камера на перекрестке вышла из строя. В суде выяснилось, что это был несчастный случай, что Паша сам виноват, перебегал на красный свет. Водителю дали 2 года, а через год выпустили за хорошее поведение.
   20 лет - это в 10 раз больше, чем 2.
   Паше тогда было 14.
   А сейчас было бы уже 18.
   Он бы пошел в армию, и там нарвался бы на каких-нибудь дедов. Вроде тех, что избили Сычова. Которому потом пришлось ампутировать ноги. Сколько дали тем дедам?
   Вот и Иннокентию уже ампутировали палец.
   Нет, на ногах, наверно, ему пальцы не сломали. У Алины была знакомая, так она как-то сломала
   мелкую косточку на мизинце - и месяц провела в гипсе!
   "По некоторым данным, - продолжал диктор, чуть ободрившись, - которые приходили сегодня из неназванных источников, Иннокентий уже приходил в себя и несколько раз открывал глаза".
   Интересно, ему не мешает трубка, которая торчит из его горла?
   "Но говорить он пока не может, потому что по-прежнему дышит через аппарат искусственной вентиляции легких. Однако его жена опровергла эти слухи.
   "Как раньше прошел нелепейший слух о переломе основания черепа, - снова появилась на экране жена, - видно, кому-то казалось, что все недостаточно плохо, так и теперь считают, что недостаточно хорошо, и все время его "будят". Нет, ещё рано, не надо торопиться!".
   Следующий кадр показывал стихийно собравшийся пикет у здания Главка, где люди держали плакаты с изображением Иннокентияа.
   "Мы все - Иннокентии Глазины!"- попал в кадр один из журналистов-организаторов пикета.
   Закончив развернутый сюжет об избиении журналиста, в конце программы новостей диктор также упомянул о трагедии в Краснодарском крае: на свадьбе неизвестными злоумышленниками были убиты 12 человек. В том числе 4 ребенка.
   Алина ахнула.
   Но её мысли уже были заняты другим.
   Вот и сон ей вчера приснился какой-то странный, как только она узнала о трагедии Кеши (как стали называть его сочувствующие).
   Будто бы он входит в палату (в больничной пижаме). Навстречу к нему бежит жена, сжимает его голову в руках...и голова прогибается, как резиновый шар.
   Алина проснулась в холодном поту и пообещала себе больше не смотреть новости на ночь. И, однако, сегодня опять не сдержалась, включила.
   Все-таки образовалась какая-то странная односторонняя связь между человеком, находящимся в медикаментозном сне, и Алиной, которая три дня назад вообще о нем и не слыхивала. Наверно, все дело в её непомерно разыгравшемся воображении.
   А у Кеши между тем появились фанаты.
   Они собирались в одиночные пикеты с самого утра после трагедии, и вот теперь добились проведения уже полномасштабного митинга.
   У него даже появился один последователь, тоже журналист и по совместительству преподаватель в частной студии, который вроде бы (как утверждает милиция) организовал нападение на самого себя с помощью одного из учеников, будто бы в качестве пиара. И если бы приняли поправки к закону, которые предложили журналисты, незадачливому ученику могли бы впаять приличный срок.
   Алине стало казаться, что если и дальше так пойдет, Кеша станет символом их времени. Времени "избиенного журналиста".
   Сама она не принимала участие в митингах и обсуждениях в инете. Но на ночь не удержалась и посмотрела ролик про избиение Кеши.
   И это была большая глупость.
   Всю ночь после этого ей снился повтор видео.
   И даже не сам ролик (он длился от силы полторы минуты), а полноценный, можно сказать, документальный фильм, смонтированный её собственным возбужденным воображением.
   Во сне Кеше в первую очередь подрубили ноги, чтобы не мог убежать. (Алина не рассмотрела на ролике, так ли это было, но логика сна подсказывала, что так). Время в этом фильме то убыстрялось, то замедлялось. Порой даже почти останавливалось. Например, когда Кеше выбивали зубы железным прутом. Они полетели на газоны, запломбированные и с коронками, а некоторые ещё белые и крепкие, и Кеша инстинктивно пытался прикрыть рукой рот - а железная трубка хрустко ударила по пальцам. Зубы, как листья, в замедленном ритме плавно опустились в ноябрьскую грязь.
   Кеша лежал, уже не пытаясь приподняться, а незнакомцы избивали его не спеша и методично.
   Когда они закончили и ушли, Кеша постарался встать - но нога подломилась, и он бессильно кувыркнулся на землю. Попытался достать телефон, но сломанные пальцы не слушались, и кровь изо рта падала прямо на дисплей.
   Когда подбежал дворник, Кеша уже снова лежал, высоко запрокинув голову, так что в темное небо торчал кадык, и глаза его закатились под лоб. Его рот был широко открыт, и из него продолжала капать кровь, что создавало впечатления жутковатого беззвучного крика (как будто он просто закрыл глаза и зовет на помощь, широко разевая рот). Его нога была неестественно вывернута, а пальцы скрючены.
   Дворник неосторожно потряс его за плечи, и из зияющей раны рта посыпались осколки зубов, но Кеша не открыл глаза.
   - Пускай он спит, - раздался отрывистый женский голос (Алиса не видела, кто говорит, но была почему-то уверена, что это его жена. Может быть, высунулась из окна?). - Не надо его будить. Ему сейчас хорошо, ему не больно.
   Алина кивнула, соглашаясь - и тут же вдруг перенеслась в деревенский дом. Дом горел, но Алина почему-то не чувствовала дыма, а огонь, хотя и пылал рядом, не жегся, а даже ласкал, как лижет руку домашняя собачка. И тут закричал ребенок. Алина оглянулась. Из-за сплошной завесы огня ничего не было видно, и она вслепую пошла на крик.
   В маленькой угловой комнатке была кроватка, а в ней ребенок, по виду меньше года. Малыш кричал все тише, он задыхался от гари и тянул к ней свои ручки. Алина попыталась его взять, но её руки прошли сквозь тельце. А мальчик уже не кричал, просто широко разевал рот, и на сморщенном личике этот рот, без единого зубика, смотрелся жутковато...
   - Пусть пока поспит, - снова прозвучал женский голос, откуда-то сбоку. За дымом Алина уже ничего не видела, даже ребенка. Но теперь она не была уверена, что это Кешина жена. Может, и в прошлый раз была не она? - Ему не больно.
   Туман немного рассеялся, и девушка увидела уже другую картинку. Мальчик, уже лет 10, бежит по улице, с вытаращенными от ужаса глазами, а за ним, улюлюкая, гонится компания парней постарше. И у них в руках тонкие шампура. Предводитель громко смеется, и во рту поблескивает железный зуб.
   И тут все окончательно слизнула полоса огня.
   Потом Алина оказалась в палате и увидела, уже почти просыпаясь, как врачи что-то делают во рту Кеши своими инструментами, то и дело заглядывая в маленький монитор компьютера.
  
   2. Весь день Алина никак не могла сосредоточиться на своей работе.
   Почему он приходит именно к ней?
   Да, конечно, ей очень жаль, что с ним такое случилось, и она желает ему скорейшего выздоровления. Алина понимает, что ему скучно все время спать, но ведь она решительно не виновата, что все так произошло! Есть же те двое, которые его избивали. Правда, они, скорей всего, совсем не видят снов. Но есть его жена, которая, конечно, очень обрадуется, если он навестит во сне её!
   А Алина, при всем своем сочувствии, его даже не знает. В конце концов, ей работать надо.
   Наверно, она допустила какую-то слабость, каким-то образом прорвала свою защиту. Знать бы, как её восстановить. Тем более, Алина не могла отделаться от мысли, что все это не просто так.
   Им всем кажется, что Кеша спит. А может, во сне он злится на людей, на всех людей, а не только на тех двоих? И на Алину в том числе?.. И эта злость, сама по себе не глобальная, влилась в другую злость? Которая накапливалась долго и тихо? Злость, которую создали сами люди?
   Алина передернула плечами и решила больше не думать об открытом рте находящегося в медикаментозном сне журналиста.
   Ей захотелось разорвать эту странную связь с человеком, о котором она пару дней назад и не слышала. А теперь с её воображением явно творилось что-то не то.
   "Не буду пока включать новости и не смотреть инет, по крайней мере, некоторое время, - в конце концов решила Алина, когда пора уже было прерваться на обед. - А там, глядишь, и Кеша поправится.
   Но не тут-то было.
   В офисе во что бы то ни стало решили высказаться по этому животрепещущему вопросу.
   Светлана Ивановна была уже в некотором раздражении от этой истории.
   - И что они шумиху устраивают? - недоумевала она. - Чтобы меньше говорить о другом? Что, например, в Кущевской 12 человек сгорели - а среди них 4 ребенка! Или что Мерседес опять сшиб детей, подростков...Один погиб, а другой в реанимации - и про него не говорят, как он!
   Алина только вздыхала, сочувственно качала головой и не знала, что сказать.
   Ей было жалко всех, а воображение опять показывало большой палец ноги, выглядывающий из гипса, и трубку, торчащую изо рта.
   "Кеша ещё спит", - донесся голос Кешиной жены из радио, которое включила Лина Вячеславовна. Алина тоскливо поглядела на часы. До конца рабочей смены ещё 4 часа. Она повернулась к окну и стала думать о свободе человека получать информацию.
   А как насчет свободы её не получать?
   Скоро Алине приснился совсем уж невообразимый сон. Будто бы это её подловили ночью в подъезде, и по зубам железной арматурой били, соответственно, тоже её! И это она сейчас спит в медикаментозном сне, что твоя спящая принцесса, только вся в бинтах. И это о ней говорит вся страна, а она спит и не знает!
   Это уж совсем ни в какие рамки не лезло. Алина уж не знала, что и думать о своих снах. Похоже, она тоже пострадала во всей этой истории.
   Раньше, в былые времена, говорят, даже маленьким рассказам давали длинные названия. Так вот, если бы она когда-нибудь вздумала написать об этой истории, она назвала бы её так: "Сказ о том, как от
   "Мы все здесь Кеши Глазины", - сказал тот общественный деятель по телевизору, и у Алины из головы не шли это слова. Она, при всем сочувствии, не хотела быть Кешей. Ни за какую славу она не хотела расстаться со своими зубами и пальцем...Может, для кого-то это простая метафора, образ, а она на себе (пусть и во сне) испытала, что это такое! Тем более, эти сны раз за разом становились все реальней. Алина уже стала опасаться, что однажды утром она не сможет с точностью сказать, сон ли это был.
   Алина уже не знала, как отделаться от этих снов.
   А Кеша все спал и не хотел просыпаться.
   Что, интересно, сейчас ему снится, под действием медикаментов? Знает ли он, что спит? И может ли как-то участвовать в реальной жизни - пусть и через её мысли?...И что он сейчас чувствует, если так?
   Алина на его месте, наверно, испытывала бы гнев. За бессмысленную жестокость. И даже не этого конкретного случая, а вообще.
  
   3. Днем в офисе Алина в нарушение данного себе обещания все же залезла в Интернет. И наткнулась на заметку бывшего друга Кеши (в источнике так было и указано - "бывший друг").
   "Кеша как-то поссорился с одним юзером в инете, - писал бывший друг, - что было не редкостью. Но этот тип предложил встретиться в реале, выяснить отношения. И Кеша пошел. Он протянул руку юзеру, а тот сразу ударил в лицо. Я тогда говорил ему: "Зачем ты вообще пошел? У тебя на всех лица не хватит! Береги себя!".
   Прочитав, Алина задумалась над понятием "бывший друг". Что это значит? Вроде бывший, но ещё друг? Почему вообще он стал бывшим?
   Может быть, острый на язык (по крайней мере, в виртуальном пространстве) Кеша как-то случайно обидел его едким словом? Или, к примеру, попросил пойти на встречу с обидчивым юзером, а тот не пошел? Или пошел, но, скажем, не смог защитить? (В заметке об этом не было не слова, но Алина уже понеслась). А кто не вступился один раз, вряд ли защитит в другой - когда по лицу заедут уже железкой.
   А может, друг посчитал, что вовсе не обязан ходить на встречи и разбираться с обиженными Кешей пользователями? Тем более, во второй раз Глазин ни на какую встречу в реале не ходил. Наоборот, это реальность его догнала, так сказать, устроила встречу...
   Виртуальная реальность - она ведь не настоящая. Но с другой стороны, и Кеша сейчас не совсем в настоящей реальности. Хотя, это с какой точки зрения посмотреть...Кто решил, что их реальность - единственно настоящая?
   В связи с делом Глазина стали вспоминать и извлекать из шкафов прошлые громкие дела о нападении, избиении и убийстве журналистов. Вспомнили и того, кто первым поднял тему проблемного участка леса в Подмосковье - неизвестные избили его битой так, что он потерял ногу и способность говорить. Мало того, мэр подмосковного городка, где находился проблемный участок, подал на изувеченного журналиста в суд с иском о защите чести и достоинства. Но из-за возникшей шумихи мэр оперативно отозвал свой иск, и журналиста оправдали.
  
   4. На следующий день шеф поручил Алине съездить по рабочим вопросам за МКАД. Просидев полчаса на вокзале, она увидела, как охранник трясет заснувшего пассажира.
   - Эй, ты едешь? Или так пришел поспать? - кричал охранник, и толкал все сильнее, но это было бесполезно. Алина впервые своими глазами увидела, что означает фраза "спит как убитый".
   Если честно, на этом вокзале она сама малость вздремнула (не так крепко, конечно). Ей приснилось, что она зашла в палату Кеши. Сначала, правда, зашла его жена, перекрестившись перед входом. Алина почему-то вспомнила, как почти все её одноклассники крестились, заходя в кабинет русского и литературы, даже когда были уже в 10 классе.
   На этот раз Кеша открыл глаза. И даже заговорил, несмотря на то, что трубка все ещё торчала из его горла (впрочем, во сне все возможно). И первое, что он сказал (сиплым голосом), было совершенно неожиданно:
   - А туалет подорожал на 5 рублей.
   Алина вздрогнула и открыла глаза. А нет, это не он сказал - это сосед по скамейке обращался к ней, наклонившись. Алина сонно кивнула и поднялась. Автобус уже скоро должен был отправиться.
   Возвращалась она уже поздно ночью. Таксисты не зря дежурили на вокзале. Как только подъехал автобус, из него грузно вывалились пассажиры и дружно направились в сторону стоянки такси. Алина успела первая.
   Она села на первое сиденье такси и хотела было надеть ремень безопасности, но старый усатый водитель её остановил: "Не надо".
   На её памяти это был первый таксист, который сказал так.
   - А не остановят? - засомневалась Алина.
   - Меня - не остановят!
   Таксист включил радио "Серебряный дождь", и в этот момент как раз передавали сводку о состоянии Кеши.
   - Пускай спасибо скажут, - внушительно проговорил он, - что обошлись кровью одного человека.
   - Кто? - вздрогнула Алина.
   - Они, - ещё значительней он поднял указательный палец вверх. - Когда нужно привлечь, в ход идут пешки. И даже судьи, и слоны.
   - К чему привлечь?
   - Спроси лучше, от чего отвлечь...
   Но Алина не желала вступать в политический спор и откинулась на спинку сидения, прислушиваясь к голосу диктора.
   Состояние Кеши внушало опасения.
   Нынешним вечером разнесся слух, что врачи не могут вывести Кешу из искусственной комы, в которую сами же его и ввели. А может, он просто не хотел просыпаться? Алина его отчасти понимала, трудно так сразу вернуться к миру, который недавно проехался железом по его зубам.
   Во вторник тревожные слухи только усилились. Масло в огонь подлило известие, что Кеша накануне перенес клиническую смерть, и врачи не смогли запустить его сердце сразу. В вечерних новостях Кешина жена подтвердила слух и к тому же добавила, что его сердце останавливалось уже не один, а целых два раза, и она всерьез опасается, что его мозг мог быть поврежден.
   После известия о том, что Кеша теперь пребывает ни в какой не искусственной, а в самой настоящей коме, бригада врачей, которые боролись за жизнь Кеши, была заменена, а на их место заступили специально вызванные из Мюнхена специалисты.
   Интернет-сообщество разделилось на два враждующих лагеря. Первые указывали, что это могло произойти из-за ослабленного Кешиного иммунитета. Вторые с пеной у рта доказывали, что во всем виноваты врачи. Нельзя было держать Кешу столько дней в медикаментозном сне, не уменьшая седацию! Раньше, ещё до изобретения ИХЛ и прочего, люди же выживали, когда им отрывали ногу или руку на войне или в морском бою? У организма есть свои собственные, и порой весьма сильные резервы! Уж посильнее какой-то там седации!
   В среду из главной больницы страны пришла обнадеживающая информация. Вроде бы Кеша пошевелил пальцами, и веко его дрогнуло.
   - Я уж думала, сейчас он откроет глазки-то, - взахлеб рассказывала санитарка в интервью. - Ну да в следующий раз...
   Однако больше пока Кеша никаких движений не совершал, и его состояние оставалось неизменным - стабильно-тяжелым. Специалисты из Мюнхена обвиняли в этом своих предшественников.
   А Алина узнала, что большой палец Кешиной ступни все же сломан. Таким образом, одна его нога была поднята, на вытяжке, а вторая тоже загипсована по щиколотку.
   В очень не выгодном положении оказался один крупный федеральный чиновник. Он тоже успел поссориться с Кешей, и как на грех - незадолго до избиения. И теперь все дружно стали его подозревать. Хотя, ради справедливости надо отметить, что поссориться с беспокойным Кешей успел далеко не только он один.
   Говорят, наш мир меняют беспокойные. Не ясно, как насчет мира, но что-то Кеша точно изменил (и даже не столько он сам, сколько железная палка в руках неизвестных). Сдвинул, можно сказать, с мертвой точки. Пусть это даже его дело стало той самой последней каплей. Какие-то ржавые колесики пискнули и со скрипом закрутились, и люди заволновались. Ведь опять, уже в который раз, ушло их призрачное чувство безопасности. Люди ясно поняли: даже в двух шагах от дома - домой можно не дойти...
   А сам Кеша спит и ничего о созданной буче пока не знает.
   Кто-то ему уже успел позавидовать. Вот как получилось - он ведь проснется знаменитым! (если, конечно, не будет спать слишком долго).
   Да, Кеша хорошенько взбудоражил общественность. Взбудоражил тем, что испытал вкус железной палки во рту. Его били прицельно по пальцам и рукам - чтобы меньше писал и говорил. И за него стали говорить (кричать, даже шуметь) другие. Теперь почти в каждом доме слышали о Кеше, хотя вряд ли читали его статьи.
   А сочувствующие тем временем не спали. Они уже создали фан-клуб Глазина и договорились собираться каждый месяц, в день нападения на Кешу, чтобы ничего не было забыто. А одна новоявленная фанатка даже успела подобрать под шумок его выбитые зубы из грязи, вымыла их и положила в коробочку. Алина бы не сильно удивилась, если бы однажды они оказались на Интернет-аукционе.
   Алина уже не хотела ложиться спать. Кто знает (ожидала она со страхом), кто или что приснится ей на этот раз.
   И, конечно, её мозг по-своему интерпретировал полученную за день информацию.
   Ей приснилось, что у Кеши, на фоне ослабленного под седацией иммунитета, развилась инфекция. Большой палец ступни стал резко распухать. Врачи обкололи его антибиотиками, но это не помогло, и палец раздувался на глазах. Вскоре он разбух до размера маленького воздушного шарика и начал клонить поднятую поврежденную ногу вниз, что создавало лишнюю нагрузку на сломанную голень. Врачи теперь каждые 15 минут откачивали жидкость из пальца с помощью огромной иглы, и он хотя бы перестал увеличиваться, но его состояние не менялось. Он казался особенно огромным на фоне остальных, маленьких и аккуратных. (Сестры подстригали Кеше ногти, чтобы избежать воспаления заусенций, но раздувшемуся пальцу педикюр ведь не сделаешь). Теперь каждый входящий в палату в первую очередь видел невероятно распухший палец, высовывающийся из-под гипса, как величественно надутый парус.
   И именно этим пальцем Кеша пошевелил, как показалось санитарке.
   Когда она вошла, чтобы с помощью иголки сделать небольшой прокол, а потом промыть,, обработать и вытереть палец, ей показалось, что он чуть дрогнул (хотя, возможно, он просто качнулся от сквозняка, как шарик, надутый гелием). Санитарка дотронулась до пальца, и он снова чуть шевельнулся, как лист на ветру.
   Санитарка, конечно, сразу побежала за главным врачом, который, не мешкая, созвал консилиум. Врачи стали проводить опыты над бедным шарообразным пальцем, даже выстукивать его, из-за чего казалось, что он сжимался.
   По телевизору объявили, что теперь Кеша может (в некотором роде) общаться с помощью пальца, дергая им по просьбе врачей.
   - Я подошла к нему, а он пальчиком и покачал, - восторженно рассказывала в объектив санитарка.
   Поклонники облегченно вздохнули (по Интернету пронесся радостный гул: "Все слышали, он теперь может качать пальцем?"). Они просто не знали, что на самом деле многострадальный палец качался от немилосердного перестукивания.
   Немногие близкие, которых впускали в палату, с великой осторожностью притрагивались к большому (ставшему очень большим) пальцу, стараясь не задеть иголок (он теперь был надежно зафиксирован с помощью небольшой подставки и проводов).
   Потом приехал профессор из Мюнхена и предложил ампутировать палец. Это немедленно вызвало острую дискуссию на собранном консилиуме, которая плавно перекочевала в Интернет. "Оставить палец или удалить?". Большинство блоггеров было за то, чтобы оставить. Им почему-то казалось, что если оставить, Кеша проснется быстрее.
   А пока спорили, Кеша так и лежал - без движения, но с иногда шевелящимся пальцем, покоящимся на специальной подножке. Из его горла торчала трубка, из самого кадыка. Он вообще весь был утыкан проводками, даже в пупок была воткнута небольшая трубочка. Пупок покраснел и распух, выдавался на животе, поэтому для него в одеяле вырезали отверстие.
   В Кешином рту остались 2 передних зуба, и так как рот был широко открыт, они были видны очень хорошо и немного выдавались вперед. Сестра каждое утро чистила расщелинку между ними. Остатки других зубов врачи уже удалили. Хотя его глаза были закрыты, между веками виднелась тонкая белая полоска.
   Когда Алина проснулась, часы показывали 2 часа дня. Пусть это был выходной, суббота, она никогда ещё не просыпалась так поздно. Во сколько бы ни ложилась. И главное, у неё было такое чувство, что она нисколько не выспалась.
  
   5. Знакомо ли вам ощущение, когда вы ещё не совсем заснули, и вам уже кажется, что вы спотыкаетесь и падаете куда-то - и дергаетесь, оказываясь в реальности, в своей палате? Вот и Алина стала просыпаться так же.
   В воскресенье ей снова приснился Кеша, но он был, можно сказать, в сознании.
   Во сне Алина открыла дверь после настойчивого продолжительного звонка, и увидела на пороге Кешу.
   Его глаза были закрыты, голова откинута чуть назад, а рот широко открыт, так что оставшиеся 2 передних зуба чуть выдавались вперед. Он стоял в больничной пижаме, но босиком, потому что, наверно, ни один ботинок не мог налезть на его раздутый, как шарик, большой палец ноги. (Алина и не думала, что палец может так надуться, если бы своими глазами не увидела, нипочем бы не поверила). За пижамной рубашкой был виден покрасневший пупок. На одной его руке пальцы были неестественно вывернуты и торчали в разные стороны. Хотя тело было его, Кешино, в чертах его лица неуловимо угадывались ещё другие, близкие Алине черты Паши и Андрея. Паша был первым мальчиком, с которым она поцеловалась и которого сбил "Мерседес" на переходе. А с Андреем они собирались пожениться, когда он вернется из армии. Но он не вернулся. Какие-то деды зачем-то отрезали ему ногу, и он умер от болевого шока.
   Алина тогда решила, что она приносит несчастья тем, кто её любит, и с головой ушла в учебу, а затем и работу, чтобы не сойти с ума. Отношения с противоположным полом сошли на нет. И вот пожалуйста, на её пороге сам знаменитый Кеша! (правда, пока он ещё сам не знает, что знаменит).
   Она хотела сразу, с порога ему объяснить, что на этот раз она точно не при чем, она ведь его даже не знала. Но Алина не смогла выдавить из себя ни слова.
   А Кеша, не открывая глаз и не закрывая рта, здоровой рукой полез за пазуху, выудил оттуда сложенный листок и сунул ей под нос.
   Алина развернула бумагу и прочитала:
   "Верни мне мои зубы".
   - Но у меня нет зубов! - замотала головой Алина. - То есть, твоих нет! Я не знаю, где они, правда. Говорят, их кто-то подобрал, но я не знаю, кто.
   Кеша начал приподниматься на своем шарообразном пальце, и поднимался, пока не уткнулся головой в косяк.
   - Палец болит, - пожаловался он, по-прежнему с закрытыми глазами. После этих слов рот его снова оказался открыт, наверно, ему было больно смыкать челюсти.
   Оказывается, все это время Кеша чувствовал неудобство из-за разбухшего пальца.
   - Чем я могу помочь? - сочувственно спросила Алина.
   Кеша вместо ответа проплыл в её спальню и улегся на кровати, расположив свои ступни на подушках. Растерянная Алина вошла следом.
   - Подуй, - сказал Кеша. Алина опустилась рядом с его надувшимся пальцем и осторожно подула на него, потом бережно его погладила. Он был горячим на ощупь. Ноготь на нем сильно отрос, и под ним появилась толстая черная каемка. Но она не рискнула вычистить грязь и подстричь неровно выросший ноготь, чтобы ещё больше не повредить палец. Но Кеша попросил о другом:
   - Поцелуй.
   Алина замерла. Палец покачивался совсем рядом, огромный и пористый, как губка, и по нему стекала капелька пота.
   Она ещё раз на него подула и неуверенно пропела:
   - У зайчика болит, у белочки болит,
   А у Кешеньки пальчик пройдет...
   Но, видно, этого было мало. Уголки разинутого рта недовольно опустились вниз.
   - Кешенька не может проснуться, у Кешеньки пальчик болит, - жалостливо подхватила санитарка, появившись неизвестно откуда.
   - Миленький, хорошенький пальчик, - она опустилась на колени рядом со ступней и стала мелко целовать непомерно раздувшийся палец.
   У Кеши были по-прежнему закрыты глаза, так что виднелись только тоненькие полоски белков, и нельзя было точно сказать, нравится ли ему, стало ли пальцу легче.
   Он только чуть заметно покачал им, к вящей радости санитарки, которая тут же схватила припасенное ведро с водой и стала обтирать его губкой, при этом напевая вполголоса:
   - У Кешеньки пальчик болит,
   И ножка болит.
   И ротик болит.
   И зубик болит.
   И животик болит.
   И пупочек болит.
   Но это у зайчика пальчик болит,
   И ножка болит.
   И ротик болит.
   И зубик болит.
   И животик болит.
   И пупочек болит.
   А у Кешеньки пальчик пройдет,
   И ножка пройдет,
   И ротик пройдет,
   И зубик пройдет...
   И животик пройдет,
   И пупочек пройдет...
   Тут в дверь снова позвонили. Алина пошла открывать и увидела на пороге прозрачную баночку с зубами. Рядом никого не было. Алина несмело взяла баночку, и зубы стали чернеть на глазах. Алина подумала и решила, что черные зубы вряд ли теперь понадобятся Кеше.
   Когда она вернулась в спальню, санитарки уже не было, зато из большого пальца Кеши теперь торчала небольшая колбочка с иглой.
   Ещё в комнате появился щупленький рыжий котенок. Он с усердием вылизывал Кеше оставшиеся два передних зуба и расщелинку между ними. Алина замахала на него рукой, и котенок прошмыгнул к его ступням, и с не меньшем старанием принялся вылизывать надувшийся палец. Алина не стала его пока прогонять, потому что уголки разинутого Кешиного рта приподнялись вверх и было заметно, что ему приятно (или щекотно?). От кошачьего усердия палец снова стал слегка покачиваться под своим весом, и котенок, разыгравшись, слегка выпустил коготки, так что на пальце рядом с неровным ногтем тут же появилась царапинка. Алина согнала котенка с кровати (он обиженно мявкнул и пропал), сходила за ваткой и обработала ранку перекисью водорода. Палец, казалось, ещё больше раскалился.
   Создавалось ощущение, что колбочка мешает Кешиному пальцу, что ему так неудобно. Но Алина поостереглась её вытаскивать, все-таки сестра - медицинский работник и дело свое знает. Вместо этого Алина подложила под большой палец маленькую диванную подушку. Теперь Кешин палец покоился на отдельной подушке, слегка покачиваясь от сквозняка.
   Алина подумала и снова осторожно подула на него.
   Наверно, она это сделала зря, потому что стеклянная колбочка в Кешином пальце стала угрожающе раздуваться. И не успела девушка что-либо предпринять, как она разлетелась на сто мелких осколков, а сам железный наконечник остался в пальце. Алина ахнула, а палец покраснел, налился бордовым цветом, как самый настоящий помидор (только огромный).
   Алина постаралась вытащить иголку, но куда дам! Она ушла под самый ноготь. Алина пыталась и так, и этак, и подцепляла ногтем, и даже принесла другую иголку - бесполезно. Палец качался, казалось, уворачиваясь от неё, а Кешин рот открылся ещё шире. Котенок снова сунулся к пальцу и стал "лечить" на свой манер, но Алина на этот раз не стала отгонять. Она присела рядом на диван и, положив голову на локоть, стала размышлять о том, что же она скажет врачам и всей стране, когда выяснится, что она загнала иголку в Кешин несчастный палец.
   - Поцелуй, - снова потребовал Кеша своим раскрытым ртом. И Алина, делать нечего, крепко зажмурилась и прикоснулась губами к красной пористой коже, рядом с местом, где выглядывало острие иглы.
   Палец раскалился ещё сильнее и теперь казался влажным. Алина отрыла глаза и увидела, что по пальцу скатилась капля пота.
   Или её слеза?
  
   6. Теперь, просыпаясь, первым делом Алиса думала о том, что может означать её сон. Некоторые она даже стала записывать, смутно надеясь разгадать какой-нибудь спрятанный в них шифр.
   Может быть, Кеша сам не хочет, чтобы о проблемах его пальцев и зубов узнавала широкая общественность? Все-таки это достаточно личные, интимные вещи. Может, поэтому он и не доволен?
   А также ему вряд ли понравилось бы, что миллионы пользователей видели ролик, где его так сильно отпинали.
   А в реале между тем скандал все разгорался. В деле Кеши появились новые пострадавшие.
   В результате самосуда в центральном районе Москвы пострадали два человека спортивной внешности, - сообщила сухая сводка новостей. - По описанию похожих на тех двоих, что избили Кешу (а также на футбольных фанатов).
   У одного из пострадавших пришлось ампутировать ногу до колена (Алина вздрогнула, вспомнив об Андрее).
   Когда погиб Андрей, никто не устраивал пикетов, не писал письма президенту. Собственно, никому до этого и дела не было, кроме неё и мамы Андрея.
   Алина прогнала ненужные мысли.
   После бойни, устроенной каким-то неизвестным, попавшим под горячую руку парням, Интернет-сообщество снова разделилось.
   Одни говорили, правильно, бей гопников, чтобы впредь было неповадно.
   Вы что, одумайтесь! - набрасывались на них вторые. - И потом, кто сказал, что именно они напали на Кешу?
   Может, они и не нападали, но могли! - захлебывались первые. А теперь не будут!
   - Что за дикость, есть же суд!
   - Да, как же, суд! Плавали, знаем! Никого они не поймают, а кого поймают - не осудят! А эти-то точно, от ответственности не УЙДУТ!
   И кто вам сказал, что это не они?
   И действительно, в точности сказать никто не мог. Изображение с камер ночного видения было до крайности размытым, все, что можно сказать о нападавших - двое высоких мужчин лет тридцати, спортивной внешности, в черных куртках.
   И под такое описание подпадали достаточно многие жители столицы.
   Зато после сообщения о самосуде палец немного уменьшился в размерах, как будто ему чуть-чуть полегчало, и Кеша даже снова смог им пошевелить, к непередаваемому умилению санитарки.
  
   7. У Аллы был чудесный голос. Нет, серьезно, было в нем какое-то волшебство. И недаром один продвинутый наркологический центр взял на вооружение методику: погружать пациентов в транс под её лучшие песни. Алина хорошо понимала эту фишку, она сама подпала под очарование её ранних песен, хоть это было сейчас и не модно.
   И когда-то что-то не залаживалось, валилось из рук, она втыкала плейер в уши и шла гулять по вечернему городу в сопровождении голоса, разгадку которого до конца так и не смогли отыскать (а может, и не надо было).
   Вот и в палате Кеши стали регулярно прокручивать самые лиричные, задушевные Аллины песни.
   Но и это не помогало разбудить Кешу.
  
   8. - Даша, я хотела с тобой поговорить о трагедии, - наконец решилась Алина. Никому, даже маме она ещё не рассказывала о своих навязчивых снах.
   - О какой трагедии? - насторожилась Дарья.
   - Об избиении Кеши Глазина, журналиста...
   Дарья аж подскочила, как будто Алина наступила ей на больную мозоль.
   - Это, что ли, трагедия? И ты туда же?! Зубы ему выбили! Ничего, вставят. Всей страной скинутся, - Дарья просто извивалась от злости. Алине даже показалось, ещё чуть-чуть - и она начнет плеваться ядом. Она никто ещё не видела, чтобы Дашка так бурно реагировала на новость, которая не касалась лично её. - Вот 12 человек убили - это трагедия. Вот трех подростков на "мерсе" переехали и скрылись - это трагедия. Двенадцать и три! Посмотри в словаре, что значит трагедия, грамотейка! Перед тем, как снова заговоришь со мной о каких-то зубах!.. (хотя Алина ни о каких зубах ещё не говорила).
   Алина уже жалела, что завела этот разговор. Но с другой стороны, не так уж у неё и много подруг, чтобы выбирать, кому излить душу.
   Дарья, конечно, отличалась острым умом, но порой её слегка, что называется, заносило.
   Алина потрогала языком недавнюю пломбу. Она сама недавно лечила зуб и знала, какое это напряжение. А уж если сразу все! И не лечить, а вставлять! Алина помнила, что почему-то именно в те 2 часа, когда нельзя есть, просыпается зверский аппетит. Это, наверно, как раз от того, что нельзя (зубной врач как-то рассказал ей жуткую историю, как один мужчина сразу после зубного поел, и из-за этого умер). У Алины был знакомый, который после похода к зубному не ел весь день. С утра наедался - и вперед! Алина даже не знала, как он так держался. Зато она знала, что с вставлением искусственных зубов проблемы не заканчиваются, даже наоборот. А Кеша, наверно, раньше и не жаловался на зубы...
   - Всех, конечно, жалко, но зубы выбивать тоже не годится, и он все ещё в коме...
   - А я в ступоре, понимаешь, в ступоре!!!
   - И потом, я не об этом.
   - А я об этом! 20 лет хотят давать за журналистов! А на детей можно нападать? Сбивать их можно, я тебя спрашиваю?! Почему за это не введут 20 лет строгого режима?.. Вот из-за чего скоро будет самосуд!
   - Дарья, успокойся!
   - А ты знаешь, что они про меня написали? Ту самую мерзкую клевету? Те, кому хотят дать мигалки и спецправа?! Ты знаешь, в какую грязь они меня втоптали?
   Эту историю, приключившуюся без малого пять лет назад, Алина знала уже наизусть. Разбуди её ночью - с закрытыми глазами отбарабанит.
   После той самой публикации Даша и невзлюбила журналистов.
   - Почему мне не выплатили компенсацию, хоть какую-то? - не могла успокоиться Дашка. - Даже не извинились маленькой строчкой на последней странице?.. Да они мне всю жизнь искалечили!!
   Дашка всегда отличалась страстью к утрированию. Хотя что, собственно, было в той заметке? Одна только фотка Дашу касалась. Если бы "доброжелатели" не раструбили об этом направо и налево, её муж (теперь уже бывший) в жизни бы не узнал её, выходящую за руку со знойным красавцем из только что открытого стрип-клуба.
   - Но это же не Кеша писал...
   - А я не против Кеши! Я против тупости, понимаешь? Всеобщей беспросветной тупости, она меня просто добивает...
   Дарья не раз говорила, что почти физически страдает, если приходится общаться с недалекими людьми (и при этом сама заводилась с полоборота).
   - У него зубы болят...А у меня болит душа! - не унималась Дарья.- Кто вылечит мою душу? И кто вернет сожженного в станице ребенка?! - Ни о каких снах, конечно, уже не могло быть и речи. - А где тот парнишка, которого сбили? Сколько ему? 14? Почему о нем не говорят?!..
   Алина резко поднялась со стула и посмотрела на часы.
   - Ладно, Даш, я пойду...
   - Ты ведь ещё не все знаешь! Тут один блоггер недавно меня тоже послал! На три веселых буквы! На весь интернет обозвал меня "с...-кой", представляешь! Меня, слабую женщину, которая в жизни матом не ругалась! Так бы и настучала ему по пальцам...- Дашка прикусила язык.
   - Даша, у меня и правда дел ещё дел навалом, и перерыв заканчивается...
   - Знаю я твои дела, - проворчала Дарья, сразу успокаиваясь (она обладала взрывным, но отходчивым характером). - Опять в инет засядешь? Хоть бы в живой клуб со мной сходила, на реальных людей поглядела...
   - Вот разгребусь с работой, и сразу сходим, - пообещала Алина, выходя из кабинета подруги.
   - А знаешь, что я сделала, когда узнала об этом нападении?
   - Что?
   - Налила бокал шампанского и просмотрела ролик в интернете. - Глаза Дарьи блестели как-то слишком ярко. Алина поежилась, хотя в комнате было довольно душно.
   Все-таки в дружбе одно из главных умений - не забираться слишком далеко в душу другого. Особенно в потаенные уголки. А то такого насмотришься, век потом не забудешь...- И мне даже показалось, что кто-то за меня заступился...
   Но Алина уже прикрыла дверь с другой стороны.
   Она надеялась, что Дарья не будет распространяться о своих чувствах и мыслях в инете, а то несладко ей придется, и не факт, что только в виртуале.
   Ну да она сама не глупая, сообразит.
   Перерыв на ланч действительно подходил к концу.
   Алина все не могла забыть слова той, кого она считала подругой. Ведь Дашка совсем не злая. Горячая голова - да, может наговорить кучу обидных слов и на следующий день забыть (да ещё с невинным видом поинтересоваться: "ты чего, дуешься на меня?").
   Но Алина никак не могла представить себе её, потягивающую бокал шампанского за просмотром кровавого ролика (хотя крови там и не было видно).
   Ясно же, что Дашка не слишком думает о тех сгоревших детях (то есть жалеет, конечно, как все, но не заморачивается. Она никогда слишком долго не заморачивается на чужих делах). А вот обиду, да ещё нанесенную на глазах целого сообщества, она простить не сможет.
   И уж она бы точно не стала целовать раздувшийся палец, даже во сне. А Алина вот поцеловала. Потому что её попросил Кеша. Нет, даже не попросил - потребовал. И она исполнила. Как будто так и надо, как будто она должна - а ведь он, если вдуматься, совершенно посторонний человек. Просто прославившийся, будучи в коме, и прочно обосновавшийся в её снах, как у себя дома.
   - Ты поцеловала ему палец? - переспросила Маша в 3 раз (Алина вечером заскочила к ней по-соседски). - Ты? Поцеловала? Палец на ноге? Мужчине?!
   - Это же во сне.
   - Какая разница! Послала бы его лучше в ж-пу!
   - Я во сне за себя не отвечаю, - оправдывалась Алина.
   - А я бы послала! Хоть во сне, хоть где! Если бы меня хоть кто об этом попросил! Алька, ты что? Где твоя женская гордость?
   - Но он же был ранен, сильно избит...
   - Иди тогда в любой военный госпиталь! Или просто в госпиталь! Или сразу в хоспис!
   - Я же говорю, это просто сон, - Алина не стала уточнять, что на редкость повторяющийся.
   - Вот мне такие сны не снятся! А он тебя не попросил ему попу подтереть? Или хрен поцеловать? Он-то, небось, у него не пострадал? (Алина на секунду задумалась, вроде о таком в новостях не говорили).
   - Не утрируй, - попросила она с досадой, встряхнувшись.
   - А что? Вполне логичное предложение. У мужчины же есть свои потребности. Особенно, если он не может...пошевелиться.
   - Между прочим, настоящие жены не гнушаются ухаживать за своими любимыми.
   - Так то жены! А ты - жена?
   Алина только вздохнула.
   Да, подруги ей в таком деле не советчики.
   Может, все-таки к врачу сходить?
   Но заговорив о Кеше, она уже не могла остановиться. Ей стало необходимо выговориться, хоть с кем-то.
   - Не знаю, в каком интернете ты живешь, - хмуро сказал отец, - а нам, конкретно всем нам, плевать с высокой колокольни на твоего Кешу. Моему брату тоже зубы выбивали, и что с того? А мою племянницу, как ты знаешь, изнасиловали и убили. Твою, между прочим, двоюродную сестру. А ей было 20 лет!
   - Папа, сейчас же не о том...
   - А интересует нас конкретно одно: до каких пор к нам будут относиться как к быдлу? А? Они что думают, мы всегда будем молча глотать? Накося! - он показал заскорузлый кулак. - Ленина на них нет...
   Алина не поняла, про кого именно говорил отец, может, не про кого конкретно, а про общую, так сказать, неустроенность жизни.
  
  
   9. - Почему бы тебе не записаться в эти фан-клубы или не пойти на митинг? - невозмутимо поинтересовалась Аня, последняя и самая спокойная подруга Алины. Они дружили ещё со школы. Признаться, Алина больше всего рассчитывала именно на неё, так как она как никто другой умела слушать. Вот и сейчас, выслушав полностью рассказ и ни разу не перебив, Аня внесла вполне логичное предложение.
   Алина и сама об этом думала (по крайней мере, с фанатами она могла бы наговориться о Кеше вдоволь), но...Она немного побаивалась фанатов всех мастей. То есть не то чтобы побаивалась, просто не понимала. Чтобы так посвятить себя чему-то или кому-то...Это же надо быть насколько свободным (в смысле времени и душевных сил) человеком? У Алины вряд ли нашлось бы время для одного, даже самого захудалого пикета. Она бы и на Кеше не зациклилась, если бы не эти изматывающие сны...А к психоаналитику идти все-таки стыдно, да и непривычно.
   Поэтому она по-прежнему молчаливо обреталась в Интернете. Но блоггеры начали потихоньку выдыхаться.
   Они уже сказали все, что могли, и даже что не могли, и казалось, выжали из дела Кеши все, что можно, до последней капли.
   И вот когда они почти уже совсем сдулись, вдруг заговорил...сам Кеша.
   То есть как заговорил - записал. Небольшое сообщение в своем микроблоге на Твиттере. Записать больше ему не позволили врачи.
   В итоге Кеша написал всего одну фразу, правда, несколько запутанную и неопределенную, так что над ней потом долго размышляли лучшие и незанятые умы Интернета.
   "Сейчас пока сказать мне нечего, а спасибо я всем скажу потом".
   Что мешает Кеше сказать всем спасибо сейчас, - недоумевали в Интернете. И почему ему совсем нечего сказать?
   Когда его перевозили на каталке из реанимации в травматологию, какой-то журналист успел заснять его на видео.
   "Снимай, снимай, пока можно, - воззвал к нему сам Кеша. Он, разумеется, был уже в курсе, какую шумиху вызвал.
   Но, странное дело, как только он пошел на поправку, говорить и писать о нем стали меньше. И когда Кешу наконец-то показали по ТВ, ожидающегося ликования не случилось.
   Наоборот, кому-то даже показалось, что на Кеше слишком мало бинтов.
   Не соответствует созданному антуражу.
   Блоггерам словно самим стало неудобно за созданную бучу (хотя Кеша был тут, как мы понимаем, не виноват).
   И самые мобильные журналисты повели волну в другую сторону, что называется, в откат.
   "Кто такой этот Глазин? Поговорить нам, что ли, не о ком? Да вы знаете, сколько людей в год погибает насильственной смертью? А сколько детей? А почему никто не хочет давать 10 лет за наезд на ребенка?!"
   Дашка могла радоваться.
   А Алине было жаль Кешу. Каково-то ему, когда он теперь все это читает? Одни избили - а другие теперь за это ещё и попрекают.
   Журналистом словно стало вдруг не удобно, что они устраивали пикеты из-за одного побитого человека, и словом не обмолвились о 12, убитых почти в то же время, и с жаром начали наверстывать.
   Писать и говорить о Кеше было теперь не модно.
   Права была Дашка - покричали и забыли.
   Все дружно переключились на трагедию станицы.
   "Извини, брат, - как бы говорили журналисты коллеге. - Но мы же не виноваты, что тебя избили тогда же, когда убили 12 человек...Зрители уже злятся". А Алина все не могла перестать думать о нем.
   Она вспомнила разговор с Дашей недельной давности.
   - Хочешь узнать одну страшную тайну? - Дашка сделала круглые глаза. - На самом деле всем глубоко наплевать на этого Глазина! С какой стати им переживать, если они его толком не знают? Некоторые и о стариках своих думать забыли, а ты говоришь - Глазин! На кой фиг он им сдался? А те, кто устроили бучу - просто пиарятся за его счет. Дескать, вот мы какие, сознательные! И как всегда, переборщили, только отпугнули народ, устроив тут какую-то Кешеманию...
   - Зачем ты так, - жалобно сказала Алина. - Нельзя же обобщать...
   - А если кто-то пишет искренне, значит, он просто боится за свою ж-пу, - неумолимо продолжала Дашка. - Боится, и возможно, не без оснований, в одну темную ночь оказаться во дворе собственного дома без собственных зубов.
   А народ, похоже, и вправду начинал уже злиться. Народ спрашивал, почему ему не говорят о сбитых детях. Почему не находят тех, кто их сбил? Почему вместо всей этой важной информации ему которую неделю втюхивают сведения о том, сколько зубов потерял Кеша. Народу самому надо зубы вставлять, и что? Кто вставит зубы ему, народу? И кто разберется с остальными нераскрытыми преступлениями, как громкими, так и безвестными? Главный милицейский чин обмолвился, что это преступление будет раскрыто, так как пострадал гражданин России. А другие пострадавшие граждане России, недоумевал народ, разве не такие же граждане? В общем, пошла уже, если можно так выразиться, антиглазиновская волна. Таким образом, за один только месяц Кеша, сам толком ничего не сделав, стал героем новостей сразу в двух образах: как положительный герой и как чуть ли не отрицательный.
   Наверно, предполагала Алина, Кеша был до крайности удивлен таким положением дел, прочитав о себе все материалы в Интернете за последний месяц и проследив за их изменением.
   Но сам Кеша пока хранил молчание, если не считать сказанных между делом общих фраз и обещание всех потом отблагодарить.
   Когда же он дал свое первое видеоинтервью известному журналисту, вместо ожидаемых восторгов зрители отнеслись довольно спокойно. Кое-кто даже приговаривал: "Как-то уж он криво изъясняется...для журналиста".
   Во время видеоинтервью Кеша выглядел ничего, только рука была забинтована и на голове следы зеленки.
  -- Да кому ты теперь нужен, - сообщила Дашка, адресуясь экрану (она вечером заскочила на пять минут и осталась посмотреть новости).
   Алина тем не менее знала, что для Кеши начиналась новая жизнь.
   Следственная группа с начала следствия поменялась уже несколько раз. На смену следователям, вопрошавшим, что такое блог и вызвавшим этим общее раздражение, пришли более продвинутые и высокопоставленные.
   Одно время с момента происшествия выходила газета, которая так и называлась - просто и ясно: "ГлазинЪ". Митингующие даже написали на одном из своих плакатов: "Кеша, ты проснешься и офигеешь". И действительно, было отчего.
   Очнувшись, Кеша сделал первую запись в блоге, где сравнил себя с Гагариным (нападение за час с небольшим сделало его звездой, как Гагарина - полет в космос), выразил опасение стать "певцом одной песни, тем чуваком, которого били арматурой", а также поблагодарил всех друзей и даже бывших врагов, которые тоже оказались друзьями. Впрочем, как видно, оказались не все - язвительные голоса о том, что надо бы быть поскромнее ("Ещё с Гагариным себя сравнил!") раздавались все громче.
   Врачи проделали Кеше дырку ниже голосовых связок, и, по его словам, даже придя в себя, он не мог говорить. И оказалось, журналист просил ручку не для того, чтобы описать нападавших, а чтобы попросить кого-нибудь почесать под гипсом.
   Впрочем, одного из нападавших Кеша все-таки описал так: "Он был похож на футбольного фаната". Ассоциация футбольных фанатов тут же отозвалась на это резким заявлением, обозвав подобную версию "ложью и провокацией".
   Но точной версии о том же, кто и зачем напал на него, у Кеши тоже не было. То есть он предполагал, как и все, что определенная группа могла мстить за какую-то статью - но опять же, не было "той монетки, которая легла бы на чашу весов и перевесила в какую-то одну сторону". И, пока его кормили через зонд в носу, настоящая жизнь, по словам Кеши, развернулась там, где собирались пикеты.
   Вечером после интервью в Сеть выложили обращение якобы одного из нападавших. Он сделал заявление о том, что будто бы никакого нападения не было, а был мастерски срежиссированный ход, заказ на который пришел от "очень влиятельных людей". Однако заявлявший не был готов к тому, чтобы назвать их имена, так как опасался за свою безопасность. И все же травмы Кеши были вполне реальными, а не срежиссированными, поэтому видео не получило широкий общественный резонанс.
   А на следующий день с утра (хоть и было воскресенье) Алине позвонила ликующая Дашка.
   - Слышала? - прокричала она в трубку, словно звонила из подземки. - Читала? Это был бытовой случай!
   - Даша, ты о чем? - Алина зевнула в трубку. - Какой ещё случай? - Что удивительно, она в эту ночь спала без сновидений (или не помнила таковых).
   - Этого самого Кешу побили на почве бытовой ссоры! - ликуя, сообщила Дашка. - Всю страну коматозило месяц, собрались даже закон принять, а это оказался всего лишь бытовой случай! Ну, теперь им достанется на орехи...
   Алина хотела уточнить, кому "им" (будет жаль, если снова получит Кеша), и возразить, что ни по бытовым, ни по другим случаям граждан избивать нельзя, тем более так жестоко, но возбужденная Дашка уже повесила трубку. Видимо, для неё это дело тоже стало чем-то личным.
   Алина положила телефон на место. Спать уже не хотелось, включать телевизор или залезать в Интернет тоже. Даже чтобы выяснить, что же это был за бытовой случай. Вместо этого Алина сделала себе растворимый кофе, села за кухонный столик, подперев одной рукой подбородок, и стала внимательно разглядывать двор своей улицы, пока кофе остывает.
  
   Послесловие
   Когда Кеша немного окреп, и шумиха улеглась, он написал и издал книжку - "Ноябрьские сны", где очень подробно описал, что снилось ему в пограничном состоянии. Сны были на удивление яркими и сочными, с необычными образами и сюжетами, и людям было интересно узнать, что он видел, пока они переживали за него. Они даже забыли про "частный бытовой случай". Алине тоже стало интересно, и она скачала книгу из интернета. К досаде Дашки, Кешина книга пользовалась успехом и даже была отмечена премией "Открытие года". Даша не стала её читать, а когда в компании (чаще всего в курилке) заходил разговор о Кешиных снах, она демонстративно покидала помещение.
   А Алине было интересно, что это была за девушка из его снов, тонкая и с длинными пушистыми волосами? Жена или...не жена?
   Книга переиздавалась и в следующем году, так что Кеша, вопреки своим страхам, стал не только "тем чуваком, которого били арматурой", но ещё и писателем. А это что-нибудь, да значит...
   Если читателям интересно, о чем снилось Кеше, они запросто могут также скачать его книгу, немного побродив в пространствах Сети.
  
  
  

Волгина Елена

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   15
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"