Свист стальной стрелой пронзил зиму насквозь. Зима, эта дрянная тётка, доживающая последние свои деньки, чернея и кашляя, всё ещё держалась на ногах. Белое поле, в просторах которого запевал свою песню ветер, быстро превращалось в большое грязное озеро. Солнце еле-еле пробивалось сквозь завесу зимне-весенних туч. Её пятнышко придавало картине исключительное уныние. Свист ветра, то и дело переходящий в вой, будто говорил: "Шаг сделан...". Говорил он это призывно и протяжно, с длинным эхом на конце. Одинокое страшное грязное деревце, когда-то давно заброшенное в поле ветром, грустило по-своему. Всю зиму оно было согрето снегом, окутавшим её почти до самой макушки, а теперь оно совсем раздето. Ей страшно и странно от происходящего. Не смотря на то, что подобное уже не раз происходило на её глазах, эта картина удручала её вновь и вновь. Если бы кто живой попал бы сюда, в эпицентр злого ветра, он почувствовал бы пронзающий насквозь холод. Этот холод ощущался бы каждым участком тела. Заставлял бы дрожать, но и дрожь не помогала бы согреться. Чернеющий снег, вой ветра, свист ветра и пронзающий насквозь холод...
Кому придёт в голову сюда приходить? Казалось бы, есть возможность переждать эту борьбу весеннего ветра с зимним холодом, будь дома, пережди, не лезь на рожон. Кому нужно ощущать дрожь, от которой нет спасения, слышать скрежет ветра, который не исчезнет даже если плотно-плотно зажать уши руками, видеть уныние деревца, одиноко стоящего средь всё ещё заснеженного поля? Может быть какому-нибудь искателю приключений, которому вдруг понадобились острые переживания? А может быть пятикласснику, который собрался придти сюда, чтоб заболеть и недельку не появляться в школе? Гадать и предполагать можно сколько угодно, но верный ответ всегда только один - НИКОМУ. Поле так и остаётся пустынным, ветер так и остается единственным источником звука, а дерево так и остается унылым дополнением, придающим картине завершенность.
II
Крик. Откуда-то издали раздался птичий крик. Ворона? Еле слышно доносится с юга от дерева, еле слышно пробивается сквозь шум ветра. Гармонично и красиво сливаясь с весенним свистом, словно соло-инструмент в природном ансамбле, становится родным для всей картины. Становится частью композиции. Никаких цветов, никаких образов, только звуки. Если бы здесь сейчас был человек, способный покрутиться вокруг своей оси, пытаясь разглядеть птицу, издающую эти звуки, он бы не смог увидеть её. Видно она ещё далеко от дерева, от поля, но ветер уже приносит её голос откуда-то с юга. Зачем они летит сюда? Какие цели преследует? Хотя какие ещё цели? Ведь это всего лишь птица... Снова крик. На этот раз гораздо ближе. Значит, она скоро будет здесь. Интересно, можно ли услышать шум, издаваемый её крыльями при полёте или же она подлетит незаметно для всех и позволит себя обнаружить, лишь издав характерный крик? Спрячется за свистящим и воющим ветром пока не окажется на дереве. Ведь она точно летит к дереву. Куда ей ещё лететь?! Не сядет же она на снег или воду, не станет же она парить вечно вокруг поля, не полетит же она дальше, миновав это поле, ветер и дерево, так как иначе, зачем она привлекла к себе всеобщее внимание...
Бесшумно подлетев к дереву и опустившись на ветку, птица "сказала" своё слово. Это было протяжное и деловитое "Кар". Теперь она доступна взгляду всем, кто её окружает, и кто наблюдает за ней. Слегка сливаясь с чернотой облезлого деревца, будучи размытой взгляду повисшим над полем туманом, она теперь оглядывается по сторонам, сидя на ветке. Эта картина не сильно-то радует её. Она летела сюда по зову сердца, по зову весны, а наткнулась на отчаяние, воплощением которого стала эта пустая заболоченная поляна. Может от вдруг охватившего её отчаяния, может от чувства музыкальной композиции, птица чаще и громче стала вписывать собственные крики в ветряную симфонию. Любой человек даже с самым искушенным музыкальным слухом поразился бы сейчас той гармонии, с которой природа-дирижер вымеряет необходимые пропорции звуков.
III
В талой воде, возле дерева, чуть прикрытый мокрым снегом, находился земляной бугорок. Он весь был пропитан влагой, блестел и замерзал вместе со всем остальным. Он тоже слышал прилет птицы, который невозможно было не услышать, ведь её появление означало возникновение новой темы в создавшейся мелодии. Птица наблюдала за этим бугорком с того момента, как прилетела на дерево. Бугорок чуть двигался. Это можно было заметить напрягая взгляд, усиленно всматриваясь в промерзший, а затем оттаявший кусок земли. Он дрожал. Эта дрожь не была свойственна ни одному из бугорков, которые приходилось видеть птице. Дрожь тем временем усиливалась. Плавно раскачиваясь, бугорок стал расти, подниматься выше, сбрасывая с себя остатки прошедшей зимы. Вдруг из-под воды, вплотную к дереву, показалась человеческая голова. Мокрая, уставшая голова человека, когда-то уснувшего под этим деревом поздней осенью и, судя по всему, просыпающегося сейчас. Птица не понимала, что происходит. Такое "превращение" бугорка земли в живого человека она не могла понять своими птичьими мозгами. Человек встал в полный рост, облокачиваясь о дерево, растирая одной свободной рукой голову, мокрые пока ещё замерзшие волосы, протирая глаза, которые пока так и не хотели открываться. Свистнул ветер и в этот самый момент человек сделал резкий вдох, набрав полные легкие тяжелого влажного холодного, но столь приятного и родного ему воздуха. Тело задрожало вновь. Не в силах удержаться на ногах, он присел в лужу, облокотившись спиной к дереву. Не спеша, он выпустил воздух из лёгких, при этом воздух издавал еле слышный свист. Когда лёгкие вновь стали пустыми, человек залился мокрым кашлем, таким, который бывает при пневмонии. Сидя в луже, он стал бить себя по карманам, которых на его кожаной куртке было превеликое множество. Нащупав в одном из них пачку сигарет, он достал её. Еле открыв глаза, которые пока даже не планировали оглядываться по сторонам, человек стал вынимать из промокшей и разбухшей пачки не менее разбухшие сигареты. Из его уст полились проклятья, смешенные с забористым матом. Брань произносилась шепотом, но с выражением и чувством собственной нужности. Смяв озябшими руками пачку, человек отшвырнул её подальше от себя, но она, наткнувшись на волну ветра, вернулась обратно и нагло шлепнула его по лицу. Сплюнув с обиды, человек повторил попытку, отшвырнув пачку в другую сторону.
Закрыв синеватое от холода лицо руками, он пытался о чем-нибудь подумать, но ни мыслей ни чувств испытать не получалось. В голове лишь свистел ветер, пытавшийся то и дело заговорить с ним на непонятном языке. В сердце не было и этого. Сию минуту он не ощущал даже холод, который усадил его в лужу совсем недавно. Была лишь пустота. Бестолковая, никчемная пустота, разрушающая и удручающая всех и каждого.
IV
Ветер стих. В звенящей тишине находились дерево, птица и человек. Дерево плакало тающим снегом. Чернело на фоне всё ещё лежащих неподалеку сугробов, предоставляя свою ветку для прилетевшей откуда-то птицы. Черная птица, с большим клювом и цепкими лапами, в упор смотрела на сидящего под деревом человека, поворачивая своею голову то в левую, то в правую сторону. Человек, парень лет двадцати, со спутавшимися темными волосами, с замерзшей синеватой кожей, всё ещё сидел в ледяной луже. Если представить, что дерево это центр окружности, то можно сказать, что в диаметре десятка километров было лишь поле и не было ни одной живой души, кроме птицы, человека и дерева.
- Кар. - Сказала птица, гладя на парня. Парень не отреагировал. - Кар, что ль. - Вновь сказала птица, более настойчиво и намного громче.
- Что? - отозвался парень, не оборачиваясь и не открывая лица.
- Ты это... как его... откуда взялся-то?
- Тебе-то что?
- Да я это... просто так. Вижу, ты тут сидишь. Из воды вылез... Ты как вообще?
- А хрен его знает.
- Ну, это... ты живой вообще?
- А хрен его знает, - сказал парень и, открыв лицо, посмотрел на собеседника. Слегка удивившись говорящей птице, он снова закрыл лицо руками, добавляя, - Трава какая-то левая была...
- Слышь, парень, я вообще к весне прилетел. Ты это... не знаешь, где весна?
- Что за хрень?... - парень попытался подняться, но не смог и чуть привстав, плюхнулся в лужу снова. Ощущение сырости и холода возвращались. Вместе с ними возвращалась и дрожь.
- Вот облом, да? Летел так долго, думал, прилечу, а здесь тепло... всё родное такое, но нет! Здесь, видите ли, снег! И люди оживают всякие...
- Я не умирал, чтоб оживать! - Парень прервал птицу. Вскарабкавшись по стволу дерева, он встал в полный рост и посмотрел на птицу. Сейчас они были "одного роста", так как деревце было совсем небольшим.
- Что ты тогда здесь делаешь?
- Не знаю.
- Как попал сюда?
- Ты совсем дурак, или прикидываешься?! Тебе же сказал, НЕ ЗНАЮ!! Пил что-то. В бреду может сюда пришёл... Блин, как голова трещит...
- А что это за одежда у тебя? Куртка, военные ботинки...
- Да это я панк.
- Кто ты? - насмешливо переспросила птица.
- ПАНК! - крикнул, что было силы парень, после чего, почувствовав резкую боль где-то в желудке и легких, залился мокрым больным кашлем.
- А что такое панк? - спросила птица с ещё большей язвительной интонацией, будто она была экзаменатором этого парня.
- Да мне по хрену... - прохрипел парень, держась за живот и вновь садясь в лужу. Ноги по-прежнему не могли стоять.
- Похвально! Это ответ настоящего панка! Лучшее объяснение дать невозможно.
- Ты-то откуда знаешь? - с явным любопытством спросил парень.
- Я живу уже много лет - вашего брата видел немало. Так значит, ты не знаешь, где весна?
- Значит, не знаю.
После этого, птица вспорхнула с ветки и полетела дальше. Парень смотрел ей вслед. Она всё отдалялась от него, пока не исчезла из виду совсем.
"Желаю тебе найти весну", - подумал парень.
V
Серые тучи казалось, опускались всё ниже и ниже. Солнце ещё более блекло и обреченно виднелось за плотной завесой туч. Ветер по-прежнему молчал, словно куда-то удалился. Может у него перерыв на обед?..
Панк нехотя встал и побрел в ту сторону, куда улетела птица. Он почти не поднимал ног, а так как воды в поле было по колено, сейчас парень передвигался медленно, работая ногами, словно миниатюрными ледоколами. В голове было так же пусто, как в кастрюле студента. Ни одной даже самой мимолетной мысли. То и дело растирая рука об руку, он пытался согреться, так как сейчас он отживел совсем и холод ощущался во всём теле в полную силу. Внезапно он взглянул себе под ноги и остановился. На талом снеге были отчетливые человеческие следы. Следы босых ног, неизвестно откуда берущих начало, но идущих вдаль туда, куда улетела птица. "Кто ж здесь босиком мог появиться?" - думал панк. Следы были среднего размера. Могли принадлежать кому угодно. Другими словами, никаких особых примет не имели. Всё же их наличие представляло собой диковинку и естественно привлекало внимание парня. Укутываясь в мокрую куртку, дрожа от холода, панк шёл по следам. Шел просто из любопытства и от переизбытка времени. Пройдя около пятнадцати шагов по рыхлому снегу, который в этом месте поля был почти свежим, почти не тронутым весной, он увидел, что следы прерываются. Он внимательно стал осматривать снег, но никаких следов дальше не было. Будто тот, кто их оставил, испарился в воздухе или взлетел в небеса.
- Тебе чего? - вдруг рядом с панком кто-то спросил. Голос, казалось, никому не принадлежал и был самостоятельным существом.
- Кто здесь?! - прошептал парень, от испуга позабыв про ощущаемый им холод.
- Глаза протри. - Вдруг возле панка появился небольшого роста человек, одетый в белый халат, ноги его были босы, а на голове была странная повязка. - Так чего тебе?
- Мне? - Панк на время потерял дар речи. Вместо слов в голову приходили междометия и знаки препинания. - Мне весну бы... - Выговорил он, сам не зная зачем.
- Весна дальше. А тебе она зачем?
- Хотелось бы увидеть... Она бы многое прояснила. Да и грач тут один её искал...
- Да, я знаю про грача. Что ж, ты на верном пути. Иди как идёшь и найдешь весну. Главное с поля не сворачивай... Хотя, с него сложно куда-либо свернуть. - На лице человека появилась задумчивая улыбка.
- Спасибо... за помощь...
- Всегда... - не договорив, человек исчез, но его следы на снеге ещё долго появлялись тут и там на поле.
"Бред", - подумал парень. Мысль о том, что всё, что с ним в данный момент происходит это лишь сон или бурная и продолжительная галлюцинация, вызванная недавней вечеринкой, была единственным приемлемым объяснением всего. "Пойду, найду весну. В конце концов, если это сон, я когда-нибудь проснусь, если глюк - когда-нибудь он кончится".
VI
Над безграничным полем, на доступной для грача высоте, в который раз пролетала черная птица. Её зоркий глаз пытался обнаружить хоть какие-нибудь признаки жизни, признаки весны. Вместо этого он обнаруживал тающее поле, вид которого усиливал и без того крепкое разочарование. С того момента, как она разговаривала с панком прошло больше двух часов и сейчас разговорчивой птице был необходим собеседник. Твердое желание вернуться к дереву сменялось решительным отказом от этой затеи, и птица заходила на новый круг. Метания птицы прервало появление внизу человека в кожаной куртке. Без труда узнав в нем своего недавнего собеседника, черная птица кинулась к нему на встречу.
Услышав приближение грача, парень обернулся.
- Я рад видеть тебя, грач, - улыбнулся парень. В улыбке оказались его синие от холода губы. Сейчас он продрог насквозь, идти ему было всё труднее, ноги практически не слушались, а куртка почти не согревала. Парень выставил одну руку вперед, предлагая птице устроиться именно на ней. Грач с удовольствием принял предложение.
- И я рад тебя видеть, панк. Ты это... как его... какие новости?
- Я около часа назад повстречал одного человека...
- Чьи следы остаются на снеге и там, где он ходит снег вновь замерзает, будто до весны ещё далеко?
- Да... ты тоже его видел? Я и правда, следуя за ним, заметил, что снег стал толще и как-то сильней повеяло холодом... Зимним холодом.
- Эх, паренек, около часа назад ты повстречал уходящую зиму. Зима уходит как раз через это поле и там, где5 она ступает, на время вновь становится морозно холодно. Я видел это поле много раз - прилетал сюда и находил весну. А сейчас весна где-то задерживается...
- Зима сказала, что нужно идти по этой дороге и тогда мы встретим весну. Вот я и иду по ней. Сложно, конечно, не сбиться с пути, с тропинки, которой нет, но зима сказала, что с поля свернуть невозможно, а значит мы на верном пути.
- Зима умна... Парень?
- Что? - отозвался панк и, прижав свои синие от холода губы, сосредоточился на граче.
- Как она говорила? Ну, это... какое у неё настроение, какой был голос?
- Смирившийся.
Свист ветра вновь обрушился на поле. Обеденный перерыв закончился и сейчас владыка-ветер, особо приближенный к весне, дул что есть мочи отовсюду и на всё. На оттаявших частях поля появилась рябь, а там, где лужи сливались в миниатюрное море, появились небольшие волны. Грач попытался что-то сказать, но ветер перебил его. Ветер был настолько громок, что нельзя было и докричаться друг до друга. Парень и птица молча пошли по тропинке, которой не было. Пошли туда, куда указала им зима. Туда, где они должны найти весну.
Может от чрезмерного напряжения, может от вдруг возникшего ветра, тучи, плотным серым потолком висящие над таявшим полем, в этот момент дали трещину.
Из этой "трещины" пошел мелкий, колкий дождик, который быстро усиливался, перемешивался с начавшим падать снегом и, попадая под влияние ветра, становился хлестким кнутом, способным проникнуть в любую часть поля, способным заставить зиму удалиться.
VII
Дождь лил, не переставая. Словно плеткой вонзался в снежный наст, покрывавший поле, делая на нём глубокие надрезы, которые очень быстро заполнялись водой. Свист ветра и шум дождя по-прежнему заглушали любые звуки, произносимые грачом и панком. Ничего не менялось, кроме времени, которое медленно, но верно утекало вместе с образующимися ручейками.
С момента, когда парень и птица ушли от дерева в поисках весны, прошло уже два дня. Им, замерзшим путешественникам, по их глубочайшему удивлению, не хотелось ни есть, ни пить, ни спать. Будто они находились выше земного, выше телесного. Они просто шли вперёд, прикрываясь от хлесткого дождя, прикрывая друг друга. Две ночи прошли почти незаметно. Тускло светившая луна давала достаточно света, Этот свет был похож на тот, что оставляет электрическая лампа. Утро не отличалось от дня, а день от вечера. Морозная, скользкая, свистящая рутина царила повсюду.
- Грач, скажи мне, когда мы придем?
- Уж я это... я не знаю...
- Грач?
- У?
- А зачем нам искать весну? - Парень внезапно остановился. Удивленный грач пристально взглянул на панка. В его маленьких птичьих глазках застыло недоумение.
- Ты это... ты чего это тут... Ты это... - птица не могла подобрать слов, чтобы высказать всё, что было на сердце и уме.
- Посмотри и послушай, птица, - начал парень, - мы идем уже два дня! Мы промерзли до предела! Ещё немного и мы не сможем идти дальше!
- Ещё немного и мы придём. - спокойным тоном отозвался грач. Его размеренный темп сбил с толку парня. Тому не хотелось спорить. Почему-то в этой ситуации он считал главным грача. Доверяясь ему опыту, возможно. Он и сам не знал, отчего стал доверять птице, что заставило принять авторитет говорящего грача, но это было фактом. Парень замолчал. Под завывание ветра они оба простояли несколько минут молча. Два существа в бескрайнем тающем поле.
Когда они вновь двинулись в путь, наступила третья ночь. На сей раз луны не было и им пришлось пробираться в темноте. Для того, что бы немного отдыхали ноги, а может больше для того, чтоб было меньше шансов не сбиться с пути, какое-то время панк прополз на четвереньках. Затем он снова шёл на ногах, затем снова "обращался в зверя".
Перед третьим рассветом птица и парень всё-таки захотели спать. Необходимость в сне, не беспокоившее их всё это время, вдруг появилось, будто закончился срок действия кредита бодрствования. Вновь переместившись на четвереньки, парень стал карабкаться вперед с закрытыми глазами. Грач примерно спал в подкладке куртки.
К рассвету прекратился дождь. Ветер быстро переставал свистеть, удаляясь, видимо на очередной обеденный перерыв. Из трещины туч, в недалёком прошлом из которой лил дождь, показалось солнце. Длинным жёлтым лучиком оно так непривычно для поля нежно согревало её.
Внезапный удар в самую макушку разбудил парня и птицу. Почувствовав резкую боль в голове от удара, парень раскрыл глаза. Сон мгновенно слетел. Пред лицом парня был ствол дерева, о который он только что ударился.
- Не может быть! Это же то самое место, откуда мы ушли три дня тому назад! Это ведь именно то дерево, под которым я очнулся! Чего ты смеёшься, глупая птица! Что нам делать?! Ничего же не изменилось! Мы пришли туда же, откуда ушли!
- Не горячись, парень. Оглядись, приглядись получше. Ведь что-то всё-таки изменилось!
- Ничего не изменилось!! Вот дерево, вот лужи, вот тучи!! Ничего не меняется!
- Посмотри на небо, панк. - дружелюбно проговорила черная птица.
Парень повиновался. Разглядывая небо, он кривил брови и щурил глаза.
- Ничего не вижу.
- Дурак! Солнце! Вот чего не было раньше! Мы нашли весну! Весна здесь!
- Как здесь?! Но здесь никого нет!!
- Есть. - Вдруг раздался громкий женский голос позади дерева. Парень и птица обернулись. В метре от дерева стояла женщина. Босая, одетая в белый потрепанный халат.
- Так это ты весна? - полушепотом спросил парень.
- Я. - Улыбнулась весна. - Дурачок, ты даже не понял, почему ты здесь оказался. Да что там, ты даже не попытался понять, как ты здесь очутился.
- А зачем мне это? Зачем мне это понимать? Я разве стану от этого лучше?
- Лучше ты не станешь, это верно, - улыбнулась весна, оглядев парня с ног до головы.
- Весна?
- Что тебе, мой мальчик. Хочешь чего-нибудь спросить?
- Да... то есть, хотел бы... вообще я не знаю...
- Задавай, не бойся. Твой друг, грач, подтвердит, что я не кусаюсь. Ну же...
- Можешь сделать так, чтоб...
- Минуточку, я не потерплю таких заявлений! Я, по-твоему, кто? Золотая рыбка?
- Нет, ты меня не дослушала. Я хотел сказать, будет ли анархия? Вот, видишь ли, я панк, и вроде как хочу, чтоб был хаос, анархия, вот... Это вроде как борьба моя... Вроде как мечта! И я хотел бы у тебя спросить... Понимаешь, просто спросить, возможно ли это? Будет ли анархия? Анархии как-то хочется.
- Я, по-твоему, красивая? - Вдруг спросила весна.
- Причем тут это?! - Недоумевавший парень выпучил на весну глаза.
- Просто ответь, я симпатичная?
- Да... - опустив глаза, тихо сказал парень, - только я не понимаю какое это отношение...
- Так вот, мой мальчик. Я вовсе не красивая. Я тебе это докажу.
Весна расправила руки в стороны и в этот же миг на небе стали исчезать тучи, так долго висевшие над полем. На глазах парня стали быстро таять сугробы, ещё не растаявшие снега. Стала появляться земля, прошлогодняя трава.
Наблюдая за происходящим, панк неожиданно почувствовал тошный запах чего-то непонятного. Чем больше растаивали снега, тем сильней становился запах. Душный, тошнотворный запах экскрементов. Солнце будто поджаривало тут и там появлявшееся из-под снега дерьмо, разнося отвратительный запах на всю округу. Вскоре, парень не выдержал этого мучения и зажал рукой нос. Но как бы плотно он его не зажимал, запах всё же доходил и это было невыносимо.
Когда снег сошел полностью, поле превратилось в месиво из грязи и дерьма, вязкой вонючей смеси. Вся эта картина, к тому же была освещаема ярким весенним солнышком, весело подогревавшим это безобразие. Панк оказался в самом сердце вселенского сортира.
- Ну как? Теперь я тебе нравлюсь?
- Это отвратительно... - выговорил парень, едва сдерживая рвотный позыв.
- Так вот, паренек, вот, мой мальчик, ответь теперь мне, это ли не безобразие? Это ли не хаос? Это ли не безвластие? Теперь ты понимаешь, - весна подошла к панку, погладила его по голове и, прислонившись к нему плотней, прошептала ему на ухо,- хаос давно здесь! Анархия - это я...